Текст книги "О необратимости (ЛП)"

Автор книги: gilded_iris

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Часть 1. О случайных связях ==========

О том, каково это – быть известным настолько, что каждый встречный узнает тебя.

О том, каково это – быть известным настолько, что каждый думает, что знает тебя.

О том, каково это – быть Ричи Тозиером, который больше не может так жить.

Об Эдди Каспбраке, который понятия не имеет, кто такой Ричи Тозиер.

– Я об этом, блядь, не просил, окей? В этом все дело. Каждый думает, что я требую! Но это, блядь, не так!

– Ричи, может, попробуешь успокоиться и перестанешь произносить в каждом предложении слово «блядь»?

– Иди на хуй, Стэн. Я, блядь, вешаю тру…

– Нет, извини.

– Правда?

– Да. Я знаю, что ты ничего не требуешь. Я знаю, как тебе тяжело. Поверь мне. Я знаю.

– Блядь. Блядь!

– Ричи, где ты?

– А что?

– Ты знаешь, что.

– Не знаю.

– Ты дома?

– Нет.

– Ты в людном месте?

– Какое тебе дело?

– Я твой друг.

– Я плачу́ тебе за дружбу.

– В таком случае, ты платишь мне очень хорошо.

– О да.

– Я пошутил.

– Мне так грустно, Стэн.

– Я знаю. Ну, так где ты?

– Мне грустно уже так давно…

– Ричи, где ты?

– Я так все ненавижу.

– Ричи. Скажи мне, где ты.

– И ты сможешь за мной приехать?

– И я смогу за тобой приехать.

– И что будет дальше?

– И дальше будет все, что ты захочешь. Ты можешь приехать к нам с Майком, или я могу остаться у тебя дома.

– Я не хочу тебя видеть.

– Я могу отвезти тебя к Биллу с Одрой…

– Я не хочу видеть Билла. На хуй Билла. Я жалею, что вообще его встретил.

– Билл ни в чем не виноват.

– В чем он не виноват?

– Ни в чем.

– Кое в чем он виноват.

– Ни в чем из происходящего.

– Кто-то же должен быть виноват, – пауза. – Эй, Стэн?

– Что?

– Я собираюсь побриться налысо.

– Нет, не собираешься.

– Я их выпрямлю.

– Нет, не выпрямишь.

– Я сделаю пластику. Татуировку на лице. Сделаю себе пирсинг во всех местах.

– Нет, не сделаешь.

– Ты не можешь мне указывать.

– Я тебе не указываю. Я просто говорю, что ты этого не сделаешь. Потому что знаю тебя.

– Нет, не знаешь. Никто меня не знает.

– Тебя знают все.

– Да. Еще и это. Я отключаюсь.

– Если ты отключишься, я тебе перезвоню. Этот разговор не закончится, пока ты не сядешь ко мне в машину, и я не увижу, что с тобой все в порядке. И после этого ты можешь сердиться, или плакать – да что угодно.

Ричи отключается. Стэн перезванивает.

– Стэн.

– Ричи.

– Я больше не хочу разговаривать.

– Так. Ты слишком долго получал все, что хотел. В этом часть проблемы.

– Я снова вешаю трубку.

– И я снова тебе перезвоню.

Ричи отключается. Стэн перезванивает. Ричи не отвечает. Стэн звонит снова.

– Я отключу телефон.

– Ты этого не сделаешь.

– Я отключу его и отдам бездомному.

– Ты этого не сделаешь.

– И бумажник.

– Ричи.

– Какой пин у моей карты? Они наверняка захотят это знать.

– Я не скажу тебе твой пин.

– Почему?

– Потому что это моя работа – не давать тебе пинкод.

– Отлично. У меня с собой примерно сто баксов на крайний случай. Какой смысл иметь на карте состояние, если ты не говоришь мне пинкод?

– Что случилось с остальными твоими карманными?

– Я слишком стар, чтоб иметь карманные.

– И слишком богат и импульсивен, чтобы было как-то иначе. Я выделяю тебе достаточно денег на неделю, но, если тебе нужно больше, мы проведем длительную формальную беседу у меня в офисе и обсудим расходы.

– БУ.

– Где ты?

– Скрываюсь.

– Ха-ха.

– Не смешно.

– Так в этом все дело?

– Нет. Да. И да, и нет.

– Ричи, – вздох. Очень усталый. Тема не нова. – Я годами уговаривал тебя совершить каминаут. Ты знаешь это. Ты знаешь…

– Менеджер не позволит.

– Миссис Деннинджер не знает, что для тебя лучше.

– А ты знаешь?

– В этом случае, и в большинстве случаев – да. Ричи, мы можем ходить вокруг да около всю ночь, или можем просто раз и навсегда это обсудить. Я твой друг. Майк твой друг. Одра твой друг. Билл твой друг. Мы все твои друзья. Мы тебя знаем. Мы тебя любим. Ты должен это понимать. Я объеду всю Южную Калифорнию, чтобы тебя найти, если будет такая необходимость. Если ты не захочешь меня видеть после этого, ладно, но ты знаешь сам, что тебе сейчас нужно быть рядом с кем-то. Если это не так, ты не позвонил бы мне. Так что, пожалуйста, Ричи, облегчи мне задачу. Скажи мне, где ты, – снова пауза. – Скажи что-нибудь.

– Ненавижу жвачку.

– О Господи. Ты хочешь довести меня до инфаркта? Потому что именно так ты доводишь людей.

– Окей, Стэн. Ты победил. Хочешь знать, где я?

– Думаю, я предельно ясно это обозначил.

– Хорошо. Я в уборной Олив Гарден.

– Господи. Ладно. Сейчас я возьму ключи. Который Олив Гарден?

– На Таймс Сквер.

– Ты в Нью-Йорке.

– О да.

– Блядь.

Ричи снова вешает трубку, и на этот раз, когда Стэн перезванивает, он действительно отключает телефон. Потом спокойно покидает уборную, оставляет на столе пятьдесят долларов по счету за недопитый стакан кока-колы и почти пустую корзинку хлебных палочек. Он прекрасно знает, что нет нужды платить (он снимался в рекламе Олив Гарден, когда ему было девять, и уже, само собой, заработал для них достаточно денег), но ему хочется заплатить. Ему не приходит в голову, что он отдал в десять раз больше. На самом деле ему немножко страшно, что этого недостаточно. Он никогда не обедал в Олив Гарден и, может, именно поэтому первым делом решил заглянуть именно туда.

Рекламу снимали в ненастоящей, специально оборудованной студии в Калвер Сити. Ричи сидел на коленях своего притворного дедушки и ослепительно скалился в лицо своей притворной бабушке, которая щипала его за щечку, пока вся его притворная семья сидела вокруг и наслаждалась ненастоящей итальянской едой, притворяясь итальянскими иммигрантами. В финале рекламы Ричи кусал чизкейк и заявлял: Олив Гарден – лучшее для семьи.

Когда он направляется к выходу, к нему спешит официант. Несколько человек в белых смокингах толпятся в дверях кухни. Все работники этого заведения знают, что он здесь, и хотят посмотреть одним глазком. Персонал не осмеливается фотографировать его, рискуя потерять работу, но других посетителей ничто не стесняет. Целая толпа со второго этажа направила на него камеры своих телефонов. Некоторые делают вид, что изучают меню, но на самом деле «незаметно» фотографируют Ричи. Как будто эта деликатность их оправдывает. Другим вообще насрать на условности, и они не утруждают себя маскировкой. Некоторые даже включили вспышки.

Каждый раз в таких ситуациях Ричи чувствует себя потерянным, даже после стольких лет.

– Ричард! – окликает его официант с пластиковым пакетом в руках. Зовет, как хорошего знакомого. И почему бы нет? Все зовут Ричи Ричардом, потому что все знают его как Ричарда. Камон, это же Ричард Тозиер!

В этот момент он мечтает быть кем угодно, но не собой. Размышляет о том, а не обриться ли налысо, в самом деле. Волосы вот-вот дорастут до плеч, и это изрядно выводит его менеджера. Лысина ее добьет.

Его менеджер – старожил шоу-бизнеса. Ее зовут миссис Милдред Деннинджер, именно так написано на ее визитках, хотя она ни разу не была замужем. Она настаивает, чтобы ее называли миссис Деннинджер, и когда кто-то случайно зовет ее Милдред, она воспринимает это как личное оскорбление.

Она служила менеджером Кэтрин Хепберн и Лорен Бэкэлл. Эта женщина – чертова функция, которая укоренилась за кулисами Голливуда и дожила там до восьмидесяти пяти лет. У нее крепкие корни, и она не собирается сдавать позиций. Она – динозавр из тех доисторических времен, когда студии владели актерами и могли засудить звезду насмерть, если она перекрасит волосы. Парадоксально, но Ричи нанял ее много лет назад именно из-за жесткости.

Ричи был слишком юн и свеж, его не воспринимали всерьез. Она разглядела потенциал. Спрятала его от публики на целый год, ему сделали лазерную коррекцию носа и целую серию болезненных стоматологических процедур. Затем он отправился изучать актерское мастерство, и после всего этого его заново представили публике. Голливуд впился в него и проглотил.

Он превратился из Ричи Тозь-юра в Ричарда То-зи-ера. Миссис Деннинджер настаивала на смене произношения, потому что «новый вариант напоминает о Лоуренсе Оливье, а все эти дятлы все равно коверкают твою фамилию». И вот так из забавного, милого ребенка слепили отстраненного, измученного и очень известного мужчину, большое спасибо миссис Деннинджер.

Стэнли Урис ненавидит ее за это. Вероятно, потому, что Стэн дружил с тем забавным, милым мальчишкой. Они познакомились, когда Ричи было шесть, а Стэну восемь. Стэн был влюблен в Ричи примерно лет до девятнадцати. Сейчас Ричи двадцать пять, Стэну двадцать семь, и Ричи не может дать точное определение тому, во что превратились их отношения. Хотя, почему нет. Стэн теперь в браке, и Ричи – его клиент.

Каждую неделю Стэн выдает ему пухлый конверт с двумя штуками баксов. За тем, чтобы все счета были оплачены, тоже следит Стэн. И совершает выгодные инвестиции.

Стэн оставляет короткие надписи на этих девственно-чистых конвертах. Чаще всего они о расходах. Вложил чуть больше, потому что миссис Деннинджер требует для тебя новую одежду; я считаю, ты отлично выглядишь. Иногда это напоминания. На следующей неделе у Майка день рождения. Ничего ему не покупай, просто убедись, что сможешь явиться на ужин.

Но больше всего Ричи нравится, когда Стэн пишет короткие странные шутки, которые никто, кроме них с Ричи, не поймет. По крайней мере, Ричи уверен, что это шутки. Иногда они похожи на афоризмы. Ричи никогда не смеется над ними. Но улыбается.

Мужчина заходит в бар. Ой.

Они не говорили об этих записках, и Стэн, вероятно, думает, что Ричи не читает их вовсе. Но Ричи читает. И, больше того, хранит их. В нижнем ящике шкафа в его гардеробной лежат двести шестьдесят пять пустых конвертов – столько прошло недель с тех пор, как Стэн начал вести его финансы.

За одним исключением, ни больше, ни меньше.

Стэн доставляет конверты каждый понедельник. Если Ричи на съемках, Стэн подстраховывается и отправляет их почтой вечером в пятницу.

И вот в один из понедельников Ричи не получил конверт, а на прошлом было написано:

Двойная сумма, потому что у нас с Майком медовый месяц.

И да, ладно. Возможно, когда-то Ричи тоже был немного влюблен В Стэна. Может быть, когда Стэн признался в своих чувствах, Ричи хотел поцеловать его. Возможно, он отверг Стэна, потому что испугался. Но что было, то было, и ушедшего не воротишь.

Кроме того!

Ричи нравится Майк. Он, определенно, самый надежный человек на земле. Может быть, это потому, что он не в шоу-бизнесе. Он архивариус Хантингтонской библиотеки, а несколько лет назад работал охранником в музее.

Однажды Стэн наблюдал за птицами в розовом саду, а Майк обходил территорию и заметил его. Майк срезал розу и подарил цветок Стэну. Все это напоминает гребаную сказку.

С тех пор на пару со Стэном дерьмо Ричи разгребает Майк. И когда Стэн попросил Ричи стать его шафером, Ричи не мог отказать. На свадьбе Стэн сказал: «Я знаю, что влюбился в Майка с первого взгляда. И с тех пор не было ни дня, когда я мог бы в этом усомниться».

Ричи задохнулся.

Ричи мечтает, чтобы их дружба снова стала такой, как в детстве.

Ричи достает из бумажника десять долларов и отдает их официанту. Официант вручает ему пластиковый пакет.

– Не нужно, – говорит Ричи. – Я за это не платил.

Он пытается снова:

– Это не мое.

– Это подарок, Ричард. От всех нас и от Олив Гарден.

Он устал от подарков. Но берет пакет. И уходит.

Прочь от заведения он почти бежит. Толкает парочку туристов, слишком ошеломленных суетой Таймс Сквер и не заметивших его. Справа человек в костюме Элмо кричит что-то группе людей. Слева – какой-то мужик, пытается толкнуть ему свои диски.

Огни, огни, огни, огни, огни. Витрины! Гирлянды! Прожектора! Билборды!

Кодак!

Кока-кола!

МакДоналдс!

Ешь! Пей! Купи, купи, купи!

Огни заслоняют ночное небо. Слишком много людей, трудно дышать. Он выбегает на проезжую часть.

Его чуть не сбило такси.

Он думает о том, каково это – умирать, потому что ему становится тесно в собственном теле, и сердце так бешено бьется в груди. Слишком много людей, и Ричи не понимает, смотрят на него или нет, или смотрят и притворяются, что не смотрят.

Он понятия не имеет, что делает. Он не представлял, что делает, когда выкупил место первого класса за последнюю тысячу долларов, в последнюю минуту до закрытия регистрации. Накануне он пил всю ночь, и в тот момент тоже был пьян.

Но Стэн прав, он слишком богат и слишком импульсивен. Он хочет бросить пакет с едой в самом центре Таймс Сквер. Сойти нахрен с ума.

Если люди еще не заметили его, он уверен, что скоро заметят. И случится грандиозный публичный проеб. Он чувствует.

Он бежит по тротуару, лавируя в бурной реке прохожих и часто врезаясь в пороги. Все вокруг плывет, с его зрением что-то не так. Он думает, это слезы. Но нет, ах, если бы.

В конце концов он вырывается из этой безумной клоаки и ныряет под навес какого-то заведения, чтобы отдышаться. Люди его фотографируют, он знает, что да. Прохожие на противоположной стороне улицы пялятся на него, как будто пытаются понять, он ли это на самом деле.

Ричи и сам пытается это понять. Он смотрит на свои руки, которые вдруг кажутся ему чужими. Это вообще не его тело.

Странно: собственные руки кажутся ему похожими на руки отца – по крайней мере, такими он их запомнил. Уэнтворт Тозиер умер, когда Ричи было четыре, и Ричи приходит в голову – а что, если он помнит руки человека, что просто исполнял роль его отца. Он впивается ногтями в ладони и пытается вспомнить его лицо, в жизни, а не на фото. И не может.

Он вытаскивает из пакета пенопластовую коробку. Прямо по центру напечатан слоган из тех, что Ричи произносил в рекламе, и на секунду ему кажется, что там написано: Олив Гарден – когда ты здесь, ты наш!

Он открывает контейнер и находит кусочек шоколадного чизкейка со взбитыми сливками. Он снимает крем пальцем и облизывает его. Нет вкуса.

Вспышки с другой стороны улицы. Туристы поняли, что это он.

Ричи включает телефон и обнаруживает пятнадцать сообщений, в каждом из которых всего два слова: «возьми трубку». Последние десять от Майка, но Ричи знает, что их отправил Стэн. Приходит еще одно, и на этот раз с номера Стэна. Ты не можешь с нами так поступать. И Ричи делает так, как поступил бы каждый нормальный человек. Он сует свой телефон в чизкейк, закрывает коробку, кладет ее обратно в пакет и выбрасывает его в ближайший мусорный контейнер.

У него возникает необъяснимое ощущение, будто с души свалился камень. Дыхание и зрение приходят в норму. Он в порядке. В абсолютном.

Туристы все еще смотрят и фотографируют. Ричи гадает, осознают ли они, что с ним что-то не так. И ему наплевать. Он сбивает волосы на лицо и прячется за ними. Это не особенно красиво, и теперь он похож на Кузена Оно. Зато так его сложнее опознать. Он ускользает.

Он понимает, что должен идти в Аптаун. Люди на Манхэттене видят знаменитостей так часто, что уже не обращают внимания. Он поворачивает направо, где сорок вторая пересекается с сорок четвертой улицей, выходит на тридцать девятую. На углу двадцать девятой и третьей авеню он осознает, что идет на юг. Но у него нет никаких сил идти обратно через Мидтаун, так что остается просто двигаться вперед. Конечная цель у его путешествия, в любом случае, отсутствует.

Он не гулял по городу один с тех пор, как окончил курсы в Актерской Студии. Но тогда были другие времена. Его только-только начали узнавать на улицах, и это было волнительно. Эй, это вы снимались в нескольких эпизодах «Малкольма в центре внимания»? Ты тот парень из фильма со Скалой*, да? Мои дети тебя обожают! Ричи нравилось это дерьмо.

Но сейчас все иначе. Он серьезный актер, которому нужно поддерживать имидж. У него есть дурацкий маленький золотой человечек, из-за которого его знают все на этой планете.

Он получил свой первый Оскар за роль в фильме «Черная стремнина», снятому по книге Билла Денбро. Биллу было двадцать шесть. Ричи – девятнадцать. Они стали самыми молодыми победителями в своих номинациях, и в тот вечер их провозгласили молодыми гениями. Первая звездная роль Ричи, отправившая его прямиком на вершину.

Счастливая случайность.

За шесть лет после той победы он не был номинирован больше ни разу. Большой Билл получил еще три Оскара в разных категориях. Мир обожает триллеры, и, видит Бог, Билл Денбро действительно гений. В прошлом году он номинировался в категории «Лучший фильм» сразу за две картины, и победил в двух номинациях – «Лучший сценарий» и «Лучший адаптированный сценарий». Впервые в истории.

Два хита за год. Невероятно.

Между тем, в последний раз Ричи был на церемонии два года назад. Татум О’Нил хлопнула его по спине и сказала, что его карьера идет на спад. Сейчас он появляется только на афтепати.

Билл выставил все свои статуэтки в красивом стеклянном боксе, рядом со статуэтками жены, в их уютном бунгало в Ван Найтсе. Ричи хранит свою в кухонном шкафу, между Золотым глобусом и коробкой риса, которую кто-то купил для него в 2015-м, пусть он ни разу в своей жизни не готовил.

Ричи приклеил своей статуэтке усы. Билл однажды увидел ее и наорал на него за неуважение к Академии. Ричи наорал на него в ответ и заявил, что тот слишком много о себе возомнил. Билл обозвал Ричи избалованным. Ричи шарахнул золотой статуэткой об пол, и голова откололась. Они не общались месяц.

Они спорили об одних и тех же вещах уже много лет. Неудивительно. Билл вырос в маленьком рабочем городке Мэна. Отец Ричи был зубным хирургом, и его семья переехала в Бель Эйр, когда ему было всего два. Билл ходил в обычную Старшую школу. Ричи вообще не ходил в Старшую школу. Билл был прилежным студентом-стипендиатом и подрабатывал в свободное время на текстильной фабрике, чтобы сводить концы с концами. Уже в десять лет Ричи заработал больше, чем стоило обучение Билла.

И, конечно, Билл заслужил славу. Ричи к ней привели.

И самое ужасное – в том, что их дружба укрепилась в ночь, когда они получили свои первые статуэтки. Пьяный от Moët & Chandon, опьяненный успехом, Билл поцеловал Ричи в щеку на афтепати. Большая удача для папарацци. На следующее утро фото красовалось на обложке National Enquirer. В статье утверждалось, что они пара. Star опубликовала другое фото, где Билл шепчет что-то Ричи на ухо. Третья фотография появилась на сайте Переза Хилтона. На ней промежность Ричи была окружена надписью: «Это стояк или бумажник?».

Билл немедленно твитнул, что они оба натуралы.

Это ничего. Ричи ожидал, что они напишут что-то подобное.

Ричи пригласил Билла к себе в гости на кофе на той же неделе, после того, как шумиха немного улеглась, и они славно посмеялись над глупой ситуацией, в которую попали.

Ричи положил руку на его бедро. Билл удивленно приоткрыл рот, жутко смутившись, и пробормотал:

– Ох! Ты подумал…

Билл извинился за свое объявление на весь свет, что Ричи натурал. Ричи извинился за то, что положил руку ему на бедро. Билл почти сразу ушел домой.

Через несколько лет Билл спросил Ричи, помнит ли он, что тот прошептал ему на ухо той ночью. Ричи сказал, что не может вспомнить. Он соврал. Билл прошептал: Мы, черт возьми, сделали это. Черт, я люблю тебя, мужик.

Ричи никогда не забудет.

Миссис Деннинджер заявила – лучше, если публика будет считать Ричи натуралом. Но это было в 2012-м, практически в другую эпоху, и тогда каминаут мог навредить его карьере. Она сказала, что если он когда-нибудь очень уж захочет каминаутнуться, то должен назваться геем. По ее мнению, публика не знает, что делать с бисексуалами. Если он хочет трахнуть Билла Денбро, пусть будет поосторожнее. Ричи уверил ее, что не будет никого трахать.

И к чему пришли эти отношения? Билл женился, а Ричи его коллега. Иногда.

И да, конечно, может быть, он был очарован Биллом. Возможно, даже влюбился. Немножко. Может быть, когда Билл поцеловал его в щеку, его сердце замерло, а в животе стало горячо.

Но что было, то было, и упущенного не воротишь. А вообще, вряд ли у Ричи был шанс, потому его друг оказался абсолютным натуралом.

Кроме того!

Ричи нравится Одра. Они вместе снимались во втором фильме Билла «Комната на чердаке». Одра и Билл получили статуэтки за этот фильм, Ричи не попал в номинацию. Он очень старался не психовать по этому поводу.

Через несколько месяцев Билл помог Одре завязать с наркотиками. А спустя несколько месяцев Одра помогла Ричи. Они юзали днями напролет, и неизвестно, что с ними было бы сейчас, если бы не Билл. С тех пор прошло три года.

Когда они поженились, Ричи стал шафером во второй раз в своей жизни. Vogue объявил их женитьбу главной темой месяца, потому что Филбро обожает весь Голливуд. В статье Билл говорил интервьюеру: «Я оставил в Голивуде свое сердце».

Ричи задохнулся.

Ричи мечтает, чтобы их дружба с Биллом снова стала такой, какой была до поцелуя.

Но не притворство довело его до срыва.

Ричи считает, что во всем виноват Билл Денбро. В последний раз они поругались два дня назад, и Ричи уверен, что больше не будет с ним разговаривать. Он определенно больше не будет с ним работать. Но, если честно, он не собирается зацикливаться на этом. Вместо того он просто сбежал и гуляет по улицам Нью-Йорка, делая вид, что ничего не произошло.

Он собирается делать вид, что ему все еще нравится сниматься. Собирается делать вид, что нет у него никакого нервного срыва. Он будет притворяться притворяться притворяться, потому что притворство – все, что он умеет. В этом он хорош.

Но, как бы он ни притворялся, он не может перестать быть собой. Он не сможет узнать, каково это – быть нормальным человеком. Слава необратима. Однажды ты получаешь ее, и нет пути обратно.

Да, он может уйти. Исчезнуть с лица Земли. Переехать в Висконсин и больше никогда не общаться ни с одной живой душой. Прожить остаток жизни, прячась в своем доме. Но это не выход. Он не сможет нигде работать. Он просто не умеет ничего делать. Он окончил всего шесть классов, а дальше особо и не учился. Он никогда не покупал продуктов, не умеет платить по счетам. У него нет даже водительских прав, потому что всю жизнь его возил шофер. И если он лишится всего, что имеет, он останется совершенно беспомощным.

Однажды Стэн (не зная, что Ричи слушает) сказал Майку: знаменитости перестают взрослеть в возрасте, когда на них снисходит слава. Что ж, если это правда, то Ричи четырехлетний. Усталый, выдохшийся, притворяющийся четырехлетний недоумок. Необратимо.

Ричи останавливается где-то в Ист Вилладж, перед клубом под названием «Хамп». Стену украшает граффити с Донной Саммер. И слова: «Мы – Орландо» на тротуаре перед входом. Внутри, очевидно, много народа, и еще целая очередь.

Другими словами, это очень, очень гейский клуб. И, блядь, это определенно судьба. Его ладони потеют. Он почти слышит, как Стэн кричит ему не делать этого. Что он должен сначала совершить каминаут, а потом идти по клубам. Он представляет, как глаза миссис Деннинджер закатываются в припадке. Он слышит ее пронзительный вопль.

Ричи встает в очередь.

Клуб подвальный, лестница подсвечена красным светом. Ричи чувствует синтпоп. Пульсация свободы.

– Приготовьте документы! Если моложе двадцати, не пройдете! – крикнул вышибала у входа.

Сердце сжалось. Ричи достал бумажник из заднего кармана и вынул карточку. Его фотография. РИЧАРД УЭНТВОРТ ТОЗИЕР. Не то чтобы он рассчитывал, что его вообще не заметят. Но, в конце концов, собирался хотя бы пройти спокойно. О, вы думаете, что я Ричард Тозиер? Ха-ха, говорят, похож. Два раза такое срабатывало. И не срабатывало сто раз. Ладно. Поздно об этом думать, подошла его очередь.

Вышибала смотрит на него, прищурившись.

– Удостоверение, пожалуйста.

Ричи предъявляет удостоверение, стараясь закрыть имя пальцем. Но это не работает.

– Добро пожаловать, мистер Тозиер, – с улыбкой говорит вышибала.

– Сколько за вход?

– О, не беспокойтесь. За счет заведения.

– Я хочу заплатить.

– В таком случае, пять баксов.

– Серьезно? Для всех?

Мужчина странно смотрит на него и хохочет.

– Вы смешной!

Ричи сто лет не называли смешным. И да, он понятия не имеет, что такого смешного он сказал, но это не важно. Он дает десятку. Вышибала ставит ему на руку метку. И он проходит.

Всего несколько человек в курсе, что Ричи привлекают мужчины. Первым, кому он сообщил, был Стэн. Но Стэн знал еще до того, как Ричи сам это понял. Второй была миссис Деннинджер с миллионом причин, почему об этом никто не должен узнать. Майк был третьим. Стэн мог бы рассказать ему, но ждал, пока Ричи признается сам. Следующим стал Билл. Он воспринял спокойно. И никогда никому не говорил о том, что Ричи на него запал, даже Одре. Ричи предпочел бы забыть инцидент, в результате которого она обо всем узнала. Слишком неловко. И, в конце концов, в прошлом году он признался матери. Судя по всему, сегодня этот список расширится.

Клуб забит до отказа, но на Ричи пока никто не смотрит. Все внимание эти люди уделяют друг другу и танцорам гоу-гоу на сцене, одетым только в стринги и кепки.

Ричи видит дилера, который сует в чью-то руку пакетик с коксом. Он бы не отказался. Сказать по правде, он взял бы два. Обычно в таких ситуациях он писал Одре, но сейчас у него нет телефона. И он зол на Билла.

Бегунок замечает его взгляд, встречается с ним глазами, улыбается и пробирается сквозь толпу.

– Хочешь? – спрашивает парень. – Для тебя – бесплатно.

– Я…

– Не переживай, – парень кладет пакетик Ричи в карман. – Вообще-то, я всегда знал, что ты гей.

– Я не… На самом деле я би. И мне это не нужно, – Ричи вынимает пакетик из кармана и смотрит на него, смотрит чуть дольше необходимого и возвращает.

– У меня есть кое-что другое.

– Я не хочу ничего. По крайней мере, пока не выпью пару шотов, – Ричи врет себе. Он идет к бару, и вздыхает с облегчением, когда понимает, что парень за ним не пошел.

Ричи обычно пьет пиво, но не сейчас. Сегодня он заказывает «Водку крэнберри» и платит, не обращая внимания на бармена и его «за счет заведения». На вкус как гель-санитайзер с вином. Невероятно бодрит. Ричи представляет, как алкоголь вымывает из него весь яд и ржавчину, делает его чище.

Бармен спрашивает, можно ли сфотографироваться. Определенно, в Хампе стандарты иные, чем в Олив Гарден.

– Я бы не хотел, – уверенно и твердо отвечает Ричи. Ему это нравится. Его решение. Бармен морщится, но не пристает.

Ричи замечает, что за ним наблюдают несколько парней, и делает глоток. Чистый, свежий, обновленный. Может быть, чуть позже он отыщет того дилера. Он очистился, поэтому может себе позволить. Он снимает с бокала кусочек лайма и жует его, чтобы только себя занять. Он хочет кокса. Он не хочет кокса. Хочет. Нет.

Он собирается встать со стула и найти дилера, и тут толпа позади него взрывается криками.

Он оборачивается и видит, что гоу-гоу ушли со сцены, а вместо них появились травести-дивы в костюмах Спайс Гелз. Когда Ричи было двенадцать, он играл сына Адама Сендлера в фильме, где они по сюжету влетели в группу жеманных трансвеститов в метро. Сцена окончилась тем, что Адам-отец говорит Ричи-сыну: «нет ничего ужаснее мужиков, которые ведут себя как женщины».

Люди думали, что Ричи очень смешно сыграл. Люди считали тех, кто сильно от них отличается, очень смешными. До сих пор считают.

Съемки фильма пришлись на период, когда Ричи только осознавал свою сексуальность. Но он не зациклился на той сцене. По крайней мере, он так думает. Просто каждый раз, когда он видит женственного гея, тот диалог снова и снова возникает в его сознании. Стэн считает, что Ричи стоит обратиться к терапевту, обсудить навязчивые мысли. Ричи не согласен. Потому что он не думает об этом постоянно.

С другой стороны, если бы он не снимался в том фильме, он мог бы давно совершить каминаут, кто знает. Может быть, не отверг бы Стэна. Может быть, когда Билл твитнул о том, что оба они натуралы, Ричи не стал бы молчать или стыдиться.

Сейчас, явившись сюда, он знает, что пути назад нет. Кто-нибудь наверняка уже сфотографировал его. Бармен принял его отказ, но, несомненно, вокруг хуева тонна людей, которым срать на его чувства. Скоро Снапчат увидит, а значит, и Твиттер узнает, и это означает, что узнает весь мир. Необратимо.

Но здесь и сейчас под «Wannabe»**, пульсирующей в его теле, и с водкой, разливающейся с кровью по венам, Ричи может думать только о том, какие милые эти «Спайс Гелз». Пош*** великолепна. Она в короткой майке и в облегающих кожаных штанах, бликующих красными огнями софитов. Ричи, очевидно, не единственный, кто так считает. Всем перчинкам достались чаевые, но Пош получила больше всех.

Ричи опрокидывает в себя остатки напитка и заказывает еще.

Песня заканчивается слишком быстро, и Пош с ее группой уходит со сцены. Но почти сразу они возвращаются, чтобы спеть соло. Ричи смотрит на Скэри, Спорти, Джинджер и Бейби по очереди, одетых в костюмы других популярных певцов. Ричи остается на месте, слегка ошеломленный, и ждет возвращения Пош. Но она не появляется, шоу заканчивается, и на сцену выходят гоу-гоу. Ричи старается загнать разочарование поглубже. Толпа вернулась на танцпол, и он обернулся к барной стойке.

Его сердце бьется как сумасшедшее. Он пытается убедить себя, что никто на него не смотрит. Но знает, что это ложь. Пока еще ничего не случилось, но это пока. Ричи наклоняется над стойкой, чтобы спрятать лицо за волосами.

– Я видел, что ты смотрел на меня.

Ричи вскидывает голову и видит Пош, присевшую на стул рядом с ним. Вот только Пош – больше не Пош. Привлекательные мужчины окружают Ричи постоянно, изо дня в день, но этот, этот мужчина – самый красивый из всех, что Ричи видел за всю свою жизнь. Не голливудской выхолощенной красотой, нет. Шальные глаза, аккуратные черты. Его волосы мокрые от пота после представления. Все еще при макияже, слишком уж скромном для драг-квин – просто немного темных теней, которые подчеркивают его безумные глаза. Он сменил кроп-топ на белую футболку, но кожаные штаны еще на нем. Ричи замечает, что все утянутое для выступления больше не утянуто. Мужчина понимает. Он улыбается. Ричи краснеет и возвращается к своему напитку.

– Вообще, конечно, многие на меня смотрели, но ты – иначе, – продолжает Пош.

– Что же меня выделяет? – Ричи знает ответ, но спрашивает все равно. Кто не хочет трахнуть знаменитость.

– Ты выглядел напуганным.

Ох.

– Напуганным?

Пош пожимает плечами.

– Как будто тебе хочется, чтобы кто-нибудь был рядом.

– И поэтому ты решил больше не выступать? Потому что ты хотел спуститься сюда и побыть со мной?

– Если бы. Я выступал в услугу за услугу. Травести – это весело, но все-таки не мое, знаешь? Но это мило, если ты подумал, что я не выступал из-за тебя. Тебе кто-нибудь говорил, что ты тщеславный?

– Я…

– Как тебя зовут?