Текст книги "Вопреки судьбе (СИ)"
Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Вы знаете, что это за предметы? – спросил ее д’Артаньян.
– Нет, – покачала головой девушка.
Атос, помедлив мгновение, взял в руки диплом. Наверное, разумно, из всех других он кажется наиболее знакомым, похож на тонкую книжицу, пусть даже книги тут несколько иные. Вот и не вызывает таких опасений.
– Написано кириллицей, – заметил мушкетер, раскрыв диплом.
Лиз всерьез приуныла. Неужели граф знает и русский?! Тогда ей экзамен будет вынести сложно. При дотошности Атоса он проверит все диалекты той Руси, которую знают здесь. И обнаружит ложь.
– Может быть и нет, – добавил граф задумчиво. – Но очень похоже.
Девушка даже пожелала сейчас прикинуться безграмотной, но это опасно, начнут подозревать, что она не дворянка и тогда уж точно вышвырнут на улицу. Хоть немного буквы она разбирать ведь должна? Поэтому Лиз молчала, предоставляя Атосу самому решить, как поступить с ее дипломом. И заодно обдумывала, что ей говорить, если ее попросят прочитать то, что напечатано…
Напечатано! Лиз ухватилась за эту мысль. Вряд ли кому-то здесь придет в голову, что напечатанный текст – некий документ. Здесь, в этом времени, печатное дело еще не так развито. Значит, это будет обложкой и страницами какой-то книги.
– Странная книга, – как раз в этот момент заметил Арамис. – Мадмуазель Луиза, вы можете сказать, что это?
– Не могу понять, – покачала головой Лиз. – Листы с текстом, мне незнакомым.
– И герб на обложке только, – задумчиво добавил Атос. – Герб вашей страны…
Лиз решила это не комментировать.
Пришла очередь других предметов.
– Это дамское? – Арамис проницательно указал на блеск для губ и коробочку пудры.
– Да, – подтвердила девушка.
К ним немедленно потеряли интерес. Впрочем, мобильному телефону также уделили немного времени, странную коробочку только покрутили в руках. Лиз порадовалась, что отключила смартфон. Рабочая кнопка была теперь только одна и на нее никто не догадался нажать и подержать несколько секунд. А нажатие на другие немногочисленные кнопочки ничего не дало, коробочка ничего не делала.
Ручка заинтересовала мужчин тем, что Портос, щелкнув механизмом, чернилами слегка испачкал ладонь. Как они попали внутрь, было непонятно, но Лиз лишь продолжала качать головой и говорить, что не знает, что с этими вещами делать.
Проездной был отброшен и вовсе через секунду, что толку от этой карточки, никто не представлял.
Кошелек был угадан верно. Но его содержимое вызвало удивление. Монеты были мгновенно распознаны, как не имеющие никакой ценности. А вот банкноты вызвали очередное недоумение. Печатный рисунок был, несомненно, выполнен точно, для этого нужен хороший станок. Но для чего нужны эти кусочки тонкого пергамента, было непонятно.
– Кажется, ничего из этого нам не поможет, – подвел итог гасконец. – Ни мы, ни вы, сударыня, не знаем, что это.
Лиз кивнула, закусив губу.
– Что же вы намерены делать? – спросил Портос.
– Я рекомендовал бы вам найти покровителя или покровительницу, мадмуазель, – вставил Арамис. – Юной девушке благородного происхождения не пристало одной жить в Париже.
– Я могу представить ее только господину де Тревилю, – отозвался д’Артаньян. – Может быть, он посоветует кого-то?
Лиза почувствовала себя неуютно. И вправду, чего она ждет от посторонних людей? Неужели она думала, что ее, пожалев, пригласят жить у них, заочно приняв в друзья?!
– Господа, простите меня, – пробормотала она, немного заикаясь от волнения. – Мне очень жаль, что я побеспокоила вас…
– Ну что вы, – неуверенно начал Арамис.
– Нет, – Лиз покачала головой, принимая решение.
Она совсем не ждала, что ее новая, взрослая жизнь начнется не через несколько месяцев, недель или дней, когда она найдет работу. А вот прямо сейчас, после получения диплома.
Но она начинается. И требует взрослых решений.
– Я лишь просила бы вас мне еще немного помочь с одним делом, – продолжала девушка, расстегивая цепочку на шее.
Тонкая золотая цепочка с крестиком – подарок на именины. Лиз помедлила и сняла крестик с цепочки, оставляя себе. А рядом с цепочкой положила колечко – узенький ободок с маленьким алмазом. Все те немногие ценности и ее, и этого мира, что у нее есть. Они и еще сережки-гвоздики с алмазиками – украшения, создавшие ее облик в этот день.
– У меня почти ничего нет, а мне очень нужны деньги. Не согласился бы кто-нибудь из вас взять это? Взамен найдя для меня небольшую квартирку. На сколько хватит денег.
– Ну, это не столь уж и мало, – пробасил Портос.
– Но если вы покажете какому-нибудь ростовщику, он вас обманет, – заметил гасконец.
– Именно поэтому я прошу помочь мне с этим. Я совершенно не представляю, сколько это может стоить.
– Вот и займитесь этим, д’Артаньян, – предложил Атос. – Уверен, вас ни одному ростовщику не обмануть.
– А я вынужден просить извинить меня, – встал Арамис. – Я обещал сегодня быть у знакомого богослова.
– Меня также ждут, – засуетился и Портос. – Простите, без имен, господа, но таким вниманием не пренебрегают.
Лиз с трудом удержалась от улыбки, слушая эти выдумки. Значит, она все же была права, герцогиня де Шеврез уже тут. А Портоса, видимо, уже ожидает госпожа Кокнар.
– Тогда поступим, как решили, – поднялся и гасконец. – Я отправляюсь на поиски жилья для себя и для мадмуазель Луизы. Атос, у вас ведь, кажется, квартирная хозяйка? Это удачно, она может пока помочь мадмуазель и репутация дамы не пострадает.
Галантно поклонившись, д’Артаньян исчез за дверью, оставив в гостиной пораженных Атоса и Лиз. И неизвестно, кто из них двоих был более шокирован открытием, что этот вечер они проведут под одной крышей.
========== Глава 3, в которой появляются детали, о которых не знал Дюма ==========
Лиза, чувствуя себя совершенно лишней и стараясь не смотреть в сторону мушкетера, нервно собирала свои вещи в сумочку. Вот же угораздило ее попасть в ситуацию…
Девушка мысленно усмехнулась. В школе она когда-то писала сочинение на тему, как было бы прекрасно и замечательно встретиться с героем любимой книги, побеседовать с ним наедине… Вот, пожалуйста, осуществляй мечту, беседуй! А она и слова выдавить из себя не в силах.
Впрочем, долго они один на один не были. По приказу мушкетера Гримо куда-то ушел. А вернулся уже с женщиной лет тридцати, опрятно одетой, симпатичной пухлой красавицей. По взорам, которые она бросала на Атоса, Лиз угадала в ней квартирную хозяйку.
А вот самой Лиз достался подозрительный и ревнивый взгляд.
– Мадмуазель Луиза, это мадам Ламбер, – представил Атос равнодушно. – Я полагаю, она не откажется помочь вам.
– Конечно, помогу, – мадам одарила квартиранта очаровательной улыбкой, – вашей родственнице.
Последнее слово она произнесла вопросительно. Но Атос не был расположен к откровениям. И говорить о том, кто его гостья, откуда появилась и что тут делает, не собирался.
– Чем я могу помочь вам, сударыня? – обернулась она к Лиз.
– Мне… – девушка покраснела. – Мне нужна теплая вода.
Она показала оцарапанные ладони.
– Много? – нахмурилась хозяйка.
– Да, еще…
Лиз едва было не подняла подол, чтобы продемонстрировать исцарапанные колени, но вовремя опомнилась и ограничилась тем, что указала на юбку, а чтобы не решили, что она хочет постирать одежду, добавила:
– Боюсь, я сильно поранилась.
Мадам Ламбер слегка поджала губы и бросила:
– Ступайте за мной, сударыня.
– Иду, – отозвалась Лиз, но сама задержалась ненадолго.
Атос на протяжении всего разговора просто стоял в стороне. Даже не понять, прислушается ли к ним или размышляет о чем-то своем.
– Господин Атос, – осторожно позвала девушка.
– Что вам угодно, сударыня?
– Я лишь хотела поблагодарить вас за вашу помощь.
– К вашим услугам, – слегка поклонился тот.
Вот и все. Просто презрение, скрытое за демонстративной холодной вежливостью.
Лиз ушла искать квартирную хозяйку.
***
Два столь необычных знакомства в день…
И, надо сказать, гасконец мало занимал мысли графа. С ним все случилось легко. Как Атос и говорил юноше, если они не убили друг друга, то отныне можно считать, что подружились. Д’Артаньян был чудесным собеседником, остроумным, слегка наивным, как любой провинциальный молодой человек, но храбрый и честный. Качества, которые граф ставил выше любых иных.
Что же касается девушки из Московии, то тут все было окутано тайной.
Начать с ее внешнего вида. Кто она? Платье, безусловно, дорогое. Фасон, конечно, странный, но можно его считать модой ее страны. Вторая странность – голова, ничем не покрыта, ни чепца, ни шляпы. Хотя, конечно, на ней мог быть плащ с капюшоном, но слетел с нее при падении или кто-то из черни снял, увидев сбитую даму, хорошо одетую. Парижские воришки своего не упустят.
Наконец, ее поведение. Она ведет себя, как человек, который не привык перед кем-то кланяться. Все время, что она была здесь, она выглядела растерянной и напуганной. Но, даже благодаря за помощь, ни разу не поклонилась, разве что чуть наклоняла голову. Привычка людей благородных, стоящих выше торговцев и черни. Тот же, кто привык иметь над собой множество господ, всегда гнет спину, будто заранее кланяясь.
И все же было слишком много всего непонятного, вызывающего вопросы. А потому граф был готов поверить в то, что это не дворянка, попавшая в беду, а лгунья и преступница, ловко играющая роль. Одну такую он хорошо помнил, она тоже прикидывалась девушкой из благородной семьи. И тоже была убедительной в своей лжи.
Атос бросил взгляд на стол. Гостья забрала оттуда почти все, убрав в свою странную котомку. Но оставила книжицу с гербом на обложке.
Что ж, это опровергает его подозрение, будто эти документы – государственной важности, такие не забывают. Если только она сделала это не умышленно, чтобы он заинтересовался и подробнее изучил…
Граф знал кириллицу, но буквы в этой книжице были хоть и похожи, все же не те. Язык же московитов Атосу был почти не знаком.
Граф де Ла Фер-старший нанял сыну, тогда совсем мальчишке, преподавателя латыни из соседнего монастыря. Отец Анри был человеком увлеченным, читал труды многих ученых-теологов, изучал жития не только католических, но и православных святых. И на занятиях, увлекаясь, он сравнивал латынь и с французским, и с московитским языком. Говорил о написании букв, о правилах склонения. И пусть он не передал ученику столь горячей любви к языкам, но зато юный Оливье после его уроков свободно говорил на латыни и столь же легко постиг языки “соседей”. Осталось в его памяти и кое-что из языка далекой Московии, о которой ныне знали больше по слухам.
Но когда Атос взял в руки ту книжицу первый раз, то прочесть в ней ничего не мог. Хотя что-то казалось знакомым…
Граф подошел к столу, вновь взял странную книгу.
И обратил внимание на то, что раньше упустил из виду. Кое-где в тексте встречались арабские цифры. И это было еще более странно. Атос придвинул стул, склоняясь над текстом, внимательно его изучая.
***
Хозяйка провела ее в небольшую комнатку, больше напоминающую кладовую или сарайчик.
– Воду я сейчас поставлю греть, – сказала она. – Только больше двух кувшинов не дам, уж простите, сударыня, но вода в Париже недешевая, не то что в провинции.
– Ничего, я понимаю, – уверила ее Лиз.
– Господин Атос распоряжений об этом не давал… Он вам, простите, кем доводится? Кузен?
Последнее слово было произнесено с подозрением. И Лиза немедленно припомнила, что в романе дамы и кавалеры часто выдавали любовников и любовниц именно за кузенов и кузин. Да и не только у Дюма так было почему-то.
– Нет, я… я бы так не сказала, – пробормотала она. – Господин Атос был столь благороден…
– Понятно, – тут же поджала губы мадам Ламбер, кажется, убеждаясь в своих нехороших подозрениях, что квартиранта увела другая. – Было бы куда лучше, если бы господин Атос был столь благороден, чтобы вовремя оплачивать снимаемую квартиру!
У Лиз так и вертелось на языке, что это мадам сама плату не берет, а графу денег не жаль, просто помнить о таких пустяках он не привык. Конечно, “забывчивость” хозяйки связана исключительно с красотой ее жильца, но Атосу-то до этого нет дела. Он, пожалуй, и не догадывается, что мадам Ламбер его кошелек бережет.
Все это девушке очень хотелось сказать, но тем самым она добилась бы только еще больших подозрений и, может быть, даже отказа помочь. Ведь откуда ей знать такие подробности? Только от самого Атоса. Как бы мадам Ламбер не решила, что квартирант крутит роман с Лиз, и они вместе насмешничают над простолюдинкой.
В итоге девушка просто промолчала. Да хозяйка и не ждала ответа, она уже направилась за водой, предложив мадмуазель пока снять то, что та сможет сама.
Лиз огляделась. Небольшая кадка и трехногий табурет – все убранство комнатушки. Видимо, хозяйка, живя одна, не хотела каждый раз таскать кадушку к себе в спальню, а потому устроила здесь что-то вроде ванной комнаты.
Девушка принялась раздеваться, попутно размышляя о том, а где моется Атос? В этой же комнатушке?
Воображение немедленно нарисовало картинку, как граф, с полотенцем через плечо и зубной щеткой в руках топчется у дверей ванной комнаты, а мадам Ламбер, гордая тем, что хоть в этом заставила благородного дворянина быть после себя, намывается в кадке, распевая песенки.
– Бррр, чушь какая! – пробормотала Лиз.
Этого же не может быть… Хотя бы потому что тут, в этом времени, не имеют представления о чистке зубов и потому зубных щеток у них нет.
Девушка так и застыла на месте. До сих пор перспектива мыться, поливая себя из кувшина, ее не так страшила. Подумаешь, в ее городе летом так же, когда горячую воду отключают.
Но отсутствие зубных щеток… Об этом Дюма не писал. А были ли во времена самого Дюма…
– Стоп! – прервала свои размышления Лиз. – В пень Дюма! Он это написал и забыл. Для него это только сказочка была. А у меня реальность. Без зубных щеток и с туалетом во дворе, боюсь. Попутно и еще детали появятся. Хочешь обратно, в мир высоких технологий, думай, как выбраться отсюда.
Клатч лег на табурет, сверху было аккуратно уложено платье. Лиз оставалась в одном белье, когда дверь открылась.
– Ох, Матерь Божия! – появившаяся на пороге мадам Ламбер едва не уронила котелок с горячей водой от неожиданности.
Лиз смущенно прикрылась руками.
– Что ж вы сорочку-то сняли? – укоризненно заметила женщина. – И что это за куски ткани на вас?
– Мадам Ламбер, я, пожалуй, дальше сама справлюсь, – заявила Лиз. – Вы мне только все необходимое дайте.
– Как пожелаете, – поклонилась та, но уходя, пробормотала что-то про распущенность иностранок.
– У меня на родине так принято мыться, – отчетливо произнесла девушка ей вслед.
Только ей не хватает лезть в воду в рубашке и сидеть с облипающей тело тканью. Да и нет у нее с собой сорочки.
И уж тем более ей не хотелось мыться в присутствии посторонних людей, особенно женщины, настроенной не очень миролюбиво.
***
Менее всего после купания она хотела натягивать обратно пыльное платье. Но никакой иной одежды не было. Пришлось ограничиться тем, чтобы хорошенько встряхнуть одежду несколько раз.
Надев наряд, который из праздничного начинал превращаться в повседневный, Лиз задумалась, что делать с волосами. Очень хотелось вымыть и их тоже, но воды у нее уже почти не было. Зато удостоверилась, что опасность умереть от заражения крови ей не грозит. Ладони и колени были содраны, но неглубоко, в детстве так не раз сдирала. Хорошо бы, конечно, промыв, обработать йодом, но где его тут взять?
Кое-как собрав растрепанные пряди обратно в прическу, девушка вздохнула, собираясь с духом. Появляться опять в гостиной было боязно. Граф там, наверняка, опять один. Ей посидеть и помолчать в его присутствии? Гадая о том, какими словами он мысленно ее награждает…
Лиз медленно вышла из “ванной”, принялась подниматься по лестнице к комнатам, снимаемым Атосом.
– Что вы, мэтр, я ценю ваше беспокойство, – донесся голос мушкетера.
И девушка замерла у дверей, не зная, насколько уместно появляться в гостиной, когда граф занят разговором, у него гость.
– Но, позвольте заметить, господин Атос, – послышался незнакомый голос, обладателя которого Лиз определила как мужчину лет за пятьдесят. О большем судить было трудно. – Это не совсем так! Я ведь говорил, что вам опасно ввязываться в драки и пить вино! Но однако сегодня у господина де Тревиля вы потеряли сознание из-за вашей раны, полученной накануне! А сейчас, придя к вам осмотреть вашу рану, я нахожу у вас на столе бокал вина. И он, осмелюсь предположить, не первый, потому что под столом я вижу бутылку…
– Дорогой эскулап, – в голосе графа не слышалось ни капли раздражения, хотя Лиз предполагала, что Атоса это должно нервировать, – вы сказали мне, что это опасно, я помню. Но как поступать, позвольте мне решать самому.
– Господин Атос, – тот, кто оказался врачом, говорил уже умоляюще, – пожалуйста, пожалейте себя! Вы обратились ко мне, и я надеюсь найти противоядие! Но если вы так не бережете себя, какой прок от того, если я спасу вас от яда?!
Лиза удивленно заморгала. Яд? Какой может быть яд? Когда графа успели отравить и кто? Хотя о последнем можно догадываться.
– Мэтр, уверяю, если меня убьют на дуэли, этот грех не будет на вашей душе, – все также бесстрастно отозвался мушкетер. – Я обратился к вам давно. Все эти годы я живу, хранимый Божьим промыслом, но с ядом. И этот яд, как вы сами сказали, может убить меня в любое мгновение. Я пил его день за днем в подносимом мне бокале, маленькими каплями. Наверное, никто и никогда не разгадал бы, кто и как убил меня, если бы не случай…
Он вдруг запнулся, видимо, осознав излишнюю откровенность.
– Неужели вы хотите сказать, что я должен жить иначе? И лишь потому, что смогу продлить этим свою жизнь на пару мгновений?
– Но, господин Атос…
– Я проживу столько, сколько будет угодно Господу, мэтр, – прервал его граф. – Если Он пожелает, я доживу до того дня, когда вы найдете противоядие.
– Дай-то Бог, господин Атос, – пробормотал лекарь.
Лиз спешно отскочила от дверей, сообразив, что шаркающие шаги все ближе, врач собирался уходить.
– Мое почтение, сударыня!
Появившийся на пороге невысокий сухонький старичок склонился в поклоне.
– А, мадмуазель Луиза! – граф, сидевший у стола, встал, услышав слова лекаря. – Надеюсь, вы в добром здравии? Если ваши раны более серьезны, чем вы думали, то мэтр может вас осмотреть…
– Нет, благодарю, – покачала головой девушка. – Я в полном порядке.
***
Лиз, ошарашенная известиями об отравлении графа, прошла в гостиную, не сразу заметив, что оставленный ею на столе диплом, открыт. Атос, правда, не пытался скрыть, что до ее появления разглядывал документ.
– Что-нибудь обнаружили любопытное? – напряженно спросила девушка.
Она заметила, что мадам Ламбер также появилась в гостиной, кажется, ее позвал Гримо. Но осталась у самых дверей, откуда не могла слышать их беседу. Лиз несколько минут недоумевала, пока не припомнила слова д’Артаньяна о репутации. Ну конечно! Они не могут позволить, чтобы девушка оставалась наедине с мужчинами. Интересно, а то, что она путешествовала без служанки – ей зачтут в минус? А еще провела некоторое время одна в компании целых четырех мушкетеров… Хотя, по мнению Лиз, это совсем не проблема, если никто из них просто не будет об этом говорить.
– Любопытного – очень много, – кивнул мушкетер. – А вот того, чтобы прояснило что-то, увы, мало.
– В самом деле? – Лиз попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
Граф все же знает русский! Это катастрофа…
– Вам знаком мой язык? Удалось прочитать?
– Совсем немного, – собеседник пристально взглянул на нее. – Но, как вы верно до этого заметили, это ничем нам не может помочь.
Девушке хотелось спросить, что именно он смог прочитать, но настаивать она не посмела. Атос не ответил на ее первый вопрос. А уточнять было боязно.
Одновременно его взгляд, внимательный, изучающий, пугал Лиз, заставляя думать, что графу известно все.
– Очень жаль, – произнесла девушка, на этот раз искренне. Ей бы и вправду хотелось, чтобы где-то там, между строк этого проклятущего диплома, закинувшего ее сюда, было написано, как ей вернуться обратно.
– Может быть, вы расскажете о вашей родине? – любезно предложил Атос. – То, что вы помните, разумеется.
Эта любезность испугала Лиз больше, чем равнодушие, которым ее награждали до этого. За словами графа ей слышалась насмешка. Возможно, он все знает и сейчас просто издевается, наблюдая за тем, как она запутывается в своей лжи все больше и больше.
Девушка медленно прошлась по гостиной, стараясь хоть как-то оттянуть время, столь же медленно опустилась на стул у окна.
– Вы простите мое любопытство, – добавил граф, – но у нас почти ничего не рассказывают о вашей родине. Ваши цари не очень любят заезжих гостей.
Да уж, подумалось Лиз, поэтому эта история была отличным объяснением всего, можно было врать, что хочешь.
– Я очень мало помню, – заговорила девушка. – И не представляю, наверное, о чем рассказывать, с чего начать.
– Тогда, вы позволите, если я буду задавать вам вопросы?
– Разумеется.
– Вы говорите по-французски с акцентом и путаете слова. Но все же говорите свободно. Откуда вам известен язык? Девушки Московии обучаются многим языкам?
– Нет, совсем нет, – Лиз отвела взгляд. – Не все девушки…
А если уж быть честной, то никакие, с тоской размышляла она. Ее дело – в горнице сидеть, метрами ткани ткать для рубашек мужу.
– Значит, вам повезло, – девушка ощутила еще один пристальный взгляд.
– Да, – еле слышно отозвалась она, чувствуя, как пылают уши.
– Тогда между вами и нашей страной не так много различий. Впрочем, как и в религии. Пусть вы иначе креститесь и ведете исчисление… от сотворения мира, не так ли? Или от Рождества?
– От сотворения, – поспешно отозвалась Лиз.
И немедленно засомневалась. Еще мгновение назад она готова была поклясться, что новое исчисление ввел Петр Первый, но отчего-то согласившись с этим вслух под пристальным, прожигающим насквозь взглядом Атоса, она засомневалась.
– Ну… иногда указывают от Рождества Христова, – еле слышно пробормотала она.
– А, вот и прекрасно, значит, вам знакомы наши даты, – кивнул граф.
– Я не лгу! – вскинулась вдруг Лиз. – Пожалуйста, поверьте, я не желаю никому из вас зла, клянусь!
Этот непонятный допрос сводил с ума. Мушкетер ни в чем ее напрямую не обвинял, не указывал на ее ошибки. Но отчего-то ей казалось, что каждая фраза графа – это изобличении ее во лжи.
– Мне не нужно от вас ничего, – девушка взглянула прямо в глаза собеседнику. – Просто я… я оказалась тут совсем одна. Мне нужна помощь, но я не прошу у вас ни денег, ни иных ценностей. Я прошу лишь помочь мне не оказаться нищей побирушкой на паперти! Я признательна господину д’Артаньяну, что он взял на себя труд подыскать мне дом. И я благодарна вам, что вы позволили мне пока остаться у вас и привести себя в порядок. Уверяю вас, я сделаю все, чтобы отблагодарить вас за это!
Некоторое время они оба молчали, Атос смотрел в глаза девушки, будто пытаясь заглянуть в ее душу. Лиз не отводила взгляда, хотя ей и казалось, что он может выдать ее. Но сейчас она сама свято верила, что ей нужна лишь небольшая помощь, чтобы не пропасть в этом мире.
А еще она именно сейчас поняла, что, может быть, ее появление тут не случайно. Она и вправду может отблагодарить. В ее силах предупредить мушкетеров обо всех грозящих им опасностях. А значит, предотвратить многие несчастия!
– Вы правы, – наконец произнес Атос все с тем же спокойствием. – Вы сейчас просто нуждаетесь в помощи.
Он отвернулся, вставая полубоком к девушке, вглядываясь в темнеющую улицу за окном и словно показывая, что разговор окончен.
– Я не обману ваше доверие, – прошептала Лиз.
Атос то ли не ответил, то ли просто не услышал ее.
========== Глава 4, о том, что риск – благородное дело ==========
Д’Артаньян вернулся, когда уже стемнело. Но с удачей – принеся мешочек монет, довольно тяжелый, а также весть, что на соседней улице сдается небольшая квартира в две комнаты.
– Полагаю, вы завтра сможете взглянуть на нее и решить, подходит ли она вам, мадмуазель, – завершил рассказ он.
Лиза осторожно бросила взгляд на Атоса. Судя по виду мушкетера, он предпочел бы, чтобы гостья немедленно убралась из его квартиры. Но вряд ли хозяева стали бы принимать поздних гостей, показывая им комнаты, а просто выставить за дверь юную девушку граф не мог. Поэтому он просто промолчал.
По губам гасконца же скользнула довольная улыбка.
Интересно, вдруг подумалось Лизе, а не подстроил ли д’Артаньян все это специально? Заметил, что его новому знакомому не очень приятно женское общество, и решил его «потроллить»? Вот только зачем?
Объяснения этому не было, и потому девушка отбросила странные мысли. Незачем гасконцу злить нового друга.
Конечно, было странно, что д’Артаньян подыскал квартиру себе, но так долго отыскивал жилье для девушки. Впрочем, если подумать, этому было легко найти ответ. Все же Атос согласился приютить даму и не может отказать ей, а вот юноша нуждался в собственном жилье и как можно скорей.
Зато гасконец нашел Лизе горничную. Мишель, бойкая пухленькая девушка лет семнадцати, убиралась в том доме, где мадмуазель предложили снять комнату. Но за хорошее жалованье субретка готова была прислуживать только госпоже, без “халтурки” уборщицы.
Лиза горячо поблагодарила юношу, сама она не представляла, где искать служанку. Не развешивают же здесь объявления на столбах? А без горничной с ее статусом нельзя. Хотя надолго ли хватит ее денег? Надо ведь еще приобрести хоть пару платьев соответствующего вида.
Д’Артаньян вскоре откланялся.
А Атос одним жестом пригласил девушку отужинать с ним. Мишель мгновенно сориентировалась и уже помогала Гримо подавать на стол. В то время как ее новоприобретенная госпожа не знала, как ей себя вести, о чем говорить, да и стоит ли говорить вообще.
– Что-то не так, сударыня? – обратился к ней граф, заметив, что девушка недоуменным взглядом смотрит на свою тарелку. – Вы привыкли к иным блюдам? Прошу меня простить…
– А, нет, все в порядке, – встряхнулась Лиза. – Курица как курица. Что вы, не беспокойтесь!
Она даже не удержалась от усмешки. И правда, курица как курица. А есть ее можно прям как в детстве, потому что из столовых приборов ей предложили только нож. Кажется, вилку тут не используют, если ее вообще знают. Так что о манерах, старательно лелеемых в ней последние лет пятнадцать, придется позабыть. И есть руками. Родители были бы в ужасе, бабушка уже лежала бы в обмороке. Ну а у нее нет иного выбора.
Лиза осторожно отщипнула белого мяса. И поняла, что дико проголодалась. Ну конечно, последний раз она ела… в другой жизни.
Девушка старалась есть медленно, неторопливо. Не хватает наброситься на бедную курицу с чавканьем и глотая слюни. Вон Атос как спокоен и невозмутим! Хотя он, конечно, такой всегда.
***
Граф на самом деле наблюдал за гостьей, но так, чтобы это не бросалось в глаза.
Очень странная девушка. Даже за столом себя ведет странно. Она голодна – это очевидно. Но едва ковыряет пальчиками мясо. А уж как она удивленно посмотрела на стол! Что ее смутило? Что ей подали курицу? Или что-то еще? Может быть, она впервые видит такие тарелки?
Ответов на эти вопросы не было. Как и с той странной книжицей, которую она показала. Пока гостья занималась туалетом, Атос долго пытался разобраться в тексте. Но преуспел мало, разобрал лишь несколько слов. Это не пролило света на личность девушки.
Более всего графа интересовали арабские цифры. Поэтому самое пристальное внимание он обратил на слова рядом. Такие слова из языка московитов он не помнил. Атос перебрал множество вариантов, больше других подходило словосочетание “день рождения”.
– Абсурд, – пробормотал он.
Граф готов был принять то, что мадмуазель Луиза родилась двадцать восьмого апреля. Но какого года? В книжице стояла арабская цифра, означающая тысяча девятьсот девяносто два. В Московии счет лет вели иначе, чем во Франции, православные считали от Сотворения мира. Но это не помогало, а только еще больше запутывало. Если считать так, то должно быть более семи тысяч, кажется. А вот разница в почти четыреста лет была необъяснима. О подобном летоисчислении он не слышал.
Приходилось признать, что там написано, вероятно, нечто иное. А это возвращало его к началу.
Вторым любопытным фактом была речь гостьи. То, что Атос сначала принял за акцент, по здравому размышлению оказывалось иной манерой общения. Путаница в словах или произношение здесь были не при чем. Девушка говорила иначе. Она почти не использовала в речи обращение, только когда надо привлечь внимание собеседника. Говорила она не просто бегло, а быстро и отрывисто. И это выдавало, что девушка знает язык хорошо, а причина ошибок в чем-то ином.
Мадмуазель часто глотала окончания, теряла артикли. Было похоже, что она торопится что-то сказать, даже когда ее речь была довольно медленной. Так не говорит никто, думал Атос. В обычной обстановке беседы всегда были неспешными. Собеседники не торопились перебить друг друга, редко какой спор доходил до подобного.
А вот девушка всегда говорила, будто перебивая кого-то, спеша сообщить что-то важное. Поэтому и говорила без прикрас. Даже для немногословного Атоса ее речь казалась сухой, словно запись в приходской книге.
Самым лучшим выходом было бы избавиться от гостьи, выставить прочь. Но сделать этого он не мог.
Конечно, она наверняка лгунья. Но все же Атос не мог не признать, что возможно, она и вправду нуждается в помощи. И честь требовала помочь девушке.
Если она задумала преступление, его легко предотвратить, спать этой ночью Атос не собирался.
Если же мадмуазель будет действовать, как его бывшая жена…
Граф внимательно взглянул на девушку. Единственное, чем она может похвастаться, так это стройной талией. Конечно, фигура радовала глаз и женственными округлостями. Но фигура более подходила девочке-подростку, но не девушке, достигшей брачного возраста уже несколько лет как. Она казалась едва ли не болезненной. А уж если вспомнить его жену, то тут и вовсе взглянуть не на что.
Черты лица были несколько непривычными, видимо, это московитские. Та тоже казалась необычной, похожей на англичанку.
Луиза была, несомненно, красива. Но, вновь, не той красотой, которая заставляет восхищаться. От той он не мог отвести взгляда. Но ничего подобного здесь он не испытывал.
В ней тоже была загадка, она была окутана тайной, кто она и откуда. Но этой тайны не было в самой девушке, а только в ее появлении. Та же была словно вся частью тайны, она дышала этим.
Все говорило о том, что Атос не испытывает никакого влечения к этой девушке. И если она попытается его обольстить, ее ожидает тяжкое поражение, она безынтересна для него.
