Текст книги "The Dark Side of the Moon (СИ)"
Автор книги: Firin_Ram
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
В этот момент взор его уловил движение, и наставник замер, внимательно всматриваясь в вечерние сумерки. За не задёрнутыми шторами было хорошо видно, как вполне себе живой и бодрый Нонг расхаживает в одних только коротких шортах и тоже судорожно что-то ищет. Артит облегчённо вздохнул: всё с ним в порядке. Может, зачитался или спал, или не слышал звонков.
Парень щёлкнул выключателем. В комнате стало темно: так он мог лучше видеть, что происходит у нерадивого младшего. Выйдя на балкон, Ройнапат прислонился плечом к стене, скрестил на груди сильные руки и пытливо уставился на мечущегося по комнате первокурсника. Поза наставника могла показаться не предвещающей ничего хорошего, словно грозный лидер всерьёз вознамерился устроить кое-кому вразумительную взбучку. Конечно, с такого расстояния Конг вряд ли смог бы оценить это, но Артит действительно переживал за него весь сегодняшний день, а этот идиот не удосужился даже сообщением оповестить о своём самочувствии.
«Ничего. Подожду», – мысленно рыкнул он, наблюдая за тем, как Конгфоб усаживается на кровать, найдя искомое (коим оказалась аптечка), и начинает медленно разматывать рулон липкого пластыря.
Тут только до старшего дошло, что парень без футболки. Воспоминания о позорном побеге в туалет накрыли Артита с головой, и он чертыхнулся себе под нос, поняв, что снова неловко краснеет.
Ну вот что же это такое? Раньше он не смущался наготы своего… «Ну да, бойфренда», – пронеслось сконфужено в голове. Мысли были глупыми и начали ходить по кругу; кажется, днём он уже всё по этому поводу обмозговал, не имело смысла вновь возвращаться к той же теме.
Бессмысленная рефлексия уступила место новому, едва ли не пару часов назад открытому чувству – интересу. Очевидно, медицинские манипуляции Конгу не давались. Вот он неловко отрезал довольно длинный кусок пластыря, сморщился от боли, когда повреждённой руки коснулся его липкий край… Вот неуклюже приладил компресс и, изогнувшись, попытался пальцами зафиксировать его на месте. Тот, конечно же, сполз, свободно висящий кусок пластыря приклеился к животу… Артит фыркнул, но веселье его быстро сошло на нет, когда младший, уставший от борьбы с аптечкой, опёрся руками о кровать и, откинув голову, протяжно застонал.
Наставник сдавленно сглотнул. Нет, конечно, он не мог это услышать, но то, каким бессилием был наполнен этот жест, наводило именно на такую мысль. Он немедленно вернулся в комнату и, найдя наконец телефон, принялся звонить. Конг напротив замер, настороженно во что-то вслушиваясь, и, отложив аптечку, унёсся в ванную.
«Ну точно дурак», – с необъяснимой нежностью подумал Артит, наблюдая за ним через окно. Видимо, как сфотографировал свои великолепные телеса, так там же и оставил недешёвый девайс, что очень неосмотрительно с его стороны.
– Пи’Артит! – непонятно, каких эмоций в голосе младшего было больше: радости, вины или смущения. – Прости, я не слышал…
– Пируэты ты выделываешь завидные, – перебил его со смешком наставник, вновь выходя на балкон. – А говорил, что справишься. Чего голый ходишь по комнате? Мало тебе синяков, так ещё простуду решил подхватить?
Конг растерянно заозирался и, увидев возлюбленного, тоже вышел на балкон. Прямо в чём был – то есть, почти ни в чём, что добавило ещё больше краски на и без того розовые щеки старшего.
– Я заснул. И если судить по десяти пропущенным, думал ты сегодня обо мне до приятного много, Пи, – широкая улыбка озарила смуглое лицо, и пол под ногами Артита позорно качнулся. Вот всегда так – стоит только этому паршивцу начать заигрывать, как он моментально теряет весь свой боевой настрой.
– Думал, – зачем-то признался третьекурсник, нервно подёргав себя за серёжку в ухе. – А ты мог бы тоже подумать, между прочим. Я волновался.
– Со мной всё в порядке. Ты уже ужинал?
– Не переводи тему! Принести тебе чего-нибудь?
– Не хочу тебя утруждать… Мы могли бы сходить в кафе или столовую…
– Нет уж, мне проще подняться к тебе. Хоть замотаться помогу, а то ты на мумию был похож с этим своим лейкопластырем, – Артит прикусил язык, ошарашено отметив, что, похоже, только что бесцеремонно навязался к Конгфобу в гости.
Но младшего удивило вовсе не это, о чём он и поспешил сообщить:
– Ты наблюдал за мной?
– У тебя иллюминация на весь кампус и шторы не задёрнуты, – буркнул старший и добавил поспешно, заметив, как знакомые искорки разгораются в тёмных глазах напротив.
– Жди, скоро буду! – и, сбросив вызов, юркнул в комнату.
Конг проводил его взором и довольно закусил губу: думал. Волновался. Подсматривал. Эти мысли приятно согревали душу и рождали внутри щекочущее, сладкое чувство.
Когда через полчаса в дверь постучали, Нонг был уже одет. Собранная аптечка лежала на столе, обрывки лейкопластыря покоились в мусорной урне, и ничто не говорило о недавних злоключениях парня.
Вместо стандартного приветствия, стоящий на пороге Артит сразу же протянул Конгу пакет, лаконично оповестив:
– Еда.
Он по обыкновению своему немного хмурился, но № 0062 уже давно подметил, что суровый вид возлюбленный напускает на себя в те моменты, когда чем-то смущён.
Конгфоб широко и счастливо улыбнулся: они не виделись долгих три дня, и теперь он не собирался скрывать своей радости.
– Пи’Артит…
Наставник посмотрел на него исподлобья, но почти моментально брови его разгладились. Он стоял, зачарованно наблюдая за своим собственным отражением в широких зрачках, заполнивших собой радужку.
И как у него это получалось?..
Всякий раз сердце старшего замирало, когда Конг смотрел на него так. Будто в эту секунду в мире для Нонга не существовало никого, кроме Артита. Этой любви было много – слишком много для одного человека; она заполняла всё вокруг, накрывала волнами, подобно цунами, не давая дышать полной грудью. И самое удивительное – не иссякала, а лишь разрасталась всё больше с каждым днём, каждой минутой.
Парень скромно отвёл глаза. Смотря на него, Конгфоб видит… то же самое? Неужели во взоре наставника столь же ярко отображаются все его переживания и эмоции? Разве такое возможно?
«Возможно», – услужливо подсказал разум. Возможно, когда весь мир, вся жизнь сузились до размеров микровселенной, чьим центром внезапно стал своенравный юноша – гордец и нахал. Такой восхитительный в своём героическом желании помочь всем вокруг, но при этом противоречиво собственнический, держащий новообретённое счастье цепкой хваткой.
Артит шагнул в комнату и неловко застыл, разглядывая уже знакомый антураж. Конг что-то говорил про ужин, но третьекурсник почти не слушал его: покорно отдал пакет, бездумно проследив, как тот поставил его на стол и принялся выкладывать пластиковые контейнеры…
Всё вокруг было родным и привычным: педантично выглаженная рубашка, аккуратно расправленная на вешалке, стопка пёстрых учебников, покоящаяся на письменном столе, настенный календарь с приклеенными к нему стикерами… Каждая мелочь, каждая деталь как неотъемлемая часть личности Конгфоба – ещё совсем юного, но уже такого по-взрослому ответственного.
Наставник улыбнулся уголками губ. Конг был невероятным. В нём всё вызывало какую-то иррациональную гордость.
– Пи’Артит? – студент вынырнул из размышлений, тут же столкнувшись с взором глубоких тёмных глаз. – Составишь мне компанию?
Мальчишка уже успел сервировать ужин и теперь сидел, покорно ожидая старшего. Тот не замедлил присоединиться, опускаясь на своё место слева у окна, тоже давно ставшее привычным. Есть он не хотел, но приличия ради поковырялся ложкой в рисе и с удовольствием присосался к любимому розовому молоку.
Конг неторопливо поглощал неизменную рисовую лапшу с фрикадельками в прозрачном бульоне. Выглядел он при этом настолько довольным и расслабленным, что Артит поневоле залюбовался.
– Ваше расписание всегда было таким загруженным? – нарушил затянувшуюся паузу № 0062, ловко поддевая палочками лапшу.
– Нет, конечно, – выдохнул устало наставник, задумчиво смахнув пальцем холодные капельки с прозрачного стакана. – Когда я учился на первом курсе, мы изучали общие дисциплины. Профпредметы будут позже, поэтому наслаждайся, пока есть возможность.
– Странно, – протянул юноша. – У нас и сейчас не меньше пяти пар в день. Совсем спуску не дают.
– И правильно делают, – тут же надменно вскинул бровь Артит, скрещивая на груди руки и откидываясь на спинку стула. – За вами, балбесами, глаза да глаз нужен.
Конг понимающе улыбнулся, и губы третьекурсника в который раз дрогнули в глупой ответной улыбке. Он не знал, как младшему удавалось улыбаться так – остро, как-то совсем по-мальчишески дерзко.
– Вышмат ещё долго будет? – опустил взор Нонг, сосредоточенно выуживая палочками фрикадельку из бульона.
– А что? Уже устал? – не преминул поддразнить его Пи.
– Вовсе нет. Я просто поинтересовался.
– Это тебе не экономика, – продолжил ёрничать парень, насмешливо разглядывая собеседника. – До конца второго курса точно будет. Подожди, посмотрю, как ты запоёшь, когда сопромат начнётся и механика.
– Уверен, мне будет интересно, – нагло проигнорировал надменный тон Конгфоб.
Артит хмыкнул, в душе нисколько не сомневаясь, что да – будет. Нонг был до чёрта пытливым парнем, что не могло не вызывать уважения. Однако болезненный вопрос профориентации всё ещё сидел где-то внутри незримой занозой, и старший, неуверенно пожевав губы, спросил:
– Ты точно не жалеешь?
– О чём я должен жалеть? – непонимающе переспросил его тот.
– Может, экономика и впрямь…
– Пи, – резко перебил его Конг, враз сделавшись сердитым. – Прекрати. Я уже всё для себя решил.
– Что можно «решить для себя» на первом курсе, а? – тут же ощетинился юноша. – Спроси меня, знал ли я три года назад, кем хочу быть, ответил бы прямо: ничерта я не знал. И мало кто из вас по-настоящему знает. В восемнадцать лет выбирать дело, которым будешь заниматься всю оставшуюся жизнь…
– Девятнадцать, – жёстко поправил его Конгфоб, но почти моментально смягчился. – Мне девятнадцать, Пи. И день рождения не за горами, так что наша с тобой разница в возрасте не так значительна, как ты того хотел бы.
– Нарываешься? – зеркально подобрался Артит, опёршись локтями о стол.
Конг только хмыкнул. Разговор вышел на знакомые рельсы. Это вечное противоборство характеров было непременной частью их повседневного общения. Пи «включал» лидера наставников, а Нонг упрямо начинал с ним пререкаться.
– Лишь констатирую факт, – выдохнув, примирительно дотронулся № 0062 до горячей руки парня. – Ты впереди меня по всем показателям. Ты старше на два курса, опытнее, в конце концов… Это я не в силах исправить, остаётся только нагонять тебя. Оставь мне хоть небольшое преимущество, пожалуйста. Пусть это всего лишь возраст.
Злость на упрямого младшего медленно отступила. С самого начала Конг негласно принял на себя роль парламентёра в их отношениях, и Артит, подверженный перепадам настроения намного больше, так же негласно согласился.
Он высокомерно хмыкнул, будто тем самым пытался оставить за собой последнее слово (ну или междометие, тут уж как посмотреть), и показательно перевёл внимание на холодное молоко.
– Иногда я жалею об этой разнице, – негромко признался Конгфоб.
Не понявший в первую секунду, о чём идёт речь, лидер наставников вскинул на него глаза. «Возраст», – озарило его.
– Глупая причина для расстройства, – усмехнулся юноша, пригубив напиток.
– Может, и глупая, – упрямо парировал Конг, выдохнул и продолжил более спокойно: – Ты ведь и правда очень сильный, Пи’Артит. Тебя с лёгкостью можно наречь примером для подражания.
Смутившийся старший немедленно отвёл взор и, помолчав, признался:
– Не такой уж я идеальный, как ты себе там напридумывал.
– Не идеальный, – качнул головой Нонг. – Я имел в виду… представительный. Почти безукоризненный. В качестве главы наставников ты дашь фору любому. Прилежный студент, ответственный руководитель, чуткий и внимательный друг.
Смутившись от неприкрытой похвалы пуще прежнего, Артит медленно отодвинул от себя молоко и снова скрестил на груди сильные руки, будто защищаясь.
– Я не всегда был таким, – тихо сообщил он, разглядывая своё отражение в оконном стекле: шторы они так и не потрудились задёрнуть. – Поначалу мне было сложно приспособиться. Например, вставать ни свет ни заря, посещать все без исключения пары… Спортом заниматься, наконец. Знаешь, я ведь на самом деле ужасно ленивый, – хмыкнул самокритично юноша. – То, что ты видишь перед собой – результат упорного труда, иногда даже невольного. Когда меня выбрали главой наставников, вредные привычки пришлось оставить в прошлом.
Он скосил глаза на Конгфоба и с трепетом обнаружил, что тот ловит каждое его слово. «Дурак», – привычно пронеслось в голове. Казалось, что даже простое внимание со стороны первокурсника заставляет Артита смущаться, как мальчишку.
– Я ведь и лекции прогуливал, – продолжил свою неожиданную исповедь Ройнапат. – Спал на парах, а потом впопыхах списывал у Према конспекты. Он, кстати, жутким ботаником был, ты знал?
– Нет, – широко улыбнувшись, качнул головой Конг.
– Очки носил, – погрузился в воспоминания Пи. – Серьёзный такой… А спустя время расслабился, начал меня подначивать наравне с остальными. Ребят это дело почему-то жутко веселило. Мне-то, как ты понимаешь, надо было лицо держать, а эти дурни как заведут свою шарманку – и в глаза смотрят. Засмеюсь или не засмеюсь? Еле удавалось морду каменной сохранять, а потом бежать в ближайший закоулок и от души отсмеиваться.
Ресницы младшего дрогнули, и Артит снова разулыбался, как идиот. Ну вот что такого в его рассказах? Обычные истории о не таком уж интересном бытии… Но почему-то пронзительный, жадный взгляд Нонга заставлял его чувствовать себя так, словно каждая отдельная страничка его жизни наполнена сокровенным смыслом. И это было волнительно, важно и необъяснимо здорово.
– Я слышал только, что у тебя был доисторического вида чёрный велосипед, – доверительно поделился Конг.
– Кто сдал? – засмеялся старший.
– Пи’Брайт.
– Ну да, кто же ещё… Был. По этому поводу надо мной тоже беспощадно подшучивали. Даже предлагали скинуться на мопед, только вот я водить не умею.
– Серьёзно? – недоумённо распахнул глаза Конг.
– Серьёзней некуда, – кивнул Пи. – Так что до некоторых пор я ездил на учёбу на велосипеде.
– Неудивительно, что у тебя такие стройные ноги, – негромко отметил первокурсник, чем в очередной раз вогнал возлюбленного в краску.
– Кхм, – кашлянул тот, пытаясь скрыть смущение. – Спорт, как я уже говорил, не входил в число моих интересов. Однако наставники должны подавать пример своим младшим, так что я волею судьбы вынужден был им заняться. Баскетбол, плавание… Всего и не упомню.
– Это, бесспорно, пошло тебе на пользу, – тихо сообщил Сутхилак, скользнув взором по точёной фигуре.
Подавив в себе иррациональное желание прикрыться руками, Артит только фыркнул в ответ и поспешил сменить тему:
– Ну, а что ты?
– Что я?
– Кроме баскетбола чем-нибудь интересуешься?
– С некоторых пор, – пространно ответил Конгфоб, закрывая опустевший контейнер.
«И что бы это значило?» – заинтригованно подумал Пи.
№ 0062 поднялся и принялся убирать со стола, решив никак не пояснять свою туманную реплику.
– Так чем же? – не выдержал наставник через некоторое время, кладя недоеденный рис в холодильник.
– Гимнастикой, плаваньем, упражнениями на увеличение массы тела, – не смотря на него, произнёс Конг.
– И зачем тебе это? – наблюдая, как прибирается чистоплотный младший, спросил Артит.
– Потому что я хочу, чтобы ты смотрел на меня, – ещё более туманно выразился парень и перевёл пронзительный взор на возлюбленного.
От этого странного, всепроникающего взгляда в груди стало жарко, и старший прерывисто сглотнул, тут же пожалев о своём любопытстве. «Я и без этого постоянно пялюсь на тебя, как придурок», – стеснительно подумал он, но вслух откровенничать не решился.
Он опустился на кровать, в то время как Конгфоб наводил последние штрихи в комнате. Мусорный пакет парень вынул из корзины и, туго завязав, поставил перед дверью – вероятно, чтобы не забыть вынести утром. Неспешно помыл руки, чем-то погремев в ванной, и вышел, с теплотой поблагодарив:
– Спасибо за ужин. Сколько я тебе должен?
Он уже нырнул в кошелёк за деньгами, но Артит возмущённо вскинулся, предупредительно гаркнув:
– С ума съехал?! Не хватало мне ещё с тебя деньги брать!
– Пи’Артит, – напряжённо протянул Нонг.
– Даже не думай! – ткнул в него пальцем тоже начавший заводиться юноша. – В следующий раз просто угостишь меня.
Конгфоб упрямо поджал губы, но спорить не стал. Отложил кожаное портмоне на тумбочку и опустился рядом с наставником на кровать.
Близость такого родного и будоражащего тела подействовала на Артита предсказуемо: он неловко отодвинулся и зачем-то плотнее сжал колени.
– Как ты себя чувствуешь? – с нотками лёгкой тревоги спросил он, смотря куда угодно, только не на парня рядом с собой. Не замечая его длинные музыкальные пальцы. Обманчиво хрупкие запястья и острые локти, которые, как он знал, чуть суховатые на ощупь. Длинную шею с выпирающим треугольником кадыка и точёные ключицы, виднеющиеся в вырезе просторной светлой футболки. Нет, совсем не замечая…
– Уже лучше, – приглушённо отозвался Конг, намеренно не придвигаясь ближе.
– Давай обработаем ссадину, пока я здесь.
– Так не терпится раздеть меня, Пи?
Ройнапат возмущённо вскинул глаза, чувствуя как предательская краска в миллионный раз заливает его щёки.
– Я тебе сейчас врежу, – сипло огрызнулся он, внутренне робея под пристальным, чертячьим взором, которым беспардонный Нонг осматривал его, нисколько не стесняясь.
– И почему ты всегда так хочешь меня ударить? – хмыкнул тот, не сводя сытого взгляда с красного лица Пи.
– Потому что язык у тебя без костей, придурок, – буркнул Артит.
– Тебя это так сильно смущает?
– Меня не!.. – негодующе начал парень, но тут же осёкся, увидев, как довольная улыбка расплывается на красивом, нахальном лице. – Издеваешься? – констатировал он скорбно.
– Издеваюсь, – подтвердил самодовольно младший, медленно скользя взором по линии скул и пухлым губам возлюбленного.
Лидер инженеров шумно втянул носом воздух: точно придурок. Форменный. Флиртует напропалую, не стесняясь, заставляет тушеваться и ёрзать под этими своими ласкающими взглядами, а сам, небось, даже не осознаёт, насколько сильно он, Артит, на всё это реагирует. В конце концов, юноша же не железный, ему давно перевалило за двадцать, и у молодого организма есть вполне естественные потребности…
Какие именно потребности – наставник предпочёл не думать, слишком опасной выглядела эта тема в контексте того, что любовные отношения он завёл с мужчиной. А что делать с представителями своего пола в таких ситуациях, Ройнапат всё ещё представлял смутно.
– Так, – зачем-то сказал он, поспешно ткнув наклонившегося к нему Нонга кулаком в грудь. – Кончай кривляться и оголяйся. Будем тебя латать. Хлюпик, – не удержавшись, добавил он язвительно.
Конг посмотрел на него странным долгим взглядом, в котором читались лёгкая досада и неизменное упрямство, и небрежно передёрнул плечами.
– Как скажешь.
Он поддел края футболки и потянул её вверх, невольно поморщившись, когда ткань коснулась ободранного бока. Артит угрюмо наблюдал за действом, всякий раз пытаясь отвести глаза и всякий же раз возвращаясь обратно к обнажённому смуглому торсу. Ну подумаешь, тело. Подумаешь, красивое. Что он, красивых тел не видел? И что с того, что соски торчат от холода – кондиционер они, что ли, не выключили? – такие тёмные, аккуратные…
В голове у парня зашумело, поэтому он не сразу понял, что Конгфоб давно закончил свои манипуляции и теперь сидит и смотрит на него с непередаваемой иронией во взгляде.
– Пи’Артит?
– Да, – дёрнулся юноша, деятельно схватив аптечку. – Гм, раздевайся.
– Но я уже раздет.
Нет, он точно когда-нибудь допрыгается. От острой, бессовестной улыбки Конгфоба хотелось провалиться сквозь землю. Густо покраснев, Артит сильнее нахмурил брови, пытаясь вернуть себе хоть немного самообладания, и рявкнул:
– Ну так и чего сидишь тогда?!
– Тебя жду, Пи. Ты, кажется, собирался мне помочь, – младший, всё ещё улыбаясь, чуть наклонился, проницательно заглянув в красное лицо Ройнапата. – Или передумал?
– Поворачивайся, – буркнул третьекурсник, невежливо пихнув бесстыдного Нонга в плечо.
Конг ухмыльнулся, но покорно развернул корпус, доверчиво подставляя старшему травмированный бок. В тёмных глазах плясали чертята, и Артит не знал, что хуже – это или такое горячее, податливое тело подле него. Он зачем-то откашлялся и деловито закопался в содержимое аптечки.
– Антисептик есть?
– Большая матово-белая банка с жёлтой этикеткой, – проинструктировал его Конгфоб. – Вот же она…
– Тц! – юноша раздражённо стукнул по смуглой ладони, потянувшейся было к лекарству. – Руки! Я сам вижу, не мешай.
– Как скажешь, Пи’Артит…
Казалось, Конг откровенно забавляется. Сам же Ройнапат не находил в своём состоянии ничего весёлого. Ему было душно, щёки по-прежнему неумолимо горели, и это страшно нервировало.
Вылив на ватный диск немного прозрачной жидкости, юноша бодро провёл им по ссадине. Первокурсник тут же скривился.
– Больно? – поспешно убрал Артит руку.
– Немного. Пожалуйста, будь нежнее.
Парень застыл на мгновение и медленно поднял глаза: нет, вроде, не издевается. Тогда почему эта фраза прозвучала так непререкаемо интимно и двусмысленно?
«А может, это со мной что-то всё-таки не так? – разозлился на себя Артит, по обыкновению шумно выдыхая через нос. – Весь день не о том думаю. Соберись!» Рука его вернулась к гладкому боку. Предельно аккуратно обработав рану, он отложил диск и вытащил из аптечки пластырь. Ловко приладил компресс, залепил по краям… При этом стараясь упорно не подавать виду, что замечает, как Конг кусает губы и жмурится – это зрелище всё ещё воспринималось необъяснимо остро.
– Готово.
– Спасибо… – парень повертелся, оценивая результаты работы, и в который раз благодарно улыбнулся. – Ты действительно мне помог.
– В следующий раз просто не выпендривайся, а сразу обращайся ко мне, – недовольно ответил Артит, упаковывая обратно аптечку. – Как себя чувствуешь?
– Я спал целый день, как я могу себя чувствовать? – Конгфоб повалился на кровать и с наслаждением потянулся. – Мышцы совсем одеревеневшие.
– Массаж предлагать не буду, – строго парировал наставник, невольно залюбовавшись гибким телом.
– А я бы не отказался, – как бы между прочим вставил юноша и тут же порывисто подскочил, хватая за руку дёрнувшегося с кровати Артита. – Эй, я просто шучу! Пожалуйста, не уходи.
– Шуточки твои… – процедил тот, но вопреки словам покорно опустился обратно.
– Я просто соскучился, – неожиданно уткнулся Конгфоб в ложбинку между плечом и шеей парня.
Сердце лидера инженеров предательски дрогнуло, а по позвоночнику пробежала дрожь. Горячее дыхание приятно щекотало кожу, а сам он постепенно погружался в состояние, ставшее уже привычным за последний месяц: некую отупелую, нервозную истому. Тело практически сразу отозвалось на близость любимого, пальцы против воли потянулись к черноволосой макушке и нежно растрепали её.
– Я тоже, – тихо признал Артит, незаметно вдыхая исходящий от Конга запах – мытого тела с лёгкой ноткой горьковатого одеколона, стирального порошка и чего-то ещё, едва уловимого, принадлежащего только этому парню.
Младший в ответ на его слова зажмурился ненадолго, а затем мягко придвинулся ближе. Теперь взгляд его был сосредоточен на пухлых губах Артита.
– Ты сегодня странный, Пи… – шёпотом произнёс он.
Наставник коротко выдохнул, ощутив себя мухой, попавшей в бочку с мёдом, и спросил, отчего-то тоже шёпотом:
– Почему?
– Обычно ты ведёшь себя более сдержанно, – скользнул по нему чуть помутневший взор, который тотчас был возвращён к приоткрытым от жара губам. – Более отстранённо. Что уж говорить про такие честные признания…
«Ну же, – горячечно пронеслось в голове поплывшего Артита, почти не улавливающего сути произносимых слов. – Ну чего же ты медлишь, зараза…» Он совершенно не соображал, Конгфоб был слишком близко – непозволительно близко! – так, что парень чувствовал коленом его бёдра, а руками – обнажённый живот.
– Но мне очень приятно знать, что ты думаешь обо мне, даже когда меня нет рядом, – продолжал шептать Конг, плавно скользнув изящными пальцами по ноге наставника. – Ты не представляешь, как мне приятно…
«Ближе, давай же, ну… – промычал про себя третьекурсник, окончательно теряя остатки разума. – Дурак безмозглый, идиот… Ну неужели ты не видишь…»
Ресницы Конгфоба дрогнули, сделав и без того мутный взор ещё более шалым, и Артит, чьё сердце бешено билось где-то в глотке, доверчиво прикрыл глаза. В следующую секунду щёку его опалило горячим дыханием, а губ коснулись такие же горячие губы, и мир вокруг внезапно померк.
Он отпрянул, осознав, что в комнате неожиданно потух свет, и испуганно спросил:
– Ты чего делаешь?
– Шторы не задёрнуты, нас могут увидеть, – тихо пояснил Конг, успевший каким-то макаром дотянуться до выключателя небольшого ночничка. Рука его успокаивающе вплелась в волосы Артита, мягко притягивая того ближе. – А я всё равно не смогу сейчас от тебя оторваться.
Наставник панически замер. Атмосфера как-то резко перестала быть уютной и безобидной. Одно дело – зажиматься в порыве нежности на крыше или напоследок в комнате, перед парами, и совсем другое – сидеть ночью в полной темноте на постели с полуголым возлюбленным, явно намеревающимся продолжить их едва начавшийся поцелуй.
– Постой-постой, – упёрся локтём в солнечное сплетение Конгфоба юноша. – Постой, Конг.
Ему нужна была передышка, пара глотков кислорода – настолько сильно колотилось его сердце.
– Нет, Пи’Артит, – в голосе младшего послышались непривычные стальные нотки. – Ты сам ко мне пришёл. Не убегай. Пожалуйста, – донеслось уже мягче, и лидер инженеров, расслабившись, поддался напору чутких рук, притянувших его ещё ближе, почти заставивших лечь на Конга.
Он снова прикрыл глаза, с трепетным предвкушением ожидая того, что произойдёт в следующую секунду, и едва не захлебнулся воздухом, когда его рот накрыли прохладные, влажные губы. В ушах предсказуемо зашумело, а шея покрылась мурашками. Этот поцелуй был другим, не таким, к каким он привык – нежным, не требующим чего-то взамен. Нонг приподнял его голову за подбородок, заставив жадно глотнуть кислорода, и, воспользовавшись моментом, плавно скользнул языком в его рот.
Ноги Артита сделались ватными, и он мысленно порадовался тому, что уже сидит. Он никогда ни с кем не целовался так… Совершенно ничего не соображая, он впился пальцами в обнажённое предплечье, машинально отметив, что пульс у Конга тоже зашкаливает, и, повинуясь совершенно животному желанию, ответно коснулся языком гладкого нёба. В следующую секунду мягкие до этого руки младшего вцепились в него с такой силой, словно от этого зависела его жизнь.
Сказать, что это оказалось приятным – значит, ничего не сказать. Удовольствие, рокотом прокатившееся от пульсирующей глотки до самых яиц, было настолько всепоглощающим, что внятных мыслей в черепной коробке не осталось от слова «совсем».
Никто никогда не целовал его так.
Глубоко, жарко, влажно, бесстыдно, жадно лаская упругим языком язык, пошло причмокивая припухшими заалевшими губами, чтобы в следующую секунду схватить ртом воздух и выдохнуть слова, силой которых можно было смести полмира:
– Я люблю тебя.
– Ещё… – судорожно сглотнул окончательно задуревший Артит, даже не пытаясь выровнять сорванное дыхание. – Скажи это ещё раз.
– Люблю тебя, – чуткая рука младшего вплетается в его волосы, щекочет затылок, а губы в очередной раз с влажным звуком смыкаются поцелуем на его горячем рте. – Люблю. Безумно люблю.
– Конг…
– До потери сознания люблю, Пи… До одури, до невозможности…
Голова кружилась так сильно, что комната Нонга неумолимо плыла перед глазами. Это было слишком – слишком во всём. В том, как заходилось в неистовой скачке его сердце от проникновенных признаний младшего, как напрягался живот и дрожали непослушные руки, в том, как в ушах громко звенело от недостатка крови, резко хлынувшей вниз, к паху.
От любви, захлестнувшей каждую клеточку его тела, хотелось взвыть в голос и просить ещё – ещё, ещё, ещё больше… он сам не знал, чего.
С трудом оторвавшись от притягательных губ, Артит, хрипло дыша, отвернулся и уставился мутным взором в пол. Сердце било набатом в висках, а ширинка чёрных стрейчевых джинсов топорщилась, недвусмысленно давая понять, насколько сильно впечатлило сурового наставника случившееся.
– Твою мать, – беспомощно простонал он и вскочил, ринувшись к выходу. – Конг, я… Я пойду, мне надо… – неловко натягивая на ноги кроссовки, блеял Пи. – Выздоравливай. Я позвоню. Пока.
И юноша, не включив света, забыв на стуле свою малиновую рубашку без рукавов, пулей выскочил за дверь.
Конгфоб проводил его диким взглядом и упал спиной на кровать. Дотянувшись непослушной рукой до стоящих палаткой шорт, он сжал собственный каменный стояк и коротко застонал.
– Дьявол…
Только что случилось нечто непоправимое, и Конг точно знал, что именно: теперь он однозначно перестанет смотреть на Артита тем же незамутнённо-чистым взором, каким смотрел доселе.
Пи был для него персональным маленьким божеством – своенравным, языкатым, импульсивным, с этими своими невозможными ямочками на щеках и привычкой стрелять по сторонам глазами в минуты смущения… Его хотелось оберегать, обнимать, ласкать, гладить, возможно, зацеловывать в розовые щёки, так, чтоб сердце разрывалось от нежности столь невероятных масштабов, что ей можно, казалось, объять весь мир. При виде Артита во рту постоянно ощущалась сладость, словно по глотке вниз стекает приторная патока, которую всё никак не сглотнуть. От этой сладости ломило в груди, внутренности скручивало каким-то немыслимым болезненно-приятным спазмом, и Конг чувствовал себя настолько неприлично, безмозгло счастливым, что кому расскажи – не поверят. А то и просто не поймут, как можно испытывать что-то подобное к хмурому и пугающему лидеру инженерного факультета, а для Конгфоба – «маленькому персональному божеству».
Божеству, которому поклоняются, чтят и умоляют о внимании.
Божество нельзя было хотеть.
Сутхилак медленно перевернулся на бок, даже не скривившись, когда свежая ссадина отозвалась глухой болью, и воровато облизнул припухшие алые губы.
То, каким он увидел возлюбленного сегодня, не оставило в голове ни единой вразумительной мысли. Реальность оказалась намного горячее сновидений и фантазий. Любые предложения скатывались в мучительное «хочу», затмившее собою всё остальное.
