Текст книги "Холодное блюдо...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Катенька, о чем ты задумалась? Ты едешь к нам? Нужно все обсудить и наметить план действий, – и тихо, на ушко, – ты сегодня прекрасно выглядишь.

========== Беседа за круглым столом ==========

– Да поймите же вы, если Андрей сейчас расстанется с Кирой без объяснения причин, она будет ставить палки в колеса. Если он расстанется и все ей выскажет, то мы можем сразу отказаться от нашего плана, потому, что все и всё сразу узнают. И он в том числе. Нам сейчас это нужно? – Аня метала громы и молнии, – есть еще одна вещь о которой мы должны подумать. Что будет, когда он узнает, что Дашенька его дочь? Я сейчас оставляю за кадром, что твое усыновление может быть признано недействительным. Я сейчас за кадром оставлю и то, что он может потребовать и опекунство над ребенком и, как результат, над ее акциями. Давайте на это плюнем. Что будет с Дашкой, если не дай Бог она узнает, что ты не ее отец? Об этом вы все подумали? Или нет? Если ты, Андрюша больше не можешь ее переносить, если для тебя это такая мука, то придумай причину для разрыва, создай ситуацию при которой вы поссоритесь, а потом уже порви с ней. Катя, Ромка, я не права?

– Права, – как всегда поспешил согласиться с женой Роман, – Андрей! Ты правда хочешь расстаться с Кирой?

– Очень хочу. И причин этому несколько. Во-первых, она как пиявка, не дает ни охнуть, ни вздохнуть, шаг в сторону – скандал. Во-вторых, я каждый раз, целуя ее помню, что и она виновна в смерти Ёлки. В-третьих, ее не принимает Дашка, она меня из-за Даши поедом ест. В-четвертых … впрочем достаточно и во-вторых.

– Тогда почему бы тебе не дождаться очередного скандала, и не сказать Кире adieu? Чего-чего, а этого ждать долго не нужно будет.

– Да хоть сейчас. Она позвонит, я скажу, что не приду, Даша возражает. И все, «casus belli» нам обеспечен.

Вот уже второй час в кухне дома Ждановых шли жаркие дебаты, точку в которых поставила Катюша.

– Андрей, я согласна, и Кира виновата в том, что произошло с Ёлкой, еще больше она виновата в том, что молчала и молчит. Но есть одно большое «но». Мне бы очень хотелось, чтобы в конце пути мы смогли смотреть друг другу в глаза, чтобы мы не испачкались о то дерьмо, которое разгребаем. Чтобы не сделала Кира в прошлом, чтобы не делала она сейчас, это ее счеты с Богом и людьми. Не знаю, как тебе, а мне не хочется становиться с ней на один уровень. Я вообще оставила бы ее грех на ее совести, если бы не те три строчки в Ёлкином письме. Хочешь расстаться – расставайся, но сделай это, пожалуйста достойно. Ладно? Она ведь тебя по-настоящему любит. И одно только расставание с тобой будет для нее уже наказанием. И давайте уже перейдем к следующим вопросам. Мне, например очень интересно другое, почему Павел Олегович так защищал план Сашки? Он ведь не мог не понимать, что там вместо плана дырка от бублика.

– А мой отец, видишь ли, поклялся на могиле своих друзей, что никогда не оставит их детей, вот и действовал, согласно клятве. Потом пришел ко мне объясняться. Сказал, что он вынужден был так поступить, что он дал клятву. Я намекнул ему, чтобы он запомнил эти свои слова. Когда мы дойдем до конца и он начнет осуждать меня, я ему их напомню. Объясню, что мы тоже действовали согласно нашей клятве. А то, что наши клятвы идут в конфронтации друг к другу, в этом ни я ни он не виноваты. Мне очень больно, что следуя своей клятве, папа совершенно сбрасывает со счетов и меня, и Дашку, – глаза Андрея стали совсем темными и немножечко влажными, и Катя уже была сама не рада, что затронула эту тему.

Если бы она могла сейчас обнять самого дорогого человека на свете, защитить от всех бед, она бы это сделала. Но она не могла, она очень стеснялась. Поэтому просто решила срочно еще раз перевести тему и, наконец, порадовать любимого ею человека.

– Ребята, у меня предложение. Давайте Анечка сейчас сварит свой фирменный кофе, Ромочка вымоет фрукты, Андрюша приведет стол в порядок, а я подготовлюсь к тому, чтобы убить вас всех наповал простым и ясным решением главной задачи.

– Ты придумала как мы сможем забрать фирму?

– Да! Но я ни слова без кофе, фруктов и чистого стола не скажу, хоть пытайте, хоть режьте на куски.

Аня первая вскочила и бросилась к кофемолке, Ромка только спросил каких фруктов хочется госпоже, а вот Андрей не успел убрать со стола, раздался очередной звонок на его мобильный и в этот раз он не стал его игнорировать или сбрасывать.

– Да, Кира.

– Андрей, ты где?

– Я дома.

– С этой белесой?

– С Анечкой? Не только. Еще Ромка, Саша и Дашутка. А что?

– Ты когда приедешь?

– Завтра.

– А почему не сегодня?

– Потому, что я сегодня отдыхаю в семейном кругу. Я совсем не уделяю время ребенку, Кира. Это не есть хорошо. Я соскучился, она соскучилась. Нам хочется побыть вместе.

– А тебе не кажется, что Дашу пора укладывать спать?

– Кажется, вот этим я сейчас и займусь. Почитаю ей сказку и буду укладывать спать.

– Ты платишь няне. Почему ты должен делать это сам?

– Я не должен. Я хочу это сделать сам. Хочу, понимаешь?

– А когда ты уложишь Дашу, ты сможешь приехать?

– Нет, Кира, потому что я хочу завтра сам разбудить Дашеньку, накормить и отвезти в сад.

– Дашеньку, Дашеньку, Дашеньку… Для меня места и времени совсем нет.

– Кира о чем ты? Я провожу с тобой времени гораздо больше, чем с ребенком. А должно быть наоборот. Скажи, ты не понимаешь, что у девочки нет матери? Что я должен быть ей и матерью и отцом?

– Конечно, она у тебя на первом месте. И что, так будет всегда? Даже когда у нас появятся свои дети?

– Что значит свои? Даша мне и так своя.

– Я не это хотела сказать. Я имела ввиду…

– Кира, прости, но я пошел укладывать ребенка.

– Не смей меня перебивать! Андрей!

– А ты не смей меня ставить перед выбором ты или она. Выбор будет не в твою пользу. Пока, до завтра, – Андрей отключил мобильный. – Бесит она меня. Все ей мешают, все и всё. Ребенка готова стереть в порошок лишь бы ничто ей не мешало.

В кухне запахло свежесваренным кофе и Андрей быстро начал убирать со стола. Ему не терпелось узнать, что же придумала Катерина. Когда кофе был разлит по чашкам, а кое-кем уже и пригублен, Катя начала рассказывать о своем плане.

– Андрюша, тут главное найти человека, которому ты доверял бы на сто, нет не на сто, на 200 процентов, потому что всю фирму придется перевести на этого человека. Проблема еще и в том, что ты не можешь состоять с ним в родстве. Иначе сделка будет признана незаконной. Ты сможешь найти такого человека?

– Катя, есть один человек, которому я доверяю, как себе и даже больше – это Анечка.

– И тут есть проблема, Аня жена Ромки, а это может быть расценено, как сговор, с целью захвата компании.

– Не смотрите на меня так, я Аньке развода не дам. И я сейчас не шучу. Она и так позволяет себе слишком много. Меня вообще задолбало такое положение вещей. – Взорвался Ромка, – но об этом в другой раз.

– Катя, а если скажем я нашел бы такого человека, а потом женился бы на ней – это не признали бы сговором?

– Это нужно консультироваться с юристом. Я, правда, не знаю этой тонкости.

– Это ты что, сейчас на Катюшу намекаешь, – спросила Аня, которая как всегда все спрашивала прямо в лоб. – Что понравилась? То-то же!

– Аня, – взмолилась Катя, – прекрати сейчас же.

– Ни на кого я не намекаю, просто спросил. Ладно, Катенька, давай рассказывай свой план, а потом и над твоим вопросом подумаем.

– Хорошо. Ну, слушайте.

========== Стратегический план ==========

– Мы должны открыть еще одну фирму. Именно для этого нам понадобится человек, которому можно всецело доверять. Если бы у нас была цель просто разорить «Зималетто», то можно было бы это сделать элегантно и в три хода. Но у нас очень сложная задача. С одной стороны мы хотим добиться процветания компании, с другой ее полной ликвидации, да такой, чтобы ни у кого и сомнения не возникло, что можно что-то поделить. Что есть что делить. Как Ёлка написала: «Отними у них самое ценное, что у них есть, отними у них их Бога. Отними у них деньги. Иначе они никогда не поймут, что такое боль. Даже жизнь для них менее ценна, чем деньги».

– Ты что, выучила ее письмо наизусть? Когда ты успела? – Спросил Андрей.

– Это не важно, у меня так зрительная память работает. Я продолжу. Итак, очень сложная задача. Но решаемая. Мы открываем подставную фирму. Подставную, а не фиктивную. У меня есть кому ею заниматься. Один финансовый гений, безработный и честный, вполне подойдет на эту роль. Это мой друг детства и я за него ручаюсь.

– Мы должны будем с ним познакомиться, – встряла Аня.

– Без сомнения. Только, пожалуйста, хватит меня перебивать. Я хочу чтобы вы поняли суть. Итак, весь тот план, который я написала для выборов, будет осуществлять уже подставная фирма, к которой «Зималетто» попадет в зависимость настолько, что вынуждена будет заложить ей все, вплоть до торговой марки. Как этого добиться? Есть два пути. Первый, реально разорить «Зималетто», постепенно закладывая фирму новой, подставной компании. И второй, якобы разорить «Зималетто», но все так же, постепенно закладывая ее новой, подставной компании. Причем сделать это нужно так, чтобы комар носа не подточил, чтобы ни у налоговой, ни у «ФАСа», ни у твоих партнеров и мысли не возникло о том, что «Зималетто» и не думала разоряться. И, как бы мы чисто здесь не сработали, риск все равно остается. Решайте, чему мы отдаем предпочтение – рисковать или разорять.

– Катя, а нельзя и не рисковать и не разорять? – Спросил Ромка.

– Можно, отчего же нельзя. Давайте перестреляем Воропаевых и вопрос будет закрыт.

– Слушай, Андрей, утихомирь своего финансового гения. Она же садистка. Дает надежду и уже спустя секунду отнимает её. Так я не играю.

– Катенька, а что ты посоветовала бы? Пойти на риск? Или сделать все по-настоящему?

– Ты хочешь, чтобы я за тебя решила выбросить ли тебе порядка шестидесяти миллионов на ветер? Или пойти на риск и, возможно, никогда не осуществить свой план? Нет уж, уволь. Этот вопрос ты сам должен решать. Решай сам, что для тебя важнее.

– Если бы можно было эти выброшенные деньги отправить в детский дом или в больницу какую-нибудь, то и Бог с ними было бы. Но выбрасывать просто так…

– Андрей, я могу проконсультироваться со своим другом? Может у него найдется какое-нибудь решение. Ну, чтобы хотя бы деньги не были выброшены на ветер.

– Если не станешь посвящать его в детали, то конечно.

– Андрей, это не возможно. Значит постараемся пока обойтись без помощи.

Все замолчали, задумались. Или сделали вид, что задумались… Потому, что если бы сейчас беспристрастная камера могла запечатлеть эту четверку, то открылось бы очень много интересного. Например то, что Андрей и Анечка уже давно были в домашней одежде, и что Роман, вместо того, чтобы думать о решении проблемы уже давно думал совсем о другом положив голову Ане на колени и млея от того, что она его гладит по голове. Или, например то, что Анечка сосредоточенно думает и гладит Ромку по голове, лежащей на ее коленях, совершенно машинально. Или, например то, что Катя страшно устала и все, чего ей хочется, это переодеться и лечь спать, ну или хотя бы просто расслабиться. Но самый интересный вывод сделала бы наша беспристрастная камера, наблюдая за Ждановым.

Андрей сидел в кресле и усиленно делал вид, что думает. Периодически он поднимал глаза на Катюшу, и отнюдь не для того, чтобы посмотреть придумала она что-нибудь уже или еще нет. На самом деле Андрей думал и думал очень сосредоточено, но только несколько о другом. Он думал о том, что судьба неожиданно преподнесла ему драгоценный подарок. Почти шесть лет ему не было так спокойно и уютно, почти шесть лет каждая клеточка его тела и мозга не жила, а только взывала к мести. Ничего, кроме мести его не интересовало почти шесть лет. Кира? Да! Интересовала! Его, действительно интересовало в Кире только одно – сделать ей так же больно, как было больно Ёлке. Другие женщины? Да, конечно! По крайней мере это был отдых от ненависти. Но ни одна не зацепила. Почти шесть лет кроме Дашки, Ромки и Анечки ему никто не был нужен. Даже родители. Даже в отношениях с родителями он всегда помнил, что и на них лежит вина.

С Катей все было иначе. И началось это в тот момент, когда Дашенька увидела в ней маму. Уже тогда он ни за что не расстался бы с Катей.

Когда он признал неоспоримое первенство Катиного ума над его собственным, то ничего, кроме восхищения, не испытал. Андрей хорошо себя знал. Знал, что любой другой на месте Кати вызвал бы у него по крайней мере раздражение, если не что-либо похуже. Не любил Андрюша роли второго плана, ох и не любил. А тут, давая себе отчет, что Катя умнее и образованнее его, он тем не менее только и мог, что восхищаться ею. Ладно, он думал, что прощает ей ее ум и явное превосходство потому, что природа все же обидела ее, наделив уродливой внешностью. Но вот сидит перед ним красавица и что же? Ко всему прочему добавилось еще и сексуальное влечение. Он хотел эту странную девушку. Хотел так, как не хотел до этого ни одну из самых красивых и успешных женщин.

И это тоже началось не сегодня. Жданов вспомнил момент, когда это началось, и снова, как и тогда ощутил возбуждение. Ей тогда стало плохо от запаха его одеколона и Андрей обнял ее за талию, чтобы она не упала. Почувствовал под рукой жар ее тела, ее хрупкость и беззащитность и возбудился. Хорошо, что тогда Аня его прогнала. Но и потом, у Киры, когда он мягко говоря ничего не хотел, он вспомнил жар Катиного тела… и все у него получилось. Что же это такое? Неужели он еще способен на что-то большее, чем просто переспать?

Ромка начал задремывать, когда Анечка резко вскочила, сбросив его голову со своих коленей.

– Катя! А неликвид компания может подарить?

– Конечно! Анечка, ты гений! – Катя, в отличии от ребят, мысли которых были далеки от заданной темы, поняла все и сразу, – Андрей! Ты понял всю гениальность Аниного предложения?

Мальчики, как два барана, уставились на Катюшу.

– Она же ничего не предлагала. Аня только спросила тебя можем ли мы подарить… Анька! Ты гений! Да мы все детдома одеть сможем! – Андрей схватил Аню в охапку и закружил.

Тут с дивана поднялся Ромка.

– Андрей, положь бабу на место! Мне вообще все это надоело. Что ты лапаешь чужую бабу? Надо покружить, скажи мне, я сам справлюсь. Понял?

– А ты кто такой, чтобы предъявы мне выкатывать? – Андрей выпятил грудь колесом и пошел на Романа.

– А я мужик ейный! – Мальчики шутливо сцепились в рукопашную, девчонки захохотали. Шум подняли, как дети малые.

– Папа, вы шумите сильно! Вы зачем меня побудили? Детям нельзя мешать спать! – Дашенька выползла из своей комнаты заспанная и очень трогательная, протерла кулачками глазенки, распахнула их и замерла, глядя на Катю. – Какая ты красивая, мамочка, как принцесса, – и закрыла ручонками рот, вспомнив, что папа ей строго настрого запретил называть Катю мамой.

Это было последней каплей этого тяжелого, насыщенного дня. Катя начала медленно оседать на пол словно в одно мгновение вытянули из нее всю энергию и сил стоять не осталось. Это было несколько картинно и нереально, но очень красиво, словно замедленные кадры кино. Андрей успел подхватить ее у самого пола и отнес на диван, где Катя дала, наконец, волю слезам.

Все растерялись. Все, кроме Даши. Она подошла к дивану, начала гладить Катю по голове, приговаривать:

– Не плачь, не надо. Мы все тебя любим, ты наша девочка, – Дашка явно копировала отца, даже тон был его, даже интонации, – от этого Кате хотелось плакать еще больше. Она подхватила Дашутку к себе на диван, крепко обняла ее и заплакала еще горше.

Ситуацию разрядил Малиновский.

– Может все же кто-нибудь озвучит, что такого гениального предложила Анюта?

Засмеялись все, так смешно это прозвучало, даже Катя начала успокаиваться, ей же нужно было объяснить Ромке, что они не выбросят на ветер деньги, они изначально будут гнать то, что не будет пользоваться спросом в магазинах, а затем дарить вещи детским домам.

========== Начало ==========

– Сколько времени понадобится, чтобы начать делать первые займы у подставной компании? – спросил Андрей у Катюши.

– Это поставить фирму на ноги нужно время, а чтобы развалить мне хватит два месяца, – все еще всхлипывая ответила Катя, – мне тут, пока я ревела пришла еще одна мысль в голову. Андрей, а что, если все списанное оборудование мы тоже передадим в детдома? Оно ведь в хорошем рабочем состоянии. Это для «Зималетто» оно устарело, а в детдоме иметь такую машинку с оверлоком будет за счастье. Тогда мы сможем и остатки тканей отправлять туда же. Они смогут пошить занавески или что-то еще. Ну что вы на меня так смотрите? Я несу какую-то чушь.

– Мы просто не понимаем, как раньше могли без тебя жить, – сказал Андрей, и Аня с Ромкой закивали головами.

Дашутка давно спала, пригревшись у Кати на руках, но когда Андрей попытался взять ее, чтобы переложить в кровать, вцепилась в Катюшу обеими руками и сонно пробормотала, что будет спать с мамой.

– Катенька, оставайся у нас, куда ты поедешь, на ночь глядя? У Дашеньки в комнате есть диван, если не хочешь спать вместе с ней.

– Нет, я хочу спать вместе с ней. Но у меня нет даже зубной щетки. Мне не во что будет переодеться завтра, чтобы поехать на работу и мне надо позвонить домой. Мои родители волнуются.

Через минуту Андрей и Аня с двух сторон протягивали Катюше одноразовые зубные щетки. А Анечка еще и халат.

– Завтра у меня что-нибудь подберем. Ты конечно, помельче, но думаю, что-нибудь да отыщется, – сказала Аня.

– Теперь осталось самое простое, – улыбнулась Катя, – получить увольнительную и не получить пару нарядов вне очереди. – Катя набрала номер и приложила палец к губам, давая понять, что должно быть тихо. – Папа, я сегодня останусь ночевать у подруги… Мы с ней делали работу у нее дома, а сейчас уже поздно и ее родители предложили мне остаться у них… Папа, ну не кричи. Ну, хочешь, я тебе ее дам, сам у нее спросишь, – Катя протянула Анечке трубку, – его зовут Валерий Сергеевич.

– Здравствуйте, Валерий Сергеевич! Ой, спасибо Вам большое… Как за что? За Катю. Она такая отзывчивая, такая умная… Да, представляете, она уже домой собралась ехать, но я заикнулась, что не понимаю материал… Да, я на заочном учусь. Теперь все-все поняла, Катя так хорошо объясняет… Да, из-за этого задержались… Нет, не стеснит… А хотите, я Вам папу дам?.. Тогда до свидания! – Аня положила трубку и захохотала, – как будто с братьями поговорила. Они вот такие же. Блюдут меня.

Катя понесла Дашеньку в ее комнату. Анечка тоже собралась в свою, вслед за Ромкой, но Андрей задержал её.

– Аня, а что это было? Почему Катя плакала?

– А ты так ничего и не понял, чурбан бесчувственный? Я бы вообще разрыв сердца получила, если бы ребенок человека, которого я люблю, назвал меня мамой. Катя сильная, хоть и хрупкая, вот она всего лишь и заплакала.

– Что ты сказала?

– Ничего, тебе показалось.

***

Утром на работу Катя с Андреем ехали порознь. Вначале Андрей повез Дашу в детский сад, а уж потом Ромка с Катей завезли Анечку и поехали на работу.

Катя сегодня выглядела смешно и трогательно, очень красивой и очень юной, похожей на подростка-хулигана. Одета она была несколько эклектично, но каким-то удивительным образом вся эта эклектика очень шла Кате. Анина обувь была Катюше безнадежна велика, поэтому ей пришлось всунуть свои уставшие ноги во вчерашние вечерние черные туфли на высоком каблуке, черные джинсы-стрейч из которых Аня выросла года три тому назад, но которые были Катюхе непроходимо длинны, Аня демонстративно небрежно обрезала без обработки. Затем сделала несколько надрезов по длине штанин и руками завершила надрывы. Получились очень модные джинсики с прорехами. Все топы, кроме случайно когда-то купленного Аней, ярко-красного были Катеньке велики, поэтому ей и пришлось надеть топ такого вызывающего цвета, зато так выгодно подчеркивающего ее высокую грудь.

Самым нелепым и хулиганским в ее образе был черно-красный в мелкую полоску не то шарф с рукавами, не то рукава с шарфом, не то еще не пойми что, одна пола которого была намного короче другой с неровным обрезом по краю. Этот образ завершали глаза без косметики и ярко-красные, в тон топу губы. Оставшиеся со вчерашнего локоны Аня подколола Кате длинной заколкой набок, в виде хвоста и выпустила несколько небрежных прядок на свободу.

– Ромка, когда Андрей меня увидит, он меня убьет. Не фин директор и личный помощник, а гопота какая-то.

– Катенька, ты не права, это без каблуков ты была бы гопотой, а на каблуках очень стильно. И вообще, держись меня, посмотрим, как народ тебя узнает или нет.

До президентской приемной Ромка довел Катеньку под руку, оставив за спиной шлейф сплетен, недоумений и пересудов. Катя осталась не узнанной.

– Давай держись, – сказал он ей на ухо и демонстративно, чтобы видела Клочкова, чмокнул в щеку.

Катя пошла в кабинет, кивнула Виктории и услышала:

– Эй, вы куда?

– Это вместо приветствия? Виктория, повторяю вам в последний раз – не научитесь здороваться, будете уволены.

– А вы кто?

– Какая разница? Человек входит в приемную, кивает вам, будьте добры поздороваться. Андрей Павлович уже пришел?

– Ка-ка-терина Валерьевна? Вас не узнать. Да. Андрей Павлович на месте, – заикаясь сказала Вика и, едва Катюша закрыла за собой дверь, начала набирать Киру, – Кирочка, это невероятно, наша мымра что-то с собой сделала… какая, какая, Пушкарева! Она такая стильная, такая другая, что мне кажется, что она нарочно себя уродовала… Откуда я знаю зачем… Ну, приходи и сама разберись.

А в это время в кабинете президента Катя помогала Андрею снять рубашку. Вот только не надо ваших пошлых догадок, просто при виде Катеньки Жданов напоил горячим кофе не себя, а свою белоснежную рубашку. Пришлось ее срочно менять. Ему было очень горячо и Катюша помогала Андрею, как можно быстрее снять рубашку, чтобы ожога не было. А затем они бросились в каморку, потому, что именно там лежало несколько сменных рубах. Ни он, ни она не были виноваты в этой ситуации. Просто они оказались в одном месте, в одно время, на нем не было рубашки, а она была так близко и так хороша, да и полумрак был в ее каморке. Ну, и кто бы выдержал?

Андрей и не выдержал… Наклонился к Катюше, обнял ее за талию и очень нежно поцеловал ее в губы. Он услышал, как бухнуло и остановилось его сердце, как набатом забилось ее и он понял, что если прямо здесь и прямо сейчас он не поцелует ее по-настоящему, то его сердце так и не начнет отсчитывать удары. И он впился в Катины губы до боли, до крови, до самой глубины души.

Дверь с приемной в кабинет хлопнула, как выстрел. Андрей только крепче прижал к себе Катю.

– Андрей! Ты где, – раздался Кирин голос.

– Андрюша, отпусти, ты должен с ней поговорить. Остальное потом.

– Я не могу, – простонал Андрей. Откуда Катюше было знать, что только минуту назад он снова начал жить, после почти шестилетнего коматозного состояния.

– Андрей! Нет! – Словно ушат холодной воды выплеснула на Жданова Катя. Он отстранился, взял в руки свежую рубашку и с голым торсом вышел из каморки в кабинет.

Катя закрыла глаза и руками зажала уши…

========== Разрыв ==========

– Ты почему в таком виде? И что ты делал в каморке в таком виде?

– И тебе Кирюша, здравствуй! Я пролил на себя кофе, мои сменные рубашки ты сама мне складывала в каморку. Вот я там и оставил облитую и взял чистую.

– А Кикимора твоя где?

– Не понимаю, о ком ты говоришь. Поясни, пожалуйста.

– Об этой твоей очкастой мымре, о Пушкаревой.

– Кирочка-деточка, тебе не кажется, что говорить гадости о людях, тем более о их внешности – это себя не уважать. Катерина Валерьевна у себя. Готовит документы к совещанию.

– И ты при ней менял рубаху?

– Ну, я же не трусы при ней менял, правда? Хотя… если бы я этот кипящий кофе пролил себе в пах, то можешь мне поверить, что мне было бы все равно, при ком менять трусы.

– Андрей, я понимаю, что ты ее за женщину не считаешь и совсем не ревную к ней, но все же…

– Кто тебе сказал, что я не считаю Катерину Валерьевну за женщину? Очень даже считаю. И могу тебе сказать, что если тебе и нужно к кому-то ревновать, так это к ней. Я сейчас еле оторвался от поцелуя с ней, чтобы выйти к тебе. Да я бы и не оторвался – это она меня оттолкнула, услышав твой голос.

Кира захохотала, весело, легко. Андрей подумал секунду и тоже захохотал. Это ж надо! Впервые в жизни сказал Кире чистую правду и вместо скандала услышал ее веселый смех. А может так и надо? Просто взять и сказать ей правду.

– Андрюша! Нельзя же так смешить. У мня даже в боку закололо. Ты целовал Пушкареву… ха-ха-ха-ха… Прямо в брекеты… ха-ха-ха-ха… Да тебя бы стошнило.

– А меня не стошнило! Представляешь? Не стошнило! И мне очень понравилось целовать ее, – Андрей все еще до смеивался, но глаза у него постепенно становились холодными, – Кира, а ты понимаешь, что Катя может нас слышать? Ты понимаешь, что ты делаешь? Что ей может быть больно? Что ты может быть сейчас убиваешь ее? Ты понимаешь?

Он так ждал ее ответа. Так ждал. И он дождался.

– А что я такого сказала? Сказала правду. Я же не виновата, что она страшная.

– А правду можно говорить любую? Главное, чтобы это была правда?

– Конечно!

– Кира, я тебя не люблю. И никогда не женюсь на тебе. Вот и вся моя правда! Надеюсь, что я тебя не убил правдой и что тебе не больно.

– Андрей! Ты сейчас так шутишь? Ты так меня решил наказать?

– Нет! Я просто сказал тебе правду.

– А что же было между нами еще позавчера? Ты говорил, что любишь, что мы обязательно поженимся. Значит все, что тебе нужно от меня было – это мой голос на совете директоров?

– Тебе сказать правду?

– Нет! – закричала Кира и выскочила из кабинета.

Андрей сел на стол и стал натягивать рубашку. Ему было плохо. Он понимал, что должен радоваться, что одной из он отомстил, но ему было очень плохо. Не смотря ни на что, ни на ее вину, ни на ее скандалы и ревность, ни на ее гадкие слова о Кате, он чувствовал себя так, будто бы он ударил женщину. А если она сейчас с собой что-нибудь сделает? Она же, действительно, его любит. Господи! Только сейчас Андрей понял, что ему предстоит пройти. Что он обязан будет пройти. И как это убьет его собственную душу.

Катя, сидя в своей каморке, слышала все. И понимала все. И чувствовала, как ему сейчас плохо. Она вышла из своего чулана, подошла к столу Андрея, он сидел в расстегнутой рубашке низко опустив голову.

– Тебе стало легче, Андрюша? – Жданов отрицательно помотал головой, – тогда догони ее, поговори, постарайся смягчить удар. Помнишь, я вчера говорила…

Андрей взял Катины руки в свои, поднес к лицу и уткнулся в них.

– Я все помню, Катюша. Спасибо тебе. Но я должен был так поступить.

– Так ты наказал себя, а не ее.

Андрей поднял голову, посмотрел Кате в глаза и вдруг понял, что может сейчас потерять и ее, и себя. Он встал, застегнул рубашку и вышел из кабинета.

***

Он прошел быстрым шагом от своего кабинета до ее, он не реагировал, ни на одну реплику, даже когда сотрудники звали его по имени. Он очень боялся передумать.

– Кира, мне надо с тобой поговорить. Ты прости меня за жестокость. Я был не прав. Меня просто задела твоя жестокость к людям. Я не должен был так говорить, – Андрей говорил спокойным мягким тоном, хоть внутри у него все дрожало.

– Это была очень злая и жестокая шутка, Андрей, – ответила заплаканная Кира.

– Это была не шутка, Кирюша. Нам с тобой нужно расстаться. Ну, например потому, что Дашенька не принимает тебя, а ты ее не любишь. Разве одного этого мало для расставания?

– Но Даша не может руководить твоей жизнью. Это не правильно.

– Может. Ее интересы важнее для меня, чем мои. Вот когда у тебя будут свои дети, ты меня поймешь.

– Все равно это не причина, если люди любят друг друга.

– Тебе так хочется, чтобы я сказал, что я тебя люблю. Я понимаю. Но я устал врать, Кирочка. Я устал от скандалов, я устал от ревности. Я больше так не могу. Я очень виноват перед тобой, Кира. Мне не нужно было начинать наши отношения. Но ты так этого хотела, что я подумал, а почему бы не попробовать. Потом, когда я уже открыл рот, чтобы сказать, что мы расстаемся, погибли твои родители. И я не смог причинить тебе еще больше боли. Но больше я не могу. Понимаешь, Кира? Есть и еще одна причина.

– Так назови ее. Я хочу знать, почему ты уходишь.

– Ты уверена, что это нужно? Тогда скажи мне, Кира, ты ничего не хотела мне рассказать? За все годы, что мы вместе, ты ничего не хотела мне рассказать? Ответь мне, пожалуйста. Мне это очень важно.

В глазах у Киры появился страх, дикий, неуправляемый. Она очень пыталась взять себя в руки, но не могла.

– Я? Тебе? Рассказать? А что? Мне нечего тебе рассказывать.

– Это еще одна причина для расставания – тебе нечего мне рассказывать. Прости меня, Кирюша, если сможешь. И будь, если сможешь, счастлива.

Андрей встал с дивана, на котором сидел весь разговор с Кирой, наклонился, поцеловал ее в макушку и вышел, аккуратно закрыв за собой створку двери, прошел в лифт и уехал из компании, не заходя к себе в кабинет. Ему необходима сейчас была Дашка. Только рядом с ней он мог сейчас не сломаться.

Кира знала, была уверена, что когда-нибудь прошлое еще постучится в дверь. Оно не постучалось, оно вывело за двери любимого человека. И это было навсегда.

***

– Ромка! Позвони Андрею. Я очень за него волнуюсь, – Катя влетела в кабинет Малиновского.

– А что случилось?

– Он с Кирой порвал. Жестко порвал и жестоко. А я осудила его за это. Он пошел к Кире и больше не вернулся в кабинет. Он уехал, Ромка! – Катя почти что плакала.

– Он сейчас не ответит. Ему, кроме Дашки никто сейчас не нужен. Он к ней поехал.

– Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривал?

– Мне не нужно для этого с ним разговаривать, я слишком хорошо его знаю. А вот с тобой поговорить, видно, придется. Ты кто такая, чтобы осуждать его? Все, что ты знаешь, ты знаешь о Лене. Ты ничего не знаешь о том, что было с Андреем. Ты не смеешь его осуждать. Вставай, поехали отсюда, я все тебе расскажу.

Они вышли из кабинета Малиновского и нос к носу столкнулись с Кирой.

– Здравствуйте, Кира Юрьевна.

Кира долго смотрела на Катю не узнавая ее.

– Что, Кирочка, не узнаешь? Разреши тебе еще раз представить мою спутницу – Пушкарева Екатерина Валерьевна.

========== Мне кажется, что я тебя люблю… ==========

Малиновского с Пушкаревой давно и след простыл, а Кира все стояла как вкопанная, словно пыталась решить какую-то невероятно простую задачу, а она все не решалась и не решалась. Амура с Шурой, секретарши Киры Юрьевны и Романа Дмитриевича, только переглядывались между собой, опасаясь потревожить начальницу и попасть под раздачу. Им очень хотелось, чтобы она побыстрее вышла из ступора и ушла, наконец, к себе, и тогда они всласть смогут обсудить все последние происшествия. Наконец Кира бросила: – Амура, пригласи ко мне Викторию, – и ушла к себе в кабинет. Вика прибыла буквально через минуту, мотыльком впорхнула во владения подруги. Кира сидела на диване, уставившись в одну точку.