Текст книги "И аз воздам...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Не стоит беспокоиться о моем вчерашнем поведении Андрей Павлович. Я как раз за этим и пришла, чтобы дать ему объяснение и объявить вам обоим о своем решении. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мальчики и не заметили, когда она успела занять президентское кресло, но покорно сели на кресла напротив стола.

– Вот, ознакомьтесь, пожалуйста с одной любопытнейшей бумагой, а потом мы с вами поговорим. – С этими словами Катерина протянула ребятам копии инструкции.

Одного взгляда на протянутые им листки было достаточно, чтобы Андрей с расширенными от ужаса глазами не мигая уставился на Катю, а Роман низко опустил голову и закрыл ее руками.

– Когда я прочла эту инструкцию, мне очень хотелось сбежать. Сбежать и спрятаться. Не дождетесь. Это вы будете у меня бегать. Бегать по кругу и прятаться.

Вы, друзья, поступили со мной, как свиньи. Но! Вы совершили много ошибок. Во-первых, вы заранее решили, что мы с Колей мошенники. Во-вторых, вы, мягко говоря, поступили со мной не очень красиво. А в-третьих, и это самое главное, вы передали мне компанию «Зималетто». В одной тонкой, невзрачной папочке у меня дома, находится вся ваша компания, Андрей Павлович. Вы заложили ее «НикаМоде», то есть мне.

– Ты хозяйка только на бумаге, – вставил Роман.

– Вам слова пока не давали, и на «ты» ко мне не стоит обращаться, – холодно произнесла Катерина. – Это вы так думаете, что я хозяйка только на бумаге. Суд будет думать иначе. Я могу вам одним взмахом пера такое устроить, о чем вы оба никогда и не помышляли в своей такой недолгой, бесславной карьере.

========== Ставки сделаны, господа (2 часть) ==========

– Андрей, я обращаюсь к тебе. Постарайся ответить честно. Почему ты мне не доверял? Почему? Я же с самого первого дня делала для тебя все, не ставя никаких условий. Я прятала твоих любовниц, защищала тебя перед Кирой, я стряпала эти… эти липовые отчеты. Почему же ты мне не доверял? Как ты мог так со мной поступить? Ты ведь видел, что я люблю тебя? Да какое там видел? Ты это знал наверняка, я сказала тебе, что люблю тебя в ту ночь, когда мы впервые переспали.

– Катя, может поговорим об этом наедине?

– Почему? Почему мы должны говорить наедине? Ведь ты же сам пригласил в нашу постель Романа Дмитриевича. Ты сам уложил его в нашу кровать третьим. Так, что не стоит стесняться партнера по сексуальным игрищам, говори при нем. Роман Дмитриевич, вы все обсуждали с моим любовником? Вам известно все о наших с ним отношениях? Не стесняйтесь, Роман Дмитриевич, не стоит. Вам уготована особая роль в этой пьесе. Главная, можно сказать роль. Какая роль? Об этом я скажу чуть позже. А сейчас, Андрей, ответь мне на вопрос, почему ты мне не доверял?

– Катенька, я прошу тебя, давай поговорим наедине.

– Я вам не Катенька, Андрей Павлович, я Мисс «Железные Зубы», и наедине у нас с вами больше никогда, ничего не будет. Хотя, – Катя горько рассмеялась, – у нас никогда и не было ничего наедине. И говорили втроем и спали втроем. Вы, други мои, вдоволь повеселились. Теперь веселиться моя очередь настала. Значит так, вот вам моя инструкция, она ничуть не менее веселая.

«НикаМода» подает в суд на компанию «Зималетто». Попрошу завтра собрать совет директоров. И очень желательно, чтобы присутствовали все члены совета. Когда я говорю все – я имею ввиду то, что говорю. Все, включая заморских, то есть ваших родителей, Андрей Павлович. Своих адвокатов тоже можете пригласить.

Я собираюсь завладеть компанией «Зималетто», и параллельно подать на вас, друзья мои в суд, за поругание чести и достоинства. А оригинал «инструкции» мне очень в суде поможет. Вы уничтожили копию, Андрей Павлович. Оригинал, написанный рукою Романа Дмитриевича, хранится в надежном месте.

Друзья мои, погодите делать такие скорбные лица, еще очень рано скорбеть. Вот когда я закончу говорить, тогда… возможно вам никогда уже не будет смешно. Вы, заигрались, детишки. Вы так заигрались, что и не заметили, что кукла, которой вы ломаете руки и ноги, она живая. И ей очень больно! К моему великому сожалению, у нас нет статьи за разбитые надежды, сердца и соблазнение из корыстных целей. Но у нас есть статья за издевательство, за причинение ущерба репутации. У нас есть еще и статья за доведение до самоубийства. А ведь это первое, что мне пришло в голову, когда я ознакомилась с «инструкцией». Наверное я бы так и сделала, но открылось еще одно обстоятельство.

Ну, а поскольку вы уже нашалили на пожизненное, вот вам мой приговор – я забираю у вас компанию в качестве компенсации за причиненные мне моральные и физические увечья. – Катерина встала и пошла к двери.

– Катя, погоди, так нельзя, – Андрей рванулся вслед за Катюшей, схватил ее за руку, – давай же поговорим.

– Во-первых немедленно отпустите мою руку, – не холодным, ледяным тоном приказала Катерина. – Во-вторых, о чем нам разговаривать? О чем вы хотели со мной поговорить?

– О нас с тобой, Катя?

– О нас тобой? А нас с тобой нет и не было. Была я и были вы с Романом Дмитриевичем. Втроем!

– Катя, это не так!

– Не так? А тогда скажи мне, что он не знает о Денисе, или скажи… – Кате вдруг стало трудно дышать, она поняла, что еще одно слово и она расплачется, она испортит себе все, что с таким трудом выстроила за эти двое суток.

– Роман, действительно, знает о Денисе. И вообще обо всем, – Андрей решил говорить только правду. Может тогда она поверит, что все изменилось, что он любит ее, что не может себе представить своей жизни, если она его бросит. – Да, Роман знает обо всем, но ты даже не представляешь себе, как все переменилось. То, что начиналось, как игра, как подлое корыстное соблазнение…

– А то, что я плачу, когда кончаю, Роман тоже знает? – очень тихо, почти шепотом спросила Катюша.

– Прости меня, Катенька, – Только сейчас Андрей понял всю низость, всю мерзость их с Ромкой поступков. – Да, знает.

Казалось, что Катя сейчас рухнет замертво, но она вдруг снова распрямила плечи, на губах у нее заиграла стервозная, злая усмешка.

– Ну, что же, мальчики, раз у нас нет друг от друга тайн, раз мы во всем этом процессе участвовали втроем, то позвольте мне сообщить вам еще одну новость. Я, мальчики, беременна, срок шесть недель. Хороший вы мне, мальчики сделали подарок на День Рождения. Это вам не кукла с Блошиного рынка. – Катя порылась в сумочке и достала конверт, который протянула почему-то Роману. – Вот, Ромочка, это ничего, что я на «ты»? Вот, Ромочка справка от врача и диск с записью ребенка. Рома! Как ты думаешь, компания «Зималетто» будет хорошей компенсацией моему ребенку за подлеца папеньку?

– А почему ты… вы… мне это даете? – Ромка шарахнулся от протянутого конверта, как черт от ладана.

Андрей во все глаза смотрел на Катю. Она беременна. Она ждет его ребенка. Господи! Какое счастье. Теперь она никуда от него не денется!

– Как почему тебе, Ромочка? Ты же у нас заказчик преступления, тебе и срок самый больший положен! Да и потом вы так сплелись, мальчики, в моей постели, что я уж и не знаю, от кого из вас я беременна.

– Что ты несешь? Когда я с тобой спал?

– Когда он, – Катя показала рукой на Андрея, – рассказывал тебе где у меня родинки, как я кончаю, как веду себя в постели, что он со мной делает. Вот тогда ты со мной и спал, Ромочка!

– Короче, мальчики, мне этот балаган надоел. Если не хотите публичной порки от своих компаньонов, если не хотите суда, если не хотите потерять компанию, то вот вам мои условия: Первое – Андрей Павлович без промедления должен жениться, – Катя сделала паузу. Роман украдкой облегченно вздохнул, а Андрей уже готов был сказать «да». Но Катерина продолжила, – на Кире Юрьевне.

Ребята уставились на Катюшу, как на ненормальную, из всего, что происходило до сих пор, именно это условие показалось обоим наиболее абсурдным. Но это только потому, что они еще не слышали второе и третье условия.

========== Ставки сделаны, господа (3 часть) ==========

– Я не собираюсь, жениться…

– Будьте так добры, Андрей Павлович, не перебивайте хозяйку «Зималетто». Умейте выслушать до конца. Второе мое условие – Роман Дмитриевич должен жениться на мне.

Если бы прямо сейчас прямо в президентском кабинете взорвалась бомба, то и тогда Катино второе условие произвело бы больший эффект. Роман вскочил со стула, схватился за голову, забегал по кабинету, он что-то бормотал себе под нос, потом останавливался, разводил руками, потом снова хватался за голову и начинал бегать.

Андрей же, напротив, словно окаменел, стоял столбом, смотрел на Катерину и столько боли было в его взгляде, столько недоумения, что если бы Катерина в этот момент смотрела на Андрея, а не на Ромку, она несомненно бы оттаяла и нашего дальнейшего повествования просто бы не было. Но Катя смотрела на бегающего по кругу Романа и холодная, жестокая ухмылка растягивала ее губы.

– А почему я? Почему я должен на тебе жениться? Почему ты выбрала меня, а не Андрея? – Роман вплотную подбежал к Кате.

– Знаете, Роман Дмитриевич, я очень люблю животных, а вы такая скотина, что лучшего мужа мне не найти. Тебе нужно объяснять почему именно тебя я выбрала в мужья себе и в отцы своему ребенку?

Ну, во-первых, потому, что организатору преступления назначаются бо́льшие сроки наказания, чем всем остальным соучастникам. В нашем случае, поскольку вы оба приговорены к пожизненному, то ваше наказание должно быть не более долгим, а более тяжелым. Ну, скажем, Андрей Павлович будет сидеть свой срок в колонии общего режима, а ты, строгого. Ведь не думаешь же ты, что я буду к тебе милосердна, тебя ждет веселая жизнь, полная стыда и приключений на твою задницу.

Ну, а кроме того… спать с такой женщиной, как Пушкарёва нормальный мужчина может только под наркозом… вот и посмотрим, проведешь ты свою жизнь под наркозом, или станешь ненормальным. А если еще учесть, что страшилки в этом вопросе ненасытны, то мало тебе не покажется. А? Андрей Павлович, как я? Ненасытна? Или ничего, несколько минут в сутки могу провести без секса? – Катя подмигнула Жданову и дико захохотала.

– Андрей, вызывай скорую, посмотри на неё, она не в адеквате?

– Серьезно? А ты, Ромочка? Ты долго сможешь остаться в адеквате, если я сейчас подниму на смех, и распишу согласно твоим законам этики то, что я увидела в твоей «потайной комнате»? А? Гарри Поттер ты наш! И уничтожать там что-то уже бесполезно. Я все сфотографировала на мобильный и сбросила куда нужно.

Роман пошатнулся, словно кто-то дал ему под дых, с его лица разом сошли все краски. Вот только что его лицо было красным и вдруг стало белым, как мел. Андрей переводил взгляд с Кати на Ромку и никак не мог понять в какой фильм ужасов он попал.

– Так что, Рома, вызываем скорую? Или все-таки женимся на нас с ребенком?

Ромка бросился к Кате, взмахнул рукой, но опустить ее не смог, Андрей железной хваткой перехватил его руку. А Катя стояла, невозмутимо глядя на участников этой баталии.

– Да я тебя уничтожу, – прошипел Роман.

– Не советую, – мрачно сказала Катерина. – Во-первых нельзя убить того, кто и так уже мертв, во-вторых, я написала завещание, так что фирму вы все равно потеряете. В-третьих, если со мной или не дай Бог с ребенком хоть что-то случится, вся эта история мгновенно попадает в прессу. Вместе с фотографиями твоей комнаты. А уж тогда, даже о возможной женитьбе на мне ты будешь вспоминать, как о празднике. Так что вам, мальчики, наоборот, нужно всеми правдами и неправдами меня беречь.

Вы готовы выслушать третье условие? И вы, Андрей Павлович, и вы, Роман Дмитриевич должны провести церемонию бракосочетания в одном месте и в одно время, с привлечением как можно большего количества пишущей братии.

Это все, мальчики. Больше у меня условий нет. Заметь, Ромочка, я даже не требую, чтобы ты стал примерным семьянином. Гуляй, сколько хочешь! Главное, чтобы у тебя хватало сил удовлетворять «ненасытную страшилку». А если избыток таковых будет иметь место быть – гуляй!

Даю вам три дня на принятие решения. Если по-истечении этого срока вы не примете решения, или примете решение, которое меня не устроит, то я начинаю действовать. До свидания, мальчики.

С гордо поднятой головой и абсолютно прямой спиной Катя вышла из президентского кабинета и закрыла за собой двери. Тут ее силы и покинули. Она понимала, что нужно уходить, не получается уходить – нужно уползать отсюда, потому, что еще минута-другая и она придет, истерика. Она и так была уже где-то совсем рядом, где-то на подступах, но не то, что уползать, пошевелиться и то невозможно было. За дверью раздались голоса и это помогло Катеньке отвлечься от собственного состояния и начать прислушиваться.

– Если ты притронешься к ней хоть одним пальцем, я тебя уничтожу, – орал Андрей.

– Я не собираюсь к ней притрагиваться, я нормальный мужик, а не извращенец какой-нибудь. Ты мазохист, Андрей! Мазохист и идиот, если в этот момент думаешь о такой ерунде! Хотя, конечно, ты-то ничего не потерял! Тебе хорошо, тебе на Кире жениться нужно будет. Так ты на ней и так жениться собирался. А мне-то что делать? Все! Вся жизнь наперекосяк! Прощай репутация, прощай девочки, прощай свобода! Господи, Что делать, Андрей? Что делать?

– Я должен с ней поговорить. Я все объясню ей, она поймет.

– Да, поговори с ней, Жданчик, поговори! Для верности можешь номер в гостинице снять. Подействует безотказно. Вот увидишь.

Раздался какой-то непонятный звук, словно кто-то резко выдохнул, затем какой-то шлеп, словно на пол упал мешок с картошкой и все стихло. За это время Катюше несколько полегчало, она услышала все, что должна была услышать, можно было потихоньку отправляться восвояси. «Поговорить, значит, решил? Ну, ну, поговорим», – подумала она и пошла к лифту. Ноги плохо слушались, но все же уже шли…

Господа, ставки сделаны,

Господа, ставки поздно менять.

Что нам жизнь, деньги медные,

Мы поставим на белое,

Жребий скажет кому умирать.

========== Квадратура круга ==========

То, что Катя слышала, как «выдох» и «шлеп», на самом деле и было выдохом и шлепом! Выдохом воздуха из легких Романа после апперкота в солнечное сплетение, и шлепом его же безвоздушного тела.

Стоило Кате уйти, как в кабинете началась даже не перепалка, а настоящая баталия.

– Мне жениться на Пушкаревой? Ты вообще мог когда-нибудь вообразить что-либо более абсурдное. Да меня вырвет, если придется поцеловать ее хотя бы в щеку, – с ужасом проговорил Малиновский.

Казалось Андрей не слышал ничего из выше сказанного кроме «мне придется ее поцеловать».

– Если ты притронешься к ней хоть одним пальцем, я тебя уничтожу, – заорал Жданов.

– Я не собираюсь к ней притрагиваться, я нормальный мужик, а не извращенец какой-нибудь. Ты мазохист, Андрей! Мазохист и идиот, если в этот момент думаешь о такой ерунде! Хотя, конечно, ты-то ничего не потерял! Тебе хорошо, тебе на Кире жениться нужно будет. Так ты на ней и так жениться собирался. А мне-то что делать? Все! Вся жизнь наперекосяк! Прощай репутация, прощай девочки, прощай свобода! Господи, Что делать, Андрей? Что делать?

– Я должен с ней поговорить. Я все объясню ей, она поймет, – бормотал Андрей

– Да, поговори с ней Жданчик, поговори! Для верности можешь номер в гостинице снять. Подействует безотказно. Вот увидишь, – вот тут Малину и настиг тот самый апперкот, после которого он шлепнулся на пол, предварительно выпустив воздух из легких.

– Я больше никому не позволю говорить о Кате в подобном тоне. Никому и никогда! Ты меня понял? – Андрей протянул Ромке руку, помогая поднятся.

– Андрей, скажи, ну, почему… ну почему она с нами так поступает? У меня в голове не укладывается.

– Почему? А я тебе объясню! Прочесть о себе такое… Да она могла еще во все это поверить.

– Ну, так это же и есть правда. Разве нет?

– Нет, друг мой, нет! Все изменилось, причем достаточно давно и сильно. Я понимаю Катю. Слышишь? Я ее понимаю.

– Жданыч, как это можно понять. Ну, пошутил я так. Может зло, может жестоко, но пошутил! Написал бумажку, подумаешь. Как это можно было воспринять всерьез? Вот уж точно, женщины и юмор не со…

– Малиновский! – Андрей схватил Романа за лацканы пиджака, затряс. – Я ее понимаю! Ты слышишь меня? Я понимаю Катю! Черт, какое уж тут чувство юмора? Как мы вообще могли вот это написать? И ладно ты… ты у нас парень без комплексов, ну подурачился, покуражился и ладно… все забыли. Но ведь я смеялся вместе с тобой. Вот это все прочитал, посмеялся и выбросил.

А она сидела вот здесь – Андрей показал на каморку, продолжая одной рукой трясти Романа, – и знала, знала содержание каждой открытки. И, наверняка, слышала, как я там веселился. Идиот! Ведь главное знал, что делаю подлость, гнусность… и продолжал это делать.

Малина, вот эта бумажка, как ты ее называешь, разрушила мою любовь, мою судьбу, мою жизнь. И нечего удивляться, что нам обоим придется ответить за нашу подлость. Но на Кире я не женюсь. И тебе на Катюше не дам жениться. Она моя, понял ты, Малиновский? Моя! И я никому ее не отдам! И моего ребенка тоже не отдам. Ни-ко-му!

Я еще не знаю, как я буду действовать. Но одно я знаю наверняка, мне легче потерять «Зималетто», чем Катю и малыша. Господи, Ромка, я не могу даже предположить, как она все это пережила… Каково это было, знать обо всем в то время, как я продолжал писать ей эти дурацкие открытки, в то время, как я приглашал ее на презентацию к Волочковой, а потом на «ночь любви». Она все знала, а я продолжал выполнять твою инструкцию, – Андрей закрыл лицо руками. – Такое не прощают, Малиновский. И Катя мне этого не простит.

– Слушай ты, ты давай, прекращай тут нервы мне мотать. Из-за всякой ерунды. И так забот выше крыши. Что нам делать с «Зималетто»? Что делать с ее условиями? Ты хоть понимаешь, что мы проиграли? Ты хоть понимаешь, что мы все потеряли? Она нам такую свинью подложила…

– Это был только ответный ход, Малиновский!

Малина неожиданно рассмеялся. – Слушай, Жданов, ты пытаешься оправдать женщину, которая тебя ненавидит. Ненавидит и хочет уничтожить.

– Да, ненавидит. Да пожалуй, что ненавидит!

– А ты-то надеялся, что она из большой к тебе любви тебя на Кире женить хочет, а меня на себе.

– Нет! Я надеюсь, что она меня ненавидит, потому, что любит. И пока у меня есть эта надежда, я буду за нее сражаться.

– За кого? За надежду?

– Хватит дурака валять. Я буду сражаться за Катю.

– Сражайся, Жданчик, сражайся милый, если ты выиграешь сражение, мне не придется на ней жениться. Ну, а пока, давай-ка подумаем, что делать дальше. Наметим план, так сказать.

– Ага, напишем новую инструкцию и пойдем в атаку. Нет, Малина, я к Кире. Сообщу ей, что между нами все кончено.

– Жданов, ты что, всерьез решил подарить «Зималетто» Пушкаревой?

– Рома! У тебя как-то в одно ухо влетело, в другое вылетело. Мне плевать на «Зималетто», если у меня хотят отнять моего ребенка, Малина. Неужели ты думаешь, что я спокойно буду смотреть, как у меня отнимают моего ребенка? Да вы оба сошли с ума, если можете предположить, что я вот так просто позволю тебе отнять у меня ребенка и любимую женщину.

– Да, нах… мне не нужен ни твой ребенок, ни Пушкарева. Забирай, еще и приплачу. Можно подумать, что это я тут бью себя кулаком в грудь и кричу «отдай»! Да если ты уладишь ситуацию, если мне не придется жениться на этом крокодиле…

Хрясь… на этот раз Жданов ударил в пол силы, но тоже весьма ощутимо.

– Знаешь что, Малиновский, хватит! Еще раз о матери моего ребенка подобное брякнешь, я позабуду, что мы друзья. Раз и навсегда забуду.

– Ладно, Жданов, извини, проехали. Давай лучше подумаем, что нам делать.

– Я же сказал, я еду к Кире. Хватит мучить ее, себя, Катю.

– Андрей! Я прошу тебя, не пори горячку. Если мы не выполним условия Пушкаревой, нам крышка. Хотя с другой стороны… Если выполним, тоже крышка, неужели ты этого не понимаешь? Она поставила именно такие условия, чтобы мы сами легли в гроб, а уж гвозди она заготовила, уверяю тебя. Андрей, я прошу тебя, давай еще раз поговорим с Катериной, может она оттает, может переменит свое решение? Ведь мы же сегодня с ней даже не говорили. Говорила она одна. На нас все упало, как ком с горы. Мы не были готовы. Давай обмозгуем все, продумаем. Потом поговорим с Катей, и только потом будем принимать решение.

– Роман, чтобы дальше не произошло, я не женюсь на Кире.

– Неужели это так страшно, жениться на Кире?

– Для меня – да! Я люблю другую, эта другая ждет от меня ребенка. Это понятно? И я не переношу Киру. Это тоже понятно? Значит ты должен понять, что я никогда не женюсь на Кире!

– Андрей, я должен тебе что-то рассказать. Это очень важно. Ты видишь, я не ругаюсь с тобой, хотя это ты виноват, что Катя зашла в ту комнату. Если уж привел ее ко мне, должен был…

– Ромка прости, она как-то сразу туда побежала, я и опомниться не успел.

– И она ничего тебе не рассказала?

– Нет!

– Тогда поехали ко мне. Я расскажу тебе. Только вначале заедем, купим виски побольше… На трезвую голову мне не хватит духа ни пустить тебя в комнату, ни все рассказать…

========== В полушаге от ==========

Катя не помнила ни как ехала домой, ни как зашла в квартиру, ни как душ принимала, ни как ела. Ничего. Последнее, что она помнила, были слова Малиновского: – «Для верности можешь номер в гостинице снять. Подействует безотказно. Вот увидишь». А потом провал.

Опомнилась, уже на своем диване, с дневником в руках, прочла последнюю запись: «Значит они все еще думают, что она та самая наивная девочка, которую достаточно пальчиком поманить, она и растает. Да не дождутся»

– Коля, зайди ко мне, пожалуйста, – Катюша заглянула в кухню, где папа готовил бухгалтерский отчет, а Зорькин втихаря от всех оглаживал фотографию Виктории Клочковой.

– Ты как себя чувствуешь, Катенька? – мама была взволнована.

– Все в порядке. А что случилось?

– Катюша, а ты считаешь, что поужинать, а потом вырвать весь ужин, это «все в порядке»? Ты слишком много работаешь, девочка. Вон какая вся бледненькая. Питаешься, как попало, вот желудок пищу-то и не принимает.

Катя ничего этого не помнила, но момент был подходящий, и она решила одним махом ошарашить родителей, да и Колю заодно. Подошла к аптечке, достала валерьянку, заставила всех выпить по тридцать капель, встала в проеме двери и сказала:

– Это не усталость, мама. Я беременна. Аборт я делать не собираюсь. Кто отец моего ребенка я пока тоже говорить не стану. Возможно, я скоро выйду замуж, возможно нет, но рожать я буду. Это мое решение. Я очень вас всех люблю, но я уже взрослый человек и сама отвечаю за свою жизнь, и за жизнь своего ребенка я тоже сама отвечаю. И не надо скандалов, папа, все, чего ты добьешься – я просто уйду из дома.

Наступила тяжелая, гнетущая тишина. Елена Александровна ждала крика мужа, а его все не было и не было. Она осмелилась взглянуть на Валерика, готовая в любую секунду броситься на защиту дочери и внука, но оказалось, что это не понадобится, потому, что это Валерия нужно было защищать сейчас от дочери. Он сидел растерянный, недоумевающий, словно шальная пуля неожиданно просвистела мимо уха, а он и понять не может, откуда она прилетела.

– Что же вы молчите, родители? Могли бы хоть как-то прокомментировать новость.

Валерий Сергеевич встал, подошел к дочери, долго смотрел ей в глаза. Катя взгляда не отвела, она не собиралась чувствовать себя виноватой, решение было принято не с бухты-барахты и ребенку Катюша была очень рада. Если бы не малыш, она вообще бы не выжила.

– Если бы ты сказала, что идешь на аборт, я бы тебя убил. А так… ну, что же, мы всегда хотели внуков. Убью тебя, так и внуков не будет. Живите уж оба, или обе. Живите, мы с мамой чем сможем, будем помогать.

Валерий Сергеевич обнял дочь, шмыгнул носом и пошел к себе в комнату. Елена Александровна, на ходу поцеловав дочь в щеку, бросилась вслед за мужем. А Колька… Колька, как сидел открыв рот для того, чтобы укусить очередной кусочек пирожка, так и остался сидеть с открытым ртом. Снова Катька его обскакала. У него еще и секса-то ни разу не было, а она уже забеременела.

«Я сильная, я не буду плакать», – подумала Катя и потащила Зорькина к себе в комнату.

– Катька, ты что это? Всерьез? Про беременность? Или пошутила?

– Всерьез, Коленька, всерьез. Но поговорить с тобой я хотела не об этом.

– Да погоди ты, не об этом. Я как раз об этом хочу с тобой поговорить. А ну, сознавайся, кто отец ребенка!

– Коля, ты меня сейчас выслушаешь. Выслушаешь не перебивая, потому, что я скажу тебе только один раз, то, что хочу сказать, потом ты уйдешь, не говоря мне ни слова уйдешь. Потом у тебя будет три свободных от нашего дома дня. И только потом, когда ты примешь решение, ты придешь и мы поговорим. Ты меня хорошо понял, Коля?

– Катька! Ты чего?

– Значит не понял. Повторяю еще раз – ты сейчас заткнешься, выслушаешь меня и уйдешь. Придешь через три дня, с готовым решением. И чтоб больше ни слова. Так понятно?

Зорькин кивнул, и даже пирожок перестал жевать, так необычен и неожиданен был тон Катьки и все, что она говорила.

– Значит так, Коленька, если еще один раз я услышу от тебя хоть малейшую шутку по поводу моей внешности… малейшую шутку, Коля, и можешь забыть о том, что у тебя был друг по имени Катя. Вот прямо, как пошутишь, так вставай и выходи. Не нужно ничего отвечать. Просто кивни, если понял.

Колька Кивнул, но глаза у него при этом не просто расширились, они у стали вылазить из орбит. Ни дать, ни взять – «Болезнь Грейвса» вдруг началась, да сразу с увеличения глаз.

– Молодец, что понял. Теперь второе… Ни одной шуточки, ни одного вопроса по-поводу моей беременности я тоже слышать не желаю. В противном случае мы тоже расстаемся. Ты кивай, Коленька, кивай, если понял. Вот так, очень хорошо. Теперь подходим к главному вопросу.

Все фотографии, все изображения Виктории выносятся из моего дома и компьютера, раз и навсегда. Более того, Николай, ты не просто больше ей не звонишь, ты никогда даже попытки не делаешь с ней поговорить или увидеться. Я намерена ее уволить. Закрой рот! Не вздумай сейчас сказать ни слова. Если я тебе отныне не позволяю смеяться надо мной, неужели ты думаешь, что эту дрянь я собираюсь простить за все, что она со мной творила, за все мои унижения? И только потому, что у тебя к ней влечение? Нет, нет и нет!

Ну, а теперь слушай возможные развития дальнейших событий. – Катя помолчала, тяжело вздохнула. – Вариантов всего два. Или я становлюсь хозяйкой «Зималетто», и в этом случае беру тебя в компаньоны… Это, разумеется, только в том случае, если ты выполняешь поставленные мной условия.

Вариант второй. – Тут Катя замолчала надолго, у Кольки успела потечь слюна от возможных перспектив совладельца «Зималетто». – Я выхожу замуж за Романа Дмитриевича Малиновского, – в последнюю долю секунды Катя успела бросить на Зорькина гневный взгляд и тем самым не дать ему произнести ни слова. – Я выхожу замуж за Романа Дмитриевича Малиновского, ты становишься финансовым директором «Зималетто», а когда компания расплачивается с «НикаМодой», я переписываю «НикаМоду» на тебя. Владей и богатей.

Коленька, а теперь ты встаешь, выходишь и думаешь три дня. Задачка проста, как дважды два. Или ты не уважаешь меня, позволяешь себе хамские шутки, не достойные мужчины, грезишь о Вике и забываешь обо мне навсегда. Или ты со мной. До конца со мной, – Катя усмехнулась, – ну, и с перспективами карьерного и материального роста.

Колька вышел, ошеломленный разговором. А Катерина расстелила постель, легла под одеяло и… неожиданно быстро и сладко уснула.

***

Они выпили уже немало, а Роман все никак не решался начать разговор. Говорили о чем угодно, только не о том, что произошло сегодня в офисе и не о том, для чего они сюда приехали. Андрею все это надоело.

– Если ты таким образом решил помешать мне сегодня поговорить с Кирой, то это все артель «мартышкин труд». Значит я поговорю с ней завтра. Я все равно никогда не женюсь на ней.

– Андрей, как ты не понимаешь я просто боюсь. Я боюсь потерять последнее, что у меня осталось.

– Ладно, тогда я пошел. Я не стану ничего у тебя выпытывать. И вламываться в твою тайну я тоже не стану. Просто если ты так боишься, что Катя опубликует снимки, что готов на ней жениться, то может стоит вместе подумать, как выпутываться… Ромка, да не маньяк же ты, в самом-то деле. Вряд ли в той комнате я обнаружу черепа и заформалинненые части тел.

– Нет, Андрей, там нет экспонатов о которых ты говоришь, но я, действительно одержим. Входи, – Ромка распахнул двери.

Андрей вошел, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы все понять, вернее ничего не понять.

– Ромка! За что? Почему, Ромка?

Комментарий к В полушаге от

Мне очень важны комментарии. Ругайте, обсуждайте… только не молчите. Потому, что если

это никому не интересно, то и писать желание пропадает.

========== Призраки прошлого ==========

Андрею, мягко выражаясь, было от чего прийти вначале в недоумение, а затем и в ужас…

На первый взгляд комната, как комната, ничего особенного. Ну, разве что плотные шторы на окнах, запах пыли и горелых свечей. Обстановка несколько аскетичная – стол, на столе компьютер, стопка альбомов с фотографиями, возле стола стул. У противоположной стены диванчик, на нем сидит большой плюшевый медведь. В дальнем углу высокий столик, на нем несколько подсвечников с обгоревшими свечами, что-то наподобие алтаря. Больше из обстановки в комнате ничего и не было.

А вот стены… Стены говорили о многом, и в то же время ни о чем не говорили. Да, посторонний наблюдатель, попав случайно в эту комнату сразу бы сделал вывод, что здесь молятся на какую-то девушку и в то же время пытаются уничтожить какого-то парня. Постороннему все было бы ясно сразу, а вот Жданов ничего не мог понять. Он не мог понять чей портрет висит на стене у алтаря. Было что-то смутно знакомое в лице девушки, чьими портретами была увешана одна стена. Возможно он даже был с ней знаком, но если так, то было это давно и мимолетно. По крайней мере ни имени, ни фамилии девушки Андрей не помнил.

Зато парня, портреты которого висели по трем остальным стенам, Жданов знал слишком хорошо, ежедневно видел его по утрам в зеркале. Странные, надо сказать, это были портреты. На одних были выколоты глаза, другие были сплошь утыканы дротиками от дартса, третьи были перечеркнуты крест накрест черным, одну его фотографию, еще студенческих времен наискосок украшала надпись «сдохни», сделанная красно-кровавым цветом. Тут были портреты, где Андрей улыбался, а изо рта у него текла кровь, нарисованная какой-то жирной, маслянистой краской.

– Ромка! За что? Почему, Ромка? Мы же были друзьями.

– Вот как? Уже были? Ладно, пошли в кухню, выпьем и поговорим.

– Мне не о чем говорить с тобой, – быстрыми шагами Андрей пошел к выходу, но Роман загородил выход своим телом. – Отойди!