Текст книги "Вопреки судьбе (СИ)"
Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Первую остановку они сделали через час пути, хотя Лизе казалось, что прошло уже полдня, не меньше. Что это было за место, что за трактир, где они остановились, девушка даже не стала спрашивать. Какая разница? Все равно сил разглядывать местные достопримечательности у нее нет. Впрочем, какие тут могут быть интересные места? Главный городской собор и ратуша? Если это город, а не поселение какое-то.
Велев подать ей кружку с горячим вином, Лиза уселась на улице, на снопе сена. Здесь было мягко – это главное. Есть не хотелось, и принесенное трактирщиком вино девушка пила пустое.
Кажется, вино ей здесь заменяет кофе или чай, думала Лиза. Воду пить было опасно, а вино тут пили повсеместно, тем более, что оно было гораздо слабее, чем в современном мире. Подогретое же, оно придавало сил и прогоняло тошноту от недавней тряски.
Дальнейший путь был столь же однообразен. Тряска, которая, кажется, никогда не закончится, вдруг прерывалась на постоялом дворе. Отдых лошадям и людям – и снова в путь, снова набивание синяков, от которых не спасало ничто.
На обед сделали остановку длиннее прочих. Надо было прийти в себя после поездки, а после еды выждать время, чтобы она не попросилась обратно.
Кусок в горло лезть отказывался, Лиза могла думать только о том, приехали ли в Бетюн мужчины? Нашли ли там Констанцию? Успели ли до Миледи?
Вопросы решились довольно скоро – после передышки и еще одного переезда они наконец прибыли в Бетюн. У дверей трактира на окраине города, где договорились, что поселится Лиза, ее уже ожидал Гримо.
– Ну что?! – девушка подлетела к слуге.
– Были правы, – кивнул тот.
– Констанция тут? Ее нашли?
– Да, – короткие ответы Гримо сейчас раздражали девушку, столь сильно они не вязались с ее взвинченным состоянием и желанием узнать подробности.
– Говори, что с ней? Ее забрали? Она жива?
– Жива. Нет.
Подавив в себе желание придушить немногословного слугу, Лиза несколько раз выдохнула.
– Да расскажи по-человечески! – велела девушка. – Что ты знаешь?
– В монастыре. Под именем Кэтти. Сторожат. Господа ищут способ вызволить. Вам велено располагаться тут.
Лиза не знала, радоваться тому, что она угадала, что все совпало, даже имя, под которым поселили Констанцию… Или ужасаться? Ведь это означало, что и иные события могут произойти – и в любой момент!
– Хорошо, – она попыталась взять себя в руки. – Передай своему господину или господам д’Артаньяну и Винтеру, что та дама может появиться в монастыре, назвавшись вымышленным именем. Она попытается заручиться доверием мадам Бонасье. И когда ей это удастся, она предложит побег. За монастырским садом их будет ждать карета. Миледи будет уезжать, Констанция встанет на подножку – и их увезут обеих.
Гримо невозмутимо кивнул, словно его совершенно не интересовало, откуда девушка может знать такие подробности.
– Но такой будет только план, – продолжила Лиза. – Если господа просто появятся в монастыре, Миледи, торопясь, попросту отравит вино госпожи Бонасье и заставит ее выпить весь бокал.
– Все? – уточнил слуга.
– Да. Поторопись! Пусть они будут осторожны.
Девушка проводила взглядом худую длинную фигуру Гримо, больше не думая о том, права ли она в том, что раскрыла разом все, что знает о планах. Не время осторожничать, любое промедление может стоить жизни Констанции. А если ее и посчитают прорицательницей… Что ж, граф д’Орбье знает правду, а значит, наверняка поможет ей избежать инквизиции и иных опасностей.
Лиза в волнении направилась в трактир, совершенно не обращая внимание на то, что у окна, в шаге от которого они только что вели беседу, мелькнула чья-то фигура. Не заметил ее и Планше, занятый тем, что следил за трактирным служкой, распрягающем лошадей, как не увидела и Мишель, добросовестно вытаскивая вещи хозяйки из экипажа.
***
Впервые в своей жизни Миледи было страшно. Ей противостоял тот, кто знал каждый ее шаг, все ее планы – хотя эти планы были лишь в мыслях Анны, ни разу она не озвучила их вслух, даже наедине с собой.
– Как это возможно? – прошептала Миледи, без сил падая в кресло.
– Мадам, вам что-нибудь…
– Пошла прочь! – рявкнула она на горничную.
Безмозглая девица! Только потому Анна ее и держала – исполнительна и глупа – лучшие качества. Но порой ее желание угодить совершенно неуместно, вот как сейчас: не дает думать. Кэтти, присев в реверансе, вышла за дверь.
– Как это может быть? – шептала Миледи, вновь и вновь вспоминая услышанный разговор.
Ришелье был доволен и не доволен своей шпионкой. Она исправно добыла подвески. Но всю правду о королеве Людовику раскрыл не кардинал, а потому план его преосвященства был осуществлен не в полной мере. Сначала Ришелье гневался на всех вокруг, однако Анна успела кстати предложить ему отыскать мадам Бонасье.
Кардинал посчитал это отличным способом реванша. И накануне Анна получила от него короткую записку:
“Интересующая вас особа ныне находится в монастыре близ Бетюна. Сведите знакомство и пригласите ее ко мне”.
Подписи не было, но записка была написана лично рукой Ришелье, в этом Миледи не сомневалась.
Приказ шпионку устраивал. За эти дни она успела узнать, где проживает мадемуазель Луиза, а также то, что она сейчас отсутствует в Париже. Значит, можно выполнить приказ Ришелье, а затем избавиться от странной девушки, посмевшей угрожать, сумевшей скрыться от ее соглядатая и, главное, разрушившей планы Ришелье и ее.
По дороге в Бетюн Миледи выработала четкий план похищения Констанции. Он казался безупречным. До того мгновения, когда здесь, в придорожном трактире, она не увидела Луизу.
Прижавшись к стене, чтобы ее не было видно, Анна жадно впитывала каждое слово из беседы девушки и слуги. И леденела от страха.
В карете, где был придуман план, была лишь она сама и Кэтти. Но ни слова из намерений не было произнесено, Миледи была уверена в себе.
– Кто нашептал ей это?!
Кто может услышать ее мысли и передать их другому? Она не планировала избавляться от галантерейщицы, лишь на мгновение ей подумалось, что если план не удастся, проще всего будет отравить мадам Бонасье.
Суеверный ужас обуял Миледи. Неужели Господь, в которого она не верила, все же есть?!
Тело охватила слабость, Миледи не могла пошевелиться, она видела себя уже в темнице, приговоренной, словно уже следующим утром ей предстоит подняться на эшафот.
– Нет, – прошептала она.
Кулаки сами собой сжались.
– Нет! – хрипло пробормотала Миледи, будто пытаясь разорвать этим веревку на шее.
Силы начали возвращаться. Еще не все потеряно.
– Я не знаю, кто выдал тебе мои мысли, – обратилась Миледи к невидимой сопернице. – Но будь это даже сам Бог! Да, может быть, он существует. Но раз есть он, есть и Дьявол! И он-то за меня! Это он дал мне услышать, он предупредил!
Анна, уже полностью отвергнув страх и владея собой, прикрыла глаза, разрабатывая новый план.
До мадам Бонасье ей пока не добраться, враги предупреждены, и она слишком рискует. Но зато Миледи представлялся случай расквитаться с соперницей, которая ее пугала.
– Кэтти! Где вы, несносная девчонка?!
Миледи, решительная и спокойная, поднялась с кресла.
– Да, мадам? – горничная появилась на пороге по первому же зову.
Быть может, подслушивала, нахалка, подумала Анна. Быть может, не просто так она нашла эту горничную? Кто ее мог приставить?
Вспомнился д’Орбье. Ловкий царедворец и необыкновенно умный мужчина. Миледи избегала его, как животные чувствуют исходящую опасность даже на расстоянии, так и она кожей ощущала, что от этого человека надо держаться как можно дальше.
За несколько часов до ее отъезда граф вдруг объявился у нее в особняке. Любезно попросил уделить ему внимание. И столь же любезно вел дальнейшую беседу ни о чем.
Анна тогда не смогла придумать ничего иного, только намекнула, что ей очень нравится ее посетитель. Он, кажется, был не против. И вскоре их беседа переместилась в спальню Миледи.
Предосторожности она приняла, Анна была уверена, что д’Орбье ничего не увидел. Но это тогда. А сейчас она уже терзалась сомнениями, все больше веря, что все о ней знают…
Кэтти продолжала преданно ждать приказа хозяйки, всем видом изображая глупость и простодушие. Но ведь наверняка подслушивала, дрянь продажная! Только корчит из себя…
Но ведь она все равно не могла ничего услышать, успокоила себя Миледи. Все планы были в уме Анны, на языке лишь пустые фразы.
– Ступай к трактирщику! Принеси бутылку лучшего вина!
Когда служанка ушла, Миледи села за стол. Необходимо написать Рошфору. Поскольку пока исполнить приказ кардинала у нее не получается, то на глаза Ришелье лучше не появляться. Пока следует подождать. Если гнев скоро пройдет или, что вряд ли возможно, но следует предполагать, кардинал спокойно отнесется к очередному срыву планов, можно будет возвращаться в Париж. Если же нет, тут неподалеку ей будет спокойнее.
“Дорогой брат!
Известная вам послушница чрезмерно стережется, и я с прискорбием вынуждена сообщить, что не смогу привезти ее в гости к нашему покровителю.
Но я встретила здесь старую знакомую. Она не менее любима нами, именно она так хорошо запомнилась нашему покровителю своим умом и находчивостью. Увы, у меня есть основания полагать, что ее здоровье расшатано, а потому я не рискну просить ее составить мне компанию. Полагаю, лечение ей пойдет на пользу, уверена в его действенности.
Я так устала от столичного шума и внимания, что хотела бы провести несколько дней в уединении. Если вы почувствуете тоску по мне, ищите меня близ Армантьера, мой посланец расскажет вам все подробнее.
Особенно прошу вас сообщить о здоровье моего благодетеля и его настроении. Вы знаете, как я им дорожу.
Ваша любящая сестра,
Аннет.
P.S. Наведайтесь ко мне, когда у вас будет время. Нежеланные гости могли уже прибыть, найдите для них объяснение. И сообщите кормилице, чтобы переехала в новый дом”.
Миледи дала чернилам высохнуть, вновь и вновь пробегая глазами по строчкам. Нет, тут нет решительно ничего, что могло бы ее скомпрометировать. Только вот название городка пришлось написать истинное. Но его никак не зашифровать. Остается надеяться на преданность посланца. Пока он все письма доставлял Рошфору лично в руки.
***
Лиза полулежала на кровати. С трактиром ей повезло, постель была чистой, перина мягкой. И тело отдыхало, при любом движении напоминая о набитых синяках.
Зато она все успела! И угадала! Констанция и вправду здесь, а приехали за ней не все мушкетеры, а только Атос и д’Артаньян, а с ними лорд Винтер. И это случилось задолго до приезда Миледи. Да может она и вовсе не приедет, что ей тут делать?
По книге она очутилась в монастыре почти случайно. Миледи не знала, где прячется Констанция. Зато она до этого получила карт-бланш от кардинала на любые свои действия. И пусть эту бумагу у нее отобрал Атос, но она надеялась получить новое отпущение грехов, ведь к тому времени она уже отправила на тот свет герцога Бэкингема руками Фельтона.
Да, думала Лиза, это тоже важное отличие. В книге все это случилось после того, как Миледи и Атос узнали друг друга, после попыток убить д’Артаньяна за то, что узнал тайну…
Здесь ничего этого не было. А значит, не о чем волноваться, Миледи даже не появится близ Бетюна.
Размышления прервал стук в дверь.
– Ваш ужин, сударыня!
Мишель поставила на стол у кровати поднос. И Лиза, взглянув на золотистую корочку запеченой утки, горшочек с паштетом и бутылку анжуйского, наконец ощутила, что голодна. Впрочем, удивляться нечему, она почти ничего не ела весь день.
С жадностью набросившись на ужин, девушка расправилась с ним так быстро, как только могла.
От бокала вина закружилась голова. Наверное, это усталость сказывается, ведь вино не сильнее того, что она пила днем. Столько переживаний и почти пустой желудок – а сейчас вот проявилось.
Лиза подошла к окну, открывая створку, чтобы вдохнуть свежий воздух и хоть немного прийти в себя.
Во дворе трактира суетились слуги, запрягали чей-то экипаж, тащили тюки и еще какие-то вещи. Через несколько минут какая-то дама в сопровождении горничной вышла на крыльцо.
По телу девушки пробежала дрожь, ей показалось, она узнает даму… В этот миг та обернулась – и Лиза застыла на месте. Миледи.
– А! – с очаровательной улыбкой приветливо воскликнула она. – Мадемуазель Луиза! Я так рада вас видеть!
Девушка не в силах была ответить, только со священным ужасом смотрела на шпионку кардинала.
– Очень жаль, что нет времени поболтать, моя дорогая! – продолжала Миледи. – Я спешу. Но я надеюсь, вам понравилось мое вино?
– Вино? – одними губами прошептала Лиза.
Но ее услышали, вернее, отравительца угадала ответ.
– Ах да! Я же просила трактирщика не говорить, от кого этот подарок. Весьма любезно, что он выполнил мою просьбу.
Лиза почувствовала, как на лбу выступила испарина, а пальцы наоборот заледенели. Яд. В вине. Яд в анжуйском вине!
Миледи всегда травит. Второго мужа. Бризмона. Констанцию. Всегда по книге она подсыпает яд в вино.
Здесь она тоже травит. Лиза же слышала слова лекаря, не только второго, первого мужа она тоже пыталась отравить!
Яд в анжуйском вине! Миледи использовала то, о чем Лиза знала. Так хорошо знала! Правда, вместо лагеря под Ла Рошелью – трактир близ Бетюна, а вместо Бризмона – она, Лиза.
– Всего хорошего, моя милая! – с обольстительной улыбкой произнесла шпионка. – Не думаю, что мы увидимся! Передавайте привет вашим близким родственникам, вы ведь так скоро встретитесь!
Лиза молчала, она продолжала стоять, изо всех сил уцепившись в створку окна, смотреть во двор.
Вот Миледи прошла к карете, села в свой экипаж. Вот кучер стегнул лошадей. Она уезжает… и ее уже не остановить.
Хотя, может быть, она попытается попасть в монастырь, ее там встретит Атос. И заслуженная кара падет на убийцу…
Все это может быть. Но ей, Лизе, уже всего этого не увидеть. Она осмелилась играть – и проиграла.
Что там говорил Атос? Знает ли она, с кем борется? Да, отлично знает. Только вот одних знаний мало. Сражаются не знанием.
– Все не так плохо, может быть, – прошептала Лиза, глядя все на тот же двор.
Там в этот момент как раз появились всадники, в которых девушка без труда узнала Атоса, д’Артаньяна, лорда Винтера и… сидящую с гасконцем мадам Бонасье.
– Все не так плохо, – вновь прошептала Лиза. – Я спасла Констанцию. Правда, Миледи они уже не найдут. Но ведь она пока и не успела ничего. Герцог жив, другие тоже.
Гасконец приветливо махнул рукой девушке у окна. Лиза вымученно улыбнулась… и поймала напряженный взгляд Атоса.
Да, он всегда чувствовал все лучше других, он всегда угадывал, что происходит. Вот и сейчас подозревает, что случилось что-то ужасное. Но волновать его не хочется.
Лиза беззаботно кивнула графу. А через мгновение отступила от окна, чувствуя, что изображение начинает расплываться.
– Может быть, так и надо?
Девушка опустилась на пол в шаге от окна. Она не слышала причитаний испуганной Мишель, она думала о том, что может, для этого и пришла в эту историю? Чтобы изменить все, что только будет в силах, даже заменив собой Констанцию Бонасье?
Интересно только, она просто умрет или вернется в свой мир? А если вернется, то через несколько месяцев, очнувшись на больничной койке, или через мгновение после того падения, с которого началась эта история? Или надежнее рассчитывать на нимб и крылышки?
Комментарий к Глава 18, в которой Лиза угадывает планы и не угадывает намерения
* Около 76 км.
========== Глава 19, в которой вспоминается прошлое ==========
Вызволить Констанцию оказалось проще, чем они предполагали. Лорд Винтер нанес визит аббатисе. Причину придумать было легко – милорд сообщил, что желал бы устроить в монастырь свою родственницу, он попросил рассказать подробнее о жизни здесь, о распорядке дня послушниц.
– Все это прекрасно, – произнес он, выслушав аббатису. – Однако…
Он сделал паузу, словно колеблясь, не решаясь доверить какую-то тайну. Собеседница от интереса аж подалась вперед.
– Я должен быть откровенен, наверное, – вздохнул милорд. – Моя родственница не желает проживать в монастыре. Смирения, как ни хотелось бы этого всей семье, у нее мало. И у меня, боюсь, есть подозрения, что она попытается оставить стены, дарящие спокойствие ее душе и ее телу.
Аббатиса чуть прищурилась. Вероятно, внутри нее шевельнулись сомнения, но ясно слышимый акцент гостя говорил в его пользу. Послушницу-пленницу следовало беречь от французов.
– Вы можете быть спокойны, – произнесла она. – К нам не впервые обращаются с подобной просьбой. Ваша родственница будет под надежным присмотром одной из наших сестер.
– Не впервые? – явно взволновался милорд. – Простите мне мою дерзость, мадам, но есть ли у вас сейчас подобные… гостьи? Много их? Кто они? Им будет позволено общаться между собой?
Аббатиса поджала губы, все еще не решаясь говорить откровенно. О тайнах говорить хотелось, но было нельзя, обязательства, взятые на себя перед королевой, требовали полного молчания.
– Прошу меня понять, – пояснил лорд Винтер, – я должен знать все детали возможного проживания. Так, я бы не хотел, чтобы мою родственницу держали взаперти, не давая даже гулять по саду…
– Она будет гулять, – поспешно заверила женщина, – мы вовсе не ограничиваем их, разве что стенами монастыря и монастырского двора и сада. И с ней всегда будет одна из сестер, да и другие в это время часто гуляют…
– Да-да, это чудесно, – согласился милорд. – Но только если моя родственница будет тут одна. Она, конечно же, не сможет покинуть ваш добрый приют. А если попытается, ее немедленно остановят. Но придумать план, как сбежать, и осуществить его всегда проще, когда ты не один.
– Ах, вот вы о чем! – улыбнулась аббатиса. – Нет, я уверяю вас, мы сделаем все, чтобы ваша протеже осталась у нас! Вам не о чем беспокоиться, поверьте! Если вас так смущают их возможные разговоры, мы проследим, чтобы это было лишь в присутствии наших сестер и послушниц.
Лорд Винтер помедлил.
– Значит, и гулять позволяется? В котором часу? Надеюсь, не ночами? Мне бы не хотелось, чтобы ее видели, но все же…
– Разумеется, нет, за час до заката, пока еще светло.
– Весьма разумно. А в сад можно пройти только из монастыря? Там глухая стена со всех сторон?
– Нет, там есть калитка. Но она хорошо охраняется! – поспешила уверить собеседница, заметив, как напрягся гость.
– Охраняется?
– Ах, месье! – воскликнула аббатиса. – Ну что может сделать женщина? Оружием она не владеет, через забор ей не перелезть. Если она попытается даже ударить сестру или охранника, тут же поднимется крик. Ее остановят, будьте покойны.
– Вы так уверены?
– Нынешняя дама, мадам Кэтти, что у нас гостит, – аббатиса понизила голос, – здесь находится по политическим соображениям. Она здесь давно, больше недели, и до сих пор не пыталась ни разу покинуть наши стены. Потому что это невозможно, она это понимает. Это не темница, но уйти нельзя.
– Может быть, она просто слишком слаба? – предположил милорд. – Хилая девица не в силах ничего сделать, конечно же. Иное дело, здоровая женщина, она может сбежать от сопровождающей.
– Нет, что вы! Она не жалуется на здоровье. И то сказать, ей нет и двадцати пяти – какие могут быть болезни? Статная, красивая, волосы каштановые, густые… Живи да радуйся… Если бы не влезла в политику. И зачем ей надо было? Тем более, у нее и муж был. Дитя бы родила. А она вон что удумала – стоять на пути у… Ах, неважно! Но как глупо противиться тем, кто сильнее.
– Но о ней, должно быть, побеспокоился кто-то из тех, – милорд кивнул в потолок. – Кто-то, кто очень высоко. Потому вы и бережете ее столь сильно. Я же не обладаю правом отдавать вам приказы. Каким должно быть содержание моей родственницы, чтобы вы берегли ее столь же сильно?
– Самым умеренным, – улыбнулась аббатиса приветливо – разговор перешел к деньгам, значит, гость уже готов был с ними расстаться. А это важнее, чем какая-то вздорная девица, подробнее о которой женщина и не пыталась узнать.
Впрочем, лорд Винтер пообещал внести плату, когда привезет родственницу, и на том откланялся.
Обо всем, что узнал, он и сообщил новым друзьям, а те, через Гримо, Лизе. Ответ девушки пришел как нельзя более кстати. Уже почти придуманный план был добавлен деталями. Если Миледи собиралась совершить кражу подобным образом – то и они в силах это сделать. И если рассказ милорда еще оставлял сомнения – вдруг монастырь все же хорошо охраняется? – то слова Лизы придавали уверенности, хотя и непонятно было, откуда девушка все это знает. Но так ли важно? Она ведь угадала место заточения Констанции, потому и в остальном наверняка права.
Охранник у калитки был оглушен, и вместо него остался Атос, держа наготове пистолеты; милорд и Гримо ждали в рощице неподалеку, с лошадьми, собираясь по первому зову подоспеть к беглецам.
Д’Артаньян же пробрался в сад. Его заметили, конечно же, – и сопровождающая Констанцию монашка, и другие сестры. Но пара пистолетов, направленных на них, давали понять, что поднимать крик не стоит.
Конечно, едва только они, уже в сопровождении Атоса, направились к лесу, в монастыре поднялся шум: кто-то спешил предупредить аббатису, кто-то звал на помощь, а кто-то пытался привести в чувство охранника.
Но остановить беглецов было некому. Тем более, что к ним уже подоспели лорд Винтер и Гримо, и вскоре все четверо мужчин направили лошадей рысью к трактиру. Д’Артаньян крепко держал Констанцию впереди себя, кажется, не желая отныне с ней расставаться ни на мгновение.
Даже если в монастыре и была еще какая-то охрана, преследовать, чтобы напасть в городе или на постоялом дворе, чтобы забрать пленницу, она не осмелится – королевского приказа о задержании женщины не было, держали ее насильно. И не в интересах аббатисы было бы это сообщать.
***
Д’Артаньян был абсолютно доволен тем, как все прошло – он вернул возлюбленную и был счастлив.
Но этого нельзя было сказать об Атосе и лорде Винтере. Оба они не желали плохого мадам Бонасье, однако рассчитывали увидеть где-то поблизости от нее Миледи. Но в монастыре, судя по разговору с аббатисой, леди Винтер не появлялась, рядом с ним ее тоже видно не было. И теперь можно было лишь предполагать, что она у себя в особняке на Королевской площади, отчего милорд не находил себе места, считая, что только потерял сутки, в то время как ему не терпелось вызнать правду о невестке.
– Вы поедете с вашим другом и дамами? – расспрашивал милорд Атоса. – Господин д’Артаньян упоминал еще двух ваших друзей…
– Это так, – согласился граф. – Но я полагаю, что мой долг заключается в том, чтобы предотвратить возможные преступления этой женщины.
– Не скрою, я был бы рад вашей компании, хотя и не понимаю, отчего вы считаете это своим долгом…
В этот момент они подъехали к постоялому двору. Еще издали Атос заметил какой-то экипаж, следом за которым бросилась показавшаяся знакомой фигура. Приближаясь же, граф увидел у окна Луизу. Выражение обреченности, застывшее на ее лице, почему-то показалось Атосу связанным с уехавшей каретой…
Девушка кивнула приехавшим, но, как показалось графу, скорее вымученно, чем радушно. А через мгновение она отошла от окна.
Это ее поведение заставило Атоса нахмуриться – слишком оно не вязалось с обычным поведением Луизы. Да еще и этот то ли ужас, то ли обреченность, то ли они вместе – такого выражения лица он еще не видел.
Атос, бросив поводья слуге, направился к трактиру.
– Планше! – весело крикнул д’Артаньян. – Эй! Планше! Поторопись! Где ты, бездельник?! Куда запропал?!
“Ах да, Планше!” – осенило графа. Вот кто бросился за экипажем! Поэтому ему и показалась знакомой фигура преследователя.
Атос больше не шел, он бросился бегом по лестнице к комнате, занимаемой Луизой. Теперь он уже не сомневался, что произошло нечто ужасное, что он не смог предугадать и предотвратить. Анна была здесь, это точно – и именно она повинна во всем, хотя он еще и не знал, в чем конкретно.
Сердце стучало, кажется, через раз, а лестница всего в десяток ступеней и коридор в пару шагов до нужной двери превратились в путь более длинный, чем проделанная сегодня дорога из Амьена в Бетюн.
Атос рывком открыл дверь… и пошатнулся, увидев Лизу – девушка скорчилась на полу, слабая, хрупкая, беспомощная. Молнией мелькнуло – опоздал! Вот и все. Кончено. Потерял, не обретя.
***
Заметив, что Атос, хмурый и сосредоточенный, поспешил в трактир, д’Артаньян заволновался. Он не так долго знал мушкетера, но успел не только привязаться к нему, но и хорошо изучить его. Атос никогда ничего не делал просто так. И в любых ситуациях сохранял необыкновенное хладнокровие. То, что его заставило хмуриться, должно было вызывать панику у других.
– Д’Артаньян…
– Не сейчас, Констанс, – растерянно отозвался юноша. – Вам лучше пойти в трактир, вам покажут комнаты.
Молодой человек еще не решил, бежать ли ему за другом или попытаться узнать у трактирщика, что тут произошло, с кого лучше спросить, быть может, виновный очевиден, когда во дворе появился Планше.
– Вот и ты, шельмец! – рявкнул гасконец.
– Простите, д’Артаньян, – вставил лорд Винтер, – но, мне кажется, у вашего слуги есть оправдание. Об этом говорит его вид.
Планше и вправду был неспокоен: он тяжело дышал, размахивал руками, в которых было что-то зажато, но не мог и слова сказать. Лицо его покраснело, а взгляд сновал по двору, не цепляясь ни за что.
– Та… дама… была… тут, – наконец смог выговорить он.
– Где она?! – милорд немедленно понял, о ком речь.
– Не знаю, сударь, – несколько отдышавшись, ответил Планше. – Она недавно уехала. Я пытался ее догнать, но мне не соревноваться в беге с ее лошадьми, только пыли наглотался под колесами повозки.
– Так надо было задержать ее еще тут! – воскликнул лорд Винтер.
– Ох, что вы, сударь?! Я и не сразу понял, кто эта дама, я же никогда ее не видел. А она так любезно разговаривала с мадемуазель Луизой, что я уж было решил – знакомая ее. Только когда испуг мадемуазель увидел, понял…
– Дьявольщина! – сжал зубы д’Артаньян.
– Да и не позволили бы мне, сударь, – продолжал причитать Планше. – Кто ж позволит такое учинить со знатной дамой?!
– Значит, она скрылась, – вздохнул милорд.
– Не совсем, сударь, – ухмыльнулся Планше.
– Как это?
– Когда я понял, что за этой дамой мне не угнаться, я сначала не знал, что делать. А затем припомнил, что дама эта уехала не со всеми своими слугами. Одному из них она, садясь в карету, сунула записку в руку, и он, этот малый, остался в трактире. Я подумал и сказал себе: “Не может быть, чтобы он просто получил от нее записку с признанием в любви. А это значит, он служит посыльным. А уже это означает, что сейчас он поедет к тому, кому предназначено письмо…”
– Планше, говорите короче! – нахмурился д’Артаньян, начиная даже завидовать Атосу, поскольку Гримо парой фраз мог пересказать, кажется, все на свете, любую историю сведя к сухим фактам.
– Так вот, сударь, я, как только это подумал, услышал топот. И точно ведь, едет посыльный, спокойно так едет, шагом, видно, торопиться ему некуда…
– Планше, письмо?!
– У меня, сударь.
Записка была передана в руки д’Артаньяна.
– Она близ Армантьера, – пробежав глазами по строкам, воскликнул он. – Да, милорд, вас, вероятно, это заинтересует.
Гасконец отдал письмо лорду Винтеру.
– Кажется, вас не очень желают видеть в особняке на Королевской площади, – добавил д’Артаньян.
– Это мы посмотрим, – прищурился милорд, также читая постскриптум.
Лорд Винтер в задумчивости оглядел двор трактира, пытаясь найти решение. И через мгновение его принял.
– Полагаю, вам следует быть рядом с возлюбленной, ей угрожает опасность. Господин Атос занят… Я же не хочу терять время и намерен преследовать эту женщину. В конце концов, она моя невестка. И я буду виноват, если не остановлю ее.
– Возможно, вы преувеличиваете опасность, исходящую от нее, – заметил д’Артаньян. – Пока она ничем нам не навредила.
– Увы! Скорее наоборот. Вы позволите взять вашего слугу и слугу вашего друга? Мне могут понадобиться люди для поисков.
– Разумеется. Храни вас Бог, милорд!
***
Странная смерть, от которой по всему телу идут пятна, свела в могилу лорда Винтера-старшего столь быстро, что прибывший врач не успел даже что-либо предположить, а тем более начать лечение.
Титул и состояние переходили к его маленькому сыну, при котором опекунами, как было заведено, значились мать и дядя – младший брат покойного. Но именно последний и не принял все это. Он взял себе имя брата и назывался отныне лордом Винтером и бароном Шеффилдом. И причина этому была – он был уверен, что к внезапной смерти брата приложила руку его жена.
Она появилась в жизни старшего барона внезапно. Красивая, умная, загадочная – она мгновенно заняла место в его сердце. Доводы о том, что ее прошлое неизвестно, услышаны не были, лорд Винтер был уверен в дворянском происхождении возлюбленной, а более его ничего не заботило. Свадьба, а после и появившийся младенец вроде бы укрепили положение миледи. Как ей, должно быть, казалось.
Не так думал ее деверь, который начал замечать, что с братом все чаще случается недомогание. Поскольку тот никогда на здоровье не жаловался, это казалось подозрительным. А однажды младший из Винтеров застал миледи за разговором с каким-то странным мужчиной, ни на кого из слуг он не походил.
Разговор у них вышел тогда неприятный. Высказав свои подозрения, что к плохому самочувствию брата миледи имеет самое прямое отношение, деверь пригрозил, что вернется теперь уже с лекарем, который будет лично наблюдать барона. Но не успел – через несколько дней брата не стало.
Второй разговор между ними случился уже после похорон. Миледи желала, чтобы деверь убрался к себе и не мешал воспитывать ребенка и заниматься поместьем.
– Вот зачем вы все это затеяли! – зло усмехнулся он. – Деньги и поместье моего брата – вот ваша цель.
– Вы сошли с ума! – возмутилась она. – Я лишь защищаю интересы своего сына! Это вы желаете отобрать у него все!
– Я не уверен, миледи, что этот ребенок – сын моего брата и мой племянник! – отрезал деверь.
Сказал просто так, чтобы позлить эту мерзавку. Но через мгновение понял – а ведь и в самом деле, точно ли мальчик доводится ему родственником? Этой женщине нужен был ребенок, чтобы обезопасить себя. Да и ребенок появился как-то подозрительно рано, девяти месяцев ему еще не было, повитуха еще удивлялась, что до срока родился, но какой крепенький младенец.
– Я докажу, что это вы виновны в смерти брата! – спокойно и холодно бросил он ей в лицо. – Вы отправитесь на плаху! И я докажу, что вы прижили дитя со стороны – вашего ублюдка выбросят на улицу, к таким же попрошайкам и ворам, как вы и он. Я не позволю, чтобы вороны пировали на останках плоти и крови Винтеров!
