Текст книги "Когда на небе нет луны (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Жемчужина скосила глаза в сторону колдуна. Тот оскалился.

– Шагнув за Край света и вернувшись из Тайника самого Морского Дьявола, я не боюсь тебя, Эдвард Тич, – гордо произнесла хранительница, глядя на капитана «Мести королевы Анны» сверху вниз. Лицо пирата осталось непроницаемым, лишь глаза наполнились тьмой и недобро сверкнули. – В твоих руках магия, но не думай, что она останется твоей слугой до конца. Однажды она станет и твоим палачом. – За эти слова Жемчужине пришлось поплатиться невероятной болью, будто бы она снова была объята пламенем.

– О, я знаю это, – отозвался Тич, поднимаясь. Его глаза прошлись по ней цепким взглядом. – Но и ты не так проста, верно? На тебе много шрамов, однако нет свежих. Так, значит, это ты сдала корабль без боя, не защитила его, предала все обеты, всё, чему обязана служить? – К Жемчужине подступал страх, обволакивая в дрожащие липкие сети нутро, объятое пламенем гнева. – О, – коварно протянул Борода, – ты взбунтовалась против своего капитана!.. – Он даже прихлопнул в ладоши. – Квартирмейстер, похоже, я был не прав, посчитав её ничтожеством. – Колдун ослабил хватку пленницы, чтобы та не дрожала от боли. – Итак, ты знаешь, на что способен я и мой корабль. А я предполагаю, на что способна ты. Отсюда у тебя лишь два выхода. Признай во мне капитана или исчезни навек, как этот дым.

Чёрная Борода буквально прожигал взглядом Жемчужину. Страх и гнев боролись в ней. Отчаявшаяся, она готова была следовать тому, что напоследок сказала Барбоссе: «Лучше на дно», но Тич не дал бы ей такого шанса. Обычный проигранный бой завершился бы шипением уходящих под воду обломков, и Жемчужина бы просто исчезла, как растворённый солёными волнами пепел. Но теперь: что, если колдун просто уничтожит её, оставив полумёртвый корабль? В этот момент Жемчужина сильнее всего хотела верить, что Джек отыщет её. Непременно отыщет. Вспомнит ли он тогда, что у корабля был дух? Будет ли ему до этого дело? Или же Джеку Воробью будет достаточно киля, палубы и парусов? И всё же где-то глубоко внутри, возможно, в том, что дева могла бы посчитать несуществующей душой, мерцал блеклый огонёк надежды. «У корабля может быть множество капитанов, но корабль признает лишь одного», – зазвучали в голове чьи-то почти забытые слова. Обведя взглядом разрушенную каюту, Жемчужина опустила глаза на тени, пляшущие на изуродованных досках палубы. Не она ли обещала, клялась хранить корабль любой ценой?

– Что будет, если я скажу да? – обречённо спросила она, не поднимая головы.

– Признай меня капитаном и по-прежнему будешь с кораблём единым целым, – развёл руками Тич.

Дух тяжело вздохнула, прикрывая глаза и примиряясь с решением. Подняв голову, Жемчужина заговорила:

– Признаю тебя, Эдвард Тич, своим капитаном и даю клятву служить, пока твоя смерть не позволит мне забрать её.

Чёрная Борода растянул губы в зловещей улыбке и дал знак квартирмейстеру.

– Отличный выбор, – сказал он уже в дверях. Мистерия обернулась, с непониманием глядя на всё ещё окружающий её магический круг и путы на руках. – О, потерпи, дорогая, совсем чуть-чуть.

Новый капитан, а за ним колдун скрылись в дыму. Жемчужина всё так же осталась стоять, скорбно взирая на поедаемую огнём каюту. Через какое-то время следы на досках исчезли, с запястий пали неведомые путы. Не успел сорваться с бледных губ расслабленный выдох, как иссиня-чёрные глаза испуганно заблестели.

– Лжец!!! – отчаянно вскричала Жемчужина, глядя, как по рукам разрастаются сигилы. В этом крике звучала злость, обида и боль от грязного предательства.

На пустующей палубе «Мести королевы Анны» колдун проговаривал заклинание, держа на ладони бутылку от рома. «Чёрная Жемчужина» загудела, застонала, обращаясь в туман. Обезьянка Джек, всё это время с перепугу дрожащий на верхушке мачты, скакнул на трос и уже готов был уцепиться лапками за ванты чужого корабля, как перед носом его возникла прозрачная преграда, а мир вокруг стал до ужаса огромным и далёким.

***

Джек Воробей перевесился через леер на полуюте, а затем, вприпрыжку устремляясь на мостик, заорал:

– Надо ещё облегчить! – Мистер Гиббс у открытого грузового люка недоуменно затряс головой и передал приказ на нижние палубы, получая в ответ поток нервной брани и перепалку матросов. Как перепуганный сурикат, Джек крутил головой по сторонам и, чем ближе становились огни погони, тем чаще шипел и кусал губу. Хлопнул залп – предупредительный. Воробей готов был едва ли не в паруса дуть, но, как бы его пиратская душа ни сопротивлялась, понимал, что времени ничтожно мало. Будь у него даже вся команда сплошь из морских волков, им не успеть перенести груз и закинуть якоря, чтобы снять «Жемчужину» с мели. – Безрукие каракатицы! Шевелитесь! Или я вас сброшу за борт вместо балласта! – Звонко загудели тросы по юферсам, спуская шлюпку. Кто-то выпустил конец, лодка тут же перекосилась, механизм застрял. – Да будьте вы прокляты! – взмолился Воробей, припуская к борту. Он отогнал матроса и принялся сам распутывать трос, попутно выкрикивая: – Готовь якоря! Все свободные руки на бак! Неси вёсла! – Кэп взревел и обрушился на возникшего рядом старпома, что назойливо выстукивал его по плечу: – Гиббс! Проклятье на твои бакенбарды, я ска… – Джошами, у которого на лице проступили все оттенки удивления, молча указал в сторону шканцев. Джек резко обернулся, так что его косички на бороде со свистом рассекли воздух.

Вся команда замерла: не выпуская тросов, сжимая вёсла, впиваясь в рычаги кабестана. Жемчужина невесомой походкой вспорхнула из недр корабля. Ветер взбил её смольные локоны, что были чернее самой ночи. Она шла точно по воздуху, словно за её спиной и вправду были крылья. Ступала элегантно и плавно босыми ногами по шершавым доскам. Глаза её были закрыты, но она точно знала путь. Капитан Воробей задрал голову, аж шея хрустнула: небо почти очистилось, луна светила яркая и сочная. Он снова посмотрел на Жемчужину, моргнул и побрёл за ней следом. Хотя на верхней палубе творился переполох, хранительница шла спокойно, обходила каждого моряка, каждую бочку и брошенный трос. Затем в два лёгких прыжка оказалась на планшире и, ступая на носочках, двинулась к носу корабля. Джек по инерции протянул к ней руку, но Жемчужина уверенно продолжала путь – скорее плыла, чем шла. Ей не нужно было видеть. Это был её корабль. Она знала, когда переступить через проход к трапу, когда, легко ухватившись за натянутый стрелой трос, обойти ванты. На полубаке она спрыгнула на палубу, скользя изящными бледными пальцами по снастям и дереву. Джек застрял у лестницы и, как все, ощутил какое-то неуловимое движение. Жемчужина склонила голову и отвела руки назад. Второй предупредительный залп с брига никто не заметил.

Полилась дивная песнь: её не было слышно, она словно бы звучала у каждого внутри. Моряки растерянно переглядывались, молча спрашивая друг у друга, слышит ли ещё кто-то этот голос. Голос мягкий и в то же время сильный. От кормы к носу устремился поток воздуха, но снасти и паруса вели себя не как при лёгком бризе – по натянутым тросам, как по струнам, кто-то провёл невидимой рукой, паруса пригладил и сжал крепче хватку крепёжных деталей. Жемчужина стояла у края палубы, где толстый ствол бушприта нырял в глубину корабля. Так и не разомкнув глаз, она плавно вела руками из-за спины вперёд, едва заметно перебирая пальцами. Джек Воробей оцепенел, как только услышал её песню. Ему одновременно казалось, что он оглохнет, и хотелось, чтобы эта песнь не кончалась никогда и этот голос не утихал. При этом в душе у него творилось что-то странное, клокотало и ворочалось, тянуло тоской и вместе с тем чувствовалась почти ощутимая терпкость воспоминаний, которые он никак не мог вытянуть из памяти.

Menata ni’hire teyana-o

Nuisa tami’hra

Se ya ya sai neyana-o.

Заскрипели тросы, юркими змеями уползая из рук моряков. С тихим дрожанием провернулись реи на мачтах, разворачивая паруса от ветра. Корабль гулко застонал, тревожа отмель, но на борту никто и звука проронить не осмелился, зачарованный пением хранительницы: в те мгновения в душах моряков не было места страху и сомнениям, только непонятному даже им самим благоговению. Они могли не понимать, но чувствовали, что охватившей корабль силе нужно покорно довериться.

Жемчужина вскинула руки, и голос её зазвучал уверенно и мощно:

Minati fa-a’hate naya-o

Lasetta ni’hia

Nurara mi mera noeh!

Её глаза распахнулись, вспыхнули. Она выбросила руки вперёд, и, вторя её движениям, в воздух взмыли два гигантских носовых якоря, помчались, разрезая воздух, как хищные железные птицы, потащили за собой якорные канаты под гул вращающегося брашпиля. Якоря рухнули в воду и устремились на глубину, подчиняясь властным движениям Жемчужины. Она сжала кулаки и рванула на себя невидимые тросы. Корабль резко дёрнулся, пираты попадали. Один за другим сами собой становились паруса, реи проворачивались, загоняя в них ветер. Звонко хлопали и шипели брасы и шпигаты. Фрегат всё больше кренился на правый борт. Якоря тянули его вперёд, брашпиль проворачивался тяжело, вытягивая из воды канаты, а ветер гнал в сторону, на запад. По кораблю пошла частая дрожь. Вдруг разом все паруса свернулись, и тогда «Чёрная Жемчужина», подобно птице воспарила над мелью, над волнами, вырываясь из плена, чтобы через несколько мгновений снова грациозно стать на гребень. Чугунные лапы отпустили выступы рифа, возвращая якоря к кораблю. Жемчужина вскинула руки в стороны, и гигантские полотнища парусов вновь развернулись с триумфальным хлопком. Хранительница, медленно опуская голову, обернулась.

Джек Воробей успел преодолеть две ступеньки трапа на полубак и замер на третьей. Его взгляд нервно суетился между Жемчужиной и самостоятельно вращающимся брашпилем. Наконец, когда оба якоря почти синхронно стукнули о борт и ворот остановился, капитан перевёл взгляд на хранительницу корабля и снова, едва вспомнив, забыл, что намеревался сказать. «Чёрная Жемчужина» парила по волнам, бриг стремительно отставал, а Джек, как мальчишка, потерял дар речи при виде дамы. Но, воистину, в тот миг её вид заворожил его. Она больше не была похожа на призрака или ожившую скульптуру. Она была настоящая, осязаемая и прекрасная. Бледноватая подсвеченная лунным светом нежная кожа, смольные локоны, с которыми забавлялся ветер, и живые сверкающие восторгом глаза. По телу Воробья невольно побежали мурашки, но он залюбовался тем, как в её глазах, извечно пропитанных бездонной тьмой, эта тьма растворяется, как утренний туман под лучами солнца.

Жемчужина нервно сплетала пальцы, неумело пытаясь сдержать непонятную ей самой улыбку. Что-то внутри неё отчаянно требовало обнять Джека, но она не могла осознать причину этого и оттого только растерянно моргала. Увидев же, как лицо капитана приобретает сначала любопытный, затем растерянный, а потом смятённый вид, Жемчужина подалась вперёд:

– Что-то не так, Джек? – почти испуганно прозвучал её лёгкий голос. – У меня же получилось!

Воробей тут же пришёл в себя, засверкал ослепительной улыбкой и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься. В глаза же ей он старался не смотреть.

– Я в тебе не сомневался, дорогая! И бесконечно признателен, – кэп отвёл руку назад, – как и все они. – Жемчужина подняла голову. Команда, замершая в оцепенении, не сводила с них глаз. Когда хранительница посмотрела на них, пираты – поначалу несмело, а затем всё более уверенно – принялись благодарно склонять головы. Жемчужина вопросительно глянула на Джека. – Ты всех нас спасла, – широко улыбнулся он.

– Я знаю, – слегка двинула плечом Жемчужина.

Воробей на секунду растерялся, затем галантно подхватил её под руку.

– А теперь, полагаю, тебе самое время отдохнуть…

– Ну что ты! – воодушевлённо воскликнула Жемчужина. – Смотри! – Она вскинула руку, будто бы в попытке коснуться зависшего над морем ночного светила. – Свет луны! Такой яркий! Проклятье Джонса не действует, ты был прав!

– И всё же, – кивнул Джек, ощущая себя родителем перед восхищённым рядовым событием ребёнком, – покуда мы не знаем наверняка, страховка не повредит. – Под его взглядом детский восторг Жемчужины померк. Она обвела взглядом палубу, глубоко вдыхая ночной бриз, и улыбнулась, повторив дерзкие искорки улыбки Воробья:

– Даже не думай держать меня взаперти вечно.

Джек сухо усмехнулся. Жемчужина лёгкой походкой направилась в каюту, не замечая провожающих её взглядов многих глаз. Следом стелился взбудораженный шёпот, но теперь он был пропитан не суеверным страхом, а восхищённым почтением. И только капитан Воробей глядел ей вслед с тяжёлой обеспокоенностью в глазах, хмуро водя пальцем по эфесу сабли и не чувствуя больше никакой радости от того, что им вновь удалось ускользнуть из-под самого носа противника.

========== -9– ==========

Оставшийся путь до Тортуги «Чёрная Жемчужина» преодолела скоро, не покидая покрова дождевой пелены. С неба сыпала густая морось, сменявшаяся ночными ливнями или дневными штормами. Тучи над океаном висели плотные, не пропуская ни единого луча солнца, кипели под порывами ветра и слоились плетями дождя. Команда «Жемчужины» кисла в кубрике, отгородившись от сырости облаками табачного дыма и долгими разговорами. На палубе никто не задерживался дольше необходимого, а вахтенные перестали таиться, согреваясь «неположенной» порцией рома.

Жемчужина же места себе не находила, точно запертая в клетке птица у открытого окна, металась меж палубой и кормовым балконом, с тоской и мольбой взирая на темнеющие тучи. Она покорно ждала, когда погода смилостивится, но покорность её с каждым днём становилась всё менее искренней. И только капитан Джек Воробей сиял подобно восходящему солнцу, словно бы и не замечая хмурых лиц и пасмурного неба. Он с довольством оглядывал горизонт, понимая, что шторм не утихнет ещё неделю. Хотя плохая погода означала сплошную неудачу на пиратском поприще, ведь суда предпочитали переждать ненастье в безопасных гаванях, капитан Воробей засиживался за картами и расчётами до поздней ночи. Жемчужина, что часто составляла ему компанию, глядела на него долго и пристально в надежде понять, что так бодрит пиратский дух. Джек насвистывал под нос незамысловатые мотивы, а когда Жемчужина спрашивала, отвечал, что радость ему доставляет чувство триумфа над противником и возможность наконец свободно пересекать океан, не будучи, при этом, запертым в карцере. Жемчужина верила, понимающе кивала, а через какое-то время снова убегала на палубу, надеясь разглядеть среди серого месива кусочек лазурного неба. И следом за ней плыл серьёзный взгляд Джека Воробья.

Поднимая очередную чарку рома, капитан «Чёрной Жемчужины» впервые в своей жизни пил за непогоду, и впервые в жизни непогода даровала ему спокойствие.

– Что не так, Джек? – принялся допытываться Джошами Гиббс. – В трюмах из груза только морская вода, на корабле места сухого не найдёшь, на мили кругом ни одного судна, а ты сидишь в каюте и за последние, – он принялся загибать пальцы, – четыре дня даже ни разу не ворчал.

– Дожили, – закатил глаза Джек, – старшему помощнику не нравится доброе расположения духа его капитана…

– Потому что, – Гиббс плеснул в кружку рома, – я знаю тебя. Ты, конечно, и в обычные дни ведёшь себя не как нормальные люди, – Воробей фыркнул, – но я ходил с тобой достаточно, чтобы знать: если Джек Воробей доволен чем-то, чем довольным быть нельзя, значит, либо что-то происходит, либо Джек Воробей пытается что-то скрыть. – Старпом сделал быстрый глоток и, икнув, добавил: – Или! Что-то происходит – и ты пытаешься это скрыть.

Джек открыл было рот, чтобы мастерски увести разговор в другое русло, но вместо этого тяжело вздохнул.

– В проницательности вам не откажешь, мистер Гиббс, – безрадостно улыбнулся он.

Джошами тихо усмехнулся.

– Тут не надо большого ума, чтобы догадаться, в ком всё дело.

Кэп послал ему мрачный взгляд и скосил глаза к бутылке на столе: из-за качки она ёрзала из стороны в сторону, и меж стеклянных стенок поднимался волнами миниатюрный ромовый шторм. Джек откинулся в кресле, пристукнул пальцами по широкому подлокотнику и, дёрнув левым краем усов, медленно заговорил:

– Когда она была просто духом корабля, она как-то рассказала мне, что на ней наложено какое-то проклятье луны. Джонс постарался, ещё когда Беккет сжёг корабль. Я плохо помню подробности, суть же заключалась в том, что она не может быть при свете луны. – Мистер Гиббс внимательно моргнул и заинтересованно подался вперёд. Воробей повёл челюстью, словно в раздумьях, а старпом прищурился, чтоб лучше видеть его лицо в сгустившемся сумраке. – В ту ночь, когда она вытащила корабль, светила луна. Она не хотела помогать, боялась, и я её уговорил. Всё бы ничего, но её глаза… Не знаю, как у духов и прочих… существ всё устроено, но, кажется, что-то не так. Её глаза – пусть и всего на полминуты – стали обычными, человеческими. После я наблюдал за ней, но такого не повторялось. И теперь я…

– Чувствуешь себя виноватым? – мгновенно вставил Гиббс.

Джек возмущённо фыркнул:

– С чего бы это?

– Ну, – протянул Джошами, – ты заставил её выйти под лунный свет, хотя не знал наверняка…

– Уговорил, – настойчиво заметил Воробей.

Старпом внимательно на него посмотрел.

– А есть ли разница? Для неё? – Джек нахмурился, плотно сцепил зубы, но промолчал. Гиббс сделал небольшой глоток и двинул плечом. – По мне, так прикажи ты ей отправиться в пучину ада, она и слова против не скажет, ведь ты её капитан. – Он задумчиво закивал, почёсывая бакенбарды. – Много историй я слышал про корабельных духов, но она… похожа на все и ни на одну. – Воробей про себя заметил, что его старинный друг умудрился подобрать удивительно точное сравнение. – Знаешь, – Джошами перешёл на заговорщический шёпот, – в давние времена при спуске корабля под его киль клали невинную девицу, дабы принести в жертву и задобрить море, и душа её, говорят, как раз-таки в корабль и переселялась. Так что, может…

– Ты же это только что выдумал… – скептично протянул Джек, адресуя ему недоверчивый взгляд.

– Вовсе нет! – с лёгкой обидой в голосе запротестовал мистер Гиббс. – Байки разные ходят, твоё дело – верить или нет. – Кэп многозначительно кивнул, зная, как никто, что мастером историй Гиббс был куда лучшим, чем пиратом. В каюте стало совсем темно, и Джек лениво потянулся к фонарю. Джошами принялся чиркать кресалом, и пока на промасленном фитиле не заплясало тёплое пламя, никто из пиратов не выдавил и звука. – Это её лунное проклятье… – задумался старпом, – выходит, вот почему Барбосса и другие так выглядели после Исла-де-Муэрте?

Воробей вздёрнул подбородок. Несколько секунд он, нахмурившись и чуть приподняв верхнюю губу, глядел куда-то в темноту угла.

– Никогда не думал о таком…

Джошами понимающе кивнул и отделался молчаливой, но при этом довольной улыбкой. Джек Воробей, заметив это, решил упорно игнорировать, и сам себя спросил, с каких это пор старпом стал прозорливее своего капитана. Недолгие размышления привели Воробья к выводу, что это сказывается его влияние и годы скитаний бок о бок пошли Джошами, однозначно, на пользу. Похвалить же себя кэп так и не успел.

– Ну так, – Гиббс на мгновение умолк, бросив взгляд в сторону дверей, – что думаешь делать?

– Не знаю, – просто пожал плечами Джек, – придумаю что-нибудь.

Старпом беззвучно ахнул.

– Если это… лунное проклятье, и вправду, губительно для неё, не будешь же ты её всё время взаперти держать, а? Пара-тройка дней, и прибудем на Тортугу, – что тогда?

Воробей гневно прищурился и упёр в Гиббса взгляд.

– Придумаю что-нибудь, – раздражённо чеканя слова, отозвался кэп, а про себя добавил: «Всегда придумывал».

Следующим утром дождь перестал, но облака всё ещё плотно жались друг к другу, нехотя пропуская тончайшие полоски солнечного света. В туманной дали маячил размытый силуэт острова, к которому неспешно держала путь «Чёрная Жемчужина». Команда заметно воспряла духом, разглядев Тортугу на горизонте. Джек Воробей принялся заранее наставлять своих людей: правда, без особого энтузиазма, так как понимал, что большая часть из них уже никогда не вернётся на борт его корабля.

– Не боишься того, что они рассказывать начнут? – поинтересовался Гиббс, вполглаза наблюдая за моряками.

Джек косо усмехнулся.

– С чего бы? Сам знаешь, про меня столько слухов ходит, что одним больше, одним меньше…

– А её, – Джошами кивнул головой в сторону, – стало быть, на корабле держать будешь подальше от чужих глаз?

Капитан Воробей медленно повернулся, ненавязчиво ловя взором фигуру Жемчужины. Хранительница сидела на планшире у полубака, свесив за борт ноги, и задорным взглядом следила за встречающими корабль шумными чайками.

– Она не пленница, – наконец проговорил Джек задумчиво. Он обернулся к старпому и тут же раздражённо дёрнул бровью: взгляд у мистера Гиббса был излишне понимающий и красноречивый. – С чего вдруг тебя так заботит её судьба, а? – задиристо поинтересовался Воробей, сделав тон голоса крайне двусмысленным.

– Её? – Гиббс часто закачал головой. – Моя, – он ткнул себя пальцем в грудь, – собственная. Но покуда я повязан с тобой, а ты – с ней, я имею резон переживать, не находишь?

– «Повязан»!.. – фыркнул Джек, закатывая глаза. – Мистер Гиббс, вы мне ничего не должны…

– А вот ты мне – да, Джек, – недовольно перебил старпом. – Напомню, что я хожу с тобой, а заодно приглядываю за твоей шкурой не только из доброты душевной. Как мне было сказано, я веду счёт, всё записываю…

– Может, не стоит слушать ерунду от всяких идиотов? – под нос пробурчал Воробей.

Джошами коротко усмехнулся.

– Ты мне это посоветовал, – капитан метнул в него сверкающий взгляд, – и совет оказался, на редкость, дельным. – Гиббс расцвёл довольной улыбкой и пристукнул пальцами по внутреннему карману жилета. – Всё здесь, Джек, – протянул он, а затем принялся неспешно перечислять неоплаченные рейсы и невозвращённые долги, не без удовольствия наблюдая, как бессовестная беззаботность на лице капитана Воробья с каждым словом становится всё менее бессовестной. – Вот так-то, – подытожил мистер Гиббс.

– Ещё два, – вторгся в их диалог голос Жемчужины. Капитан и старпом дружно обернулись. Она слушала их всё это время, слегка склонив голову на бок и сцепив сзади руки. – Из Тринидада в Гибралтар и спешный рейс с Ямайки к полуострову Флорида, который, правда, окончился раньше и к северо-востоку от Панамы.

– Хе-хе! – Гиббс радостно хлопнул Джека Воробья по спине, тот только согнулся с кислой миной. – Такими темпами, ещё немного и я смогу прикупить какую-нибудь захудалую таверну. – Улыбаясь и покачивая головой, старпом поспешил удалиться, пока капитан не нашёл подходящие слова.

Джек проводил его взглядом и глянул на Жемчужину.

– Я думал, ты на моей стороне…

Она посмотрела на него долгим взглядом.

– Это нечестно, – весомо проговорила Жемчужина и, не дав Воробью поспорить, добавила: – Гиббс – твой друг, я знаю, и ты должен быть с ним честным.

– Я просто забыл, подумаешь, – отмахнулся кэп.

– А я просто помню.

«Чёрная Жемчужина» нырнула с гребня, взбивая ахтерштевнем густую пену и накрывая палубу лёгкой вуалью брызг. Погода на море стояла чудесная, и та часть Джековой души, что вечно стремилась к горизонту и дальше, ожидала прибытия на Тортугу без особой радости. Кэп двинул ногами, почувствовал, как скрипят пальцы в отсыревших сапогах, и неуместное недовольство тут же оставило его, стоило лишь подумать о горячем очаге, сухой постели и прочих прелестях порта. И тут же он поймал на себе вопросительный взгляд Жемчужины: она снова заметила на его лице блаженную улыбку.

– Кстати, – Джек передёрнул плечами и напустил на себя задумчивый вид, – всё хотел полюбопытствовать. Если позволишь, конечно, – сверкнул он галантной улыбкой. Жемчужина чуть приподняла брови. Воробей на секунду задержался в бездне её глаз, но снова не почувствовал того трепета, что раньше вызывал её взгляд. Вопрос же этот давно назрел в голове пиратского капитана, и с каждым разом, когда Воробью украдкой или совершенно открыто доводилось разглядывать Жемчужину, сомнений оставалось всё меньше. – Почему ты выглядишь не так, как фигура на носу?

Хранительница легко рассмеялась и задорно глянула на него.

– Отчего ты не так безрассуден, как о тебе рассказывают?

Джек Воробей тут же возмущённо и достаточно громко фыркнул:

– С чего это ты взяла, дорогая?

Она чуть повела плечом.

– Ты и сам это знаешь, Джек. Только мне непонятно, почему для всех ты стараешься казаться не таким, какой ты есть. – Воробей скептично наморщил нос. – Я часто слышала от моряков, что людям доверять опасно, но все они, кто говорит, что истину нужно скрывать, покидают берег, уходят и отдают себя на милость стихии, и жизни свои доверяют друг другу… – Она пожала плечами, поднимая на капитана растерянный взгляд. А он как всегда за лукавой улыбкой попытался скрыть простую истину:

– Увы, мир так устроен, что порой доверить правду куда опаснее, чем жизнь.

– Значит… это защита?

Воробей поперхнулся воздухом и ошарашенно уставился на Жемчужину. Она глядела на него, чуть наклонив голову на бок. В её глазах читалось искреннее любопытство, какое обыкновенно бывает у ребёнка, стоящего на пороге величайшего открытия в своей недолгой жизни. Казалось, она поверит любому его слову – ответь он правду или солги, – и осознание этого факта вызвало в Джековой душе противоречивые чувства. Радость и стыд – подобной смеси капитан не испытывал давно, с момента раннего детства, если быть точным, когда стащил с отцовского стола удивительно вкусный пирожок: со стола в капитанской каюте пиратского корабля, где воровство каралось едва ли не сильнее, чем трусость.

Джек протолкнул подступивший к горлу комок и придал своему голосу максимально беззаботный тон:

– Иногда, мисси, правда – это оружие, – пояснил он, серьёзным взглядом наблюдая за ленивыми матросами. – А иногда – и очень опасное, – он на мгновение запнулся, – но действенное. – Повисла неловкая пауза. Жемчужина опустила глаза, задумчиво умолкнув. Тут Воробей весело усмехнулся и бросил на неё ироничный взгляд: – Проведи ты в обществе дам достаточно времени, обучилась бы этому искусству в совершенстве. – Хранительница улыбнулась, но улыбка эта показалась Джеку опасливой и в чём-то грустной.

Пиратские глаза внимательно прищурились в поисках незримых подсказок, что мог дать её облик. Она стояла ровно, чуть приподняв плечи и склонив голову. Глаза смотрели в сторону, укрытые веером длинных густых ресниц, что казались ещё пышнее из-за её бледной кожи. Ветер легко обдувал её, касался нежно, заставляя легко трепетать выбившиеся из причёски пряди. На своём веку Джек повидал немало юных особ, и многие из них могли посоревноваться с ней в красоте, многие манили взгляд и пленили его жадно и в то же время будто нехотя. В Жемчужине же было нечто иное, что в который раз заставило его пропустить тот момент, когда наблюдение обратилось в любование.

– Что-то не так? – негромко спросила Жемчужина.

Джек тут же встрепенулся, поглядел по сторонам и отмахнулся:

– Нас ждёт много забот на Тортуге. – Жемчужина поджала губы и тяжело вздохнула. – Вижу, ты не рада, – не преминул заметить капитан.

Она глянула на него и обернулась к острову. С корабля уже можно было разглядеть укрытую меж хребтов гавань и тонкие силуэты парусников в ней.

– Я не люблю это место, – призналась Жемчужина. – Его… слишком много.

Кэп по-доброму усмехнулся.

– Я знаю многих, кто с тобой не согласится, – возразил он. – Ты бывала здесь? – Джек взмахнул рукой, добавляя: – Я имею в виду не как корабль. – Жемчужина покачала головой. – Тогда, дорогая, не будь столь преждевременна в своих выводах, – весомо заявил Воробей, и его глаза задорно блеснули.

В гавань Тортуги «Чёрную Жемчужину» заводил лично Джек Воробей, нисколько не сомневаясь, что за этим грандиозным событием наблюдает всё более или менее трезвое население пиратского рая. Его команде не терпелось ступить на твёрдую землю и, чего уж таить, сделать ноги как можно скорее и подальше от странного корабля с его странными обитателями. И всё же про жалование вскорости бывшие члены команды спросить не забыли. Наскоро отсчитав монеты, Джек проводил моряков недовольным взглядом без капли сожаления и тут же напомнил Джошами Гиббсу, что «Жемчужине» нужен новый экипаж. Поскольку за ними (пока) никто не гнался, капитан и его старпом справедливо рассудили, что торопиться нужды нет и к делу стоит подойти основательно. Разумеется, после не менее основательного отдыха.

Едва причалили, моряки задерживаться не стали и гудящей толпой ринулись в порт, а капитан отправился в рейд по кораблю, дабы узнать об ущербе и количестве украденного. Вздыхая и злобно фыркая, Воробей с горечью сознавал, что вновь придётся лезть в долги, и потому принялся в голове перебирать всех, кто мог бы послужить кредитором, а после не проткнуть его саблей. Бормоча под нос от недовольства, Джек вдруг столкнулся с девичьим плечом: Жемчужина стояла в темноте посреди трюма.

– Много работы, – словно эхо, отозвалась она на немой вопрос.

– Потому мы и здесь, – кэп выглянул из-за неё и скривился, тут же поймав взглядом наскоро заделанную течь.

Жемчужина обернулась: лицо её было серьёзно, сосредоточено, что Джек даже на мгновение усомнился, кто из них двоих капитан.

– Здесь… найдутся хорошие люди?

– А то, – пират слегка развёл руками, – хороших тут хватает, с трезвыми беда.

– Твой настрой меня успокаивает, – проговорила Жемчужина несвойственным ей тоном. Вернее, несвойственным для той, какой она стала. Эти слова звучали голосом духа, хранительницы корабля, что искренне переживала за единственно ценную вещь на свете.

Вот ещё, мысленно возмутился Джек Воробей, она что же, его теперь контролировать вздумала? Он живо представил, как она следует за ним меж рядов лавок и мастерских и все торговцы разбегаются прочь при пронизывающем взгляде её глаз, – попробуй тут сторговаться!

Скрипнув зубами в раздумьях, Джек подошёл ближе к борту, принялся исключительно заинтересованным взглядом изучать латку на досках и как бы за между прочим поинтересовался:

– Уже придумала, с чего начать знакомство с дивной жизнью Тортуги?

– Я останусь на корабле, – тут же ответила Жемчужина.

Пиратские глаза ярко сверкнули. Капитан быстро обернулся с благодатной улыбкой: «Твоё право».

На пристани, игриво поводя плечами, Джека дожидалась незнакомка: оттенок её платья был излишне красноречивым, а взгляд и улыбка недостаточно сдержанными. Она помахивала веером, порой заправляя за ухо непослушную прядь густых тёмных волос, но чувствовала себя в порту совершенно свободно.