Текст книги "Картак (СИ)"
Автор книги: Гераклион
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Странное дело, но мне казалось, что людей нельзя выпускать из виду, ведь они просто убегут. Правда это оказалось только моими мыслями, другие наверно знали что-то особенное про ошейники, поэтому убегать не пытались. То, что они не шутка, вскоре убедился и я.
Щуплый парень, который устраивался «на отшибе» нашего лагеря, внезапно решил куда-то отойти, то ли нужду справить, то ли еще за чем. И один из конвоиров это увидел. Парню не повезло – этот конвоир оказался обладателем привязки ошейников. Бронированная латной перчаткой рука поднялась в направлении уходящего в кусты парня и стала сжиматься в кулак. Было такое ощущение, что страж сжимает невидимый эспандер.
Парень, не дойдя до кустов, будто споткнулся, а потом схватился руками за горло. Я думал, что он сейчас умрет, ведь Жани предупреждал, что руками ошейник лучше не трогать, но этого не случилось, парень просто захрипел и начал оседать.
Страж же в это время начал действовать двумя руками. Он ими перебирал в воздухе, словно тянул на себя трос. И хрипящего парня потянуло к нему, как будто кто-то схватил его за шиворот. Эта сцена привлекла всеобщее внимание, и мы вместе с остальными стражами стояли и наблюдали эту картину в полном молчании. Я просто обалдевал от увиденного. Да, магия и все такое, меня даже ей разок приголубили, даже призрака довелось увидеть… Но это все было так, с родни нашим технологиям, которые для людей девятнадцатого века показались бы магией. А вот такое воплощение неизвестной силы от простого человека пугало, пробирало аж до печенки.
Хрипящего парня притянуло к конвоиру на расстояние пары метров. Затем страж встряхнул рукой, будто избавляясь от капель воды, и парень свалился на землю, хрипя и жадно глотая воздух. Когда он отдышался и встал, страж снова воздел руку, словно взял парня за горло, и тот замер на месте, вытянувшись вверх всем телом и став на носочки, будто его за голову пытаются поднять над землей.
– Куда ты собрался? – Спокойным голосом произнес страж.
– В… т-туалет. – Просипел парень.
– Слушай сюда. – Конвоир приподнял руку еще выше, отчего парень засучил ногами, которые практически оторвались от земли. – И все остальные тоже! – Крикнул он, оглядев всех вокруг. – Вы здесь никто, вы грязь на моем сапоге! А так как сапог мой и подчиняется он мне, то и грязь на нём подчиняется тоже мне! С этого момента вы все делаете только по команде или с разрешения! Спать – с разрешения, срать – с разрешения, есть – с разрешения, даже дышать только с разрешения! Всем понятно??!!!
Подвешенный в воздухе парень попытался что-то сказать, но не смог, его лицо приобрело цвет помидора, а глаза чуть ли не выкатывались из орбит. Все остальные со страхом в душе смотрели на стража и боялись промолвить слово.
– Не слышу!!! – Проревел он.
– Да. Понятно. С разрешения… – Прозвучал нестройный гул голосов.
– Теперь всем жрать и спать! Рано утром выдвигаемся! – Он опустил руку, и парень второй раз распластался на земле, хватая воздух ртом. – Срать будете под себя! Любой, кто без приказа уйдет с поляны, лишится головы!
Дальнейшее происходило в полном молчании. Кашевар приготовил еду, самую наверно дерьмовую, которую я ел на свете. Скрипя и кряхтя, все поели ее, с ненавистью глядя на стражей, которые жрали мясо и пили что-то алкогольное из своих запасов. Потом все завернулись в куцые грязные тряпки, которые мне раньше казались нормальными, когда были свернутыми в рулоны, и постарались заснуть. Получалось это плохо, земля была отнюдь не кроватью, да еще здорово холодила. Так что наш сон можно было назвать дремой, наполненной зубной «дробью» и затекшими конечностями.
Утром все были измученными и невыспавшимися. Но нас никто не спрашивал, хотим мы идти или нет, просто скомандовали «вперед!» и все пошли, нагрузившись своими походными «кроватями». Не повезло кашевару, ему пришлось тащить на себе помимо одеяла еще и котелок, который был не таким уж и маленьким, а судя по его лицу, то и весил тоже не мало.
Мы так же шли на восток, без привалов и остановок. Завтрака и обеда у нас не предвиделось, похоже прием пищи намечается только вечером… Такая обстановка не могла не сказаться на выносливости отряда и к полудню, когда солнце начало немилосердно жарить, один из парней где-то в середине строя начал ворчать. Сначала тихо, почти незаметно, но споткнувшись, выругался в полный голос.
Тут же раздался свист и «ворчун» свалился на землю, обхватив лицо руками. Никто практически не заметил, из-за чего это произошло, только подъехавший страж, скручивающий и вешающий хлыст обратно на пояс, немного прояснил ситуацию.
– Разговоры запрещены! Ты понял? – Обратился он к лежащему парню. – Встать!!! – Заорал он.
Парень медленно поднялся, не убирая одной руки от лица. Ей он закрывал щеку и губы, похоже именно туда прилетел хлыст.
– Ты меня понял??!!! – Снова спросил страж.
Парень кивнул, отчего из-под его ладоней вытекла пара струек крови.
– Вперед! – Дал команду страж и вернулся на свою позицию.
Строй тронулся, зашаркали по земле босые ноги, втаптывая капельки крови в пыль, которые падали на нее, словно песчинки в часах, отсчитывающих наше время.
Глава одиннадцатая
Раб военнообязанный
Полковник:
– Что должен сделать солдат в первую очередь?
Кто-то из строя:
– Умереть за свою родину!
Полковник:
– Неправильно! Он должен сделать так, чтобы враг умер за свою!
Агентия. На границе западной и центральной провинций. Тренировочный лагерь.
Сто сорок четвертый день от прибытия…
Двадцатый день как я в лагере. Небо только начало сереть, все уже спят, только мне не спится. Лежу на койке и смотрю в потолок, предаваясь воспоминаниям…
Лагерь стал нашим персональным адом. Здесь нас не считали за людей, гоняли за любую оплошность. Причем наказание выражалось в получении порции плетей, после которых ты неминуемо попадаешь к местному лекарю. Прян Горький – так его здесь звали. Он заслуживал свое прозвище, его микстуры и мази были еще одним способом довести нас до белого каления. Он выглядел сущим коновалом, который казалось даже не знал такого понятия как обезболивающее. Так что его боялись не меньше, чем плетей.
Первым, кто к нам пришел в халупу, когда конвоиры нас оставили, был местный прапор (это я его прапором окрестил) по имени Дель Злобный. Мать его за ногу, как оказались правы те, кто его так окрестил! Дель был назначен нашим инструктором на первое время, пока не прибудет прямой начальник деста – некий дэй Коло.
Его тренировки были скорее пытками, чем являлись упражнениями. Он буквально старался втоптать нас в грязь. К работе с оружием нас совершенно не допускали, в то время как все остальные отряды, которые были в лагере, проходили нормальные курсы боевки. И это напрягало еще сильнее. Мне казалось, что нас готовят таскать припасы в пути и трупы на поле, потому что, кроме как бегать с тяжеленным мешком, прыгать и ползать, нас ничему не учили. Нас подвязывали на всю грязную работу, будь то наряды по кухне или извлечение «золота», как здесь говорили, из выгребной ямы.
И это еще не все. Дель активно поощрял всех, кто задирал нас, бил и отбирал паек. Это оказывалось самым невыносимым. Кормили всего два раза в день, и когда ты к вечеру приползаешь на карачках в столовку, трясущимися от усталости и боли руками пытаешься донести ко рту ложку, тебе в лицо прилетает чья-то нога. А затем, когда ты скулящий валяешься на полу и зажимаешь «фонтан» из носа, у тебя забирают еду… Ты ничего, просто НИЧЕГО не можешь им сделать, потому что у тебя висит этот ЧЕРТОВ ОШЕЙНИК!!!
В побоях и унижениях под страхом смерти от ошейника прошло полмесяца. За это время мы так толком и не познакомились друг с другом, на это практически не оставалось времени. Днем нам не разрешали болтать, щелкая хлыстом у самого уха, а ночью все приползали и падали на свои лежаки, засыпая мертвым сном.
Но сегодня все изменилось…
День начался как обычно, с приема пищи и изнурительных забегов. Ничего не предвещало перемен. И вот, когда время уже близилось к ужину, а мы с мешками перепрыгивали через деревянные преграды, один из парней споткнулся и упал. Тот самый щуплый, которого таскал за ошейник конвоир на привале.
Разъяренный Дель подскочил к нему и начал пинать, заставляя парня продолжить забег. Тот, пытаясь увернуться от пинков, встал и прыгнул через перекладину. Но в полете его догнал сапог Деля и парень грохнулся всем телом на деревяшку, а мешок приземлившись сверху, добавив импульса. Перекладина треснула, складываясь пополам и позволяя парню вместе с мешком уткнуться в землю. Стоящий рядом Дель как-то замер и затрясся, а потом мы увидели, что часть деревяшки, отскочив, воткнулась ему в подбородок. Медленно из его рта стала вытекать струйка крови, а сам он начал заваливаться на бок.
Мы дружно наклали «кирпичей» в штаны, потому что уже знали, если умрет обладатель привязки – рабу тоже не жить. Несколько мгновений все стояли в оцепенении, ожидая удушья. Но ничего не происходило. Меня отпустило первого:
«Если мы живы, то Дель тоже» – Подумал я и метнулся к нему, отбросив в сторону мешок. Нужно было проверить пульс. И он присутствовал, когда я схватил прапора за запястье и прощупал его.
– Бегом несем к Пряну. Он пока жив. – Крикнул я остальным.
Мы дружно приподняли прапора и аккуратно оттащили к лекарю. На вопрос Пряна – что случилось – ответили, мол Дель нечаянно упал и пробил себе подбородок. Как потом оказалось, он пробил себе и язык, из-за чего дня два не сможет нормально разговаривать (счастье нашим ушам!!!). Но не суть…
В этот день мы пришли на ужин раньше и без прапора. Какое же было блаженство, когда тебе дают горячую кашу и травяной настой, а не остывшую бурду с ботвой от чая. Все было просто великолепно, пока один из новобранцев (а тут почти весь лагерь состоял из них) не прицепился опять-таки к тому щуплому парню.
Он подошел и что-то сказал ему, на что щуплый просто отрицательно помахал головой и постарался притянуть к себе чашку с кашей. Новобранец резко надвинулся на него и схватил за грудки, что-то шипя в лицо. Я был почти на другом конце стола, поэтому не расслышал, что тот требовал, но терпеть больше не собирался. Пусть меня хоть расстреляют, задолбало уже!
Схватив кружку с горячим травяным настоем, я подошел сзади к этому «питуху» и хлопнулего по плечу.
– Чего надо?! – Обернувшись, выплюнул он мне в лицо.
– Угостить хочу. – Ответил я, плеснув ему в рожу кипятком.
– А-А-А-А!!!! – Схватился он за ошпаренную морду, выпуская щуплого из захвата.
Видя это дело, из-за столов повыскакивали ребята из его подразделения.
«3.14дец!» – Подумал я, а вслух своим сказал. – Бегите парни.
К этому моменту злоба во мне так сильно клокотала, что красная пелена застилала взор. И вся несущаяся на меня толпа не внушала мне ни грамма страха.
Мои парни спешно покидали столовую, унося кто что успел схватить со стола. Я, не дожидаясь пока все убегут, схватил лавку прямо из-под жоп отстающих и зашвырнул ее в первую волну бегущих на меня вояк.
– Страйк, твою мать! – Закричал я, пятясь задом.
Пока кто-то барахтался, пытаясь скинуть с себя лавку и товарищей, другие спешно обходили кучу малу и летели ко мне. Отходя, я уперся в стойку выдачи чая и выхватил черпак из рук обалдевшего от происходящего повара.
– Клиника пластической хирургии открыта! Первый пошел! – Размахнулся я неожиданным оружием. От удара паломником самого шустрого преследователя отбросило назад. – Полет нормальный. Второй пошел!
А дальше понеслась, второй получил черпаком в живот и коленом в морду, следующие за ним двое ребяток споткнулись об скрючившегося товарища и получили ногой по затылку. Передо мной начал расти бруствер.
– Подходи! Налетай! Пока горячее! – В толпу полетел чан с кипящим настоем.
Сквозь гневные вопли послышался вой ошпаренных. К побитым добавлялось все больше и больше «тел», но и целых нападающих почему-то прибывало. Краем глаза я успел заметить, что, привлеченные шумом, в двери стали забегать и подключаться к общему веселью другие вояки, пытаясь достать меня из-за шевелящейся баррикады. Я отмахивался черпаком и опустевшей кастрюлей. Зубы и кровища из разбитых морд разлеталась по столовой как конфетти. Но вскоре меня просто зажали в угол, и пришлось туго. Нападающие в долгу не остались и тоже похватали различные орудия труда, чем и пытались меня достать.
Поначалу напор был настолько сильный, что я подумал всё, конец мне. Но чем дальше, тем больше он начал ослабевать. И вот сквозь толпу нападающих замечаю, как в тыл «вражине» несутся ребятки из моего отряда. Кто-то с метлой в руках, кто-то с чашками, кто-то вообще с ведром, которым чистят выгребную яму… В общем, подмога подоспела как раз вовремя.
Правда это нас все равно не спасло, нападающих было чересчур много, даже моего «запала» на всех не хватило. Нас по одному начали валять и хорошенечко воздавать по заслугам. Не знаю, может быть нас и забили бы до смерти, если б в какой-то момент шум не перекрыл громоподобный голос:
– Прекратить, сучьи дети!!!
Это был начальник лагеря Гогор. Все его узнавали только за одну фразу «сучьи дети». Мордобой мгновенно прекратился, и уцелевшие стали потихонечку приобретать вертикальное положение, попутно собирая рассыпанные по полу зубы.
– Вы бл? совсем уху ели???!!! Что за 3.14допляски вы тут устроили?!!! А ну бегом на улицу! БЫСТРО ПОСТРОИТЬСЯ!!!
Когда все выползли на улицу, вытащив бесчувственных товарищей, и выстроились в шеренги, на улице появился Гогор с красной от гнева мордой и торчащими вверх усами, словно вздыбленный хвост у кошки.
– Мне насрать, кто из вас, сучьи дети, это устроил! Всем по двадцать плетей! – Он остановился и осмотрел строй «инвалидов». – Завтра… – Добавил он. – А сейчас все к Пряну и в койки! Увижу кого после захода – голову сниму! Ясно?!
– Так точно[16]16
На самом деле команды «Так точно» в здешнем языке не было. Ответ звучал так – «Уво радад!» Если дословно переводить, то значение будет примерно как «Уже сделано, командир» или «Буде сделано».
[Закрыть]! – Гаркнул строй и потянулся в сторону местной санчасти.
В моем отряде потерь было много. На ногах передвигались только трое. И что удивительно, одним из троих был я, а вот вторым тот щуплый парень, из-за которого все началось. Третьим был здоровенный бугай, которого я про себя окрестил Ворчуном. Это тот самый, которому конвоир зарядил хлыстом по губам во время перехода. Остальные были в разной степени «разбитости», кто-то ковылял поддерживаемый под руку, кого-то тащили волоком, некоторые даже сами ползли на карачках к Пряну.
Ох и оторвался лекарь на нас. Нет, он сильно не ругался, просто ворчал потихоньку. Но то, как он вправлял сломанные кости и вывихнутые суставы, было похоже на обратный процесс. А его до блевотины противные снадобья и мази, казалось были еще ужаснее в этот вечер.
Ко всем прелестям местной больнички добавлялся и еще один ужас. Там у пряна лежал на койке наш «безмолвный» прапор и бешенными глазами наблюдал за всей этой процессией. В его взгляде читались все муки ада, которые он собирался предоставить нам после своего выздоровления.
Ночью, когда все разлеглись спать, ко мне подошел щуплый.
– Это… Спасибо, что заступился. – Произнес он. – Меня Дежи зовут.
– Не за что. Меня Дим, будем знакомы.
– Ага… Ты это, если что обращайся, я не забываю тех, кто мне помог.
– Да ладно тебе, я же видел, как все потом мне на выручку пришли. А? Правда ребята? Хорошо мы им сегодня зубы пересчитали?
– Да! А то! Хо-хо! – Нестройный радостный гул раздался с соседних кроватей.
– А как ты их черпаком и кастрюлей, а! Вот это было мощно! – Выдал парень с соседней койки.
– Да, точно! – Вторили ему. – Видали, как после удара у них зубы разлетались?
– Там не только зубы, там носы в сторону смотреть начинали! Ха-ха!
– Ну ты молодчина!
– Где ты такому научился?
И еще куча различных веселых возгласов.
– Все парни, хорош. Не забыли, нас завтра ждут плети. Давайте выспимся хоть нормально, пока Дель не выздоровел. – Прервал я бурное веселье.
– Да… Точно… Надо пользоваться моментом… – Начали успокаиваться ребята.
На утро…
Как бы не хотелось нашему прапору воткнуть нам в задницы раскаленный штырь, его мечта на следующий день так и не сбылась. Утром, после получения плетей и очередного похода к лекарю, нас (меня и мой отряд) выстроили перед казармами и сказали ждать.
Лагерь представлял собой квадрат частокола размерами кэ-мэ на кэ-мэ с деревянными вышками на углах. Внутри было два ряда жилых построек справа и слева от «проезжей части», за которыми угадывались различные тренировочные площадки, снаряды и хозяйственные постройки. Заканчивались жилые постройки примерно в середине лагеря, остальную часть занимал местный плац, в конце которого находились вторые ворота. Охранялось все это дюжими ребятами по двое у каждых ворот и по одному на вышке. Так же несколько курсировало по самому лагерю, отдыхая или подготавливаясь к патрулям. Помимо охраны тут было много люда, в лагере царила своя атмосфера, так сказать военная суета. Раздавались отрывистые команды, выдвигались отряды за частокол или наоборот вовнутрь, сновал обслуживающий персонал.
Наша казарма оказалась самой крайней в ряду жилых построек, небольшое помещение с десятком коек и полный аскетизм. Поэтому сейчас мы наблюдали ровные шеренги новобранцев, которые вышагивали по плацу и выходили за ворота.
Через полчаса нарисовался какой-то лысый дядька лет пятидесяти с усами и в броне. Красивая у него была защита, блестящая на солнце кольчуга выдавала недешевую ковку, а наплечники, поножи и наручи были украшены зелеными вставками. Плащ, который развевался на легком ветру за его спиной был украшен серебристой нитью и замысловатым рисунком, правда я толком не смог рассмотреть, что же там вышито.
Морда у него какая-то недобрая была, особенно мрачно смотрелся шрам, пересекающий правую бровь и щеку. У них тут мода что ли такая? Диан одноглазый на левый глаз, этот тоже поцарапанный. Лучше бы татуировку на лбу себе сделали…
– Наконец-то! – Гаркнул он. – Вы додумались постоять за товарища. Еще бы неделя и я задушил бы вас собственными руками. Но слава богам этого не произошло. Кто первый начал драку?
Все как-то заозирались вокруг, кто-то мельком бросал на меня сочувственные взгляды. А мне ничего не оставалось делать, как выйти из строя, потому что за меня вряд ли кто-то будет отвечать. Да и сам считал, что раз накуролесил, то должен и получить.
– Картак Дим! – Выкрикнул я, делая шаг вперед.
– Картак Дежи! – Одновременно со мной сделал то же самое щуплый.
Мы взглянули друг на друга. Я удивленно, а он со смешинкой в глазах. Ай да шельма! Но не успели мы обменяться взглядами, как тут же зазвучали другие голоса.
– Картак Кёрн! – Ворчун вышел из строя….
– Картак Олл!..
– Картак Линь!..
– Картак Морт!..
– Картак Йитар!..
– Картак Тан!..
– Картак Бе?да!..
– Картак Нэзик!..
Все парни сделали шаг вперед.
– Хэх… – Хмыкнул усач. – Надо же. Поздравляю, вы прошли моё первое испытание! Теперь вас ждет исповедь Мамли! После неё вас ждут испытания на ловкость, силу и смекалку, вытачиванием и взращиванием которых будет заниматься мой помощник Герих! Затем, тех, кто пройдет все это (а пройдут все, говорил его вид, иначе хана), ожидает испытание рун! Этим вы будете заниматься под моим руководством. Зовут меня Коло, для вас – дэй Коло! Всем понятно?!
– Так точно!
– И еще, с этого дня за мордобой наказание усиливается. Замеченный будет бит палками. Если в процессе мордобоя один из участников умрет, второму тоже не жить. Все понятно?
– Так точно!
– Сейчас отправляетесь вон туда. – Указал он нам на приземистое строение, притулившееся в углу лагеря. – Там сейчас находится Герих. Он скажет, что вам делать дальше. Все, свободны.
Мы пошли в указанном направлении. Возле неказистого приземистого здания околачивался худощавый мужчина с интересной прической а-ля «стояк молодого». Одет он был в простую одежду без брони. На первый взгляд этому дядьке было около сорока. Да и на второй тоже…
– Меня зовут Герих. – Сказал он, когда мы подошли к нему. – Сейчас заходите по одному сюда. – Ткнул он пальцем в маленькое строение. – Первый вышел, второй зашел и так далее. Всем все понятно? Тогда первый вперед.
Первым довелось быть мне. Я вошел в низкую дверь. Внутрь еле пробивался дневной свет, поэтому глаза с непривычки мало что рассмотрели. Когда проморгался, понял что нахожусь в чем-то наподобие часовни. Справа и слева на стенах были полки с маленькими чашами, из которых курился дымок, хотя запаха не чувствовалось. Тут были разложены вязанки каких-то трав по углам и под полками, а у противоположной от входа стены стоял маленький алтарь и странная фигурка на нем. Фигурка изображала четырехрукого человека с головой змеи, такой кобры с капюшоном. Она стояла на одном колене, в верхней паре рук держа мечи скрещенные над головой, а средними руками опираясь на щит, который был наполовину воткнут в землю.
Я понимал, что это изображение одного из божеств, но вот какого… Может быть того самого Мамли? Созерцать мне его долго не дали. С шорохом из одного темного угла материализовался сгорбленный старичок в черном балахоне и свитком в руках.
– Здравствуй отрок. – Поправляя полы балахона произнес он и подошел поближе. – Я духовный наставник воинов, жрец великого Мамли. Знаю, путь воина тяжел и требует поддержки. Отчасти такую поддержку дают прекрасные девы или крепкий напиток в компании товарищей. Я же помогаю им словом, мудрым советом или внемлю, ведь всем из нас иногда нужно поделиться тем грузом, который лежит на душе. Что гложет тебя, отрок? Говори, дальше этих стен твои слова не уйдут.
– Только это, святой отец. – Ткнул я пальцем в ошейник, и только после этого осознал, что назвал жреца на манер американских священнослужителей.
– Святой отец? Хм… Пусть будет так. – Немного удивленно протянул он. – Что ж, понимаю тебя, отрок. Это тяжело для многих, ты в этом не одинок. Но скажи, смог бы ты доверять носящему в себе силу? Представь – ты командуешь отрядом, идет бой и вдруг один из твоих солдат стал нападать на товарищей. Что бы ты делал?
– Наверно постарался его нейтрализовать…
– А если без магии это невозможно?
– Даже не знаю. – Неуверенно замялся я. Ведь действительно, как можно простому человеку остановить того, кто хоть немного владеет магией? Тем более я не знаю ни её возможностей, ни как ей противостоять.
– Именно поэтому вы носите поводки, отрок. Все это только для безопасности. Могу поведать тебе тайну… Только с одним условием, что ты её никому не расскажешь.
– Обещаю не рассказывать. – Подобрался я. Возможно этот жрец прольёт свет на некоторые нюансы ношения ошейника, которые помогут его снять.
– Поклянись именем Его, что не расскажешь военных секретов, одним из которых я и хочу с тобой поделиться, дабы успокоить твою душу. – Повел он рукой в сторону фигурки змее-человека.
– Клянусь именем Мамли, что не выдам военной тайны. – Без задней мысли произнес я.
– Клятва принята, Адиапе?ратос Ао?ратос принадлежащий Деметре. – Прошелестело со всех сторон сотней шипящих голосов.
– Хрена се! – Вырвалось у меня. Волосы аж на жопе зашевелились. – Вы слышали? Это…
– Глас божий. – Согласно кивнул жрец. – Его слышал только ты, отрок, ибо Он обращался к тебе.
– Он назвал меня странным именем…
– Не говори мне его, отрок. Он произнес твое истинное имя, данное тебе миром. В нем заключена сила и слабость. Плохие люди могут использовать его во вред, поэтому оно теперь твой личный военный секрет.
– Кстати. – Вспомнил я про обещание жреца. – Вы хотели открыть мне некую тайну.
– Открою, как не открыть. – Как-то лукаво посмотрел он на меня. Причем от того одухотворенного священнослужителя в нем не осталось и следа. Теперь он больше походил на пройдоху, который облапошил простака. – Ты поклялся хранить военные секреты, добровольно, и великий Мамли принял твою клятву. Без этого тебя убьёт свой же командир, если ты попадешь в плен. Никому не нужен воин, который под пытками может рассказать что угодно. После клятвы ты не сможешь рассказать врагу ничего, ни под пытками, ни по доброй воле, Мамли тебе не позволит. Вот такая тайна, которую нельзя разглашать даже твоим товарищам, которые еще не прошли исповедь. – Чуть нахмурив брови, добавил в голос стали жрец.
Только теперь я осознал, что меня развели. Этот жрец оказался неплохим словоблудом и отчасти психологом. Так мастерски прикинуться одухотворенным верующим, старающимся тебе помочь, причем подводя тебя к нужному действу, это еще надо уметь.
– Ну? Чего встал? Иди следующего зови. – Рявкнул жрец и опять скрылся в своем углу.
Я вышел, а остальные стали заходить по одному в часовню. Мысли все еще крутились вокруг клятвы. Чем мне она грозит? Если на Земле все казалось сказкой и речи про ждущих тебя в аду чертей с кипящим котлом не воспринимались в принципе, то здесь, в магическом мире, слова клятвы вызывали здравое опасение за свою жизнь. И кстати, почему этот Мамли назвал меня таким странным именем? Что оно вообще значит?
Пока размышлял над всем этим остальные ребята прошли обряд, и нас отправили получать амуницию. Кольчуги, шлемы, наручи, перчатки, поножи, щиты и даже плащ. Конечно для тренировок нам выдавали старье и не всем достались вещи нормального качества. Даже у меня кольчуга была ржавой и с дырками, да еще и на слона размером. Шлем выглядел, будто его пожевало стадо аллигаторов, а щит был треснувшим с надкусанными краями. Наверно в голодные годы испортили.
– А можно мне другую кольчугу, а то эта здоровая для меня? – Спросил я у местного интенданта.
– Тебе здесь что, лавка по пошиву что ли, или кузница? Бери что дали и вали нахрен отсюда! – Развопился он, как старая бабка.
Я заскрипел зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать ему в морду. Останавливало меня только обещание от дэя Коло получить палок за драку. Хорошо хоть добрые люди потом подсказали, что когда приедет кузнец можно будет кольчугу подогнать. Пока правда придется так носить.
– Так, все нарядились, красавицы? – Спросил Герих, когда мы прибарахлились. – Сейчас выходим на улицу, строимся и идем к выходу из лагеря, тому, что за кухней. Времени вам минута.
Народ потянулся наружу. Я замотал кольчугу конвертом, попрыгал на месте, посмотрел, чтобы все было нормально подогнано и ничего не расстегнулось и не отвалилось, и поспешил за остальными.
Строй наш отправился вдоль казарм через плац к выходу из лагеря. За воротами нам открылся вид на утоптанное поле и, чуть правее, полосу препятствий.
– Ого! – Высказал свое мнение Керн.
Да, тут было чему удивляться. Полоса препятствий представляла собой наверно полный набор «испытателя», который можно увидеть в фильмах про новобранцев. Чего там только не было. Столбы разных размеров вкопанные в землю, между которыми натянуты веревки или прибиты доски, вырытые ямы, насыпные валы, деревянные и каменные стены, за которыми были рвы наполненные земляной жижей или просто грязной водой. Где-то в середине виднелись дорожки с висящими канатами или одиночными балками, песчаные и гравийные участки, а во второй половине полосы препятствий что-то двигалось и болталось, причем такое движение происходило везде вплоть до здоровенной стены с выступами в самом конце полосы. Все это великолепие приводилось в движение тремя ветряками. Тянулась полоса препятствий метров наверно на пятьсот-шестьсот, и по прикидкам проходить её нужно не только бегом, ползком и в приседе, но так же раком-боком-перескоком.
– Это «Мясорубка». – Сказал Герих, указывая на полосу препятствий. – Сейчас вы построитесь вначале и по команде станете преодолевать препятствия. Кто придет последним – десять плетей, кто не пройдет – десять плетей, самому хитрожопому, который попытается обойти Мясорубку сбоку – двадцать плетей. Вперед!
Агентия. Западная провинция. Городская управа Гашета. Кабинет цэя Диана.
Сто сорок седьмой день от прибытия…
– Цэй Диан, разрешите? – Спросил просунувший голову в дверной проем посыльный.
– Да. Чего там у тебя? – Оторвался от бумаг на столе хозяин кабинета.
– Вам письмо. – Протянул запечатанный сургучной печатью конверт посыльный.
– Отправитель?
– Дэй Коло, цэй.
– О! Давай сюда. Угу, свободен. – Принимая конверт, произнес Диан.
Посыльный, передав письмо, откланялся и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
– Так-так-так, что же ты мне тут написал? – Шурша бумагами, приговаривал Диан. – Ага…
«Здравствуй дружище! Как и просил вот тебе странность, замеченная за картаком по имени Дим. Сего дня он вступился за своего сослуживца и устроил драку в общей столовой. Результаты драки: тринадцать переломов рук, шесть ног и два челюсти, около сотни выбитых зубов, смятый черпак и не пригодная для готовки кастрюля.
Ха-ха! Мне нравится этот парень! Где ты его откопал? Давай еще таких! Ты представляешь, он одним черпаком и пустой кастрюлей уложил полсотни человек. А сам-то остался почти невредим, только нос разбит и синяки по телу!
Он чем-то похож на Алиама. Помнишь нашего бродягу, который не пропускал юбок и устраивал грандиозные драчки в кабаках? Вот этот орудует точь-в-точь как он! Эх, хорошие были времена. Я даже немного скучаю за ними…
В общем он положил много парней кухонными приборами. Даже мне без рунника было бы тяжеловато! Ты говорил, есть подозрение, что он берсерк? Похоже на то. Но все-таки думаю, что он нераскрыт еще, иначе мертвых в стычке было бы больше, чем ноль.
дэй Коло Рукоблуд»
Закончив читать, Диан откинулся на кресле и просидел так несколько минут, задумчиво теребя письмо. Затем отложил его в сторону, взял чистый лист и придвинул к себе чернильницу с палочкой. Какое-то время он сосредоточенно писал, потом помахал исписанным листом в воздухе, чтобы чернила быстрее просохли, и, скрутив его в трубочку, позвонил в небольшой колокольчик.
Тут же на звук в комнату вошел его помощник.
– Вызови ко мне Дасиса. – Сказал ему Диан.
Агентия. На границе западной и центральной провинций. Тренировочный лагерь. Месяцы тренировок…
В первый день никто из нас не прошел Мясорубку, как и во второй и в третий. Наелись мы плетей за это вдоволь. Зато я стал понимать, что Дель не такой уж был и урод. Он гонял нас с мешками как раз для того, чтобы мясорубка нам не показалась адом. Я думал раньше была грязь, когда ты в слякоть бежишь с мешком, весь перемазываешься в вонючей жиже из луж и потеешь как мышь. Но когда я упал в первый же ров с мутной водой на Мясорубке, вот тогда я почувствовал что такое грязь и зверская вонь.
Хотя говорят мне еще повезло. Те, кто пробрался по Мясорубке дальше, застревали как раз на рве с дерьмом. В прямом смысле – там целая яма говна была, которую преодолеть было практически невозможно. Проплыть нереально, потому что все там вязко и дико воняет. Облеваться можно даже на подходе ко рву. Этот запах убивал всю надежду пройти по тонким жердям, перекинутым через ров, когда рядом летают подвешенные на веревках бревна.
