Текст книги "Вопреки судьбе (СИ)"
Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
========== Глава 1, в которой доказывается, что не все знания бесполезны ==========
– Этот выпускной я точно не забуду, – пробормотала Лиза, старательно пародируя кураторшу.
Лидия Семеновна, преподаватель истории французского языка, была куратором их потока. А еще научным руководителем дипломной работы Елизаветы. Выбор пал не по причине тяги и особой любви девушки к древней версии языка, а по причине хорошего отношения Лидии к выпускнице.
Выслушав слезоточивую речь кураторши, Лиз под аплодисменты одногруппников получила корочку.
Дружно выпили, пофотографировались на память… И начали расходиться. Не все, конечно, были те, кто собирался от души отметить это событие.
Но Елизавета как раз была из тех, кто, помахав всем рукой, ушел из стен родного на пять лет института.
Сейчас, бредя по вечерней аллее города, Лиза думала о том, что как-то все не так у нее, как надо. Вот одногруппники, диплом получили – и напиваются от радости. А она… Ну, а она даже тему диплома выбрала по принципу наименьшего сопротивления.
А вот практического применения этому диплому у нее нет. Впереди лето – время, в течение которого ей надо найти достойную работу. В противном случае – в сентябре надо идти устраиваться учителем в школу. Не садиться же на шею родителям…
– И сдалась мне эта история языка, – поморщилась Лиз в очередной раз. – С кем мне на нем сейчас говорить?
Под ноги девушка уже не смотрела, полностью погрузившись в тяжелые мысли. Поэтому для нее все произошло неожиданно, в считанные мгновения. Каблук новеньких туфель намертво застрял в щели асфальта, по инерции продолжая шаг, Лиз плашмя упала на землю, едва успев выставить вперед себя ладони, пряча лицо.
***
– Смотри, куда идешь! – прикрикнул кто-то.
Лиза, тяжело дыша, чуть приподнялась, садясь на бок. Ей было глубоко наплевать, кто и почему на нее орет. Из глаз непроизвольно бежали слезы, ладони оцарапаны, колени, кажется, она тоже содрала. Господи, ну как ребенок!
– Да поднимайся уже! Чего расселась?! – послышался другой крик.
– Больно мне! – огрызнулась девушка.
Откуда только набежали? Аллея была полупустая, пара мамаш с колясками, да пьянчужки на скамейке…
– Смотри-ка, одета странно и говорит не по-нашему, – третий голос.
– Конечно, не по-вашему…
Лиз поспешно сглотнула слезы. Кажется, она сильно головой долбанулась. Потому что вокруг говорят и в самом деле на ином языке. Том, который она изучала, французском. Одной из тех версий, о которых она диплом писала…
– Сотрясение, наверняка, – пробормотала девушка, вытирая слезы и оглядываясь.
Телега, запряженная гнедой кобылой. Словно из деревни отсюда… Управляет ей, вернее, сейчас сдерживает поводья, какой-то мужчина лет пятидесяти.
Вокруг нее еще несколько человек. Все одеты, будто в историческом кино играют…
– В историческом кино не говорят на старых языках, – вновь пробормотала Лиз. – Так что не оправдывай себя, дорогуша, у тебя галлюцинации от сотрясения.
Люди вокруг вновь принялись обсуждать ее наряд и болтовню, а девушка задумалась, бывают ли от сотрясения галлюцинации. Или ей следует пересмотреть диагноз.
– Да уберите вы ее! – завопил возница.
– А ну-ка повежливей, – донеслось откуда-то позади Лиз. – Объезжай другой дорогой, милейший! Кому посмел дерзить? Что, не в силах отличить госпожу от служанки?!
Девушка оглянулась. Рядом с ней стоял парень, пожалуй, ее лет. Только вот тоже в костюме как из исторического фильма. И тоже говорит на старом французском. Лиз попыталась определить, какого времени. Наверное, если она сможет это сделать, значит, сотрясение не такое сильное, раз помнит что-то…
– Мадмуазель, я могу вам чем-то помочь? – юноша поклонился ей, галантно подавая руку. – Поднимайтесь. Простите этих мужланов.
Лиз вцепилась в его руку изо всех сил. Теплая. И реальная. У галлюцинаций таких точно не бывает.
– Вот так, – удовлетворенно кивнул незнакомец. – Вы можете стоять? А идти? Ой, подождите, ваша туфля!
Девушка оглянулась, будто в тумане. Ну да, ее проклятая обувь, застрявшая каблуком… Между булыжниками мостовой.
Юноша же, вытащив дамский башмачок, несколько секунд с интересом рассматривал его. Словно впервые видит, честное слово!
– Вот, – он поставил туфель перед девушкой и поспешил придержать ее под локоть. – Надевайте. И я провожу вас. Вы говорите по-французски, мадмуазель?
– Да, – коротко отозвалась Лиз.
Говорить на этом языке было боязно. До сих пор она на этом языке в основном писала. Да и вообще, слышать голоса на нем – галлюцинация. А вот отвечать этим галлюцинациям…
Сюрреализм какой-то. Потому что она на это поддалась.
– Прекрасно! – восхитился юноша. – Куда вас проводить? Вы простите меня, сударыня, но я не могу уделить вам много времени. Видите ли, у меня назначена… очень важная встреча. И опоздать на нее – позор для моей чести…
– Сама дойду, – пробормотала Лиз.
Она огляделась, в поисках своих вещей. Клатч, к счастью, оказался рядом. И юноша, уловив ее взгляд, спешно подал предмет. А следом и диплом, обнаруженный на том месте, где упала она, кажется, девушка придавила его собой.
– Благодарю, – коротко бросила Лиза.
Так, пора идти отсюда. Уж точно пора завершить разговор с галлюцинацией. Ощутимой, правда, галлюцинацией, но все же…
Девушка освободила руку и сделала было пару шагов.
Перед глазами немедленно все закружилось. И если бы не галантность все того же юноши-галлюцинации, подхватившего ее вовремя под руку, Лиз уже вновь валялась бы на мостовой.
– Рискую вызвать ваш гнев, мадмуазель, однако должен заметить, что сами вы сейчас никуда не в силах дойти. Этот хам-возница вас серьезно задел.
– Ага, возница телеги, – нервно хихикнула Лиза. – На аллее города. Говорящий на французском…
– Именно так, – подтвердил юноша. – Однако, я опаздываю. Мадмуазель, не согласитесь ли вы отправиться со мной? Я только вынужден настаивать на том, чтобы вы дали слово, что никому не расскажете о том, что увидите.
– О, вы можете на меня положиться, – вновь нервно хихикнула девушка.
Она уже представила, как рассказывает одной из мамаш с коляской, гулявших по аллее, о том, как она отправилась куда-то с осязаемой и говорящей на французском галлюцинации в старинном костюме. Прямая дорога в психбольницу. Так что обещание молчать Лиз дала от всего сердца. Не столько неизвестному юноше, сколько самой себе.
***
По зрелому размышлению версию о галлюцинациях пришлось отбросить. Как и версию, что ей все это чудится.
Колени и ладони болели нещадно – и это было лучшим доказательством того, что все вокруг – реально.
Допустим, думала Лиз, идя под руку с неизвестным, что все ей кажется лишь частично. Ну, например, есть и этот молодой человек, и его помощь ей. Но говорит он на самом деле на ее родном русском. А ей, ударенной головой, кажется, что это французский. Времен… времен… Ну, ладно, старый. Вот, кстати, еще доказательство того, что все это ей чудится – она не может определить эпоху.
Да, и она отвечает ему на русском, но думает, что говорит на том же самом французском. Кстати, говорит коряво, мешая слова разных эпох. Ну и ладно, какая разница, как говорить с глюком? Или полу-глюком…
Лиза осторожно потрогала пальцами материю костюма юноши. Ну, этого пиджачка древности, который ей чудится. Ну, материя и материя. Натуральная, кажется. А больше она определить не в силах.
– Да, совсем не такая, как у вас, – вдруг произнес юноша. – У вас такая необычная ткань. И фасон платья…
– Обычное, выпускное, – отозвалась Лиз.
– Да? – растерянно протянул парень. – А я таких не видел.
– Вы что, впервые в городе? – буркнула девушка.
– Я… недавно прибыл, – скомкано отозвался он. – А, простите, я не представился. Меня зовут д’Артаньян.
– А! – протянула Лиза.
Ну точно! Теперь она сообразила, какой эпохе соответствует и его французский, и его костюм.
– А вы? – осторожно напомнил молодой человек.
– Луиза, – представилась она.
Юноша определенно ждал продолжения.
– Просто Луиза, – с нажимом произнесла Лиз.
– Простите, сударыня, – смутился он.
А девушка подумала, что он чувствует себя неловко, потому что вроде бы как пытался раскрыть инкогнито дамы.
Ну и ладно, пусть думает, равнодушно размышляла она. Вот только странно, почему она это все поняла? И вообще, почему вообразила именно д’Артаньяна? Аристарх Александрович, преподаватель истории французской литературы, всегда считал Дюма халтурщиком и «писакой». Это было определение, когда Аристарх Саныч был в хорошем настроении. В плохом же он вовсе о Дюма мог говорить исключительно французским матом.
Лиза читала мушкетеров в двенадцать лет. И безумно их тогда полюбила. Но после поступления в институт говорить о своем отношении к этому автору ей было совестно. Поэтому Лиз, считая себя уже взрослой девочкой, запретила себе перечитывать некогда любимую книгу.
Вот и вылезли мои любимые глюки, думала девушка. Так взяли – и неожиданно напомнили о себе, не спрашивая моего на то мнения.
Хуже всего, конечно, что ее подсознание вытащило наружу не только героя романа Александра Дюма-старшего. Вместе с ним оно окружило девушку непривычными ароматами и звуками. Лиз, уже велев себе не обращать внимание на то, что видят ее глаза, никак не могла понять, откуда в ее голове и все остальное?
Запах… такой странный, необычный. Похож на тот, который окружает тебя, когда оказываешься в деревне. Это запах травы и листвы, но не городского парка, лошадей и каких-то других домашних животных. И еще совсем нет запаха бензина.
Лиз некоторое время принюхивалась, пытаясь понять, что же не так, что такого особенного она ощущает, пока не поняла, что дело именно в том, чего она не ощущает. Не было запаха техники, которая окружает людей повсюду. Машин, бензина и гари – ставших частью воздуха настолько, что мы и не замечаем этого.
Девушка хмурилась. Даже в деревне воздух был иным. Похожим, но другим. И непонимание того, откуда в ее памяти взялся этот запах, разваливало всю придуманную ею картинку.
Лиз уже готова была бы допустить даже мысль, что ее каблук, застрявший в асфальте, открыл некую дверь в прошлое, но вот только в прошлом всей этой истории с гасконцем не существовало. У д’Артаньяна, конечно, был прототип, но…
– А куда мы идем? – встряхнувшись, спросила девушка.
– Это… монастырь, – немного напряженно отозвался ее спутник. – О, вы не переживайте, мы не внутрь.
– Монастырь, – повторила Лиз, ощущая, как почва вновь начинает уходить у нее из-под ног. – А для чего мы тут?
– Мне необходимо встретиться с одним человеком, – принялся объяснять юноша. – Не беспокойтесь, это не должно занять много времени. А потом я… надеюсь, что я, провожу вас туда, куда вы пожелаете.
Они прошли какую-то ограду.
– Мадмуазель Луиза, – остановился юноша, – видите, тут даже удобная скамеечка. Вас никто не потревожит, я уверен.
Лиз с тяжелым вздохом плюхнулась на упомянутую скамью.
– Отдохните. Я скоро!
Гасконец лихо поклонился девушке и направился куда-то вглубь парка.
***
Лиз оглядывала себя сверху донизу. Выпускное платье было местами в пыли. Хорошо, что на темно-синем это почти не видно.
А еще хорошо, что оно не порвалось. Потому что платье было жалко. Лиз долго выбирала именно такое. С двумя пышными юбками, но не излюбленного невестами фасона «бабка на чайнике». Кроме того, лиф платья хотя и подчеркивал фигуру, но не выпячивал грудь, а плечи были закрыты. Так что Лиз в нем ощущала себя довольно свободно, а не так, будто выставила себя на продажу.
– Как ты угадала с платьем, – хмыкнула она тихо. – Вот и к эпохе подходит. Ну, похоже, во всяком случае…
Ощутив в очередной раз сумасшествие окружающего мира, Лиз прикрыла глаза.
Итак, тут иные запахи. И еще все люди одеты иначе. Ее спутник, те горожане, что окружали ее упавшую, и другие горожане, которые шли им навстречу, когда они направлялись к этому монастырю.
А еще тут другие звуки. Не доносится ни шума машин, ни иных звуков города. Зато порой что-то звенело. И из домов, которые они проходили, с крыш, шел дым.
– Ты просто увидела эту картинку в каком-то кино, – пробормотала девушка. – Вот и вообразила ее сейчас.
Правда, что удивительно, на улицах было не так и грязно, как ей всегда казалось. Точно, картинка из фильма, думала Лиз.
– В конце концов, – прошептала она, – все решается просто. Этот гасконец ушел куда-то. Если это то, о чем я думаю, то если пойти за ним, выйду к его драке с мушкетерами. Вернее, с гвардейцами. Ну, понятно…
Встав со скамейки, Лиза медленно заковыляла в ту сторону, куда ушел д’Артаньян. Ну или ее галлюцинация, посчитавшая, что гасконец должен выглядеть именно так.
– Подумаешь, путешествую по любимой книжке, – бормотала она под нос себе. – С кем не бывает. Скоро санитары найдут нужную колбу, вколют мне – и глюки как рукой снимет. Или же есть шанс, что те, кого мое воображение примет за мушкетеров, на деле окажутся вменяемые ребята, они заметят, что девушка не в себе, отведут в лечебницу. У меня вот диплом есть, там фамилия, имя и отчество написаны. А телефон я домашний даже помню, вот. Так что пусть сообщат родителям, что я свихнулась на почве учебы…
Она остановилась возле какого-то деревца, крепко держась за него рукой, чтобы не упасть, исцарапанные ноги ощутимо болели.
– Грустно, конечно, с таким диагнозом меня и в школу не возьмут работать, – продолжала Лиз вслух, умышленно заставляя себя говорить по-русски.
Как ни странно, но это получалось. Она точно могла сказать, что вырывающиеся из ее рта звуки вовсе не те, которые она произносила, говоря с юношей.
– Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище, – тоном ослика Иа произнесла девушка, насмешничая над собой.
Тоже неплохо, свое детское прошлое она помнит…
Тут ее взгляд наконец оторвался от изучения коры дерева перед ней и устремился вперед, на небольшую удобную полянку.
– Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, – донесся оттуда мелодичный голос.
Лиз изо всех сил вцепилась в кору дерева ногтями, словно собираясь взобраться по стволу повыше.
– Это сон. Или шиза. Или что-то еще, – пробормотала она.
Д’Артаньян произнес ответ, слово в слово по книге. Но следом пошел «незнакомый» текст:
– Господа, могу ли я обратиться к вам с просьбой? Видите ли, по дороге сюда, я встретил одну даму. Ее сбила с ног повозка. К сожалению, она не назвала своего имени, но ее осанка и одежда говорит о том, что она не служанка. Я дал слово, что отведу ее туда, куда она попросит. Прошу вас, если у меня не будет такой возможности, сопроводите ее туда, куда она пожелает. Ее зовут мадмуазель Луиза, я оставил ее с западной стороны, на скамейке.
– Вы можете не сомневаться, сударь, – ответил за всех один из троих мужчин.
Лиза, наблюдавшая за этим, не будучи замеченной, чувствовала, что сходит с ума.
Она могла назвать имя каждого из этих мужчин. Хотя ни один из них не был похож на актеров какого-либо из виденных ею фильмов. Но они были в точности копией, шагнувшей со страниц книг.
– Но они и на рисунки не похожи, – пробормотала Лиза.
В этом она была уверена. Она не видела таких картин, она не знала этих людей… И в то же время отлично их знала.
Вон тот статный высокий мужчина, конечно же, Портос. Хотя не такой уж он высокий, ну, может, на голову выше ее. Но не гигант. И не толстый. Почему она так уверена, что это Портос?
А вот тот, что рядом с ним, несомненно Арамис. Хотя он не держит в руке «опознавательного» платочка. И вовсе не так худ, как ей почему-то представлялось. Но все равно она уверена, что это он.
И третий… Теперь она понимала, что имел в виду Дюма, когда писал о том, что достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в благородстве этого человека. Да, он был прекрасен душой и телом. Сейчас Лиз готова была хоть кровью в этом подписаться.
А еще все черты были для нее непривычны. Девушка жадно оглядывала их, будто пытаясь впитать эти черты, пропустить через себя.
– Они в самом деле французы. И они мушкетеры, даже без тех плащей, – прошептала она, все также веря и не веря.
– Жарко, – тем временем произнес Атос, обнажая шпагу. – А между тем мне нельзя скинуть камзол. Я чувствую, что рана моя кровоточит, и боюсь смутить моего противника видом крови, которую не он пустил.
– Я не могу помнить слова так хорошо, – прошептала Лиз. – Не могу. Что происходит?
Она судорожно распахнула клатч. Перетряхнула его, злясь на себя, что умудряется потерять нужную вещь даже в столь маленьком пространстве.
Найденный, наконец, мобильник, уверенно показывал отсутствие сети. Ни одного деления.
– Нет, нет и нет, – упрямо сжала зубы девушка. – На самом деле я валяюсь на больничной койке, ощущаю боль, но не понимаю, что вокруг меня. Или я брожу, как зомби, по аллее, пугая людей своей болтовней. Рано или поздно, они сдадут меня, куда следует. Мне все чудится. И эти странные дома, что мы проходили. И эти люди. Все!
Временно истерики удалось избежать. Чуть успокоившись, Лиз взяла себя в руки.
– Сейчас придут гвардейцы. Мушкетеры их хорошенько отколошматят. Потом я подойду к ним. Это же мои воображаемые герои? Неважно, откуда мое воображение их выкопало. Вот подойду, скажу, что я к ним прилетела из будущего или реального, а не книжного мира. Дальше мое воображение может придумать две версии. Либо они такие добренькие мне помогут. Либо они передадут меня инквизиции. Ну отправят меня на костер, а мне-то не страшно, я тут только виртуально.
Эти, как ей казалось, разумные размышления вслух, окончательно привели девушку в чувство. Даже голова, кажется, совсем больше не кружилась.
– Эй! – донесся до нее еще чей-то голос. – Эй, мушкетеры! Вы собрались здесь драться? А как же с эдиктами?
– Вы крайне любезны, господа гвардейцы, – а это точно Атос, можно даже не смотреть в ту сторону. И говорит с той досадой, с какой надо. – Если бы мы застали вас дерущимися, могу вас уверить – мы не стали бы мешать вам. Дайте нам волю, и вы, не затрачивая труда, получите полное удовольствие.
Ну вот, думала Лиз, надо просто еще немного подождать.
========== Глава 2, в которой героиня находится между ложью и правдой ==========
Ее ожидание завершилось в тот миг, когда Арамис, сражающийся с двумя гвардейцами, приблизился к ее укрытию. Краткий ловкий выпад – и один из противников валится на землю. Мертвый.
Видеть мертвецов в реальной жизни Лизе не приходилось. Только в кино. И то, что на экране выглядело отстраненно, здесь заставило ее зажмуриться.
Это слишком реалистично. Зачем ее воображение придумало эту сумасшедшую картинку? Что за издевательство?!
Красавец-мушкетер, продолжая сражение со вторым противником, отдалился от девушки. И Лиз, сама толком не понимая, зачем это делает, медленно приблизилась к мертвому гвардейцу. Упав на колени возле бездыханного тела, девушка растерянно проверила пульс. Нету. Конечно, и не может быть. У него камзол пропорот точно в том месте, где сердце. Рана тоненькая, и крови не очень много…
Лиза осторожно тронула край раны, одним пальцем.
И через мгновение в ужасе зажала рот, чтобы не закричать. Это было словно последней каплей, чтобы поверить в реальность, которую она видит, а не в те воспоминания, за которые отчаянно цеплялась.
Она нашла в себе силы лишь чуть отползти в сторону от тела, на которое теперь было страшно взглянуть. Он мертв. Это не книга, это реальность. И в этой реальности умирают люди, пусть она не знает их имен, но люди. А не книжные персонажи.
Лиза не следила за тем, что происходит вокруг. И немного пришла в себя лишь в тот момент, когда над ней раздался голос гасконца:
– Мадмуазель Луиза, почему вы здесь? Вы в порядке?
– З-зачем вы так? – девушка подняла на него растерянный взгляд. – Зачем все это? За что? Почему?
– Вам не следовало сюда приходить, – покачал головой д’Артаньян.
– А вам, сударь, не следовало оставлять юную даму одну, – послышался голос Арамиса. – Наверняка она просто испугалась.
– Но что, по-вашему, я должен был делать? Она нуждалась в помощи, – возразил гасконец. – Я не мог ее оставить. И опоздать к вам тоже не мог.
– Теперь она нуждается в помощи еще больше, – отозвался Арамис. – Она напугана увиденным.
– А нам лучше уйти отсюда, – вмешался Портос. – Не стоит, чтобы нас видели здесь после поединка.
– И куда мы пойдем? – спросил д’Артаньян.
– Хотелось бы в «Сосновую шишку», – а это уже вступил в разговор Атос, как обычно флегматичен и равнодушен.
– Мы не можем туда идти с дамой, – тут же возразил Арамис.
– Этого я и боялся, – также спокойно добавил Атос.
– Давайте для начала уйдем отсюда, – вновь поторопил всех Портос.
Лизу с двух сторон подхватили под локти, ставя на ноги.
– Обопритесь на мою руку, мадмуазель, – послышался голос Арамиса.
***
Девушка послушно шла туда, куда ее вели. Впрочем, шла недолго. Вскоре мушкетеры и гасконец остановились, вновь обсуждая, куда им следует направиться.
Все четверо были согласны с тем, что лучше всего будет отправиться к кому-нибудь домой, где можно будет привести девушку в чувство и добиться наконец от нее ответов на нужные вопросы. В частности, на главный – куда ее отвести.
Но вот то, куда отвести девушку, решить они не могли. Д’Артаньян еще не нашел в городе жилья, поэтому не мог предложить отправиться к нему. Портос и Арамис старательно отказывались от этой чести, хотя внятно объяснить причину отказа не могли. Атос же, когда гасконец предложил пойти к нему, буквально отшатнулся в ужасе. И д’Артаньян уже не осмелился настаивать.
Гасконец не понимал причин отказов друзей, поэтому продолжал выпытывать подробности. Девушка же знала: Портос вовсе не пускал к себе, очевидно стесняясь показывать то, что внутри его квартиры, а у Арамиса сейчас наверняка в гостях герцогиня де Шеврез. А если еще нет, то скоро будет.
Лиз знала, но молчала, она тем временем размышляла совсем не об этом. А о том, что она на самом деле попала в крупную переделку. Из тех, о которых приятно читать в романе, но оказаться на месте которых совсем не хочется.
Она одна не просто в другом городе, она в другом времени, мире или как это назвать? У нее при себе только клатч с документами и несколькими бесполезными тут вещами вроде телефона и кошелька. В последнем, правда, есть какая-то мелочь, но выдать ее за крупные деньги не получится, они чеканятся не из золота и даже не из серебра, а потому не имеют никакой ценности.
А что она может ответить на вопрос, кто она? Девушка из будущего? Еще недавно нечто подобное она и собиралась заявить. Пока не осознала, что все вокруг – правда. Сейчас же заявлять об этом было уже боязно, вдруг и вправду отправят на костер? Умирать очень не хотелось, это уже будет не понарошку.
Что же тогда наврать? Выдавать себя за француженку глупо, она почти без акцента говорит на французском, но современном ей. А в этом все же путается. И эту путаницу лучше всего списывать именно на иностранный акцент.
Хорошо, она – иностранка. Откуда? Лучше бы из какой-нибудь ближайшей страны, тогда легко объяснить, отчего она тут оказалась. Но вряд ли получится. Кажется, мушкетеры все говорят на испанском (впрочем, уж на испанку она своим бледнокожим лицом точно не похожа). Атос и Арамис говорят по-английски. А еще, помнится, Рауль свободно говорил по-итальянски и по-немецки. Откуда он знает эти языки? Граф нанимал учителей или знает эти языки сам? Конечно, она могла уже и забыть, верно ли то, что виконт это все знал, а если и так, то граф все же может не знать. Но рисковать и проверять не хотелось, слишко много надежд и допущений. И малейшая ошибка повлечет за собой, что она лишится помощи тех немногих, кому она может доверять. Оказаться в этом мире совсем одной – что может быть ужаснее?
Более того, не хотелось вовсе начинать свое знакомство с героями юношества – с обмана. Но выхода нет.
Ладно, думала Лиз, придется отнести страну рождения дальше на восток. Там как раз славянские народы. Польша или Московия? Выдавать себя за полячку было бы неплохо, кажется, эту страну тут хорошо знают, но польского девушка не знала. Если случится столкнуться с кем-то, кто бывал там, ее разоблачат в любой момент. Соотечественникам же здесь взяться неоткуда. А если и возьмутся… Благо, просторы родины всегда демонстрировали невероятное разнообразие в диалектах. Да, не из столицы она, а из… ну, губернии подальше от той, откуда вдруг соотечественник будет.
А что, неплохой вариант, быть самой собой. Почти. Как она тут оказалась за столько верст от родины? Хотя – зачем ей все это объяснять? Что она, сериалы не смотрела – бери и пользуйся любимой «фишкой». Только тут главное – не завраться.
– Достаточно, – голос Атоса прервал ее размышления. – Господа, мы так день потратим в бесполезных спорах. Идемте, моя квартира ближе других. Это ненадолго.
***
Лиз искоса разглядывала комнату, куда ее привели. Могла ли она когда-нибудь представить, что окажется в квартире на улице Феру?! В той самой квартире, которую снимал Атос и где часто собирались все четверо друзей, чтобы обсудить что-то или просто выпить. И вот сейчас она стоит тут…
Гостиная комната была обставлена скромно. Пожалуй, и впрямь невозможно определить, принадлежит ли она вельможе или простому мушкетеру. Добротная мебель, только самая необходимая.
Девушка поискала глазами то, о чем читала. А, вот шкатулка! Та, в которой неизвестные бумаги, а вовсе не драгоценности, как думал сначала гасконец. А там на стене – шпага, эфес которой и вправду поражает воображение. Конечно, Атос ее никому не дает и сам в руки не берет! Такими вещами можно только любоваться.
А еще… Она нашла глазами портрет неизвестного вельможи. Похож на Атоса. Лиз плохо в этом разбиралась, часто не могла сказать, похож ли ребенок на маму или на папу. Поэтому ей всегда было странно слышать рассуждения на эту тему. Но здесь же надо было быть слепцом, чтобы не увидеть сходства. Интересно, это отец графа? Или дед?
– Присаживайтесь, сударыня, – пригласил ее гасконец.
Атос же тем временем знаками показал что-то появившемуся на пороге молчаливому мужчине. Лиз, осевшая на стул, так и впилась взглядом в слугу. Это же Гримо! Молчаливый Гримо, слуга Атоса! Вот он выслушал приказ графа, отданный знаками, и, поклонившись, отправился выполнять.
Сам Атос с равнодушным видом опустился на стул у окна. Наверное, чтобы быть подальше от гостьи, подумалось Лиз. Он невольно демонстрирует свое неприятие женщин, пусть упрекнуть его в неучтивости и нельзя. Остальные же мужчины, напротив, устроились на стульях и софе вокруг гостьи, с интересом ее рассматривая.
– Вы позволите вас спросить? – начал гасконец.
– Вам уже лучше? Простите нас за тот ужас, который вам пришлось пережить, – прервал юношу Арамис, считавший своим долгом сначала успокоить девушку и дать ей понять, что ей нечего опасаться.
– Благодарю, – она медленно кивнула, стараясь собраться с силами.
Да, она разговаривает с героем книги. И это не сумасшествие. Они – реальные люди. И ей надо с ними подружиться!
– Прекрасно, – ободряюще улыбнулся Арамис ей. И, заметив вернувшегося слугу, несшего бутылку вина, кивнул. – Весьма кстати.
Гримо, все также не издав ни звука, налил в бокал вина и подал гостье. Лиз осторожно сделала небольшой глоток. Некрепкое – это хорошо. Но все равно надо много не пить. А то еще напьется случайно, возьмется будущее предсказывать…
– Давайте начнем с главного, – Арамис продолжал столь успешно начатые им переговоры. – Мадмуазель Луиза, куда вы направлялись, когда с вами произошло несчастье? Нам о нем поведал господин д’Артаньян.
Лиза, пряча взгляд, изучала вино в бокале.
– Боюсь, я не могу вам ответить, сударь. Я не знаю.
Девушка не могла жаловаться на воображение, а потому она отчетливо представила, как в этот момент тяжелый взгляд Атоса впился ей в спину. Он-то считал, что разговор займет пару минут – и незваная гостья отправится к себе. Или к черту, главное, ее тут не будет. А разговор очевидно затянется. И уже совсем непонятно, чем закончится.
– Но… как это возможно? – растерялся Арамис.
– Я не знаю, – тихо, стыдясь своей лжи, продолжала Лиз. – После того, как меня повстречал господин д’Артаньян, я не знаю ничего. Ни куда я направлялась, ни зачем. Я помню только свое имя, сударь.
– И как же вас зовут? – вступил в беседу Портос.
– Луиза, месье. То есть на вашем языке оно звучит так.
– А на вашем? – уточнил Арамис.
– Лисавет.
– Откуда вы?
– Издалека, из Московии.
Мужчины в изумлении переглянулись. Еще бы, свалилась на их головы девчонка из далекой страны медведей и снега. Кто она, куда шла – непонятно. И объяснить ничего не может. Это они еще не представляют, что она сюда свалилась из Московии версии двадцать первого века!
Лиз же мысленно гадала, что с ней сделают после этого. Могут попросту вышвырнуть на улицу. Но хочется верить, что подобное несовместимо с дворянской честью. А что совместимо, она сейчас и узнает…
– Вы помните кого-нибудь из родных?
– Родителей, но только в лицо.
– Вы вспоминаете хоть какие-то места?
– Нет, только дом.
– Мадмуазель, хотя бы какие-нибудь имена, связанные с вами или нет, вам что-нибудь вспоминается?
– Простите, господа, нет.
Вопросы сыпались на нее градом. Лиз старалась отвечать максимально честно. И она даже не очень понимала, отчего. Ей стыдно перед собой? Или ей совестно говорить неправду в присутствии того, кто не переносит лжи?
Хотя Атос за все это время не произнес ни слова, он просто сидел где-то позади девушки, у окна. Даже, наверное, не шевелился, потому что оттуда не доносилось никаких звуков. А обернуться и взглянуть на него было боязно. Еще столкнешься с его полным презрения взглядом.
– Что же делать? – пробормотал Портос.
– А у вас есть что-нибудь с собой? – позади послышались шаги.
Лиз обмерла. Атос наконец вмешался. И, как обычно, он говорил коротко и лишь о том, о чем следует говорить.
– Что это? – он указал на клатч.
Девушка не стала ничего придумывать, просто вытряхнула все содержимое сумочки на стол в шаге от себя. Что ж, думала она, наступает второй этап. Она не представляет, что это за вещи перед ней – в этом и надо убедить всех присутствующих.
Мужчины с подозрением смотрели на чужеродные предметы. Неудивительно, вряд ли они видели хоть что-то похожее. Скудный набор косметики (с целью поправить макияж, если что-то будет не так на выпускном), мобильный телефон, кошелек, шариковая ручка и проездной билет. К ним добавился диплом, который сейчас Лиз отчего-то все больше подозревала «виновным» во всем с ней случившемся.
Паспорт остался внутри, в небольшом кармашке, девушка не стала его показывать, а мужчины не заметили. Потому что внутри все же ее фото – слишком искусно выполненный портрет. Если об остальных вещах она может попросту говорить, что не представляет, что это, то объяснять, откуда тут ее портет и что рядом с ним написано, ей придется. А у нее воображения не хватит столько придумать.
