Текст книги "Прекрасней всех на свете (СИ)"

Автор книги: Фрэнк о Доннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7. Рой

Проходя по коридору, периодически оборачиваясь, я старался удержать на себе огромный комбинезон охранника, нацепленный поверх моей одежды. Это делала и пентаморф, разве что ей было чуточку сложнее, из-за занятой руки. Она шла склонив голову. Наклоняя тело чуть вперед, робот пыталась прижать длинный рукав комбинезона к своему гемоблоку.

Мы старались идти тихо. Коридоры были почти пустыми, только пара санитаров мчалась куда-то вглубь фабрики. Будь это охранники, нас бы скорее всего остановили, заподозрив неладное в скрюченной походке.

Мы направлялись к центральному распределительному холлу. Других, доступных для нас выходов из фабрики не было. Все остальные вели через особые буферные зоны, требующие специальных пропусков в формуляре, а проходы между ними тщательно охранялись.

Завернув в очередной коридор, стены которого оказались прозрачными, сделанными из прочного и толстого стекла, мы увидели огромный цех, где рядами, неподвижно стояли собранные, но еще не инициированные пентаморфы. Между ними, торопливо проезжали небольшие боты на крохотных колесиках. Они останавливались перед каждой, осматривали что-то и проверяли. Иногда боты сигнализировали красными лампочками на спине и разворачиваясь вокруг своей оси, моментально замирали. Из необозримой глубины мрачного цеха, тут же выезжал кран-манипулятор и забирал пентаморфа, отмеченного ботом. Робота быстро выдергивали из общего ряда и увозили, словно седой волосок. Я заметил как у «моего» пентаморфа нахмурилось лицо. До конца коридора, она шла смотря только под ноги. Мы приближались к выходу в центральный холл.

– Можешь называть меня "Двадцать вторая" – произнесла робот, в очередной раз посмотрев на меня с любопытством.

– Двадцать вторая? – недоумевая, переспросил я – просто цифрой называть тебя уж слишком привычно, после того, что ты натворила. Тебя явно что-то отличает от других. Но что именно?... – поинтересовался я, смотря на спадающие штанины и три красных полоски под ногами.

– Других… не знаю даже… кстати, это я…, активировала пожарную тревогу и открыла тебе дверь на склад – ехидно заметила робот, будто пытаясь вызвать у меня одобрение.

– И я должен быть тебе благодарен за это? Подумай как следует, что с тобой не так.... может и имя себе подберешь – подстегивал ее я.

Робот явно озадачилась.

– Может ты сам подумаешь, что тебя отличает от других? – возмущенно воскликнула «двадцать вторая».

– Строишь из себя завистливого пентаморфа? Не очень то оригинально…, но знаешь, мы люди, находимся под большим контролем, чем вы. И нас так же именуют без воли. Других имен у нас нет, кроме тех, что нам дали.

– Не называй меня пентаморфом, мне это не нравится. У меня есть серийный номер «двадцать два» – сказала она, мило нахмурив брови.

– Чудо какое-то…, просто с ума сойти! Хорошо, «двадцать вторая», мне то все ровно, по большому счету, если ты и правда так хочешь.

– Не знаю…, меня никогда не спрашивали о том, какое я хочу иметь имя – покачивая головой, задумалась пентаморф.

– Я ведь спросил тебя..., разве нет?

– Тогда бы я выбираю имя Джуди…

– Джуди? – улыбнулся я в изумлении – почему именно Джуди?

– Взгляд ее был таким спокойным и бесстрашным, когда она умирала, смотря мне в глаза. Я запомнила его. Сама не знаю почему.

– О ком ты говоришь?

– О женщине, вернее о девушке. Она была официанткой в небольшом кафетерии, принадлежащем ее семье. У них в подвале собирались сепаратисты. Ее звали Джуди.

– И много людей ты переубивала?

Она ничего не ответила. Было крайне сложно заставить себя не думать о том, что же случилось с ней. Из-за чего она стала такой «человечной» и откуда у нее взялась неприязнь к фабрике. Я понимал, что сейчас не время говорить об этом, нам нужно было выбраться живыми и желательно незамеченными. Обратной дороги, по крайней мере у меня, не было.

Не знаю почему, но я не чувствовал досады от всего, что случилось. Не в той мере, какой она должна была быть. Наверное, надеялся, что все еще обойдется...

Подойдя ко входу в центральный холл, я осторожно выглянул из-за угла. Кучка санитаров в балахонах, толпились в очереди к троим охранникам, проверяющим формуляры. После сканирования их по одному выпускали из фабрики.

Скорее всего, это был последний, запоздалый персонал, который так же, как и я, не особо торопился во время сигнала тревоги. Значит, у них через одного могут быть проблемы с дисциплиной и не вызывающие восторг цвета формуляров, отражающих частые нарушения. Это было заметно даже издалека – они то и дело почесывались и без умолка болтали друг с другом. Возможно, это ослабит бдительность охранников. По крайней мере, я хотел так думать.

Пентаморфу «Джуди» не терпелось уйти отсюда как можно скорее. Она словно хотела сбежать из ненавистной тюрьмы.

Я взял ее за плечо, чтобы немного притормозить. Собрав в руку кровь с пола, перемешанную с какой-то вонючей грязью, которой вокруг было в достатке, начал бесцеремонно втирать все это в ее волосы и лицо.

– Ты сошел с ума, Дэвид, что ты делаешь?

Она оттолкнула меня в замешательстве.

– По-моему, смотрится вполне неплохо, на мой взгляд.

– Если хочешь сходить с ума превращаясь в свинью, пожалуйста – тыкая в меня пальцем и делая шаг назад сказала Джуди – но я в этом не участвую… – она попыталась оттереться от того, что я успел размазать по ней.

– Да хватит уже! Ты еще скажешь мне спасибо. Я пытаюсь вывести нас отсюда так, чтобы никто не обратил внимания на твое милое личико, из-за которого поднялся весь этот переполох. И из-за которого сейчас проверят всех, кто выходит отсюда – говорил я, полный отчаяния и решимости, одновременно пытаясь удержать ее рядом, хватая за руку.

– Ааа…так...в этом смысле… нет…, нет, все ровно я не согласна! Да и вряд ли это поможет! Я просто убью…

– Джуди, иди сюда, у нас нет на это времени…

Я подтащил ее к себе и продолжил втирать грязь, не встретив прежнего сопротивления. Кажется, она поняла, что ее лицо будет слишком заметно среди толпы в балахонах.

– Нет, перестань, прошу тебя…хватит…

– Ты все потом отмоешь. Теперь просто иди за мной. Не произноси ни слова. Никому.

Закончив с ее лицом и волосами, я вытер руки о ее одежду, завершая создание нелепого образа.

Следуя к выходу по опустевшему холлу, мимо десятков брошенных тележек с трупами, ожидающих цепких рук санитаров, и прочего мусора, мы медленно приближались к небольшой очереди, стоявшей у выхода из фабрики. Носильщики и старатели, толпившиеся рядом друг с другом, как зеваки на утреннем параде, то и дело оглядывали нас, сверкая блеском браслетов и золотых поясов. Вероятно, они оценивали возможность потрепать языком с кем-то, кто к ним присоединится в мучительном ожидании. Мое сознание начало рисовать мрачные сценарии дальнейших событий.

Остановившись, мы приготовились последними пройти контроль…

«…обвинят меня, как обычно, скажут, что опять не туда нажал. Надеюсь Владычица будет милостива ко мне…», угрюмо прошептал один из работников фабрики в сером балахоне, разговаривая с кем-то из очереди, «…давай по поводу вечерней молитвы…», невольно услышал я от другого. «…опять ходил на утреннюю казнь посмотреть вместо школы? И что сказала его учитель тебе?...», кто-то вдумчиво разговаривал по криптофону, «…слава Богине Эстер, я наконец-то уйду сегодня пораньше…», вздыхал санитар стоявший поблизости.

Мы с Джуди, с волнением смотрели друг на друга. Она старалась прикрыть гемоблок, спущенным рукавом, уже изрядно пропитанным кровью. Я видел, что ее силы на исходе. Сомневаюсь, что она способна на какое-либо сопротивление. Про меня и говорить не стоит, я был тощим и измотанным, еле стоящим на ногах. Что самое обидное, мало похожим на всех кто ворковал перед нами. Все что я мог, это осторожно придерживать Джуди за плечо, не давая раскачиваться, попутно скорчив жертвенную мину «уставшего работника». Нам нужно избежать лишнего подозрения.

Прошло минут пять. Очередь двигалась быстро, но задержалась на каком-то сотруднике, видно из-за проблем с «послужным списком». За нами уже успели встать трое в балахонах, так же начав активно трепаться о чем-то. Внезапно, бритый охранник в темных очках, один из тех, что проверял формуляры, заметив меня и Джуди, состроил недовольную гримасу и резко крикнул в нашу сторону:

– Эй вы! Да, да, вы двое, идите сюда, быстрее! – протянув руку и указывая на нас, кричал он – разойдитесь, дайте им пройти – разгоняя толпу второй рукой, добавлял он.

Толпа расступилась, открыв нам проход к трем охранникам, закрывающим спинами выход из фабрики. Они были одеты в те же серые комбинезоны, как и мы, только чистые и опрятные, не свисающие с них как ночные рубашки. Весьма угрожающе, они стояли и смотрели на нас с явным раздражением. Рядом с ними на четырех лапах стояли два динго, выкручивая во все стороны электроактивные шеи, сделанные из дорогих, черных полимеров. Они мгновенно меняли положение головы, постоянно сканируя окружение. Наверное, пытались унюхать и найти что-то в толпе. Металлические туловища и блестящие головы, с кучей крутящихся шестеренок, внушали еще больший ужас и труднопобедимую дрожь.

Охранники держали в руках специальные сканеры-мониторы, которыми легче и быстрее загрузить формуляр для проверки, чем через стандартный порт. Я старался не подавать вида и не смотрел никому в глаза. Окруженный, словно таракан в ловушке, я подобрал рукава и прижав к себе перемазанную кровью Джуди, пошел к ним на встречу.

– Что стоите тут? Из ночной смены или пришли помочь? Почему в таком виде? – настороженно спросил лысый охранник в очках, осматривая Джуди с ног до головы.

– Мы из ночной смены, откуда же еще…, вчера заступили на дежурство, а сейчас вот заблудились и случайно упали в коридоре. Неудачно поскользнулись, когда сирену услышали. В департаменте, видите ли не было формы для нас, подходящего размера… – сонным голосом, притворялся я.

– И что за людей набирают!...Куда вы собираетесь теперь? – с подозрением спросил он же.

– Нас только что отправили из департамента в клинику святой Дориды. Я им говорю: «Да за что?! Там же крови на анализ берут столько, что можно три грузовика заправить. Зачем все это, у нас лишь пара царапин», но они ничего не хотели слышать. Вон там, припарковался Даглас Хьюз, мой двоюродный дядя, я попросил его отвезти нас – тыкая пальцем в прозрачную дверь за их спинами, убеждал я.

Озадаченный охранник в сером комбинезоне, тот, что стоял чуть дальше, нахмурился и стал что-то проверять на мониторе.

– Они кстати сказали, что скоро подойдет конвоир и вас всех заменят. Говорят, тут и одного хватит. У них какая-то проблема с пентаморфами в западном крыле, будет нужно ваше присутствие. Так что Богиня вам в помощь – пытаясь отвлечь их от своего внешнего вида, непринужденно говорил я.

– Наконец-то, нам уже надоело пялиться на этих критинов. Хорошо, проходите – сказал охранник в очках и указал на дверь – посторонитесь и пропустите их – приказал он подчиненным, махнув рукой в их сторону.

Двое охранников у дверей, в том числе динго, беспрепятственно расступились. Я не мог поверить тому, что произошло и почти сразу, непроизвольно выдохнул полной грудью.

Чтобы не притягивать лишних подозрений, я крепче прижал к себе Джуди, словно калеку. Чувствуя, как тяжело дается ей каждый шаг, я направился к выходу. Ковыляя и прихрамывая, дабы не разочаровать взор охраны, мы не торопясь покинули фабрику. Наверное, уже навсегда.

У меня было чувство, что скрывшись за этими дверьми, я оставил позади целую эпоху своей жизни. Какую-то другую судьбу, преследовавшую меня с самого рождения и готовящую мне что-то, что ускользнуло прямо сейчас из ее рук. Но часть меня, все еще сопротивлялась, хотела разобраться и избежать лишних проблем, найти лазейку, чтобы вернуться и попытаться все объяснить. Хоть кому-нибудь…

Сотрудник безопасности в очках, вышел из здания следом за нами. Он остановился рядом со входом и закурил трубку, наблюдая как мы спускаемся по лестнице к разгрузочной платформе.

– Передай Хьюзу, что он должен мне, за прошлую игру. И поблажек больше не будет! Богиня не любит тех, кто не платит по счетам! – нагловатым голосом прокричал он нам в спины.

– Конечно, передам! Богиня всю правду видит, не сомневайся! Ох уж этот Даг! Удачи в западном крыле! – крикнул я в ответ, одобрительно махнув рукой, обернувшись лишь на мгновение.

Мы продолжали спускаться вниз вместе с Джуди. Охранник остался позади. Он провожал нас взглядом, дымя трубкой в такт бескрайней фабрике, у подножья которой закончилась моя скоропостижная карьера сборщика трупов.

Идти к Дагу на парковку я даже и не думал. Это был бы крайне свинский поступок. Я не мог подставить его, разрушить ему жизнь. В добавок, я не был уверен, что он сможет понять меня и согласится хоть чем-то помочь. Пусть лучше останется ждать на парковке и вскоре узнает, что я сошел с ума или, к примеру, оказался каким-нибудь замаскированным террористом, использующим его в качестве прикрытия. Или что-то еще похуже. Кто знает, на какую фантазию хватит смелости у «преподобных» из департамента безопасности.

Я отключил криптофон, чтобы избежать ненужных вызовов. Мы быстро, насколько могли, покинули территорию фабрики, направившись к «багровому» мосту, ведущему от фабричного острова прямиком в город.

Глава 8. Куски хлебной пены

Джуди уже несколько минут была практически без сознания. Лишь машинально передвигала ногами и тихонько дышала, не тратя лишней энергии. Придерживая ее на ходу, я думал о том, что в мало понятном для меня теле робота, электронные связи могут быть повреждены или разрушены до необратимого состояния. Продолжая идти вперед, я не терял надежду узнать, что на самом деле случилось с ней на фабрике.

Дойдя до моста обессиленным, я заметил, насколько же он огромный. Корабли, отбывающие из порта неподалеку, принадлежащего фабрике «РэдКрафт» и следовавшие в разные части города, казались крохотными на его фоне. Название «багровый» он получил не из-за цвета, ведь мост был абсолютно черным, как и многие постройки времен первой волны, с весьма характерным блеском на поверхности. Так называли его скорее негласно, ведь соединяя весь промышленный район с остальным городом, он использовался, как правило, для перевозки трупов. Среди жителей Эоса ходят слухи, что первые годы после его постройки, когда церковная фабрика только начала свою работу и пункты приема трупов в городе работали с перебоями, люди часто пешком доносили умерших родственников до середины моста, так и не дождавшись приезда сборщиков. Они оставляли их прямо там, уложив вдоль дороги, чтобы санитары фабрики забрали их и отвезли на своих тележках сразу на переработку. Говорят, проезжающий церковный транспорт частенько задевал лежащие трупы, завернутые во что попало, а иногда просто переезжал их не глядя, оставляя за собой след из крови и останков несчастных. Отсюда и название – багровый. Кровь простых людей была не только на дороге, она стекала вниз, по опорам моста, прямо в воды бездонной реки Массадоры.

Глядя на гигантский мост я решил, что мне нужно перевести дух и лучшего варианта, чем спрятаться у его подножья, я не наблюдал. В округе было безлюдно и тихо, шумела только река и кричащие птицы. Они клевали что-то на берегу рядом с огромными валунами. Кучи мусора неподалеку, оставленные после строительства моста, уже давно заросли травой. Найдя место в их тени, я присел на бетонную плиту, положив Джуди рядом с собой.

На какой-то момент я расслабился, почти забыв всех неприятностях, которые случились со мной сегодня.

Проросшие сорняками горы щебня, типичные для этого района и прочий строительный мусор был беззаботно разбросаны повсюду. Фабричные трубы уже не душили своим густым дымом, но узнаваемый запах еще витал в воздухе, смешиваясь с прохладно-сырым речным ароматом. Напротив, через реку, был виден ровный скалистый берег, за которым неприступно возвышался город Эос, освещаемый полуденным солнцем и сверкающий, сквозь голубую дымку, его бесчисленными отражениями. Сталь, камень и бетон простирались на сотни километров. Всемогущая Владычица питала каждую улицу, каждый закуток своей непостижимой энергией, связывала воедино все живое. Каждый вздох очищенного городского воздуха был совершен во благо ее необъятной сути.

Высокие стеклянные здания с черными фасадами, темные верхушки которых скрывались за облаками, были похожи на иглы дикого ежа. Они плотно стояли друг к другу, словно вываливаясь от тесноты из прибрежного заграждения. Вдоль всего побережья, в один ряд, на меня смотрели огромные водосточные трубы, извергавшие потоки нечистот, производимых городом. Они растворялись в отравленной реке, воды которой, и без того токсичны, непригодны даже для простого контакта с человеческой кожей.

Я взглянул на пентаморфа. Она лежала неподвижно на старой растрескавшейся плите, оставшейся от чего-то монументального. Она осторожно делала каждый вздох, молча смотря перед собой. От чего-то, меня охватило желание отмыть ее волосы, очистить лицо от грязи, и засохшей крови. Под палящим солнцем, все это превратилось в тонкую корку, скрывающую ее генопластиковую кожу.

Я вернулся к ней с набранной в ладони мутной речной водой. Едва сдерживая боль и зуд, проникающие под кожу вместе с токсинами, я попытался оттереть испачканное, замазанное грязью изящное лицо. Невольно вглядываясь в совершенные черты, я понимал, что не могу позволить ей умереть здесь – в жаре под мостом, оставив меня с кучей вопросов. К сожалению, как следует отмыть ее у меня не вышло. Разве что размазал грязь, да и только.

Я чувствовал как мое сердце неестественно сжималось и медленно стучало в груди. От жары кружилась голова и жутко клонило в сон. Отвязав лоскут ткани, который прикипел к запястью, я достал прозрачную трубку из ее живота и подключил ее к своей вене. Снова дал пентаморфу шанс на спасение. Положив руки на ее живот, я склонился, надавив сверху. Я хотел сильнее прижать гемоблок, который все еще кровоточил.

Ощущая легкую пульсацию, так важную для Джуди, я чувствовал, что теряю последние силы, оставаясь наедине со своими мыслями. Все, что было для меня ценно, исчезло, оставив лишь желание поговорить с этим пентаморфом.

Если бы мой отец знал, что произойдет со мной в первый день на этой фабрике, он бы наверняка, уже схватился за больное сердце и начал проклинать мою мать или «ту женщину которая меня родила и оставила». Он часто говорил, что все мои беды именно из-за нее, что ее характер заметен в моих «нечестивых» помыслах и поступках, а так же глупых вопросах которые, я уже давно перестал ему задавать. Я часто слышал его громкие мольбы Богине, переплетающиеся с проклятиями в чей-либо адрес. Слышал за стенкой как он, рыдая, умолял Владычицу вразумить меня, наставить на истинный путь просветления, обрести гордость за него и его службу Церкви, за все измененное человечество, достигшее «неведомых высот», благодаря начавшемуся, еще до первой волны, священному объединению. Молился за то, чтобы я ощутил себя неотделимой частицей «единства» и скорее примкнул к святой воле Протоматери.

Прижавшись к животу Джуди, я размышлял о разном. Ловил себя на мысли, что мне вовсе не печально или грустно, скорее наоборот. Чувствуя боль и жар, я испытывал умиротворение от того, что смог изменить что-то в своей жизни, впервые взяв судьбу в свои руки. Меня наполняло странное чувство легкой радости и волнения.

В закрытых, налитых усталостью глазах постепенно мелькали образы людей, окружавших меня когда-то. Слушая стук своего сердца и дыхание Джуди, я погружался в состояние, похожее на сон. Не знаю, сколько прошло тогда времени, может быть несколько секунд или минут. Мне оставалось только ждать, когда Джуди очнется, чтобы отключить ее от себя.

На одно мгновение, с трудом разомкнув глаза, я увидел как Джуди, стоя по пояс в реке, медленно окуналась в воду, погружая свое тело в яркий свет дневного солнца, пронизывающий водную гладь. Солнечный свет заполнял собой все, на что я мог посмотреть. Он ослеплял своим отражением в реке, наполненной не совместимой с жизнью токсинами.

Не в полной мере осознавая, что происходит, я задумался – сон ли это или я очнулся. Лежа на бетонной плите, я не мог пошевелить даже пальцем. Снова закрыв глаза, я был лишен сил сопротивляться собственным векам. Открыв их снова, я увидел перед собой небо и солнце, нещадно слепящее меня сквозь городской смог и серые тучи. Мне казалось, что я уже не на том месте, где находился раньше. Меня трясло, как будто я падал с высокой скалы, сталкиваясь телом с землей и острыми камнями. Но я видел только небо и ничего больше. В каком-то диком поту, с жуткой болью в голове я снова закрыл глаза. После, будто проснувшись утром от ночного кошмара, я обнаружил себя высоких кустах, точнее зарослях сорняков. Казалось, что они проросли над старым полем, когда-то плодородным.

Неожиданно, твердо стоя на ногах, я смотрел на женщину, сидящую на крохотном стуле. В зеленом одеянии, посреди густых зарослей, она была повернута ко мне спиной. Казалось, что она намеренно скрывает свое лицо и не поворачивается ко мне, хотя знает, что я стою рядом и наблюдаю за ней. Телом и взором, я чувствовал, как она жаждет сказать мне что-то, но никак не решается. Мама?...

Я продолжал стоять и разглядывал ее буквально несколько минут. Возможно, это был сон, но даже в нем я не мог двигаться – ни пальцем, ни головой. Единственное, что я мог сделать, это снова закрыть глаза.

Когда я открыл их в третий раз, то увидел лицо Джуди перед собой. Она смотрела на меня, будто вглядывалась и изучала. Как я когда-то, в первый раз найдя ее в канализации. Я лежал спиной на чем-то, что определенно не являлось бетонной плитой. На чем-то, более удобном и чистом.

– Проснись, Дэвид… – шептала Джуди, не отрывая от меня глаз.

– Он очнулся? – произнес чей-то необъяснимо знакомый голос, откуда-то из далека, сразу же ударивший мне болью в висок.

– Кажется да… – тихо сказала Джуди, обращаясь ко мне, словно не желая, чтобы «кто-то» услышал ее ответ. Она добавила шепотом – если ты слышишь меня Дэвид, знай, я не дам тебе умереть…

– Где мы? – спросил я, повернув голову на бок.

Сквозь дымку в глазах, я пытался разглядеть хоть что-нибудь

– Как мы попали сюда? – спросил я у Джуди.

И снова зарыл глаза. Совсем не надолго, как мне казалось. Словно моргнув, тут же открыл их. Теперь мне стало определенно легче различать предметы и окружение. Но я все еще не мог понять, что происходит вокруг. Посмотрел наверх и увидел над собой потолок. Он казался подозрительно знакомым, разделенный множеством бетонных перекладин давным-давно покрашенных белой краской и с кучей пыли по бокам.

Джуди сидела рядом на кровати, с озабоченным видом слегка свисая надо мной. Ее лицо уже не было таким грязным. Она выглядела куда лучше, чем когда-либо. Ее кожа была чистой и идеально гладкой, а глаза сияли небывалой радостью, как будто ласково и безмолвно говорили со мной о чем-то светлом, необыкновенно прекрасном. Было ощущение, что она привела себя в порядок и даже чем-то расчесалась, аккуратно раскинув пряди каштановых волос по обоим плечам. На ней все еще одета разодранная туника, уже напоминающая лохмотья бродяги, чем дорогую одежду элитного пентаморфа. Она сосредоточенно вглядывалась в мои глаза и держала меня за руку.

– Мы в безопасности, не волнуйся... – ласково произнесла Джуди – тебе надо расслабиться и поесть – сказала она, поднося стакан с какой-то белой жидкостью, похожей на сублимированный белок.

Пытаясь бороться с головокружением и отдышкой, я слегка приподнялся и взял стакан.

– Где мы, Джуди? Тут есть еще кто-то? Нас нашли охранники? – спросил я с подозрением и залпом выпил питательную смесь.

– Ты дома, Дэвид – заверила меня Джуди, добавив – я доставила тебя к твоему отцу. Нет никаких охранников, только я, ты и он – ответила Джуди.

– Подожди! Ты серьезно или это какая-то пентаморфская шутка? Нас же ищут охранники!

Я крутил головой по сторонам, покрываясь холодным потом. От осознания того, что она говорит правду.

– Дэвид, не волнуйся. Охрана фабрики не найдет нас здесь – успокоила меня Джуди – мы в безопасности, и у нас есть несколько часов, прежде чем кто-то заявится сюда.

Джуди казалась спокойной и решительной. Она как будто говорила о чем-то естественном и совершенно обыденном для нее.

– Я не могла отвести тебя в медизолятор или в корпорационную квартиру, недавно выданную тебе фабрикой. Тогда шансов скрыться было бы еще меньше.

Я чувствовал, что мир вокруг меня рушится. Джуди оставалась абсолютно спокойно в своих словах.

– Зачем мне в медизолятор? – осматривая себя, спросил я.

– Ты умирал, Дэвид. Ты потерял кровь и задыхался у меня на руках. Что бы ты сделал на моем месте? – говорила она настойчиво, продолжая крепко сжимать мою ладонь.

– Не знаю, придумал бы что-нибудь...

– Этот дом был единственным доступным вариантом. У нас есть какое-то время, чтобы переждать, не подвергая тебя риску – сказала она, пытаясь уложить меня, словно ребенка, на кровать.

– Ты починила себя? – спросил я, глядя на разодранную тунику.

Я заметил, что крышка инженерного отсека на ее животе больше не кровоточит.

– Я не уверена, что хочу говорить об этом…

За спиной Джуди я увидел отца. Стоя в дверях, он наблюдал за нами. Держа в руке видеоотвертку, он усердно оттирал ее грязной тряпкой.

Мы не виделись около пяти месяцев. Последний раз встречаясь на пасхальной службе. Еще зимой, в прошлом году. В его глазах ничего не изменилось с тех пор. Он был все тем же человеком, делающим то, что считает праведным в его понимании, не взирая ни на какие обстоятельства. Мне становилось страшно за Джуди. Мой отец всегда относился недружелюбно к пентаморфам и другим роботам, стараясь не прибегать к их помощи, когда мог справиться сам. С самого детства, приходя домой, я видел, как он сам моет посуду, стирает одежду и даже убирается, в то время как за нашим порогом все это делали боты, произведенные его родной Церковью.

– Только ангелы с неба не просят хлеба – сказал мой отец, продолжая полировать отвертку.

С присущим ему высокомерным почерком, словно вокруг собрались слушатели на его предстоящую, пятиминутную проповедь, он добавил:

– Ты приляг сынок, робот дело говорит, тебе нечего здесь опасаться. Ты у себя дома.

– Я не живу здесь шесть лет, это не мой дом – сказал я, отводя от отца взгляд.

Отдышка и сердцебиение мешали мне сказать это иначе…

– Ну хватит глупости говорить, лежи и отдыхай – приказал отец и ушел в другую комнату.

– Как долго я здесь? – обратив взгляд к Джуди, спросил я.

– Два часа и тридцать четыре минуты – осведомленно ответила она.

Собравшись с силами, я сел на кровать, спустив ноги вниз. Это оказалось сложнее, чем я думал. Несмотря на уговоры Джуди, я не мог просто лежать и ждать.

Начав осматривать себя, я осознал – меня переодели. За тщательно выглаженной серой рубашкой и брюками, ныли ноги и руки. Как только я сел, мои конечности моментально ответили мне еще большей, сводящей с ума болью. Было чувство, что из них, прямо в этот момент кто-то вытягивает оставшуюся кровь. Я посмотрел на аккуратно забинтованное запястье. Сквозь белые бинты оно заботливо источало аромат йодоформа.

– Получилось неплохо? – спросила Джуди, крутя мою руку и внимательно рассматривая свою работу.

– Да, спасибо – ответил я с благодарностью, надеясь поскорее убраться отсюда.

– Я знаю, что у тебя много вопросов Дэвид и мне столько предстоит тебе рассказать… – снова отводя взгляд, сказала она.

– Ты клонишь к тому, что сейчас это все еще неуместно?

– Пойми меня правильно, твой отец…, он, как бы точнее выразиться …., мыслит слишком церковно. Не думаю, что мой рассказ стоит начинать здесь, в этих стенах – размышляющее произнесла Джуди.

– Хорошо, это подождет – прокряхтел я, растирая гудящие от боли ноги – мне показалось или он починил твой гемоблок?

Джуди покачала головой.

– Я чувствовала, насколько он не хотел этого делать. Каждое движение для него было тяжелым испытанием. Если бы я только…, я могла сама…, ни за что бы не согласилась на это – с еще большим сожалением посмотрела на меня Джуди.

– Должно быть, у него к тебе не меньше вопросов, чем у меня...

Я попросил Джуди помочь мне встать на ноги и мы осторожно и медленно направились в гостиную, где ждал нас отец. Его лицо было наполнено сдержанным недовольством. Увидев нас, он молча встал со стула и приказал Джуди помочь мне сесть рядом с ним, подойдя к краю стола и отодвинув стул.

– Это безумие сын! Ты должен больше молиться, чтобы Владычица наделила тебя умом и смирением. Ты опять попал под чье-то дурное влияние – наклонившись к моему уху прошептал он, будто хотел высказать недоверие к Джуди, на которую смотрел в этот момент.

– Хорошо, я помолюсь, но не сейчас, прошу тебя, давай закончим это. Мы тут не надолго –я похлопал его по плечу.

– Я как отец должен заботиться о тебе. Прошу, обрети единение – сказал он и ушел за тарелками с едой.

Мне было сложно понять, зачем я вообще с ним разговариваю, почему просто не встать и уйти? Я всегда видел в нем постороннего человека, стремящегося лишь к самоутверждению в каждой заученной фразе. Это отнимало огромное количество сил и энергии еще в детстве. Часто, уходя из дома, я старался вернуться только к тому времени, когда он будет лежать в своей постели. Вспоминая детские годы, мне захотелось поступить точно так же прямо сейчас – просто встать и уйти. Возможно, я мог показаться Джуди слишком грубым и наглым по отношению к нему, ведь она не понимала, насколько натянутые и сложные у нас отношения.

В любом случаем, мы не проведем здесь много времени. Эта мысль радовала меня не меньше, чем осознание, что Джуди была рядом со мной.

Я предполагал, что Гектор оставит все вопросы на ужин, чтобы узнать, что со мной случилось. Он всегда любил, сначала сделать выводы и только потом, без какого либо интереса, выслушать кого-то, смотря на него как на набор оправданий.

– «Даже в низине, все дороги ведут к Богине» – самозабвенно заметил отец, аккуратно раскладывая принесенную им белковую кашу по двум тарелкам.

– Спасибо Гектор… – кивнула зачем-то Джуди

– Ты можешь задавать вопросы, к чему этот безразличный вид… – сказал я.

– О чем это ты? – с недоумевающим видом спросил отец.

– О том, что ты наверняка хочешь узнать, что произошло со мной. Почему я был без сознания, когда меня принесла к тебе Джуди.

– Какая Джуди? – удивился отец, не обращая на нее внимания.

Он с аппетитом съел очередную ложку каши.

Джуди была для него лишь куклой из генопластика и полимеров, с кучей проводов внутри, я это понимал. Мне на секунду показалось, что он специально затягивает разговор, желая задержать нас за своим столом. Каким бы он ни был отцом, он наверняка любил меня как-то по-своему, как и я впрочем, испытывал к нему какие-то чувства. Он явно не хотел расставаться, едва увидев меня после долгой разлуки. Думаю, Гектор понимал, насколько он одинок. Как часто, вечером, ужинает совсем один. Тем не менее, мне не было понятно, откуда взялось подобное безразличие? И что произошло между ним и Джуди, пока я лежал без сознания...