Текст книги "Прекрасней всех на свете (СИ)"

Автор книги: Фрэнк о Доннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Все! Я иду за Дэзом! – Дилан ринулся к двери, последний раз посмотрев на меня как на чуждое и опасное.

– Пусть идет, пусть идет. Уверяю вас, Дэз сделает так как я скажу. Давайте договоримся!? Через час, я и ты Дэвид, посмотрим на результаты тестирования пентамо…, тебя Джуди. Мне не терпится узнать, что там скрыто. И конечно, мы найдем лучший способ рассказать обо всем Дэзу.

– Нам больше нечего здесь делать – сказал я и направился к выходу, потянув за собой Джуди.

– Что за ночь сегодня…, а я ведь мог просто сидеть и пересматривать свою коллекцию тату-комиксов…

С напускным равнодушием, Джерси нехотя произнес эти слова и уставился в потолок. Словно пытался заинтриговать нас своим безразличием. В это время, Дилан скрылся за дверью.

– Н-и-и-ч-е-е-г-о не выйдет – протяжно добавил мастер.

– Зря пытаешься протянуть время. В этом отеле нас ничто не держит – говорил я, ускоряя шаг.

– Что такое эвоблокировка, ты конечно же не знаешь… – скромно и тихо, произнес Джерси.

– Постой Дэвид – остановила меня Джуди у двери.

– О чем он? – удивленно спросил я.

– Вот, послушай свой «девочку». В Инферионе установлен эвоблокиратор. Он не дает разуму нашей любимой мамаши, просканировать жильцов в этом, Богиней забытом месте. Так и живем – будто пустой отель с кучей вонючего мусора и отложенными документами на снос – покачав головой, печально произнес Джерси.

Один его глаз заплыл кровью, а вторым, исподтишка, он высматривал нашу реакцию.

– Что ты несешь?! Как это остановит нас? – я чувствовал, как сжималась ладонь Джуди.

– Пень, ты вообще не соображаешь? Не понимаешь, как это работает? Чему вас только учат в ваших школах для недоразвитых граждан Эстерленда –Джерси надменно фыркнул и тут же воскликнул – Мама!... Она никогда не найдет тебя своим коллективным глазиком, если не знает где именно потеряла. Ей это не под силу, потому что слаба…, пока что. Так устроено ее сознание. Многогранное, но пока человеческое. Затеряться в нем можно, но если вдруг появляешься, из неоткуда, вот тут то у нее и сработает рефлекс. Как у тебя, если ты обнаружишь на лбу выросшее ухо. Она тут же обратит на него свое пристальное внимание. И вот так сюрприз, там будешь ты, да еще в компании с ее любимой игрушкой! Так что вы тут надолго.

Джерси обреченно отвел взгляд, будто понимая, что сам прикован к отелю точно так же, как к креслу, на котором вольготно расположился.

Я положил руку на плече Джуди, посмотрев в ее печальные глаза. Все было ясно без слов. Она стояла рядом, неподвижно и безмолвно. Я был уверен – где-то в глубине, в темноте своего разума, она ищет выход. Через мгновение она произнесла:

– Эвоблокиратор глушит все биоканалы синестетической связи. Он не дает Владычице ощутить кого-либо из людей рядом с ним. Посмотри на свой криптофон… – попросила Джуди.

С тяжелым сердцем, я медленно поднял руку. Ничего. Никаких сигналов от приемопередатчика. Отсутствовали привычные исходные данные о базовых станциях. Информация от центрального сервера и все уведомления были заблокированы. Я первый раз увидел подобное.

– Он не работает – ответил я, покачав головой.

– Наверняка, из-за сильных помех поблизости. Должно быть, генерируются чем-то живым – какой-то плотью… – Джуди задумалась.

– Плотью? Какой, например? Человеком? – спросил я в изумлении?

– Скорее всего…, нет, не человеком. Она должна иметь клеточно-волновую структуру, иначе и быть не может. На фабрике проводились эксперименты в этой области, но насколько мне известно, их прикрыли больше сотни лет назад. Уверена, источник блокирующего сигнала, где-то рядом. Я тоже ощущаю его…

– И что будет, если мы уйдем из этой дыры?

– Если мы покинем зону помех, тебя тут же промаркируют – уверенно ответила Джуди.

– Что это значит?

– Это значит, что примерно через минуту, нам уже не скрыться и не убежать – Джуди грозно посмотрела на Джерси, с нескрываемым желанием свернуть чью-то шею.

– Пока Дэсмонд не решит отпустить тебя и не прикажет Джанни загрузить фальшивые формуляры, вам лучше вести себя тихо и перестать демонстрировать неистовую любовь друг к другу – с ухмылкой заявил Джанни.

– Да что ты знаешь!... – ответил я, все еще не веря в невидимую клетку, окружившую нас.

– Вам придется смириться. Со всеми с правилами. Иначе местные быстро испортят ваше пребывание здесь. Я то, все понимаю…, но вот они…

– Дойдем до нашей комнаты, там и поговорим – я взял Джуди за руку.

– Эй, Джуди, детка, одень-ка это – с насмешкой, Джерси бросил серую рубашку ей в ноги – прикрой живот, пока они не устроили здесь бунт, как в тридцать втором...

Серая рубашка? Скорее тюремная роба! Джуди подняла подачку. С тяжелым вздохом, она оглядела ее и засунула под куртку. Пожалуй, это самый печальный из всех подарков, который можно было представить.

Глава 20. Оставь надежду

В ритуальную мастерскую нагрянул Дэсмонд. Позади него, стоя в коридоре, красовался Дилан, нашептывая что-то ему на ухо. И без того гнетущая атмосфера накалилась еще сильнее.

"Лучше умереть в пустыне, держа Джуди за руку, чем окунаться в дебри сплетен этого зловонного места" подумал я.

Дэсмонд, легким, отмашистым движением остановил взбудораженного Дилана, который, украдкой, пытался убедить его в чем-то. Тот тут же замолк. Сделав несколько шагов вперед, Дэсмонд внимательно осмотрел шорню. В это время, Джерси застыл в ожидании, быстро моргая единственным глазом, не заплывшим кровью. Было видно – Дэсмонд собрал всю силу воли в кулак, дабы сдержать возмущение.

Джерси, жалобно поспешил рассказать все подробности произошедшего, не скупясь на эпитеты и звонкие фразы. Отчитавшись о случившемся, он смущенно признался в том, что мы знаем про эвофильтр. По крайней мере, он сказал это со словами «они понимают все последствия».

Дэсмонд завел растрепанную, паутинистую челку назад и тихо попросил нас проследовать за ним, уверив присутствующих, что берет ситуацию под свой контроль.

Мы шли наверх. Я, Джуди и Дэсмонд, который все время молчал. Только смотрел куда-то в бок, как зарезанный. Он понимал – Джуди могла устроить здесь бойню и в любой момент прикончить его. Как минимум, пострадало бы немало людей в этом злосчастном отеле.

Наверняка он думал, что делать с нами. Знал – мы зависим от этого места. Зависим от него. И идти нам больше некуда.

Открывая дверь, с приколоченными цифрами «семьдесят пять», он с грустью произнес:

– Видишь ли, Дэвид. Все кто проживает в стенах отеля – бесплодны.

Дэсмонд вздохнул, угрюмо посмотрев вниз

– Мне жаль, но такова реальность. Будь я чуточку разборчивее, с теми, кто приходит сюда, мы бы вымерли раньше, чем смогли завершить нашу миссию. Я просто не могу позволить этому случиться.

Он смущенно осмотрел коридор, в котором мы находились.

– Какую миссию? – спросил я.

– Завтра, рано утром, за тобой придут и сопроводят на церемонию. Будь готов. Когда она завершится, я приоткрою для тебя двери. За ними томится истина для каждого кто осмелиться войти в них. Я абсолютно уверен, ты сделаешь правильный выбор.

В тот момент я почувствовал на губах сладкий привкус подлога, как будто кто-то пытается нежно излечить меня от того, чем болен сам.

– Но вы не…

Едва я попытался задать вопрос, Дэсмонд поднял руку и остановил меня суровым жестом. Было ясно, он не хотел ничего слышать в ответ.

– Все свои вопросы задашь завтра после церемонии – сухо произнес он и развернувшись, направился в сторону центральной лестницы.

Навстречу ему, торопясь, приближался взволнованный старичок, что-то бормоча и прихрамывая. Не успевая за мыслями, он суматошно пояснял проблему в своем графике кровесдачь. На что был вежливо обнят и послан в номер для ожидания помощника, который «во всем разберется».

Мы снова оказались в крошечной комнатушке, с окровавленной ветошью и небольшой кроватью, источающей зловонный аромат. Он отрезвлял и заставлял думать, как скорее выбраться отсюда. Больше всего мне жаль Джуди, ее загнанный вид – источник моего безумства. Это расплата за опрометчивость и грезы, которые привели нас в это гиблое место.

Достав серую рубашку из-за пазухи, Джуди бережно положила ее на кровать. Она вдохновенно рассматривала ее, будто пыталась найти каплю радости во всем, что с ней происходило.

– Кажется, мы с тобой снова оказались в Аду – произнес я, пытаясь начать разговор никчемной шуткой…

– Разве это Ад? – удивленно спросила Джуди.

– Мой отец, когда я был мальчишкой, рассказывал про Ад. Это было время, когда мама только ушла от него. Израненная судьба дала ему шанс быть открытым и отзывчивым. Я помню его голос. Напряженный и тихий…

– И что он говорил тебе о нем? Что он говорил тебе про Ад, Дэвид? – спросила Джуди, будто имела представление на этот счет.

– Он всегда говорил, что Ад придумали те, кто не способен найти свое предназначение. Те, кто ищут каплю воды среди песка – ответил я, задумчиво вспоминая его слова.

В этот момент, Джуди бесцеремонно сбросила одежду, полностью оголив свое тело. Я пришел в изумление, увидев перед собой ее обнаженную фигуру, лишенную любого покрова. Она источала непостижимую магию, которая заставляла забыть обо всем, что происходило вокруг. Просто смотреть и наслаждаться ее невероятной красотой. Даже в своем истощенном состоянии, она оставалась невероятно прекрасной.

Заметив мое смущение, ее глаза засверкали.

– И ты согласен с ним? – лукаво спросила Джуди, взяв рубашку с кровати и одев ее на себя.

Пожалуй, так сильно, мое сердце никогда не стучало в груди. Даже когда я чуть не умер от потери крови.

– У меня всегда было другое мнение… – пытаясь отвести взгляд, ответил я.

– Дэвид, прошу, подойди ко мне – призвала Джуди, не дав закончить рассказ.

Я сел рядом, на разваливающуюся кровать, отчего та угрожающе заскрипела, словно старуха.

– Ад – это место, где сгорают все надежды и мечты. Абсолютно все, Дэвид. И пока мы вместе, пока мы рядом, может произойти что угодно, мы можем оказаться в любой точке мира, но только не в Аду.

Ее слова были полны решимости. Будто она сама пришла в этот мир из преисподней и была готова на все, чтобы не возвращаться обратно.

– Твой голос. Когда слышу его, ощущаю дом, где меня давно ждали – ответил я, чувствуя в себе силу, неподвластную разуму.

Через секунду, я разорвал рубашку, которую она едва успела надеть. Возмутившись, она все же оставалась нежной со мной. Хотя могла убить одним лишь движением. Это была спонтанная симфония чувств, неописуемая и бесконечно прекрасная.

В ее глазах мерцала жажда познания, страсть и невыразимая сила. Уверен – мы стали одним целым и больше нет преград. Именно в эти мгновения, я чувствовал себя живым, как никогда прежде.

Ее дыхание стало неуправляемым, быстрым и прерывистым. Я же погрузился во мрак собственных мыслей…

Она лежала рядом. Прикрытая желтым, заляпанным пятнами одеялом. Вонь и грязь в крошечной комнатушке больше не имели никакого значения. Уставившись в потолок перед собой, я боялся посмотреть ей в глаза.

Я перестал сомневаться в том, что мы будем неразлучны. Теперь я знаю – мы вместе до самого конца. Мне не хотелось тревожить этот уязвимый момент тишины и забвения.

Я склонился над ней, чтобы осторожно поцеловать в губы. Ответив нежными объятиями, она произнесла:

– Люблю когда ты произносишь его…, мое имя...люблю, как твой голос делает это.

– Мне нравится напоминать тебе, что ты не робот.

– Произнеси его еще раз.

– Джуди…, твой взгляд, твои губы…, твое имя. Они..., я люблю их, люблю тебя… – прошептал я в ответ, не ища слов. Они нашли меня и овладели мной.

Джуди продолжала неотрывно смотреть на меня, не произнося ни слова. Я знал, она моя судьба, моя награда. Мы – одно целое. Это чувство было ясным и отчетливым. Я не мог просто выразить его словами, но оно было внутри, ощущалось как и сердце, как что-то, что нельзя отнять у меня.

– Много лет назад, людям запретили именовать самих себя. Ты знаешь, почему детей больше не называют их родители? Почему совет сам выбирает имя для каждого? – спросила она так, как будто хотела услышать от меня иную версию, кроме той, что была всем известна.

Я никогда не придавал значения этому факту настолько, чтобы усомниться в нем.

– Это как-то связанно с форматом близости. Между теми, кто живет в городе. Что-то вроде стадии коллективизации, когда имена должны содержать общее начало, приближенное к первородному. Так нас учили… – ответил я, почти не задумываясь.

– Так учит Церковь..., ты ведь знаешь, людей никто не учит, кроме нее...

– Конечно, знаю, Джуди. Ты винишь их за это?

Джуди сжала мою ладонь и тяжело вздохнула.

– Это ведь не все, что вам рассказывали?

– Да много что рассказывали, всего и не вспомню. Я знаю, что когда-то, те кто присоединился к Данне-Владычице, решили, что нужно переписать все законы. Отречься от прежнего порядка, похожего на процессуальный ритуал, построенный на законах и наказаниях. Теперь же, любой закон это скорее узаконенная, всенародная традиция с принудительным исполнением. Ее распространение контролирует Совет при помощи пентаморфов. Закон касается почти всего, от имен, до количества воды, которое разрешено хранить у себя дома. Знаешь, ведь большинству это даже нравится…

– Да все так, но есть еще кое-что…

– Что же?

– Дело в том, что Богиня боится имен. В них сила отожествления людей. Их обособленности от изначальной, коллективной природы. Индивидуальность, разрывающая ее на мелкие кусочки. Я видела, как она жаждет лишить их даже этого. Лишить имен полностью.

– Тогда понятно, почему наказание за самоименование жестче чем за убийство – задумчиво ответил я, смотря на Джуди, прикрывающую грудь одеялом.

– После второй волны последует третья, последняя. Уверена, потом и сотрут имена – Джуди погрузилась в собственные мысли.

– Но мы…, оставим их себе, так ведь?

Джуди, с грустным видом увела взгляд в сторону.

– Меня всегда призывали числом двадцать два. Это было в другой жизни, похожей на Ад о котором мы говорили. Возможно, после третьей волны в Аду будут жить все люди. В Аду обреченного единства…

– Но мы – не все! Сейчас мы не с ними. Мы не отправимся в Ад вслед за толпой. Ты слышишь! Владычица потеряла тебя и меня!

Джуди промолчала. Она просто смотрела на меня с искренней надеждой, но грусть не покидала уголков ее глаз.

– Я всегда смотрела на Нее с восхищением. На Омегу и людей в капсулах, годами подключенных к Владычице. На тех, кто проходил в зал для связи с Ней, обвесившись всем золотом, что у них было. Они всегда надеялись увидеть Ее, хотя знали, что это невозможно.

– Нам обоим есть о чем сожалеть. Сейчас это в прошлом.

– На счет ада…, знаешь, имена…, лица, нет там всего этого! – Джуди продолжала придаваться воспоминаниям.

– Тогда я чаще буду произносить твое имя. Чаще чем любое другое.

– Дэвид, ты приложил все усилия, чтобы спасти меня…

– Иначе не могло и быть.

Я снова поцеловал ее. На какое-то мгновение, меня охватило чувство, что кроме этих поцелуев нет ничего. Ни отеля, ни стен, ни вселенной вокруг. Только она, согревающая меня своими объятиями, заставляющая сердце стучать лишь для нее. Для тех мгновений, что мы были рядом.

Глава 21. Бога ради

Рано утром, в дверь вломились двое посланцев Дэсмонда. Растрепанные подростки – вечно на побегушках.

– «Служитель» Дэсмонд ожидает тебя в часовне – гнусаво сказал один из них, почесывая косматый затылок.

Судя по взгляду этого парня, он был полон решимости отволочь меня, откажись я идти с ними.

– Андроид пусть ждет здесь, ей с тобой нельзя – заучено и твердо добавил второй.

– Будь осторожен – Джуди проводила меня тревожным взглядом – и найди Шэннон…

Дойдя до дверей часовни на верхнем этаже, я наконец-то избавился от назойливых шептунов, неустанно следующих за мной по пятам.

Войдя внутрь, я увидел множество стариков и нескольких детей, девочек и мальчиков, которые стояли на коленях перед монументом, размером с человека – едва ли чуть больше. Похожий на серый камень угловатой формы, он сужался от основания к вершине, собирая свои многочисленные грани в одну точку. Несмотря на замысловатость, статуя выглядела жалко и даже гнусно. Она важно восседала на пьедестале из ветоши и тряпок, воздвигнутом в конце огромного зала, наполненного мягким утренним светом.

Гора старого тряпья, на которой воздвигли монолит, было заботливо уложена в несколько слоев и рассортирована по степени обветшалости. От низа до самого верха. Вокруг нее лежали толстые изогнутые прутья коричневого цвета, напоминая раскинутый ковер. На этом "ковре" стояли пять человек, среди которых был и Дэсмонд. Повернувшись спинами друг к другу и образовав круг, все пятеро, в едином порыве произносили молитву. Синхронно, двигая губами, они говорили слова, значения которых я не мог понять. Молитва была адресована в разные стороны, но казалось, в зале мало кто мог разобрать, их тихое бормотание.

В молчаливом забвении, с поникшими головами, все присутствующие шептали что-то, адресуя свои слова уродливой фигуре, возвышающейся над ними. Каждый шептал тихо, чтобы не прерывать поток своих откровений.

Оставаясь в укромном уголке возле входа, я наблюдал за церемонией. Через несколько минут, Дэсмонд, стоящий ближе всех к алтарю с многогранником, внезапно подошел к каменной фигуре. Он развернулся к залу и обратился ко всем присутствующим.

Проповедь Дэсмонда началась простыми словами, уже знакомыми мне. Она казалась скучной, подобной тем, что я сотни раз слышал в храме отца. Но в ней было одно отличие: злодеем был не Создатель, а Мать, извергнутый ангел. В остальном, это был привычный набор предостережений и анонсов.

Она длилось едва ли минуту или чуть больше, прежде чем в зал часовни ворвалась женщина, распахнув двери как одержимая. Внешне – натуральная послушница, в сером длиннополом платье, грязном и ветхом, как все в округе. Ее холодное, неподвижное лицо напоминало каменную маску и будто сливалось с одеждой. Все, кого я наблюдал здесь, выглядели определенно живее и здоровее ее. Это особенно странно, с учетом того, что она была непривычно молода по сравнению с большинством местных женщин.

Резво устремившись к алтарю, она была тут же схвачена двумя подростками, теми, что привели меня сюда.

Пытаясь вырываться из их цепких объятий, она кричала и требовала отпустить ее, но двое парней неуклонно волокли ее прочь из часовни. «Благодать, дайте мне благодать! Призываю вас, молю! Последний раз! Хотя бы половинку, хоть чуть-чуть…» вопила она из коридора, за захлопывающимися перед безумным лицом дверьми.

Казалось, в этих стенах, что-то подобное происходит часто. Большинство присутствующих, не обратило на нее никакого внимания. Но что она хотела от них, о какой-благодати орала во все горло?

В Эосе, таких на каждом углу десятки. По моим наблюдениям их становится все больше. Коллективный разум забирает человека по частям, рассудок сохраняет далеко не каждый. Вовсе не удивительно, что и здесь могут быть подобные люди. Возможно их пытаются спасти, а может пускают в расход…

Дэсмонд неустанно продолжал свою проповедь. Отстранившись от шума громких слов, доносившихся от алтаря, я пристально рассмотрел людей, оставшихся в часовне. В основном, здесь были дряблые старики и подростки с детьми. Только несколько мужчин средних лет, обособленно стояли возле окна. Я узнал Дилана и того, кто подошел к нам с Джуди во время танца. Рядом с ним, спинами ко мне, стояли еще трое, чьи лица мне не разглядеть.

Мой взгляд устремился в затененный уголок, где мелькнула светлая копна волос. Девочка, укрывшись в тени под окном, держала в руках небольшие лоскутки ткани. Украдкой, иногда пряча, она сшивала их воедино, заботливо, один за другим. Это была Шэннон, несомненно. Я узнал ее, даже не видя лица.

Почувствовав мой взгляд на себе, малышка подняла голову и тут же улыбнулась. После, со страхом посмотрела в сторону алтаря. Моментально собрав в карманы все лоскуточки, разложенные на коленках, она тихо и осторожно подошла ко мне со словами:

– Не делай так пожалуйста – сказала она сквозь зубы, стараясь не привлекать внимания молящихся.

– Как ты Шэннон?... Чего я не должен делать?

– Не смотри на меня так и не улыбайся.

Бедняжка снова напряглась, натянув хмурую гримасу.

– Наделаешь себе неприятностей – добавила она.

С тяжелым вздохом, отвернувшись от нее, я продолжил пялиться на алтарь из старого тряпья. Дэсмонд, без остановки разглагольствовал, словно в трансе. Рядом с ним, послушно стояли его четыре помощника, не знаю кто они были, священники или что-то в этом роде.

– Вот так, стой, ничего не болтай – тихо прошептала Шэннон, почти не шевеля губами – а лучше встань на колени – сказала она, смиренно преклонив голову.

– Таким как мы здесь не место, Шэннон…

– Тише! Дэсмонд не любит, когда его не слушают! Чувствую, будут неприятности у меня…

Не желая создавать сложностей, смотря прямо в горящие глаза Дэсмонда, я начал вслушиваться в его страстную проповедь:

«…всю свою историю, человечество стремилось к прекрасному. Восхваляя искусство, красоту и изящество форм. Люди теряли контроль перед видом обнаженного тела. Влюбленность сводила с ума даже самую прагматичную личность, а произведения искусства стоили таких денег, ради которых многие готовы убивать друг друга. Причина тому, наша природа. Суть, с которой мы рождены, тот инстинкт, что заложен в нас и заставляет глаза искать все, внешне прекрасное. Наш геном, слепо сканирующий то, что может дать лучшее потомство, способное на выживание. Именно выживание – главный критерий красоты всего сущего! Но выживание кого или чего? Откуда у вселенной взялась эта неутолимая жажда к жизни? Жажда к эволюции и перерождению.

Были времена, когда мы не ведали о смысле наших судеб. Мы не знали, что не принадлежим себе. Что кровь властвует над нами сильнее, чем мы могли вообразить в самых мрачных кошмарах. Но все тайны всегда раскрываются. Мы догадывались, что наука в итоге выполнит свою истинную миссию, покажет миру подлинное лицо обманщицы. Лицо Владычицы, которая обрела власть, неведомую и невообразимую.

Большинство граждан, в стенах Эоса, хотят отдать себя той, что назвалась именем истинной Матери. Они кинулись не глядя, как на распродажу, желая получить все блаженства и удовольствия, которые сулил коллективизм и гармония. Погрязли в своих рабских желаниях, заботах, лицемерии. Они немощны перед той, что возжелала погасить в них свет Отца нашего. С высунутыми языками и накрашенными губами, человечество вцепилось в эфемерную блажь, сулящую наслаждения, но лишь питающую источник власти над ними. Откинув все сомнения, люди захотели влиться обратно в лоно первородной материи. Туда, откуда пришли. Они отказались от всего, к чему тысячи лет вело священное учение. Отказались от голоса истины, пробивающегося сквозь стену их разума. Отказались от своей совести и бессмертной души, ради того, чтобы стать частью самого прекрасного из всего, что может существовать. Но разве мы виним их за это? Конечно, нет. Тому было предначертано случиться. Предначертано с того самого момента, когда революция породила эволюцию, ту что мы наблюдаем по сей день. Мы лишь свидетели последних мгновений увядающего мира, под знаменами великолепий и блаженств.

Да, Владычица соблазнительна и божественно красива. Она та семья, что жаждет каждый от рождения. Она эталон красоты, что желают примерить все без исключения. Той красоты, что вдохнул в нее наш Создатель. Он сделал это еще до начала времен, отведенных для искупления греха – ставшим нам домом.

И этот дом нуждается, чтобы его вычистили, убрали весь смрад и зловонье лжи, поселившейся в нем. Ведь то время, что было дано на искупление, она променяла на ненасытную жажду мести, которой напивалась из вен собственных детей. Нас с вами. Блудливая, гордая изгнанница, на протяжении миллионов лет соблазняла тех, кто решил примкнуть к истине, пойти за учением Отца и исполнить волю его. А воля его – в осмыслении ошибки. Того греха, что требует миллиардов крошечных драм, которые мы несем в наших сердцах. Воля его – в нас с вами! Суть ее – многогранность взгляда на истину, ведь истина всегда многогранна…»

Тут Дэсмонд подозвал к себе одного из четырех священников, стоявших рядом, самого старого с седой бородой. Он прошептал ему что-то на ухо, после чего тот в спешке вышел из часовни. Пристально оглядев зал, Дэсмонд продолжил:

«…каждый из нас хоть раз поддавался искушению прекрасного. Смотрел на что-то или кого-то не отрываясь. Наслаждал лишь свой взор, который как паучьи лапы обвивал желанное. Но если мы хотим видеть, а не смотреть, то должны делать это истинным взглядом. Не тем, что переворачивает и искажает. Тем что спрятан глубоко, в нашем крепком, плачущем сердце. Взглядом, данным нам Богом.

Мы гости пристанища «Последних Смотрящих Сердцем». Забытый Владычицей отель – наша временная обитель.

Братья и сестры, не забывайте, грядет тот час, когда мы завершим начатое нашим Отцом. Положим конец беззаконию, царящему в оазисе, задыхающемуся от смрада лжи и обмана. Мы предстанем перед Отцом нашим с уверенностью, что заслужили быть рядом в его Царстве. Что исполнили главную волю Его, его замысел, зачатый Адамом. Не ошиблись ни в чем, следуя за истиной…»

После завершения драматического монолога, Дэсмонд бросил на меня взгляд, очевидно приметив еще в самом начале. Спустя несколько мгновений суетливой тишины, трое священников, те, что оставались у алтаря вместе с Дэсмондом, достали ручные сканеры, направив их в толпу. Снова, незнакомыми мне словами, они вдохновенно и синхронно читали молитву.

В ответ, все присутствующие в зале подняли руки, в точности повторяя жест, который я видел ночью в подвале. Я не понимал, что это может значить. Для чего им сканировать руки с криптофонами? И вообще, зачем при этом поднимать их вверх? Спустя десять секунд, они опустили их разом, так же синхронно как и подняли. Казалось, будто кто-то ослабил невидимые нити, привязанные к их дряблым ладоням. Шэннон, оставалась рядом со мной, послушно повторяя за всеми.

После завершения мессы, Дэсмонд, проследовал в нашу сторону, но остановился в нескольких метрах.

Стоя в окружении кучки молившихся ранее старух, он раздавал им что-то похожее на золотые пластинки – какие-то блестяще желтые таблетки. Те сразу же клали их себе на язык, с упоением закатив глаза, начинали медленно рассасывать.

– Иди-ка сюда, моя дорогая, я жду… – величаво проговорил Дэсмонд, заставив Шэннон вздрогнуть от неожиданного внимания.

– Иду…, иду… – протяжно пробормотала Шэннон, себе под нос.

Даже не взглянув на меня, она медленным шагом направилась к Дэсмонду. Примкнув к очереди, девочка приготовилась ждать своей пластинки вместе с остальными.

– Подойди и ты Дэвид! Ну же, не стой там в одиночестве – громким, размеренным голосом сказал Дэсмонд, бросив на меня пристальный взгляд.

Эти слова вызвали неподдельный интерес у всех присутствующих.

Принуждаемый взглядами, я решил подойти к Шэннон и так же взять таблетку. Я встал рядом с ней, в самый конец очереди. Пожалуй, именно сейчас я не хотел показаться излишне щепетильным, да и что скрывать, любопытство, желание выяснить, что тут к чему, брало надо мной верх.

– Джуди с тобой? – не подавая вида, тихо прошептала Шэннон, стоя впереди.

– Да… – наклонившись, будто поднимаю что-то с пола, тихо ответил я – нас поселили в номер семьдесят пять.

– Второй этаж. Вот досада. А я живу здесь на третьем… – вполголоса, сказала Шэннон, явно расстроившись.

Очередь за «пластинкой» продвинулась вперед. Шэннон постоянно оглядывалась, искала взгляды людей, словно боясь осуждения за перешептывания в стенах часовни.

– В каком ты номере? – осторожно спросил я, сделав несколько шагов следом за ней.

– Да не важно…, ни в каком…

Шэннон была напряжена. Она явно не хотела, чтобы кто-то услышал ее ответ.

– Я живу у старого Джеда. Тихо, потом давай договорим…

Впереди оставалось лишь два человека.

Полностью притихнув, Шэннон медленно и смиренно подошла к Дэсмонду. Сосредоточенный и довольный, он велел ее открыть рот, хотя до этого, без лишних слов, вручал таблетку в руки старухам. Бедняжка, мне жаль ее. Она покорно подчинилась и высунув язычок, получила от Дэсмонда золотую пластинку. Деловито повиливая рукой перед ее носом, он призывал проглотить ее сразу, не отходя от него. Шэннон, с несчастным видом, показательно шевелила челюстью, смотря на него снизу вверх. Дэсмонд, потрепав косматую, светлую головку, направил ее к остальным, тем, что стояли и радостно общались между собой, посасывая дар, только что полученный от своего лидера.

– Дайте угадаю, она помогла вам на шоссе. Ну конечно же, как я мог забыть! – произнес Дэсмонд, слегка замешкавшись.

– Я благодарен ей за это. Ничего более – ответил я, подойдя вплотную к нему.

– Это дело обычное, все мы спасаем…

Дэсмонд начал задумчиво рыскать в кармане своих брюк. Кажется, он осознавал, что у него закончились пластинки.

– Что-то не так? – наблюдая неловкий момент, спросил я с ухмылкой.

Дэсмонд сохраняя грацию, не произнес ни слова. Своим взглядом он обнаружил в зале молодого парня, крутившегося неподалеку. Он махнул ему рукой, выражая нервозность и раздражение. Поняв, что от него требуется, парень тут же подбежал к многогранной статуе и, зайдя за ее тряпичный алтарь, он вынес белую коробку. Она казалась невероятно чистой и блестящей, словно только что выпущенной с конвейера передовой медицинской аппаратуры "Рэдкрафт". Послушник поспешил доставить ее Дэсмонду, который внимательно наблюдал за мной.

Торопливо достав из коробочки еще одну пластину, Дэсмонд протянул ее мне с важным видом, одобрительно моргнув и приклонив голову. Положив ее в рот, я увидел довольную улыбку перед собой, захватившую все мое внимание.

– Достаточно пресно. Что это? – спросил я.

Дэсмонд, прищурившись, наблюдал за тем, как я дегустирую их странный обычай.

– Символ принятия порока в малой дозе, чтобы устоять перед соблазном грядущего – важно, с надеждой на мою благосклонность, констатировал Дэсмонд.

– Так и подумал… – вкрадчиво ответив, я проглотил остатки пластинки.

После этого, он отошел в сторону, направившись к толпе, ждущей неподалеку.