Текст книги "Немного любви в холодном Мэноре (СИ)"

Автор книги: feral brunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Её холодные руки отрезвляли его ум. Драко с опасением ждал рассвет. Он не знал, что произойдёт днём, как всё пройдёт, как это отразится на Гермионе и на нём самом. Мирное сопение девушки не дарило спокойствия, как прежде. Больше нет.

– Я люблю тебя, Гермиона, – практически беззвучно произнёс Драко. – Всегда.

С этими словами он вышел из её спальни, направляясь в материнскую комнату. Вряд ли разговор с Нарциссой изменил бы что-то, но сейчас Драко нуждался в поддержке матери, как никогда. Он совершенно запутался, не понимал, что происходит. Драко не знал, понятия не имел, откуда берутся внезапно всплывшие воспоминания, красочные сны и чёткий голос Гермионы в голове. Чутьё внутри подсказывало, что Нарцисса сможет дать ответы на вопросы.

– Нарцисса, – Драко бесцеремонно ворвался в спальню матери. – Почему я всё время вижу Грейнджер во сне?

– Может быть, ты просто часто думаешь о ней, – раздался мужской голос. – Драко, очень невежливо врываться в покои матери в столь позднее время.

– Отец, – Драко заметил платиновый отблеск волос Люциуса в темноте. – Что ты тут забыл?

– Я у себя дома. Думаю, что моё нахождение в спальне Нарциссы более объяснимо, чем твоё.

– Какого хрена ты тут делаешь? – злобно процедил парень. – Блять, ты не появлялся несколько месяцев. Что теперь-то изменилось?

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Драко.

– Спрашиваю ещё раз: какого хрена ты тут делаешь?

– Хотел увидеть Нарциссу, – отрезал Малфой-старший. – Я соскучился по ней. Мы давно не виделись…

– Ублюдок, – прервал его Драко. – Соскучился? Давно не видел?

– Повежливее, сын. Я – всё-таки твой отец, поэтому…

– Отец? – Драко сжал кулаки и приблизился к Люциусу так, чтобы видеть его лицо. – Какой ты к херам отец? Ты – сволочь, растоптавшая свою семью! Ты бросил нас в котёл и смотрел, как мы сгораем к чертям собачьим!

– Слава Салазару, что ты более благородный, чем я. Наверное, сумел спасти свою грязнокровку?

– Да пошёл ты, – ядовито выплюнул Драко в сторону Малфоя-старшего. – Чтоб ты сдох и в последние минуты, когда будешь умирать в одиночестве, видел образ своей семьи, потому что из-за тебя мы можем погибнуть в любой момент.

Он вернулся к Гермионе подавленный и разгневанный. Внезапная встреча с отцом совсем выбила его из колеи. Он ненавидел этого человека и не желал видеть в стенах Мэнора. Его бы воля, и Драко давно бы ограничил доступ Люциуса к поместью. Но семейные традиции не позволяли ему сделать этого до тех пор, пока Драко не свяжет себя с кем-то узами брака.

– Я бы женился на тебе и вышвырнул эту гниду из нашего поместья, – тихо шептал Драко и целовал её руку. – Кто знает, как бы сложилась наша жизнь, если бы не Война? Может быть, мы бы сейчас гуляли где-то по улочкам Парижа или загорали в Италии? Тебе нравится Италия?

В ответ лишь тихое дыхание. Но зато она дышит.

Несколько последующих часов у её постели пробежали незаметно для Драко, который слишком глубоко ушёл в свои раздумья.

– Антонин, всё готово? – послышалось шипение Волан-де-Морта в гостиной, куда Драко спустился в поисках матери. – Все прибыли?

– Да, мой Лорд, – закивал головой Долохов. – Люциус прибыл ночью, Беллатриса несколько часов назад и Эйвери тоже уже здесь.

– Отлично. Тащите девчонку сюда. Будем начинать, – Реддл заметил Драко в проходе. – Драко, надеюсь, тебе хватило времен побыть с нашей пташкой. Я специально не отвлекал тебя, чтобы ты мог вдоволь наговориться с ней. Твои товарищи уже всё приготовили.

Как благородно с твоей стороны. Спасибо.

– Присаживайся, – вновь обратился к нему Тёмный Лорд. – Мы начнём с минуты на минуту.

За эту несчастную минуту, пока Драко слушал болтовню Волан-де-Морта, Долохов уже успел принести Гермиону в гостиную. Она была в сознании, но полностью отключена от реальности. Как и до этого – просто потупила взгляд себе под ноги и тяжело дышала. Люциус также появился в гостиной под руку с Нарциссой, за ними вошли Беллатриса, Рабастан и Эйвери-старший. Долохов всё также держал Гермиону, а по левую сторону от неё появился Бут.

– Тут собрались самые приближённые, – начал Тёмный Лорд. – Я хочу, чтобы вы все присутствовали в тот момент, когда моё бессмертие вновь обретёт былую силу. Те, кто будет свидетелем сегодняшнего события – станут хранителями моей тайны. Эта девочка, – он пальцем указал на безразличную ко всему Гермиону. – Станет нашим всем. Отныне, её жизнь и безопасность приравнивается к моей собственной. Подвести её, причинить боль хоть в каком-то её проявлении, будет означать вашу смерть. Думаю, что я объяснился более, чем доступно.

Всепоглощающая тишина означала полное повиновение своему господину. Никто не посмел даже допустить мысль о том, чтобы перечить Лорду.

– Антонин, – обратился он к Долохову. —Ты можешь начинать.

Драко заметил отблеск лезвия кинжала, который Пожиратель достал из кармана. И только он дотронулся своей рукой бледной кожи Гермионы, как парень подлетел к нему и повалил на мраморный пол.

– Если ты блять ещё раз к ней притронешься – я тебя убью, ты меня понял, сукин сын? – прошипел Драко, приставляя лезвие к горлу Пожирателя. – Даже не смей думать, что ты можешь что-то сделать с ней!

Оглушающий смех разнёсся раскатистым эхом по гостиной. Волан-де-Морт, который до этого сидел неподвижно – теперь заливался истерическим хохотом. Но вот никто из присутствующих не подал и звука. Никто не знал, как реагировать на происходящее.

– Я думал, что у тебя уже не получится меня удивить, – его мерзкое шипение сбивалось из-за смеха. – Браво, Драко!

– Мой Лорд… – Долохов был явно растерян.

– Всё в порядке, Антонин. Я думаю, что кинжал может оставаться у Драко, а ты присоединяйся к товарищам. Драко, теперь всё в твоих руках.

– Вы о чём, мой Лорд? – Малфой-младший всё ещё сжимал острый кинжал в руке и провожал Долохова гневным взглядом.

– Раз ты не позволишь никому притронуться к нашей пташке, то эта честь выпадает тебе. Убери это чёртово клеймо с её руки, вырежи его.

Он хотел, чтобы ему послышалось это, но испуг на лице Нарциссы и удовлетворённая улыбка Беллатрисы говорили о том, что нет. Конечно, чего ещё можно было ожидать от Реддла? Он решил сыграть очередную забавную партию на человеческих чувствах, которые ему самому были чужды. Он упивался теми страданиями, которые доставлял своим подчинённым.

– Не тяни, Драко. Либо это делаешь ты, либо отдаёшь кинжал Антонину и не мешаешь.

Выбирать между двух огней: позволить кому-то причинить ей боль или нанести рану самому. Что выбирать в таком случае? Он не знал, потому что прежде его не ставили перед подобным выбором. Вот теперь ему казалось, что он понял хотя бы небольшую частичку её боли. Каково было Грейнджер выбирать между жизнями двух людей?

Драко медленно повернулся и встал на колени перед Гермионой. Она не смотрела на него. Рукоять кинжала вот-вот треснет от силы, с которой его сжимают. Парень долго не решался занести лезвие над её рукой. Внутри всё переворачивалось и жгло от несносной боли.

– Гермиона… – он приподнял её правую руку. – Ты слышишь меня?

Девушка подняла голову и на секунду взглянула на Драко, затем снова опустила взгляд.

– Делай то, что он просит, – прошептала Гермиона. – Делай. Я не буду плакать.

Она правда не плакала. Плакал он. На глазах Драко проступили слёзы, точно так же, как кровь из её руки. Первый тонкий надрез и тонкая струйка крови начала стекать на тёмный мрамор. Он резал не её руку – он резал свою душу, своё сердце. По живому, без наркоза. Глубоко и отчаянно. Миллиметр за миллиметром её предплечье избавлялось от кожи, открывая взору живую плоть. Первый кровавый кусок упал на пол с омерзительным хлюпаньем.

Кровавое месиво, что он оставил на месте её клейма будет сниться ему ему ещё очень долго. Даже когда открытая рана превратится в обезображенный шрам – он будет видеть её кровь на своих руках. Будет помнить, как стоял перед Гермионой на коленях и заживо срезал кожу.

– Я люблю тебя, Гермиона, – прошептал Малфой, срезая последнюю букву. – Всегда.

– И я тебя, Драко, – прошептала она в ответ. – Всегда.

– Обливиэйт, – из палочки Бута вырвался светлый луч, затуманивший голову Гермионы, и заставил провалиться её в сон, а следом – тонкий тёмный лучик, который проник в девушку. – Мой Лорд, крестраж в ней.

Девушка держит букет белых роз, которые Драко нарвал, пока она спала. Ему так нравилось видеть эти цветы в её руках. Так сильно они подходили только Гермионе, это были её розы.

– Когда-нибудь Дамблдор снимет кучу очков у Слизерина, – засмеялась Гермиона.

– Пусть сначала узнает, что я бываю в Мэноре, – Драко пожал плечами. – Крёстный уж точно не расскажет, что позволяет мне пользоваться его камином.

– Не нужно больше срывать их для меня, – гриффиндорка бережно поместила цветы в вазу. – Они такие красивые. Хочу, чтобы они цвели, как можно дольше.

– Мне кажется, я знаю, какое самое любимое место у тебя будет в Малфой-Мэноре. Помимо спальни, конечно.

– Ты просто невыносим, – рассмеялась Гермиона. – За это я тебя и люблю.

– А я думал, что ты любишь меня из-за роз.

– Я просто люблю тебя. Не за что-то. Не знаю, что должно случиться, чтобы мои чувства к тебе остыли. Пусть мне стирают память, заставляют проживать миллион смертей, но я всё равно буду любить тебя. Всегда.

– Тогда буду я молиться, чтобы каждая моя смерть приводила к тебе. Снова и снова. Чтобы понять, что моя смерть была не напрасной, – Драко поцеловал её руки. – Всегда.

– Всегда.

Он сидел возле её кровати до тех пор, пока она не очнулась.

– Гермиона? – взволнованно обратился он к ней, когда заметил шевеление под одеялом.

– Простите, – хрипло ответила девушка. – А кто Вы?

========== Глава 11. Оковы безумия. ==========

Малфой-Мэнор. Май, 2002

В ожидании опасности она ступала шаг за шагом, тихо крадясь по мрачным коридорам Мэнора. Гермиона боялась, что каждый новый шаг станет для неё последним, что где-то ей встретится Том и снова направит палочку в её сторону. При этой мысли слёзы бесконтрольно наворачивались на глаза, а в сердце больно начинало покалывать.

Чувствуя, что истерика может накрыть без предупреждения – Гермиона заскочила в первую попавшуюся комнату. Это был кабинет мистера Малфоя, в котором ещё пару дней назад она перекладывала стопки бумаг и вчитывалась в старинные фолианты. А сейчас сползала оголённой спиной по тёмным дубовым дверям и зарывалась в каштановых кудрях.

Безвольная, слабая, связанная по рукам и ногам и одинокая. Девушка тряслась далеко не от холода, исходящего от пола, а от леденящих душу нитей подчинения ему. Гермиона не знала, как выбраться из этой клетки. Внутри всё трещало по швам от безысходности. Гермионе хотелось кричать от сжигающих чувств. Зияющая дыра в душе завывала ветром.

И только женщина с портрета разделяла это одиночество. Что-то знакомое было в ней для девушки. Она рассматривала портрет не один день и всё не могла понять, что такого притягивало её внимание к этой женщине. А сейчас, в холодном лунном свете наконец-то стало понято – печаль. Глаза женщины с портрета были полны печали, горя и уныния. Точно так же, как и глаза Гермионы.

До утра оставалось несколько часов, во сне девушка уже не видела смысла. Она обняла себя за колени и снова зашлась в слезах. Тонкая ночная рубашка успела пропитаться насквозь солёной жидкостью, а волосы слипались. Ноготки впились в предплечья с такой силой, что на бледной коже проступили маленькие капельки крови.

– Мисс? – Миппи появилась перед Гермионой. – С мисс всё хорошо? Вы плачете. Миппи может помочь Вам?

Ты не говоришь ни с кем, кроме меня.

Зловещий голос прогремел в голове, заставляя содрогнуться. Гермиона не смогла и рта раскрыть, лишь расплакалась с новой силой.

– Мисс? —маленькая эльфийка приблизилась к ней. – Кивните хотя бы, прошу. С Вами всё хорошо?

Гриффиндорка лишь отрицательно закачала головой.

Ты не смеешь лгать.

– Я могу позвать хозяина, – защебетала Миппи. – Тёмный Лорд сможет помочь Вам…

Стоило эльфу едва упомянуть о Томе, как Гермиона вскочила на ноги, вытирая лицо руками. Тело пробил новый разряд паники, ноги предательски задрожали. Она выпорхнула из кабинета, отрицательно мотая головой. Длинные коридоры Мэнора вмиг показались ей шаткой канатной дорогой, раскачивающейся всё сильнее и сильнее с каждым неверным движением. Ей виднелось адское пламя под ногами, которое поглотит её с головой, стоит немного оступиться.

– Пташка, – дьявольски спокойный голос. – Что случилось? Ты почему не спишь?

– Я была в кабинете Люциуса, – бесконтрольно Гермиона начала отвечать на вопрос. – Я там плакала, а потом ко мне пришла Миппи, предложила свою помощь, хотела Вас позвать, чтобы Вы меня успокоили.

– Почему не позвала, раз хотела?

– Потому что я начала плакать и выбежала из кабинета.

Правда лилась из её уст, подобно яду. Обжигала, доводила и сжирала. Гермионе хотелось закрыть рот, вырвать себе язык, выколоть глаза – только не отвечать ему, не смотреть в кроваво-красные зрачки.

– Почему ты плакала, Гермиона?

– Потому что мне страшно, – голос смешивался с всхлипами. – Я боюсь тебя.

– И как давно ты боишься меня? – Реддл подошёл к ней ближе. – Почему ты боишься меня?

– С тех самых пор, как Вы направили на меня палочку. Я чувствую себя преданной… – на секунду Гермиона замялась, пытаясь сдержать в себе никому ненужную правду. – Я верила Вам, чувствовала себя в безопасности, а теперь единственное, что я чувствую рядом с тобой, Том – это животный страх.

На последних словах девушка вновь расплакалась, обнимая себя за плечи. Она не могла сдвинуться с места, сделать хоть шаг. Парализующие оковы послушания перед хозяином налили ноги свинцом. Она – марионетка властного хозяина. Она сама послушно приплыла к нему и вручила нитки кукловода в руки. И теперь Гермиона отыгрывала отведённую ей роль в режиссёрской работе Тома Реддла.

– Ступай к себе в комнату, – властно произнёс Тёмный Лорд. – Тебе нужно отдохнуть, утром к тебе наведается Нарцисса, а потом нас ждут в Министерстве. В шкафу висит тёмно-зелёное платье, наденешь его.

– Да, мой Лорд.

Робко, но послушно она развернулась и направилась к себе в комнату. Ноги ступали, словно по битому стеклу. Гермиона даже не заметила, как оказалась в своей спальне и провалилась в беспамятство.

Пушистый снег медленно падает и тает на её волосах. Гермиона сидит на трибунах квиддичного поля рядом с Джинни. Пока весь Гриффиндор с восторгом и свистом наблюдает за красно-золотым ловцом, Гермиона затаив дыхание, пытается высмотреть Драко. Он исчез с поля около десяти минут назад и нигде не появлялся.

– Милая, – Джинни сжала руку подруги. – Не волнуйся. Он сейчас появится, ты же знаешь.

– Да, – нервно ответила Гермиона. – Знаю.

Но только от этого тревога из сердца никуда не ушла. Она всегда переживала за Драко, если не видела его. Особенно тут, на квиддичном поле. Гермиона не разделяла любовь Малфоя к этому виду спорта.

– Гарри Поттер поймал снитч! – раздался восторженный крик Ли Джордана. – Гриффиндор победил!

Трибуны взорвались в громких овациях и аплодисментах. Красно-золотые флаги и яркие фейерверки взлетели вверх, а весь факультет победителя кинулся вниз – на поле.

Гермиона задышала лишь в тот момент, когда среди толпы игроков появилась платиновая шевелюра. Облегчённый вздох, мышцы расслабились, а зубы перестали до боли прикусывать губы. Она тут же сорвалась с места и бросилась в объятия слизеринца.

– Драко, – прошептала девушка, когда крепкие руки прижали её к себе. – Где ты был?

– Мне показалось, что ты загрустила, – блондин не отпускал её. – Это нужно было срочно исправлять.

– И поэтому ты решил пропасть с поля?

– Это тебе, – Малфой достал из-под мантии небольшой букет роз. – У меня не получилось нарвать больше…

– Драко, – на глаза Гермионы навернулись слёзы. – Это же мои розы… Но Драко… Драко, Слизерин проиграл…

– Зато я победил, Грейнджер. Ты – мой золотой снитч. Ты – моя награда. Ты – мой мир.

Это не кошмар. Она не проснулась от собственных криков, не было холодного пота и бешено стучащего сердца в груди. Лишь улыбка и чувство спокойствия. Гермиона не понимала, что она увидела. Возможно, сон? Нет. Таких счастливых снов не бывает, от обычного сновидения таких живых эмоций быть не может. Воспоминание? Неужели она начинает вспоминать? Если так, то это пугало ещё больше, вводило в ступор.

Этого ведь не могло быть. Я и Драко? Он ведь говорил мне, что мы толком и не общались. Солгал мне? Но зачем?

В голове следом за собственными мыслями всплыла и рыжая девушка из Министерства. Гермиона привстала с кровати, зажмурила глаза и дотронулась пальцами до висков. С каждой минутой вопросов становилось всё больше, но ни одного нового ответа не находилось. Было похоже, будто она с треском влетает в закрытую дверь, но с той стороны никто не открывает.

Слабые солнечные лучи проникали в комнату. С восходящим солнцем вдали начали виднеться теплицы с розами. Гермиона так давно не гуляла среди своих любимых цветов, так давно не касалась нежных белых лепестков. Сейчас ей хотелось сорваться с места и на всех парах умчаться к теплицам, упасть в объятья неприветливых шипов. Всё же лучше, чем оковы Империуса.

Гермиона не могла больше спать. Она лениво накинула на себя рубашку и спустилась на первый этаж. Покорно, склонив голову, сидела на диване и смотрела на двери. Она ждала, пока появится Нарцисса, хотелось разбавить тот кошмар, в который Гермиона попала. Девушка отчаянно надеялась, что визит леди Малфой поможет вернуться к жизни, хотя бы чуть-чуть. Хотя бы дышать станет легче, глаза будут смотреть на мир не через пелену слез.

– Доброе утро, дорогая, – миссис Малфой с ходу бросилась обнимать Гермиону. – Я так рада видеть тебя!

Гриффиндорка не могла ответить, но искренне радовалась этой встрече. Глаза заблестели, а на лице появилась улыбка. Сердце бешено застучало от наплыва эмоций. Положительных эмоций.

– Я очень соскучилась по тебе, – продолжила Нарцисса. – Слава Мерлину, Тёмный Лорд разрешил мне проведать тебя. Он… – она замялась на секунду. – Он предупредил, что ты не можешь со мной говорить. Но, я думаю, что это не помешает нам с тобой хорошо провести время. Так ведь?

Гермиона кивнула в ответ. Тёплая улыбка миссис Малфой была сравни глотка воздуха в этом холодном поместье. Стало как-то тепло, непринужденно легко и уютно. Грейнджер даже не могла себе представить, что одно появление этой женщины может подарить надежду на спасение. Нарцисса сейчас казалась Гермионе путеводной звездой в спокойную жизнь. В прежнюю жизнь.

Они вышли на улицу и направились по протоптанной тропе к теплицам. Солнце щекотало веснушки Гермионы и гуляло по аккуратным локонам Нарциссы. Нежная кожа рук леди Малфой касалась девушки, даря всепоглощающее чувство спокойствия. На миг Гермиона поверила в то, что последних дней просто не было, что это был сон. Сейчас всё было так, как прежде: она гуляет с миссис Малфой в теплицах, слушает её ласковый голос и вдыхает головокружащий аромат роз.

– Гермиона, – Нарцисса остановилась у очередного куста белых роз. – Всё будет хорошо. Рано или поздно, чёрная полоса превратится в белую. Вот, возьми.

Миссис Малфой протянула девушке полузакрытый бутон. Гермиона бережно приняла цветок, но тут же поежилась. Не пойми откуда взявшийся холод проник под тонкую рубашку и заставил покрыться кожу мурашками.

Громадный вороной крылатый конь, больше похожий на скелет, обтянутый гладкой шелковистой кожей. Морда существа напоминала драконью, на ней были расположены большие, широко открытые белые светящиеся глаза без зрачков. Изо рта виднелись ужасающие острые клыки. Огромные крылья пугали своими размерами, казалось, что с их помощью животное легко может поднять бурю. Девушка встрепенулась от увиденного и попятилась назад.

– Что случилось? – Нарцисса посмотрела на Гермиону взглядом, полным тревоги. – Гермиона, что такое?

Но что ей могла ответить Гермиона?

Она только ткнула пальцем в сторону существа, но не увидела должной реакции. Нарцисса лишь непонимающе смотрела на Гермиону и туда, куда она указывала. Хватило несколько секунд, чтобы стало понятно – леди Малфой не видит того же, что видит Грейнджер.

– Что там, милая? – миссис Малфой проследила за движением гриффиндорки.

Нарцисса, дорогая, как же мне тебе объяснить? Я не могу.

Гермиона отмахнулась и опустила руку. Ещё раз взглянула на существо и сделала к нему шаг навстречу. Трясущимися руками она потянулась к безобразной морде животного и дотронулась лишь кончиком пальцев. Холодная, но приятная на ощупь кожа, вызывала странные ощущения внутри. На долю секунды Гермионе показалось, что она коснулась самой смерти.

– Всемилостивый Мерлин, – с ужасом протянула Нарцисса. – Ты видишь их?

Девушка снова посмотрела на Нарциссу. Женщину озарило, она поняла, кого заметила Гермиона.

– Это крылатый конь? – спросила миссис Малфой.

Гермиона кивнула в ответ.

– Это фестралы, – продолжила Нарцисса. – Это редкие волшебные существа. У этих лошадей довольно мрачная слава…

Нарцисса замолчала. То ли подбирая правильные слова, то ли, и вовсе, не собираясь продолжать рассказ. Гермиона оторвалась от животного и вопрошающе посмотрела на собеседницу.

– … по мнению многих волшебников, фестралы очень несчастливые, – заговорила миссис Малфой. – Считается, что они приносят разные ужасные несчастья всем, кто их увидел, но это ничто иное, как суеверие. На самом деле их может видеть лишь тот, кто видел смерть, кто познал смерть, кто страдает от чьей-то смерти.

С последними словами Нарциссы фестрал, стоявший возле Гермионы, отскочил и завопил. Только вот это неестественное ржание слышала только гриффиндорка. Крылья фестрала взмыли в небо, и конь исчез за тучами, унося с собой последние капли спокойной жизни.

– Выбирай сейчас. Поттер или Малфой?

Лёгкая шелковая рубашка тут же стала необъяснимо тяжёлой. На плечи, будто бы упало несколько тонн камней, которые заставляли кости хрустеть под весом. Роза, которую Гермиона сжимала все это время в левой руке – выпала, а шрам начал гореть. Ей хотелось закричать, но стальные цепи Непростительного не ослабили хватку. Миллион разных картинок заискрили перед глазами, голова закрутилась, а ноги подкосились.

– Я – Гарри, Гарри Поттер.

До боли знакомый, родной голос отбивался эхом в голове. Гермиона увидела перед глазами мальчишку: такой забавный, в круглых очках и длинной чёрной мантии. Он лучезарно улыбался и приветливо махал рукой. Зелёные глаза – такие близкие сердцу и душе. Только девушка захотела протянуть руку к ребёнку, как тот сразу же покрылся кровавыми пятнами, а глаза из насыщенно зелёного превратились в болотные.

– Выживи, Гермиона… Живи…

– Гарри… Мой милый Гарри…

Пути назад уже нет.

И только она раскрыла глаза, как в поле зрения попало тёмно-изумрудное платье, висящее в открытом шкафу. Ноги против собственной воли зашагали вперёд. В голове творилась полнейшая каша. Глазами девушка искала Нарциссу, свою белую розу, но вместо этого продолжала подходить к платью. Оно было очень красивым. Если бы Гермиона увидела его при других обстоятельствах, то обязательно захотела бы примерить столь прекрасный наряд. Но сейчас хотелось сжечь его, разорвать на куски, но уж точно не натягивать на себя.

Хотелось провалиться сквозь землю. Но вместо этого пальцы коснулись холодной ткани убранства. Пока слёзы скатывались по бледной коже щёк – руки натягивали платье.

– Прекрасно выглядишь, – раздался его голос. – Я рад, что ты прислушалась к моему совету.

– Ты же знаешь, что я не в силах противиться твоим приказам, – вырвалось из уст Гермионы. – Я не могу ослушаться.

– И соврать ты мне тоже не можешь, – с явной издёвкой добавил Том. – Мне безумно нравится твоя откровенность.

– Я ненавижу тебя, – процедила девушка. – Ты – исчадие ада.

– Иронично, что ещё не так давно ты не считала меня самым плохим человеком. Я ведь предупреждал тебя, пташка.

– В тот момент ты не направлял на меня палочку…

Сколько же боли было в её голосе, сколько отчаяния, сколько ненависти. Гермиона превратилась в настоящее воплощение гнева, только вот поделать с этим ничего не могла. Лишь покорно склонять голову. Когда-то Драко решил для себя, что она – его отражение. Видел бы он девушку сейчас: она и вправду превратилась в его отражение – верная, послушная, покладистая. Всё не по своей воле.

Абсолютно все вазы Мэнора были заняты розами. Красными. Гермиона спустилась на первый этаж и первое, что она увидела – это кроваво-красные бутоны. Никаких белых, невинных цветов. В горле стал новый ком, а на глазах вновь заблестели солёные капли. Девушка не понимала, откуда в ней столько слёз. Сжав руки в кулаки, она прошла мимо ваз. Только вот что-то внутри больно кольнуло, отдавая горечью на языке.

– Сегодня ты улыбаешься и со всем соглашаешься, – монотонно произнёс Том. – Что бы тебе ни говорили, пташка.

– Да, мой Лорд, – сквозь слёзы ответила Гермиона.

– Я вижу, что ты чем-то расстроена. О чём ты думаешь сейчас?

– Розы, – выпалила гриффиндорка. – Ты сменил белые розы на красные…

– Почему тебе так нравятся белые розы? Не находишь, что красный цвет более яркий и выразительный?

– Для меня белые розы – это больше, чем просто цветы, – она, конечно же, не врала ему. – Я смотрю на белые полузакрытые бутоны и нахожу некую схожесть с собой. Мне кажется, что…

Гермиона запнулась. Она попыталась собрать всю силу воли, если в ней ещё была таковая. Но крепкие нити Империо душили. Непростительное наступало на горло, вливало кипящую лаву, подчиняло себе.

– … эти цветы дарил мне Драко, – впервые это имя вылетело из её уст вслух. – Он дарил мне их по утрам или когда мне было грустно. Он говорил, что это – мои цветы, только мне они подходят…

– Как интересно, – задумчиво произнёс Том. – Это ведь воспоминание?

– Да. Мне приснилось это, но я более чем уверенна, что это не просто сон.

– И ты помнишь, что Драко дарил тебе розы?

– Да…

– Что ещё ты вспомнила, Гермиона? – его глаза впились в бедную девушку. – Что ещё скрывается в твоей голове?

– Я любила его…

– Любила?

– Люблю… Всегда.

Признание далось ей непросто. Этим вынужденным откровением она окончательно оголила душу перед своим хозяином. Гермиона пала перед ним, разлилась рекой.

– Какие громкие слова, пташка. Как жаль, что наш наследник рода Малфоев выбрал себе спутницу по жизни. Кстати сегодня ты сможешь с ней познакомиться. И помни – ты должна улыбаться.

– Да, мой Лорд, – слёзы жгли, но на лице красовалась улыбка.

– И ещё. Ты не любишь Драко Малфоя. Повтори.

– Я не люблю Драко Малфоя.

Министерство магии. Полдень.

Человеку свойственно надеяться, верить в лучшее, но не в её случае. Гермиона стояла по правую руку от Тома и лучезарно улыбалась, пока внутри всё тлело. Сейчас ей оставалось лишь надеяться на то, что каждый следующий вздох станет последним, что она наконец-то упадёт на мраморные полы Министерства бездыханным телом и этот кошмар закончится. Она потеряла всё, что имела. А имела она не так много.

Гермиона была убеждена, что её душа переживает предсмертное состояние, что обычные люди умирают от такой боли. Взгляд девушки упал на обезображенную руку и губы скривились в ухмылке. Она не помнила как, при каких обстоятельствах и почему её предплечье стало столь уродливым, но предположила, что это было не так больно, как сейчас.

Пожалуй, в данный момент было предпочтительнее ещё раз увидеть и почувствовать окровавленную руку, чем окровавленную душу.

И только рядом стоящий Тёмный Лорд знал, что и это ещё не апогей её боли. Пик будет достигнут через…

Три…

Два…

Один.

Драко Малфой показался в толпе под руку с девушкой, а в нескольких шагах от него были Нарцисса и Люциус. Ноги тут же подкосились, но Том удержал её. Гермиона начала задыхаться, плакать и чуть ли не кричать, пока на лице играла нежная улыбка. Глаза цвета карамели потемнели, с пушистых ресниц по бледному лицу стекала тушь, а сочные губы окрасились в кровавые оттенки.

– Возьми себя в руки, – шёпотом приказал Том.

Но, как оказалось, безумие гораздо сильнее любого Непростительного. Оковы слабли – истерика усиливалась. Гермиона резко вырвала руку из хватки своего спутника и помчалась в сторону Драко.

Никто из присутствующих не успел понять, что произошло, прежде, чем девушка подскочила к семейству. Она не обращала внимание на звуки битой посуды, на оклики Тома и на собственную слабость. Сопротивление заклятию, которое ей ни разу не удавалось – теперь ежесекундно отбирало силы.

Горящая карамель ударилась о холодную Антарктику. Их глаза встретились, впились в друг друга. Она так давно не видела его, так давно не прикасалась к нему и не слышала его голоса. До последнего утешала себя тем, что Том просто назло ей ляпнул, что Драко не мог найти другую, что это ложь.

Только вот говорить она не могла. Ядовитое Непростительное не позволяло. Гермиона улыбалась и плакала одновременно.

– Я не люблю тебя, Драко Малфой, – вырвалась горькая ложь. – Ты мне лгал. Лгал обо всём.

– Гермиона… – обеспокоенный голос Нарциссы заставил обратить на себя внимание. – Милая…

Переступая через жгучую боль – она продолжала говорить. Не понимала, откуда в ней есть на это силы, было всё равно на дрожащие ноги и полузакрытые глаза.

– Вы все, всё ваше семейство – я ненавижу вас. Вы предали меня, уничтожили. Вы оставили меня ему на растерзание, закрыли глаза, пока он…

– Силенцио, – раздался спокойный голос Тома. – Прошу простить меня и мою даму за такое выступление. Я думаю, что на сегодня с нас уже достаточно. Развлекайтесь, господа!

Это повторилось. Он опять поступил с ней, как с вещью. Как с собственностью. Он направил палочку и вновь проклял её, обрёк на молчание. Гермиона смотрела в его глаза и видела безумие, только не понимала – его это безумие или её отражается в нём.

– Ты плохо вела себя сегодня, – зашипел Том. – Я очень разочарован.

Девушка даже опомниться не успела, как они вновь оказались в Мэноре, в кабинете Люциуса. Никакого пиршества и громкой толпы, звуков музыки и голосов. Только оглушающая тишина, мерзкое шипение и они вдвоём. Гермиона старается сделать несколько шагов, чтобы увеличить расстояние между ними, но не выходит. Она оцепенела, попала в объятия парализующего страха.

– Я ведь просил тебя, – продолжил Реддл. – Как мне тебе доверять? Отвечай!

Звонкая пощечина заставила кожу покраснеть. Слёзы вновь заблестели на глазах. Гермиона только крепче сжала зубы, не отводя взгляда, продолжала смотреть в красные глаза. Смотрит, плачет и улыбается.

– Фините Инкантатем, – произнёс шёпотом Волан-де-Морт. – Ты так сильно меня расстраиваешь…

Внезапная жалость зародилась в груди. Это точно было последним чувством, которое могла сейчас ощущать Гермиона. Но какая-то невероятная печаль легла на сердце, стало не по себе. В какой-то момент ей показалось, что она чувствует то, что и Том. Но ведь это абсурд, такого быть не может.