Текст книги "Холодное блюдо...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Пять!

– А какой пальчик ты больше любишь?

– Все больше.

– Вот и для мамы ее детки, как пальчики, она всех любит больше. Поняла?

– Да, поняла. А тогда я Таньке скажу, что она дура и что я с ней играть больше не буду. Она сказала, что когда появляется маленький, то больших уже не любят.

– Конечно ты можешь Тане сказать нехорошие слова и даже перестать с ней играть. Но может ты ей лучше объяснишь про пальчики и деток. Я ведь не сказала тебе, что ты дура, когда ты задала мне вопрос. А просто объяснила.

– Не знаю. Я подумаю. Может быть…

***

Прошел месяц. Компания «Зималетто» все больше погрязала в долгах компании «НиКа Мода». За день до свадьбы Кати и Андрея, Колька дал отмашку адвокатам и те подали в суд на возмещение долгов. В заявлении было сказано, что все сроки по возврату истекли, и теперь компания «НиКа Мода» требует передачи всей промышленной базы и торговой марки, в соответствии с закладными расписками, полученными от президента «Зималетто» Жданова Андрея Павловича.

Ну, а пока суд, да пересуд, Дашка губы надувала, да спорила с мамой.

– Таких невест и не бывает! Невеста в белом платье должна быть и с фатом на голове.

– С фатой, – машинально поправил Андрей. Ему тоже хотелось, чтобы Катюша была в белом платье, с фатой, но она, почему-то упорно от этого отказывалась. А, собственно говоря, какая разница в чем они будут, когда их распишут? Лишь бы быть вместе. – Кать, а давай натянем джинсы и блейзер. А что? Это даже прикольно. Пусть на нашей свадьбе Дашка будет самой свадебной.

– Ну, я все же не такая экстрималка. Я буду в серебристо-сером платье, которое вы мне еще тогда прислали, но все не было случая его продемонстрировать другим.

– Делай, что хочешь, если не боишься конфликта с Валерием Сергеевичем.

– А я больше ничего не боюсь.

Как Катюша и хотела, свадьбы была скромной, но очень теплой и веселой. Пресса поставлена в известность не была, а стало быть не перед кем было делать дежурно-счастливые лица. Эти трое – Андрей, Катя и Даша, просто были по-настоящему счастливы. Они любили, были любимы, рядом с ними были настоящие друзья. Жизнь продолжалась…

========== Эпилог ==========

Прошло каких-то четыре месяца и компания «Зималетто» прекратила свое существование. Нет, никто из посторонних этого не увидел и не понял. Но компания поменяла хозяина. Полноправным и единоличным хозяином компании «Зималетто» стал никому не известный ботаник, Николай Зорькин, которому специально для сегодняшнего совета директоров лучшими стилистами города был создан образ респектабельного, успешного и очень крутого мачо.

И вот совет директоров, к которому друзья шли так упорно и настойчиво, начал свое заседание.

Происходило что-то невероятное. И Александру Юрьевичу это активно не нравилось. Будь он чуточку умнее и прозорливее, он понял бы, что это начало конца и бежал бы как можно дальше. Но его самоуверенность, его уверенность в абсолютной безнаказанности, не позволили Санечке увидеть хоть что-то дальше собственного носа. А посмотреть было на что.

Во-первых, места вокруг Воропаева были свободны. И справа и слева. Казалось, что Ждановы не хотят сесть рядом, чтобы не замараться.

Во-вторых, и Павел, и Марго с Сашкой не только не поздоровались, они усиленно отводили глаза, словно боялись встретиться взглядом и выдать что-то глубинное, что-то потаенное, что и вымолвить вслух-то нельзя.

И, наконец, в-третьих, на совет директоров пришел какой-то незваный гость, какой-то лощеный гусь. И это на заседание-то узкого состава!

Именно этот лощенный гусь и открыл заседание совета директоров. Он был краток и конкретен, но если бы перед заседанием Катюша не шепнула Ждановым-старшим, что это все спектакль для Воропаева, то, после краткой речи гостя, понадобилось бы минимум два реанимобиля. Что же такого ужасного сказал Николай Антонович Зорькин? Давайте послушаем сами.

– Господа, меня зовут Николай Антонович, фамилия моя Зорькин. Вижу немые вопросы на ваших лицах – что же я тут делаю? А я тут вступаю в свои права. Со вчерашнего дня компания «Зималетто» перешла в полное мое владение, вместе с торговой маркой. Что я буду с ней делать, я еще не решил, но это уже точно не ваши заботы. Поздравляю вас, господа банкроты. В этой папке все документы, подтверждающие все сказанное мною выше. Не стоит их жевать, это всего лишь копии. Надеюсь, что когда я завтра приду в свою компанию, о вас всех останутся здесь только воспоминания.

Зорькин пошел к двери. Остановился на секунду, вроде бы задумался о чем-то, развернулся к совету лицом и произнес:

– Я передумал. Завтра я хочу видеть здесь всех, кроме вот этого, – Колька указал пальцем на Сашку, – несимпатичного молодого человека. Вас, господин Воропаев, я не смею задерживать, – и вышел в дверь.

Андрей мысленно аплодировал Николаю. Не зря, ох и не зря полночи они репетировали этот спектакль. Катюха тоже была в восторге от друга. Надо же, какой актер пропадает! Ему бы в театральный. У Андрея в портфеле лежала дарственная от этого самого «актера» на имена Маргариты, Павла, Андрея, Екатерины и Дарьи Ждановых. А так же на имена Анны и Романа Малиновских. Все по честности, все по справедливости. Всем по тринадцать процентов, и ему, Кольке, четыре процента досталось. За работу, за честность, за все. А пять процентов они решили оставить Кристине. Ее, по крайней мере, никогда не уличали в чем-то постыдном. Так пусть получает свои отчисления и живет, как жила.

Это на вчерашнем малом совете в доме Ждановых-младших Андрей так предложил акции распределить. И как Анечка с Ромкой и Коля с Катей не противились этому предложению, приводя сотню доводов против, Андрей настоял на своем решении. Последним его аргументом стали его слова, что Ёлочка обрадовалась бы такому решению.

Не успел Зорькин выйти, как в конференц-зале разгорелись страсти.

– Что все это значит, Андрей, – спросил Воропаев.

– Что мы бакнкроты, Сашенька.

– Павел Олегович, я говорил, что нельзя отдавать руководство этому бездарю и неудачнику? Я говорил, что Андрей все загубит. Так и получилось! И что мне теперь делать? На что жить?

– А тебя, Сашенька, этот вопрос не должен волновать еще минимум лет семь! Там, где вы будете ближайшие годы находиться вместе со своей сестричкой, вопросы еды, жилья и работы решаются автоматически.

– Ты… ты… ты о чем это, – начал заикаться Сашка, поглядывая на Ждановых-старших.

– Я это обо всем. Например о твоем пристрастии к маленьким девочкам, – Сашка побелел, как полотно. – Например о Ёлке, которую ты растлевал с восьми лет, а насиловал с двенадцати.

– Это ложь! Какие у вас доказательства?

– У нас есть показания свидетеля, которой Ёлка рассказала всю правду. А так же предсмертное Ёлкино письмо. Но если тебе, выродок, этого будет мало, у нас есть законсервированный материал, оставшийся от плода, который ты заставлял Ёлку убить. Если будет нужно, мы проведем генетическую экспертизу, которая как дважды два докажет твое отцовство.

Имя Мариночки Граблевой, тебе, подонку, о чем-нибудь говорит? Ты думал, что заткнул рот ее родителям, сунув им свои вонючие деньги? Не получилось! Мариночка выросла и сама в состоянии дать против тебя показания. А может тебе о чем-то скажет имя Светланы Зайцевой. Сколько ей было лет, Сашка, когда ты угрозами и запугиваниями вступил с ней в сексуальную связь? Мне еще продолжать?

– Не надо, – Сашка сидел, закрыв лицо руками, плечи его вздрагивали.

– Хорошо, не буду, пусть все всплывет на суде. Ты что же думал, что мы не узнаем о роли твоей сестры в деле убийства Ёлки? Или о роли твоих родителей? Прости, папа, я должен сейчас сказать правду.

– Андрюша, а может не надо?

– Надо, Катенька, надо. Папе будет больно один раз. Зато он станет свободен от всяких моральных обязательств перед этой семейкой вурдалаков. Саша, мы все знаем и о том, что твой отец отмывал деньги через «Зималетто», и что смерть его не была случайной. Он, как и его дражайший сынок, был подонком. Одного друга кинул на деньги, и под носом у второго втянул их общую компанию в грязные, сомнительные делишки. А ты так доверял ему, папа, что даже не заметил, как этот гад измазал в грязи все, даже твоих детей – и Ёлку, и «Зималетто».

Я не скажу, тебе, Сашенька по чьему заказу ликвидировали твоего отца. Не хочу, чтобы у хорошего человека были неприятности.

Но я скажу тебе другое. Сашка, ты сейчас жрешь то самое, холодное блюдо – месть! Или ты думаешь, что твои грязные деньги, полученные тобой за откаты, рейдерство и прочую грязную работу просто так уплыли с твоих счетов? Нет, Сашенька – это тебе за Ёлку! Пусть твои деньги послужат детям сиротам. Твои деньги на счетах детских домов. И «Зималетто» тебе не видать, как собственных ушей, Сашенька. Это тоже тебе за Ёлку! Жри ее холодное блюдо, Воропаев! Жри! И нечем тебе будет подкупить ни начальника лагеря, ни хозяина на зоне. Ты нищий. И ты отсидишь от звонка до звонка. Так же, как и твоя сестрица-убийца. Ёлка страдала почти десять лет, надеюсь, что и вы будете страдать не меньше.

Андрей позвонил по мобильному и в конференц-зал вошли трое. Один в гражданском и двое в форме. Тот, что в гражданском зачитал Александру его права, а так же постановление на арест. А те, что в форме, захлопнули наручники на Сашкиных запястьях и на глазах у всех сотрудников его бывшей компании, вывели его под конвоем.

***

Прошел год…

Компания «Зималетто» процветает. А чего бы ей не процветать, когда финансовым директором там работает сам Николай Антонович, а начальником отдела продаж сама Екатерина Валерьевна. Это уж не говоря о том, что президентом там служит сам Андрей Павлович и в замах у него не кто иной, как Роман Дмитриевич собственной персоной.

Катюша родила девочку, Дашка сразу потребовала назвать ее Анечкой. А родители и не сопротивлялись, Анечка, так Анечка. У Ромки родился здоровый, крепкий, белобрысый пацан весом четыре двести. Назвали его Мантас – умный, сокровище, по литовски. А Ромка просто звал его Мишкой!

Ребята продолжают дружить и растить детей. Но это уже совсем другая история…