Текст книги "The Dark Side of the Moon (СИ)"
Автор книги: Firin_Ram
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
========== – 1 – ==========
Они оба знали, что рано или поздно это должно случиться. Что именно «это» – не решались произнести вслух ни Артит, ни Конгфоб. Да что там произнести – даже просто облечь в слова. «Это» представлялось чем-то слишком интимным, выходящим за рамки уже ставшей привычной романтики.
С момента памятного поцелуя на крыше во время благодарственной вечеринки прошло без малого полтора месяца. Дни сменялись днями, и внутри ширилось, росло непонятное, но вполне осязаемое чувство – тянущее, интригующее, щекочущее нервы.
Постепенно близилась сессия, и студенты трудились, не поднимая голов: факультет промышленной инженерии всегда славился преподавательской строгостью. Дни младшекурсников постепенно заполнились предэкзаменационными заботами: библиотеки трещали от наплыва учащихся, в столовых, где почти каждый столик оказывался занят студентами, было как никогда тесно. Старшим тоже приходилось несладко: грядущая сессия грозила стать последней привычной сессией в их жизни. Следующий год считался дипломным, включающим в себя, к тому же, первую серьёзную производственную практику.
Третьекурсники понимали, что от итогов этой практики будет зависеть их будущее, оттого прилагали всевозможные усилия, дабы проявить себя и присмотреть предприятие поизвестнее да посолиднее. Впрочем, многие, устав от нескончаемой погони за первенством, посчитали правильным сделать небольшую передышку. В распоряжении студентов оставалось чуть больше двух недель до начала экзаменов, и будущие инженеры позволили себе немного расслабиться.
Одним из тех, кто никак не мог успокоиться, был Пи’Артит. Лидер наставников всегда отличался завидным упрямством, поэтому просиживал за учебниками всё свободное время, чем немало огорчал своего новоиспечённого парня. Конгфоб, хоть и считал себя равно ответственным юношей, тосковал по вниманию наставника и иногда журил его, призывая притормозить. Безусловно, одной из основных причин тревоги выступало обыкновенное беспокойство за здоровье неугомонного Пи – во время их редких встреч Артит беспрестанно клевал носом и едва ли участвовал в беседе.
Всё изменилось в один прекрасный день, и ни один из парней не смог бы внятно объяснить, что именно послужило тому причиной. Просто однажды это случилось, и первым, кто обратил внимание на произошедшие перемены, стал проницательный Конгфоб.
В одно солнечное пятничное утро Нонг привычно возвращался с пар, когда увидел за столиком придорожного кафе родную чёрноволосую макушку. Ройнапат выглядел уставшим, но, несмотря на это, сосредоточенно читал какую-то толстую монографию, попутно делая пометки в своей тетради. В тот раз Сутхилак даже не подумал спросить разрешения присесть – до такой степени взволновал его вид старшего. Он просто поздоровался и беспардонно подвинул к себе свободный стул. Возможно, ему показалось, но Артит был рад его появлению: им действительно очень редко удавалось побыть вдвоём из-за загруженности расписаний. С каждой минутой непринуждённой беседы Пи оттаивал – его нахмуренные брови расправились, а на бледном лице заиграла робкая улыбка. И вот тогда-то и случилось то, что случилось. Первое, что заметил Конг – губы. Изученные уже, казалось, до мелочей губы его возлюбленного, которые тот, задумавшись, медленно облизывал. Почему-то этот простой жест породил внутри первокурсника настоящий ураган. Он не мог определить, чего именно хочет, смотря на них. Обычно юноша боролся с желанием прикоснуться к губам Артита поцелуем, однако сейчас картина вызывала не привычный трепет, а нечто более тёмное, глубокое, заставляющее руки подрагивать, а живот напрягаться.
В тот раз, помнится, Сутхилак сумел справиться с эмоциями, пообещав себе подумать обо всём позже. Но впоследствии чем чаще они виделись, тем сильнее разгорался внутри парня неконтролируемый пожар. Теперь он замечал это всякий раз, когда им с наставником доводилось сталкиваться. Казалось, всё вокруг вдруг наполнилось образами, которые буквально сводили несчастного первокурсника с ума: Пи’Артит, томно потягивающийся на стуле, – и край его футболки задирается, обнажая бледную полоску живота; Пи’Артит, смущённо покусывающий пухлые губы, – и это зрелище впервые кажется невозможно эротичным, заставляющим постыдно размышлять, а делает ли он так в минуты удовольствия?
Все его мысли неожиданно заполнились Ройнапатом, однако образ старшего претерпел значительные изменения и теперь представлялся чем-то жарким, горячечным и смущающим.
Дошло до того, что в одну из ночей Конгфоб со стоном подскочил на постели, пытаясь выровнять сорванное дыхание. Остаток времени до начала пар он, мучительно краснея, стирал собственное бельё, мысленно обалдевая от того факта, что у него впервые за последние семь лет случилась самая настоящая поллюция. Будто он не девятнадцатилетний студент, а сопливый мальчишка, обнаруживший у себя член.
Конечно, Пи’Артит не мог не заметить возникшую между ними нервозность. Поначалу он напирал, пытаясь вызнать у измученного Конга, что происходит, но тот так и не нашёл в себе сил признаться. Сколько бы он ни наблюдал за старшим, всегда приходил к одному и тому же выводу: Ройнапат о сексе пока не задумывался.
Это не казалось чем-то странным, Нонг знал, что с либидо у его избранника всё в полном порядке, просто их взаимоотношения – они… не совсем тривиальные. И, стало быть, требуют чуть больше времени на адаптацию.
Эти мысли крутились в его голове без малого пару дней и едва не привели к настоящей трагедии.
Утром юноша по обыкновению своему подскочил в шесть утра. Он чувствовал себя ужасно разбитым, но всё же собрался и, позавтракав, направился на пары. Дорога до главного корпуса в этот раз заняла много времени: Нонг ехал медленно, мысли привычно крутились вокруг наставника, чьи бесстыдные образы преследовали его на протяжении этой ночи.
И в тот момент, когда из-за поворота под колёса его мопеда ринулось что-то чёрное и неоформленное, Сутхилак рывком развернул руль, уводя мотоцикл от внезапного препятствия в ближайшие кусты.
Бок обожгло болью, а перед глазами замелькали куцые обрывки: кусок асфальта с белой полосой на нём, кора какого-то дерева – ужасно твёрдая на ощупь, царапающая и неприятная, перепуганная кошка, вцепившаяся ему в ногу, и полоска ультрамаринового неба где-то справа от головы…
***
Артит невидящим взором смотрел на голубую плашку с сообщением. Он уже сумел побороть первый приступ безотчётной паники и теперь просто недвижно стоял посреди столовой, вцепившись в лямку своей сумки побелевшими от напряжения пальцами.
Взгляд тёмных глаз застыл на витиеватых буквах, складывающихся в чудовищную фразу: «Я попал в аварию».
Когда полчаса назад Конг не отписался, наставник начал тревожиться. Наверное, это было глупо, но за последние несколько месяцев он так привык к наполненным теплом пожеланиям, вроде «доброго утра» или «приятного дня», что, не получив их, моментально разволновался. Конгфоб был педантом, чтящим порядок и правила. Ну, по крайней мере, в том, что касалось его личных привычек, которым, как знал старший, Нонг никогда не изменял.
Когда младший не поднял трубку, Пи разнервничался всерьёз. Это было так не похоже на Сутхилака – тот всегда словно ждал его звонка и обычно отвечал без промедлений. Значит, что-то случилось.
Ещё через пятнадцать минут, когда Артит извёлся окончательно, смартфон завибрировал, отобразив сообщение.
«Я попал в аварию».
В первую секунду пол ушёл из-под ног парня, а сердце дурно заколотилось где-то под глоткой. Он не знал, что делать. Очевидно, Нонг жив, раз может написать ему. Стало быть, необходимо справиться, как он себя чувствует.
Юноша поднёс дрожащие пальцы к клавиатуре, но был опережён очередным сообщением.
«Под мопед выскочила кошка. Я не смог ответить на твой звонок, прости, телефон улетел в придорожные кусты. Мне помогли добраться до корпуса. Постараюсь в скором времени позвонить».
– Идиот, – с чувством выругался Пи, ощущая, как напряжение медленно отступает.
Мало того, что этот упрямец не отправился в больницу, как любой разумный человек, так ещё и на пары себя поволок!
«Ты сильно пострадал?» – набрал Ройнапат, решив попридержать ругательства.
Ноги неприятно дрожали, и он вновь опустился за стол. В это время дня в столовой почти никого не было: большая часть студентов находилась на лекциях, и только у их группы выдалось непредвиденное «окно» – профессор подхватил простуду.
«Нет, всё в порядке. У нас же в главном корпусе есть медпункт, так что меня осмотрели».
Пока наставник призывал себя к спокойствию, дисплей смартфона погас. Дьявол! Ну почему этот дурак вечно строит из себя героя? Неужели так сложно писать чуть более информативно?!
Пальцы быстро разблокировали экран и отстучали сообщение: «Что сказали в медпункте?».
Артит хотел было добавить что-нибудь погрубее, но передумал. От этой своей дурацкой привычки – выражать беспокойство за Нонга посредством крепкой взбучки – он искренне пытался избавиться. Получалось так себе, поэтому наставнику приходилось всякий раз одёргивать себя. Он ещё раз посмотрел на сухой короткий текст и щёлкнул на кнопку «Отправить».
Конг молчал долго. Неприлично долго – не меньше минуты, что всколыхнуло внутри парня новую волну страха и неуместного раздражения. На потухшем экране мерно двигалась стрелка электронных часов, отсчитывая секунды. Шумно выдохнув через нос, Артит вновь развернул диалог.
«Конгфоб!»
«Прости, Пи’Артит. Меня всё-таки отправили домой. Я переодевался», – на этот раз ответ последовал незамедлительно, словно первокурсник почувствовал, что возлюбленный уже успел накрутить себя. Мобильник вновь коротко завибрировал, отобразив отправленное вдогонку сообщение: «Пришлось принять душ и самому обработать ссадину. Одной рукой это делать нелегко. Всё хорошо, не переживай».
Артит пробежался глазами по тексту и негромко, но эмоционально выругался. Как это понимать? Насколько серьёзна эта ссадина и почему у идиота-младшего дееспособна только одна из двух верхних конечностей? Не переломался же он там при падении?
Парень сдавленно сглотнул, ощущая, как отступившее было беспокойство вновь медленно сковывает внутренности.
«Надеюсь, ты ничего себе не сломал?» – снова обошлось без ругательств: тревога за возмутительно неразговорчивого Конга оказалась сильнее привычек.
«Нет», – мигнул экран.
Юноша со стоном приложился лбом о стол, чем вызвал несколько недоумённых взоров завтракающих неподалёку первокурсников, и с удвоенной скоростью принялся печатать ответ, окончательно потеряв терпение.
«Конгфоб, если ты мне сейчас же не объяснишь, что случилось, я приду к тебе лично и заставлю сделать 100 отжиманий на кулаках! Даже если один из них окажется травмированным!»
«Я просто проехался рёбрами по асфальту, ничего серьёзного, Пи. Прости, мне правда тяжело печатать, я всё ещё пытаюсь справиться с футболкой».
– Убью засранца, – прошипел наставник, скользнув взором по стрелкам часов: до начала пары оставалось всего ничего, но для короткой вразумительной беседы времени у него хватит.
Трубку подняли не сразу, и едва на том конце провода раздалось смущённое «Алло», Артит набрал воздуха в лёгкие и с чувством рявкнул:
– № 0062! Тебя учили изъясняться по-человечески?! Что значит «ничего серьёзного»?! Что с твоей рукой?
– Прости… – донёсся до него усталый вздох. – Я не хотел тебя волновать. У меня правда всё цело, немного разодрал бок и предплечье. Ссадины обработали, однако я порвал форму и весь измазался в грязи. Чтобы принять душ, пришлось снять повязку…
Ройнапат прикрыл глаза и, досчитав до десяти, с прохладцей повторил:
– Снять повязку.
– Да.
– Ты идиот?
– Пи…
– И как ты собираешься заматываться обратно?
– Оно крепится на специальные пластыри, думаю, я смогу…
– Думает он! – не сдержавшись, перебил его парень, но тут же добавил уже мягче: – Помощь нужна?
– Нет, – поспешно ответил Конг. Иногда его учтивость и нежелание навязываться раздражали Артита даже сильнее, чем постоянные препирательства. – Всё не так уж и плохо, пожалуйста, не волнуйся.
– Это уж я сам решу, – огрызнулся наставник и, подумав, продолжил: – Вот что, вышли-ка мне фото. Если увижу, что травма тобой преуменьшалась – приду и шею намылю! Ну и ссадину помогу обработать. И не спорь! – импульсивные фразы сыпались с языка, не задерживаясь в сознании. Всё-таки Конг заставил его понервничать.
– Хорошо, Пи’Артит… – покорно вздохнул Нонг, понимая, что спорить со страшим сейчас и правда бесполезно. – Отключаюсь.
Третьекурсник удовлетворённо хмыкнул и сбросил вызов. Одним глотком допив остатки сока, он поспешно перекинул через плечо лямку сумки, сгрёб одной рукой лежащие на столе конспекты и нетерпеливо провёл пальцем по экрану.
– Ну ты ещё причешись перед этим, – буркнул парень себе под нос и поневоле улыбнулся. Эта удивительная привычка Конгфоба – быть неотразимым в любой ситуации – одновременно и забавляла, и смущала его. Артит знал, что с того станется даже при таких обстоятельствах задержаться у зеркала для наведения марафета. То ли для Конга действительно было важным выглядеть идеально перед объектом воздыхания, то ли он от природы такой чистоплюй… В любом случае, наставнику нравилась эта его черта, хоть иногда подобная щепетильность представлялась неуместной.
В последнее время Нонг вёл себя очень странно. Он всё чаще отводил взор, выглядел подавленным и каким-то непонятно смущённым. Поначалу Артит не на шутку забеспокоился: всё-таки где-то внутри него жил страх, что рано или поздно Конг остынет и пожалеет о том, что связался с ним. Однако объективных подтверждений своей теории Ройнапат не находил: Сутхилак был по-прежнему нежен, внимателен и учтив. Он нередко признавался старшему в любви, чем неизменно вгонял того в краску, и Пи верил, что Нонг не лукавит. Именно поэтому необъяснимая взвинченность, охватившая первокурсника, немного сбивала с толку.
Телефон завибрировал, оповещая хозяина о получении требуемого фото: похоже, в этот раз Конгфоб решил пощадить нервы и без того вспыльчивого старшего.
Изображение было качественным и чётким, – почему-то именно эта мысль первой посетила разум застывшего как столб Артита. Парень похлопал глазами, не сразу сообразив, что голова вдруг резко опустела, а в ушах возник странноватый гул… и стал медленно заливаться краской.
В душевой у Конга ему уже доводилось бывать – в тот день, когда его собственную комнату затопило, а младший благородно предложил свои апартаменты в качестве временного пристанища. Так что эту стену позади зеркала, отделанную светлым кафелем, Артит помнил. Помнил он и небольшое голубое полотенце – идеально выглаженное, едва уловимо пахнущее стиральным порошком, а сейчас обмотанное вокруг узких смуглых бёдер.
Парень шумно выдохнул и зачем-то воровато осмотрелся. Он дёрнулся было к кнопке блокировки, но остановил себя на полпути, не в силах отвести взгляда от обнажённого торса, отражающегося в зеркале. Конг не потрудился уместить в кадр всего себя, поэтому лица его не было видно – лишь часть подбородка и губы, на которых нет и намёка на улыбку. Стало быть, это никакой не розыгрыш, не злая шутка, не попытка подразнить старшего, а обычное исполнение просьбы.
Артит заторможено посмотрел на обсуждаемую ссадину, которая, конечно, была чуть более внушительной, нежели Конгфоб её описывал, но и в самом деле не являла собой серьёзную травму. Взор его переместился ниже – к мышцам пресса, трогательной впадинке пупка, тонкой дорожке аккуратно подстриженных чёрных волос, уходящей вниз и скрывающейся за краем полотенца… Мозг отупело фиксировал детали в виде взбухшей венки на плоском животе, прямо у выпирающей тазобедренной кости, мягких теней, очерчивающих мускулатуру, тёмных горошин сосков, так ярко выделяющихся на фоне бронзовой от загара кожи…
Наставник не сразу понял, почему выше, там, где должен был начаться излом ключиц и линия шеи, ничего не видно. Моргнув, он разглядел повёрнутую к камере руку, на которой алел аналогичный первому синяк.
Всё верно. Никаких шуток. Обыкновенный отчёт, он сам его требовал…
Телефон завибрировал, отчего юноша вздрогнул, едва не уронив его на асфальт. На экране отобразилось улыбающееся лицо Конгфоба.
– Пи’Артит? Ты получил фотографию?
– Да, – просипел Артит, мысленно обомлев от того, что голос его стал вдруг звучать на тон ниже, и тут же откашлялся: – Выглядит не очень.
– Прости… – почему-то расстроился Нонг.
– В любом случае, если тебе потребуется помощь – зови, – буркнул наставник. – Левой рукой и правда неудобно будет… – он вдруг подавился фразой и с силой зажмурился, осознав, как двусмысленно это прозвучало. Юноша покрепче перехватил конспекты и скрыл за ними пылающее лицо. «Дьявол! – ругнулся про себя парень. – Да что же это такое!»
Но Конг не разделил смущения возлюбленного, по всей видимости просто не найдя никакого подтекста в его словах, и в который раз вздохнул:
– Да, правше это доставляет некоторые неудобства, но я справлюсь. Правда, не переживай. У тебя сегодня много пар?
– Три, – силой воли заставив себя успокоиться, отрапортовал Пи. – Отдыхай, я позвоню, как закончу.
– Спасибо.
Артит уловил мягкие нотки в голосе первокурсника, и мысленно представил, как лицо Конгфоба озаряется его неповторимой, невозможной улыбкой. Уголки губ старшего невольно дрогнули.
– До скорого, Конг.
– Хорошего дня, Пи’Артит.
***
Слова лектора совсем не откладывались в сознании и доносились издалека, словно через плотную ватную пелену. Справа сосредоточенно строчил что-то Прем, высунув от усердия язык. В любое другое время Артит не преминул бы подшутить над другом, который обычно клевал носом на парах, но сегодня мысли главы наставников занимала другая тема. Тема личная, будоражащая и до чёртиков неловкая.
Юноша задумчиво постучал ручкой по парте и перевёл рассеянный взгляд к окну. На улице вовсю светило солнце – уже не такое палящее, как пару часов назад, но всё ещё удушливо жаркое, раскалившее за день воздух до состояния зыбкого марева. Сонно шелестели пожухлыми листьями пальмы, где-то вдалеке оглашали округу звонким стрёкотом неугомонные цикады.
Третья по счёту лекция подходила к концу, и за всё это время ответственный обычно третьекурсник не написал ни строчки. Поначалу он честно пытался сосредоточиться на словах преподавателя, но уже через полчаса понял, что это ему не удастся. То и дело он тянулся к карману джинсов, где лежал телефон, но всякий раз одёргивал себя на середине движения.
Артит не мог понять, почему обыкновенная фотография вызвала в нём такую бурю эмоций. Он ведь и раньше видел Конга раздетым, в конце концов, последний раз был относительно недавно – на церемонии вручения шестерёнок. Да, ситуация в тот день не располагала к фантазиям; признаться, наставник здорово перепугался тогда, да и отношения с младшим больше походили на конфронтацию, нежели на приязнь… Иными словами, всё было по-другому. Месяц назад он даже помыслить не мог о том, что их с Конгфобом противоборство выльется… «Во всё это», – мысленно усмехнулся Артит, после чего нервно облизал губы, в который раз дотронувшись пальцами до кармана.
Сколько бы он ни силился понять, как его угораздило так безбожно влипнуть – не мог. Просто в один момент наставник осознал, что не может оторвать от младшего глаз. Что голову его двадцать четыре часа в сутки занимает только Конгфоб, чью фигуру он неосознанно высматривает средь сотен других во время обедов, прогулок и занятий… Он злился, корил себя, тщетно пытаясь размотать гигантский клубок, в который превратились его эмоции и мысли. Конг тогда с достоинством принял удар, ни разу не упрекнув старшего в малодушии. Сутхилак в принципе знал себе цену, как бы пошло ни звучала эта заезжая фраза в данном контексте. Возможно, именно это и подкупило Артита. Возможно, именно это и явилось для него тем самым «профилактическим пинком под зад», потому как в один момент потеряв с Нонгом связь, юноша не на шутку перепугался.
Именно тогда он заставил себя признаться, что не просто заинтригован дерзким студентом. Он любовался им, любовался с каким-то мазохистским наслаждением, жадно впитывая каждое движение, каждую реплику, готовый в любой момент парировать и заранее зная, что парировать получится не всегда – Конг был достойным оппонентом. А ещё он был красивым. Да, вот так прозаично и буднично – красивым до невероятия, и красота эта отражалась не только во внешности. Прижимистый, остроумный, упрямый, возмутительно наглый Конгфоб притягивал взор, как редкий породистый зверь, заставлял распрямлять плечи и держать осанку. И все эти столь непривычные ощущения, эта фатальная потеря душевного равновесия поначалу неимоверно раздражали. А после… После был другой Конг – нетипично тихий, изображающий холодное каменное изваяние, застывшее от боли. Неправильный Конг. Но от этого не менее восхитительный.
Затем был разговор с Пи’Тамом, и всё вдруг стало кристально чётким и понятным. Накрывшая Артита волна оказалась настолько сокрушающей, что юноша искренне испугался. Все подавляемые до этого желания вдруг вырвались наружу, и остановить эту эмоциональную лавину уже не представлялось возможным. Контрольным выстрелом стало то, что Конгфоб, намного раньше наставника осознавший свои чувства, сдерживаться даже и не собирался. И они, два уже взрослых, в принципе, парня, попросту захлебнулись нежностью – щемящей до ломоты в груди. Артит никак не мог совладать с собой, рядом с Нонгом он перманентно ощущал себя пьяным и бескомпромиссно безмозглым. Как иначе объяснить то, что он всё время ждал от того прикосновений, самостоятельно на них не решаясь? Что реагировал ненормально остро на те вещи, на которые раньше и внимания бы не обратил? Чего стоит эта глупая выходка в столовой из-за Нонг’Пайпаллин…
Воистину, любовь делает из людей идиотов… И это так прекрасно.
Юноша прикрыл глаза, подставляя лицо тёплому ветерку, задувающему из приоткрытого окна. Губы его дрогнули в робкой улыбке.
Любить Конга было невероятно здорово. Тот всегда мог поддержать беседу, проявлял искреннюю заботу, шёл на уступки, его приятно было трогать и, конечно, целовать.
Скулы Артита едва заметно порозовели. Конгфоб целовался… хорошо. И он никогда не признается, что под этим «хорошо» имеется в виду «так, что ноги становятся ватными, а голова пустеет». За последнее время им нечасто удавалось увидеться – слишком загруженным был у обоих график занятий, всё-таки близилась сессия.
Конечно, Артит скучал. Конечно, ему не хватало ставших уже привычными объятий и прикосновений – лёгких, робких, словно Конг всё ещё боится, что его оттолкнут, но держать руки далеко от возлюбленного не может. И конечно, глава наставников жаждал этих чёртовых поцелуев, в чём смог признаться себе лишь недавно. Но, в конце концов, разве это неправильно – хотеть чего-то подобного от человека, в которого влюблён без памяти?
Другое дело, что ни он, ни Нонг не решались поговорить об этом откровенно. Да и надо ли говорить, если и без слов всё понятно?
«А понятно ли?» – задал себе вопрос Артит, чья рука в который раз за последние три часа потянулась к телефону. Он прислушался к ощущениям, пытаясь обозначить хоть каким-нибудь достойным определением то странное волнение, что вызывала в нём мысль о повторном открытии фотографии. Иррациональный стыд смешивался с неоформленным, каким-то первобытным предвкушением, словно парню едва исполнилось пятнадцать, и он прячет от родителей порножурнал, который собирается тайно пролистать, когда все уснут.
Вскоре желание разрослось до таких масштабов, что юноша, мысленно послав всё к чёрту, порывисто вскинул ладонь.
– Да? – отвлёкся лектор, обратив на него внимание.
– Простите, Кхун’Вонграт, – Артит встал и учтиво склонился, сложив руки в «вай», – могу я выйти ненадолго?
– Идите.
Не медля ни секунды, глава инженеров вылетел из аудитории, чем немало озадачил своих товарищей, по всей вероятности решивших, что несчастного парня неслабо скрутило, раз он так энергично дёрнул с места.
Добежав до уборной, третьекурсник перевёл дух, осмотрелся и, даже убедившись, что в помещении никого нет, зачем-то зашёл в кабинку и запер её на щеколду.
Пальцы мелко подрагивали, и от этого только пуще разрасталось чувство стыда, хоть юноша и понимал, что ничего предосудительного не собирается делать. Просто сам факт того, что он уединился в туалете для просмотра фото своего полуголого парня, заставлял удушливо краснеть. Но любопытство оказалось сильнее каких-то там этических соображений.
На экране вновь появилось изображение Конга. Жадный взгляд тёмных глаз повторно проследил путь от подбородка до края махрового полотенца. Смуглая кожа юноши, усеянная мелкими капельками, в свете неяркой лампы выглядела неприлично привлекательной и, казалось, источала слабое сияние. Артит не смог бы объяснить, почему именно это определение возникло в его голове. Просто ему уже доводилось видеть такого Нонга, например, когда Конгфоб находился рядом и смотрел на него своими глубокими проницательными глазами, отчего спина наставника покрывалась мурашками. В такие моменты младший тоже словно светился изнутри. Однако сейчас…
Третьекурсник смущённо прикусил нижнюю губу, внимательно изучая фотографию. Нет, этот неуловимый ареол был иной природы. За последние пару недель его возлюбленный немного прибавил в весе и подкачался, отчего мускулатура на его и без того стройном теле стала отчётливей. Было в Конге что-то такое…
«Бесстыдное», – сглотнул Артит, подобрав слово. Но бесстыдство это не определялось как нечто неприличное. Притягательное, завораживающее, заставляющее ком застревать в горле – да, но никак иначе. Уж флиртовать младший умел виртуозно, это признавали все без исключения. Другое дело, что сам Артит до сего момента больше смущённо тушевался под напором Нонга, толком не понимая, как отвечать на столь открытое проявление симпатии… в том числе и физической.
Взор старшего вернулся к взбухшей венке в самом низу поджарого живота и линии коротких жёстких волос, уходящих вниз к скрытому полотенцем паху. Он не мог понять, какие именно эмоции вызывает у него открывшееся зрелище. Волнение? Да, безусловно. Будто глава инженеров подсмотрел что-то такое, что люди обычно стараются спрятать. И это будоражило, порождало в голове какие-то совсем неправильные мысли – постыдные, горячечные, настолько откровенные, что вслух такое точно произносить не принято. Например, действительно ли Нонг стрижётся там? Есть ли под полотенцем бельё или младший в спешке накинул на себя только это? Получается, он почти голый?
Фотография заканчивалась чуть ниже бёдер, и наставник с лёгким удивлением понял, что раздосадован. Что ему, пожалуй, было бы интересно посмотреть на… на…
На то, как ткань очерчивает изгибы мягкого бугорка, который есть у каждого парня там, чуть ниже.
Ноги Артита неприятно задрожали, и он упёрся плечом в холодную стену, медленно прислонившись к ней пылающей щекой. Плевать на антисанитарию, плевать на то, что он торчит тут уже не меньше пятнадцати минут. Ему нужно хоть как-то справиться со смущением и непривычным жаром, заполонившим грудную клетку, заставляющим непослушное сердце биться в рваном ритме.
Дело было не красоте представшего перед ним мужского тела: на парней Артит всегда смотрел с равнодушием, иногда отмечая, что те могут быть атлетично сложены, но не более. Он смотрел на своего Конга – любимого до умопомрачения, до дурацких звёздочек перед глазами, Конга, внезапно оказавшегося чистым воплощением Эроса. И неважно, что гладкий бок украшает лиловая ссадина, неважно, что рука с аналогичным багровым синяком поднесена слишком близко к камере, отчего контуры её чуть более размыты, чем тело… Это самое тело, которое с такой жадностью изучал студент, было слишком будоражащим.
– Артит! Ты тут?
Звонкий голос Брайта врезался в уши, вдребезги разбивая тишину. Телефон выпал из дёрнувшихся рук, и юноша едва успел подхватить его у самого пола.
– Артит!
Несколько раз глубоко вдохнув, лидер инженеров хлопнул крышкой унитаза и для надёжности спустил воду.
– Чего орёшь? – нарочито спокойно поинтересовался он, выходя из кабинки, и неторопливо подошёл к раковине.
– Пара закончилась. Я твои вещи захватил, – демонстративно потряс тот в воздухе сумкой Ройнапата. – Нотт и Прем на улице ждут.
– Спасибо, – тщательно намыливая руки, ответил Артит.
Он надеялся, что румянец, украшающий его скулы, останется незамеченным. Однако Брайт, словно учуяв неладное, подошёл поближе и пытливо заглянул в лицо парня.
– Что ты такое съел, а? Обедали, вроде, вместе, – произнёс он и добавил, расплываясь в гаденькой широкой улыбке: – Или ты подрочить убегал?
Сердце наставника гулко бухнулось о рёбра. Он порывисто развернулся и рявкнул:
– Больной?! Я не!..
«Что «не»? – тут же пронеслось в его голове. – Не дрочу?» Глупо было даже пытаться отрицать это. Но вкупе с тем, что ещё пять минут назад он воровато разглядывал полуобнажённого Конга, бестактная фраза приятеля попала в самое яблочко.
– Иди ты в задницу, Брайт! – заалев аж до самых кончиков ушей, выплюнул Артит, вырывая из рук одногруппника свою сумку.
– Я всё расскажу Конгфобу! – донёсся за его спиной звонкий смех.
Юноша фыркнул и, не дожидаясь друга, стремительно вылетел в коридор. Хоть близкие и отнеслись к новости об их с первокурсником отношениях на удивление спокойно, не подкалывать сурового лидера они просто не могли.
***
Поднимаясь по лестнице в общежитие, угрюмый глава инженеров в очередной раз ткнул на кнопку вызова и принялся вслушиваться в длинные гудки.
«Абонент не отвечает», – знакомо сообщил приятный женский голос.
– Тц! – парень раздражённо сунул мобильник в карман и тут же устало провёл ладонью по лицу.
Несобранность, такая нетипичная для пунктуального и педантичного Конга, порядком изматывала. За тот час, что Артит добирался до дома, все его звонки были проигнорированы. И если в первые несколько раз наставник раздражённо сбрасывал, то позже не на шутку встревожился. А вдруг с этим балбесом что-нибудь случилось? Вдруг ушиб оказался серьёзнее, чем он думал?
Третьекурсник мотнул головой, словно пытался вытрясти из неё глупые мысли. И чего он так разволновался? Конгфоб не фарфоровый, в конце концов, его осмотрел врач…
Он продолжал успокаивать себя, когда открывал дверь, когда разбирал вещи и сервировал нехитрый ужин, купленный по дороге, когда без удовольствия жевал, не чувствуя вкуса еды, и беспрестанно поглядывал в тёмные окна напротив. Наверное поэтому, едва в комнате Нонга зажёгся свет, Пи подскочил и принялся лихорадочно искать телефон, как назло вытащенный из джинсов по приходу.
