Текст книги "И аз воздам...(СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
========== Разговоры (продолжение) ==========
Сказать, что Кира хоть что-то поняла из всего, сказанного Андреем, было нельзя. А еще точнее – ничего она не поняла. У какой-то Кати токсикоз, а Андрей при этом почему-то не может пить спиртное. Бред какой-то.
– Андрей, я что-то ничего не понимаю. Какая Катя, какой токсикоз, причем здесь ты?
– Катя Пушкарева ждет ребенка. От меня.
Кира засмеялась. Легко, беззаботно и очень весело. – Андрей! Ты меня когда-нибудь убьешь своими шуточками. Пушкарева беременна от тебя… Пушкарева беременна от тебя… Это лучшая шутка года! – Кира все смеялась и смеялась… пока не увидела, что Андрей не просто не улыбается, он очень серьезен. То ли все еще шутит и пытается выглядеть серьезным, то ли… Нет, такого быть просто не могло! Он и Пушкарева… Нет, это шутка.
– Кира, ты отсмеялась? Тогда давай поговорим серьезно. Кирюша, я не знаю, как тебе все объяснить, я очень виноват перед тобой. Очень, Кирочка, очень виноват. Но так случилось, что я полюбил другую. И как бы ты не смеялась, как бы не считала меня ненормальным, но эта другая – Катя Пушкарева. Вместе с брекетами, очками, дурным вкусом и невозможно тяжелым характером – я люблю ее, понимаешь. И да, у нее от меня будет ребенок, Кира.
Лучше бы Андрей ее ударил. Нет, не ударил, пусть бы лучше избил ее до беспамятства, чем говорить то, что он сейчас говорит. Андрей он такой… такой красивый, такой лощенный, такой гламурный, такой эстет… он не мог, он не мог бы даже прикоснуться к этой уродине, не то, что спать с ней, а уж тем более ее полюбить. Это какая-то непонятная, жестокая шутка. Вот только непонятно для чего Андрей так шутит.
– Андрей, я не понимаю, я ничего не понимаю. Да, я чувствовала, что у тебя появилась другая. Что в этот раз все гораздо серьезней. Но это не может быть Пушкарева, Андрюша. Скажи, что ты пошутил, – Кира почти молила его, чтобы он перевел разговор в шутку. Но Жданову было совсем не до шуток.
– Я не пошутил, Кира. Я совсем не пошутил. Но и это еще не все, Кирочка. Мне очень-очень нужна твоя помощь, Кирочка. Если ты откажешься мне помогать, я пойму тебя. Я ведь понимаю, что-то, о чем я собираюсь тебя попросить и подло по отношению к тебе, и жестоко. Но у меня нет выхода. А если честно, то его нет и у тебя. И вообще у нас у всех.
– Я должна сварить бульончик для этой беременной шлюхи и ее выбл…? – и осеклась, встретившись глазами с Андреем. – Андрей, ты просто не понимаешь, что говоришь. Как такое возможно, как? Чтобы ты променял меня на неё? Да она опоила тебя каким-нибудь зельем. Иначе я никак объяснить случившееся не могу. Скажи, и что, все эти последние месяцы ты любил ее? Ты был с ней?
– Кирочка, я вообще никого и никогда до Кати не любил. А с тех пор, как у меня появилась Катенька, мне и вовсе никто больше не нужен. Только я ее очень обидел и, кажется, потерял, вот в чем ужас.
У него так получилось, просто вырвалось это «Катенька», а для Киры это стало последней каплей, горящим бикфордовым шнуром, брошенным в пороховую бочку.
– Катенька… Катенька… Жданов, ты соображаешь, что ты несешь? Ты мне говоришь, что ужас в том, что ты ее обидел, что ты ее потерял… Может ты предлагаешь мне помирить вас? Или стать крестной матерью ее выродку? Ненавижу! Господи, как же я ненавижу эту змею! Да чтоб она сдохла, вместе с выродком своим сдохла. Я ее уничтожу. И тебя уничтожу, Жданов. Я вас обоих уничтожу, – Воропаева бросилась к Андрею, замолотила кулачками по его груди, дважды ударила по скуле.
Андрей не сопротивлялся и даже обороняться не пробовал. Он понимал Киру. Очень хорошо понимал. И только, когда он понял, что у нее началась истерика, он схватил ее за руки и продолжил разговор.
– Кира, я прошу тебя попытаться успокоиться. Оставь сейчас в стороне тему любви, пожалуйста, Кира. Включи голову и послушай, что я хочу тебе рассказать.
И последовал рассказ. Андрей рассказал все, и о том, как делал ошибку за ошибкой, и о том, как создал компанию «НикаМода, и о том, как заложил «Зималетто» «НикаМоде», и о том, как испугался, что Катя отберет компанию и тогда они с Ромкой придумали план соблазнения Пушкаревой, и о том, как он незаметно для себя вначале влюбился в Катю, а потом и полюбил ее, и об инструкции, которая попала Пушкаревой в руки. И о Катиных условиях, а так же о том, чем грозят им всем невыполнения ее условий. Обо всем, рассказал Жданов, обо всем, кроме Ромкиной тайны.
– Она что, ненормальная? Да мы ее засудим, аферистку проклятую, – сказала успокоившаяся за время Ждановского рассказа Кирюша. – У нас такие юристы, что она будет гнить в тюрьме.
– Кирочка, ты ошибаешься. Не она будет гнить в тюрьме, а я. Это я аферист, а не она. И любой суд присудит компанию ей. Там все чисто и законно. Я дееспособен, я президент, я по доброй воле и без принуждения передал компанию «НикаМоде». Это даже не рейдерский захват.
– И теперь Ромка вынужден жениться на ней, чтобы она не отобрала компанию?
– Да, а я вынужден жениться на тебе. Если ты, конечно, согласишься мне помочь.
Ее резануло это «вынужден». Резануло до спазма в горле. Но так, по крайней мере, она выйдет за Андрея, а ведь именно это всегда было ее мечтой. С другой стороны… свадьба в один день, в одно время, и в одном месте с Пушкаревой – это невыносимо. Расписываться с Андреем и знать, что его заветное желание оказаться на месте Ромки и послать ее, Киру, к черту – это тоже не выносимо. Но и остаться без «Зималетто» немыслимо. Кира просто не знала, что ответить Андрею, в таком смятении она оказалась.
– Кира, я вынужден сказать тебе еще одну вещь. Я использую каждую минуту и каждую секунду для того, чтобы доказать Кате, что я ее люблю. И, если она мне поверит, то наше с тобой регистрация отменится, даже если это будет за мгновение до регистрации и у всех на глазах. Вот теперь я сказал все.
– Значит выбор у меня между тем, чтобы потерять все – компанию, проценты по акциям для Кристины и Сашки, тебя… ведь в этом случае ты даже потенциально на мне жениться не станешь, я права? – Андрей кивнул. – Или сохранить компанию, проценты по акциям для Кристины и Сашки, и, возможно, брак с тобой? Правильно? – Андрей снова кивнул. – Скажи, Андрюша, а если я выберу второй вариант и мы все-таки поженимся, брак наш будет фиктивным и при первом же удобном случае ты разведешься? – и снова Андрей кивнул. – Будь ты проклят, – не прокричала, не заистерила, выдохнула Кира и рухнула, как подкошенная, на кровать.
Она плакала так горько и безутешно, что у Андрея разрывалось сердце. Он понимал, что и в этих разбитых надеждах виновен только он.
– Кирочка, я умоляю тебя, успокойся. Я очень виноват перед тобой. Я должен был, обязан был давным давно прекратить все наши отношения, еще тогда, еще три года назад, когда я понял, что ничего у нас не получится. Ничего и никогда. Но я смалодушничал, не смог поговорить с тобой честно. А потом гибель твоих родителей, а потом кресло президента… Кира, Я очень виноват перед тобой. Но сейчас, сейчас я честен с тобой, как на исповеди.
И еще… То, что фирма оказалась в таком положении – это тоже моя вина, и только моя. И Катю ты не вини и не проклинай, она такая же моя жертва, как и ты. Пожалуйста подумай и скажешь мне завтра свое решение, ладно?
Только одна просьба. Кира, во имя всего, что было у нас хорошего, не рассказывай никому и ничего, по крайней мере пока мы не поговорим еще раз. Прошу тебя. Умоляю.
– Я убью ее. Просто убью и все.
– И моего ребенка вместе с ней тоже убьешь, – горько усмехнулся Андрей, – да, забыл тебе сказать. Убийство ничего не решит, ничему не поможет. Она составила завещание и всю эту историю будут долго смаковать все гламурные журналы. Об этом Катя тоже позаботилась. Не говоря уже о том, что за убийство положен срок и не малый.
– Гадина, какая же она гадина. Как ты можешь любить это подлое, низкое, мерзкое существо?
– Не знаю, Кирюша. Просто люблю и все, – Андрей поцеловал Киру в макушку и вышел за дверь…
========== Павел Олегович ==========
Кира позвонила в три часа ночи, когда Андрей, вымотанный за день разговорами, спорами и выяснениями отношений, уже видел десятый сон. С трудом разодрав глаза, он даже не понял ни кто звонит, ни чего хочет. Сердце, начавшее выбивать степ вместе с осознанием того, что звонит телефон, никак не могло войти в привычный ритм. Первой мыслью на звонок была мысль о том, что что-то случилось с Катей или с ребенком. Поэтому, когда Кира начала что-то говорить, ничего, кроме желания придушить ее, он не испытывал и мозги не включались.
– Я согласна, Андрей.
– На что ты согласна?
– Компанию нужно сохранить. Любым способом. Если цена сохранения компании – безумное условие этой мымры, значит так тому и быть. – Кира только забыла добавить, что решила сделать все возможное и невозможное, чтобы свадьба состоялась. А уж там она Андрея не упустит.
– Кирюша, спасибо тебе огромное. Прости меня, если сможешь, прости за все. Я очень благодарен тебе за твое решение. Ты заслуживаешь лучшей доли, чем быть моей женой. И я надеюсь, что ты обязательно встре…
Но Кира уже дала отбой. Андрей взглянул на часы, понял, что сейчас не стоит делиться с Романом новостью и снова рухнул в постель. А уже в восемь утра Жданов звонил родителям.
– Папа, вы с мамой могли бы завтра, в крайнем случае послезавтра быть в Москве? Мне нужно провести совет директоров. Но перед ним мне нужно поговорить с тобой, отец. Один на один.
– Андрей, что случилось?
– Это не телефонный разговор, папа.
– Андрюша, – трубку взяла мама, – ты только скажи, с тобой или с компанией что-то случилось.
– Мама, не волнуйся и не вздумай переживать. Ничего особенного не случилось. Просто вы мне нужны здесь. Так вы приедете? И, если да, то когда?
– Папа уже заказывает билеты. Если удастся мы уже сегодня будем в Москве. Если нет, то завтра обязательно.
«Ну, вот и все, – подумал Андрей, – жить мне осталось совсем немного».
Родители прилетели к вечеру. Без предупреждения, без звонка, без объявления войны. Хорошо, что Андрей многое успел сделать в этот день еще до приезда отца с матерью. И в больницу съездил, кровь сдал, и на рынок заехал, чтобы Кате фрукты и творог купить. И даже саму Катюшу мельком увидел, она в парке больничном прогуливалась. Потом поговорил с Ромкой, дал ему инструкции для его визита к Пушкаревой в больницу. Ну, и на работу успел заскочить, с Милко поругался, Сашку по телефону подальше послал. Вот сколько всего успел.
В шесть часов вечера, Андрей начал нервничать, зная, что Роман сейчас входит в больничное крыло. Мало ли что Кате в голову придет, а справку у Игоря взять они еще не успели. В общем помаялся Жданов минут пять, помаялся и решил тоже ехать в Снегиревку. Тут-то в двери и позвонили родители.
– Мама, пап, привет! Проходите. Вы что же не предупредили, что сегодня прилетаете. У меня есть нечего. Могу на дом что-нибудь заказать. Вы чего хотите?
– Андрюша, не суетись. Захотим ужинать, позвоним в ресторан, все доставят. Кофе-то, я надеюсь, у тебя есть для нас с тобой? И чай для мамы?
– Это, конечно есть, но к чаю нет ничего.
– Тогда мы вот что сделаем, мама пусть заказывает, а мы пойдем в кухню, поговорим. Марго, закажи грамм триста беленькой. Судя по тому, как суетится Андрюша, разговор нам предстоит тот еще. Ну, слушаю тебя, сын, – сказал Павел Олегович, когда они остались одни.
– Пап, ты оказался прав. Я… Из меня получился никудышный президент. Мне так хотелось тебе доказать, что ты ошибаешься, что я наломал дров. В двух словах дела обстоят следующим образом: первая моя коллекция провалилась с треском, я решил сэкономить на тканях и потерпел фиаско. Это то, что ты знаешь.
Теперь начинается то, о чем ты и не догадываешься. Мне нужны были ткани отличного качества и по низкой цене, и я нашел такого поставщика. Как Катя не отговаривала меня, как не просила не связываться с ним, я связался, сделал предоплату. Результат оказался еще более плачевным, чем провал коллекции. Деньги уплыли, ткани конфискованы. Нужно было расплачиваться с поставщиками, и кредитными банками, а у компании денег не было.
Тогда я создал параллельную компанию. Записал ее на Пушкареву и эта подставная компания стала служить буфером между «Зималетто» и кредиторами. Это оказалось очень удачной идеей. Во-первых потому, что таким образом мы смогли потихоньку расплачиваться с кредиторами, а во-вторых, потому, что Катя так успешно занимается подставной компанией, что она приносит прибыли и не маленькие.
Пап, я хочу, чтобы ты понял. Виноват во всем только я. Это я заставил Катю писать липовые отчеты, я заставил ее зарегистрировать подставную фирму на ее имя. Она специалист высочайшего класса, а я нет, папа.
– Я не понимаю к чему ты ведешь, Андрей. – Павел мужественно слушал сына все это время, но сейчас он, действительно, потерял логическую нить разговора.
– Папа, компания «Зималетто» заложена компании «НикаМода», хозяйкой которой является Катерина. Суд, скорее всего, примет решение в пользу «НикаМоды».
– Какой суд, сынок?
– Для того, чтобы «НикаМода» смогла стать буфером, Кате пришлось подать на нас в суд первой из всех кредиторов. Понимаешь? Так вот, папа. Катя разработала прекрасный, я бы сказал гениальный антикризисный план. Я подам в отставку на совете директоров, отец. И, я считаю, что именно Катя должна возглавить «Зималетто».
– Что? Андрей! Ты о чем говоришь? При чем здесь Катя? Есть Саша. Пусть он возглавит компанию.
– Боюсь, что это не возможно. Во-первых потому, что Сашка ничего не понимает в нашем бизнесе и никак не сможет вытянуть компанию из кризиса. Во-вторых, потому, что Катя на это никогда не согласится.
– Какая разница согласится Пушкарева или нет?
– Папа, ты еще не понял? Она хозяйка «Зималетто», да, только на бумаге. Но если это станет необходимым, она сможет и де-факто стать хозяйкой. А вот это ее антикризисный план. Посмотри, подумай. Я уверен, что ты все поймешь.
– Андрей, вызови-ка Пушкареву. Я хочу с ней поговорить.
– Не могу, она в больнице. Где-то на недельку. Да, пап, мучить ее я никому не позволю. Она беременна. Можешь на мне оторваться. Ты когда начнешь мне лещей раздавать? Сейчас, или после изучения плана?
К одиннадцати часам вечера, получив такую порцию лещей, что и не понятно было куда их складировать, Андрей ушел спать, а Павел Олегович, изучив досконально антикризисный план Пушкаревой, остался сидеть на кухне и думать, думать, думать…
========== Принятое решение ==========
Из палаты Ромка вышел взмокший и абсолютно разбитый…
POV Роман Малиновский
Твою мать… И что это было? Я входил в палату к Пушкаревой, как в клетку к разъяренному хищнику, а на кровати, уткнувшись носом в стену лежал вздрагивающий, синюшный куренок. И я растерялся…
– Катя… Катя, что случилось, ты плохо себя чувствуешь? Что-то с ребенком? Катя…
Она не поворачивалась, что-то выводила пальцем на стене и молчала. А я вдруг увидел какая у нее красивая, маленькая и изящная кисть руки. Молочно-белая с небольшим сине-фиолетовым кровоподтеком, как видно у неё неудачно брали кровь из вены. Не знаю почему, но эта картина – порхающая на голубом фоне стены тонкая белая кисть, словно лебедь, плывущий по водной поверхности, раненый и беспомощный, не просто тронула меня, растрогала до слез. Я наклонился над нею, тронул ее за плечо.
– Катенька, с вами все в порядке? – она не откликалась, – Катюша, что случилось? Вы меня слышите? – я повернул Пушкареву лицом к себе и в следующую секунду отпрянул от кровати.
Видно Катя не ожидала, что я осмелюсь ее повернуть и я увидел маленькое беззащитное существо, раненное смертельно, но уже через мгновение она смогла продемонстрировать мне гримасу брезгливости, презрения, ненависти и злорадства одновременно. Это было не лицо, это была маска, маска Баута*. Я понял – Катя не пощадит никого. Ни меня, ни Андрея.
– Ромочка! Почему ты на меня так смотришь? Не нравится невеста? Это страшно, иметь такую невесту? Ничего, Ромочка, главное, что не смертельно. Ну, что, Роман, начнем роман? А почему ты пришел к невесте без цветов, без подарка, пусть даже, как всегда, дешевенького? Почему не целуешь невесту?
Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но Катя вдруг обхватила меня за шею и впилась в мои губы своими губами. Я опешил… Ничего проще, чем оттолкнуть ее и избавить себя от этих объятий с поцелуями не было, но я не мог этого сделать. Во-первых, потому, что все произошло очень неожиданно для меня и я растерялся. Во-вторых, потому, что я не мог предугадать ее реакции, если я отстранюсь. А в-третьих, и это самое странное, мне не только не было противно, мне было… любопытно, что ли? Любопытно понять, как это Жданову брекеты не мешали?
Это случилось вдруг, во время поцелуя. Мне захотелось обнять Катю, захотелось так нестерпимо, что я тут же оттолкнул… И снова увидел перед собой маску Баута. Она что, решила свести меня с ума?
– Катя, нам нужно поговорить, пожалуйста.
– Конечно, дорогой, говори. Только очень не советую тебе в следующий раз меня отталкивать. Я ведь могу подумать, что ты вовсе не собираешься на мне жениться. И стать очень нехорошей девочкой.
– А сейчас ты хорошая девочка?
– Конечно, милый, сейчас я хорошая и добрая девочка. Ты только проанализируй ситуацию. Ты приходишь к невесте без цветов и без подарка, а она вместо скандала тебя целует. Ты ее отталкиваешь, а она тебя называет дорогим и милым. Ну, разве не золотая невеста тебе досталась? – Пушкарева широко улыбнулась, нарочно демонстрируя мне брекеты.
От этой улыбки, больше похожей на оскал хищника, я взмок. Разговаривать больше не хотелось.
– Кать, я пойду, ладно?
– Уже? Никуда ты не пойдешь, мне понравилось с тобой целоваться. Ты хорошо целуешься. Передай Жданову, пусть возьмет у тебя несколько уроков. Ах, Ромка, Ромка. Что ж ты не научил друга целоваться?
– Катя, если Андрей узнает о поцелуе, он нам обоим голову оторвет.
– Правда? Значит я ему обязательно расскажу. – её глаза начали стекленеть, взгляд становился тяжелым, почти свинцовым. – Друзья… Какие вы, к черту, друзья? Если ты вот так легко можешь предать друга? Он же меня, как ты говоришь, любит. А ты целуешься с той, кого он, по твоим словам, любит. Или все же не любит? И это ваш новый план? Уходи, Роман, я хочу побыть одна.
Я выскочил из палаты. Мне срочно необходимо было поговорить со Ждановым. Но он отключил мобильный. Тогда я позвонил на домашний и, услышав голос Маргариты Рудольфовны, в ту же секунду сам отключил мобильный.
***
Утро Андрея началось с головомойки. Теперь уже от матери. Марго плакала, обвиняла Андрея, обвиняла Ромку, обвиняла Павла, обвиняла Сашку, но больше всего досталось Катюше. Она была виновата во всем. И в разорении компании, и в присвоении кампании, и в том, что задурила Андрюшеньке голову, и в том, что Тунгусский метеорит 30 июня 1908 года близ реки Подкаменной Тунгуски бабахнулся на Землю, тоже!
Зная материнский характер, Андрей молчал. Молчал, когда она обвиняла его, папу, Сашку, Ромку, он даже попытался молчать, когда Марго начала обвинять Катю. И, если бы ей не пришло в голову от обвинений перейти к оскорблениям Кати, Жданов, наверное, все же смолчал бы.
– Мам, у тебя прямо как в той басне – ты виноват уж тем, что хочется мне кушать… Катя-то тут при чем? А ее внешность? Нет, мамуля ты объясни мне, в чем перед тобой провинилась ее внешность?
Зря он это, Марго почти уже было успокоилась, а тут Андрюша такую подпитку для новой серии обвинений дал, что и сам был не рад. В какой-то момент Жданову-младшему даже пришло в голову прямо сейчас сказать матери, что он любит Катю, что она беременна от него, что Марго сейчас оскорбляет мать своего будущего внука, но, представив последствия такого откровения, Андрей только прикусил губу.
Выручил сына, как ни странно, отец.
– Все, Марго, заканчивай. Кто виноват, будем решать потом, сейчас будем говорить о том, что делать. Андрей, я вынужден согласиться, что план Екатерины Валерьевны, действительно спасителен для «Зималетто». К сожалению, Сашка этот план не потянет. Да, Марго, не надо на меня так смотреть, Сашка этот план не потянет. И Андрей не потянет. И он это понимает!
Более того, и я этот план не потяну. Увы… Я всегда боялся рисковать, а, чтобы осуществить этот план, нужно быть рисковым, не стандартно мыслящим человеком. Да и молодым. Ты прав, Андрей. Собирай совещание, расскажи все честно. Предлагай этот антикризисный план. Я его поддержу… И назначение, – Павел Олегович не без тревоги глянул на Марго, понимая, какая сейчас начнется буря, – Пушкаревой президентом, тоже поддержу.
Маргарите Рудольфовне показалось, что она ослышалась.
– Кого? Пушкаревой? Кем? Президентом? Паша, подумай о чем ты говоришь? Это что, шутка такая?
– Нет, Марго, увы, это не шутка. Андрей, ты все понял?
– Да, папа, спасибо.
– Не нужно меня благодарить, нужно выкарабкиваться из пропасти. И вот еще что, Андрей, мне нужно переговорить с Пушкаревой.
– Папа, она в больнице. Но я узнаю, сможет ли она тебя принять. Все, родители, мне нужно ехать, правда нужно, время очень поджимает. Мне надо сдать кровь, а это можно сделать только до десяти.
– Андрюшенька, что случилось? Ты заболел?
– Потом, мама, все потом, я опаздываю, – скороговоркой пробормотал Андрей и растворился в пространстве.
Андрей и не догадывался, что все еще только начинается…
Комментарий к Принятое решение
*Маска Баута – персонаж венецианского карнавала масок. Её любили аферисты и любовники. И, что выгодно, в этой маске было возможно есть и пить не открывая лица. Но вот сама маска означала смерть. При этом считалось, что человека в этой маске смерть не узнает и пройдёт стороной.
========== Моменты истины… ==========
Сегодня у Андрея была уважительная причина, чтобы повидаться с Катей – нужно было спросить сможет ли она встретиться с папой. Поэтому, сразу после сдачи крови, Жданов и пошел к ней в палату.
– Катя, можно к тебе на минуточку?
– Мы ведь, кажется, договаривались, Андрей Павлович, что вы сдадите кровь и уберетесь восвояси, не беспокоя ни меня, ни моего ребенка. И, будьте добры, обращаться ко мне на «вы», – сказала Катя, с замиранием сердца прислушивающаяся с самого утра к шагам в коридоре в ожидании именно этого момента.
– Катенька, мне только нужно задать вам два вопроса. Уж позвольте войти.
– Я вам не Катенька, и не смейте меня так называть. Понятно?
– Понятно. А как мне вас называть? Катя?
– Мне все равно, хоть по фамилии называйте, только уменьшительно-ласкательное оставьте для своих бабочек-однодневок. Задавайте ваши вопросы, я слушаю.
– Как вы себя чувствуете, Катя?
– Переходите ко второму вопросу, на этот ответа не будет.
Андрей тяжело вздохнул. Он, конечно же, понимал, что с Катериной будет непросто, но чтобы настолько трудно… еще несколько дней назад он и предположить себе не мог.
– Ну, не будет, так не будет. В конце концов я могу это выяснить и у врача. Катя, вчера приехали родители. Я рассказал о положении в которое по моей вине попала компания, показал отцу ваш антикризисный план. Сказал отцу, что подаю в отставку и предложил вашу кандидатуру на пост президента «Зималетто». Папа хочет с вами поговорить. Я сказал, что вы в больнице, сказал, что беременны и, что очень нежелательно вас беспокоить. Но он просил узнать, сможете ли вы его принять.
По мере того, как Андрей говорил, лицо у Кати вытягивалось. Он все рассказал Павлу Олеговичу? Он предложил ее кандидатуру на пост президента? Он подает в отставку? Этого не может быть! Это что, какая-то новая уловка?
– А что еще вы рассказали отцу, Андрей Павлович? Надеюсь, что вы не «обрадовали» Павла Олеговича сообщением об отце ребенка. Мы договаривались совсем о другом.
– Не обрадовал, к сожалению. О том, что это мой ребенок, знает только Кира.
Кривая, злорадная улыбка тронула Катины губы, когда она представила, какой удар по самолюбию пережила Воропаева и какой вслед за этим обрушился скандал на голову Андрея. Но уже в следующую секунду, Катя осознала, сказанное Андреем.
– Зачем вы рассказали Кире Юрьевне? Мы ведь договаривались, кажется, что вы будете молчать о своем отцовстве. Что это ребенок только мой. Мой и больше ничей! Понятно? – голос у Кати повышался, на глазах закипали злые слезы.
– Ни о чем подобном мы не договаривались. Это вы заявили, что ребенок только ваш. А я от ребенка не отказывался и не откажусь. Катя, что бы вы не предпринимали, я от ребенка не откажусь. Если это дополнительное условие к вашему ультиматуму-шантажу, то можете забирать «Зималетто», я своими детьми не торгую. Наш договор аннулируется. Это понятно? А Кире я рассказал правду и о ребенке, и моих к вам чувствах, потому что не хотел больше ее обманывать. Я вообще не хочу никого больше обманывать.
– Вы рассказали Кире о ваших чувствах? О каких чувствах? О том, что вам пришлось разыгрывать любовь? Ну, и как, долго она надо мной смеялась? Вы ее хорошо повеселили?
– О, да! Кира долго смеялась, когда узнала, что я люблю вас, Катя! Она, как и вы, решила, что это шутка. Вначале она так решила… Потом ей было не до смеха. Дело в том, что Кира мне, в отличие от вас, поверила.
– И что? Поверила и согласилась выйти за вас замуж?
– Да, согласилась! Ей не улыбается потерять компанию.
– Уйдите, Андрей Павлович. Я вам не верю, ни одному вашему слову не верю. Вы не могли ничего подобного Кире сказать. Это просто какой-то новый план Малиновский разработал. Я еще не знаю какой, но я, обязательно, узнаю. Уйдите, я не могу вас видеть.
– Что мне сказать отцу, Катя? Он может вас навестить?
– Не знаю. Я позвоню. Мне нужно подумать. Столько лжи… Я должна сквозь нее продраться к истине. А потом я позвоню.
– Хорошо, подумайте. Только я не солгал вам сейчас ни словом. До свидания, Катя.
Андрей ушел, ему сегодня предстоял еще совет директоров, который казался просто детским лепетом, по сравнению с этой встречей с Катенькой. Андрей ушел, оставив Катюшу растерянной и в раздумьях.
***
Женсовет умирал от любопытства. Вначале из конференц-зала раздавались дикие крики. Особенно орали Воропаев со Ждановым. Некоторые слова даже можно было разобрать, так громко они кричали. Но то, что удалось разобрать, не поддавалось осмыслению. Например, как расшифровать фразу Александра Юрьевича: – «Пушкарева будет президентом только через мой труп»? Это же не поддается расшифровке.
А эта, довольно отчетливо услышанная девочками фраза: – «Ты можешь смеяться до послезавтра, но она моя невеста». И это сказал, вернее проорал, не кто-нибудь, а Роман Дмитриевич Малиновский. Он что, женится, что ли? Это уж вовсе за гранью добра и зла.
Или вот еще: – «Ты вместе со своей собачонкой разорил «Зималетто»! С какой такой собачонкой? Что значит разорил? А затем страшный грохот, крики, визг, Кира Юрьевна, бегущая к бару и назад, но уже со льдом… и все заговорили тихо.
А вот это уже было и вовсе не честно. Теперь совсем ничего стало не разобрать, даже отдельных слов, не то, что фраз. Короче, пока начальство заседало, пора было объявлять общий сбор по «911». Такие события происходят, а девочки все еще не обсудили ни услышанное, ни увиденное.
Женсовет полным составом удалился в курилку, а мы, пока нам никто не мешает, давайте все же проясним, что происходило и происходит за закрытыми дверьми.
Совет директоров собрали малым кругом, только Воропаевы и Ждановы. Да еще Малиновский, как представитель мелких и очень мелких акционеров. Первым слово взял Андрей.
– Перед вами баланс компании, отчет о состоянии дел «Зималетто» и… мое прошение об отставке. Я попытаюсь объяснить откуда такие цифры. Почему и кому компания задолжала огромные деньги. Почему и к кому компания ушла в заклад вместе с торговой маркой «Зималетто». После моего объяснения, я предлагаю просмотреть папку номер два. В ней антикризисный план, на мой взгляд гениальный. На предпоследней странице папки моё предложение по кандидатуре следующего президента, с полным обоснованием, почему именно эта кандидатура. Ну, и на последней странице мое прошение об отставке.
Я не справился, я виноват, я должен уйти в отставку.
Так же, как и вчера отцу, Андрей рассказал совету все, что произошло*, без уловок и не пытаясь себя обелить. И началось…
– Ты заложил компанию своей верной помощнице, своему серому кардиналу, Пушкаревой? – взвыл Александр Юрьевич.
– Да, и считаю это наилучшим выходом из сложившейся ситуации, – парировал Андрей.
– Ты развалил такую большую компанию за такой короткий срок. Жалкий, бездарный неудачник.
– Если бы ты потрудился заглянуть во вторую папку, ты бы понял… – но договорить он не успел, Воропаев-таки заглянул во вторую папку.
Вот тут женсоветчицы и услышали.
– Пушкарева будет президентом только через мой труп.
– Как скажешь, Сашка, как скажешь. Хочешь через труп, будет через труп.
– Серая мышь во главе «Модного дома». Обхохочешься! А почему она, а не я, например?
– Саша, если ты внимательно посмотрел отчет, то понял, что именно она де-юре является хозяйкой «Зималетто», – встрял в разговор Роман. – И очень прошу тебя обойтись без оскорблений и унижений в адрес Пушкаревой. Катя моя невеста.
Комментарий к Моменты истины…
* Желающие могут посмотреть в главе “Павел Олегович”
========== Совет директоров ==========
На секунду воцарилась гробовая тишина, а затем раздался гомерический хохот. Смеялись практически все, кроме Киры, Андрея и Романа. Этим троим было не до смеха.
– Хорошая шутка, умеешь ты разрядить обстановку, дядька, – вытирала слезы Кристина.
– Ох, Роман, время ли сейчас для твоих шуток? – практически в один голос сказали Павел и Марго.
Сашка ничего не говорил, он просто ржал, как лошадь, одной рукой держась за живот, второй, выставив указательный палец, показывая на Малиновского. Роману захотелось вбить вместе с зубами это ржание Сашке назад, в глотку. Вот тут женсоветчицы и услышали крик Малиновского:
– Ты можешь смеяться до послезавтра, но она моя невеста!
А Сашка все ржал, и ржал, и ржал… Пока не уткнулся взглядом в лица Ромки и Андрея. Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Сашка задумался. До него начал доходить дьявольский план Андрея. Ну, конечно… разорил компанию, переписал все на Пушкареву, теперь Малиновский на ней женится, скорее всего с правом совместного владения собственностью, потом с Катей что-нибудь случится, компания перейдет к Роману. К тому времени Андрей разведется с Кирой и Малиновский преподнесет ему компанию на блюдечке с золотой каемочкой. И Жданов станет единоличным хозяином «Зималетто»!
Этого нельзя было допустить! Никак нельзя! Сашка, хоть он и не мог терпеть этого зубастого крокодила, смерти не желал никому. И, самое главное, не мог он лишиться компании, которая ему так хорошо платила. Хотя… с другой стороны… он сможет помочь разоблачить убийц, тогда компания уйдет из их рук и… И что дальше? Кому в этом случае будет принадлежать компания, Сашке додумать не удалось, язык оказался проворнее мозга.
