Текст книги "Когда на небе нет луны (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Теперь, выискивая в полумраке стыки между досками переборки, капитан размышлял, могло ли случиться так, что в тот раз он увидел нечто большее, чем просто корабль, – увидел его истинную сущность. Чем бы она ни являлась. И вдруг по его спине прошёл холод от внезапного осознания: что, если Жемчужина, дух, подобно полумифическим сиренам, зачаровала его лишь для того, чтобы освободить корабль, выпустить на волю? И только поэтому он никак не мог успокоиться, поэтому гонялся за ней годами, поэтому не мог смириться и выбрать любой другой корабль? На душе у Джека стало крайне противно, и он нырнул носом в дразнящую ароматом рома кружку.

В полумраке кают-компании раздался приглушённый крик. Жемчужина резко подорвалась, но не упала, а ловко спрыгнула на палубу. Тихо заскрипели петли гамака. Доски палубы отдавали приятной прохладой. Жемчужина плавно закрыла, затем открыла глаза. Тело её пробирала мелкая дрожь. Что-то совершенно новое и необыкновенное произошло с ней. Сон. Она не знала, как он пришёл, не могла вспомнить, что её так напугало, но отчётливо чувствовала горечь – даже для верности облизала губы, а затем поняла, что это неосязаемое, но ощутимое – лишь примесь реальности. Это был первый в её жизни, новой жизни, сон. И, наверное, увидеть первым делом кошмар, не к лучшему.

Сквозь трещины в стёклах сочился густой лунный свет. Жемчужина почти позабыла, каково это, ощущать таинственный холод серебряного сияния, ловить глазами блики и слышать, о чём шепчет ночь. В темноте её глаз засветились блики, будто бы проникая всё глубже, впитываясь в растерянный взгляд. Жемчужина сделала долгий глубокий вдох, чтобы напомнить себе, что кругом теперь другая реальность, с иными законами. Лунный свет дрогнул, потускнел под облаком, а затем заискрился снова. Хранительница приблизилась на один шаг, затем на ещё один и медленно потянулась рукой к манящему сиянию. Она почти чувствовала его на своих пальцах: приятный ласковый холод, покрывающий кожу, но в последний момент резко отступила назад в тень, попятилась, наткнулась спиной на переборку и медленно сползла по стене, закрывая глаза.

Утро капитана Джека Воробья началось с громкой перебранки на палубе, которая наглым образом привела его к резкому пробуждению. Кэп плохо помнил, чем окончился их с Гиббсом разговор, но уснул он прямо в кресле, уронив голову на грудь. Спина и шея окаменели, и, направляясь на шканцы, пиратский барон кряхтел и похрустывал костями, как насквозь пропитанный солью престарелый моряк. В подобном настроении ему в самую последнюю очередь хотелось слышать чьи-то крики и, уж тем более, выступать миротворцем.

Ссора раскалялась, как коптящая смола под шквалистым ветром, и началось всё с того, что двое матросов из наспех склеенной команды не поделили место в кубрике. Один из них, щуплый угловатый малый с выгоревшей паклей вместо волос, ретировался и решил выбраться на верхнюю палубу, на что его оппонент любезно согласился помочь смачным – и до ужаса оскорбительным – пинком. И теперь эти двое кружили у грот-мачты, сотрясая воздух кулаками и бранью, грозясь, но не решаясь перейти от слов к действиям, а меж ними пытался активно вклиниться кок – объёмом в три бочонка. Мистер Гиббс на пару с сиплым квартирмейстером, перемежая приказы яростной жестикуляцией, обещали выпороть обоих, но ближе их не подпускала толпа раззадоренных развлечением моряков.

Джек приостановился в дверях, склонил голову на бок, застыв взглядом на боцмане, что совершенно неспешной походкой направлялся с бака, затем решительной капитанской походкой устремился к нарушителям утренней тишины и грозно возопил: «Какого чёрта происходит на моём корабле?». В этот самый момент зачинщик готов был поставить собрату фингал, но щуплый пират быстро смекнул и спрятался за кока. Драчун же голоса капитана не распознал и, дабы не пропадала зря сила, приземлил кулак под правым глазом Джека Воробья. Дружно ахнули. От удара кэп отшатнулся, путаясь в ногах, и был пойман Гиббсом за миг до не самого благородного приземления на пиратский зад. Запальчивый разбойник стал белее испанского паруса и задрожал, словно в предсмертных судорогах.

Джек Воробей вырос на кораблях, с пелёнок впитывал особенности дисциплины и воспитания, а потому отлично знал цену тишины. Тишины, во время которой виновник происшествия успеет сам вынести себе приговор и перебрать немало самых страшных вариантов наказания. Не сводя с нерадивого подопечного раскалённого гневом взгляда, капитан поднялся на ноги и медленным, церемонным движением поправил съехавшую на бок треуголку. Праздные наблюдатели непроизвольно отступили от зачинщиков спора, на всякий случай. Джек шумно вдохнул через ноздри и едва собрался открыть рот для гневной отповеди, драчун испустил краткий вопль и спиной впечатался в грот-мачту – и его по рукам стянул брас, так что моряк едва мог дышать. Команда дружно ахнула и замерла в недоумении.

– Кто дал тебе право, грязное ничтожество, причинять вред моему капитану!

Синхронно пиратские головы обернулись на звук мощного женского голоса. Воробей обернулся последним, точно зная, что она за его спиной – разгневанная и прекрасная. От нелепого моряцкого наряда не осталось и следа: тело её скрывало платье из тёмного бархата, перевязанное под грудью и на поясе витыми золотистыми верёвками. Жемчужина слегка выставила вперёд правую руку, стискивая в ладони невидимый трос. Утренний ветер тревожил чёрные локоны. Её бездонные глаза смотрели точно вперёд, но каждый из присутствующих чувствовал, будто она глядит только на него. Джек слегка приоткрыл рот в растерянности, потому что в тот миг перед ним стояла там самая гордая и своенравная «Чёрная Жемчужина», истинное воплощение корабля. Команда трусила, а капитан любовался ею, пока из-за спины не послышался сдавленный хрип. Воробей качнул головой и подскочил к хранительнице, хватая за руку.

– Успокойся! – прошипел Джек, сверкая глазами, но она его будто не слышала.

Джек приподнял её голову за подбородок и заставил взглянуть на него. Казалось, из её глаз вот-вот посыплются искры, грудь часто вздымалась, а в руке была такая сила, что кэпу никак не удавалось с ней справиться. Ещё несколько мучительно долгих секунд Жемчужина была объята пламенем ярости, затем, резко и судорожно вдохнув, тут же пришла в себя. Взгляд смягчился, гнев сменился непониманием. Тросы ослабли, и несчастный любитель почесать кулаки мешком сполз на палубу. А следом оцепенение спало и с команды.

– Идём. – Джек ухватил Жемчужину под локоть и направился в каюту. – Мистер Гиббс, – круто обернулся капитан, обводя команду мимолётным взглядом, – разберитесь уже с происходящим на моем корабле бардаком. – Старпом активно закивал. В молчании капитан и его спутница скрылись в каюте под сметёнными взглядами команды. – Ты что творишь? – тут же возмутился Джек, едва в дверях каюты щёлкнул ключ. Теперь ни о какой тайне пребывания и спокойном путешествии не могло быть и речи.

Жемчужина посмотрела на него большими глазами.

– Он напал на тебя! – немного рассеяно воскликнула она.

– Не смертельно, – бросил кэп, громко топая в глубь каюты, – а вот швыряние матросов о мачты не входит в список пиратских наказаний. – Булькнула пробка на бутылке. Джек хотел было сделать глоток, но остановился и плавно обернулся к Жемчужине. Она походила на нашкодившего ребёнка: пальцы сцепленных рук нервно переплетались меж собой, неуверенный взгляд скользил по каюте, не решаясь подняться и встретиться с капитанскими глазами. Кэп улыбнулся про себя такой разительной перемене и дабы разрядить повисшее напряжение тепло проговорил: – Чудное платье.

Щёки Жемчужины дрогнули от пойманной улыбки.

– Это ведь называют шторой, – тихо проговорила хранительница.

Воробей усмехнулся: совсем ненужное замечание, он и так это понял при первом взгляде. Атмосфера стала легче. Пират поднёс бутылку к губам, как вдруг Жемчужина в миг оказалась рядом и вцепилась ему в запястье:

– Стой! Оно отравлено!

Левая бровь капитана изогнулась возмущённой дугой.

– Чушь! – фыркнул он. – Это ром. Он не может быть отравлен!

Жемчужина закачала головой.

– Но вчера, когда зелье коснулось моих губ… Это было словно…

Джек Воробей про себя заулыбался, но внешне сохранил крайне серьёзный вид и терпеливым тоном пояснил:

– Так иногда бывает, с непривычки. – Затем, глотнув и наслаждённо выдохнув, развёл руками: – Видишь? Я всё ещё жив и чувствую себя гораздо лучше.

Его сверкающая золотом улыбка и довольные искры в глазах Жемчужину не убедили.

– Он сжигает изнутри. Это противно.

Пират закатил глаза:

– Я этого не слышал. – Жемчужина прямо смотрела на него из-под слегка опущенных ресниц, но взгляд этот, в отличие от обычных девушек, не был лёгок и кокетлив, в нём чувствовался немой укор, и Джек, чтобы больше не ощущать себя католическим мальчишкой перед пастором, ловко сменил тему разговора: – Кстати, – взмахнул рукой кэп, – как ты выбралась? Кажется, я запер дверь на ключ…

– Сломала, – негромко отозвалась Жемчужина.

– Ключ?

– Дверь. – Джек медленно моргнул, протолкнул в горле ком, а затем и вовсе пробормотал в ответ нечто нечленораздельное.

Жемчужина плавно отвела взгляд и лёгкой походкой подошла к окну. Она неотрывно глядела на лазурные воды, что с каждым поднимающимся из-за горизонта лучом становились всё ярче и вспыхивали множеством сверкающих бликов. Её лица Джеку было не разглядеть, но ему почудилась грусть в её фигуре – даже несмотря на идеальную осанку и гордо расправленные плечи. Взгляд же ожившего духа с каждым мгновением становился всё лихорадочнее, пропитывался невидимым огнём. Она отчаянно вглядывалась в гребни «барашков», скользила по взволнованным водам, искала и с каждым мгновением тишины всё сильнее сжимала пальцы. Она не слышала, не слышала море. Стихли голоса, исчезли песни, ей остался лишь шёпот податливых волн и свист изменчивого ветра. Эта тишина была абсолютно чужеродной, непривычной, неправильной и потому пугающей. За спиной лязгнул металл…

Не зная, как бы разбавить молчание, Джек Воробей принялся активно разматывать некое подобие шарфа, что скрывал треклятое ожерелье из колокольчиков. Искренняя надежда пирата, что от него удастся избавится во время или по окончании ритуала, не оправдалась. Его не брали ни щипцы в кузнице, ни кусачки, ни пилы – абсолютно ничего. А терпеть постоянный раздражающий перезвон под ухом и следующие за ним не менее раздражающие замечания капитан Воробей, конечно же, не собирался, вот и намотал на шею длинную полосу ткани, соорудив что-то похожее на повязку берберов. Пиратский образ от этого не пострадал, зато колокольчики не было видно и не так слышно. Одна проблема – жара.

Когда Жемчужина обернулась на писклявый перезвон, кэп замер на секунду, а затем испустил долгий выдох, сдирая повязку.

– Сними его, – повела плечом хранительница, – разве тебе не надоело?

– Ты не представляешь, как! – взмахнул руками Воробей. – Да вот только не могу, – хмуро проговорил он, постукивая пальцем по ободу, – чёртова штуковина как приросла!

Жемчужина с любопытством склонила голову на бок.

– Это Оковы вины, – будничным тоном пояснила она, – наказание за проступок.

Брови пирата съехали к переносице, раздражённо дёрнулся край уса.

– Его нацепили мне аборигены, когда я… гхм… реквизировал у них одну вещицу, чтобы освободить тебя… в смысле корабль. – Джек вздёрнул подбородок. – И мне нисколько за это не стыдно!

Жемчужина неспешно приблизилась и протянула руки. Воробей едва заметно отклонился назад, но всё же позволил ей коснуться медного обода под колокольчиками.

– Дело не в этом. – Голос её был спокойный и уверенный. Взгляд обрисовал дугу, а затем поднялся к пиратским глазам. – Ты сам не даёшь ему упасть. Ты ведь винишь себя за то, что не спас, – последовала мимолётная пауза, – корабль от кракена. – Своим прямым взглядом она словно бы медленно вгоняла Джеку в сердце тонкое лезвие кортика. – Ты бы не смог. И вину свою искупил сполна, поверь мне. Мой капитан, я даю тебе своё прощение. – Её голос, точно песня коварных сирен, оглушал Воробья, заставлял забавно таращить глаза от осознания того, что он не понимает, что в этот миг происходит не только под сводами каюты, но и внутри него самого. Жемчужина легко потянула кольцо на себя, что-то щёлкнуло, и Джек почувствовал, как же хорошо стало его натёртой шее. – Видишь? – улыбнулась Жемчужина, поднимая обод с колокольчиками: в её руках они не издали и звука.

У Воробья на язык просилось нечто очень похожее на «невероятная», но каким-то образом с губ слетело уже: «Премного благодарен, миледи».

Тем временем, пока капитан довольно потирал шею и пристально рассматривал в серебряном блюде синяк под глазом, в полумраке кубрика, среди дрожащих огней пары фонарей, зазвучали недовольные речи. Команда не на шутку перепугалась из-за утреннего зрелища, и извечная заповедь – мол, баба на корабле к беде, – теперь перестала быть просто верностью традициям. Наскоро окончив с работой, моряки засели за игрой в кости, в полголоса обсуждая случившееся. И с каждым новым очевидцем выводы окрашивались во всё более безрадостные оттенки, неминуемо просился итог – с ведьмой необходимо покончить.

Мистер Гиббс быстро уловил зреющие среди команды недобрые настроения и поспешил к капитану.

– Ну и чёрт с ними! – вспылил Джек Воробей. – Я не стану объясняться с каждым трусливым идиотом!

Гиббс устало провёл рукой по глазам.

– Что напугало твоих людей? – обернулась к нему Жемчужина.

Старпом бросил вопросительный взгляд на капитана, не решаясь на неё даже глядеть, но, не получив ответа, неохотно проговорил:

– Ну, мисс… Дело такое… – Гиббс топтался на месте, боясь сказать всё, как есть. – Вы, должно быть, знаете… Женщина вообще на корабле не к добру, и, случись что, её бросают за борт…

Воробей метнул в Джошами яростный взгляд. Тот только дёрнул плечами. Кэп собирался отмахнуться, мол, чушь всё это, но Жемчужина уверенно заявила:

– Ты должен что-то предпринять. Не то найдётся другой Гектор Барбосса.

Удар по капитанскому самолюбию пришёлся точный. Джек посмотрел сначала на хранительницу, затем на старшего помощника. Гиббс всем своим видом и оттенком хитрой улыбки на лице дал понять, что к словам стоит прислушаться. Воробей отлично помнил, что бывает с капитанами, чьи действия не приходятся по вкусу команде, и решил действовать на опережение.

Вскоре Джек встречал подчинённых с высоты капитанского мостика, сохраняя гордый вид и озаряя моряков «авторитетно-добродушной» улыбкой. Среди пиратов гулял тихий, но всё же заинтересованный ропот. Матрос, которого проучила Жемчужина, держался за спинами в задних рядах, пригнув голову. Любопытные взгляды устремились на капитана и косо сидящую на его голове треуголку. Глянув на собственную тень, Джек поправил шляпу, принял самый, как он посчитал, капитанский вид и заговорил, тщательно подбирая слова:

– Друзья мои! Джентльмены, вы все, как и, безусловно, я сам, пребываете в смятении от того, что случило этим утром. И наверняка, вас мучает вопрос, что эта ведьма делает на борту нашего корабля. – В толпе поднялся гул. Джек широко расставил руки. – Спешу вас заверить, опасаться её – нужды нет. Конечно же, я сперва подумал сбросить чертовку за борт… – Его перебили одобрительные возгласы. – Однако! – взмахнул рукой кэп, призывая к вниманию. – Однако, как оказалось, мы смогли прийти к некому соглашению, которое устроит и вас, господа. – Кто-то недоверчиво и при этом громко хмыкнул. – Нас ждёт непростой путь через испанские воды, а эти католики уж слишком яро относятся к истреблению нашего собрата. Так вот, я согласился доставить ведьму на Тортугу, она же в обмен обещает, что убережёт нас от любой напасти по пути. Согласитесь, это нам на руку. – Кто-то закивал, однако единого порыва согласия не наблюдалось. – К тому же, если она отступится от своего слова, отправится в прогулку по доске или же просто повесим её! – подытожил капитан суровым тоном. – Ну? Что скажете? Достойная сделка, а?

Повисла тишина. Пираты обменивались сомневающимися взглядами.

– Джек, – зашипел на ухо Джошами Гиббс, – а что, если она не спасёт от напасти? – Воробей только саданул его локтем в бок.

– Идёт! – наконец гаркнул боцман.

Лицо капитана засветилось от победной улыбки. Он довольно пристукнул пальцами по перилам мостика и не удержался от самодовольного смешка – такого, что его услышал лишь Гиббс.

– Раз так, живо за работу! Совсем разленились, медузы сухопутные! По местам! Круче к ветру! Держать его, как строптивую бабу! Живее! Чем скорее доберёмся до Тортуги, тем быстрее избавимся от этой ведьмы!

========== -6– ==========

Удача – вечная спутница Джека, как и ром, – всегда следовала за своим протеже. Быть может, и отставала иногда на пару шагов, но, догнав, сулила выигрыш на мили вперёд. Возможно, именно поэтому, даже зная, чем заканчивается невыполнение обещаний, пиратский барон продолжал раздавать их с завидной лёгкостью. Однако, как известно, ничто не вечно. Несмотря на убедительную проповедь своего капитана команда на «Чёрной Жемчужине» с нескрываемым подозрением относилась к пассажирке. Жемчужина, привыкшая подолгу сидеть на планшире, свесив ноги за борт, быстро уловила перемену настроения. Несколько дней она покорно скрывалась в каюте, изредка выбираясь по ночам на одинокие прогулки в темноте.

И всё же недобрые разговоры на этом не прекратились. Команду Джек набирал спешно, не особо заботясь о репутации и послужном списке будущих матросов. Многие из них были беглыми каторжниками или рабами, норовившими стянуть кусок побольше. Затесались среди матросни и откровенные подлецы, ищущие лёгкой наживы.

На севере аргентинского побережья, когда море окрашивалось в синеватые оттенки предрассветного неба, а на горизонте ещё не растаяли россыпи огней небольшого порта, Джек Воробей был разбужен бессовестным топотом. Усевшись на койке и почёсывая замлевшую щеку, капитан напряг слух. Доски дека подрагивали и часто поскрипывали, сквозь щели в дверях проникали отзвуки взбудораженных голосов. Обречённо вздохнув, Джек водрузил на голову треуголку и, позёвывая, нехотя побрёл прочь из каюты.

На верхней палубе, окутанной лёгким туманом, царил шумный переполох. Мелькал свет фонарей, поблёскивал металл оголённых сабель. У правого борта покатывалось с боку на бок одинокое пушечное ядро. Воинственные крики перемежались проклятьями и редким звоном клинков, но, едва капитанские сапоги ступили на шканцы, чуть ли не вся команда «Чёрной Жемчужины», запальчиво сверкая глазами и оторвавшись от редких драк, мигом обернулась к Воробью. Джек наморщил нос и, склонив голову на бок, оглядел нескольких моряков, что были привязаны к грот-мачте. Среди них серебрилась седая голова старшего помощника и словно башня выделялась мощная фигура боцмана.

– Бунт, значит, господа? – громко спросил капитан, наконец отпуская створку двери.

Вместо ответа, дав последний пинок соперникам, разгорячённые мятежники окрасили лица недобрыми улыбками и медленно двинулись ему навстречу.

Безмятежная тишина ночи исказилась суматошными криками. Жемчужина резко распахнула глаза, настороженно вглядываясь в плотную темноту кают-компании. Её заставили пробудиться не крики, нет, а частое, тяжёлое биение сердца. Море за бортом привычно баюкало парусник, на синевато-чёрном небе бриллиантами поблёскивали звёзды в просветах облаков. Жемчужина приложила ладонь к груди, провела рукой от шеи вниз и обратно, думая, что сможет ухватить то, что давило на неё – невидимое, но сильное. Пальцы лишь прошлись по складкам платья. Она прислушалась, встрепенулась, легко спрыгнула на палубу и поспешила на квартердек.

Немногочисленные мятежники, не больше трети команды, бесчестно напали исподтишка, потому преданные капитану люди оказались безоружны и вынуждены были подчиниться требованиям взбунтовавшихся собратьев. Большинство оттеснили к баку, тех же, кто сопротивлялся особо яро, повязали у грот-мачты. Капитан Джек Воробей с гордым видом и связанными руками стоял у лестницы на полуют и взирал на происходящее как на плохо поставленный спектакль. Он был бы и рад поязвить, да только мешал кляп во рту, поэтому, когда Жемчужина появилась на верхней палубе и в растерянности замерла, ему осталось только отчаянно мычать и сверкать глазами.

– Вот она! Хватай её!

Жемчужина едва успела повернуть голову, как сверху на неё со свистом рухнула гигантская сеть. Не давая ей подняться, трое самых ярых мятежников кинулись связать её. Джек тщательно пытался скрыть собственное волнение, но вмешиваться не спешил. Пираты с «ведьмой» не церемонились: впивались пальцами в белую кожу, толкали, угрожающе тыкали саблями, тянули верёвки со всей силой.

Бросив на капитана быстрый взгляд, Жемчужина обратилась к матросам, орудовавшим с путами:

– Вы боитесь меня. – Моряки слегка шарахнулись в сторону, хотя её голос звучал отнюдь не угрожающе, а скорее, любопытно. – Почему? Ведь я не сделала ничего плохого. – Этот вопрос будто бы волновал её в первую очередь, несмотря на происходящее кругом.

– Ещё сделаешь! – рявкнул из-за её спины зачинщик: худощавый моряк без двух передних зубов, с бородавкой на носу, маленькими суетящимися глазками и тонкими губами. Кэп всё пытался вспомнить его имя. Жемчужина же попыталась обернуться к нему, но её лишь в очередной раз грубо толкнули. Спустившись с полуюта, бунтовщик властно объявил: – Теперь корабль наш! – Джек Воробей презрительно фыркнул и закатил глаза. – Братья, мы все с вами одной крови! Те из вас, кто не желают быть ему верным псом и подчинять его ведьме, смело присоединяйтесь к нам! Но помните, предателей Рукки Хорёк не прощает. Остальные… Что ж, надеюсь, вам придётся по душе наш трюм. Так и быть, мы дадим вам шанс сойти в первом же порту.

Поднялся беспокойный ропот. Сверженный капитан, будучи не последним по части проницательности, наблюдал за действом философским взглядом, полным язвительных замечаний. Речь новоиспечённого предводителя, собственно, как и он сам, не оказалась чем-то стоящим, и всё же, посовещавшись, некоторые моряки, стыдливо опустив головы, присоединились к мятежникам. Численный перевес оказался не в пользу Джека Воробья.

– Остальных в трюм. И Воробья тоже, – с довольным оскалом скомандовал Рукки.

– А ведьму? – уточнил упитанный матрос, нервно скручивая в руках сеть. Жемчужина лишь слегка изогнула бровь.

Главарь задумчиво поскрёб подбородок.

– За борт.

Матросы немедля потянули девушку к фальшборту. Она отчаянно упиралась, пытаясь вырваться, и только в тот момент Джек заметил – или же осознал? – какая же она хрупкая. Но о пощаде не просила. Воробей замычал, топнул ногой, без всяких церемоний, разве что поморщившись из-за жжения верёвок, выдернул кляп и деловито кашлянул.

– Лучше не стоит, – будничным тоном заметил он. Пираты тут же встали как вкопанные. Рукки Хорёк перевёл на экс-капитан недоверчивый взгляд. – Если, конечно, не опасаетесь её мести… – почёсывая бородку, добавил Джек.

На Хорька уставились многие пары взволнованных глаз. Люди предпочитали больше доверять сумасбродному Джеку Воробью в вопросах мистики, чем дерзкому, но менее сведущему инициатору бунта. Шумно выпустив воздух через нос, тот коротко бросил:

– В карцер. С ним заприте. – Джек было просиял, как Рукки добавил: – Кандалы не забудьте.

Так свергнутый капитан и ожившая хранительница корабля оказались заперты в небольшой камере в противоположном углу от верной части команды. Захлопнулись решётки, но никто не произнёс ни слова. Жемчужина так и остановилась у входа, рассматривая тяжёлые наручники на запястьях, а затем двинула ногой, чтобы услышать, как позвякивают цепи. В её взгляде снова не было беспокойства или негодования, только спокойный интерес. А меж тем глаза всех пленников следили за ней, небезосновательно надеясь на помощь.

Джек Воробей чему-то едва заметно улыбнулся и, усевшись на пол, обвёл карцер хозяйским взглядом. На пиллерсе покачивался единственный фонарь, так что отсек заполнял плотный полумрак, и тени опасливо жались к переборкам.

– Гиббс! – через несколько минут позвал Воробей. От его громкого голоса Жемчужина словно пробудилась, опустила руки и скосила в его сторону глаза. – Какого чёрта здесь делает ром? – Старпом пригнулся, лукаво поглядывая то на капитана, то на анкерок в темноте дальнего угла. – Ах ты, пёс старый, всё-то он запасы прячет, хомяк сухопутный, – забурчал Джек, а Гиббс молчал, потому что никак не мог уловить причину его неуместно приподнятого настроения.

Жемчужина несмело переступила, задержала взгляд на фонаре и, вздохнув, уселась напротив Джека. Он тут же бесстыже уставился на неё, сверкая вопросительным огоньком в глазах, но хранительница этого не замечала, а неотрывно следила за редкими движениями теней. Её утончённый замерший силуэт, застывший взгляд, глаза, в которых затихали даже дрожащие отражения, – она будто превращалась в ту самую статую, что украшала нос корабля, и от этого ощущения капитану Воробью хотелось передёрнуть плечами, словно бы на него опустилась липкая паутина.

Джек слегка склонил голову в бок, шаркнул ногой по палубе и спросил достаточно тихо, чтобы услышала только она:

– Почему ты не сопротивлялась?

Ему и впрямь было интересно, почему Жемчужина – гордая, своенравная и сильная – позволила кучке перепуганных моряков не только захватить корабль, но и повязать саму хранительницу. Признаться честно, Джек с нетерпением ждал её появления во время бунта, живописно представляя закономерный гнев морской нимфы, и уж никак не предполагал, что она сдастся. Жемчужина же приняла его вопрос за укор: её изящные пальцы переплелись меж собой, взгляд дрогнул, но не поднялся, голос зазвучал едва слышно.

– Прости, я не могла. – Воробей настороженно нахмурился. Ему ещё не спело прийти в голову ни одно достойное объяснение, как Жемчужина добавила: – Корабль и я более не одно целое.

Джек медленно кивнул. Ему стало совершенно не по себе: то ли от того, что рухнули его надежды, то ли от звука её голоса, полного горечи, сожаления и бессилия. Всё, чем она была, в чём было её предназначение, – исчезло. Кэп хотел поспорить, припоминая, как мистерия расправилась недавно с матросом, но всё же решил повременить. Много времени у него ушло на то, чтобы хотя бы отчасти свыкнуться с повадками духа-хранителя, а теперь Жемчужина едва ли походила на себя прежнюю.

– И всё же бросилась меня защищать, – ободряюще улыбнулся Джек.

Жемчужина резко вскинула голову, её глаза заблестели, губы тронула добрая улыбка. Она словно бы боялась его реакции, со страхом ждала его слов, чувствуя себя предательницей куда более худшей, чем зачинщики бунта. Но приятный бархатный голос отнюдь не упрекал.

– В том мой долг, – прозвучал краткий ответ. Обведя взглядом камеру, Жемчужина расправила складки на платье и вдруг спросила с лёгким возмущением: – А что же ты, капитан? Неужели ошибки прошлого тебя ничему не учат?

Лицо Джека просветлело, усы приподнялись, сверкнули зубы в обрадованной улыбке. Воробей поднял вверх указательный палец, призадумался, дёрнув губой, а затем решительно встал. Из соседней камеры тут же отозвался заинтересованный шорох. Пошарив по переборке несколько секунд, Джек скребанул ногтями по дереву и что-то ухватил двумя пальцами. Подкрутив усы, капитан с триумфальным видом прошествовал к решётке и церемонным движением открыл дверь.

– У вас есть ключ, кэп! – воскликнули несколько радостных голосов.

– Ш-ш-ш! – Воробей отчаянно замахал руками и шибанулся локтем о дверцу. Пленники притихли, смятённо наблюдая за предводителем. Жемчужина заинтересованно склонила голову.

Потирая локоть, Джек прошагал к двери из карцера, но в ярде от неё остановился, привстал на цыпочки и вскоре выудил из тьмы над балкой небольшой сосуд. Затем направился к камере с командой, где замер, обводя всех придирчивым взглядом.

– Ты же выпустишь нас? – намекнул Джошами.

– Мистер Гиббс, можно вашу фляжку?

Непонятливо приподняв губу, старпом всё же покорно передал её капитану. Джек свободным, прогулочным шагом скрылся в темноте противоположного угла, послышалась возня, а затем Воробей гордо выступил на свет с наполненной бутылкой и старпомовской фляжкой. Вернув её Гиббсу, кэп вернулся в камеру, благополучно запер дверь под изумлённые взгляды и лишь после припал к горлышку бутылки со священным напитком.

– Э-э-э… гхм, капитан, я думал, мы сбежим, – через минуту прозвучало осторожное замечание от боцмана.

– Да, мы могли бы вернуть корабль! – поддержал Гиббс.

Джек Воробей отмахнулся.

– Терпение, джентльмены, – он закинул ногу на ногу и удобнее устроился спиной на досках, – вскоре они сами явятся с извинениями и будут умолять меня вернуться. – Сверкнула самоуверенная улыбка. – А ром скрасит наши ожидания. – Пленникам оставалось только обмениваться непонимающими взглядами.

Жемчужина следила за капитаном с весёлым любопытством. Джек хоть и бросил на неё беглый, – но натренированный – взгляд, понять её состояние души или истинные эмоции не смог. Она была спокойна – внутри или же только снаружи? – несмотря на царившие на корабле беспорядки. Хранительница сидела, подобрав под себя ноги, опустив глаза и слегка покачиваясь точно в такт шепчущим за бортом волнам. Негромкие разговоры разгоняли карцерную тоску, довольные глаза капитана, переливающиеся непоколебимой уверенностью в хорошем исходе, и вовсе рассеивали мрак заточения. Кэп натужно старался сосредоточиться на задорном бульканье рома, но, казалось, лишь громче слышал её голос. Жемчужина пела. Давно позабытые песни, что подбирали исключительно под скрип корабельных досок и шум моря. Красивые и печальные. И Джеку в голову лезли непрошенные воспоминания. А Жемчужина, периодически скользя якобы невидящим взглядом по своему сокамернику, ловила себя на совершенно новых и даже странных мыслях.

– Стало быть, – заговорил Джек, наполовину опустошив бутылку, – ты становишься человеком? – Это откровение далось ему, на удивление, легко, и кэп не озаботился последствиями. Шоколадные глаза, блестящие ромом и пытливым взглядом, замерли на Жемчужине.

Её беззаботный взгляд мгновенно померк. Фигура заметно сжалась, сгорбилась. Вместо ответа она лишь кивнула. Воробей многозначительно хмыкнул и за очередным глотком разочарованно вздохнул. Жемчужина подняла на него бездонные глаза и смотрела долго и неотрывно; её пальцы задумчиво перебирали край платья. В иной раз Джеку бы стало не по себе от такого взгляда, сейчас же он лишь прищурил глаза, пытаясь угадать, над чем же она размышляет. Она умудрялась о важных вещах заявлять как бы за между прочим и, напротив, о безделушках и глупостях говорить как об истинных откровениях.