Текст книги "И аз воздам...(СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– За Романа Дмитриевича!
– Вот вам и не красивая, и серая мышка, и не гламурная.
– А самое главное, что ей для этого не пришлось изображать из себя беременную, как некоторым, которых все равно замуж не взяли, только ребенка обещали признать, а саму якобы беременную коленкой под зад выпроводили.
– Да уж, наша Катя, всяким бывшим студенткам МГИМО сто очков фору даст.
И снова захохотали, когда Викуся выскочила из курилки, как ошпаренная.
***
В пять часов вечера начался тот самый, памятный совет директоров, на котором и было принято решение просить Пушкареву Екатерину Валерьевну воплотить в жизнь ее антикризисный план.
Совет проходил бурно, скандально, с воплями Воропаева.
– Она никто, – кричал Сашка, – а я свой! Я готов возглавить компанию. Давайте решим все сами.
– А я, Саша, все сам и решил. Не потянешь ты сейчас компанию, не потянешь. Нам нужна Екатерина Валерьевна. Кто за то, чтобы просить помощи у Пушкаревой, прошу голосовать.
«За» проголосовали все, включая Киру и Кристину, «против» был один Сашка. Таким образом избрание Кати президентом было предрешено. Оставалось дождаться ее выписки из больницы.
День второй.
========== “Зималетто”… ==========
Сегодня Катя, оставив позади дни, проведенные в больнице, выходила на работу. День заранее был расписан по минутам. Но за пять минут до выхода из дома раздался звонок мобильного, а на дисплее высветилось «Роман». Катюша вышла на лестничную площадку и только затем ответила.
– Да, Ромочка. Я тебя слушаю.
– Кать, я у твоего подъезда, раз уж мы жених и невеста, то почему бы нам вместе не отправиться на работу.
– Спасибо, Ромашка, выхожу!
Вчера вечером Роман всерьез раздумывал над способом ухода из жизни. Катя превратила его жизнь в ад кромешный. Каждый раз, когда он ее навещал в больнице, он должен был ее то целовать, то обнимать, то носить ей цветы, а то придумывать нежные слова. А потом каяться перед Андреем. Это было невыносимо. Она постоянно придумывала что-то новое. Позавчера ей пришло в голову называть его «Ромашкой».
В компании на все лады обсуждался его предстоящий брак. А комментарии, особенно Милко, его бабОчек и Виктории, переходили все границы дозволенного. Хорошо, что однажды комментарии Викуси услышал Андрей. Ромка не знал, чем он ей пригрозил, но Вика заткнулась.
Да что там комментарии, с того самого памятного дня, когда Катя выдвинула им ультиматум, у Ромки не было ни одного, пусть даже мимолетного флирта. Да что там флирта… За все это время Малиновский, меняющий постели еженощно, ни разу ни с кем не переспал! А это, братцы мои, полный пердимонокль! И, главное, что девочки как вешались на него, так и продолжают (пока) вешаться, а он боится. Боится всего! Например того, что не сможет, или не захочет, или еще что-нибудь случится. А пуще всего, что Пушкарева узнает.
В самый разгар его размышлений, что лучше использовать, веревку или таблетки, чтобы закончить эту никчемную жизнь, позвонил Жданов и предложил ему самый верный способ самоубийства. Теперь Ромка еще должен был заботиться о здоровье невесты, отвозить ее на работу и с работы. За это Андрей пообещал ему, можно сказать поклялся, что от женитьбы он Романа избавит.
Вот так Роман Дмитриевич и стал личным шофером при Пушкаревой.
На подземной стоянке Катя взяла Романа под руку. Так они и в лифт зашли, так и вышли на родном этаже. Роман что-то бормотал про себя. «Наверно молится, чтобы народа у лифта не было», – решила Катя. Но Роману не повезло. Казалось, весь управленческий аппарат, кроме Жданова-младшего, толпился в холле в ожидании «сладкой парочки». И все взгляды, соответственно, были направлены на них. Разные взгляды. От недоуменных и любопытных, например женсоветчиц, до полных ненависти и презрения, например Киры или Вики.
Катюша вдруг испытала непреодолимое желание грохнуться в обморок, и очнуться уже только после того, как все и думать забудут о первом появлении на людях жениха и невесты. Выручил, как ни странно Ромка.
– Посмотри, Катенька, как нас встречают. Ну, чисто «Явление Христа народу», кисти Иванова. Что, граждане страны Зималеттия, Потапкин предупредил о нашем явлении? Вот они, мы. Всем здравствуйте! – Роман приобнял Катю за талию, чмокнул в щеку. – Пошли, дорогая.
– Доброе утро, – сказала Катюша.
И в полной тишине, сопровождаемые десятками взглядов, «молодые» продефилировали в сторону президентского кабинета. Андрей уже был на рабочем месте, когда в кабинет вошла Катя, сопровождаемая Романом, нежно держащим ее за талию. Мгновенно оценив обстановку, Катюша заворковала.
– Ромашкин, спасибо тебе. Я и в самом деле растерялась. Но это только в первый раз. Ты не думай, я тебя не стесняюсь. Ну, и что, что бабником был? Зато теперь ты мой и только мой, – Катя поцеловала Малиновского в краешек губ, буркнула Андрею, – доброе утро, – и прошла в свою каморку, плотно закрыв за собой двери.
Андрей прикрыл глаза, досчитал до десяти, махнул Роману рукой, чтобы тот уходил и постучал в дверь каморки. «Самоубийца», – подумал Ромка и покинул президентский кабинет.
– Да-да, войдите. А, это вы, Андрей Павлович. Слушаю вас, что вы хотели.
– Как вы себя чувствуете, Катя? Как дочка?
– Спасибо, все нормально. И со мной и с моей дочкой. – Как у нее вырвалась следующая фраза, Катя и сама не могла себе объяснить, но она вырвалась, не поймаешь. – Андрей, спасибо тебе большое, за то, что помог нам. Я бы перетерпела этот токсикоз, но для развития девочки он был губителен. Спасибо. – И столько теплоты было в ее голосе, что Андрей на секунду поверил, что Катя оттаивает.
Как всегда все испортила Кира. Она ворвалась в кабинет, без стука и предупреждения.
– Андрюша, ты где? В избушке Бабы Яги?
– Так точно, Кира Юрьевна, – ответила за Андрея Катя, – только вы пока не входите, мы доцелуемся и ваш «вечный жених» сам к вам выйдет.
Кира выскочила из кабинета в приемную, хлопнула дверью. Андрей с улыбкой смотрел на Катю. Мысленно он ей аплодировал, как она отбрила Кирюшу – это же просто любо-дорого. Но атмосфера тепла, еще несколько минут назад царившая в каморке, была утрачена безвозвратно.
– Что вы улыбаетесь, Андрей Павлович? Вам понравилось новое мое прозвище – Баба Яга? Так спешите в кабинет к Малиновскому, расскажите ему, вам вместе будет чему поулыбаться.
– Катя, ну зачем вы так? Я улыбался вашему ответу. Отбрили, так отбрили… тонко, зло и в самую точку.
– А должны были бы отбрить сами. Хотя о чем это я? Это же ваш любимый вид спорта, – Катерина горько усмехнулась. – Уходите, Андрей Павлович, дайте мне поработать. Скоро совет директоров. Я должна подготовиться.
– Катя, я просто не успел, вы все сделали раньше и лучше меня. Впрочем, как всегда. Вы все делаете лучше. – Опустив голову Андрей стал выходить из каморки. Затем резко обернулся и увидел взгляд, полный любви и нежности, направленный ему в спину, когда Катенька не ожидала, что ее застигнут врасплох.
Не в силах больше выносить этой двойственности, не в силах больше бороться с желанием обнять ее, Андрей одним широким шагом пересек расстояние, отделявшее его от двух самых любимых женщин, Кати и Насти (так, и только так называл он свою дочь), обнял Катюшу и, как она не сопротивлялась, поцеловал ее. Катерина по-началу отбивалась, нелепо махала руками, затем обвила руками шею Андрея, прижалась к нему и заплакала.
– Катенька, ты чего? Катенька! Ну, прости меня, слышишь? Прости. Я просто не сдержался. Я обещаю тебе, что очень постараюсь держать себя в руках. Катенька, ну, не плачь, пожалуйста. Это тебе вредно и Настеньке вредно.
– Настеньке? – Катя отстранилась от Андрея.
– Да, если ты меня простишь, если мы будем вместе, мне бы очень хотелось, чтобы мы назвали дочь Анастасия. Катенька, простишь ли ты меня когда-нибудь?
– Андрей… Павлович, я не смогу. Как бы я не старалась, я не смогу. Знаешь, чего я никогда не смогу ни забыть, ни простить?
– Чего, Катенька?
– Того, что ты рассказывал Малиновскому о наших самых интимных моментах, того, что ты пустил его в нашу постель. Я чувствую себя грязной, Андрюша, как будто бы я занималась сексом с вами обоими сразу. Понимаешь. И я всегда буду думать о том, что сегодня и сейчас мы занимаемся любовью, а завтра ты расскажешь Роману в самых малейших деталях, что между нами было. Я больше никогда не смогу любить тебя безоглядно, я всегда буду видеть третьего в нашей постели. И, даже если бы я простила тебе все остальное, да я уже и простила, если честно, я же вижу, что ты меня искренне любишь, это выше моих сил забыть и простить.
Ты нарушил табу, Андрюша, перешел красную линию. Вот мы с тобой сейчас целовались и я заплакала. Знаешь почему? Потому, что представила, ваш с Романом разговор, представила, как ты в красках ему расписываешь этот поцелуй. И мне опять было больно.
Ничего у нас не получится, Андрей. Ничего. Понимаешь?
Это было серьезно, это было очень серьезно. Перед ним была его Катя, та самая, прежняя Катя, которая, казалось, исчезла безвозвратно, но именно теперь он понял, что потерял ее, потерял навсегда. То, о чем она говорила, было понятно и просто. И непоправимо…
========== На баррикадах… ==========
– Андрей Павлович, – проверещал селектор голосом Виктории, – через пять минут совет директоров.
– Спасибо, Викуся, – прокричал Жданов. – Катя, пожалуйста, дай мне шанс. Только один шанс, Катюша. Я докажу тебе, что мне можно доверять. Вот увидишь.
– Дело не в вас, Андрей Павлович, дело во мне. Я не смогу через это переступить. Как бы не хотела, как бы не старалась, я не смогу. И давайте готовиться к совету. Пожалуйста. Я и так выбита из колеи.
– Хорошо, Катенька, только дай мне слово, что мы вернемся к этому разговору.
– Да оставьте же вы меня, наконец, в покое! – Все-таки взорвалась Катя, взяла какие-то папки и, рукой отодвинув Андрея, вышла вначале в кабинет, а затем и в конференц-зал. Ей еще предстоял бой, да не один, и может это даже к лучшему, что Андрею удалось разозлить ее.
Это было большой удачей, что Катя пришла первой, села в кресло и углубилась в документы. Вскоре начали раздаваться чьи-то голоса, но Катюша не обращала ни на кого внимания, пока чья-то теплая рука не легла ей на плечо.
– Как ты себя чувствуешь, Катюша? Как девочка? – тихо спросил Павел Олегович.
– Спасибо, все хорошо, – улыбнулась Катюша.
– Нервничаешь? Не стоит. Решение уже принято, осталось только его утвердить. Ты справишься, я в этом не сомневаюсь. И вот еще что, Катерина Валерьевна, завтра мы с Марго улетаем, но мне еще нужно с тобой поговорить наедине. Ты сможешь пообедать сегодня со мной? – И, дождавшись Катиного кивка головы, ободряюще слегка сжал ее плечо.
Ни от Киры, ни от Марго, ни от кого другого не укрылся этот разговор. Никто не слышал о чем говорили бывший и будущий президенты, но все обратили внимание, что Павел говорил с Катей по-дружески, скорее даже по-отечески. И многим это не понравилось. Особенно Марго. Сейчас, глядя на эту нелепую, некрасивую, дурно одетую женщину, Марго вспоминала свой недавний разговор с Кирой, а затем с Павлом.
Кирюша рассказала Марго, что у нее есть соперница, что Андрей любит эту соперницу, и что она, она, а не Кира, ждет от него ребенка. Еще не зная имя соперницы, Маргарита схватилась за голову.
– А как же ты, Кирюшенька? Ведь у вас назначена дата свадьбы!
Вот тут Кира ей все и рассказала. И про соперницу, и про компанию, и про свадьбу.
– Как же странно, моя жизнь, моя судьба, судьба Андрея, да что там говорить, даже судьба компании, все находится в руках Екатерины Пушкаревой! – закончила свой рассказ Воропаева.
Оправившись от первого шока, Маргарита Рудольфовна решила немедленно переговорить с мужем, чтобы положить конец Андрюшиному безумию, чтобы вместе решить, что делать с этим ребенком, который никому не нужен.
– Павлуша, нужно будет оплатить ее аборт и дать ей сколько-нибудь денег, как отступные.
– Ты только не вздумай этого предложить Андрею, а уж тем более Катюше. И сына потеряешь, и внучку никогда увидеть не сможешь.
– Ты что, Павлуша? Неужто думаешь, что Андрей и вправду влюблен в эту страшилу? Просто парня потянуло на экзотику. А она оказалась не промах, быстренько залетела и теперь будет всю жизнь шантажировать Андрюшу, если мы не предпримем никаких мер.
– Послушай меня, Риточка, внимательно. Андрей не просто влюблен, он любит, любит по-настоящему. Это Катя отказывается за него выходить, а не наоборот. Он ее очень обидел. И Катюша пока не может простить нашего сына.
– Так ведь она же выходит за Малиновского? Может это его ребенок? Такие, как она, под любого лягут, лишь бы пробиться в жизни.
– Ты ошибаешься, Риточка. Такие, как она лягут только с тем, кого беззаветно любят. Давай-ка я расскажу тебе всю историю, чтобы ты понимала, о чем я говорю.
И рассказал, только инструкцию не показал, в двух словах рассказал о ней, и все. А потом рассказал о своих беседах с Катей. Марго все поняла и, может быть, если бы вся эта история не касалась ее Андрюши, даже встала бы на сторону этой девочки. Но дело касалось будущего Андрея, и Маргарита не могла себе представить, как ее красавец сын появляется под руку с этим крокодилом с дурным вкусом, допустим, на приеме у них в доме. Это моветон, это ужас, это позор! И чтобы дальше не говорил Павел, Марго уже приняла решение всеми силами сражаться за счастье сына. Как она его понимала.
– Ну, и где же наша Лили Марлен, – спросил Сашка входя в конференц-зал.
– Если вы имели ввиду меня, то я здесь уже давно, в отличии от вас, вечно опаздывающего.
– Я прошу тишину. А теперь послушайте меня внимательно. Все! Я требую предельной корректности и уважительного отношения к Екатерине Валерьевне. Я не потерплю хамства ни от кого, – Павел по очереди оглядел всех присутствующих. – Мы цивилизованные люди.
– Мы – да!
– Увы, Марго, ты меня, кажется не услышала. Быть цивилизованными людьми можно начинать прямо сейчас. Если тебя это не затруднит, конечно.
Кира сидела бледная, с ненавистью глядя даже не на Катю, а на ее живот. Даже Павлу стало не по себе от этого Кириного взгляда, что уж говорить об Андрее, которому захотелось немедленно закрыть Катю, от взгляда Воропаевой своим телом. Пушкарева же, напротив, казалась спокойной и безмятежной, словно все, что говорилось до сих пор и делалось никакого отношения к ней не имело.
– Ну, что, Катя, подсчитали дивиденды, которые вы получите с этого мероприятия, – с сарказмом спросил Александр свет Юрьич.
– Не стоит всех мерить по себе, Сашка, – тут же пикировал Андрей.
– А может правда, может стоит предложить вам деньги, чтобы вы от нас отстали, Катерина Валерьевна, – вмешалась Кира.
Павел не дал Кате ответить, ответил сам.
– Значит так, я вложил в эту компанию больше вас всех вместе взятых, я требую нормального отношения к госпоже Пушкаревой. Не потому, что она кому-то нравится или не нравится, а прежде всего потому, – Жданов-старший бросил тяжелый взгляд на присутствующих, – что профессионалов надо уважать. А она здесь, среди нас лучший профессионал. А может и единственный. И хватит на этом.
Вначале я хочу сказать вот что. Сложившаяся ситуация более, чем серьезна. Либо мы используем последний шанс для спасения «Зималетто», либо своими же руками окончательно разрушим наше дело. Екатерина Валерьевна со своей стороны, готова к диалогу о сотрудничестве.
– А позвольте узнать на каких условиях будет проходить этот диалог? – Снова вмешался Сашка, обращаясь к Кате.
– Вы узнаете об этом чуть позже, для начала я хотела бы выслушать предложения.
– Я гляжу, вы хорошо подготовились к этому самому «плодотворному сотрудничеству», Катерина Великая, – не преминул он съязвить.
– А я ко всему готовлюсь хорошо. Потому, что именно подготовка отличает профессионала от дилетанта.
Андрей, Роман и Павел хмыкнули, молодец девочка, за словом в карман не полезет. Сашка же надулся, словно ребенок и отвернулся от Кати.
– Хочу всем напомнить, что мы не находимся в состоянии войны, мы ищем путь к решению ситуации. – Продолжил Павел Олегович, словно ничего и не произошло. – И надеюсь, что мы его нашли. Итак, я консультировался с юристами. «Зималетто» в закладе у «НикаМоды», то есть должность президента компании гаранта много выше должности заложенной компании. Екатерина Валерьевна уже наша начальница и хозяйка и именно она должна возглавить компанию «Зималетто» уже не формально, а так сказать де-факто.
– Павел Олегович, а может все-таки вы, – слабо попыталась протестовать Катюша.
– Нет, Катенька, нет! Мне твой план не потянуть. А ты сможешь. Я показывал его экспертам, все в восторге. Все в один голос уверили меня, что это гениальный план, а человек, его разработавший – экономический гений. Вот так, мои дорогие, – развел руками Павел Олегович – нам с вами посчастливилось не только видеть гения, но и работать рядом с ним.
========== На баррикадах 2… ==========
– И мне абсолютно ясно, что мы должны просить Катерину Валерьевну воплотить в жизнь ее собственный антикризисный план. Другого выхода у нас нет. А мы с вами будем ей помогать. – Павел Олегович улыбнулся. Уж лучше бы не улыбался…
– Мы, простые смертные, будем помогать гению? – поджала губы Кира. – А больше нашему гению ничего не нужно? Только наша помощь? А если я не хочу ей помогать? Я не стану помогать Пушкаревой!
– Кира! Помощь нужна Кате, чтобы спасти нашу компанию. Нашу, Кирочка! – Павел искренне недоумевал, неужели она не понимает в какой беде «Зималетто».
– Так может кто-нибудь из менее гениальных, но более близких к семье, и таких, которых не стыдно будет показать людям, займет приличествующее ему место президента, а наш гений станет помогать ему, будет так сказать рулить из каморки.
И случилось то, чего не ожидал никто, вот просто вообще никто, даже виновник следующего происшествия.
– Кира Юрьевна, потрудитесь извиниться перед моей невестой. Если у вас хороший стилист, гример, парикмахер и модельер, то это еще не значит, что вас, с вашими публичными истериками не стыдно показывать людям. Это компания «Зималетто» обратилась за помощью к Катерине Валерьевне, а не наоборот и выслушивать ваше хамство Катя не обязана. Пойдем, Катенька. Мое заявление об отставке будет лежать у вас на столе, Кира Юрьевна, как у близкой к семье, уже сегодня.
В полной тишине Малиновский встал, подошел к креслу Катюши и подал ей руку. И тут заговорили все разом.
– Катя, мы договаривались!
– Ромка, ты что, вообще охренел? В роль вошел окончательно?
– Я ничего такого не имела ввиду.
– Кирочка, ты должна извиниться.
– Андрей, я не знаю, как у меня это вырвалось
И все это вместе, и все это хором, перебивая и перекрикивая друг друга. И только Пушкарева, скрестив руки на груди молча наблюдала за этим паноптикумом. Слава Богу, в конференц-зал постучали, и крики мгновенно стихли.
– Да, войдите, – на правах ведущего собрание, сказал Павел Олегович.
– Прошу прощения, обед подавать?
Бедная, глупая Клочкова. Кто же суется с обедом, когда из-за двери разносятся крики и споры? Она даже не поняла, за что на нее заорали все сразу, только ойкнула и скрылась за дверью. И долго еще потом ходила по коридорам «Зималетто», пожимая плечами и спрашивая сама у себя: – «А что так кричать-то? Почему на меня все кричат?»
Но по глупости или по уму, а продолжить совет директоров Клочкова все же помогла, выпустив пар, все успокоились, расселись по местам. Вот тут-то Катя и взяла слово.
– Кира Юрьевна, вопрос будет решен очень просто. Занимайте место президента и выводите компанию из кризиса. Я даже готова подарить вам свой антикризисный план.
– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Банки согласны работать только на условиях, что ты будешь выводить компанию из кризиса.
– А если вы во мне так нуждаетесь, если не можете без меня обойтись, то будьте так добры убрать свои амбиции подальше и разговаривать с президентом уважительно. Если вы не собираетесь мне помогать, то я жду ваше заявление завтра, лучше бы с утра. В компании должна остаться команда единомышленников. Это не месть и не каприз. Это необходимость. «Зималетто» из кризиса может вывести только команда единомышленников.
Павел Олегович, мне кажется, что всем нам необходим небольшой перерыв. Каждый должен подумать, голосовать ли ему за такого президента, как я, и станет ли он моим единомышленником. Никаких интриг, сплетен и перетягиваний каната каждый в свою сторону, я не допущу.
– Тогда сделаем так. Мы с вами, Катерина Валерьевна отъедем пообедаем и поговорим, остальные могут тоже пообедать, я думаю, что Клочкова будет счастлива. А, когда мы с Катенькой вернемся, то продолжим совет директоров и проведем голосование. – И, не давая Пушкаревой опомниться, Жданов схватил ее под локоток и потянул к лифту.
***
– Катя, что бы вы хотели поесть?
– Рыбу и овощи. И фруктовый сок, лучше из разных фруктов.
– Прекрасный выбор, Катюша, я, пожалуй, закажу себе тоже самое. Катенька, сейчас сюда должна подойти Юлиана Виноградова. А пока ее нет, я объясню вам для чего я пригласил вас на обед.
– Наверное, хотели меня накормить? – попыталась пошутить Катя.
– И это тоже, но цель моя в другом. Катя, мы должны вам подобрать новый имидж. Вы же понимаете, что не может президент Модного дома, ходить в вашей одежде и в очках, починенных с помощью липкой ленты. Это нужно для дела, Катя. Noblesse oblige* Если не верите мне, давайте спросим у Юлианы, она как раз подходит к нам. Добрый день, Юленька.
– Здравствуйте, Павел Олегович, здравствуйте, Катенька.
Катюша расслабилась, Юлиана ей очень нравилась. Она всегда была с Катериной на равных, никогда не унижала и не обижала ее. – Здравствуйте, Юлиана.
– Павел Олегович, что случилось? Зачем я понадобилась вам так срочно? И почему в ресторане, а не в кампании вы назначили мне встречу?
– Юленька, а давайте мы не будем никого в «Зималетто» оповещать о том маленьком одолжении, о котором я хочу вас попросить. Договорились? С завтрашнего дня Катенька станет президентом моей компании. Как вы понимаете, нам нужна ваша помощь.
– Я все поняла, – Юлиана захлопала в ладоши, пристально посмотрела на Катю, – это очень даже интересно. Сроки и средства?
– Вчера, неограниченные.
– Хорошо! Катенька, когда мы с вами сможем увидеться?
– Сегодня в шесть вечера, – ответил Жданов за Катю, – только вот еще что… Катюша беременна, не утомляй ее сверх меры, она только вчера из больницы вышла.
– Ты беременна! Какая прелесть! Поздравляю тебя, Катенька, – затем подмигнула Павлу Олеговичу, – и вас, дедушка, поздравляю, – схватила свой зонтик и испарилась, оставив Жданова в недоумении, и как это Юлиана догадалась, что дедушка именно он?
– Ну, что, Катюша, вы сыты? Мы можем ехать?
– Конечно, Павел Олегович, конечно.
Комментарий к На баррикадах 2…
* Noblesse oblige – положение обязывает (французский фразеологизм)
========== Госпожа президент… ==========
– Ты с ума сошел? Нет, я просто хочу понять, Малина, что это было?
– Крик души! Жданчик, а чего ты хотел? Мою невесту оскорбляют, а я сиди, помалкивай? Андрюха, я правда не понимаю сам, что это было. Оно вылетело из меня раньше, чем я успел подумать.
– Ромка! Ты вообще понимаешь, что натворил?
– А что я натворил, Андрюха, вступился за Катю? Так вообще-то это должен был сделать ты, а не я. Но ты, почему-то промолчал. Вот мне и пришлось встрять. А почему ты промолчал, Андрюшенька?
– А то ты не знаешь, что у меня позднее зажигание. Я только рот открыл, а ты уже со всем справился. Зачем, Ромка? Почему ты не дал мне возможности ответить Кире? Что вообще происходит между тобой и Катей?
– Честно? Не знаю! Я ее боюсь, временами ненавижу, готов придушить, а временами… временами мне хочется защитить ее от всего мира. Я не знаю как это объяснить самому себе, а ты хочешь, чтобы я дал этому определение?
– Ты что, влюбился? – Андрей пошел пятнами.
– Нет, Андрюха. Катя, как женщина, совершенно меня не интересует. Когда у нее все в шоколаде и она издевается надо мной, я убить ее готов, но стоит кому-то только посмотреть в ее сторону косо, и я готов убить уже не ее, а косоглазого, даже если это ты. Андрей, я сейчас понял, я, действительно, люблю Катю. Очень люблю, – сказал и отпрыгнул от Жданова, понимая, что сейчас начнется. – Дай договорить, не махай руками.
Я за это время и в самом деле полюбил Катю. И началась моя к ней любовь не в час «Х», когда она нас разоблачила, а гораздо раньше, еще тогда, когда она нас спасала, когда я придумывал весь этот план и толкал вас друг к другу. Андрей, я сейчас все-все понял. Ты сам не замечал, но уже не мог без нее жить, а она тебя любила с первой секунды. Вот я и бросил вас в объятья друг друга. Я это делал неосознанно, на подкорке. И знаешь почему я все это делал?
Жданов пока ничего не мог понять из сказанного, хотя проблеск понимания уже мерцал. – Ну, и почему? Говори, Ромео, я не стану «махать руками».
– Потому, что я очень… блин, ненавижу высокие слова… Я очень люблю Катю, она мне как младшая сестренка, которую придушить хочется, когда она путается под ногами, но за которую глотку перегрызешь кому угодно, хоть и родителям. У меня никогда не было младшей сестренки. Впрочем и старшего брата тоже. У меня вообще никого нет. Только вы двое. Когда все начиналось… ну, когда Катька пришла к нам, мы вдруг стали заговорщиками, семьей… Жданов, пошел ты нахер, я за всю жизнь ни перед кем так душу не выворачивал, как ты меня вывернул сейчас. А ты, кретин, со своей нелепой ревностью…
Казалось, что Ромка сейчас разревется. Но это же Малина, юбочник, бабочник, балагур, ему проще предстать перед миром отъявленным негодяем, чем дать заподозрить у себя наличие большого и доброго сердца, поэтому и закончил свой душевный стриптиз Ромео цинично, пошло и зло.
– Не нужно меня подозревать в инцесте, хватит того, что я своего старшего брата, толкнул в объятия к младшей своей сестре.
– Дебил, ты «Ромашка», – захохотал Жданов.
***
После перерыва к заседающим присоединился Роберт Генрихович, юрист по экономическим вопросам. Именно он консультировал Павла Олеговича, именно он беседовал с банкирами, и именно он сделал однозначный вывод – или Пушкарева становится президентом, или компанию ждет крах.
Однако, присутствие на совете постороннего лица, не помешало Сашке с Кирой выплеснуть очередную порцию яда.
– Я не согласен с назначением Пушкаревой на пост президента. Я вполне мог бы справиться с этой задачей сам.
– Ни один банк не станет с вами работать. Я беседовал с банкирами. Они доверяют только Катерине Валерьевне и Андрею Павловичу. Больше ни с кем иметь дело не хотят. И это не один банк, это все банки! Если вы, Александр Юрьевич, становитесь президентом, о реструктуризации долга можно забыть. Не говоря уж о том, что с вашим назначением должна быть согласна госпожа Пушкарева, ибо именно ей, на данный момент принадлежит компания «Зималетто».
– Может нам стоит разойтись по домам? Пусть эта аферистка будет директором! – Сашка всплеснул руками.
– А мы у нее в заложниках, – подхватила Кира.
– Я протестую, – спокойно, но очень грозно сказал Павел Олегович. – В аферу Катю втянул Андрей, и не надо вываливать в грязи честного человека.
– Да вы что? А то, что она полгода кормила совет директоров фальшивыми отчетами, это тоже от большой честности? Сашка правильно сказал – аферистка. Аферистка и карьеристка!
– Кирочка, деточка, – паточно-елейным тоном, мягко и вкрадчиво начал говорить Андрей, – что-то я не слышал, чтобы ты меня называла аферистом. А ведь тебе хорошо известно, что я заставлял Катеньку фабриковать эти фальшивые отчеты. Так что вина на мне! И не смей больше оскорблять Катю! Ни-ког-да! Слышишь?
Роберт Генрихович посчитал нужным вмешаться.
– Мне кажется, что пришло время голосовать. Если вы примете правильное решение, я продолжу работать с компанией. Если нет, то мне ничего не останется, как распрощаться с вами. Я дорожу своей репутацией и не участвую в заранее проигранных вариантах.
– Кто за то, чтобы назначить Пушкареву Екатерину Валерьевну президентом компании «Зималетто», прошу голосовать, – протокольным тоном сказал Павел.
«За» проголосовали:
Ждановы – три голоса, Малиновский – один голос, и неожиданно, очень неожиданно Кристина – еще один голос.
Итого: пять голосов «за», два «против».
– Поздравляю вас, Катерина Валерьевна, с этой минуты вы «госпожа президент». – Павел пожал Кате руку. – Вам предоставляется слово.
Но, прежде чем Катерина успела открыть рот, Кира открыла свой.
– В таком случае, я увольняюсь. Нам двоим здесь не место.
– Жду ваше заявление об отставке у себя в кабинете, – ровным тоном, без смущения, но и без злорадства, сказала новоиспеченный президент. – Я уже говорила, что в компании должны остаться только единомышленники, никакой оппозиции, никаких подковерных игр я не допущу. Свои дивиденды по акциям вы будете получать в срок, так же как Александр Юрьевич и Кристина Юрьевна. Всего доброго, Кира Юрьевна.
Кира оглядела присутствующих очень внимательно, на лицах Андрея, Романа, да и Павла, пожалуй, было написано облегчение. Марго была явно расстроена, но не спешила встать на защиту Кирюши.
– Теперь мне понятен ваш план! Вы, Катя, хотите выставить меня за двери, а сама прибрать тут все к рукам. Вместе с Андреем, правильно?
– О чем вы, Кира Юрьевна, я не понимаю? Разве это я сказала, что вы уволены? Я всего лишь не возразила вам, не стала умолять вас остаться. Мне в команде не нужны потенциальные метатели ножей в спины. Поэтому я считаю, что никого уговаривать не нужно, прорыв можно сделать только с добровольцами. Нормальная военная стратегия.
– Не дождетесь! Я не доставлю вам этой радости. Я остаюсь!
– Добро пожаловать в команду, Кира Юрьевна, – Катя протянула Кирюше руку и той ничего не оставалось, как пожать ее.
– Ну, Катька, стратег, – с восхищением и обожанием шепнул Андрей Малиновскому.
– Я обещала помочь. Я согласна помочь!
– Ах, Боже мой! Я не верю своим ушам! Она согласна! – не удержался от реплики Воропаев.
– Саша, перестань паясничать, – одернул его Павел. – Продолжайте, Катерина Валерьевна.
– Мои условия… Не мешайте мне, и тогда, возможно, все получится.
– Нет, ну, это уже просто наглость! Как вы можете терпеть вот такое?
– В данный момент и впредь, я требую к себе уважительного отношения. Вы так громко заявляли о своей интеллигентности, Александр Юрьевич, ведите себя корректно. Иначе вам может быть запрещен вход на территорию компании «Зималетто».
А теперь разрешите мне сказать несколько слов перед следующим боем? Завтра в два часа дня я собираю всех на первое заседание, нам будет нужно выработать стратегию, утвердить план работы и реорганизацию управленческого аппарата. Сразу хочу сказать, что фин деректором я собираюсь назначить Николая Зорькина.
