Текст книги "Нелепости летнего Уотердипа (СИ)"
Автор книги: Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Они тебя не ненавидят? – она покосилась на Лейрел. – Ну, ты же понимаешь, когда горничная бесится, она не только ворует, но может и портить одежду, и всякое такое! Я об этом слышала!
Лейрел вяло махнула рукой и деловито прошла к центру гардеробной, где счастливо плюхнулась на один из диванчиков. Кивнула Аланне.
«О».
– Падай! Ты же знаешь, что это единственное место, где эти мужики нас не достанут,– волшебница довольно зажмурилась и запрокинула голову, после чего бесцеремонно водрузила ноги на столик с фрезиями. – Ах, пикси! Знаешь, им для радости надо немного! Они свихнутся от счастья, если посадишь около дома розы и разведешь сад, – Лейрел моргнула и внимательно посмотрела на Аланну, которая уже вытянулась напротив с таким же блаженным видом. – Но у тебя же есть сад, так?
Аланна довольно потянулась, как будто пытаясь обнять огромную кучу пуха.
– Огромный! Ой!
Мысли Аланны мгновенно рассыпались, а внимание переключилось. Она изумленно уставилась на миниатюрную фею в костюме из тончайшего шелка. Фея зависла перед ними, мерцая крошечными перламутровыми крылышками, как колибри.
– Хозяйка, вы предпочтете белое или розовое? – голосок феи звенел, как серебряный бубенчик.
– Я сегодня гуляю, – капризно махнула рукой Лейрел. – Неси оба, и побольше. А еще хочу пирожных! И сыра! И клубники! У меня гостья, в конце концов!
Аланне показалось, что фея тихонько хихикнула, но описала в воздухе довольное сальто через голову.
– Конечно, госпожа Лейрел! Сейчас все принесем!
– Оно совсем легенькое, – скучающе пояснила Лейрел Аланне. – Я иногда бутылки две выпиваю, и вообще ничего. Как сок!
Аланна оценила собственное состояние, и решила, что Лейрел либо безбожно врет, либо ее новая подруга обладает столь сказочной устойчивостью к алкоголю, что ей может позавидовать и огр. Аланна подперла ладонью растрепанную голову, смутно пытаясь вспомнить, о чем же еще они не успели поговорить. Она рассеянно помассировала изящными пальцами ключицы, и наконец-то вспомнила.
«Черт возьми! Ожерелье!»
Она подскочила на софе так резко, что Лейрел нахмурилась и посмотрела на нее с равной степенью озадаченности и заинтересованности.
– Что с тобой, дорогая?
– Амулет! – Аланна от возбуждения хлопнула ладонями по обе стороны от себя и подпрыгнула на диване, широко тараща зеленые глаза. – Ты так и не сказала, что с ним такого сделала, что я из-за него здесь! И что с ним будет дальше! Я хочу знать! Я же его купила, а теперь выяснилось, что он твой!
Лейрел тяжело вздохнула, словно тема, которую подняла Аланна, вызвала в ней искреннюю и глубокую печаль. На ее лице отразилась сложная смесь эмоций, как будто жадность боролась с альтруизмом, а инстинкт подвыпившей сороки – с благородством.
Она тяжело вздохнула, и взгляды обеих женщин обратились к ювелирной подставке, где лежал он, камень преткновения всего сегодняшнего вечера и прошедшего дня – блистательное ожерелье из белого золота, жемчуга и бриллиантов, бережно подчеркивающих всю прелесть огромного аквамарина.
Самой ужасной и печальной мыслью, которая посетила Лейрел, оказалось осознание, что оттенок огромного камня имел теплый зеленоватый оттенок – аккурат тот, что прекрасно подходил к глазам Аланны, и резко контрастировал с ее собственной холодной внешностью, как будто сплошь состоящей из различных оттенков серебряного и жемчужного.
И почему она когда-то решила, что это ожерелье Халазара будет хорошо на ней выглядеть?!
А еще Лейрел знала, что теперь эта мысль будет преследовать ее непростительно долго, и каждую попытку принарядиться в прелестное колье сопроводит кислый осадок ревности. Даже невзирая на то, что феи и пикси изрядно подсластили этот момент, наконец-то принеся огромный серебряный поднос с многоэтажной подставкой, полной разнообразных пирожных и ягод, а вместе с ними – вино, фрукты и сыр.
– Знаешь, что? – задумчиво произнесла Лейрел. – Мне кажется, этому ожерелью придется остаться у тебя. Я теперь его не надену.
Аланна посмотрела на нее полными ужаса глазами и уже округлила рот, чтобы произнести что-то возмущенное. Лейрел закатила глаза, чувствуя, как нетрезвое радушие мгновенно сменяется раздражением.
«Ты без меня знаешь, сколько оно стоит! А я тебе его подарить хочу!»
Но она себя сдержала – в конце концов, не всем же понимать ее с первого слова? Даже подругам.
– Ох, милая! Я его расколдую и сниму все чары! – она успокаивающе взмахнула руками, и мысль мгновенно перепрыгнула на другой объект интереса, а раздражение улетучилось, словно облако цветочных лепестков, и в серых глазах Лейрел вновь засверкало воодушевление. – Видишь ли, я обожаю зачаровывать предметы! И чаще всего делаю это с ожерельями, которые покупаю – не могу же я оставить себя в обычной безделушке безо всякой защиты? Но ты мне так и не сказала, что за эффекты вызывал этот амулет – я ведь делала обычный амулет телепортации! О чем ты думала, когда телепортировалась?
Аланна сердито сдвинула светлые брови. Логичные мысли давались все тяжелее, и почему-то она решила, что Лейрел сейчас бессовестно упрекает ее.
«О чем я думала?! О чем я думала?!»
– Можно подумать, у меня было много времени все взвесить и обдумать! Эта штука швыряла меня туда и обратно! – Аланна без особенного стеснения целиком проглотила крошечную тарталетку с малиной и запила ее вином.
Лейрел вздохнула уже в который раз и подсластила ситуацию воздушным миндальным печеньем с лимонным кремом.
«Ох, какой ужас иногда эти люди, которые ничего не понимают в зачаровании».
– Дорогая моя, я же не буквально! – Лейрел качнула бокалом, едва не расплескав розе. – Ты помнишь фразы, которые говорила или думала перед тем, как он работал?
Аланна застыла на половине надкусывания шоколадного трюфеля с апельсином. Вопрос застал ее врасплох.
«Ой, мамочки».
Ей пришлось напрячь всю свою память, изрядно подпорченную зыбкими волнами конфетно-алкогольного забытья. Рассказывать и вспоминать пришлось долго, непоследовательно, и то и дело подбирая слова получше, из-за чего Аланна по три раза описывала одно и то же, и ей показалось, что она даже не смогла довести свое повествование до конца, когда выражение лица Лейрел из сочувственного превратилась в заинтересованное, затем – в хитрое, и, наконец, волшебница звонко расхохоталась и хлопнула в ладоши.
– Ох, боги! Знала бы я, что у меня получится, добавила бы стабильности, сделала бы специально и пустила на продажу!
Лейрел подскочила и принялась энергично жестикулировать, расхаживая по гардеробной туда-сюда. Глаза волшебницы искрились от вдохновения, а жесты становились все шире.
– Я даже знаю, как я его назову! Амулет сердитой жены! Стоп, нет, это как-то по-мещански! Амулет яростной дамы! Точно!
Аланна наблюдала за ней с полным недоумением, округлив розовые губы, словно кукла, и хлопала огромными подкрашенными ресницами. И тут же встряхнулась, словно только что проснувшаяся кошка.
– Погоди! – в ее голоске проскользнула сорванно-отчаянная нотка. – Ты о чем?!
– Ты не представляешь, что я только что придумала на основе твоего амулета! – Лейрел остановилась напротив тройного зеркала, и отражения от ламп за ее спиной пылали, словно ангельское сияние. – Это амулет, который будет работать исключительно на сердитых женщинах, которые только что поругались с собственными мужьями! Именно это у меня и получилось, и я попробую изучить формулу! – волшебница подпрыгнула и всплеснула руками. – Это же чудесно! Сколько семейных ссор можно предотвратить! Только представь себе, – лицо Лейрел приняло мечтательное выражение, а жесты приобрели грациозность и вольготность настоящей артистки, позабывшейся в грезах от шампанского. – Вот он что-то говорит тебе, вот ты готова запустить в него табуреткой и назвать бородатым ослом – а вместо этого думаешь о любимом курорте – и вот ты там! – Она щелкнула пальцами. – И он к тебе приехать не может! Зато ты гуляешь, грабишь магазины, купаешься, и возвращаешься, как только захочешь – довольная и в прекрасном настроении! Он рад твоему возвращению, ты рада, что не убила его, и вот – вы остыли, воссоединились, и все прекрасно! Только подумай, как это может облегчить жизнь! Ну? Что ты об этом думаешь?
Аланна ошарашенно посмотрела на Лейрел и тихонечко, с поистине дамским изяществом, икнула, отчего ее золотые кудряшки слегка подпрыгнули.
И прикрыла аккуратной ладошкой рот.
Они шли по улицам Уотердипа, которые уже накрыли вечерние сумерки. Шли молча и угрюмо.
Ричи отправился домой. Касавир молчал, продолжая тяжело обдумывать появление Фила, исчезновение Аланны и две – чтоб все провалилось, целых две! – встречи Фила и Аланны в этом проклятом городе.
Фил молчал, дуясь, но не выдержал первым:
– Да что ты из-за нее так переживаешь?! Не вернется как будто!
Его слова вызвали подлинный эффект разорвавшегося огненного шара. Потому что Касавир перевел дыхание, резко встряхнул головой, замер на месте, и раздраженно взмахнул руками, глядя другу в глаза:
– Фил, блядь, – голос звучал хрипловато и зло. – Ты хоть думаешь, о чем говоришь? Она одна, в чужом городе, ушла черт знает куда, с деньгами, без оружия – ты хоть понимаешь, сколько тут воров и преступников?! А?!
Повисло молчание. Где-то в ближайших кустах плюмерии исключительно громко затрещали цикады, логически завершая отповедь Касавира лучшему другу.
Фил только поморщился с досадой и показательно прочистил ухо мизинцем, всеми силами демонстрируя, что голос Касавира вышиб ему барабанные перепонки и вызвал почти смертельную контузию.
– Да ну нахер, – наконец, обиженно заключил латандерит, вздохнул, взъерошил волосы и продолжил куда более спокойным тоном. – Кас, женщина никогда не пропадает из магазинов насмерть. Наверняка в отеле тебя ждет и найдется в той же лавке, где была. А ты убежал ее искать и уже придумал хер знает что, – Фил помолчал мгновение и потер шею. Махнул рукой, понизив голос.– Как всегда, короче.
Они шли по узкому переулку, параллельному большой улице, то и дело сверкающей разноцветьем магических огней и стеклянных витрин.
Слова Фила если и умерили беспокойство, то ненамного. Разве что вернули достаточно самообладания и пристыдили.
«Зря орал. Он не знал, что Аланна сама по себе и не знает, как вернуться домой».
Касавир устало покачал головой, но заговорил уже на тон ниже.
– Фил, моя жена пропала на целый день. Я не знаю, где она и что с ней сейчас происходит.
Фил глубоко выдохнул, остановился, преградил путь, и припечатал его плечи медвежьим хлопком.
– Значит, так. Чувак, Аланна, конечно, всегда была с ебанцой, но ей хватит ума объяснить первому же патрулю, что она потерялась.
«Не уверен. Или я действительно так плохо о ней думаю?»
Касавир уже набрал воздуха, чтобы возразить, но Фил назидательно погрозил ему пальцем и продолжил свою речь на удивление проникновенным и спокойным тоном.
– И не перебивай меня. Вот что мы сделаем: тут рядом ближайший пост стражи и твоя гостиница. Мы туда заглянем. И в номер тоже. Если ее там нет – напишешь свою бумажку, что пропала жена. После этого мы пойдем в «Разрушенную башню» на соседней улице, возьмем по пиву, и ты наконец-то впервые пожрешь за этот ебаный день. И не делай такое лицо – я знаю, что ты сейчас внутри себя думаешь что-то вроде: «о Тир, как же я посмею сесть и жрать, когда Аланна хер знает где». Смеешь, ты сам знаешь, что когда есть возможность поесть – делай это. Ты не городской следопыт и нихера не знаешь Уотердип. Но в этом районе много магазинов – может, Аланна где-то рядом, и мы ее увидим. Или она заметит нас. Соглашаешься, зануда?
Нужно сказать, именно в такие моменты Касавир особенно отчетливо понимал, почему они с Филом дружат уже больше тридцати лет. Когда ситуация становилась действительно серьезной, внезапно разверзающиеся бездны здравомыслия Фила мгновенно напоминали ему, почему тот оставался паладином Латандера, а еще – что его друг все же не законченный раздолбай, а только прикидывается таковым, и он бы мог доверить ему даже собственную жизнь.
Возразить оказалось решительно нечего. Касавир тяжело вздохнул, и ему осталось только кивнуть:
– Ты прав. Пошли, так и сделаем.
Цветущий вид улиц, полных сладкого ночного воздуха, отчетливо контрастировал с его ужасными предчувствиями. У Келбена складывалось впечатление, что насколько свеж и ароматен вечер, настолько же пьянит он и его жену, и ее новую знакомую, практически буквально свалившуюся из ниоткуда.
И настолько объемный бардак они будут в состоянии учинить в его башне.
«Нет. Нашей башне. Или башне Лейрел?»
Он встряхнул головой, уже сам не зная, как себя поправить правильнее.
На шумной улице, где раскинулись кусты олеандров, а люди гуляли чинной толпой парочек и семей всех возрастов и образцов, Келбену было не слишком уютно – это провоцировало ворчание. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз так праздно прогуливался по центральному пешеходному променаду, словно ему и заняться нечем! Еще и когда в башне осталась Лейрел!
В конце концов, для Лордов Уотердипа подобное времяпровождение было просто неприличным! Можно подумать, у него дел нет!
Но Пирджерон шел вперед с неколебимым спокойствием и не обращал ни малейшего внимания на его волнения.
– Подожди-ка, – Пирджерон дернул его за рукав мантии, остановившись прямо посреди улицы – возле огромной веранды около одной из многочисленных таверн.
– Ну, что? – ворчливо произнес Келбен. Он чувствовал себя не в своей тарелке.
Он подозревал, что, вернувшись, обнаружит пьяную вдрызг и невероятно счастливую жену, спящую в будуаре или в гардеробной в компании своей новой знакомой. И наверняка повсюду будет валяться одежда, обувь, и всевозможные фолианты, так как дело совершенно точно не обойдется без колдовства, а Келбен прекрасно знал, что Лейрел строжайше нельзя колдовать, будучи пьяной. Поскольку прошлый раз она превратила его несчастную Нису в фиолетовую шиншиллу, и Келбен думал, что кошка-фамильяр до сих пор не могла прийти в себя. Всегда ловившая мышей, Ниса теперь только истошно мяукала и шипела при виде даже хомяков и морских свинок.
– Мне кажется, я знаю этого человека. Может, я ошибаюсь, но…– Келбен нахмурился и недовольно посмотрел в сторону, куда направил взгляд Пирджерон, но никого особенного не приметил – да и мог.
Даже когда Пирджерон бесцеремонно потащил его за собой к вполне конкретному столику на углу веранды, где сидел уже поседевший, но явно военной выправки мужчина. И, судя по хорошему костюму и отточенным движениям, не меньше, чем дипломат – бывший или действующий.
Говоря по совести, в большинстве случаев Келбена исключительно раздражало общество людей, и их пребывание поблизости всегда вызывало крайне странное чувство, будто бы он оказался в совершенно другом мире.
Он понятия не имел, кем был этот человек, едва взявший в руку бокал темного пива и готовый насладиться огромным стейком с картошкой – в тарелку, разумеется, для вида, приличия и спокойствия жен положили пару помидоров и салат, но Пирджерон почему-то расплылся в улыбке, и пошел навстречу этому человеку с распростертыми объятиями.
«Немыслимо!»
Все произошло столь резво, что Келбен даже не успел возмутиться.
– Ирман? Ирман Ханверд?!
Мужчина недоуменно посмотрел на них обоих, и спустя несколько секунд на его лице отразились сразу три эмоции: удивление, узнавание и радость. Он широко улыбнулся и не просто пожал Пирджерону руку – последовало по-солдатски медвежье объятие и гулкие хлопки по спине.
Сейчас, почувствовав ауру, он даже не сомневался, что Ирман был коллегой Пирджерона по цеху, если о паладинах приличествовало выражаться подобным образом. Келбен изучал обоих паладинов с таким видом, словно рядом с ним происходило что-то совсем из ряда вон выходящее.
– Я рад тебя видеть, – если архимаг хоть что-то понимал в людях, наконец-то чья-то радость при виде Пирджерона выглядела искренней. – Великий Тир, сколько лет прошло! А… – Ирман наконец-то остановил на Келбене взгляд смеющихся синих глаз.
Пирджерон хмыкнул и церемонно-шутливо поклонился, указывая в его сторону.
– Келбен Арунсун, собственной персоной.
Рукопожатие у Ирмана Ханверда оказалось железным. Паладин уважительно кивнул ему.
– Я рад знакомству, и не меньше буду рад достойной компании.
Пирджерон ухмыльнулся в усы и уселся напротив Ирмана за тяжелый деревянный стол, даже не интересуясь мнением Келбена.
– Раз так рад, не будешь против поставить нам пиво. Ты бы хоть письма писал!
Ирман хохотнул и пожал плечами.
– Знаешь ли, жена, ребенок и работа оставляют мало времени на переписку, – он смерил взглядом их обоих. – Открытый лорд Уотердипа! Ну и ну! Я смотрю, ты на жизнь не жалуешься.
Ирман жестом указал официанту принести еще два пива.
Пирджерон только вздохнул.
– Всякое бывает. Я смотрю, у тебя тоже вид цветущий. Как твоя жена и сын? Уж прости, уже не помню, как его зовут.
Ирман Ханверд фыркнул.
– Моя птичка где-то здесь, пошла туфли посмотреть. Скоро придет, а уж в каком настроении – будет видно. А Касавир… – он улыбнулся и развел руками. – Да как мы все в его возрасте. Сходит с ума, если кто-то заикнется, что ему уже четвертый десяток. Женился.
Пирджерон понимающе покачал головой, вздохнув одновременно ностальгически и сочувственно. Но тут же хмыкнул.
– Не ной, старый ты хитрец, ты лучше меня знаешь, что ничего ужаснее их пятнадцати-двадцати лет просто нет.
Принесли пиво, Пирджерон изъявил желание расправиться с доской обжаренных с вермутом креветок, в чем Келбен его всецело поддержал. Вместе с новым знакомым они звякнули бокалами и выпили по глотку за встречу и знакомство.
Публика вокруг, по счастью, не проявляла неуместного энтузиазма, пусть и обернулась пару раз на имена. И, по счастью, Ирман занял один из самых уютных столиков веранды – точно в углу, у ограды, где в подвешенных горшках густо высадили лаванду и розмарин.
Большие круглые светильники лениво покачивались под ветром – уютные и элегантные.
Келбен задумчиво провел пальцами по ледяным стенкам бокала и уставился на кремовую пену поверх черного, как его прозвище, напитка.
Нахмурился.
«Погодите-ка. Касавир?»
Он прочистил горло, вклиниваясь в набирающее обороты обсуждение Пирджероном и Ирманом былых лет.
– А жену вашего сына зовут случайно не Аланна Фарлонг?
Теперь настала очередь Ирмана изумленно поднять брови и сделать многозначительную паузу, замятую глотком пива.
– Именно так, – он подозрительно оглядел их. – Смею спросить, что успела натворить юная леди, раз дело дошло до лордов города? Мне известно, что у нее большие таланты.
Пирджерон умолк на мгновение, как будто пытаясь осознать нелепость стечения обстоятельств, а затем запрокинул голову и расхохотался в голос.
– Видишь, Келбен, как полезно встречать старых друзей? – Пирджерон отпил пива и выдохнул, хлопнув ладонью по столешнице под вопросительный взгляд Ирмана. – Видишь ли, жена твоего сына случайно телепортировалась в башню Келбена и спелась с его женой, – голос паладина звучал донельзя задушевно. – Она сказала, что потерялась в городе, а теперь они вместе с Лейрел, я думаю, забаррикадировались в ее гардеробной и наверняка требуют домашних пикси носить им вино и пирожные.
Ирман приподнял бровь.
– Вы оба хотите мне сказать, что Касавир на второй день пребывания в Уотердипе потерял собственную жену?
– Не без этого, – угрюмо заключил Келбен. – И мы не намеревались спасать этот город от очередного проклятия, но я уверен, что он может настать в любую минуту.
Ирман ничего не ответил. Только прочистил горло и поднял бокал в знак полного понимания и глубокого соболезнования.
– Ну, я уверен, что мы с ним справимся, – заключил он.
В гостинице Аланны, разумеется, не оказалось. И ее, разумеется, никто не видел. И Касавир был уверен, что если бы не яростно пробудившееся здравомыслие Фила, которое сейчас работало за них двоих, то с него бы сталось учинить какую-нибудь глупость. Это был редкий вечер, когда он мог порадовался, что друг буквально оттащил его от стойки гостиницы, где сидел безукоризненно вежливый полуэльф, и заставил следовать плану, о котором они договорились раньше. А именно – поесть и выпить.
И все же на улице он оглядывался по сторонам так, что перестал замечать что-либо у себя под носом – как будто Аланна могла прятаться в обличье любой блондинки в зеленом платье, которая мелькала на улице. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он поначалу не понял, почему Фил остановился так резко, что он едва не врезался в него.
– Фил, какого… – он наконец-то увидел, что они остановились у веранды большой таверны, и на него невозмутимо смотрел отец, как будто ожидая каких-то объяснений – или, по крайней мере, приветствия.
Ему не составило труда понять, что за люди на этот раз составляли ему компанию – их портреты в книгах (местами бессовестно льстящие, а местами бессовестно унижающие) попадались ему не раз и даже не два.
«Келбен Арунсун Черный Посох и Пирджерон Паладинссон во плоти. Надо же».
Фил его спокойствия не разделял – он возбужденно хватанул ртом воздух и уставился на тех, кто составил компанию его отцу.
– Кас! – голос латандерита звучал ошарашенно, и он от души хлопнул его по плечу. – Кас, да это же… охуе… простите! Добрый вечер, Ирман!
Он глубоко выдохнул, сжал пальцами переносицу и обвел взглядом всех троих мужчин, от которых их отделяла изгородь с горшками розмарина.
– Добрый вечер. Папа, почему ты пьешь с открытыми лордами Уотердипа?
Все трое салютовали ему пивом и сделали по глотку. Ирман Ханверд с явным удовольствием выдохнул, смакуя напиток, и закинул ногу на ногу.
– Видишь ли, Касавир, лорд Пирджерон – мой старый друг, – отец крутанул запястьем, как бы отмахиваясь от его возможных вопросов. – И не делай вид, что ты этого не знал. Садись с нами. И я хочу послушать, как так вышло, что он, – Ирман кивнул в сторону Фила. – Оказался рядом с тобой.
– Мы как раз сюда собирались, – вместо него ответил Фил.
Какое-то время им понадобилось на то, чтобы озадачить официантов необходимостью сдвинуть столы таким образом, чтобы за ними поместилось пять человек, а затем – заказами.
Что Касавира насторожило точно, так это сытая улыбка на отцовском лице. И ухмылка на лице лорда Пирджерона, который хмыкнул и оторвал голову очередной креветке с блюда по центру стола.
– Касавир, а где Аланна? Молодожены на моей памяти редко расстаются.
«Да ну?!»
Касавир изучающе смотрел на отца несколько секунд. По правде говоря, он пытался определить, являлся ли тон Ирмана на самом деле невинно любопытствующим, или же это было то самое с виду невинное любопытство, за которым скрывалось добродушное «ну, давай, поведай в подробностях родителю, как ты облажался – я умираю от любопытства».
По прошествии этих нескольких секунд Касавир решил, что все же второе. Он слегка сжал губы и скривил уголок рта – манера, на взгляд Ирмана, была определенно унаследована от Элоизы.
– Давай лучше я напомню тебе, как ты забыл меня в Академии, потерял маму и искал ее весь день в Невервинтере, потому что прослушал, что она пойдет полежать на пляже и искупаться? Я на всю жизнь запомнил тот том по геральдике, который меня оставили изучать жрецы.
Отец мгновенно стушевался и кашлянул. Фил ухмыльнулся, явно сдерживая смех. Келбен Арунсун понимающе вздохнул. А вот лорд Пирджерон расхохотался в голос.
– Ладно, Ирман, я вижу, что твои гены умнеют с каждым новым поколением!
– Ладно, Касавир, – ворчливо заключил отец. – Не вполне достойно тебя, но ты меня уел. Мы знаем, что Аланна потерялась.
«Какого черта?!»
– Откуда?! – он смог только развести руками, ошарашенно оглядывая лордов Уотердипа.
И подвинул к себе пиво, которое принес официант-полуэльф. Вместе с точно таким же огромным стейком, который чуть раньше заказал Ирман.
Логика пасовала перед предположениями, что именно могла натворить Аланна, раз в дело оказались втянуты Пирджерон и Келбен Черный Посох.
«По крайней мере, они в хорошем настроении и не собираются ее спасать – значит, она жива».
– Видишь ли, твоя жена встретила мою при совершенно неожиданных обстоятельствах, – с безукоризненным спокойствием пояснил Келбен.
– Да ладно?! – Фил высказался довольно неразборчиво из-за набитого рта, но зато эмоционально. Перед ним красовался выпотрошенный каравай с острым супом, как нельзя лучше подходящим после «насыщенного вечера».
Говоря попроще – лохань похмельной похлебки в хлебе.
– Именно так, – с предельной серьезностью пояснил Келбен. – И в данный момент она, если так можно выразиться, гостит у Лейрел Сильверхэнд, находясь в полной безопасности. Если я верно помню, они собирались пить вино.
«Да ну?!»
Он почувствовал себя не то полным идиотом, не то редким везунчиком, поэтому просто сделал глоток пива. Возмущение, облегчение, радость, удивление и раздражение кипели внутри ровно с той пропорцией, чтобы он даже не понимал, как именно зовется то, что он сейчас чувствует.
И, возможно, все это отразилось на его лице слишком ярко, потому что лица его собеседников приняли до крайности понимающие и сочувственные выражения. Всех, кроме Фила.
– Кас, с тобой вообще все в порядке? – лениво поинтересовался у него Фил.
Касавир сделал еще два глотка пива. Прожевал кусок стейка. Заел картошкой.
– Охуеть, – наконец, тихо произнес он. – Прошу прощения.
«Я целый долбаный день бродил по городу с этим мальчишкой, чтобы узнать, что… что?!»
Он почувствовал, что у него сейчаспотемнеет в глазах от ярости.
– Так где Аланна? – произнес Касавир очень низким и очень холодным голосом. – Я целый день бродил по городу с проводником, уже думая, что ее похитили или она ранена, или вообще убита, чтобы узнать… вот это?! Что она сейчас где-то сидит, ест пирожные, и почему-то не здесь?
Ирман фыркнул.
– Привыкай, мальчик мой, это называется браком.
– Спасибо, папа, ты как всегда безгранично мудр! – угрюмо проворчал Касавир.
– Отнесись к этому проще, – Пирджерон как будто и ухом не повел от его ругани. – Она ведь точно так же телепортировалась по городу целый день, и думаю, побывала в тех местах, где не хотела бы оказаться.
– Это точно, – многозначительно потянул Фил.
– Я спокоен, – Касавир выдохнул и поднял руки, признавая капитуляцию и собственную ошибку. – Извините.
Фил сделал большой глоток пива и ткнул в его сторону вилкой.
– Нихренашеньки.
– Я спокоен, – с нажимом повторил Касавир, упрямо глядя на лучшего друга.
– А знаете, что… – что хотел сказать Ирман, они так и не узнали, потому что его отец прислушался и изменился в лице, отразив в мимике сложную гамму настороженности и готовности к худшему.
Ирман уже учуял неладное, когда услышал частый стук каблуков по брусчатке. За десятилетия брака Ирман уже научился узнавать Элоизу по шагам. Даже в толпе, даже среди шума.
Он подозревал, что они бы так и проводили время, наслаждаясь беседой и уютным рокотом голосов в таверне, но их мирное уединение готовился разрушить ураган в лице возмущенной Элоизы.
Лишь по одному признаку Ирман понял, что его дела (и в том числе всех присутствующих) до крайности плохи. Во-первых, Элоиза, которую он заметил, шла очень быстро. А, во-вторых, что насторожило его куда сильнее – в руках жены не было ни одного свертка, ни одной коробки, или чего бы то ни было на них похожего. А это означало, что не купила она ровным счетом ничего.
Жена метнула в их сторону короткий пылающий взгляд, и решительно направилась в «Разрушенную башню».
– Милая? – удивленно поинтересовался он, когда Элоиза Ханверд предстала перед ними во всем великолепии платья «колокольчиком», вышитым яркими тропическими цветами.
– Мама? – Касавир прищурился и как будто настороженно напрягся.
– О, леди Ханверд! – Фил взмахнул руками и грохнул ладонями по столу. – Вы сегоднятакая… – он резко изменился в лице и вздрогнул, ощутив пинок Касавира под столом. – Э! …красивая…
Касавир обменялся с Филом одним им понятным взглядом.
«Ты идиот? Она в бешенстве».
Фил пожал плечами, скорчив наигранно скептическое лицо.
«И чё? Можно подумать, тебя это спасет».
Касавир продолжал смотреть на него тяжелым взглядом. Фил вздохнул.
«Ну ладно, ладно».
– Добрый вечер, леди Ханверд, – лорд Пирджерон церемонно склонил голову. Келбен Арунсун последовал его примеру.
– Рад знакомству, леди Ханверд. Ваш муж очень высоко о вас отзывался.
– Добрый вечер, – Элоиза Ханверд оглядела их ледяным взглядом. – Я вижу, что Ирман нашел себе компанию, и если к вам, уважаемые, у меня вопросов нет, то у меня они есть к моему сыну! И его другу! – она повернулась к ним, взметнув вокруг себя облако роскошных духов, и постукивание жемчужного ожерелья. – Что ты здесь делаешь, Фил? Разве Касавир не должен быть со своей женой? Клянусь Ваукин, я скоро поверю в то, что ты преследуешь его!
– Но… – Элоиза оборвала Фила воздетым указательным пальцем в белой шелковой перчатке.
– А ты, Касавир? Где Аланна? Ты что, потерял ее? – она коротко развела руками, сердито глядя на сына. – Почему ты сидишь здесь с этими господами и выпиваешь?
– Но… – на этот раз Элоиза Ханверд оборвала Касавира.
– Никаких «но»! Фил, ты дашь моему сыну провести хотя бы медовый месяц без тебя?!
– Но я же люблю его, леди Ханверд! – патетически воздев руки, выкрикнул Фил. – Конечно, я слежу за ним, вы же знаете, что он долб… эээ, не идеален!
Лорд Пирджерон со стоном погрузил лицо в сложенные чашей руки, тихо хрюкнув от смеха. Касавир закрыл ладонью глаза. Келбен Арунсун нахмурился, выражая неудовольствие абсурдностью.
– Но я же не в этом смысле! Э! – Фил возмущенно приложил руку к сердцу.
– Фил, да тебя все поняли! – Касавир глубоко выдохнул и обмахнулся ладонью, пытаясь слегка унять жар в лице, покрасневшем поровну от смеха и стыда, причем он не знал, чья вина была больше.
Железное молчание и мужественное спокойствие сохранил сейчас только один человек, и это был Ирман Ханверд. Он деликатно отодвинул стул рядом с собой и забрал из рук Элоизы сумочку, которую повесил на спинку ее стула.
– Дорогая моя, я смею предположить, что твой поход по магазинам оказался краток и неудачен, как холодное лето, переходящее в осень, – Ирман смотрел на нее с бесконечным спокойствием. – Позволь спросить, в чем проблема? Не посмею предположить этого, но неужели… – Ирман как бы невзначай покачал рукой. – Неужели в этом городе шьют платья… по меньшим меркам, чем ты привыкла?
Дыхание мужчин, сидящих за столом, замерло. Произнесенная Ирманом реплика была подобна тонкому искусству сапера. Главным образом потому, что лишь после ее произнесения они могли понять, рванет так, что снесет половину квартала, или же обойдется без жертв.
Элоиза Ханверд глубоко вздохнула, будто бы расслабившись, и всеобщий облегченный выдох отстал от нее всего лишь на полсекунды. Женщина элегантно присела рядом с мужем, вытянула уставшие ноги, и кивнула.
