Текст книги "Отпуск на всю жизнь (СИ)"

Автор книги: Генрих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Молчанова сломала ещё кое-что очень важное. И никто этого не заметил. И сама Дана не знает, что как раз понятно. Разве ураган осознаёт, что он срывает крыши, переворачивает машины и вырывает деревья с корнем? Нет, он просто живёт и действует. Дана просто шла к победе и не заметила, как во время игры психологически раздавила противостоящую команду. Я потому и внёс в заголовок слова «стихийная жестокость», что не было в этом никакой необходимости. С первых минут стало ясно, что 286-ая школа победит. Команда Молчановой контролировала всё! Возможность своей победы и даже время игры было им подвластно. Могли быстро раздавить противника, а могли поиграть с ним, как кошка с беззащитной мышкой.

При таких возможностях не было никакой необходимости проявлять такую жестокость. Что же сделала эта девочка?

Сначала поясню то, о чём все знают, но забывают. Когда играют две команды, неизменно и всегда происходит одно. Команда, забившая гол, ликует вместе со своими болельщиками. Команда, пропустившая мяч, впадает в уныние вместе со своими сторонниками. Это происходит в волейболе, футболе, водном поло, где угодно. Всегда. Везде.

Дана встала над схемой. И нанесла огромной силы психологический удар противостоящей команде. Когда те забили свой первый мяч, один из немногочисленных в этой игре, они обрадовались. Как и положено по закону жанра. Но их тут же смяла мощная волна ликования Даны и её команды. Помните, что она кричала? «Ура-а-а! Они сопротивляются!» и визжала от восторга.

Этим Дана отменила действие важного закона игры, вышла за пределы схемы: если одна команда радуется, другая обязательно огорчается. И тем самым психологически совершенно сокрушила противника. Её команда вышла из схемы, а противник остался там! И если Дана ликует, то они уже не могли радоваться своим удачам. Рамки схемы не позволяют. Жестокая Дана лишила их даже этих маленьких утешений. Отсутствие возможности радоваться забитым тобой мячам – кошмар любой команды. Вот на что обрекла их Дана.

Молчанова не виновата, так получилось. Она просто пришла в восторг от возможности интересной игры. Ураган не виноват в том, что он ураган, не правда ли?»

– Обалдеть! – Эльвира таращит на меня глаза, – Это, правда, про тебя? Зачем ты так с ними?

– А пусть не лезут!

Родители начинают пересмеиваться.

– Как у тебя с успеваемостью? – папахен решает вспомнить о родительских обязанностях. Докладываю:

– За год и по результатам экзаменов ожидается одна четвёрка по русскому. Остальные пятёрки, но где-то могу провалиться. Есть сомнения по биологии, физике, рисованию. Рисование потребует расходов.

Рассказываю про договорённость с Виктором Сергеевичем.

– Похоже на взятку, – комментирует папахен, – но с тебя спроса нет. О деньгах не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь. Мне и карманных денег хватит.

– А биология?

– Там сложнее. Если биологиня соблазнится моим предложением, то всё норм. Если нет, будет четыре. С физикой проще, – предупреждаю следующий вопрос, – я выберу экзамен по физике и если сдам на пять, то тоже норм. В свидетельство пойдёт пятёрка, физик обещал.

– Обещать, не значит жениться, – сомневается папахен.

– Потому и говорю, что есть сомнения. Но Леонид Прокофьич ко мне хорошо относится. Он только русачку не сможет заставить. Но на русский я и не претендую, за последний контрольный диктант у меня четыре.

Ещё немного я повалялась и ухожу делать уроки. Будущее не сложится само, его надо строить. Сегодня почти исключительно работа с компьютером. Уроки только вспомнить, они уже давно сделаны.

Когда настаёт время перерыва, входит папахен. Мне на стол падают несколько купюр. Ого, пятьсот рублей!

– Твоя премия за первое место в турнире. Лично от меня, – улыбается довольно.

На физкультпаузах я не бросаю работать с мячом. Зачем терять приобретённые навыки? И новыми не помешает обзавестись. Эльвира когда-то занималась гимнастикой, без особого фанатизма, и меня кое-чему учит. И сама, глядя на меня, прописывается в спорткомнате.

Вчера, наконец-то, вытащила меня в салон. А то всё некогда было. Зайдя в процедурную я робею. Множество всяких инструментов, некоторые из которых похожи на хирургические.

– А это не больно? – девушка-мастер и Эльвира переглядываются и пересмеиваются.

– Если только совсем чуть-чуть, – мачеха не упускает случая куснуть. Это я потом поняла, когда окунулась с головой в облако удовольствий. Процедуры оказались очень приятными. И долго рассматривала свои ступни, потом руки.

– Поняла, почему я тебя ругала? – Эльвира смотрела на меня победно. Кивнула, ага, поняла.

Одно плохо, о чём и сообщаю мачехе, которая рядом со мной сейчас делает растяжку.

– Ножки стали такими красивыми, что ходить на них жалко.

Мачеха с удовольствием хохочет, сидя на глубоком шпагате.

21 мая, вторник, время 13:45

Школа, кабинет биологии.

Израсходовала почти триста рублей, благо большая часть вернётся. На фотографии ушли. В субботу выкупила последние, вместе с лучшими результатами лесных изысканий вокруг усадьбы Франзони.

Показываю некоторые из них биологине, симпатичной женщине не сильно за тридцать.

– Смотрите, Ирина Владимировна, – биологиня с любопытством рассматривает, на некоторых взгляд задерживается надолго.

– Красиво, Молчанова. Неужто хочешь подарить их? Мне и школе? – смотрит с долей лукавства. Что-то мне подсказывает, сговоримся.

– Договориться хочу, Ирина Владимировна. Я делаю несколько десятков снимков растений, насекомых и животных, если повезёт. Цветных, вот в таком виде. И формирую их в виде альбома или нескольких. Например, можно сделать альбом с названием «Царство грибов» и набить его фотографиями грибов. У меня пока только несколько таких снимков, пора не грибная.

– Так. Ты сказала «договориться».

– Да. Дооформить текстом придётся вам…

– Нет. Ты всё оформишь сама, – улыбается. Ого! Хочешь из меня все жилы вытянуть?

– Это ваш профиль, я так же хорошо, как вы, не смогу сделать. Текст должен быть выверен до буквы, я могу ошибиться…

– Исправишь, – пожимает плечами биологиня. Чего это она? Хочет получить выгоду по максимуму? Хорошо, если так.

– Сначала о главном, – надо чуть в сторонку отойти, – Я хочу пять за год и в свидетельство. Экзамен сдавать не могу.

– Ты можешь выбрать биологию, сдать на пять и смело рассчитывать на пять в свидетельство, – поправляет учительница.

– Тогда не смогу сдавать физику или химию. И тоже смело не рассчитывать на пять в итоге.

– Твой выбор, – равнодушно пожимает плечами биологиня.

Я начинаю закипать. Я ж сожру тебя, тварь! – во мне начинает клокотать ярость. Незаметно и сосредоточенно делаю вдох-выдох несколько раз.

– Разве плохо задумано, Ирина Владимировна? У вас будет несколько великолепных альбомов, рассказывающих о живой природе нашего региона. Хорошее же наглядное пособие.

– Хорошо задумано, Молчанова, – биологиня вертит в руках особо понравившиеся снимки. Майский жук и жук-носорог ей понравились особо. Мне они тоже нравятся. Жука-носорога вообще не я нашла. Увидела, как мальчишки во дворе играют с ним.

– Задумано прекрасно, но раз взялась за дело, доводи до конца.

– Не вариант, Ирина Владимировна, – я мягко, но непреклонно собираю фотографии, осторожно вынимаю из её рук, – Главная особенность проекта его открытость. Чтобы любой мог внести лепту. Конец работы вообще не предусмотрен. Если только через несколько лет.

Когда отнимала фотографии и укладывала в сумку между страницами учебников, поймала нотку сожаления в её глазах. Ага, зацепка есть, можно работать.

– Представьте, объявляете школьникам, что каждый принесший фото с чем-то отсутствующим, получит пять в дневник. Наверняка кто-то найдётся, и ваша энциклопедия будет постоянно пополняться.

– Молчанова, просто завалить меня снимками, этого мало, – вздыхает биологиня.

– Это очень много, Ирина Владимировна. Это многие часы и дни лесных изысканий, беготни за бабочками с фотоаппаратом. Это деньги, затраченные на снимки, отбраковка этих снимков, сортировка.

Упрямится. Продолжим.

– Что вы от меня хотите? Чтобы я забросила подготовку к остальным экзаменам и в итоге завалила их? Попробуйте напрячь на оформление целиком какой-нибудь класс. Всем составом. И вы увидите, что несколько десятков человек будет работать не одну неделю. На что вы меня обречь хотите?

Я встаю. Не сработало? Посмотрим.

– Не хотите, как хотите, Ирина Владимировна. Имею право сделать вам предложение, вы имеете право отказаться.

– Молчанова, я тебе не отказываю, – протестует она.

– Отказываете, – меня не проведёшь, – Просто отказ не всегда носит категоричную форму, но, тем не менее, это отказ. Знает, как бюрократы просителей заворачивают? Они говорят: «Зайдите в следующем месяце».

Ухожу. Но не из школы, а прямиком к директору. А при выходе на общую лестницу наталкиваюсь на своих.

– Дана, ну, сколько можно тебя ждать? – укоряет Юля. Сергей и Миша поддерживают её мнение взглядами.

– Юль, ну, важное дело у меня. С директором надо поговорить. Если хотите, идите, а Сергей меня подождёт, – по виду Сергея можно заключить, что ему эта идея ещё больше нравится, – в кафе с остальными меня подождёте.

В кабинет директора меня впускают без проблем. Начинаю излагать.

– С биологией не получается, Леонид Прокофьич…

Он внимательно выслушивает мои жалобы.

– Поймите, просто поясняющий текст написать к каждому снимку, уже огромный труд. По объёму работы можно приравнять к домашнему заданию к уроку. А снимков – много десятков. А составить? Многому я и названий не знаю, а уж о латинском и говорить не стоит.

– Тексты можно в рамках уроков рисования и черчения сделать, – задумчиво он кидает идею, между прочим, весьма ценную, – А ты как хотела оформить?

– Распределить по альбомам, на развороте один снимок, под ним и на соседней странице текст.

– Не надо альбомов, – отвергает предложение директор, – у нас есть крупноформатные альбомы с устаревшими картинками. С тебя только снимки.

Так мне же легче.

– А как же…

– Решим вопрос, Молчанова. Не волнуйся. Я давно директором работаю, кое-что могу.

– Не хотелось бы, чтобы Ирина Владимировна о нашем разговоре узнала, – этого я опасаюсь. Люди бывают мстительными по мелочам.

– Я же сказал, решим вопрос, Молчанова. Иди, делай свои фотографии. И про музейные не забудь. И всё неси мне, не надо больше ни с кем договариваться.

У-ф-ф-ф! Вроде всё. Не, ну какой заразой эта биологиня себя показала.

С Сергеем скачем в наше кафе. Большая часть персонажей на фото, сделанных на дне рождения, уже ждёт нас. Наша четвёрка, которая с нами и Алёнкой становится семёркой.

– Вы нас не заждались? – выпаливаю вопрос, едва мы влетаем в кафе. Ещё не получив ответа, вижу, что нет. Мороженое съедено только на четверть, и часть бутербродов в наличии.

– Пробивала важный вопрос, будет у меня итоговая пять по биологии или нет? – чуть изгибаюсь в сторону, поправляю чулок на правой пятке. Пока с Сержем скакали рысью, он чуточку сбился в сторону.

Надо бы стрелки сзади проверить, ну, это потом, попозже отойдём с Юляшей в конфиденциальную комнату. На моих босоножках, которые мне Эльвира разрешила надеть только после приятнейшей процедуры педикюра, каблук заметно выше, чем я привыкла. Восемь сантиметров заставляет менять походку, вижу в окружающих мужских, вернее в мальчишеских, взглядах добавочный к обычному уровню интерес. Надеюсь, почти уверена, со знаком плюс. О, точно, надо будет у Серджио спросить.

– Успешно? – спрашивает Юля.

– Господин директор обещали своё могучее покровительство.

– Покровительство директора – сильный козырь, – комментирует Миша.

Машинально поправляю юбку. Кажется, Серджио можно не спрашивать, идут мне босоножки или нет. И главное, постарался сесть так, чтобы видеть меня получше. Ну, смотри, смотри…

Обожаю такие минуты. Лёгкий трёп, перехихикивания, переглядки… кажется, Алёнка кокетничает с Егором.

Сегодня началась контрольная неделя и сделан первый выстрел с лёгкого для меня направления. Контрольную по химии нарисовала быстро, подстраховала Юлю и Маринку. Других не было, учителя избегают ставить больше одной контрольной в день. Лично мне всё равно, хоть на каждом уроке. Администрация в наивности своей полагает, что школьники усиленно готовятся к каждой и нельзя их перегружать. Ага, три раза, все бегом бегут, аж спотыкаются, хи-хи.

– У Даны среди учителей свой человек есть, – хитренько улыбается Юля, – Всегда готов подставить плечо.

Мальчишки не понимают, а Алёнка фыркает. Это они на сегодняшний урок физкультуры намекают. Мы учились взбираться по канату. Большинство мальчишек и пара девчонок, та же Маринка, просто сдали зачёт и всё. А я возглавила неумельцев. И никак не могла правильно ногами канат захватить. Правильный зажим ступнями даёт надёжную опору. Но пока висишь и пытаешься что-то ногами скомбинировать, руки быстро слабеют.

Вот и решил эту проблему физкультурник. Подставил плечо в прямом смысле. Сижу на его плече, а он показывает, что с ногами делать. Научил всё-таки. Он научил, а девки теперь хихикают. Физкультурник больше так ни с кем не делал. Сказал, что у него спина не железная и подключил ребят покрепче. И Маринка дюймовочку Оксану легко удержала. Смеху и шуточек на уроке было через край. Мальчишки прямо в очередь выстроились. Кто-то из-за спин бросил в физкультурника камень:

– Ага, а Данку-то у нас тю-тю… – типа лишили их счастья пообщаться с моей попкой. Физкультурник не теряется:

– Я ж должен показать, как надо учить!

Все чуть на пол не легли, когда Маринка пошутила:

– Жалко, что я умею, а то бы тоже на учителе покаталась.

Физкультурник погрозил ей пальцем.

– А у тебя среди наших мальчишек опора появилась. И это не Миша, – парирую я. Юля быстро виляет взглядом, Миша косится с подозрением. Алёнка хихикает, глядя на них.

Ещё охотнее все смеются, когда я рассказываю, что там было дальше. Как раз и Миша от подозрений отвлекается.

– У нас девочка есть, Ирина. Она полноватая…

– Толстожопая, прямо скажем, – поправляет Алёнка и народ ржёт.

– Ты не права. Она полноватая, но не бесформенная. Такая тяжёлая основательная красота.

– Главное – тяжёлая, – опять влезает Алёнка.

– Девочка красивая, но удержать её одному трудно, – хмурюсь на Алёнку, не мешай! – Поэтому два парня одного роста встают плечом к плечу, она между ними и садится…

– Довольная такая, – Алёнка снова не удержалась от комментария.

– Села и сидит. Ей наперебой все советуют, как ногами за канат цепляться, а она ими болтает и хихикает…

– Вот дура! – опять Алёнка. Вздыхаю, но народ веселится, потому рот ей не затыкаю.

– Ручками за канат держится…

– Не буду говорить, как за что, – Алёнка сегодня прямо в ударе. Мальчишки от смеха на стол ложатся.

– Да, – подтверждаю, – Без усилий держится, вроде даже поглаживает. Значит, щупает она канат, болтает ножками, ей хорошо и весело. Мальчишки, головы которых зажимают её бёдра…

– Роскошные бёдра, надо заметить, – Алёнка скоро каждое слово не пропустит без замечания.

– Мальчишки, короче, как-то не очень возражают. Всё это непотребство надоедает, я начинаю прилаживать её ноги к канату. Она, гадюка такая, саботирует! Тогда я сплетаю её ноги с канатом как попало, а Юлька…

– Твоя, небось, идея? – догадывается Алёнка. Юлька подтверждает смешком.

– Юлька сильно щиплет её за задницу. Иришка взвизгивает, подпрыгивает и слетает с мальчишек. А ноги-то канатом заплетены, и я их придерживаю. Парни пытаются её поймать, она валится вниз, ноги застревают в канате, мальчишки валятся на неё. Я расплетаю канат, её ноги…

– И жопа… – а как же? Конечно, это Алёнка.

– Её ноги и жопа накрывают парней сверху. Получился такой…

– Мальчишник в тесте, – точно, Алёнке надо сегодня приз дать за самый отвязный юмор.

– Ты забыла сказать, что всё время орала: «Работай ногами, жиробасина!», – заключает мой рассказ Алёнка.

Даже Юлька до слёз смеётся от алёнкиных комментариев, хотя сама всё видела и принимала участие. Парни, те стонут и рыдают. Я немного приукрасила то, что было, но совсем чуточку.

Эх, как же здорово с ними! И вообще здорово! Учёба на сегодня закончена, впереди несколько часов безделья и веселья. Сейчас пройдёмся с Серджио, всласть покапаю ему на мозги. Ибо нефиг расслабляться! У каждого свои удовольствия. Ему на мои ножки посмотреть и за руку подержать, мне – аккуратно ему мозг вынести. О, придумала! Попрошу его проверить ровность стрелок на чулках, провокация будет высшего уровня. Главное, вид сделать абсолютно невинный и по-детски непосредственный, хи-хи-хи.

22 мая, среда, время 15:50

Школьная учительская.

Педсовет по случаю завершения учебного года

– Решения, вынесенные прошлым педсоветом, который проводила Людмила Михайловна во время моей командировки, утверждаю целиком и полностью, – первыми словами объявляет директор, – Сводки вы все подали, мы их проанализировали. Мы ожидаем по выпускным восьмым классам трёх человек, претендующих на свидетельство с отличием. У всех ожидаются четвёрки по русскому, но русский это русский, а одна четвёрка допустима.

– Одна из претенденток – Молчанова, но у неё ряд проблемных предметов, – добавляет директор.

– Если целый ряд, то какая она претендентка? – ворчливо замечает русачка.

– Мы уже договорились ориентироваться на фактические знания, а они у Молчановой на высоком уровне. Её хвалят учителя математики, химии, английского, физики, а это всё очень непростые предметы.

– По-английски она скоро лучше меня говорить будет, – замечает Ангелина Петровна.

– Я напоминаю, что рейтинг школы складывается, в том числе, и по количеству отличников. Особенно выпускников, – веско говорит директор, – Завышать оценки категорически нельзя, но прошу не забывать, что уровень дополнительного финансирования школы зависит от рейтинга.

– Мало у нас отличников, мало, – кручинится директор и вдруг резко переключается, – Ирина Владимировна, как у вас с Молчановой.

– За четверть твёрдая пять, но в аттестат вывести пятёрку трудно. Экзамен по биологии она не выбрала…

– Она к вам подходила? – взгляд директора выражает только вопрос.

– Да, она предлагала мне сделать несколько десятков цветных снимков местной флоры и разных насекомых. Могла получиться неплохая коллекция и наглядное пособие для детей.

– И вы?

– Не я, Леонид Прокофьич, она. Она отказалась оформлять снимки, как полноценные иллюстрации. Сами понимаете, насколько снижается ценность картинки, если нет поясняющего текста.

– Жаль, жаль… – огромное сожаление отражается и в голосе и лице директора, – я так надеялся, что у нас будет три отличника. А ведь и те двое могут споткнуться…

На Ирине Владимировне сошлись взгляды почти всех присутствующих. И в подавляющем большинстве они выражали не сочувствие.

– Ну что ж… – директор примиряется с неизбежным, не будет же он выкручивать руки учителям, чтобы те фальсифицировали пятёрки, – Тогда сделаем так. У меня с ней хорошие отношения, попробую выкупить у неё эти снимки, она ж какие-то деньги на них затратила. А вы, Ирина Владимировна, раз уж Молчанова отказалась, возьмите это на себя. Пару десятков снимков надо срочно оформить в наглядные пособия. У нас в конце месяца конкурс среди школ на методический материал, сделанный руками учителей. Тоже, кстати, прибавка к рейтингу. Так что у вас неделя, Ирина Владимировна.

– Два десятка снимков? Но, Леонид Прокофьевич, мне придётся всю неделю заниматься этим, не поднимая головы, могу и не успеть!

– На самом деле, у неё наверняка больше, я наобум сказал. Но вам помогут, Ирина Владимировна. На уроках рисования и черчения дети напишут текст, вам только его составить, и окончательное оформление на вас. У меня есть отличные альбомы с устаревшим материалом.

– Но, Леонид Прокофьевич! – жалобно причитает биологиня.

– Знаете, не получится выделить неделю, – спохватывается директор, – Только три дня! И чтобы двадцать иллюстраций были готовы!

– Это же невозможно, Леонид Прокофьевич!

– Почему же невозможно? – и вдруг мягкий голос директора становится неприятно стальным, – Как это невозможно?! Вы же сами сказали, что вынуждали заниматься точно таким же оформлением Молчанову? Причём речь идёт, как я понимаю, о многих десятках фотографий! Почему вы считаете возможным такой объём работы для школьницы, у которой идут итоговые контрольные и выпускные экзамены на носу, и почему считаете невозможным для себя?! Взрослого опытного человека, специалиста! Выбирайте! Или делаете пятьдесят иллюстраций за три дня, – лицо директора сделалось непроницаемо жестоким, – или договариваетесь с Молчановой.

В учительской кто-то тихо скрипнул стулом. На биологичку старались не смотреть. Все напряжённо молчали, пока биологиня не вышептала:

– Я поговорю ещё раз с Молчановой… – все разом выдохнули. Директор чуть улыбается, но видится всем или чудится в улыбке предупреждение.

– А куда она денется? – вальяжно объясняет завучу уже в своём кабинете директор, – Она ж сама сказала, что поручала заняться этим Молчановой. Понимаете? Конец года, итоговые контрольные, экзамены, ничего её не смущает. Это все видели. Значит, она не считает работу тяжёлой и кропотливой. И тут же жалуется, как ей будет тяжело. Как можно оценивать одну и ту же работу настолько по-разному? И что получается? Либо она дура, которая краёв не видит, либо сознательно хочет утопить Молчанову и лишить школу отличника.

30 мая, четверг, время 9:00

Школа, торжественная линейка вне здания.

Директор бла-бла-бла, потом немного завуч и какой-то неубедительный перец из управы. Все поздравляют нас с окончанием учебного года и желают… а далее длинный список, желающие могут пополнить. Солнышко нас тоже поздравляет, как и вся погода. Солнце пригревает, но не жарко, нас обдувает лёгкий по-утреннему свежий ветерок.

Мы, то есть, наш класс с моей подачи, кроме дежурных цветов, отдарились индивидуальными подарками. Физкультурнику карманные часы на цепочке с режимом секундомера. Ангелине – набор французской пафосной косметики. Математику – двухтомник какого-то приключенчества от модного автора, кто-то прослышал, что он читать любит. Судя по реакции, мы угадали. Больше никого не одаривали, пусть другие классы тоже не спят.

Не на линейке мы дарили, в частном порядке, так что открытых обид и сравнений подарков не будет.

Отдельной толпой стоят родители. Так что весёлой компанией мы сегодня не встретимся. Я примерно в том же наряде, что приходила на начало четверти, только бант на другой стороне и ботики сменены на босоножки.

Эльвира, кстати, в ужас пришла, когда узнала, что я надену костюм, в котором уже показывалась.

– Эльвира, это у меня парадная форма школьной одежды. А наряд на выпускной вечер ты мне ещё сочинишь, – аргументы сработали, и она отстала.

После линейки машу рукой друзьям, до того, как меня перехватывают родители.

– Ну, и как у тебя дела, дочь, – сразу после старта машины папахен приступает к исполнению родительского долга, – Похвастаешься или пожалуешься?

– Похвастаюсь, – довольно улыбаюсь, – Биологиня всё-таки вывела мне пять. Не зря я на полсотни фотографий столько времени истратила. Не знаю, что там Леонид Прокофьич сделал, но она такая лапочка вдруг стала.

– А мне теперь думай, что тебе подарить, – как бы жалуется папахен.

– Ну, не знаю… – изо всех сил жеманюсь и закатываю глаза, Элвира рядом хихикает и щиплет за коленку, – Расцелуешь, мне хватит.

Родители страшно довольны, дочка заканчивает восьмилетку с блеском. Четвёрка по русскому никого не огорчает, по этому предмету и отдельную пятёрку получить уже подвиг. Все это понимают, даже в министерстве образования. Раньше ведь красное свидетельство давали только за сплошные пятёрки. В последние два года пошли на давно выпрашиваемое послабление: одна четвёрка считается допустимой.

В ресторане отец выкладывает на стол маленькую и соблазнительную коробочку, обитую чёрным бархатом.

– А вот и подарок, – пододвигает ко мне. С огромным любопытством открываю… ой! Это что? Элегантнейшие золотые серёжки с зелёными камнями. Не большие, а то бывают такие тяжёлые и громоздкие, как люстры. И не маленькие, короче, в точку размер.

– Камешки по полтора карата, – информирует с улыбкой Эльвира, – Изумруды. По цене не уступают бриллиантам. К твоим глазам как раз.

– О-о-о… – любуюсь камнями, цвет не то, чтобы темнее, чем мои глаза. Более глубокий цвет, я бы так сказала. Встаю, подхожу к отцу.

– Расцеловать ты всё равно должен, – что он и делает. Как и я. Моя Дана внутри млеет до состояния прострации.

Сидим, вкушаем какие-то заковыристые блюда, названия которых я первый раз слышу. Что-то французское. Я знакома с французской кухней, но названия блюд и сами блюда наших миров не идентичны.

– Здорово! – высказываюсь я, – Почти так же вкусно, как у Эльвиры.

– Льстивая рыжая хитрушка, – смеётся мачеха.

Под настроение папахен угощает нас шампанским. Сам не пьёт, за рулём нельзя.

Классно посидели. Дома любуюсь серёжками, Эльвира грозится сводить мне уши проколоть. Ради такой красоты можно и стерпеть лёгкие неудобства.

Впереди экзамены. Первый – первого числа, послезавтра. Математика письменная, потом каждые три дня: диктант по русскому, физика, химия. Последние два по выбору. Меня устроят только пятёрки по всем предметам, кроме русского. Последний рывок. Потом сделаю небольшую паузу и возьмусь за штурм цитадели под названием «Третий Имперский».

13 июня, четверг, время 10:40.

Школьный входной холл.

Наконец-то она выходит, преподобная Юлия. Больше часа я её жду. Мы ждём, наши родители частично тоже здесь. Эльвира и Ханна. Какие они всё-таки красотки! Учителя и редкие экзаменуемые школьники шеи себе сворачивают, проходя мимо.

Экзамен по химии. Я нашла способ подсказать Юльке, которая немного плавает в химии. Шпаргалка? Нет. Надиктовывание ответа громким шёпотом? Нет. Ей только надо задать вопрос, в котором она затрудняется. И всё.

Химичка строго смотрит на Юлю, та пожимает плечами:

– Попросила Дану подождать меня после экзамена.

Неулыбчивая тётя из управы прошлась между нами, окинув неподкупным взглядом. Смотрите, смотрите! Всё равно ничего не увидите.

Расписываю свой ответ, где-то с излишними подробностями, где-то закладываю возможность дополнительного вопроса экзаменатора. Кое-что ещё проектирую. К устному экзамену надо относиться, как к партии в шахматы или карты. Ход противника можно прогнозировать.

И вот я начинаю свою партию. Не ору, но говорю почти в полный голос, обращаюсь к висящим на стенах таблицам и схемам. Юля навостряет ушки, кое-что я говорю именно для неё. Лихорадочно записывает, что не очень сложно. Я перемежаю речь всякими оборотами типа: «таким образом», «соответственно», «это характерно». Их можно пропустить и нужно пропускать, Юля проинструктирована. Как и о том, что лучше пропустить кого-то впереди себя. Нас немного, полтора десятка человек с потока решило сдавать химию.

– Немного в сторону отклоняетесь, Молчанова, – химичка меня поправляет, но в глазах промелькнуло что-то весёлое. А что? Учителям тоже выгодно, чтобы учащиеся сдали, как можно лучше.

– Простите, увлеклась, – не смущаюсь я, – Решила, что кашу маслом не испортишь.

Проверяющая ничего не подозревает. Кажется, в химии она слабо разбирается.

Дополнительными вопросами меня сбить не получается.

– Катионы и анионы – ионы, на которые распадаются в водном растворе кислоты, соли и щёлочи. Катионы – положительно заряженные ионы, анионы – отрицательно. Процесс распада называют диссоциацией…

Короче, свою пятёрку я зарабатываю. Точно сама не помню, диссоциацию мы проходили или это материал девятого класса? Я как-то маханула и прочла учебник до конца, он довольно тонкий. Вроде проходили.

Наконец-то! Выходит Юляшка, помахивая сумочкой. По её виду всё ясно, проскочила!

– Четыре! – весело объявляет подружка и чмокает меня в щёку. Да, её поцелуй я честно заслужила. Химия у неё на грани была, тройки меняются четвёрками и наоборот. Результат экзамена при таком равновесии решающий. И я уговорила её пойти ва-банк.

А у меня всё! Я всё исхитрилась сдать на пять, даже диктант по русскому. Ни на что не влияет эта пятёрка, но всё равно приятно. О, Луна! Неужто этот марафон кончился?

– Ну, что, девочки? Отметим это в ресторане? – предлагает Ханна.

– А потом к нам! – подхватывает Юля.

– Нет, я домой, – отказываюсь. Я хочу одного: долгого бездумного безделья. Многочасовое валяние на диване, ленивое переругивание с Эльвирой, как приправа – в самый раз.

– У меня возникают странные и страшные желания, – даю отповедь навязчивым приставаниям Юли, – собрать все учебники и сжечь их. А потом весело, желательно нагишом, скакать через жаркое пламя. Ах, да! Полная Луна при этом обязательна. Так что лучше не зови меня, Юля, в гости, а то спалю всю вашу усадьбу.

Старшие девушки хихикают, Юля разочарованно дует губы.

Что у нас там дальше? 20 июня – выпускной вечер и гуляйте, девочки и мальчики. А мои экзамены, те, что в лицей, начнутся с 1 августа. Время есть.

В ресторан нас отвозит Ханна. Я себе не даю даже труда делать заказ, всё сваливаю на Эльвиру. Единственно, вдруг запросила странного:

– И пол-литра пива мне, тёмного и крепкого. Гулять, так гулять.

Эльвира попробовала было возразить, напирая на то, что она, как мать, то есть, мачеха не может позволить. Быстро ставлю её на место:

– Не поняла! Отцу, родному, между прочим, ничего не помешало разрешить мне отметить конец года бокалом шампанского. Полноценный алкоголь, между прочим. А я единственная в классе, между прочим, сдала все экзамены на пять и кружку пива не заслужила? Мать, ты в своём уме?

«Мать» выписывает мне лёгкий подзатыльник и разрешение употребить. Ханна с Юлькой пересмеиваются. И вот с неожиданным удовольствием я потягиваю тёмный пахучий напиток. А сегодня оно пошло!