Текст книги "Картак (СИ)"
Автор книги: Гераклион
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Следующие несколько дней были похожи один на другой. Я пробирался под покровом ночи в поселок и изымал «плохо лежащие» вещи. Так я обзавелся неплохой одеждой, сменив простые штаны и рубаху на приличную жилетку, куртку с капюшоном и кожаные штаны со шнуровкой. Обзавелся неплохими сапожками и заплечной сумкой, в которую пришлось переложить свои пожитки. Да, мои пожитки увеличили свой объем. Клинок, доставшийся мне от Детей леса, тоже пришлось переложить туда, иначе он сильно надавливал мне спину, когда я нес сумку на себе. Просто все оставить в вакуумном рюкзаке можно конечно, но тогда под одеждой у меня появлялся нехилый горб, а сама одежда становилась очень уж неудобной, да и ворот сдавливает горло от этого.
С крылатым песцом у нас получился отличный тандем. Эта маленькая серая бестия еще не могла летать, зато носилась по округе быстрее пули. Но когда нужно было сторожить вещи, животина прилипала к рюкзаку с вещами как приклеенная, и дожидалась моего возвращения. Вообще у меня сложилось чувство, что песец меня понимает. Звучит дико, но он никогда не бесился, если я говорил ему что-то сделать. Когда у меня было хорошее настроение, он начинал играться со мной, мог в шутку полаять или рыкнуть, притаскивал мне всякую дрянь в зубах или вообще отчебучивал уморительные вещи. Один раз, когда он дурачился, развлекая меня своими шалостями, то умудрился оседлать притаившуюся в траве животину, похожую на смесь зайца и мини-кенгуру.
Животное от испуга стало носиться по полю, а песец как приклеенный сидел у нее на горбу и весело попискивал. Я чуть не помер, валяясь на траве и хохоча во всю глотку. Тогда я первый раз получил подтверждение о необычности моего зверя. Животное, которое он оседлал, пробегало минут пять, а потом просто свалилось на землю. Когда я подошел к нему, оно уже не дышало и смотрело вдаль остекленевшими глазами, хотя на вид было вполне цело, только его шкура немножко поцарапана когтями или клыками песца. Задушить его мой питомец не смог бы, слишком разные весовые категории у них. Это могло значить только одно – у песца есть яд.
Агентия. Западная провинция. Деревня Мышиный Луг. Семидесятый день от прибытия…
Дорога вилась среди полей, перемежаемых лесом, петляла среди холмов и пересекала ручьи, иногда присоединяя к себе своих товарок или вливаясь в какую-нибудь деревушку. Она становилась все шире, утоптанней, обзаводилась отметинами от путников, прошедших по ней – кострами, удобными расчищенными полянками или облагороженными водоемами. При этом лента дороги оставалась одинокой, практически безлюдной, и только вблизи деревень она ненадолго оживала, пока сумерки не скрадут с нее всех путников.
Мое мирное путешествие закончилось на пятой деревне. За прошедшее время, я сносно научился понимать язык людей, хотя сам еще не мог связать и предложения, а заодно немного изучил быт. Самым удивительным открытием для меня стало назначение рукотворных прудов с «хаткой бобра» посередине. Никогда бы не подумал, что это своеобразный загон для ездовых животных. Я конечно видел в деревнях телеги, даже один раз удалось посмотреть, как в такую запрягают быка, но вот то, что я увидел у пятой деревни просто не укладывалось в голове… У меня сначала случился когнитивный диссонанс или разрыв шаблона… хрен знает как назвать, но когда цепочку здоровых телег тащит просто огромная черепаха с паланкином на своем панцире, то думаю у других моих земных собратьев было бы так же.
Эта черепаха с караваном телег на хвосте заехала в деревню, где от нее отцепили груз, сняли паланкин и отвели к рукотворному водоему. Там ее ничем не привязывали, нигде не закрывали, она просто спустилась в воду и плавала, временами залезая на островок.
Но её размер не самое главное. На панцире у нее находились костяные отростки похожие на голые ветви деревьев. Именно за них крепили паланкин. Морда черепахи была немного жутковатой – на носу тоже находилась пара наростов, как у носорога, рот больше походил на птичий клюв, с небольшим загибом вниз верхней «губы». Глаза были зелеными, а на солнце так вообще становились просто изумрудными. Хвост заканчивался чешуйчатыми наслоениями вплоть до самого кончика, а здоровенные лапы, под кожей которых перекатывались бугры мышц, казалось способны раздавить человека, как таракана.
Когда сгустились сумерки, я решил пробраться в деревню. Даже не знаю зачем. Скорее всего, мне просто стало любопытно, ведь такая диковина, как черепаха, здорово разбудила воображение, и мне казалось, что там, за частоколом, скрывается еще много удивительного.
Действительно скрывалось, но не так много, как я думал… И частокол тут зараза высокий какой-то, с трудом его преодолел…
Эта деревня оказалась немного внушительней предыдущих. Домов тут было гораздо больше, сами они выглядели покрасивей, а скарб во дворах побогаче. Тут даже был какой-то трактир или постоялый двор, о чем гласила вывеска с запеченной тушкой, висящая у приоткрытых ворот, за которыми находился дом. Во дворе виднелись все те повозки, что притащила черепаха.
Обследовав всю территорию поселка, довольно большую надо сказать, интересного ничего не нашел. Поэтому целью естественно избрал трактир. Первой причиной было то, что в нем по-любому есть не только долгопортящиеся запасы пищи, но и «горячее», приготовленное для посетителей. Как раз то, чего мне так не хватало в последнее время. Вторая была не менее значимой – я подумал о выпивке. С того момента, как попал «сюда», мне неоднократно хотелось надраться до чертиков, чтобы хоть на время уйти от всех проблем и тревог…
Время уже наверно перевалило за полночь, во всей деревне светилось всего пару окон, которые и были окнами трактира. Я подполз к одному из них, чтобы осмотреть внутреннее убранство помещения и планировку, а заодно и приметить что-нибудь интересненькое…
Рассмотреть толком ничего не получилось, как только подошел поближе, то сразу уловил звуки речи, а затем в окне мелькнул чей-то затылок. Я притаился и начал вслушиваться. Мои теперешние знания языка позволяли довольно хорошо понимать смысл сказанного местными.
– …мастер, давайте еще подолью? – Произнес заискивающе хрипловатый голос.
– Давай. – Ответил ему второй, принадлежащий молодому мужчине. – Твой сай на удивление вкусный, не смотря на глушь, в которую ты забрался.
– Рад, что вам нравится мастер. О, а вот и Алса.
– Комната готова, мастер… – Прозвучал после скрипа двери женский голос. – Вода еще греется, но скоро уже можно будет обмыться.
– Спасибо, Алса. – Ответил мастер, а затем послышался шорох и скрип закрываемой двери. – Хорошая девушка. Когда женить будешь, а, Ярд?
– Ох, мастер, да за кого ее тут выдавать? Одни пахари да охотники. Единственный за кого можно было б, это кузнец… но вон, охамутали, с детями уже. А отдавать свою кровиночку за кого попало негоже… – Печально вздохнул Ярд. – Вот если бы мастеру она приглянулась, такому как вы, вот это было бы счастье…
– Ты же знаешь, Ярд, у меня невеста есть. На середину Жалящего Бона назначена наша свадьба в храме Одолетеи. – Прихлебывая напиток, произнес мастер. – Будь это на пару оборотов[9]9
Оборот – один год.
[Закрыть] раньше, то непременно бы засватался. Уж поверь мне Ярд, дочурка у тебя славная выросла.
– Понимаю мастер, понимаю… кабы раньше, это да… – Завздыхал Ярд.
– Не унывай, найдется и ей славный парень. Уж в девках она точно не останется.
– Да услышит Дэртьякис твои слова, мастер. Лишь бы правда славный был… Ладно, пойду воду гляну, может уже подоспела. – Прохрипел Ярд.
Послышались шаркающие шаги, а затем скрипнула дверь, и все стихло, только легкое хлюпанье напитком напоминало, что в комнате еще кто-то остался. Я сидел под окном и мысленно метался между «заглянуть в повозки» и «дождаться пока все уйдут и залезть в окно». Долго мучиться не пришлось, через пару минут снова скрипнула дверь и уже знакомый хриплый голос Ярда произнес:
– Вода готова мастер. Можно купаться.
– Спасибо Ярд. Пойду, ополоснусь и в кровать… Завтра в обратный путь выезжать, хочется быть отдохнувшим…
– Как в обратный? Мастер, а вы не поедете дальше на запад? В Косой Холм или в Сенники? Или в Журачу? Там говорят, тварь какую-то видели, которая по ночам вещи ворует и скот забивает…
– Ярд, и ты этим бредням веришь? – Видимо в этот момент Ярд кивнул, так как молодой мастер продолжил. – Зря. Всяким там тварям тряпки и топоры с вениками совершенно не нужны, я тебе точно говорю. Там просто ворует кто-то, может свои, а может парочка залетных разбойников… Но точно не монстр. А скот скорее всего зверь у них дерет, небось частокол давно не обновляли, вот он в дыры и пролазит…
– Может быть, мастер, может быть… – Пробурчал Ярд.
– Да не кисни, на следующий сезон заеду. А пока там делать нечего, я был там в прошлом сезоне и считаю, что с того момента вряд ли что-то изменилось. И не верь всяким сплетням, это недостойно такого человека как ты. Все, я пошел…
– Идите, мастер, а я пока тут приберусь. – Все так же с ворчливыми нотками проговорил Ярд.
Скрипнула дверь, а я принял низкий старт и собрался шерстить телеги. Успел сделать два шага, когда снова услышал скрип двери. «Кругом» – и я снова под окошком изображаю шпика.
– Он ушел? – Прохрипел Ярд.
– Да. Уже наверно плескается. – Ответила Алса.
– Слава богу.
– Пап, ну ты чего такой недовольный-то? Он что-то сделал?
– Конечно сделал. – Вдруг прорычал Ярд. – Этот высокомерный гондольер не собирается завтра ехать в крайние деревни. Там, видите ли, ничего не изменилось с прошлого раза… Тьфу! Ему насрать, что колосья на солнце погорят, насрать на тех крестьян, что на своем горбу будут таскать воду, чтобы не остаться потом голодными. Ему вообще на все насрать! Он даже про тварь сказал, что это воры… Свои… Ты представляешь, сказал, что это может быть кто-то из своих! Если у них там, в городе, готовы мать родную продать за светляк, то нечего про нас такое говорить!..
– Пап, ну чего ты, ну чего…
– Да ничего! – Рыкнул пуще прежнего Ярд. – Чтоб ему там подмочило… его эту… репутацию…
На какое-то мгновение в комнате наступила тишина, даже шороха передвигаемой посуды не стало слышно.
– Ох… Не обращай внимания на своего старика, Алса… Что-то пошаливаю на старости лет.
– Да я понимаю, пап…
– Понимает она… Ладно, иди, я тут сам справлюсь. И не забудь засов поставить!
– Хорошо, пап… – Прозвучали одновременно голос девушки и скрип двери.
– Понимает она… – Продолжал ворчать Ярд. – Ничего ты глупая не понимаешь… Ведь может он взять тебя второй женой, может… Ерепенится только. Не по чину ему, видите ли, деревенская простушка… Ох… Что же мне с тобою делать…
Дальнейшее ворчание слушать не имело смысла, я и так уже наслушался на целую ночь размышлений. Поэтому решил конкретно – иду и шуршу по телегам, а то такими темпами скоро к окну прирасту.
Покопавшись в первой телеге, обнаружил только кучи вязанок с различными травами. Блин, целую телегу! Этот мастер что, коров дома с кроликами держит? Вторая тоже была с непонятной дрянью. Крепко спрессованные шарики, напоминающие макуху, громоздились огромной кучей, прогибая борта телеги. Может это корм для черепахи? А может и в первой был ее корм? Да какая разница, надо следующую смотреть…
Третья телега, в которой я начал копаться принесла мне… Да соли в жопу было бы приятнее, чем то, что она мне принесла!
Агентия. Западная провинция. Окресности деревни Мышиный Луг.
Семидесятый день от прибытия, за несколько часов до заката…
– Ну, чего так долго? – Спросил мужчина, притаившийся возле сломанного дерева.
– Чего-чего… – Задыхаясь, огрызнулся сухощавый парень, подошедший к мужчине. На вид ему было лет тридцать. Потрепанная и запыленная одежда, зияющая в некоторых местах прорехами и грубо пришитыми латками, говорила о плачевном финансовом состоянии ее владельца. Лицо немного обветрено и загорело, руку украшает белесый неровный шрам. Немного искривленная переносица вкупе с недельной щетиной и мешками под красными, лихорадочно блестящими глазами, выдает в мужчине принадлежность к людям, не особо чтящим законы, а заткнутый за пояс нож в кожаных потертых ножнах только укрепил бы в этой мысли случайного наблюдателя. Но случайных здесь и сейчас не было, ведь недаром они так долго выбирали удобный перелесок, скрытый от посторонних глаз. – Сам бы побегал…
– Не, я свое пробегал уже. Теперь очередь молодежи. – Криво ухмыльнулся мужчина.
Улыбка вышла гадкой – искривленные губы, то ли в презрении к собеседнику, то ли в насмешке, открыли вид на желто-черные, практически прогнившие зубы. Он выглядел не лучше сухощавого – растрепанная, грязная борода, обрамляющая потрескавшиеся губы, грязный темно-серый платок, намотанный на голове в стиле пиратской банданы, скрывающей лысеющую голову, с которой пытались сбежать последние редкие волосы. Одежда такая же грязная и заштопанная. Единственными светлыми пятнами во всем его виде были только морщинистые руки и лицо, которые тоже носили отметки криминального прошлого. На переносице светились сразу несколько рубцов, уголок рта выделялся шрамом, видимо из-за неровно сросшейся когда-то порванной щеки, а правая рука притягивала взгляд отсутствием мизинца и безымянного пальца. На вид он был похож на старика, только двигался для него чересчур живо. Он никогда не задерживал взгляд на одном месте, постоянно зачем-то оборачивался и ерзал, а его трехпалая рука все время теребила завязки потрепанного походного мешка, который лежал рядом.
– Ты случаем не уху ел? Молодые, видите ли, ему пусть бегают. – Начал заводиться худощавый.
– Не пыли, Щепа. – Перебил его мужчина. – Я говорю, что стар уже, не могу так резво как вы, молодые. Вот раньше да-а… хе-хе…
– Ой не 3.14ди, а?! Как светляк кто уронит, так ты вперед всех несешься, что хрен догонишь. Старый он, пф… – Фыркнул, успокаиваясь, Щепа.
– Ты давай по делу.
– А чего по делу. Эта деревня еще меньше, чем прошлая, даже не знаю, зачем мы сюда пёрлись. Надо было сразу на север валить…
– Сразу нельзя. Нас бы там как раз и ждали. Нужно было отсидеться немного. Так что не трынди, давай выкладывай, что разглядел!
– В деревне трое ворот и три вышки. Часовые баклуши бьют, сам видел, как двое из троих дремали. – Продолжил Щепа, присаживаясь рядом возле поваленного дерева. – Есть небольшой постоялый двор, можно его тряхнуть. Деньжат немного будет, дыра все-таки. Еще кузня, да титовник[10]10
Тит – разновидность домашнего скота. Внешне похож на земного броненосца, только без самой брони. Довольно вонюч, так как особенностью защиты является выделение определенных ферментов через ректальное отверстие. Разводят его в качестве источника мяса.
[Закрыть] здоровый стоят, больше особого ничего нет… А! Еще на постоялый двор кто-то приехал. Сам не видел, пока обошел деревню там уже телеги пристроили. Так что гостей тоже можно проверить на предмет деньжат…
– Не густо… Что по людям?
– Как обычно – мужики, бабы, дети… Девок молодых полно. – Мечтательно улыбнулся Щепа.
– Девок – это хорошо… – Задумчиво протянул первый.
– Че? Я не ослышался? Ха! Да у тебя там все отсохло уже… Девки ему… Ах-ха-ха! – Заржал Щепа. – Какие тебе девки, Трехпалый?! Аха-ха! Ну ты… Ах-ха-ха!..
Трехпалый, не произнеся ни слова, как-то резко дернулся и вдруг оказался почти вплотную к сухощавому. Смех мгновенно затих, Щепа замер, боясь сглотнуть. Его дрожащий кадык был в миллиметре от остро заточенного, блестящего на солнце тонкого лезвия.
– Если тебе так интересно, то я могу тебе показать, как он отсох. Вот надрежу тебе сейчас рот, чтобы мой отсохший туда поместился, и покажу. А чтобы ты не дергался, ножичек от твоей 3.14делки вернется к горлу. Ну что, хочешь посмотреть? – Прорычал он Щепе в ухо, обдавая того гнилостным запахом изо рта.
– Н-н-нет… – Запинаясь, пролепетал Щепа. – Косяк мой… Не вали… Все сделаю… Отработаю…
– Ничему вас жизнь не учит… – Протянул Трехпалый, медленно отстраняя заточку от горла и присаживаясь на свое место. – Слушай сюда. Пока ты там девок рассматривал, я тоже без дела не сидел. Те телеги, что ты увидел у постоялого двора – из черепашьего каравана. Это кудесник приехал, если ты не понял…
– Бл?! Надо срочно валить!.. – Еще больше запаниковал Щепа.
– Хлебало завали! – Рыкнул на него Трехпалый. – Сядь и слушай дальше! Он один, а значит подмастерье. Нормальные маги в одиночку не ездят, у них по-любому будет свита, хоть из того же ученика. Черепаха скорее всего гильдейская, а кудесник либо погодник, либо земляк, так что бояться его особо не следует, но и на постоялый двор мы не полезем…
– А че тогда делать? Дальше на запад идти – смысла нет, там еще глуше, чем здесь. И нас все равно там найдут, рано или поздно… – Продолжил блеять Щепа.
– Да не дрожи ты. Есть у меня одна мысля. Ты сказал на север валить надо, и я с тобой согласен, вот только с пустыми руками там делать нечего. Денег с деревушек мы больших не срубим, тут ты тоже прав… Но ты сам предложил один способ. – Ощерился Трехпалый.
– Я предложил?… – В недоумении замер сухощавый.
– Ага. Ты ж сам сказал – девки красивые тут есть…
– И… и на кой они нам? Т-ты что, решил поразвлечься?
– Ох и идиот же ты…. Чем на севере промышляют?
– Дым-травой… э-э… лазурной и снежной пылью, рабами…
– Во-о-от! Рабами. А знаешь ли ты, сколько нам отвалят за красивую молодую девку?
– М-много наверно, я как-то не интересовался…
– А зря, в нашей профессии никакая информация лишней не будет… хе-хе… На полученные деньги можно будет не только потеряться, но и неплохо устроиться… Да к тем же Гоям[11]11
Гой – работорговец. Получили прозвище за крик «Го!», когда наказывали непослушных рабов.
[Закрыть] и устроиться сможем… наверное…
– Так девку-то поймать надо, да потом тащить еще черт знает сколько. Нас могут десять раз повязать из-за нее.
– Не повяжут, главное выйти немного западнее Бистата, а там я знаю одну старую тропку. Знакомый как-то рассказал про нее, так что все будет путем. На дело идем ночью, когда все заснут. Приготовь иглу для собаки… Так, что еще?.. Веревки у меня есть, зацепы для частокола тоже… Вроде ничего не забыл. Ах да, у тебя осталось еще немного лазури? Отлично, ее тоже захвати, девку же надо будет как-то успокоить….
– Так а девку где найдем-то?
– Ты совсем тупой? Иглу зачем берем?
– Чтоб собаку заткнуть…
– А собака где?
– Э-э… во дворе.
– Вот в гости к кому-нибудь и наведаемся. А если там девки нет, то спросим, у кого она есть. Все, теперь спать, чтобы ночью мне все гладко было. Понял? И без лишнего шума. Нам еще надо успеть уйти без хвоста….
Агентия. Западная провинция. Деревня Мышиный Луг. Постоялый двор «Румяный Тит».
Семидесятый день от прибытия, ночью…
Ярд продолжил убирать грязную посуду после ухода дочери, ворча на жизнь и кляня законы. Алса, глупенькая, не понимает, что с такой внешностью в деревне ей будет не жизнь, а мука… Выдавать ее тут не за кого, не за обычных же крестьян и охотников, те не смогут ее защитить. А любой ублюдок, что познатнее или чином выше старосты, возьмет и будет пользовать ее… И никто не сможет ничего сделать… Как только Ярд смог уберечь дочурку до сего времени нетронутой, он сам не знал, не иначе божественное провидение помогло… Но теперь… Как быть теперь? Ведь Ярд не дурак, он видит, как на нее смотрят мужчины в деревне, как подбирают слюни заезжие…
Еще этот кудесник, чтоб его… Ярд видел его взгляд, весь такой масляный… Ох не нравится он старику, но это был бы выход, если бы маг взял вторую жену. Им такое позволяется. Но нет же, не берет! Как же, крестьянка, не чета ему…. Но больше всего старик опасался того, что маг, даже будучи женатым, в один прекрасный день придет и попользует его дочь…. Ведь все они ублюдки! Это Ярд знал наверняка. Хромая нога по сей день напоминает ему об этом…
Ни одного среди них нет нормального. Ни того, кто сделал с молодым, доверчивым стражником, начинающим свою карьеру, такое увечье, оставив его вдовцом с маленьким ребенком на руках. Ни тех, кто отказался его вылечить, мотивируя тем, что у такого, как он, не хватит денег на это. Ни тех, кто выставил его за дверь со словами «калеке на службе не место»… Все, все они ублюдки без чести… Все они… Зажравшиеся твари, которые ничего не хотят замечать вокруг, а только услаждают свои хотелки…
– Все они… – Прошептал старик, унося грязную посуду в бадью для мойки, хотя на самом деле ему хотелось бросить в эту мойку ту часть жизни… и отмыть, чтобы она была чистой и светлой. – Ох… – Тяжело вздохнул он, отгоняя прочь нахлынувшие воспоминания.
С тех пор мало что изменилось, даже наоборот, ухудшилось. Маги стали сильнее задирать нос, почти сравняв высоту его подъема с аристократией. Так что тут ничего не поделаешь… Но какими бы сволочами они не были, свое маги защищали до последнего – деньги, имущество, все…. Жены и дети как раз относились к этому. А если отпрыск рождается одаренным, то это огромный скачек в статусе мага, это уважение окружающих, щелчок по носу недругам… Но у всех этих сволочей не в чести брать в жены простолюдинку, им чем знатнее, тем приятней, тем больше пыли можно побросать в глаза. С-суки…
Терзания старика прервал крик боли, донесшийся снаружи, как раз оттуда, где сегодня поставили телеги мага. Ярд бросил все дела и поспешил выйти на крыльцо. В коридоре выхватил масляный фонарь и, отворил дверь, вышел на порог.
Возле телег метался маг, извергая проклятия в темноту. Понять, что происходит, старик сразу не смог, только в удивлении стоял и смотрел на кудесника. За спиной зашуршало и сквозь приоткрытую дверь показалось испуганное личико Алсы.
– Я же говорил! – Крикнул маг, наконец заметив Ярда. – Это вор! Правда они у вас живучие какие-то, после жгучей плети он должен был валяться и выть от боли… А ты гляди, рванул, только его и видели!
– Как вор? – Опешил старик.
– Да вот так! Захотел я, понимаешь, душицы взять, чтоб в чан с водой добавить. Иду, гляжу, а в повозке копается кто-то. Вот и приголубил его… Эх, знал бы, что шустрый такой, подготовился б сразу… Ты чего замер? – Бросил взгляд на Ярда нахмурившийся маг. – Давай бегом за старостой, пусть всех поднимает, посмотрим, кто дома не ночует. А если все ночуют, то на спины им поглядим, там пометка моя должна быть.
– Так староста… это… – Хотел сказать было Ярд, но осекся.
– Я сказал ПОДНЯТЬ ВСЕХ! – Заорал маг.
– Все сделаем, мастер… – Кивнул старик, пятясь, дабы не навлечь гнев мага.
Вот и этот показал свое сучье нутро, а ведь его тут как родного принимали, все самое лучшее давали. Тварь… Но вслух старик сказать этого не осмелился. За себя не боялся, пожил уже, умирать не страшно. А вот за дочь… Кстати.
– Алса, быстро беги к старосте, передай приказ мастера. – Повернувшись к дочери, сказал Ярд. Её нужно было отправить подальше, пока кудесник не успокоится. Неизвестно, что ему еще в голову взбредет…
Девушка юркнула в темноту, выхватив у отца фонарь… Сам Ярд вернулся на кухню, на душе отчего-то было тревожно, что-то в этот день пошло не так…
Старик даже предположить не мог, что в эту ночь деревню посетили незваные гости….
* * *
– Че это щас было? – Испуганно дернулся Щепа. – Ты слышал?
– Да. – Прошептал Трехпалый. – Кто-то, похоже, сильно влетел… Накрылось дело, валим!
– В доме свет зажегся… – Обернувшись и посмотрев за забор, проговорил Щепа.
– Твою мать! Давай вперед, с другой стороны выйдем… – Сказал Трехпалый, начав пробираться вдоль забора. – Сука, зацепы оставить придется…
– Смотри! – Ткнул пальцем куда-то в сторону улицы Щепа.
В том направлении мелькал прыгающий свет ночного фонаря. Кто-то приближался ко двору старосты.
– Ага, вижу… – Замер на месте Трехпалый, внимательно всматриваясь в того, кто двигался в их направлении. – Похоже, девка бежит… Точно. Как же ты вовремя, родная….
Трехпалый достал из своего мешка веревку и перекинул через плечо, потом быстро смотал враз похудевший мешок и засунул его за пазуху. Щепа же достал откуда-то небольшой матерчатый кисет и немного распустил завязки.
– Пошли… – Скомандовал Трехпалый.
Пока в доме у старосты просыпались и одевались домочадцы, разбуженные ночным криком, возле двора две тени, словно коршуны на добычу, набросились на дрожащий огонек, несущийся к свету недалеких окон. Мгновение и тени будто поглотили его, а потом растворились среди непроглядного мрака ночи….
* * *
Копошусь себе потихоньку в третьей телеге. Тут кстати что-то поинтереснее пучков трав и макухи нарисовалось. Как вдруг…
– Так и знал… – Прозвучало сзади, а потом что-то мокрое плюхнулось мне поперек спины, как вода.
– А-а-а-а-а!!!!! – Заорал я от боли. Хрен там, а не вода! Первым ощущением было, словно по спине прошлись каленым железом. Мне казалось, что я чувствую запах своей паленой кожи. Ноги помимо воли понесли меня вперед в спасительную темноту, сквозь чертову повозку и забор, окружающий трактир.
Я несся к частоколу, огибая дворы, а спину казалось разрывало на части. Упёршись в бревна стены, попробовал ухватиться руками за край, но даже толком поднять их не смог, не говоря уже о том, чтобы подпрыгнуть. Резко усилившаяся боль в спине обожгла до зубовного скрежета. Стало ясно – здесь частокол мне не преодолеть, я банально не смогу ухватиться за его верх. Пришлось мчаться дальше и искать место, где частокол будет пониже.
Не знаю, сколько времени я крался вдоль частокола, в деревне уже засветилось много окон, потянулись на улицу люди. Из-за света и плохого контроля мое ночное зрение частенько сбоило и отключалось, поэтому от перелома рук и ног меня спасала просто невероятная удача, но я чувствовал, что везение может прекратиться в любой момент. Проползая мимо еще одного дома, в котором засветились окна, мельком успел заметить свисающую с частокола веревку. Это и стало моим спасением.
В тот момент мне было все равно, кто ее оставил и зачем, мне нужно было поскорее убраться отсюда. Преодолевая резкую боль, скрипя зубами, я взобрался на частокол и перевалился по другую сторону. Сильный удар о землю чуть не выбил из меня дух, а спина с новой силой прострелила болью. Немного отдышавшись и придя в себя, я рванул в ночь, в ту сторону, где предположительно оставил свои вещи и песца.
После того случая, когда меня огрели граблями по спине, я всегда перед походом в деревню скручивал свои вещи в небольшой тюк и вешал его на ветку, где оставлял под надзором песца. Такие меры были рассчитаны на подобный случай, когда надо уносить ноги, а времени на сборы практически нет. Поиски своего добра продлились непозволительно долго, мне даже началось казаться, что где-то рядом бродит толпа крестьян с зажженными факелами и острыми вилами. Правда зря волновался – пока искал вещи, ни одна живая душа не показалась рядом.
К тому времени, когда их нашел, боль немного утихла, но еще не прошла до конца, зато мысли пришли в порядок и я начал более-менее нормально соображать. Нужно было уходить отсюда, крестьяне знают эту местность гораздо лучше, и найти меня под утро им не составит больших проблем. Идти в сторону «цивилизации», то есть на восток, тоже будет глупостью, ведь первое направление о котором подумают, это именно восток. На выбор оставалось только два варианта, север и юг. По сути, мне было без разницы куда именно, но ближе всего я был к северу от деревни, поэтому и выбрал это направление.
Бежать придется долго, практически до самого утра – понимал я. Иначе могут поймать… Взгромоздив свою поклажу на здоровое плечо, а песца поверх неё, легкой трусцой побежал сквозь лес в направлении севера, немного отклоняясь восточнее, чтобы не уходить далеко от своего первоначального пути. Думалось, сделаю небольшую дугу и вернусь на дорогу, но сначала нужно будет выспаться днем. Ведь в какое время суток идти, с недавних пор, для меня вообще перестало быть проблемой…
Бежал долго, навскидку где-то часов пять, с перерывами и остановками, но старался делать их короткими. Пытался не ломать кусты и наступать там, где есть возможность не оставлять следов. Ведь было точно известно – в деревне есть охотники и следопыты, которые нечета нашим современникам. Они всю жизнь прожили, зарабатывая своим ремеслом на хлеб, поэтому они точно найдут мой след. И я старался оттянуть этот момент, насколько это было возможно.
На очередном привале, когда осматривал небольшие кусты на предмет сломанных веток, заметил, что песец немного встревожился, правда списал это на дикое зверье. За всю нашу дорогу он частенько так делал – поводит носом, встопорщит уши или просто замрет на месте. Черт, надо больше присматриваться к своему питомцу, это может однажды спасти мою жизнь….
– Who ли сел? – Прозвучало где-то справа таким хриплым, низким голосом. Да так отчетливо, что я подпрыгнул на месте и замер, вслушиваясь в лес… – Я тебе че сказал? Идем без остановок, пока ноги не отвалятся!
Мне даже показалось что у меня шизофрения, и голос обращается ко мне…
– Бл? да не могу я уже, Летрик. Они уже отваливаются… – Проблеял второй мужской голос.
Меня с одной стороны расслабило – фух, не шизофрения. А с другой напрягло – какие-то хмыри находятся прямо за кустом. И кто их знает, из деревни они или нет… Для меня оба варианта не радужные, потому что если из деревни, то точно по мою душу, а если нет, то тем более. Добропорядочные граждане ночью по лесам не ходят. Мне оставалось только тихо сидеть, не создавать шума и выжидать, когда же эти ребятки (сколько их там? двое? больше?) отвалят.
Было страшно, я сидел и трясся, а спина саднила, напоминая, что можно повторно получить 3.14дюлей. Думал, страшнее не будет, но тут взгляд зацепился за некую неровность на стволе дерева в паре метров от меня.
Эта неровность медленно ползла вниз, смотря на меня с песцом миндалевидными черными зенками. Когда она моргала, чернота превращалась в вертикальный зрачок, окруженный яркой пурпурной радужкой. Через десяток секунд нарост достиг земли и начал медленно отлипать от дерева, все так же не сводя взгляда и превращая свою кожу-кору в бархатную черную шкуру. Похоже, не только я умею отлично маскироваться….
«Сука, ну почему сейчас? Почему не на пятнадцать минут позже?» – билась в голове мысль. А тварь все приближалась и приближалась. Песец вообще на нее не обращал внимания, словно она для него не существовала, и только я видел, как она медленно перетекает по земле. Её взгляд плавно сместился с меня на моего питомца, а тело твари собралось в сжатую пружину. Похоже я совершенно ее не пугал. И мне это не понравилось…
Зверь, которого не чувствует мой питомец, да еще такой, что не боится «двуногих»…. Что же за тварь так неудачно нам встретилась? Пот градинами начал катиться по спине, обжигая солью и без того саднящую рану, а рука медленно потянулась к тюку, где торчала рукоять клинка.
Все дальнейшее произошло мгновенно – тварь прыгнула в тот момент, когда я только успел вытащить оружие. Моя рука, наверное разрывая ткань мироздания, на всей возможной скорости понесла клинок наперерез существу, а песец, заметив мое резкое движение, начал уходить в сторону, подныривая под ноги.
