Текст книги "И аз воздам...(СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Андрей с Романом вздрогнули, а Роберт Генрихович оживился.
– Зорькин? Это фин-директор «НикаМоды»? О, это гениальный экономист, о нем уже ходят легенды, как впрочем и о вас, Екатерина Валерьевна. Простите, что перебил вас.
– Ничего страшного. А теперь я предлагаю пригласить сюда Милко и Георгия Юрьевича. Я готова к следующему рауту боев без правил.
Бой с Милко был коротким… не занял и десяти минут. Катя просто отправила кутюрье в нокаут, сообщив, что ей нужны исключительно единомышленники, а поэтому у маэстро есть выбор, писать заявление, или работать под ее началом. Милко был капризен, Милко был эпатажен, но Милко не был глуп. Поэтому, поворчав для блезиру и выпив несколько порций валерьянки, он картинно развел руками, признавая свое поражение.
Милко остался работать в компании «Зималетто».
Георгий же пошел оповещать личный состав о переменах.
========== Друзья ==========
– Рома, ты можешь отвести меня домой? Нам нужно поговорить.
– Конечно, поехали. – Ромка пожал плечами и развел руками за спиной у Кати, как бы говоря Жданову, что выполняет и его просьбу тоже, что тому незачем ревновать и ни к чему беспокоиться. Затем сделал жест кистью, показывающий, что обязательно позвонит ему после разговора с Катериной.
Не проехали они и несколько километров, как Катя, в уже привычной для Ромки манере, приказным тоном потребовала отвезти ее в «Турандот», самый пафосный и гламурный ресторан. Не возражая, не говоря ни слова, Роман развернул машину и погнал к ресторану.
– Пошли, невеста, – сказал он открывая дверцу машины и подавая Кате руку.
Неприятности начались уже на входе в ресторан. Катя знала, что так и будет, но ей необходимо было привести свои мысли в порядок. Ей необходимо было устроить Роману последний, выпускной экзамен. Время поджимало, завтра это уже будет сделать невозможно, сегодня в шесть вечера встреча с Юлианой, поэтому Катюша решилась позвонить. Отошла от Ромки и набрала Виноградову.
– Юлиана, у меня проблема. Я могу быть у вас только в восемь вечера, а не в шесть. Ну, или завтра с утра. Мне в «Зималетто» к двум нужно приехать и вам, кстати, тоже. Вы ведь не откажетесь от презентации новой коллекции?
– С тобой-президентом во главе? Нет, не откажусь! Ладно, Катюша, подъезжай к восьми вечера, встретимся только со стилистом и подберем тебе одежду по каталогам, а непосредственно тобой, уже завтра с утра займемся.
– Спасибо, до встречи. Ну, что, Ромашка, пошли в ресторашку?
– Пошли, дорогая. – Вот тут их и ждал первый сюрприз.
– Роман Дмитриевич, ну, вы же знаете, что у нас дресс-код. Вы же понимаете, что мы не можем пропустить вашу спутницу в зал. – метрдотель взмок и ноги у него стали ватными. Ему совершенно не хотелось скандала, а как умеет устраивать скандалы Роман Дмитриевич, было хорошо известно всей Москве. Причем по гораздо меньшему поводу.
– Послушай, любезный, – тон Ромки стал привычно развязным и даже хамоватым, – ты сейчас пытаешься не пустить в твой говенный зал президента компании «Зималетто», но это еще было бы полбеды. Ты попытался не пустить мою невесту, а вот это уже беда. У тебя беда, дорогой.
Ромка говорил громко, нисколько не стесняясь непрезентабельного вида спутницы. А что, это было даже забавно, эпатировать гламурно-карамельную публику, так уж эпатировать, на полную катушку. Люди стали оборачиваться на шум, Ромка привлек к себе Катюшу, обнял ее за талию и, пока она, не привыкшая находиться в центре внимания и скандала, то краснела, то бледнела, смачно ее поцеловал вначале в лоб, а затем и в губы. Он так привык к этим поцелуям, устраиваемым Катей в качестве наказания, что сейчас, поцеловав ее только для того, чтобы окончательно убедить присутствующих в серьезности своих намерений и добить этих снобов, страшно удивился тому, что она начала сопротивляться.
– Так что, дражайший, я могу войти в твой зал со своей невестой или ты все еще будешь противиться этому и вынудишь меня позвонить Андрюше Деллосу? *
– Проходите, Роман Дмитриевич. И вам мы очень рады… простите, не знаю как…
– Екатерина Валерьевна, запомните это имя, милейший! И закажите, пожалуйста, корзину белых роз. Катенька сегодня их заслужила. – Ромка взял Катюшу под локоток и гордо прошествовал в зал, где для них уже накрывали столик.
– Рома, а тебе совсем не было стыдно?
– Чего стыдно, Катя?
– Моего внешнего вида.
– Тому, кто скоро поведет тебя под венец, негоже стыдиться внешнего вида невесты. И вообще, Катюша, ты слишком много внимания уделяешь своему внешнему виду. Сними очки, пожалуйста. Ну, вот видишь, какие у тебя красивые глаза. И брекеты, это же не навсегда. Ну, а если еще и гардероб сменить, то у меня окажется вполне себе красивая невеста. Жаль, что я этого никогда оценить не смогу. Жаль, что мы все так и будем несчастны…
Принесли корзину белых роз, Ромка встал на одно колено и протянул ее Кате. И это все видели. Катя решилась.
– Роман Дмитриевич, пора заканчивать этот спектакль. Вы свободны. Я больше не требую от вас жениться на мне. Я хотела это сделать позже, но вы спутали мне все карты своим поведением. Рома! Мы можем поговорить? Только очень откровенно, без груза моего шантажа и твоей инструкции.
– Катька! Я так давно этого хотел и сам. Только я ничего не понял. Ты отказываешься выходить за меня замуж? Ты вообще представляешь, какой удар по самолюбию ты мне сейчас нанесла? И, пожалуйста, давай оставаться на «ты». – Ромка шутил и смеялся, Ромка готов был схватить Катю в охапку и на руках подносить к каждому столику, демонстрируя ее всем, как свою невесту, если это хоть на йоту могло бы поднять ей самооценку.
– Роман, ты можешь мне рассказать, за что ты так ненавидишь Андрея, почему ты дружишь с ним, если ненавидишь, и кто эта девушка с портрета на стене.
Ромка даже глаза закрыл. Чего, чего, а этого вопроса он не ожидал. Но он понимал, что сейчас решается многое, очень многое, в том числе и то, будет ли он вхож в дом к Ждановым, позволят ли ему нянчится с их дочкой, останутся ли они с Андреем друзьями. А в том, что двое самых близких ему людей будут вместе, он уже не сомневался. Он же не знал, о непреодолимом препятствии, Андрей перестал с ним делиться подробностями.
– У меня была невеста, Ирина, – у Ромки вдруг перехватило дыхание, говорить стало трудно.
– И Андрей вмешался в ваши отношения? Я правильно поняла? Как же ты смог его простить? – Катя положила свою маленькую ладошку на его руки и слегка сжала их.
– Нет, Катя, это был не Андрей, но долгие тринадцать лет я думал, что это Андрей. Ирина умерла от аборта, сделанного у какой-то повитухи, а перед смертью она оговорила Андрея, чтобы защитить того, кого она, действительно, любила.
– Умерла, – на глазах у Кати появились слезы. – Ромка, бедный, как же ты смог все это пережить? А Андрей? Это было так страшно, видеть у тебя его фотографии с выколотыми глазами…
– Я хотел его убить, Катя. Его и себя. Я садился в байдарку, зная, что мы оба умрем. Но он смог не только выжить, но еще и меня спасти. В общем с этим должен разбираться психиатр. Я его ненавидел и не представлял без него жизни одновременно.
– Бедный Ромка! Решиться на убийство и самоубийство, – Катя уже во всю хлюпала носом. – Вы хоть поговорили? Выяснили отношения?
– Поговорили… выяснили. Только ты не плачь, тебе нельзя.
– Катька, а ведь Андрей тебя по-настоящему любит. Понимаешь? По настоящему. Простила бы ты его, что ли. Что ты решила делать с его свадьбой?
– Не знаю, Ромка. Пусть живет как хочет. Хочет женится, не хочет не женится. Но у нас с ним будущего нет.
– Но почему, Катюша, почему? Ведь меня же ты простила. Почему ты не можешь простить Андрея?
– Я ему не верю. Ромка, а знаешь, какой у меня был план? Я собиралась довести тебя до алтаря и бросить у всех на глазах. Я хотела тебя опозорить. Ходить с тобой в рестораны, рассказывать всем, что ты мой жених и так далее. Я хотела, покончить с тобой, как с ловеласом и Дон Жуаном. Чтобы на тебя, как на моего бывшего жениха, ни одна женщина и не взглянула.
Только все это оказалось бессмысленным. Ты сам всем рассказал, что я твоя невеста, сам вступился за меня утром у лифта, а потом на совете. Кстати, спасибо тебе огромное за это. Ну, а то, что ты устроил в ресторане, окончательно убедило меня в бесперспективности моей мести.
– Катюха, тебе все удалось! Ты знаешь, что твой жених все это время хранил тебе верность? Это правда, Катя. Ты можешь считать себя отмщенной, за все это время я не взглянул ни на одну рыбку. Я просто боялся тебя. Я даже хотел покончить собой. Представляешь, как я тебя боялся? А потом я понял, что это не страх, а любовь. Я люблю тебя, Катенька. Очень люблю.
Брови Катюши поползли вверх, она убрала свою ладошку от рук Романа и отстранилась.
– Ты неправильно меня поняла. Возможно, если бы не Андрей, я и мог бы в тебя влюбиться. Но Андрея мне так и не удалось ликвидировать. Поэтому я люблю тебя, как сестру. Как свою младшую сестричку и будущую жену моего лучшего друга. И не мотай головой, у тебя все равно нет выбора, тебе придется простить Андрея. Кать, хочешь я тебе еще кое в чем признаюсь?
– Ну, говори, чего уж там.
– Альбина Сергеевна тебя обманула. Я просто очень боялся, что ты будешь требовать секса, ну, вот и попросил Альбину… Понимаешь?
– Понимаю, – Катя захохотала. – Ну, аферист! Ладно, братишка, мне нужно к Юлиане. Подбросишь?
– Подброшу, конечно, только… Кать, а может тебя Андрюха подбросит? А я бы по девочкам? А?
– И не надейся. Нет, вы посмотрите на этого наглеца. Дашь ему палец – руку откусит. Смотри, Ромашка, я ведь могу передумать и все-таки выйти за тебя замуж. Ром, не нужно меня прессовать. Есть очень серьезная причина и я не могу через нее переступить.
– Ладно, поехали, еще поговорим. И вот еще что… Поздравляю, госпожа президент! Друзья?
– Друзья! Спасибо!
Комментарий к Друзья
* Андрей Константинович Деллос – хозяин ресторана “Турандот”
========== Явление… ==========
POV Катя Пушкарева.
Боже мой! Я красивая, я по-настоящему красивая, ничуть не хуже Киры или Вики. Да нет, я лучше! Глаза у меня выразительные, грудь высокая, налитая, а Кира плоская и бесцветная. Вика яркая, но пустая, как кукла Барби. Я тоже яркая, но я живая. Какая же я дура, столько лет прятать свою красоту за этими нелепыми очками, брекетами и балахонами. Заплетать косички и никогда не пользоваться косметикой. Нет больше очков – есть контактные линзы. Нет больше брекетов – есть белоснежные красивые зубы. Нет больше балахонов – есть красивая, стильная одежда!
Прав Милко, прав, когда говорит, что ему противны женщины, которые не следят за собой. Я вчерашняя сама себе противна. Я знаю, ну, конечно же! Я знаю, какая она будет, наша новая коллекция. Как все просто! И никаких профессиональных моделей…
– Юлиана, спасибо, – скорее выдохнула, чем сказала я, продолжая рассматривать свое отражение.
Из зеркала на меня смотрела молодая женщина невысокого роста, очень стройная, с русыми волосами, стриженными под ёжика, и длинной, косой, прореженной ножницами челкой. У женщины была осиная (пока) талия и лебединая шея. Большие карие, с золотыми искрами глаза, становились еще более выразительными благодаря черной подводке. Полные, красиво прочерченные губы складывались в загадочную полуулыбку.
Одета я была в черное платье-футляр, длиной до середины колена, светло, светло-серый, почти бело-серебристый удлиненный пиджак, в туфли на высокой шпильке цвета металлик и массивные серебряные украшения. Какой-то невероятно парижский облик эпохи 60-х годов прошлого века. Что-то из Пиаф…
И как же мне все это шло!
Юлиана должна будет подъехать к четырем часам. Полтора часа я выделила на реорганизацию управленческого аппарата, затем пол часа перерыва и в бой. Вместе с Юлианой. Я поделилась с ней мыслями о новой коллекции и она пришла в восторг. С такой поддержкой мне будет легче. Намного легче.
А сейчас я стою у входа в «Зималетто» и жду Кольку. Вот наконец и он.
***
– Привет, Колька.
– Здравствуйте, а мы знакомы?
– Как тебе сказать… немного знакомы. Коль, ты что? Не узнаешь меня?
– Голос мне кажется знакомым, но мы точно никогда прежде… К-а-а-а-т-я-я? Этого не может быть!
– Может, Колька, может! Ну, как я тебе?
– Катя, – голос у Кольки вдруг охрип. – Знаешь, ты красавица. Честно. Ты такая красивая, что может даже красивее Вики. Вот.
– Дурак ты Колька, да твоя Вика мне и в подметки не годится. Пошли, а то опаздывать негоже.
Взяв Кольку под руку, Катерина прошла внутрь. Потапкин явно ее не узнал, но останавливать, почему-то не стал. Конечно, кто же посмеет остановить такую красавицу? У ресепшен Катя остановилась.
– Машенька, мне нужен Георгий Юрьевич. Он у себя.
– Да, Катюша, – сказала Тропинкина не поднимая головы. – А зачем он тебе?
– Нужно найти кабинет для нового фин директора. Знакомься, Маша, Зорькин Николай Антонович.
Маша резко вскинула голову, оторвавшись от подшиваемых документов, и заозиралась по сторонам.
– Маша ты что-то потеряла?
И тут Тропинкина закричала, она кричала и показывала пальцем на Катю, первым на ее крик прибежал Федор Коротков, но как он не пытался ее тормошить, как не пытался расспросить в чем дело, она только сильнее кричала и все показывала пальцем на какую-то стильную, красивую девушку, которая вначале улыбалась, а потом и вовсе рассмеялась.
– Маша, это уже нелепо, – голосом Пушкаревой сквозь смех произнесла девушка, – это я, Катя. Ну, посмотри же внимательно.
В холле уже было довольно много народа, сбежавшегося на Машин крик, практически весь женсовет, кроме Оленьки. Все шумели, верещали, ничего не понимали. Наконец Короткову все это надоело.
– Ти-хо! – Прокричал он, и все разом стихли. – Маша, ты чего орешь? Что красивую Катю никогда не видела? Так посмотри, орать-то зачем? Катя, это правда ты?
– Да я это, я!
– Какая ты красивая, как у тебя это получилось?
– Катенька, ты нам все рассказать должна.
– Кать, давай по «911»…
– Девочки. Я сейчас очень спешу, а завтра мы обо всем поговорим. Договорились?
– Что здесь происходит? – раздался ледяной резкий голос. – Что за крики? Почему никого нет на рабочих местах? – Кира просто физически не могла больше слышать этого имени «Катя», а в толпе этих галдящих плебеев оно раздавалось уж слишком часто, вот она и сорвалась. – То, что Пушкарева стала президентом компании, еще не делает вас вице президентами. Катя, в отличии от меня, занимает должность здесь временно. Еще раз увижу, что вы собрались вместе и вместо работы обмусоливаете сплетни – уволю! Ни никакая выскочка вам не поможет. Все понятно? Расходитесь по рабочим местам, быстро!
Народ начал расходиться и только тут Кира увидела очень красивую девушку, держащую под руку какого-то юнца. Первое, на что Воропаева обратила внимание, были глаза девушки, невероятно выразительные, умные, живые. Стильная стрижка – этакий ёжик разной длины, эксклюзивные украшения и фигура… мама дорогая, какая потрясающая фигурка, а грудь так это вообще предмет зависти.
– Вы к кому? – довольно доброжелательно спросила Кира.
– Я к себе, пытаюсь выяснить, где место работы выскочки.
– П-Пушкарева?
– Екатерина Валерьевна, собственной персоной. Кира Юрьевна совет назначен на два, вас я хотела бы видеть в конференц-зале без десяти два. Коля, пошли, – и Катя, оставив за спиной стоящую соляным столбом Киру, потащила Зорькина в президентский кабинет.
– Это галлюцинации, – подумала Воропаева. – Пушкарева не могла так перемениться, да еще всего за одну ночь, без пластической операции. Это галлюцинации.
– Коля, мы сейчас входим в приемную, там Вика, помни, что ты выбрал. Смотри, дорогой, как бы твой первый день в «Зималетто», не стал твоим последним днем.
Колька несколько побледнел, но все же кивнул головой. Они прошли прямо к кабинету президента. Вика, занятая раскладыванием пасьянса, даже не подумала взглянуть на пришедших.
– Виктория, будьте добры, пригласите ко мне Георгия Юрьевича.
– А с какой стати ты отдаешь мне приказания, – машинально, совершенно забыв из-за пасьянса о том, что Катерина со вчерашнего дня является президентом, буркнула Клочкова, и наконец оторвала взгляд от монитора. – Здравствуйте, вы к кому?
– Я к себе, – голосом Пушкаревой сказала красивая, стильная девушка, – а приказы я вам раздаю потому, что мне это положено по штатному расписанию.
– Да не может быть? Голос Пушкаревой, а где же она сама?
– Виктория, я вам настоятельно рекомендую поскорее выйти из шока и пригласить ко мне Георгия Юрьевича. Хотя погодите, наберите-ка его, – и, взяв протянутую дрожащей Викиной рукой трубку, сказала, – Георгий Юрьевич, кабинет нового фин директора готов? Очень хорошо, спасибо. Виктория, покажите, пожалуйста Николаю Антоновичу его кабинет. Это бывший кабинет Ветрова.
И Катя, не говоря больше ни слова и не оглядываясь, вошла в президентский кабинет.
========== Не уходи… ==========
Андрей собирал свои вещи в коробки, подняв голову на звук открываемой двери, он увидел невысокую девушку, красивую, с очень выразительными глазами, которая поздоровалась с ним кивком головы и уверенным шагом прошла в каморку. В Катину каморку! Этой наглости он не мог простить даже такой привлекательной девушке.
– Простите, а что вы здесь делаете? И вообще, кто вы такая.
– Вежливые люди вначале здороваются, а уж потом задают вопросы, Андрей Павлович. Я здесь, пока… пока работаю. Ведь вы еще не освободили мой кабинет. Зовут меня Екатерина Валерьевна Пушкарева. Ну, выходите уже из ступора. Понимаю, что красота – это страшная сила. Но ведь не убойная же.
– Катя? Что же ты с собою сделала, Катенька? Зачем? – Андрей, казалось, бы ошеломлен и огорчен одновременно, и Катерина не могла понять такой его реакции.
– Что вас не устраивает, Андрей Павлович? А! Понимаю, я лишила вас любимой забавы – вам больше не над кем посмеяться. Некому перемыть косточки, нечего обсосать с другом. Это печально, но, даже в угоду вашим развлечениям, я не стану прежней. Уж извините… Да, Андрей Павлович, возможно Роман вам уже сказал, что я сняла свой ультиматум с повестки дня. Отныне вы вольны делать, что вам хочется. И жениться на ком вам захочется. А теперь позвольте мне подготовиться к совету директоров. Я вас больше не задерживаю.
– Увы, Катерина Валерьевна. Я не могу жениться на ком мне хотелось бы. Ее больше нет, той, на которой я хотел бы жениться. Я устал, я больше так не могу. Я не могу больше видеть, как прекрасная, нежная, добрая женщина, моя любимая женщина, превращается в красивую, злобную стерву. Я больше не могу видеть, как она убивает свою душу. Катя, тебя больше нет, сражаться не за кого. Передо мной красивая обертка. И мне она не интересна. Виноват ли я в этом сам? Безусловно виноват. Но я, по крайней мере, в этом раскаиваюсь.
Андрей прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться, не заорать, не начать ее трясти… не заплакать. Больше всего ему хотелось заплакать, он и в самом деле чувствовал себя так, будто присутствует на похоронах любимого человека.
– Я сегодня же уеду, не стану мозолить вам глаза. Алименты платить буду. Если позволите, буду видеться с ребенком. Боже мой, бедный ребенок, безотцовщина с мамашей-стервой! Прощайте, Катя, – Андрей вышел из каморки и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Если бы он хлопнул дверью, если бы заорал на нее, Катя могла бы еще надеяться, что это истерика, что его слова ничего не значат. Но это было тихо и буднично… и очень страшно. Катя теряла Андрея, сейчас и навсегда. Поэтому, и только поэтому, от страха его потерять навсегда, она выскочила из каморки, подлетела к нему, схватила за руку.
– Не уходи! Мне сейчас нельзя быть слабой. Еще два-три часа потерпи меня такую, а потом мы поговорим. Ладно? Если ты и в самом деле меня любишь, не уходи!
Андрей заглянул в ее глаза, это были глаза его Кати. Она вернулась! Вернулась, когда он с ней уже попрощался. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Я люблю тебя, я не уйду, Катенька. Только мне необходимы гарантии, что это ты. Что ты и есть она – моя Катя. – Андрей обнял Катюшу, прижал к себе и все вернулось на круги своя, она снова начала таять в его руках, как подогретый воск. Послать бы к черту всю эту компанию, утащить ее в свой дом и больше уже никогда не выпускать. – Я люблю тебя, я очень тебя люблю, красавица моя. Я подожду еще несколько часов, раз тебе это так нужно. Но мы сегодня же поговорим о нас. Хорошо?
– Я тоже тебя люблю, Андрюша. Только ты отпусти меня, пожалуйста. Иначе я сорву не только совет директоров, но и вообще все планы полетят под откос. А тебе совсем не понравился мой новый образ?
– Честно? Ты очень красивая, очень. Но какая-то чужая, не моя. И… и я тебя теперь буду ревновать ко всем. А мне так не хочется ревновать.
– Ты не должен меня ревновать, ты мне должен верить, Андрюша. Ты знаешь, что я вчера рассталась с женихом? Мы помирились с Ромкой.
– Знаю. А ты знаешь, как я ему завидовал? Его ты простила, а меня нет. Катька! Давай мириться. Мне так плохо без тебя, почти невозможно.
– Мне тоже плохо без тебя, но мы договорились поговорить позже, ты не забыл?
– Не забыл. Кать, а тебе можно ходить на таких высоких каблуках?
– Я беременная, а не больная, Андрюша. И все. Давай готовиться к совету. Кстати, мне очень понадобится твоя помощь, – Катя быстренько рассказала Жданову свою идею. – Как ты считаешь, это заслуживает внимания? Ты меня поддержишь?
– Катька! Это гениально! Такая коллекция спасет компанию, а такой показ станет событием в мире моды! Я «за», двумя руками. Ладно, готовься к совету, я к Кире, нужно сказать ей, что наша свадьба отменяется.
– Андрей, я умоляю тебя, не срывай мне совет директоров. Поговори с Кирой после совета. Ладно? Сейчас моя очередь разговаривать с нею. – Катя нажала кнопку селектора. – Виктория, пригласите Киру Юрьевну в конференц-зал. Все, Андрюша, пожелай мне удачи.
– Удачи тебе, родная!
Комментарий к Не уходи…
Глава маленькая, но она должна была стоять отдельно.
========== Железная леди. ==========
Кира ворвалась в зал заседаний уже подогретая Клочковой практически до состояния кипения, сразу заняла кресло президента и победно посмотрела на Катерину.
– Зачем вы меня вызывали?
– Я хотела с вами поговорить.
– Поговорить? А нельзя было зайти ко мне в кабинет? Или надо посылать Вику с приказами?
– Совещание назначено в конференц-зале, а не в вашем кабинете, Кира Юрьевна. Это во-первых, а во-вторых, с какой стати президенту компании ходить на ковер к начальнику отдела продаж? Я, пусть временный, как вы справедливо заметили, но все же ваш начальник, и это моя прерогатива вызывать вас к себе, а не наоборот.
Так вот, Кира Юрьевна, увольнять, снимать с должности или назначать на нее, проводить воспитательную работу и наказывать работников не входит в круг ваших должностных обязанностей. Для этого у нас есть Георгий Юрьевич и я. Поэтому я попросила бы вас не запугивать никого увольнениями и санкциями.
– Значит так. Я советую вам попридержать свои амбиции. Вы не имеете права мне приказывать. А свой метод руководства оставьте для своих многочисленных подруг и родственников. Вы наверное забыли, что я акционер этой компании. И могу увольнять кого захочу и когда захочу. И если вы думаете, что единожды посетив стилиста и парикмахера вы сразу встали со мной на одну ступеньку иерархической лестницы, то вы просто смешны.
– Если вы думаете, что я тешу свое самолюбие и получаю от этого удовольствие, вы глубоко заблуждаетесь. Но если совет директоров попросил меня возглавить «Зималетто», то я требую к себе уважения. К себе, – Катя хмыкнула, – и к моим многочисленным родственникам, если вы имеете ввиду Николая Антоновича. Я не позволю, чтобы меня унижали так, как прежде. Что же касается иерархической лестницы, то я стою там на несколько ступеней выше вас. И прошу заметить, не мама с папой меня туда протолкнули. Я добилась всего сама.
– Звучит как ультиматум. Вы думаете, что раз вы беременны от акционера, то это вам принесет какие-то дивиденды? Вы думаете, что получите акции?
– Мы не будем сейчас говорить на эту тему, Кира Юрьевна. Если вам что-то не нравится, можете занять место президента и конфликт будет исчерпан.
– Вы прекрасно знаете, что сейчас это невозможно.
– А если невозможно, то потрудитесь не выходить за рамки приличия, и не обсуждать мою персону с моими же подчиненными. Неужели вам не понятно, что пытаясь принизить меня вы тем самым принижаете себя, демонстрируя свою мелочность и склочность. Я вчера уже говорила, мне нужна единая команда. Мы пожали руки друг другу. А сегодня вы говорите секретаршам, что я здесь никто и звать меня никак. Что это, как не ножи в спину?
Кира Юрьевна, можете мне поверить на слово, я серьезный противник, и вам я не по зубам. Вот вы так лихо заявили, что вы акционер и поэтому можете увольнять людей. Вы ошибаетесь, Вы акционер, который даже не читал устава собственной компании. А там черным по белому написано, что ни один акционер, если он не является президентом, не может не только увольнять, но даже влиять на политику компании, кроме как при голосовании на совете директоров. Но и тут засада. Совет директоров собирается только в двух случаях. Если его созывает президент, или если большинство акционеров настаивают на его созыве. Вы уверены, что большинство акционеров станут настаивать на созыве совета директоров по вопросу увольнения секретарш? Я нет!
Короче говоря, Кира Юрьевна, если я узнаю, что вы где-то, с кем-то в стенах «Зималетто» обсуждаете мою персону, – Катя сделала паузу. – Вы будете уволены, Кира Юрьевна.
Такой отповеди Воропаева не ожидала. Она задохнулась от наглости этой выскочки. Но в то же время Кира понимала, что Катя права, ей этот противник не по зубам. Черт, и как она не прочла заранее уставные документы?
– Катерина Валерьевна, вы хотите сказать, что будете сквозь пальцы смотреть на нарушение дисциплины? Только потому, что нарушители ваши подруги?
– Я могла бы вам сейчас ответить, что беру пример с вас. Вы ведь все время смотрели сквозь пальцы на нарушение трудовой дисциплины Клочковой только потому, что она ваша подруга, вы даже воровали мою работу и отдавали ей, вот до каких границ дошла ваша принципиальность, Кира Юрьевна. Но я не скажу этого, потому, что мне в компании нужна дисциплина, дисциплина на всех уровнях. Иначе мы из болота не вылезем.
– Вы хотите сказать, что Клочкова…
– Совершенно верно, Клочкова балласт, вашими стараниями дорогой балласт. И, скорее всего, она будет уволена. Как будет уволен любой, кто вместо работы раскладывает пасьянсы или сплетничает в курилке. Надеюсь, что мы друг друга поняли. Две минуты перерыва и начнем планерку.
Катя ушла в кабинет. Разговор с Кирой был изнуряющим, выматывающим, но необходимым.
***
– Добрый день, – Катя вошла в конференц-зал последней.
– Кто это? Что за бабОчка? Для мОдели низковата, но пОпробовать можно. Меня кто-нИбудь представит ей?
– Милко в представлении не нуждается, – сказала Катюша. – Это я, Катерина Валерьевна Пушкарева.
– Не верю своим глАзам. Что, с лЯгушки упала ее лЯгушачья шкурка? – Кира захихикала.
– Милко, не хами! – Андрея затрясло, – Во-первых, Катерина Валерьевна женщина, во-вторых, твоя начальница, а в-третьих… – и наткнулся на Катин упреждающий взгляд, – впрочем хватит и первых двух пунктов.
– Я мОлчу. Нет! Я не могу мОлчать! Это же надо! Пушкарева – красавица. Я недоглЯдел!
– Катерина Валерьевна, нам всем повезло, нами руководит умница и красавица, – это Георгий лизнул.
Ромка молчал, молчал, хотя ему очень хотелось открыть рот. Но он еще скажет Катюше, что он думает по поводу ее превращения в эту красотку.
– Все обсудили мою внешность? Именно моему превращению и будет посвящена вторая часть нашей планерки. Сейчас я хочу поговорить о реорганизации управленческого состава. Единственное, чего я прошу, не перебивайте меня, делайте пометки. Я потом отвечу на все вопросы и мы с вами все сможем обсудить.
– Итак, начну с вас, Георгий Юрьевич. Вы пока остаетесь на своем месте. Почему пока? Да потому, что мне не нравится стиль вашего руководства. Если вы еще хотя бы раз только подумаете пристать хоть к одной женщине, вы подадите рапорт об увольнении. Я не допущу, чтобы вы, пользуясь служебным положением, распускали руки или заигрывали с работницами. Это, я надеюсь, понятно. Нам не нужны судебные иски. И еще. Любое увольнение или выговор, только с моего личного согласия. Это же касается и штрафов. Секретаршей у вас остается Пончева.
– Мудрое решение, – сказал красный, как рак, Георгий Юрьевич.
– Милко, к вам у меня только одна претензия. Но серьезная. С сегодняшнего дня вы прекращаете унижать женщин. Тем более за их внешние данные.
– Тогда можЕте меня уволить!
– Хорошо! Заявление оставьте у Виктории. Что же вы за творец, если для вдохновения вам необходимо унижать женщин? И без этого у вас ничего не получается. Это уже не творчество, а извращение какое-то. – Катя знала, как задеть маэстро за живое.
– Вы бросаете мне вызОв? Вы бросаете мне вызОв? Хорошо, я остаюсь. И вы увидитЕ, что мое вдохновение нИкак не зависит от ваших извращений!
– Ну, вот и хорошо, значит договорились. Ольга Вячеславовна остается с вами. Надеюсь, что возражений нет?
– Нет! Но вы дОлжны будете прИзнать свою ошибку.
– С удовольствием признаю, – улыбнулась Катя.
– А без жЕлеза во рту, вы даже красивАя.
– Спасибо. С этим закончили. Кира Юрьевна! К вашему отделу у меня претензий нет, особенно если вы будете выполнять то, о чем мы договорились ранее. Амура остается работать вместе с вами.
– Малиновский и Жданов на две-три недели переводятся на производственный этаж. Дело в том, что прибывает оборудование, нужно будет проследить за его установкой и начать реорганизацию производства. Никто лучше вас с этой задачей на справится. Никто! Вместе с вами переводится и Клочкова. Я собиралась ее уволить, но пока подожду. Если от нее не будет для вас никакой реальной помощи, прошу мне сообщить.
– Николай Антонович, вам будет помогать Светлана Локтева. Тропинкина будет моим секретарем, а Шурочка временно переводится на ресепшн. Если Клочкова себя зарекомендует положительно, то затем она сменит Шурочку. А теперь я слушаю ваши вопросы и возражения.
– Мы должны будем работать на нижнем этаже?
– Увы, да. Две или три недели. Чем быстрее справитесь, тем быстрее вернетесь. Роман Дмитриевич, не отвлекайте там швей флиртами, пожалуйста. А вы Георгий Юрьевич, подыщите, пожалуйста Андрею Павловичу кабинет на нашем этаже. Правда ему не придется там долго сидеть, впрочем, как и Роману Дмитриевичу. Но об этом мы поговорим, когда они осилят тяжелый участок на производстве.
