Текст книги "Людвиг Узурпатор: Или как создать империю с нуля! (СИ)"

Автор книги: Focsker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 37 – Конец

Корстант у моря поднимает мятеж, его поддерживают наёмные племена Ёркинсонов, прибывшие с варварских островов. С севера к ним присоединяются немногочисленные разрозненные феодалы, что за время моего пребывания на востоке ещё не принесли личной клятвы.

На западе и востоке после моего отъезда в столицу всё так же скверно. Выбранные для обороны границ слуги показывают себя крайне некомпетентными, излишне жестокими, из-за чего мы несём большие потери в области Трёхграничья. Тамошние крестьяне, насильственно перевезённые из всех уголков империи, попадая в руки служивших мне идиотов, не самых лучших управленцев, подняли свой самоубийственный мятеж.

Чувствуя слабость империи, Солум, а рядом с ним и Каганат под конец зимы тоже активизировались. Внезапно, сам того не понимая, из полуатакующего положения я перешёл к глухой обороне.

Гарнизоны востока, как самого опасного для рода человеческого места, постоянно пополняются всё новыми и новыми ополченцами, магами и всем, чем только можно. Остальные направления атаки врага получают статус второстепенных, и именно на них начинают происходить самые кровавые делёжки и разборки между жадными до земель соседей феодалами.

Слишком долгое моё отсутствие в столице являет не самую лучшую картину происходящего. Производство, оставленное на контроль местных, в упадке. Точно так же дела обстоят и с земледелием, за годы моих войн люди империи так и не смогли научиться пользоваться преимуществами того обильного числа рабов, привезённых нами с Востока. Аристократы же, имевшие небольшие льготы на покупку рабов для улучшения своих личных наделов, возможности нажиться не упускали и попросту перепродавали купленных невольников силистинцам, тем самым помогая Корстанту поднимать экономику «своего» государства.

Множество проблем внутри империи вынуждает меня вернуться в Безымянный, а после, вновь созвав местных лордов и их подросших сыновей, провести набор на новые посты и должности, вместо засидевшихся в кабинетах казнокрадов.

Внезапно эффект Искры, наложенный на души присягнувших мне аристократов, показал себя с новой приятной стороны. Мой контроль разума передался от отца к его детям, а от тех дальше. Это существенно упрощало всяческие переговоры. Хотя и не решило главной проблемы, а именно – истощённости от прошлой войны за восточные людские земли.

Острая нехватка рекрутов отзывалась в каждой из деревень, в каждом из поместий, где на одного слугу находилось по два, а то и три раба. За время моего отсутствия богатые стали ещё богаче, а бедные беднее. Необразованность слуг, а также моё нежелание продвигать образование в кругах черни подняли волну регрессии, с головой окунувшую всю страну в навозную лужу.

Подвергаясь нападкам со всех сторон, малыми ресурсами год за годом, битва за битвой я восстанавливал порядок, с иронией наблюдая, как крепнет силистинское мятежное королевство, как успешно реформа за реформой своими силами поднимает себя с колен Корстант.

К тому моменту, когда я впервые столкнулся с армией отрёкшегося от меня старшего сына, за спиной моей уже взрослела тройка сыновей от трёх разных женщин, коим судьбой было уготовано так же, как и моему первенцу Ричарду, пасть на поле брани, защищая интересы своего глупого старика. Год за годом, реформа за реформой, битва за битвой – не уменьшается количество наших врагов. Тратя силы на попытки договориться с Корстантом, я лично несколько раз разбивал его армию в поле, загоняя обратно на старые границы, после чего, спуская всё с рук наглому юноше, ставшему почтенным мужчиной, переключал своё внимание на другие направления: земли зорфов, леса Солума, Гномьи Горы. А после вновь столкновения с ордами варваров, рвущихся из Силистины, с коими Корстант благоразумно раньше меня заключил соглашение.

И только мы, почувствовав победу, отбрасываем варварские кланы Ёркинсонов обратно в море, как с новой силой чёрной тучей лезут эльфы и зорфы, всё больше и больше истощая наш внутренний резерв.

Больше сорока лет длится кровопролитная война на выживание. И лишь после смерти Корстанта, моего второго и последнего сына от Сайрис, на человеческой земле вновь наступает мир. Его преемник, мой внук, восходит на престол, подписывая тот мир, о котором я так долго просил своего непутёвого сынишку.

Многие радовались смерти Корстанта в столице, но лишь я один – отец, переживший собственного ребёнка – не мог заставить остановиться срывающиеся с глаз слёзы. В тот же день вместе с моим мальчиком умирает и мой верный последний друг из прошлого столетия – Мэдэс.

– Зачем ты сделала это с нами, Сайрис, чёртова ведьма, зачем ты уничтожила нашу семью, разрушила всё то, что мы так долго вместе создавали?! – проклиная силистинскую принцессу, третью женщину в этом мире, которой я доверил часть своих планов, которую искренне сумел полюбить, твердил про себя я, попутно обдумывая, принимать ли во служение мелкого бестолкового наследника Фарфия.

Его старший сын, Гвиний Мэдэс, оказался таким же посредственным магом, которым в своё время был и сам Фарфий. Безусловно, под моим надзором его ждало хорошее будущее, но стоило ли оно моих усилий? Конечно, стоило, хотя бы из благодарности к его титаническим трудам.

А между тем подрастало моё новое поколение наследников-героев. Рэй, Вилберт, Вингвист, Сэмюэль и, конечно же, он – маленький медвежонок Август, который, ещё в три месяца встав на ножки, умудрился настучать по голове всем своим старшим братьям, несмотря на то, что некоторым из них уже было аж по целых два года.

С самых юных лет тот был выше, сильнее, быстрее всех из моих детей. В десять лет полноценно один на один мог на равных тренироваться с гвардейскими стражниками и всего через год начать честно побеждать. Упрямый воин, верный клятве и престолу сын, что после гибели старших братьев в шестнадцать лет тайком от меня самовольно направляется на восток, где в первом же бою, сражаясь в рядах пехоты одного из моих аристократов, берёт пограничный зорфский форпост. В том бою мой старший сын получает три смертельные раны, лицо его впервые разрезает чужая сталь. Но мальчик выживает, в кратчайшие сроки встаёт на ноги и с победой героем возвращается домой. Август Бессмертный – такое прозвище, украшает его нахальную морду, когда он опустошает вонючий мешок прямо у моего трона, вываливая на ковёр десятки отрубленных голов зорфских сотников и тысячников.

О боги… Скольких мне усилий стоило заставить нового кардинала, боявшегося даже прикасаться к телу Августа, провести опасную операцию и усилить источник моего мальчика. В смерти героя в любом случае обвинили бы церковь, после чего полетели бы головы. Кардинал знал это и, всячески опасаясь рисков, не хотел допускать его к столь опасной операции, отчего мне пришлось пойти на множество уступок ради того, чтобы жадность заставила кардинала забыть о чувстве страха.

Огромные залог, поблажки для инквизиции, а также обязательная отправка моих ещё не рождённых дочерей в женские монастыри должны были обезопасить церковников от последующей кары за возможный провал. Иными словами, я предоставлял им заложников, а вместе с тем гарантии, что держащаяся за свою власть церковь не исчезнет с лица земли. Особого желания отправлять своих дочерей в земли мерзких святош, погрязших в пороках, я не имел. Но привыкшие со всем мириться женщины этого мира, ведущие себя как безвольные куклы и боявшиеся не просто говорить со мной, но и даже посещать своего старика, никогда не считались с моей заботой. Балы, ухажёры, скандалы, мелкие конфликты и внутренние распри. Из-за возможности породниться с имперским родом возникало слишком много проблем.

Год раздумывая над предложением церкви, счёл его разумным и согласился, отправив сразу трёх самых проблемных девок по монастырям. К своим преклонным годам я перестал думать о детях, как о чём-то святом. Все они жили, умирали, потом вновь рождались и вновь гибли, неся лишь только горе, а следом за ним разрушения. Почти что за сто восемьдесят лет я ни разу не нянчил на руках своих внуков, а единственный живой взрослый из-за границы глядел на меня, как на своего заклятого врага.

Дети этого мира не понимали настоящей сути и возможностей, которые мог дать им их отец, то есть – я.

Предатели, тайны, интриги, заговоры при дворце. Один сын точит зуб на другого, травит его жену, потом того убивают в постели собственные слуги. После вновь разгорается скандал с силистинским королевством, что со дня своего основания лишь по моей воле по-прежнему оставалось в своих прежних границах, гордо переименовав себя в Силистинскую Империю. Зорфы, эльфы, дворфы – вся нечисть до сих пор воюет, а я, растерянный, старый и очень уставший, просто сижу и наблюдаю за тем, как на моём личном календаре в этой чёртовой книге под названием «Искра» день за днём пролетают годы, списываются строки, вмещающие в себя целые десятилетия.

Долгое время я не понимал, зачем вообще продолжаю вносить заметки в эту старую, никому ненужную книжку, некогда подаренную мне Мидчелом Тутлюсом. «Её всё равно никто не прочтёт, я всё равно никогда и никому её не покажу», – так себе говорил я, покуда в один прекрасный день очередной из моих наследников, тринадцатый в списке, не попытался убить четырнадцатого.

К тому дню победы на фронте перестали меня интересовать точно так же, как вино, женщины, богатство, власть. Зло, сотворённое мною за жизнь, начало поедать меня изнутри. Чужая любовь и возвышения перестали радовать, приносить удовольствие и счастье. Просто живя и наблюдая за тем, как развращаются мои собственные отпрыски, я с печалью познакомился с четырнадцатым принцом Карлом и по поведению последнего из моих детей сделал для себя вывод: этот мелкий подонок, убивающий ради удовольствия, будет последним, кому я дал жизнь.

Озлобленное, мерзкое, невоспитанное, избалованное чудовище, выращенное своей покойной матерью. Обычно на моей памяти такие в нашем роду и до пятнадцати не доживали, а этот… Сукин сын, обладавший шармом Мидчела Тутлюса и чем-то походивший на него, оказался живучим. И даже местная Авада Кедавра в исполнении прислужников тринадцатого сына не смогла того убить. Безусловно, если бы не мальчишка Гвиний... Мальчишка?

Сидя на троне, я задумался и даже позволил себе немного улыбнуться.

Переведя взгляд на Гвиния Мэдэса, что вместе с моим выжившим Карлом Четырнадцатым стоял на колене, сощурившись, присмотрелся. Тот мальчишка, коим я помнил Гвиния, состарился, сгорбился, как старая избушка, обветшал и припал к земле. Голова его поседела, местами облысела, а на лице проступила такая же седоватая бородка. Он был единственным ребёнком на моей памяти, за которым я наблюдал от самого рождение и до столь почтенного возраста. Гвиний оказался куда более живучим, чем все из когда-либо живших моих сыновей.

– Император, мой владыка, богоподобный Людвиг Мидчел Первый, сын твой, Карл Людвиг Мидчел Четырнадцатый, по желанию твоему прибыл, – с максимальным почтением проговорил Гвиний, а после, толкнув мальчишку в плечо, перевёл взгляд на меня.

– О великий отец, рад вновь лицезреть твой божественный облик. Лишь милостью твоей я всё ещё жив, – первые слова, сказанные Карлом после ранения, меня очень сильно заинтересовали. Ранее щенок картавил, дразнясь, ребячась, не выговаривал последние буквы, а иногда и вовсе не являлся на мой зов. Но сейчас всё в нём стало иным, даже исходящая из тела, почти угасшая сила Искры поменяла свой цвет… Неужели смерть его так сильно изменила?

Потерявшись в своих размышлениях, глядя на прибывших гостей, я молча наблюдал, оценивал их ауру, сравнивал с воспоминаниями, предполагал, что могло вызвать такие резкие изменения.

– Гвиний, слышь, может, он это… ну того… – со странным жаргонным акцентом внезапно выдал засранец, вырвав меня из размышлений.

– Заткнитесь, Карл… – с побелевшим от ужаса лицом, сжав кулаки, негодующе выдал маг-целитель, а после, схватив Карла рукой за затылок, с собственными извинениями заставил того трижды поклониться.

Да уж, так обо мне ещё ни один из детей не думал. Забавно…

Магия телепатии, коей я в последние годы предпочитал общаться для собственной безопасности и банальной простоты, затронула ум Гвиния. Выведя Карла, тот вновь покорно возвращается в тронную, извиняясь за поведение непутёвого мальчишки.

Мне не требовалось говорить, не требовалось объяснять свои вопросы. Едва моя сила касалась ума мага, тот сразу понимал, чего от него ждут, принимаясь рассказывать всё, что только можно.

– Карл сильно изменился, о Великий. Вместо выпивки – книги мира, карты о земле и небе. Вместо балов и женщин – нездоровый интерес к магии и устройству государства. Разумеется, старые привычки в виде длинного языка, оскорблений, надменности, а ещё манерности и поведения, несвойственного человеку столь высокого положения, остались, но отчего-то в них я более не вижу старого Карла. Такое чувство, что тело его занял кто-то иной, и этот иной своим любопытством и тягой к знанием кажется мне слишком опасным. А ещё…

– Хм… – Рассказ слуги о столь сильных изменениях в одном из моих сыновей заинтриговал. Моё едва заметное движение головы вмиг заставило мага, распахнув глаза, в страхе припасть головой к земле. – Что ещё?.. – Следующие два слова, поступившие от меня в устной форме, ещё сильнее удивили разинувшего рот Гвиния. Но, как слуга со стажем, слышавший мою речь как минимум в прошлом году, тот быстро пришёл в себя и отчитался:

– Его оскорбления и слова кажутся мне чужими, инородными, диковинными, не теми, коими обычно разбрасывался Карл. Если раньше он называл меня просто «стариканом» или «помойной старой крысой», то теперь всё стало немного иначе. В голосе его чувствуется почтение. Разумеется, я понимаю, возможно, он так благодарит меня за спасённую жизнь, но, господин, будь я проклят, значения словосочетания «старая оливка» я не понимаю. Кто такая эта «оливка» и почему он без устали о ней твердит? Возможно, это какой-то демонический слог, ведь мальчишка некоторое время был мёртв: душу его за это время успели истерзать демоны преисподней. Может быть, это вообще что-то выдуманное им лично, и опасения все мною надуманы. Я не знаю, что делать дальше. Возможно, лучшим решением стало бы присягнуть принцу Августу? Он давно просил меня помочь ему в своих начинаниях.

– Ха-ха-ха-ха-ха, – мой смех, отражаясь от позолоченных картин, колонн, скульптур и пола, разнёс нагнетающую тишину, воцарившуюся после речи Гвиния. Всё верно, старик Мэдэс не знал, что такое оливка, да и ещё бы: откуда ему знать, ведь в этом мире даже я сам никогда не видел оливковых деревьев и их плодов. Их попросту никогда не существовало в поле зрения имперской семьи, а значит, и сам Карл, не прибудь из другого мира, никак бы о них не узнал. Нельзя знать о том, чего на самом деле никогда не существовало!

О боги, неужели я стал создателем сосуда для ещё одного попаданца? Хотя нет, скорее всего, это лишь случайная душа, занявшая опустевший после смерти Карла сосуд. Но откуда он? Кто, как его зовут и как тот собирается поступить в будущем со сложившейся вокруг него ситуацией? Интересно, слишком интересно, чтобы и дальше продолжать сидеть в этом сраном кресле…

Книга, называемая Искра, едва заметно дрогнула под моей рукой. Магическое заклинание, оставив своему следующему хозяину парочку красивых слов, занесло имя второго возможного обладателя данной реликвии в ордер допуска. По щелчку пальцев сила моей Искры, дробясь невидимой глазу пыльцой, полетела к объекту моих интересов. Сам же я, взглянув на очередного идиота в роли кардинала, желавшего меня наебать, ухмыльнулся. Такому щенку точно не скопировать мои способности, а значит, и никогда не стать бессмертным.

Взгляд моих глаз стал серьёзнее. Уставившись на Гвиния, я тихо произнёс:

– Ты желаешь освободиться от службы Карлу?

Мой вопрос заставил старика задуматься. Возможно, впервые за последние десять лет я вот так напрямую с ним говорил и что-то спрашивал. В этом мире все знали меня и считали богом, а боги никогда просто так не говорят. И уж тем более не спрашивают мнения людей.

– Нет, как вы и назначили меня при его рождении, я до конца буду считать ваше решение о моём назначении в помощь Карлу верным, – положив руку на сердце, проговорил Гвиний, заставив меня слегка обрадоваться. Толковый маг не отказался от моего сына и в дальнейшем, известном мне по дворцовым сплетням будущем мог хорошо помочь Карлу в самозащите, а также борьбе за престол.

Убьёт ли его Август? Подвинет ли того Люпэн? Хм…

Мои затянувшиеся до ночи раздумья заставили уставшего стоять на коленях Гвиния, склонив голову, ретироваться. Маг-целитель никогда бы не посмел тревожить мой сон, хотя за последний год я так ещё ни разу и не уснул.

Дождавшись, когда задолбавший меня Кардинал покинет тронную, а его верный приспешник принесёт мне медленный яд, по щелчку пальцев создаю вокруг себя голографическую иллюзорную завесу. Бдевшие за мной «полуфабрикаты» в лице недалёких инквизиторов не видят ничего, кроме того же предателя холуя и сидящего на троне старика. Уничтожив душу мелкому ублюдку, вношу в его мозг программу, а после меняюсь с ним местами, превращая его в дряхлого себя, а сам становлюсь молодым и полным сил слугой.

Кости мои по-прежнему стары, но магия копирования тел, пусть и лишь визуально, всё же давала возможность почувствовать себя чуть моложе. Переняв все воспоминания юнца, обычаи и правила, развеиваю иллюзию и начинаю поить не имеющее возможности сопротивляться тело предназначенным мне же ядом. При нужных знаниях, коими я обладал, даже на языке расщепить и по отдельности усвоить каждый из компонентов алхимику вроде меня не составляло никакого труда, но вот мальчишке… Ха-ха-ха… Надеюсь, ему было вкусно.

Сделав своё дело, выхожу из тронной. Притворяясь слугой, делаю положенные вещи, а после, ещё перед рассветом, с целью поменять принцу Карлу ночной горшок направляюсь в его комнату. Беззаботный мальчишка, не знающий, что такое храп, с улыбкой на лице дрыхнет, в то время как я, сотворив несколько заклятий, с удивлением вглядываюсь в полностью пустой разум. Я был прав – Карл мёртв. Из тех немногих воспоминаний, полученных мною и пережитых принцем за последние пару дней, по поведению, вопросам, интересам, желаниям узнаю в нём своего бывшего соотечественника.

– Интересно, чёрт, как же интересно… – Даже не представляя, на что может быть способен мягкотелый задрот с властью, доступной императору, запускаю в теле мальчишки необратимый процесс воспламенения Искры, вливая в ту необъятные потоки своей собственной энергии.

Внезапное пробуждение принца вынуждает меня прерваться.

– Чё ты делаешь? – болезненно взявшись за шею, спрашивает тот.

– Забочусь о вашем здоровье. Процедура, проделанная мною, поможет вам в дальнейшем быстрее оправиться и…

– Не надо мне никаких процедур. Задолбали со своей заботой, сталкеры чёртовы. И Гвинию передай, чтобы больше не подсылал ко мне ночью всяких, эм… Таких, как ты, не подсылал… – зевая, перевернувшись на грудь, отмахнулся от меня мальчишка.

– Конечно, больше не повторится, ваша светлость. Спите спокойно, мой принц. Вы в надёжных, а самое главное заботливых руках… – в нетерпении потирая затёкшие от вечного бездействия руки, предчувствуя скорое приключение, проговорил я.

Конец.

П.С. от автора:

А вы как думаете, кто из свиты Карла был тем самым Ублюдком Императором?