Текст книги "Нелепости летнего Уотердипа (СИ)"
Автор книги: Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
«Значит, нет».
– А это не твое дело! Я что, по-твоему, совсем идиот?.. Я, по крайней мере, не такой дурак, чтоб жену потерять… Да и вообще жениться! – Красными пятнами теперь пошли не только скулы, но и шея над воротником простой льняной рубахи. – Так что пошли!
– Да, я вижу, что ты многое понимаешь, – фыркнул Касавир. Ричи, судя по всему, сарказма не уловил. Тем более что мальчишка уже жестом указал ему на одну из соседних улиц, и двинулся к ней.
Блуждая по улочкам, в какой-то момент она вышла к огромной башне, устремлявшейся к небу, как огромная скрученная раковина черного цвета. На солнце камень слегка отливал фиолетовым. Мостики, балконы, башенки и окна выглядели, как сон сумасшедшего архитектора. Цветные витражные окошечки выглядели вкраплениями золота на слегка глянцевой поверхности здания.
И все-таки вся эта красота Аланну ни капельки не прельстила. Она уже битый час бродила по жаре, по брусчатке, от которой болели ноги, и злилась, что не может найти ни одного приличного магазина.
Окончательно расстроившись, Аланна стала искать место, где бы поесть. Или хотя бы выпить чего-нибудь холодного. А заодно перевязать натертую ногу, дав ей немного отдохнуть.
Из первой же таверны она вышла еще злее и растрепаннее, чем была, потому что почти в дверях ей сразу же засвистели какие-то моряки, затем – папенькины сыночки, разодетые в шелка. Еще и владелец предложил какую-то дрянь с ужасным названием «кваггот», а затем страшно оскорбился, когда она сказала, что та воняет, и она не собирается ее пить. Обозвав кого-то «мелким засранцем», Аланна вышла из этой дыры, хлопнув дверью.
Во второй таверне оказалось поприличнее. И побольше всяких диковинок. И цены повыше. И ей даже никто не свистел – вокруг вполголоса переговаривались чинные эльфы и притихшие полукровки. Людей почему-то почти не было.
Аланна вздохнула с облегчением, заняв один из столиков. Ей здесь понравилось: она понятия не имела, как тонкие древесные стволы прорастают сквозь стены, однако, их покрывал целый ковер растительности, в воздухе стоял едва ощутимый цитрусовый запах, и по помещению разливалась мягкая прохлада. Листва приятно шелестела. Деревянная мебель, птичье пение и летний полумрак липового цвета, пронизанный солнцем, слегка отогнали возмущение Аланны.
Она съела салат с холодным мясом и выпила бокал подозрительного на вид ярко-голубого вина, впрочем, ей понравившегося. Подали его ледяным, а на вкус оно напомнило Аланне самую спелую клубнику и черную смородину.
После еды она почувствовала себя куда лучше, тем более что напротив таверны виднелась первая вывеска, вызвавшая у нее настоящий интерес. Последние четверть часа Аланна поглядывала на нее с затененной веранды, наполненной птичьим щебетом, и у нее уже руки чесались зайти внутрь.
«Ювелирный магазин Халазара».
Затейливая вывеска радужно сверкала на солнце от витражного стекла и легкой позолоты. Черные витрины с тонкой ноткой перламутрового блеска только подхлестывали любопытство Аланны, так как она не видела магазина за дверью, но уже точно знала, что ее ждет нечто исключительное.
Она еле дождалась, когда услужливый официант принесет счет, бросила несколько монет почти вровень с требуемой суммой, и убежала, не дождавшись сдачи.
«Наконец-то хоть что-то интересное!»
Ричи вел его чудовищно запутанной дорогой. Спустя четверть часа Касавир уже отчаялся ее запомнить. Дома вокруг утратили ту яркую раскраску, которую он наблюдал раньше. Улочки стали узкими и малолюдными – на них не осталось магазинов и гостиниц, а в жару большинство жителей города наслаждались сиестой. В знойной тишине остался только живописный колорит обычной жизни – рисовавшие на стенах мелками дети, развешанное на балконах белье, сонные кошки. Шевелящиеся под ветерком цветы. Причудливое разнообразие оконных рам и дверных ручек. Фонтанчики из мрамора и бронзы с питьевой водой.
Первое время Касавир наблюдал за Ричи с подозрением, но когда осознал, что тот не пытается завести его в трущобы, немного успокоился.
Его рыжий проводник притих. Не считая дурацких вопросов, которые он время от времени задавал, больше он не пытался произнести речь на несколько минут, чему Касавир радовался безмерно.
– Я поверить не могу, что ты женат, – изрек Ричи в какой-то момент, когда они шли возле ограды, сплошь покрытой лиловым вьюнком. – Да половина из вас же поголовно гомики! Ну вам же… того, – Ричи почему-то густо покраснел. – С женщинами… нельзя.
«Да он обнаглел».
Касавир раздраженно фыркнул. Вот это, конечно, про ордена паладинов говорили, но не так уж часто.
Говоря по правде, он сам имел весьма туманное представление, откуда пошли слухи про поголовный целибат паладинов. Нет, монахи и особо отличившиеся фанатики – это одно, но чтобы армейский офицер оставался девственником?!
– Лучше не повторяй этого еще раз. Я сделаю вид, что не слышал. Между прочим, из нас двоих от тебя несет ванильной пудрой.
До этого он помалкивал об этом, но запах, который он почувствовал еще на рынке, никуда не делся, и преследовал его неотвязно. От Ричи пахло то ли как от кондитерской лавки, то ли как от девочки-подростка, переборщившей с духами матери.
Ричи опять встрепенулся так, словно ему за шиворот попал кусок льда, и нервно взъерошил волосы. Веснушчатые щеки снова пошли пунцовыми пятнами.
– Паладин, какого хрена! Я пек булочки с клубникой!
«А, значит, все-таки лавка».
Он понятия не имел, что его так забавляло. Конечно, Касавир знал, что дразнить проводника – не лучшая затея, да и было это просто нехорошо.
Но он, черт возьми, почему-то просто не смог удержаться.
«Этот город что-то делает с головой».
– Вор, который печет булочки с клубникой и пахнет ванилью? Принцесса, если это не твоя работа, и ты пьешь только слабенькие женские коктейли на сладких сиропах, то у меня для тебя плохие новости.
Ричи снова нелепо всплеснул руками:
– Я работаю в пекарне!
Касавир только вздохнул и больше не решился травить несчастного мальчишку, который теперь шел надутым, как мышь на крупу, а потом проворчал в воздух:
– Я неудачник.
– А?
– Я так ничего и не украл, – тихо проворчал парнишка. – Ей-богу. Меня вечно замечают.
Касавир едва слышно фыркнул.
– Возможно, это и к лучшему.
Оказавшись внутри ювелирного магазина, Аланна только что не запищала от восторга.
Она сразу поняла, что эта лавка совершенно иного толка, нежели все, что она видела до этого. Все вокруг – стены, пол, потолок – были совершенно черными и только чуточку поблескивали, как снег под луной. Украшения же смотрелись, как произведения искусства. Да, одно ожерелье стоило двадцать тысяч золотых – ну и что?!
Хозяином оказался престарелый дворф с поседевшей бородой, заплетенной в косу, украшенную бусинами из серебра. Он был молчалив, серьезен, носил очки в золотой оправе и очень гордился своим товаром, сразу же сообщив, что все украшения в магазине – его собственная работа.
– Леди не будет разочарована, – пообещал он. – Ни у одной женщины Фаэруна не окажется такого же ожерелья, как то, что сделал Халазар. Ко мне приезжал сам паша Калимпорта за драгоценностями для своих наложниц и жен, – дворф широким жестом указал на пергамент, на котором Аланна с удивлением действительно обнаружила такую же печать, как ту, что когда-то появилась на некоторых документах Крепости. Тогда, когда им понадобился порох с юга.
– Ой, – только и сказала она.
Аланна принялась жадно разглядывать украшения: тяжелые браслеты из золотых самородков с изумрудами, розы из черной платины, огромные бледно-желтые топазы размером с фалангу ее пальцев. Кольца с многоконечными звездами, покрытые бриллиантами. Браслет в виде змеи, каждая чешуйка которой была украшена крохотным камнем так, что те переливались от головы до хвоста всеми цветами радуги – от белого и нежно-розового до темного-лилового и черного.
А потом она увидела колье своей мечты, и все остальное перестало существовать.
Жемчужины, бриллианты и белое золото сплетались в причудливые коралловые ветви и водоросли, воздушно обвивавшие подставку-шею, чтобы подчеркнуть будто бы невзначай застрявший в середине аквамарин.
Аланна умиротворенно вздохнула и почувствовала, что наконец-то может произнести те прекрасные слова, ради которых обошла столько лавок. Они прозвучали бы для Касавира как настоящий приговор, и как сладчайшая музыка – для нее самой:
– Я хочу вот это.
Говоря по совести, Халазар понимал, что он мухлюет. Конечно, давным-давно он сам сделал это ожерелье: он безошибочно узнавал свою работу везде и всегда.
Однако не так давно колье совершенно самовольно появилось на его прилавке снова.
Само, как есть, само! Черти бы его побрали. Само, как будто умело летать или телепортироваться! Если бы ожерелье вернули, это другое дело: на его взгляд, не было поступка дурнее, чем когда клиент считал, будто может отказаться от столь совершенной работы. Халазар неизменно воспринимал это, как личное оскорбление и не продавал этому человеку больше ничего и никогда. А деньги возвращал лишь при угрозе вызова стражи или паладинов Пирджерона. Сталкиваться со вторым он категорически не хотел, если учесть не совсем законный путь приобретения некоторых прелестных самоцветов. Разумеется, закон никак не мог быть более важен, нежели искусство.
Халазар поклялся себе, что ни в коем случае не продаст ожерелье, и дождется хозяина. Тем не менее, прошел день. Затем второй. Никто так и не хватился пропажи. Стража к нему не пришла.
Чтобы поскорее забыть об этой нелепости, он все же решил выставить колье на витрину, и решил, что его благословили подземные боги, когда явилась эта дамочка, ткнувшая пальцем в злополучное ожерелье. Он отдал его ей даже со скидкой в две тысячи золотых якобы за расчет ходовыми торговыми слитками, хотя рассчитывал на подобную цену с самого начала.
Он понятия не имел, что не так с этой штуковиной, но решил, что уж если она пропадет, то столь рассеянная девушка, слишком быстро сделавшая выбор, наверняка посчитает, будто просто потеряла украшение.
И, хотя Халазар ни за что не потерпел бы подобного хамского обращения со своими изделиями, являвшими собой настоящий предмет высокого ювелирного искусства (точно-точно, с премией и первым местом за прошлогоднюю выставку!), почему-то от этого ожерелья он хотел избавиться поскорее.
Он чуял в нем нехорошую ауру семейного скандала.
Едва Аланна покинула магазин, гордо надев новое ожерелье, замечательно подходившее к платью, в нее потихоньку стало закрадываться осознание, что даже эта чудесная вещь, упакованная в коробку с обивкой из шелка, накрытая новенькой хрустящей бумагой – тонкой, как органза – так и не умерила ее обиды.
Теперь она начала вспоминать все, что Касавир делал когда-либо. Основательно.
Во-первых, то, как начались их отношения. Ничего нелепее она себе и представить не могла, как и подумать, во что выльется безобидный флирт с Ниваллем с целью позлить паладина. Нет, конечно, сейчас все было хорошо, если бы не ужасная манера Касавира решать за нее абсолютно все! Она просто выводила Аланну из себя. Нет, не то чтобы она была против, но он даже гостиницу в Уотердипе выбрал сам! Не на торговой площади, а в чертовой глуши! И еще сказал, что она находится в двух шагах от всех магазинов! Кроме того, она торчала в магазинах кучу времени, почти ожидая его! Мог бы и успокоить – иначе бы она сразу пошла в магазины подальше от гостиницы, и даже не рассчитывала бы, что он вообще спустится за ней и отведет куда-нибудь. Лучше – на ту самую прекрасную улицу, о которой так много говорил!
Аланна чувствовала себя по-настоящему обиженной. Раньше Касавир всегда думал о ней и наверняка попытался бы успокоить в такой ситуации. А если не успокоить, то мог хотя бы не настаивать перед поездкой на том, что она должна сдерживаться, когда делает покупки, и думать о том, нужно ли ей это на самом деле!
Вот если бы она сейчас куда-нибудь провалилась или на самом деле исчезла, что бы он делал? Что? Как бы он вытаскивал ее из какой-нибудь темной ямы или подземелья?!
Она со всей ясностью представила себе ужасную картину, как действительно плутает в лабиринте улиц, проваливается в какую-нибудь дыру в мостовой, и думает, как из нее выбраться. А еще мстительно представила себе беспокойство Касавира о ней. И о том, как выскажет ему, что это он виноват в том, что она провалилась.
Едва Аланна подумала об этом, как ощутила странное головокружение. Кончики пальцев закололо, будто у нее только что затекли руки, а перед глазами ослепительно сверкнуло.
«Мама!»
Она понятия не имела, какого черта ощущает именно то, что почувствовала впервые давным-давно, будто бы в другой жизни.
Когда телепортировалась из Арвана в Топи Мертвецов.
Кроме всего прочего, я должен вас предупредить, что Уотердип – город весьма нестабильной магии. Заклинания в районе целых кварталов, а иногда и отдельных площадей или домов, порой могут привести к самым… своеобразным результатам.
Келбен, должен отметить, что я до сих пор жду от тебя исследование карты магических энергий в области канализации и подземелья с целью устранения нежелательных волшебных всплесков под кварталами с рядом лабораторий. Ты лучше меня знаешь, что из-за реагентов, которые выбрасывают в стоки твои коллеги, в них то и дело появляются как нелепые, так и опасные вещи. Начиная от внезапно забившего из-под земли фонтана фруктовых леденцов (и я буду до конца жизни напоминать тебе, что ты набрал в колпак конфет и убежал с ним в башню, что совершенно не подобает лорду города), так и смертоносных чумных крыс, разросшихся до размеров среднего хряка.
комментарий на полях тетради, видимый лишь при ярком солнечном свете в полдень
Пирджерон, не рассказывай мне о леденцах в волшебной шляпе. Я видел, как паладины с невозмутимыми лицами унесли в твой замок три ящика конфет. И я сделал эту запись невидимыми чернилами, чтобы ты ее не стер. Ха!
Аланна взвизгнула и дернулась назад, чувствуя, что тело облизал поток промозглого, почти ледяного воздуха, а правая нога угодила во что-то липкое, холодное и невыносимо мерзкое.
Вокруг стояла кромешная тьма, а вонь оказалась стократ хуже, чем в общем солдатском нужнике. Аланне стало тошно, и она нервно завертела головой, пытаясь уловить хотя бы маленький лучик света, и понять, где оказалась.
– Фу!
Она неловко отпрыгнула назад, когда ей на нос что-то капнуло. Судя по отсутствию запаха – слава всем богам, обычная вода. Стук ее каблуков породил вокруг эхо.
Ее удушливой волной захлестнула паника. Чертов Уотердип! Сначала она гуляла, а теперь – замечательно! – оказалась в том самом подземелье, о котором думала минуту назад! И что, скажите на милость, ей теперь делать?! Почти босиком, в таком платье? В ожерелье?
Паника сменилась все сильнее укрепляющейся обидой.
Тьма вокруг понемногу рассеивалась по мере того, как глаза Аланны привыкали к царившему в подземелье мраку. Она поняла, что стоит в огромном зале с узкими проходами по бокам. Зал рассекал надвое поток страшно грязной реки, больше похожей на неспешно движущуюся маслянистую массу грязи.
«Чудесно. Я в канализации!»
Ее даже слегка затошнило.
«Интересно», – язвительно подумала про себя Аланна. – «Вот так вот, черт знает куда, проваливается в этом городе каждый приезжий?!»
Говоря по совести, беспокойство этой прекрасной леди относительно магических особенностей Уотердипа имело под собой весьма веские основания в силу вышеупомянутых мной обстоятельств, относящихся к крысам и фонтану из леденцов.
Как лорд города, я вынужден заранее оправдаться, что случившееся с Аланной в тот момент, явно вышло чудовищным недоразумением, и я должен дать слово паладина Тира, что сказки, будто вы свалитесь в канализацию и будете убиты скелетами в древних доспехах и личом в рубиновой короне, не имеют под собой оснований. Почти. И самостоятельно воскресшей нежити вы не увидите ни в одном районе города.
Что же до отдельных… казусов… дорогой Келбен, эти несколько пустых строк ниже – я оставляю исключительно для тебя, как для специалиста магических вопросов обороны города!
строки не заполнены. Вместо этого на все оставшееся пустое пространство нанесен весьма грубый рисунок крайне агрессивного толстого енота в окружении леденцов и черепов в старых шлемах – при этом животное обладает поразительным карикатурно-портретным сходством с лордом Пирджероном
Я не удержалась. Л.
«Черт! Если бы мы не поругались, я бы точно тут не стояла! Как будто он не мог вести себя по-другому!»
Аланна так и стояла в темноте, понятия не имея, куда ей двигаться дальше. Тем более узкая дорожка над потоком нечистот, разветвлялась аж в четырех направлениях.
Долго ей подумать, правда, не удалось. Она напряглась, когда услышала раздавшийся в нескольких шагах впереди, прямо за первым поворотом каменных арок, странный звук, больше похожий на треск суставов, легкий отзвук металлического бряцанья, и стук шагов.
– Ой. Ой-ой-ой, – едва слышно пробормотала Аланна, а затем сглотнула.
Вот эти звуки ей были знакомы даже слишком хорошо, поэтому в первую секунду ей показалось, что она даже не удивилась, когда увидела три почти разваливающихся, хилых, но от этого не менее агрессивных скелета, еще и вооруженных ржавыми мечами. Остатки оружия и снаряжения выдавали каких-то бродяг, очевидно умерших и сгнивших прямо здесь. На костях нежити уже не осталось плоти, и шли они под тяжестью металла, карикатурно пошатываясь, как троица пьяных друзей.
Но Аланне было достаточно и этого. От шока она даже пошевелиться не могла, чувствуя себя так, словно без мечей, ставших такими привычными раньше, потеряла и весь боевой дух. Поэтому когда первый скелет подошел опасно близко, все, что Аланна смогла сделать – это пискнуть:
– Мама! – после чего рывком натянуть на голову мертвеца тряпичную сумочку из ювелирного магазина, выронив коробку из-под ожерелья, брезгливо толкнуть нежить изо всех сил, и неуклюже попятиться, пытаясь одновременно не поскользнуться и не упасть на огромных белых каблуках ее любимых, но вообще-то крайне неудобных для прогулок туфель.
«Боже мой, как я хочу на улицу! Хоть куда-нибудь, где светло, чисто и не воняет!»
Перед ее глазами снова ослепительно сверкнуло, а пальцы вновь закололо.
– Ай!!!
Аланну слегка замутило от головокружения, и она взвизгнула еще раз, прикрываясь руками, когда увидела над головой вместо неба – огромную толщу воды, готовую сбить ее с ног.
Она была готова к тому, что сейчас упадет и захлебнется – но этого так и не произошло. Еще через секунду Аланна осознала, что огромный водопад над головой не издает ни звука. На ее лицо, несмотря на гигантскую радугу, повисшую над домами, не упало ни капельки воды.
«С ума сойти».
Она огляделась. Район вокруг благоухал от клумб с огромными розовыми пионами и кипарисами. Теплый ветерок согревал ее замерзшую в подземелье кожу. Изящные дома из серого камня выглядели строгими и тихими.
Трое мужчин в разноцветной одежде дворян посмотрели на нее, будто на сумасшедшую, а другие несколько людей прошли мимо, только не толкнув, словно внезапно появившаяся посреди улицы женщина была самым обычным делом.
Паника поднялась внутри волной, заставив Аланну нервно поправить растрепанные волосы и оглядеться, пытаясь найти хоть какой-то ориентир. Затем она посмотрела себе под ноги и тут же брезгливо тряхнула правой ступней.
– Фу!
С ее туфельки, не оставив ни следа, как запаха, так и грязи, сползло что-то зеленое и полупрозрачное, как лаймовое желе. Оно моргнуло подслеповатыми изумрудными глазками, и деловито поползло по улице, оставив Аланну в полнейшем недоумении, отвращении и ужасе. Ни запаха, ни звука, кроме тихого бульканья, эта гадость не издавала.
Аланна скривилась и поспешила отвернуться, вздрогнув от отвращения всем телом. Затем критично осмотрела платье, и, убедившись, что оно не грязное, наугад обратилась к проходившему мимо эльфу в темно-лиловой мантии.
«И как он ее в такую жару терпит?!»
– Вы не подскажете, что это за место?
Эльф смерил ее снисходительным взглядом, в котором Аланна прочла толику презрения, и тут же ощутила, как щеки зарделись от возмущения.
– Нейнгейт, юная леди, – его интонации чем-то неуловимо напомнили ей голос Сэнда. – Неужели вы совсем не знаете районов? Вы же телепортировались.
С этими словами волшебник утомленно потер переносицу и удалился прочь. Аланна жгла его спину испепеляющим взглядом.
– Вот уж спасибо, – тихо пробурчала она себе под нос.
«Боги», – на удивление тоскливо даже для себя, подумалось ей. – «Я же вообще не знаю, где я».
========== 5. Городские легенды ==========
Рассказывая эту удивительную в своей нелепости историю, я должен отметить, что позабыл сказать об одном из самых животрепещущих для юных умов бессмысленном вопросе, порождающего невероятное количество слухов, домыслов и фантазий. Нужно отметить, что я не имею в виду в качестве объекта их интереса нечто непристойное, и, тем не менее, рано или поздно узнаваемое практически всеми парами.
рядом следует приписка на полях: «Говори за себя!»
Я имею в виду совершенно другой вопрос, а именно: «Как существуют старики после тридцати пяти лет?»
Вероятнее всего, читатели, подобравшиеся к этой отметке, возмутительно оскорбятся подобным фамильярным и даже унизительным определением в свой адрес, в силу чего я вынужден успокоить их уточнением, что и сам уже пересек данную черту. Наиболее пылкие юноши и девушки же возмутятся от мысли, что люди, настолько старше их самих, в действительности не являются стариками, а джентльменами и леди в самом расцвете зрелых сил и красоты. Печально, что юность иногда находит данную мысль оскорбительной для себя.
Также должен сказать, что я затронул тему столь спорную и даже интимную, не случайно, поскольку обязан проявить сочувствие к своему брату по вере и оружию. Его судьба свела с наиболее невыносимой категорией юнош, питающих интерес к данному аспекту отношений и порой толкующих их весьма превратно, в силу чего требуется немалое терпение, чтобы правильно истолковать необдуманность юности.
Однако, я отвлекся от наиболее важных предупреждений, когда дело касается путешествий по городу. Помимо многих поразительных мест, о которых я писал ранее, особого внимания заслуживает одна улица, являющая собой образец сочетания практичности уотердипцев и их абсурдности, когда речь идет о городских суевериях.
Особенно это касается голов, изрекающих ужасные предвестия бед, расположенных в районе рядом с фонтаном возле пекарни Хриата. Ни одно из предсказанных ими ужасных событий еще так и не произошло – и не могу сказать, что меня это обстоятельство не радует. Но, тем не менее, большинство жителей города полагаются на их предсказания так же свято, как и на слова шарлатанов с аллеи Манистепс. И, признаться, справиться с данным недоразумением никто из лордов Уотердипа так и не смог, включая и вашего покорного слугу Тира.
Все время, пока они с Ричи петляли по городским улицам, Касавиру казалось, что солнце назло ему печет изо всех сил, хотя жарче уже невозможно. В какой-то момент ему расхотелось даже мысленно ругаться – злость сдулась, как мешок, из которого выпустили воздух, а запал раздражения погас.
И все же Ричи удалось разжечь его заново одним-единственным вопросом, задумчиво обращенным в пространство:
– А твоя жена, она типа как ты? Занудная и старая?
Касавир чуть не подавился воздухом от негодования и нелепости этой внезапной сентенции. Еще ни один мелкий засранец никогда не звал его старым. Хотя бы, потому что он таким не был!
Он заставил себя глубоко вздохнуть пару раз, и заподозрил, что смотрит просто испепеляюще, только когда выражение лица Ричи почему-то резко изменилось. В сторону несколько озабоченного.
– Эээ…
Касавир выдохнул еще раз. Прикрыл глаза. Открыл их.
«Спокойно. Спокойно».
– Моей жене двадцать три года, так что она, судя по всему, точно старше тебя, – он попытался ответить ровно, но все равно получилось раздраженно. – И еще. Когда ты будешь в моем возрасте, и какой-нибудь школьник назовет тебя старым, ты будешь уверен, что он неправ.
Ричи аж открыл рот и нервным движением взъерошил волосы.
– Сколько?! – сдавленно, ошеломленно спросил он. – Двадцать три?! Да тебе жеж… – он эмоционально зажестикулировал, будто разрываясь между всплескиванием рук и желанием сложить их на груди. – Да тебе жеж… в два раза больше ровно!..
– Не в два раза, – предостерегающе тяжело произнес Касавир. Вот только Ричи его, похоже, уже не слушал, бормоча больше себе под нос – недовольно и почти расстроенно:
– Да как жеж… Вот, черт… – парень шумно задышал от недовольства и даже, казалось, слегка нахохлился. – Вот что они находят, блин, в таких?.. Мне что, еще лет тридцать ничего не светит?.. – воришка встряхнулся, и махнул ему рукой, указывая на узкую и короткую улочку с разноцветными, куда более богатыми домами с миниатюрными садиками и рядом мраморных крылец. – Пойдем уже…
Лейрел совершенно не понимала, что за чертовщина происходит с ее вещами последний день. Ожерелье, которое она заколдовала буквально два дня назад – то самое, стоявшее на ее любимой черной подставке – просто исчезло. Она перерыла весь дом: шкатулки, полки, ящики, шкафы, одежду. Она искала в спальне под кроватью, в лаборатории, в астрономической обсерватории, в ритуальном зале. Ничего. Чертово колье как сквозь землю провалилось.
– Милая, ты что-то потеряла? – послышался осторожный голос мужа во время ее поисков.
Лейрел почувствовала, что ее щеки наливаются краской от раздражения. Вот угораздило же Келбена зайти именно тогда, когда она ползала кверху задницей, перекапывая ворох ткани в сундуке под столом! Очевидно, что вид Келбену открывался прекрасный, и очевидно, что не тот, на который она рассчитывала!
– Ага, – ответила Лейрел совершенно ровным голосом, вылезая из-под стола. Она отряхнула юбку и сдула со лба прядь растрепавшихся волос. – Всего ничего. Ожерелье, которое делал Халазар.
Келбен сглотнул и сжал губы, как будто был в чем-то виноват. Лейрел подумала, что он лишь вспомнил, сколько стоила эта красота.
– Ну, не украли же его, – рассудительно заметил он.
Волшебница вздохнула, закатив глаза.
– Я знаю! Потому что украсть его просто не могли – кому нужны мои побрякушки, если они даже не заколдованы? Или заколдованы так, что только я и могу их использовать!
Келбен замялся, ощущая странную неловкость – действительно, кому нужны вещи, которые стоят столько, что на них можно купить дом, лошадь, мебель в дом и еще останется на еду и одежду?
Он вздохнул.
– Наверное, когда они лежат здесь – никому… кроме тебя, разумеется.
Я непременно должен отметить, что в Уотердипе, помимо всех тех, порой весьма забавных случаев, о которых вам уже доводилось читать и слышать, существуют и впрямь опасные места. И в каждое из них мы настоятельно не рекомендуем заходить путешественникам – к примеру, происшествий поистине жутких и кровавых в портовом районе случается куда больше, чем во всем Уотердипе. И для хорошо одетой образованной леди нет менее подходящего места для прогулок, нежели эти районы доков и местные кварталы ночных бабочек, отличающиеся красноречивым алым светом бумажных и волшебных фонарей.
Вероятно, было бы верно уточнить, к чему служило упоминание о дамах в столь неподходящем для них фрагменте текста. Но, говоря о нравах уотердипцев, я не могу умолчать об их порой весьма свободных представлениях о досуге в свободное время. Разумеется, несправедливо полагать, что развлечения Уотердипа состоят исключительно из безудержных ночных кутежей, и, безусловно, этот город богат на весьма интеллектуальные развлечения, картинные галереи, залы философов, а также места, особо популярные у детей и романтиков. Порой они оказываются единственными поклонниками волшебных фокусов с зимними вихрями и ледяными лианами посреди лета, разноцветными огнями в ночи, и живыми цветами во время снегопадов.
Семейные мужчины довольствуются сравнительно мирным и безопасным времяпровождением, наиболее острым из которых является поход с друзьями в «Туманную бороду», где вместо официантов служат монстры всех мастей, тщательно контролируемые хозяевами. Более лихие и менее обремененные джентльмены порой принимают участие, как в драках, так и в разного сорта пари, которые порой ставятся по любому поводу, от количества выпивки, до цвета панталон. Говоря о мужчинах, я обязан сказать и о том, развлечения какого толка предпочитают некоторые богатые леди, но воспитание рыцаря, паладина и джентльмена предписывает меня воздержаться от подробностей. Я считаю возможным лишь упомянуть о тайных залах «Ползущего паука», вход в которые оберегается от джентльменов особенно тщательно и остается для многих из нас покрытой мраком тайной.
В сети улочек, симпатичных домиков, красивых клумб и причудливой местной архитектуры, Касавир уже полностью потерял ориентацию в пространстве, и это беспокоило его все сильнее. Кому понравится оказаться черт знает где и черт знает с кем?!
Он слегка дернул Ричи за рукав.
– Куда мы идем?
Мальчишка недоуменно вытаращился на него, а потом взъерошил волосы привычным движением.
– Ну, тут есть одно место рядом… – задумчиво потянул Ричи. – Если твоя жена любит всякую экзотику, возможно, она зашла бы!
Ему почему-то очень не понравилось слово «экзотика».
– Какое место? – голос прозвучал настороженно.
– Да таверна одна, – последовал совершенно беззаботный ответ.
Вероятно, ему уже следовало бы заподозрить неладное, когда Ричи отправился вперед по улице с такой уверенностью, словно совершенно точно знал, где именно находится Аланна. Они свернули сначала на одну улочку, потом на другую и, наконец, оказались перед зданием, которое показалось ему как раз наименее подходящим для Аланны. Оно больше походило на миниатюрный замок с бутафорской паутиной и вывеской в виде паука, украшенного стекляшками «под рубины».
Касавир недоуменно посмотрел на вывеску и окна, светящиеся даже в дневное время.
– Ползущий паук?
«Какого черта?»
Ричи тем временем распахнул дверь, и махнул рукой, беззаботно произнеся:
– Да ладно! Я серьезно, тут куча дорогой еды и вообще экзотика! Наверняка она устала и выбрала себе место попрохладнее!
“Да уж. Попрохладнее. Я и вижу”.
Он колебался не больше секунды, и пошел вслед за мальчишкой, чувствуя запах таверны – мяса, пряностей и дуновение странной влажной прохлады, больше напоминавшей пещеру.
Едва его глаза привыкли к полумраку, он понял, что это чертово заведение точно не было подходящим для Аланны. Барная стойка из темного дерева выглядела, как десятки сплетенных вместе пауков. Барменша ловко готовила какой-то коктейль и выглядела, как жрица Ллос из легенд – то есть, в символическом платье с огромным декольте, с густыми серебряными волосами, слишком похожими на парик, и кожей черной, как обсидиан. Все, как и положено настоящим жрицам дроу.
