Текст книги "Тёмная ночь (СИ)"

Автор книги: Gromdar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

XVI

Гавин предпочитал делать ключевые дела лично, лично же взаимодействовать со всеми, кто имел влияние на его будущие дела, и понимал, что люди, неважно обычные или улучшенные космодесантники, имеют свои слабые места, через нажатие на которые можно добиться желаемого результата, потому и сейчас, пилотируя «Мрачного охотника» на бреющем полёте над волнующимся морем, прокручивал радиочастоты в поисках информации. Тлен мог полагаться на свои видения, но командиру нужны были более определённые факторы для создания плана действий и выработки стратегии. Из уже известного ему было то, что планета находилась под единой властью некоего Оскара Ватора, опиравшегося на надзирателей, военную и гражданскую элиту Фрации, тогда как подписанты в правах были ограничены и затеяли восстание, связавшись с пиратами эльдар. Для переворота планетарного масштаба требовалось много сил, потому объяснимо было присутствие на орбите пиратского флота и, очевидно, на земле уже тоже было достаточное количество ксеносов. Подобное было обыденным происшествием и на вполне имперских мирах, где правящая элита настолько гнобила рабочих, что те были склонны к принятию любой помощи, будь то от сил Хаоса или ксеносов.

Магистр понимал этих несчастных, которым порой приходилось работать по двадцать часов в сутки при одном выходном или вообще без выходных. Дожитие в таких условиях до тридцати лет уже было достижением. Но понимание не означало сочувствия. Сорнери был создан для войны, а не для управления планетами, потому выполнял свою роль ангела смерти, карая мятежные миры со всей жестокостью. Разумеется, не везде было так плохо, а на домашних мирах орденов Астартес так и вообще зачастую хорошо, поскольку они освобождались от большинства налогов Империуму и были обязаны лишь властвующему ордену. Яркими примерами являлись Макрагг, родной мир ордена Ультрамаринов, Освобождение, мир его бывшего ордена Гвардии Ворона, и Фелис, планета ордена Белых Пантер. В душе Гавин желал, чтобы и Фрация в итоге оказалась на равных с этими примерами или лучше, но для этого нужно было сначала изгнать эльдар, подавить мятеж и добиться понимания от Оскара Ватора.

– Савелий, что думаешь об этом всём? – поинтересовался Гавин у сидящего в соседнем капитана первого крыла Ангелов Ночи. Когда они были наедине, можно было обойтись без званий и титулов, общаясь на равных.

– Думаю, что мы можем подавить всякое сопротивление на планете за несколько недель, если спустим на поверхность хотя бы четыре крыла, а корабельная кузница будет исправно снабжать нас боеприпасами, – ответил четко уже бывавший тут лысый ветеран, а после повернул покрытую татуировками голову к магистру и, прищурившись, усмехнулся сурово. – Но ты поступишь иначе.

– Да, думаю да, – Сорнери кивнул, подтверждая мысли терранца и с наслаждением прислушиваясь к гулу мощного двигателя "Мрачного охотника". – Но мне нужно, чтобы ты оценил местность на случай необходимости жесткой операции.

Сава вернул внимание на перемежаемую вспышками молний темноту, хлещущую дождём в бронестекло кабины Темнокрыла, и задумался на пару секунд. Как бывший Гвардеец Ворона, магистр был специалистом по скрытному проникновению, диверсиям и ликвидационным миссиям, потому полномасштабные боевые операции с тяжелым вооружением были его слабым местом. Прикрыть это слабое место должен был капитан первого крыла. И, поскольку слабые места прикрывать можно давать лишь тем, кому доверяешь, такое предложение было ветерану лестно.

– Придётся сделать пару кругов и отсканировать город, – предупредил он, понимая, что рекогносцировка на местности пешком будет слишком долгим и сложным делом по сравнению с облётом на десантном транспорте, который оснащен одной из лучших систем маскировки, что Савелий видел за свою долгую жизнь. Гасители выхлопов, отражатели сигналов авгуров, специальное покрытие и кто знает еще какие чудеса техники были зашиты в крепкий корпус.

– Я думаю, мы можем себе это позволить, – закивал Гавин, параллельно отслеживая радиоканалы Фрации и корректируя курс полёта его любимой птички.

Системы сканирования показывали приближение берега и леса за ним, потому магистр потянул штурвал на себя, слегка приподнимая нос "Мрачного охотника", так что тот пролетел в метре над верхушками деревьев и опалил их выбросами раскалённых газов.

Менее часа понадобилось им, чтобы долететь до окраин столицы Фрации, вырубленной подчистую зоны между дремучим лесом и высокими рокритовыми стенами Амброзио. За стенами в приближающемся рассвете угадывались очертания огромных кранов, а так же подёрнутые дымкой из труб многочисленных заводов и пожаров восстания черные громады явно имперских времён крепостей в центре города. Магистр переключил подачу энергии из плазменной установки с основного двигателя на малые антигравитационные и Темнокрыл сразу замедлился, а ровный мощный гул сменился едва слышным свистом. Дальше он активировал системы маскировки, превратившие темный корпус в едва заметную мерцающую пелену, и поднял машину выше, чтобы иметь больший обзор.

– По часовой стрелке, – Савелий рукой указал направление, с которого лучше начать облёт, и Гавин направил "Мрачного охотника" в нужную сторону.

Они плавно пролетели над крепостной стеной, отметив направленные вовне крупнокалиберные орудия, расположенные на равных промежутках друг от друга, а затем немного снизились, начав осмотр города. Прямо под ними дымились жилые кварталы, сложенные из неровных рядов пятиэтажных зданий, перемежаемых открытыми площадями с поваленными статуями. Судя по отдельным вспышкам и тепловому излучению, что улавливали авгуры Темнокрыла, бои велись уже у основания внешней стены, где располагались проходы наверх. Магистр был уверен, что при желании те орудия, что смотрели наружу, можно было развернуть внутрь, а уж разбивать ими было что. Весь город был разделён на части стенами поменьше, отмечающими границы районов, а громадные врата перекрывали выходы из них.

– Неплохая крепость, – отметил капитан первого крыла, глядя то на пикт-экран авгура, то через смотровое стекло кабины. – Защищаться можно как от врага снаружи, так и изнутри. Стены с проходами внутри, а под ними наверняка есть еще и тоннели. Всё легко блокируется и перекрывается, защищаться можно малыми силами.

Гавин был склонен согласиться. Ни одна крепость не была неприступной, но зачастую смысл был в том, чтобы нанести нападающим такие потери, чтобы они передумали нападать, или задержать их достаточно для подхода подкрепления.

За внутренней стеной, которую спустя пару минут "Мрачный охотник" перемахнул, раскинулись огромные площади какого-то завода, на территории которого так же велись боевые действия. Во многих местах трубопроводы горели, дымились резервуары с химическими отходами, кое-где металлоконтрукции обрушились и погребли под собой целые производственные цеха. Кругом царил хаос, двигались группы вооруженных людей, но кто за кого с высоты было не определить, потому десантники просто летели дальше, отмечая ключевые точки и места боестолкновений.

После завода открылась очередная жилая зона, а за ней снова промышленная территория, и так еще пять раз прежде чем Ангелы Ночи завершили облёт внешнего кольца, взяв курс на внутреннее, где как раз разворачивались основные бои. Там уже были те самые краны, видные даже из-за города, и громады зданий, напоминающие шпили улья. Между шпилями, к которым направил десантный транспорт Гавин, в их направлении вывернула эскадрилья из шести летательных аппаратов, частично напоминающих армейские Валькирии, но питал эти самолёты явно не прометий, потому что отсутствовали привычные выхлопные струи. На секунду магистр даже подумал, что его засекли, но затем следом за псевдовалькириями вынырнули три небольших эльдарских Ворона, формой похожих на зазубренные ножи с узкими изогнутыми вперёд и вниз крыльями, и три более крупных и тяжело вооруженных Острокрыла, таких же вычурно изогнутых, но более широких. Местные самолёты тут же разбились по парам, ведущий плюс ведомый, и бросились в разные стороны, маневрируя, чтобы не стать лёгкими мишенями, но с эльдарскими летунами им было не сравниться. Или, по крайней мере, десантник так подумал, когда быстрые самолёты ксеносов пристроились в хвост своим визави, а затем полетели ракеты и засверкали тёмные лазеры.

Один из людских истребителей загорелся и развалился пополам, когда в него попал выстрел лазпушки, но три других, выпустив каскады каких-то обманок, отделались лёгкими повреждениями от осколков ракет и начали разворот, резко сбросив скорость. Гавин даже притормозил, чтобы посмотреть чем это закончится, хотя внутренний голос требовал вмешаться и помочь. Эльдары, чтобы сохранить преимущество в скорости, взяли вверх и в стороны, стремительно уходя из зоны поражения развернувшихся самолётов людей, но один зазевавшийся Острокрыл таки получил попадание в крыло и начал падать, вертясь в воздухе.

– Неплохо, – прокомментировал увиденное Савелий, и в его голосе магистр уловил нотку уважения.

– Шансы у них есть, но маленькие, – согласился Сорнери и, когда воздушные суда отдалились и скрылись за другими шпилями, направил "Мрачного охотника" в дальнейший облёт.

Во всех районах, кроме окружавшего центральный, самый высокий и укреплённый, шпиль, шли бои, но одно место особенно заинтересовало главу ордена. Небольшой завод, окруженный высокой и прочной стеной, куда был всего один въезд, яростно осаждался повстанцами и там же присутствовала похожая на небольшые парусные корабли техника ксеносов. Авгур засёк наличие как минимум одного Жнеца, оснащённого электромагнитной пушкой, которая выводила из строя любую технику, рядом с которой взрывался заряд, а так же несколько Разорителей, на вооружении которых оказались дезинтегрирующие пушки и миномёты. Результатом применения этих орудий были две разбитые башни, врата на завод и скопление горящей бронетехники защитников, которые пока удерживали площадь за воротами.

Капитан первого крыла заметил внимание магистра к этому участку и быстро проанализировал результаты сканирования.

– Скоро будет штурм. Два Разорителя пробьют проход в горящей технике, а потом засыплют защитников психогранатами. Дальше мятежники просто возьмут укрепления на ноге, – констатировал он.

Учитывая отсутствие у обороняющихся дополнительной тяжелой техники, Гавин согласно кивнул, продолжая слушать вокс-переговоры местных и выстраивая план.

– Тут что-то важное, брат. Завод имени Фридриха Горгантона хотят любой ценой взять мятежники, а защитники отстоять. Возможно, это наш шанс красиво выйти на сцену битвы, – улыбнулся глава ордена.

– Тогда хорошо, что у нас на борту есть тяжелое вооружение, – спокойно отреагировал капитан. – Отдай приказ.

– Он у тебя есть, брат, – уже серьёзнее подтвердил Гавин, решив как будет действовать, а затем связался с "Непрощенным Слепцом". – Брат Янтарь, двигайтесь к орбите над Амброзио. Возможно, понадобится орбитальный удар. Штормовых Орлов выпускай по моей команде.

– Принял, – пришел с помехами ответ эпистолярия.

Едва Янтарь отключился, магистр вернул внимание на Савелия.

– Готовь то, чем лучше уничтожить Разорителей и Жнеца. Как только мятежники пойдут на штурм, мы спустимся ниже и я открою для тебя переднюю рампу. Нужно превратить для них землю в ад. Остальные братья спустятся через боковые двери и заднюю рампу. Ни один вошедший на площадь повстанец не должен уйти живым.

– Принял, брат, – кивнул капитан и поднялся с кресла второго пилота, направившись в десантный отсек, чтобы раздать приказы и перевооружиться.

XVII

Карл сидел в углу грузового вагона на одном из поспешно оборудованных для сидения ящиков и слушал ускоряющийся перестук колёс по рельсам, а сквозь редкие щели внутрь проникали короткие световые зайчики от расположенных вдоль подземного пути люменов. Его всегда успокаивала такая езда. Было время подумать, переосмыслить что-то из прошлого, наметить цели на будущее или просто отрешиться от всего и понаблюдать за проносящимися мимо в безудержной пляске километрами. До Арманты было около часа езды, так что подумать можно было много о чём, но думалось лишь о том, что он делает в вагоне с пятью молчаливыми громилами в черной, как беззвёздная ночь, броне. Они с презрительной лёгкостью убили находившихся ранее внутри подписантов, потратив на это всего пару секунд. Приходилось констатировать, что великаны умудрялись двигаться почти бесшумно и так быстро, что у него бы тоже не было ни единого шанса, вздумай они на него напасть.

Вообще, он считал, что ему сильно повезло. Вместо нападения лидер этой группы пришельцев предложил ему помочь. Не то чтобы Карлу хотелось, чтобы его ранами занимался неизвестный мясник, тридцать лет назад вырезавший всех жителей Арманты, но в тот момент ему показалось, что это будет правильно. И, благодаря вовремя данному согласию, теперь старый снайпер был не только жив, но и относительно цел. Гигант назвался Тленом и обработал его раны каким-то быстросохнущим гелем, стянувшим порезы и оставшимся эластичным, как вторая кожа, а затем сделал еще две инъекции внушительным шприцом из висевшей на поясе аптечки. Как потом узнал ветеран, первый укол был сильным обезболивающим и противошоковым препаратом, а второй питательным раствором, способствующим резкому подъёму концентрации внимания и частичной нейтрализации эффекта потери крови. Ничего настолько же действенного на Фрации не было, как не было и такой брони, и такого оружия.

Мужчина присмотрелся к неподвижным фигурам пришельцев, которые, словно статуи, замерли в ожидании. Броня их казалась одинаковой в полумраке вагона. Серые черепа на левых наплечниках были будто обрамлены фигурой какой-то большеглазой птицы с торчащими кисточками ушей, и эта птица обхватывала крыльями уши черепа, будто желала, чтобы тот ничего не слышал. На правых наплечниках не было ничего, кроме плохо различимой гравировки на окантовке. Лишь у ближайшего воина он мог прочитать надпись "in cinere". Похоже было на слово "сожженный", но уверенность в этом отсутствовала. Любопытство разбирало снайпера до самого нутра.

– Тлен, – негромко окликнул нового знакомого Карл, после чего тут же поправил себя, как они ранее договорились, – брат Тлен. Так кто вы такие? Для людей вы слишком большие, а для эльдар слишком мускулистые.

Внушительная фигура воина отреагировала сначала плавно повернувшейся в его сторону головой, а затем десантник подошел ближе и присел на одно колено, чтобы быть на примерно одном уровне с сидящим на ящике человеком. На снайпера воззрились тёмные линзы пугающего шлема с вертикальной решеткой воздушного фильтра, похожей на пасть жуткого зверя, и на секунду показалось, что сейчас случится что-то плохое. Затем Тлен разгерметизировал соединение горжета и медленно снял шлем, взяв его на сгиб локтя и открыв бледное худое лицо, обрамлённое длинными черными волосами. На Карла посмотрели пронзительным взглядом абсолютно черные глаза, от которых мурашки бежали по спине. На человека это было похоже только по общей форме, потому ветеран едва поборол желание отодвинуться дальше.

– Император Человечества, величайший среди людей, бессмертный и обожествлённый, создал технологию, позволяющую детям, что стремятся к ратным подвигам и защите близких, становиться могучими воинами, стоящими сотни простых солдат, – начал вдохновенным шепотом темноглазый великан. – Он даровал нам кости прочные, как сталь. Мышцы, сильные, как машинный пресс. Разум и память далеко за пределами возможностей смертных. Способность дышать под водой и смертельными газами, видеть во тьме, как филин, и слышать тонко, как летучая мышь. Много чего еще я не стану перечислять. Мы больше не люди, но защитники человечества.

От этих слов веяло пафосом и душком какой-то тайны, подвохом. Карл уже мог умереть, потому молчать сейчас было бы глупо.

– Тридцать лет назад вы вырезали Арманту подчистую. Никого не осталось. Какие же вы защитники? – ощущая жгучую обиду за то, что его пытаются обмануть, выпалил снайпер.

– Тридцать лет назад Арманту вырезали предатели, которые сейчас уже мертвы, – возразил Тлен, медленно покачав головой. – Я жил здесь тридцать лет назад. Мой отец, Раймонд Бирхард, был старшим надзирателем района Фелхайт.

Глаза Карла расширились от удивления и он подался спиной назад, чтобы лучше осмотреть собеседника.

– Не может быть, – выдохнул он. – Как называется перекрёсток надзирателей в Фелхайте?

– Угольный перекрёсток, потому что там сожгли первого бунтовщика после основания колонии, – ответил десантник без размышлений. – И мой дом считается проклятым, потому там никто не живёт по сей день.

Снайпер от ставшего в груди кома прокашлялся в кулак, а Тлен тем временем встал и надел шлем обратно.

– И зачем же вам таким сильным и всезнающим я? – поинтересовался надзиратель, прижимая к груди свою верную винтовку.

– Пока что не могу сказать, но твоя роль важна, Карл Ординат, – мягко произнёс хранитель тишины и отвернулся, возвращаясь на место.

Остальные четыре великана, как показалось человеку, с последнего его взгляда на них так и не пошевелились.

XVIII

Магос Вульф привык держать свои мысли при себе, потому был более чем доволен спутником, которого ему выделили. Брат крыла тишины Каэрин оправдывал название своего подразделения, молча следуя за эксплоратором всё время, что тот находился вне своей каюты. Никаких вопросов, никаких замечаний, просто идеальный спутник. Кроме этого значительным плюсом космодесантника была полная неосведомлённость в технических вопросах, благодаря которой Магенрад Вульф мог делать что ему вздумается, хотя договор с Ангелами Ночи ограничивал его только бездействующими модулями и системами. Математические подсчеты говорили магосу, что такое ограничение со стороны магистра Сорнери было продиктовано известным своеволием и даже в некоторых случаях авантюризмом коллег по культу Бога-Машины, которые слишком явно демонстрировали свою приверженность делу поиска утерянных знаний и забывали о своей изначальной человечности. Магенрад себе подобного не позволял, сохранив в большей степени человекообразную форму, хотя из биологического в его теле остался лишь спрятанный внутри адамантиевого бака в груди мозг.

Основной завет Омнисиии гласил, что человек есть биологический механизм, и только единение человеческого разума с силой священных механизмов позволяет достичь совершенства машины. Вульф принял этот постулат буквально и еще ни разу за прошедшие с тех пор двести шестьдесят два года сто семнадцать дней три часа и восемьсот четыре секунды не пожалел о совершенном слиянии. Его механическое тело было лишено неприятных недостатков и слабостей плоти, лишилось привычных физических чувств, но разум стал более ярко воспринимать чувства ментальные. А для маскировки, поскольку людям приятно говорить с теми, кто хоть немного на них похож, его бывшая кожа лица была натянута на машинное лицо, имитируя остатки человечности.

Согласно выведенному магосом-эксплоратором уравнению, ведущему к желанной цели, важной ступенью на пути к ней было достижение промежуточных целей в секторе Иерихон и конкретно с Ангелами Ночи. Так что в момент, когда прозвучал сигнал тревоги, он, как обычно, занимался исследованием очередных механизмов у основания разгонной трубы нова-орудия, находящейся недалеко от реакторного отсека. И, поскольку в космическом сражении целью противников, кроме мостика и генераториума, поддерживающего пустотные щиты, часто становились двигатели, оставаться на некотором отдалении от реакторов было разумным решением. Магос воспользовался тем, что во время абордажа использовать нова-орудие не станут, начал полное сканирование обшивки нависшей над ним разгонной трубы, желая разгадать её секреты. Обычный крейсер Механикус, вышедший из пустотных доков какого-нибудь мира-кузницы, мог произвести безопасно лишь один выстрел таким орудием за несколько часов, потому что перегрев, вызванный прохождением огромного количества плазмы, при повторном выстреле без должного остывания мог уничтожить сам корабль. "Непрощенный Слепец" в процессе боя уже произвёл три выстрела за полтора часа, а Вульф с Каэрином, находившиеся прямо под разгонной трубой, всё еще были живы и повышение температуры в технических тоннелях нельзя было назвать смертельным. Всего девяносто восемь градусов на пике, при этом температура поверхности не превышала четырёхсот градусов. Практически безупречно!

Любопытство разбирало Магенрада Вульфа по мере того, как он получал данные о составе материалов, которые располагались слоями, распределяя жар таким образом, что это казалось практически невероятным. Каким-то, пока еще не понятным способом, труба охлаждалась самой же плазмой. И тут обычный техноадепт пожелал бы просто поклоняться священной машине, славя Омниссию, особо ретивый, каких опасался магистр Сорнери, пожелал бы разрезать трубу, чтобы понять её, а Магенрад аккуратно изучал то, что было доступно, строя планы на дальнейшие ходы.

Изучение было варварски прервано, когда весь корабль тряхнуло от взрыва в реакторном отсеке, и на мгновение магос даже подумал, что сможет продолжить исследования уже после того, как его заключенный в бак с закрытой системой жизнеобеспечения мозг найдут среди обломков линкора, но сигнал через ноосферу корабля дал ему понять, что такого плохого расклада можно избежать.

– Брат Каэрин, нам нужно срочно в реакторный отсек, – сформулировал запрос эксплоратор, убирая сверхмощный авгур и возвращая к себе все пять сервочерепов. Они еще понадобятся ему потом. – Всем находящимся там людям и десантникам без герметичных доспехов лучше покинуть и окружающие отсеки.

Молчаливый десантник, которого, казалось, взрыв озаботил не больше, чем кочка на дороге, только кивнул и указал жестом направление, а затем слуховая система магоса уловила лёгкий щелчок в горжете Каэрина, говоривший о том, что он связался с кем-то по воксу.

Парочка почти что бегом пронеслась по техническому тоннелю, а затем по лестнице выбралась в один из ближайших к реакторной коридоров. Уже возле входа в громадный зал с четырьмя цилиндрами плазменных ячеек реакторов, возвышающимися на два десятка метров над термостойким покрытием пола, они встретили отделение брата-сержанта Торазора, потерявшее двух бойцов из-за взрыва.

– Найдите на стенах газовые гасители, – распорядился магос, механодендритами, двигающимися словно щупальца диковинного создания, указывая места, где висели баллоны. – Используйте их только когда я скажу, иначе зря потратите время.

Решетчатые плиты пола внутри зала медленно краснели от жара, когда эксплоратор вошел туда. Под полом из стелющегося между ячейками взорванного центрального трубопровода растекалась раскалённая плазма и, насколько мог судить Вульф, ячейки реактора еще продержатся пару минут и без отключения, потому что рассчитаны на такие температуры, но вот большая часть сервиторов уже была непригодна для дальнейшего функционирования, как и их бывшие хозяева, техножрецы Толиос Омега-Гамма и Нико Тредечим. Оба были убиты взрывом и их останки дымились в растекшейся плазме.

Астартес в опалённых силовых доспехах поспешили внутрь за Вульфом и рассредоточились у стен, снимая гасители и ожидая приказов.

Магосу Вульфу приказы не требовались, ибо он сам себе был руководителем. Спустя секунду после входа он активировал археотеховый энергетический щит и направился через поток плазмы прямиком к уцелевшей панели доступа распределительной сети. Жар вокруг действовал и через щит, так что почти сразу же начала тлеть огнеупорная алая мантия, а сервочерепа прижались к его плечам ближе, чтобы хотя бы на градус уменьшить разрушительное воздействие температуры. Магос гордился своими сервочерепами, каждый из которых был сделан им лично из доверенных слуг, родившихся и умерших на его службе, и каждый был оснащен уникальными устройствами, намного превышающими возможности стандартных конструкций такого типа.

По облеченной в двоичный код команде один из сервочерепов, Дариус Сигма Третий, активировал встроенный газовый охладитель, предназначенный для тушения незначительных возгораний, и спустился ниже, пролетев на треть метра вперёд хозяина. Температура вокруг него немедленно снизилась до приемлемой. Хватит этого лишь на короткое время, но его, по расчётам магоса, должно быть достаточно для запланированных действий.

Несколько секунд понадобились на то, чтобы изучить систему теплоотводов. Магоса в очередной раз порадовала технология, по которой когда-то строили корабли вроде "Непрощенного Слепца", поскольку в ней огромное внимание уделялось безопасности и системы дублировались по нескольку раз. На случай отказа основной существовало две резервных. И, пусть за тысячелетия без должного обслуживания часть систем вышла из строя, самые важные всё еще поддерживались в работоспособном состоянии. Вульф отследил даже недавнюю проверку, сделанную Толиосом Омега-Гамма, и мысленно поблагодарил его за работу, после чего запустил проверенную резервную систему, параллельно отслеживая колебания ядер реакторов и просчитывая вариации того, как можно сохранить их целостность, если его намерения потерпят неудачу.

– Воздух будет высосан из этого отсека во избежание дальнейшего повышения температуры и нанесения ущерба целостности соседних трубопроводов, – пояснил для непосвященных десантников магос, даже не повернув к ним голову. – После затухания пожаров и снижения температуры я верну всё в норму.

Датчики показывали продолжающий расти опасный уровень температуры и радиации, от которой остатки его внешней смертной оболочки начинали пузыриться, но болевые рецепторы у него давно отсутствовали, а мозг был прикрыт сверхпрочным металлом, удерживающим снаружи не только температуру, но даже радиационный фон, потому беспокоиться было рано.

По введённой команде опустились переборки, изолирующие реакторный отсек от остального корабля, и включились вентиляционные насосы, а в следующий момент упал на раскалённый металлический пол Дариус Сигма Третий, прослуживший верой и правдой долгих шесть лет. Он выполнил свою роль, поддерживая вокруг магоса значительно более низкую температуру, чем в остальном зале, пока шла основная работа, и Бог-Машина позволил своему созданию сломаться лишь после того, как священная функция была выполнена. Эксплоратор удостоил потерянный инструмент коротким взглядом. С вероятностью девяносто четыре целых и семь десятых процента причиной отказа послужило повреждение антигравитационного двигателя, вызванное резким перепадом температур, когда закончился хладогент. Магос дал себе задание в будущем уделить больше внимания изоляции и теплопроводимости, чтобы избежать подобных поломок. Другие четыре сервочерепа стабильно жужжали антигравами за его плечами, пока что выдерживая жар.

– Начинайте последовательно тушить, – скомандовал Магенрад и перенаправил хладогент из своего встроенного огнетушителя к нижней части тела, чтобы снизить температуру и избежать расплавления важных узлов проводки.

Десантники на всякий случай проверили еще раз герметичность своей брони, хотя даже их продвинутые силовые доспехи не выдержат температуру в десять тысяч градусов, которая будет внутри, если у них ничего не выйдет, а затем нажали на спусковые крючки увесистых балонов со сверхохлаждённым сжатым газом, который мог охладить даже плазму.

Лишь после того, как в зале с реакторами образовался вакуум, температура упала, а примагниченные подошвами сабатонов к полу Ангелы Ночи смогли загнать остатки остывающей плазмы в специальные каналы и остудить основание ячеек реакторов. Эксплоратор перенаправил потоки во вторичные трубопроводы, отделив подорванный путь от системы.

Вульф дождался пока остатки плазмы вытекут в отстойники или высохнут под действием газовых гасителей, а затем вернул подачу воздуха в реакторный отсек и открыл переборки.

– Вы настоящий мастер, – заметил один из Ангелов Ночи, подойдя ближе и проявляя необычное для Астартес расположение к адепту Марса. – Я думал тут всё взорвётся.

– Я магос-эксплоратор, – скромно пояснил представитель Механикус, назвав часть своего полного представления и опустив прочие титулы, важные лишь внутри культа Бога-Машины. А затем, поскольку необременённым знанием десантникам этого, скорее всего, было мало, добавил. – Положение обязывает меня знать всё о строении звездолётов и не только.

– Брат Кенхеард, – представился десантник, снимая шлем и демонстрируя вспотевшее молодое лицо со шрамом на нижней губе и лысым черепом. – Мне всегда хотелось побольше понимать в технике, но умело я только разбирал игрушки.

Его признание вызвало смех у услышавших это боевых братьев, но сам воин улыбался вполне открыто и дружелюбно.

Магосу понадобилось несколько мгновений, чтобы оценить мимику и тон Астартес, а затем сделать вывод о его намерениях. Это была возможность, которая может выполнить дополнительную функцию в его уравнении, потому, настроив заменявшую глаза оптику и слегка наклонив голову набок, как сделал бы заинтересованный человек, Магенрад медленно кивнул.

– Ты можешь помочь мне в ремонте, брат Кенхеард, если твой сержант одобрит это назначение, а брат Каэрин не будет против, – Вульф покосился на тенью следующего за ним везде хранителя, который покачиванием головы обозначил, что не против.

– Подмастерьем решил устроиться? – поинтересовался приблизившийся к ним Торазор и тоже снял шлем, являя жутковатое лицо, нижнюю часть которого заменяла грубая бионическая челюсть, делающая его похожим на орочьего босса, волнистые черные волосы, спадающие до плеч, и глубокие черные глаза.

– Болтер научился разбирать и собирать, пора взяться за что-то посерьёзнее, – Кенхеард жестом руки указал на ближайшую ячейку реактора.

– Разве что после двух лет обучения, – вставил своё мнение эксплоратор, напоминая о своём присутствии и с еще одной целью.

– Он шутит, магос, – усмехнулся одними глазами сержант Торазор.

Шутки были тем видом общения, который так же был доступен жрецам Марса, как и людям, но подход заметно отличался.

– Я тоже шучу, сержант. Для сборки плазменного реактора требуется по меньшей мере десять лет специализированных занятий.

Глаза Кенхеарда расширились, когда он представил насколько это долго. Целых десять лет!

– И множество имплантов, – добавил Магенрад, чтобы добить шутку, и постучал себя стальным пальцем по такому же стальному виску. Конечно, его механическая голова состояла только из имплантов и различных блоков контроля, памяти и обработки информации, но об этом собеседникам знать было не обязательно. Достаточно того, что выглядела она по форме более менее человеческой.