Текст книги "Людвиг Узурпатор: Или как создать империю с нуля! (СИ)"

Автор книги: Focsker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Прибывая в лёгком недоумении, спустя около двух часов встретил слегка вымокшего Блюмонда. Перехвалив заклятие брода, тот недооценил силы течения, размывшего переход, отчего и поплатился за свою неосторожность падением в реку.

Поматерившись чутка, парнишка снял с себя шмотки, вылил воду из сапог, а после, накинув на плечи один лишь плащ, в наряде эксгибициониста потопал обратно в Искру. С вещами под мышкой и опоясанный простым ремнём с повисшим на бедре мечом, тот выглядел максимально комично, по-видимому, намереваля своим стручком нервишки наших сельских баб пощекотать.

– Что там с дочкой кузнеца? – двигаясь вслед за парнем, спросил я.

– Всё хорошо, – отвечает недовольно тот, а затем внезапно исправляется: – Вернее у Забавы всё хорошо, а у деревни плохо. Не только у их деревни, но ещё и у нашей…

– Блюмонд… – Красноречивость голозадого начинала раздражать.

Из человеческих изречений мага узнал, что он встретил девушку ещё на подходе к дубу и нормально расспросил обо всём происходящем.

Слуги Клера Избы сегодня доставили в Чёрный кремень несколько обозов с провиантом, под которым глазастые сельские мальчишки углядели несколько тюков стрел, а также завёрнутых в полотно, присыпанных сеном копий. Прибывший глашатай говорил о скором появлении с инспекцией самого короля, что состоится через семь дней. К этому моменту он просил подготовить в деревне дом, угощения и лучшие местные напитки в таком количестве, коим можно было напоить целую армию. По этой же причине вручив отцу Забавы сумму денег, пришедший с глашатаем разведчик Клермонда потребовал нового старосту сопроводить его в Искру, а также в соседние деревни королевства Кардагран. Ублюдок под видом купца планировал разузнать происходящее в наших окрестностях.

С одной стороны, сведения об Искре могли ввести его в заблуждение по поводу боеспособности земель Мидчела, но с другой, что будет, если выродок поедет дальше и случайно столкнётся с бредущим в нашу сторону войском молодого Тутлюса и его короля? Срыв нападения, перенос планов, потеря их войска из виду, и ожидай потом очередного внезапного появления змеи.

Нет-нет-нет, мы должны заставить Клермонд действовать именно сейчас, когда люди нашего короля оповещены ну и хотя бы частично готовы.

– И когда разведчик планирует отправиться в свой рейд?

– Не знаю, он не сказал старосте. Но думаю, в ближайшее время мы увидим его в нашей деревне. – ответил маг, в очередной раз одёргивая зацепившийся за ветки плащ, тем самым прикрывая свою бледную тощую задницу.

– Плохо. Надо будет приказать сельским собрать всё имеющееся у соседей вино и в кротчайшие сроки к нам стянуть, а после всучить засранцу полный воз, и пусть пиз… катится восвояси, – оговорившись, словно босяк, предложил идею я.

– Дороговато будет, – подметил алхимик.

– Не дороже денег. Возьмём всё, что есть в сельской казне, и даже то, что по налогу Мидчелу причитается. После, если не купит, вином или брагой отдадим. Нашему лорду разницы особой нет, чем десятину с нас брать. Кстати, Блюмонд, а в ваших краях травничество и знахарство хорошо развиты? – понимая, что после сражения многим будет нужна помощь и уставшие к концу боя маги могут всё не вытянуть, поинтересовался я, благими намерениями желая скрыть истинную цель.

– Ну, насколько и что развито, не знаю, но каждая пятая баба сама по себе знахарка, травница, собирательница. Ягоды-то все деревенские по лесам обирают, а вот грибы – это уже вопрос к леснику. – Когда мы наконец-то прошли достаточно глубоко в наши земли, внезапно бросил на землю вещи алхимик. Пройдясь пару раз по кругу, тот пособирал хворост, валявшийся в округе, скинул всё в кучу, а затем, создав из ничего в руке открытое яркое пламя, словно жидкость, вылил то на дерево. Пламя взялось моментально, и парень, принявшись мечом рубить длинные ветки, стал развешивать на тех свою одежду.

– Негоже гордому сыну, познавшему алхимию, по сельской деревне, как по борделю, с голой жопой бродить, – потирая замёрзшие руки, смущённо пояснил свои действия тот, хотя я, в общем-то, за это его спрашивать не собирался.

– Хрен с ними, с ягодами и грибами. Ты лучше про травы, что раны исцеляют, расскажи. Мази от ушибов, настойки от кровотечений или корешки от боли.

– А, ты вот о чём. Я как алхимик с парой рецептов, побеждающих боль, знаком, но они все вредны и опасны, к тому же со временем хворь всё равно возвращается, и тогда требуется помощь целителя ну или гробовщика, если целитель не успеет, – неудачно пошутив, ответил алхимик.

– Расскажешь подробнее об этих травах, что боль утоляют?

– Чего ж нет-то? Только зачем оно тебе, я ведь рядом, деньги у тебя есть, на кой ляд в эти дебри лезть, если не понадобится? – всё не унимался со своими вопросами алхимик.

Сказать ему, что в дальнейшем я собирался продавать болеутоляющее под видом «временного целительского эликсира», способного на пару часов исцелить все крестьянские болячки, я не мог. Вдруг у пацанёнка совесть за кадык прихватит, и он брыкаться начнёт.

– Для армии хочу подготовить: бой, раны. Вы, маги и алхимики, на нуле по силе, и тут приходит на помощь народная медицина, – кинул тому заготовочку я, и Блюмонд её с радостью проглотил.

– А ведь действительно… Чёрт, хороший всё же ты человек, Людвиг. Кстати, ничего, что я с тобой последнее время на «ты»?

– Без свидетелей можно, но на людях…

– Понял, – слегка раздосадавнно протянул костлявый, а затем добавил: – Всё у вас, аристократов, не как у людей.

Ещё немного поговорив с алхимиком о травах, напитках, где и какие можно было купить, также упомянул о его семье и о том, что их услуги нам всё же понадобятся. Братьев я в любом случае собирался нанимать, а вот их папаню-мастера только в случае, если денег на «профи» хватит.

Также не постеснялся взять с Бареля обещание о нашей с ним завтрашней боевой магической практике. К битве и уж тем более к войне требуется быть полностью готовым, с возможностью как атаковать на дистанции, так и защищаться в ближнем бою. В данном вопросе маг сопротивления не оказал и согласился помочь с оговоркой на то, что не занимался со мной сегодня лишь из-за мысли о возможной западне и надобности как можно скорее прибыть на место.

Тут я его тоже понимал: кому из-за ребяческих интересов мага-новичка захочется своей шкурой лишний раз рисковать? И только когда разговор в очередной раз зашёл о магии да тренировках, внезапно вспомнил о треклятой жабе с золотыми глазами и том, как странно она по моему велению поползла обратно в своё озеро.

Заявлять, что каким-то образом взял под контроль земноводную тварь, не стал. Зайдя издали, спросил парня о возможности магов контролировать других существ. Вспомнив об орле отца, тот сразу кивнул, сказав, что большое количество животных при дрессировке с рождения можно заставить подчиняться человеку и сделать это даже без магии.

«Удивил мужика хером…» – хотелось ляпнуть тому под руку, да стерпел и дождался, когда он наконец-то заговорит про магическое подчинение. Тут всё казалось куда проще: просто берёшь слабую тварь да силой вытесняешь из источника и вен зверушки всю магию, а после заливаешь свою. И вот она послушно ходит за тобой, инстинктивно защищая или атакуя тех, кто нападает на тебя.

Как правило, из-за непонимания дикими животными человеческой речи они, чтобы ты им не говорил, всё равно будут лишь спутниками, неспособными комуницировать с укротителем. Другое дело зверьё обученное. Но тут тоже требовался личный подход укротителя, обучение, постепенное подкармливание маной и практика. В общем, геморное и отчасти бесполезное дело, особенно если ты не зорф или эльф.

Как я понял из рассказа Бареля, где-то на Дальнем Востоке существовали племена, подчинившие себе боевых кошек, именуемых острокогтями, что по описанию сильно напоминали саблезубых тигров времён последнего ледникового периода. Также, помимо этих удивительных существ, в мире нашлось племя полулюдей, способных летать и даже разговаривать с другими умными существами. Лишь по легендам кто-то из поклонников Солума (древнего эльфийского леса) тоже мог разговаривать со своими ездовыми оленями и некоторыми другими видами мелких животных. Но самым интересным, а вместе с ним опасным существом являлся боевой ездовой скорпион тёмного народа дроу, коего элита королевского матриархата Жарких песков Ниберии использовала в качестве своей главной военной силы. Лишь благодаря этим тварям тёмные дроу ещё полностью не проиграли войну своим светлым сородичам эльфам.

К сожалению, что с боевыми кошками, что с этими насекомыми размером с быка всё упиралось во взращивание и обучение питомца, в моём же случае жабу я не растил и уж точно ничего в неё не вливал.

– А может ли человек на подсознании заставить существо себе повиноваться одним лишь словом?

– Без взятия под контроль источника, смены типа маны и покорения? Нет, вообще никак. Это ведь равносильно тому, что ты пробудишь в твари сознание, а после, поместив на ту человеческую рабскую печать, пожирающую ману, заставишь разговаривать, действовать и подчиняться только укротителю. Уж прости, Людвиг, но о таком лишь пьяные в тавернах мечтать могут, – отмахнувшись от моих слов, проговорил Барель, а затем, задумавшись, уточнил: – А зачем ты спросил, смог под контроль кого-то взять, пока меня не было?

– Какое там. Когда у воды сидел, думал, зачем тебе рисковать жизнью, если можно полсотни лягушек приручить да безопасно в разведку их отправить… – От моего «признания» алхимика пробило на чистый искренний смех. Высмеяв меня, тот заявил: «Так не бывает». И его это искреннее убеждение в невозможности подобного передалось мне. Может, и правда я что-то придумываю, а та тварь просто была больна, или я ей лапу случайно ногой отдавил.

Блять… Как же сложно оставаться вменяемым, когда перед тобой рушится тридцатипятилетняя опора, на которой держались и работали законы природы чужого мира.

Глава 17 – Влажные мечты

В отличие от алхимии, то, что Блюмонд называл магией, мне не поддавалось. Произнося странные слова с непонятным мне смыслом, жестикулируя руками и дирижируя его посохом, я вообще ничего не мог создать.

Всё менялось, когда я пытался чутка сжульничать, использовав свои знания в химии для молекулярного воспроизведения того же газа и его воспламенения, но подобные фишки Барель видел насквозь и тут же меня прерывал. Каким-то образом парень мог различать, из чего создаются заклятия: из силы духовной или заимствованной. Противореча нашим возможностям, требуя от меня полной концентрации, алхимик, как и я, постоянно отвлекался на преследовавших нас сельских детишек, ищущих совета и помощи крестьян, или редких бойцов, коим мы понадобились именно в момент начала тренировок.

– Блять, это невыносимо… – чуть ли не рыча, заявил Блюмонд, когда после очередной попытки сотворить заклятие к нам из кустов, разгоняя сельскую, подглядывающую шпану, пожаловал незнакомый солдат.

– Ну что ещё? – воткнув посох в землю, грубо обратился к тому я, отчего мужчина, извинившись, склонил голову.

– Донесение от лорда Мидчела Первого Тутлюса, – передав свёрток, отчитался воин.

Король Альфонсо Кардагран вместе с отрядом Мидчела Первого и другими верными вассалами начал сбор войск и сейчас располагался всего в трёх днях пути от Искры. Выказывая своё беспокойство, он приказал крепостным в случае надобности бросить деревню, а также выслал нам в помощь десяток своих солдат, включая этого посыльного. Нахуя, спрашивается? Чего он этим хотел добиться? Оповестить врага о том, что мы в курсе его планов, или он надеялся, что мы в пятнадцать рыл войну ему выиграем? Сказочный идиот этот Кардагран.

Расспросив мужчину о нашем посланном вчерашней ночью гонце, ничего не узнал. Либо наш парнишка разминулся в потёмках с посыльным короля, либо ещё чего хуже – не доехал, потеряв очень важные данные. Обмен информацией в этом мире являлся по-настоящему средневеково убогим, и даже магия не способствовала какому-либо прогрессу.

Оставив себе для разведки тройку бойцов, остальных со всё той же информацией, полученной от Забавы, отправил восвояси, попутно попросив посланника передать моё прошение Мидчелу, чтобы тот, в свою очередь, связался с родом наёмных алхимиков Барелей с целью нанять если не всех, то хотя бы боеспособный молодняк.

Поклонившись, боец отправился выполнять задание. Блюмонд пошёл знакомиться с пополнением и выставлять караулы. А я… а что я? Здесь уже от меня ничего не зависело.

Что я сейчас вообще могу сделать? Готовиться к нападению, вывозить жителей, уезжать самому – означает спугнуть Клермонда. Затевать стройку и начинать возводить дома некем, мужское население в деревне сокращено до минимума, одними своими руками многого не добьюсь, да и к тому же в ближайший день всё может сгореть нахрен в неправедном огне. Всё, что оставалось, так это ждать и практиковаться в магии, в той самой, которая оказалась мне не по зубам. Хотя рассчитывать на освоение её с первого раза тоже по-детски наивно и глупо.

Ладони, упираясь в холодный камень, постепенно начинали мёрзнуть. Зацикленный на «высоком», кожей рук ощутил едва чувственные, щекочущие множественные касания. То была парочка муравьёв, бредших куда-то по своим «важным делам».

Подняв с камня руку, выставил тыльную сторону ладони прямо перед носом, принялся смотреть, как суетливая компания в панике разбегается в разные стороны. Вспоминая вчерашний фокус с жабой, который к утру уже казался бредовой навязчивой идеей, а быть может, и вовсе сном, про себя даю муравьям команду: «Стоять».

Ничего. Суетливая пятёрка как бегала по ладони, так и продолжает бегать, чуть щекотя кожу пальцев. «Подчинитесь», – выпучив глаза, напрягшись, вновь произношу про себя, но муравьям плевать.

– Бесполезно, – глядя на одного мечущегося по центру, говорю я, а затем глумливо протягиваю испуганному собеседнику: – Не хочешь служить, так хоть румбу на прощание станцуй…

Естественно, насекомое танцевать мне на потеху не собиралось. Да и с чего бы ему вообще знать, что такое румба? Положив ладонь на камень, позволил букашкам вернуться обратно в их среду, и через пару секунд те уже во всю разбегались по холодной поверхности. Все, кроме замершего на центре моей ладони «танцора».

Чёрный, как смола, маленький и беспомощный, он, смело приподняв голову, стоял на моей руке, глядя мне в глаза, перебирая передними лапками.

– Развернись, – едва ли не носом уткнувшись в насекомое, отдаю команду я, и тот поворачивается ко мне своей задницей. «Оно подчиняется, блять?!»

Далее следует ряд из команд: пройдись кругом, восьмёркой, зигзагом – и насекомое послушно на всё реагирует. Мало того, что оно понимает мой язык, значение моих команд, так оно и исполняет их беспрекословно! Приказав тому по руке спуститься на камень, а затем обратно подняться на запястье, окончательно убедился в своей «исключительной силе» – контроле сознания. И не только насекомых, но и земноводных в виде жаб.

– А может, за все предательства и такую же смерть от удара в спину небеса смиловались, дав мне этот дар? Возможность контролировать других, заставлять существ беспрекословно выполнять твои приказы. Невероятный подарок, возможность управлять и править… Но одними ли насекомыми и мелким зверьём?

Вспомнив тот бешенный расход маны на подчинение себе здоровенной жабы, сразу отмёл попытку приручения волка и уж тем более лошади или быка. Подобное попросту высосет всю мою силу, а может, вообще убьёт. Поэтому требуется попрактиковаться на ком-то поменьше. Те же куры или, если брать чуть больше, гуси, утки – неплохая цель для эксперимента, который, возможно, увенчается успехом. При таком раскладе можно будет заняться развитием и увеличением магического источника. Ну а там уж надо и на человеке попробовать. Только при условии, что того самого человека будет не жалко.

Взглянув на всё так же исполняющую мой приказ и бегающую по ладони мурашку, усмехнувшись, командую: «Свободен».

И только я проговариваю это, как лёгкое золотистое свечение, дрогнув над насекомым, появляется и исчезает, а само существо в тот же миг вонзает мне в кожу свои острые зубки. Едва ощутимая для старой, загрубевшей кожи боль уколом прокатывается по ладошке. Несмотря на магическое подчинение, лишь только магия спадает с объекта, его старое сознание даёт волю, и то сразу же принимается атаковать, мстить поработившему его сознание существу. Какая досада… Пстричкой* сбив замершее на руке насекомое, поднимаюсь. Размяв затёкшие руки, плечи и спину, едва сдерживаю злодейскую улыбку.

Несмотря на лёгкую щепотку разочарования в конце, мой маленький эксперимент выдал неожиданно шикарные результаты, отчего даже у Людвига младшего слегка поднялось настроение. В ближайшие дни, пока армия Клермонда не прибыла, а их разведчик ещё даже не начал свой объезд и плановый осмотр, можно было чутка расслабиться и немного повеселиться, тем более моё хорошее настроение этому способствовало.

Направляясь обратно в деревню, собирался купить у крестьян курицу, провести на ней пару опытов, а после, отдав бабам, приказать подать ту с брагой или чем покрепче, если найдётся.

Обретя силу, которая считалась в этом мире сказочными бреднями, я также собирался попробовать и другой запретный плод, что в последнее время сам старательно лез в мои руки.

Фелиция. Сочная, фигуристая, жопастая и с отличной большой грудью уже давно косо поглядывала на меня. Специально показываясь в самых провоцирующих позах, девушка напрямую намекала о готовности занять место средней сестры. Вот только мне до сего дня и Марьям хватало.

Бля, требовалось решить, в одиночестве ли мне мять спелые булочки русой красотки или же, быть может, стоит наказать ту, напоить, развратить и заставить Марьям мне в этом чуточку помочь. Так сказать, «примерить» в одной холодной постели двух ненавидящих друг дружку сестрёнок.

Пстричка* – то же самое, что щелбан.

Глава 18 – Яростный гордец

Беда, как известно, приходит тогда, когда её ждёшь меньше всего.

Внезапная огненная вспышка, осветившая темнеющее небо, знаменовала начало атаки на Искру. Топот десятков копыт, крики местных женщин, редкое лязганье метала тех немногих наших воинов, решивших встретить врага, и он, скачущий в мою сторону Блюмонд с запасной лошадью, подвёл черту под моим первым полным поражением.

– Нас предали, Людвиг, бежим! – резко остановив коня и скинув мне в руки поводья, крикнул алхимик.

«Кто напал, кто и почему нас предал, откуда появился враг, если его априори быть в округе не должно?!» – в голове всё перевернулось вверх дном.

– Быстрее, Людвиг, или не успеем! – прокричал Блюмонд, глядя на то, как к нам с мечами в руках уже во всю неслась парочка клермондских наездников.

Я видел их грязные, частично спрятанные под подобными каскам шлемами лица, видел их улыбки, а также залитые кровью мечи. Этих ублюдков всего двое, и почему мы должны от них бежать?

– Людвиг! – вернув меня с небес на землю, вновь выкрикнул архимаг, после чего я со всей свойственной себе неуклюжестью взобрался на коня, и тот с места сорвался в галоп.

Лошадь быстро неслась по мягкой опасной лесной почве. Мимо пролетали хвойные деревья, толстые ветки, вынуждая пригибаться, рвали одежду, царапали кожу.

– Быстрее, быстрее, Людвиг! – кричал Блюмонд, чья лошадь с каждой секундой всё больше отдалялась от меня, а сам я, становился ближе к нагонявшей паре всадников. Клермондские выблядки матерились и обещали выпотрошить меня, а после, надев голову на кол, украсить ею выгребную яму. Сукины дети умело отвлекали, и в один момент, когда я в очередной раз оглянулся узнать, как близко враги, отвлёкшись, пропускаю ветку, что мощным ударом прямо в табло сбивает меня с коня.

Секундный полёт. Вижу, как ноги мои вздымаются выше головы, а после… глухой удар о землю. Из лёгких выбивает весь воздух, сам я, не в силе вздохнуть, руками хватаюсь за рёбра. На глаза наплывает кровавая жижица, лоб разбит, я едва ли могу пошевелиться, а враг… Даже сквозь гудение в ушах я слышу, как приближаются их кони.

– Ты покойник, ублюдок! – кричит один из них, поднимая коня на дыбы и желая затоптать меня своим скакуном. Вовремя прилетевший в кавалериста огненный шар опрокидывает лошадь и так же сбивает с седла наездника. Катаясь по земле и пытаясь сбить с кожаной брони обжигающее пламя, тот роняет из рук меч, отбрасывает в сторону шлем, позволяя мне увидеть, как магия Бареля, сантиметр за сантиметром поднимаясь в верх по одежде, начинает пожирать кожу и волосы налётчика.

– Сука-а-а-а! – истошно вопит тот, понимая, что пламя только сильнее разгорается, после чего, подняв меч, словно облитый бензином, бежит прямо на меня, желая забрать в ад вместе с собой.

Дышать всё ещё тяжело, старое тело от падения ноет и болит, но инстинкты выживания по-прежнему не утрачены. Поднявшись сначала на одно колено, после другое, рукой тянусь за топором и… Его нет?! Моего топора нет, слетел с петли во время падения.

А между тем человек-факел уже наносит свой рубящий удар, вынуждая меня в кувырке уйти в сторону. Врагу больно, он кричит и уже плохо видит, но мне нечем его атаковать. Шаря руками по пышно усеянной мхом земле, подбираю какую-то палку, а затем дряхлым гнилым дрыном пытаюсь отразить удар меча, что напополам разрубает корягу и едва не делит мой нос по горизонтали. Замах врага – мимо, ещё один рубящий, а следом колющий удар, не позволяя мне подняться, вынуждают упасть на спину. И тут под руку попадается камень.

В панике использую алхимию и пытаюсь создать из того подобие щита, но времени, отведённого мне, не хватает. Следующий удар горящего громит моё творение, подобно керамике, после чего одна единственная, оставшаяся в моей руке каменная ручка в точном сильном броске летит нападавшему в голову.

Горящий всё так же верещит, пятится, а затем, в очередной раз подняв меч над головой, замирает, утихнув, глядя на меня провалами своих выгоревших глаз, падает на спину. Враг пал, убит, но его красное, обтянутое кожей и выгорающее заживо лицо стоит у меня перед глазами. Даже в прошлой жизни я никогда не видел, чтобы люди вот так вот горели заживо.

– Обернись! – кричит знакомый голос, и я на автомате, пригибаясь к земле, оборачиваюсь.

Острое копьё нового подоспевшего налётчика, вспарывая плечо, наконечником цепляет капюшон и вновь опрокидывает меня на землю. Рыча и крича, всадник, тыкая в извивающегося на земле меня своим копьём, заставляет уклоняться не только от смертоносного опасного оружия, но и от тяжёлых копыт своего скакуна.

– Ебаная лошадь! – Одной рукой схватившись за древко копья, другой касаюсь ноги скакуна, представляю, как у лошади в месте сустава под воздействием алхимии появляется металлическая колючка. Следующий шаг кобылы едва не ломает мне рёбра, после чего та, болезненно заржав, внезапно встаёт на дыбы и сбрасывает неготового к этому наездника. Перекувырнувшись с лошади, кряхтя, мужик падает прямо на спину, но благодаря всё той же мягкой почве и своей удаче вроде ничего не ломает. Однако подскочивший к тому я стремлюсь исправить досадное недоразумение.

Видя, что враг выронил копьё, ещё на подлёте к нему ногой отбиваю то подальше, а затем, с разбега коленями прыгнув тому прямо на живот, наношу мощный дробящий удар камнем прямо по лицу. Нос бойца Клермонда с хрустом выгибается влево, разбивается губа и щека. Второй удар ломает ему челюсть, отчего та вжимается в череп. Третий рвёт щёки. Четвёртый разбивает глазницу. А пятый вгоняет нос на уровень виднеющегося в кровавой жиже языка.

Устало перекидываю ногу через ещё дышащего будущего покойника. Отстегнув с ремня уродца меч и клинок, вытягиваю из-под тела ремень, после чего тот вместе со всем оружием располагается у меня на поясе. Взяв в руки копьё, проверяю, чтобы всё хорошо было закреплено. Больше так дебильно я своё оружие терять не хочу.

К тому моменту, когда я покончил со вторым, Блюмонд так же разобрался с тройкой своих врагов. Четвёртый, ещё пытавшийся с ним сражаться на мечах, видя, что все, кроме него, уже мертвы и я вот-вот зайду к нему за спину, разворачивает лошадь и, резко кинувшись наутёк, пытается сбежать, попутно стараясь зацепить меня своим клинком.

Но что клинок, когда у тебя в руках кавалерийское копьё? Удар его проходит в полуметре от моей головы, а сам я, припугнув коня, заставляю того отшатнуться в сторону, где наездника и достаёт заклятие Бареля. Как и его коллега ранее, тот вспыхивает, кричит, бьётся в агонии, чем пугает свою лошадь, заставляя брыкаться и в ужасе пытаться скинуть наездника.

– Целы? – спрашивает Блюмонд, оглядываясь и пытаясь отыскать хоть одну не ускакавшую лошадь.

– Насколько это возможно, – отвечаю я, глядя на того лишь одним рабочим, не залитым кровью глазом.

Найдя лошадку и усадив меня на скакуна, алхимик обещает позаботиться о моей ране, как только мы отдалимся на достаточно безопасное расстояние от Искры, по направлению к которой уже во всю полыхают и тянутся к небу тёмные клубы дыма.

Эта деревня, место, о котором я собирался заботиться, которое планировал улучшать и защищать, не прожило под моим управлением даже месяца. Как же так получилось? Где я допустил ту самую роковую ошибку?

Поверил, что один дежурный стражник Мидчела не пропустит идущее по направлению к деревне войско? Не усомнился в их неподкупности и доверился их честности? Опять наступил на те же грабли?! Людвиг… Пора переставать верить людям. Хватит доверять ненадёжным, способным в любой момент сломаться людишкам. Ты должен стать сильнее, обязан научиться контролировать их умы, сделать так, что воля твоя и приказ твой станут для тех смыслом жизни.

Лишь только тогда, когда слово моё возвысится над словом любого из их богов, а приказ отдать свою жизнь станут воспринимать с улыбкой и счастьем на лице, лишь тогда я смогу вновь почувствовать себя защищённым.

Руки мои, прочно державшие поводья, окутал золотистый свет. Я был в ярости, желал отомстить за утерянное, отнятое у меня, и именно эта ярость, подпитывая тело, стала исцелять мои раны, а также вне моей воли подчинила нёсшую меня вперёд лошадь.

Впервые видя, как магия покидает моё тело, я не чувствовал усталости, голода или жажды. Лишь только ярость, только желание вернуть всё, что и так когда-то принадлежало мне по праву.