Текст книги "Крылатый (СИ)"
Автор книги: Фера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
А потом пришел я, и ты поверил, что надежда есть. Я стал той надеждой, той спасительной ниточкой, за которую ты решил уцепится. И теперь я просто не мог тебя подвести.
***
Первую барикаду, которую мне надо было одолеть – сегодняшнее «свидание» с Крысуном. Одно успокаивало, Тереза вроде как будет рядом, а она умеет сделать так, чтобы мне было спокойно. Долг работы у нее такой, а я с ней дольше всех.
Но сражаться я все равно шел один. Ни на кого нельзя положиться в таком деле – даже на нее. Никому не доверять. Мы с тобой только вдвоем в этой передряге остались. И клянусь, Крылатый, тебя я вытащу.
Тереза зашла за мной за пять минут до назначенной встречи. Никакой охраны, никаких посторонних – а я и знал, что в бесполезных попытках сбежать не было смысла. В руках красная папка с моим именем. Тереза, как всегда, основательно подошла к делу и я даже мог не сомневаться, что результаты вчерашнего анализа крови тоже были там.
Она не обменялась со мной и словом. В ее холодных глазах я не мог ничего разглядеть – ни упрека за ложь, ни злости. Я молча проследовал за ней.
Дженсен ждал в кабинете. Как всегда, на лице улыбочка, седина в волосах и пальцы в предвкушении постукивают по столу.
Тереза села на место напротив него, я – на соседний стул, стараясь всем своим видом скрыть волнение. Уж это я умел – отстраняться от всего, быть выше проблем, сохранять хладнокровие в любой ситуации. Почти любой.
– Мисс Агнес, я хотел бы, для начала, послушать ваше мнение, касательно произошедшего, – после недолгих приветствий сказал он.
Тереза сразу открыла папку, опустив туда глаза.
– Как объяснил сам мистер Рапп, вчера у него был срыв из-за резкой смены обстановки и отклонения режима. У нас и раньше были с этим проблемы – небольшие, он плохо переносит отпуск, как правило, это приводит исключительно к депрессивному настроению, но четкое соблюдение режима и прием некоторых препоратов помогает с этим справится. В этот раз, как сказал сам мистер Рапп, он выпил…
Завалит. Сдаст. Я почувствовал, что ноги стали ватными, но виду не подал.
– …Экспертиза подтвердила наличие алкоголя в крови, – Тереза вытащила бумагу с анализами.
Я кое-как сохранил похерфейс, только сморгнул. Как такое возможно, я же пил последний раз… в самом начале отпуска！ Так как… С чего вдруг Терезе меня прикрывать?
– Не удивительно, что вчера он сорвался. Дело в том, что тот мальчик… Крылатый, кажется… – меня передернуло, когда я услышал о тебе, -…они какое-то время жили вместе. Я считаю, что именно этот фактор помог Митчу удержаться на плаву вне Штаба: жизнь бок о бок с мутантом, возможность взять его под контроль показалась хорошей заменой обычных рабочих суток. Естественно, резкая смена обстановки спровоцировала такую реакцию, а появление мальчика у нас стало огромной неожиданностью. Сам мистер Рапп после признался, что с трудом может объяснить свой поступок. Мое мнение таково – из-за алкоголя в крови, даже такой несерьезной доли после длительного перерыва возможно помутнение сознания.
Дженсон слушал очень внимательно, иногда переводя взгляд с бумаг на меня и на Терезу. Я жалел, что не умею читать мысли. Понять бы, клюнул он на этот поток психологических терминов или нет?
– И… Какие выводы из этого, мисс Агнес? Что вы посоветуете во избежании дальнейших прецендентов?
– Я считаю, что на первое время надо повысить нагрузку. А непосредственно перед самым отпуском наоборот снижать нагрузку, чтобы ему легче было привыкнуть к более-менее свободному образу жизни и новому режиму. Плюс сеансы у меня – через день, на этом я настаиваю.
– А что касательно работы? Как вы думаете, стоит ли приставить его именно к Крылатому? В качестве охраны.
Тереза задумалась.
– Да, думаю, это хорошая идея. Мистер Рапп уже доказал нам свою преданность, еще в случае с Холланд, а один срыв не дает нам повода полагать, что в этот раз пойдет по-другому.
– Отлично, – Дженсен просиял, – Чтож, мисс Агнес, меня очень порадывали ваши слова. Признатся, Митч, я уж думал, ваше повышение под вопросом, – он обратился уже ко мне, – Но его, все же, придется отложить.
Я понял, он хочет лично убедится в правдивости слов Терезы. Ладно, Крысун, будем играть по твоим правилам.
Я только чуть улыбнулся уголком губ.
– Разумеется. Я вас не подведу.
***
Как только мы с Терезой оказались за пределами начальственного кабинета, я схватил ее за локоть, но прежде чем успел наехать с вопросами, она меня одернула.
– Не здесь. Камеры.
И я все понял. Не стал озираться по сторонам в поиске наблюдательной техники, лишь медленно отпустил ее руку. Конечно, зря я на нее собирался бочку катить – я ей благодарен должен быть. Она спасла меня, мою карьеру и еще дала возможность тебя видеть каждый день. Вот только почему?
Ответ получить не удалось. Она поцокала каблуками дальше, оглашая мне расписание будущих сеансов. Как всегда – ни больше не меньше. Девушка-загадка.
***
К работе я приступил в тот же день.
Уилл быстро ввел меня в курс дела. Я заметил на его роже новые следы борьбы – царапины, мелкие кровоточащие ранки и, кажется, укус на ухе. Мою шутку о пылкой любовнице он не оценил, а позже я узнал, что сия боевая окраска – твои заслуги. Ты разукрасил его, когда Уилл вел тебя в медотсек.
Я кое-как сдержал улыбку. Ну надо же, мой мальчик все же может за себя постоять… Так, стоп! Не о том мне думать надо, ты один раз показал зубки – теперь они точно намордник на тебя нацепят.
Время текло очень медленно. Обходы, вахта, один мутант, другой… а о тебе никаких вестей. Опыты, анализы… Что они с тобой делают? А главное – больно ли тебе…
Я сам никогда не присутствовал на таких «осмотрах», но судя, по тому, в каком виде оттуда возвращают мутантов, ничего угрожающего здоровью там не происходит. Я догадывался, что у тебя возьмут кровь, предполагал, что проверят твои способности к исцелению. Что еще? Мозг рисовал ужасные вещи, поэтому я старался отвлечься, как мог. Больше всего хотелось сорваться в номер, к компьютеру, найти запись с камер и…
– Митч?
Я обернулся на Уилла.
– Идем, твоего буйного надо в камеру доставить. На сей раз чур ты его поведешь.
И я пошел – буквально полетел, стараясь изо всех сил сдержать свое волнение. Сконцентрировался на том, чтобы вести себя как обычно, но как только нам открыли дверь в медотсек, сердце ушло в пятки.
Насчет намордника я был почти прав. Тебе в рот засунули импровизированный кляп – повязку из какой-то белой ткани, похоже на полотенце, туго затянули на затылке, а самого тебя привязали к кушетке. Но даже тут ты не переставал яро вырываться. Подозреваю, медокам было очень тяжело работать…
Ты увидел меня и тут же жалобно замычал. Сердце мое сщемило в груди. Думаешь, все, пришло твое спасение – но нет. Ну да, подойти-то я подошел – вместе с Уиллом, отвязал тебя, не сказав и слова, нацепил наручники сзади, под крыльями. Так надо. Надо всем показать, что ты мне никто.
Ты присмирел. Со мной ты вел себя тише, чем со всеми, наверное, надеялся, что в безопасности. Смотрел на меня своими глазами, которые постоянно колебались между черными демоническими и обычными карими, цвета насыщенного черного чая.
Я старался меньше смотреть на тебя, хотя при ярком свете невольно рассмотрел несколько ссадин – синяк на носу, засохшая кровь на лбу – это я знал откуда, но вот синяки на боках и животе… Подозреваю, когда ты вырывался по пути сюда тебя попросту кинули на пол и испинали ногами.
Я стиснул зубы. Мысленно я уже убивал всех, кто сделал это с тобой.
– Так, давай, в 501 камеру… – Уилл свернул за угол, я повел тебя следом.
Ты перевел на меня встревоженный взгляд и опасливо промычал в кляп. Не знал, чего ожидать, требовал разъяснить.
– Она же занята, – я сложил в уме дважды два и чуть притормозил. Не нравилось мне это.
– Верно. Приказ Дженсона. Сведем Ангелочка с твоей приятельницей.
Комментарий к 13. Hero
Итак, 12 глав позади. А отзывов – раз, два и обчелся. Мне из-за этого немного печально… Ребят, сделайте мне подарок на НГ))) Если вас хоть капельку зацепил “Крылатый” – оставьте отзыв))) Очень люблю вас 🌚💐
__________________
Еще, я НЕ публикую по ждущим, НЕ публикую по графику, все зависит от вдохновения – отсюда лучше подписаться на рассылку глав в ВК
========== 14. Control ==========
I’m bigger than my body
I’m colder than this home
I’m meaner than my demons
I’m bigger than these bones.
And all the kids cried out, «Please stop, you’re scaring me»
I can’t help this awful energy
God damn right, you should be scared of me
Who is in control?
Halsey – Control
Дверь в камеру открылась. Ты начал упираться еще на пороге, чувствовал, что сейчас произойдет что-то нехорошее, чувствовал подвох. Я держал тебя крепко, ты только жалобно скулил, мотал головой, пытался попросить меня не вести тебя в камеру, практически повис на мне, поэтому пришлось тряхнуть тебя как следует и чуть ли не кинуть в комнату за железной дверью.
Ты упал на пол, больно ударившись плечом. Зажмурился, попытался принять сидячее положение, замахал крыльями. Пришлось помочь тебе, а заодно снять наручники – в камере они без надобности.
Стоило мне расстегнуть, ты тут же избавился от кляпа и кинулся мне на шею, крепко обхватил руками, чуть всхлипнул и прошептал в самое ухо:
– Не уходи, Дил…
Я опешил. Секунда понадобилась, чтобы вспомнить, что я должен сделать. Я резко отпихнул тебя в сторону и встал на ноги. Ты вовремя успел подставить руки, так бы затылком треснулся.
– Дил? – Ты ошарашено смотрел на меня, непонимая, что произошло.
– Митч. Меня зовут Митч Рапп. – холодно поправил я тебя, отводя глаза.
Не мог на тебя смотреть. Слишком больно от того, что больно тебе.
– Чт-то ты такое говоришь…
Ты поднялся на ноги и снова попытался приблизиться ко мне. Взял за руку, попробовал развернуть меня к себе, заглянуть в лицо, понять, что произошло, что не так… Но я практически сразу перехватил тебя за горло, чуть выше ошейника и впечатал в стену. Ты испуганно забился под моей хваткой, начал жадно глотать воздух…
Уилл достал пистолет.
– Отставить! – рявкнул ему я. – Пусть Крылатый знает. – я повернулся уже к тебе, выплевывая в лицо слова: – Ты мне никто, слышишь?
Я чуть сильнее стиснул ладонь на твоем горле. Ты обеими руками вцепился в мою руку и сдавил буквально до синяков – не со зла, скорее, просто инстинкт, защитная реакция. Крылья отчаянно бьются за спиной, теряя перья. В глазах слезы – ты не понимаешь, почему любимый человек, почему я так с тобой поступаю. А я сейчас просто застрелиться готов, потому что знаю, не смогу жить с мыслью, что причиняю тебе боль.
А потом я отпустил тебя, стоило пересечься взглядами. Потому что не мог. Знал, увижу твои карие и все – конец мне, умру на месте, рассыплюсь на тысячи осколков. Потому что это твои глаза, мои любимые, те, которые никогда не должны смотреть на меня так.
Ты упал на пол. Кашляешь, держишься за горло одной рукой, дрожишь… А я, как последняя тварь, просто стою над тобой и спокойно смотрю. Внутри буря, а голос такой холодный, безжизненный.
– Ты игрушка, Крылатый. И всегда ею был. Никто, пустое место, жалкий мутант, который не должен жить среди людей. Твое место здесь. Сиди, думай. У тебя будет еще полно времени для этого.
Не помню, как вышел от тебя. Не помню, что сказал мне Уилл, не помню, как на все это отреагировала Холланд, которая все это время находилась в камере. Ты не кричал вслед. Ничего не сказал мне.
Только сейчас я понял, как это больно. Как больно тебе, когда ты слушал мои слова – будто ножом в спину, будто насквозь вырезаю сердце, которое теперь одно на двоих. Ты ведь мой Крылатый, мой Томми. А я твой – мы связаны. Так почему я вынужден обрекать тебя на страдания?
Но на выходе меня ждал Дженсон. При виде меня опять на лицо наползла гадкая улыбочка – я сразу почувствовал, что меня вот-вот вырвет. Противно стало от происходящего. От самого себя. Его надежды я оправдал, а твои?
– Мистер Рапп, как я рад, что вы уже здесь. Задержитесь, пожалуйста, думаю, вам на это будет интересно поглядеть.
Он сам зашел в соседнюю дверь. Я знал, там находилась узкая комната, нечто вроде наблюдательного пункта: стекло в пол стены, через которое видно все происходящее в камере. Причем, если находиться в самой камере – вместо стекла видно лишь зеркало. Такие штуки обычно ставят в допросных, очень удобно.
В комнату зашли лишь я и Дженсон. Я предполагал, что он решит устроить похожую подлянку. С него бы сталось – заставить меня смотреть на то, как тебя пытают или забрасывают в камеру к другим монстрам – частая практика. Но то, что тебя решат свести именно с Холланд… Какой я идиот.
– Крылатый, да? – она, наконец, подала голос.
Моя старая знакомая поднялась с пола, гремя цепочкой на ноге и подошла поближе, немного поправив рыжие волосы. Давно я не видел эту девушку. Она изменилась. Без макияжа, в одной белой медицинской сорочке, глаза практически пустые, светлые, пухлые губы чуть приоткрыты. Она наклонила голову в бок, присматриваясь к тебе.
Ты даже не шевельнулся. Не посмотрел на нее. Кажется, все еще не мог отойти от моих слов, не мог поверить что я…
– Они наблюдают за нами, ты знаешь? Твой любимый Дилан. Вон там.
Холланд показала пальцем на зеркало. Ты тоже поднял глаза – заплаканные, посмотрел в зеркало, куда-то между мной и Дженсоном. Не видел нас. А Холланд видела.
– Надо же, он тебе имя свое сказал. А я не знала до последнего, – она как-то жутко засмеялась. – Как в его духе.
Я молился, чтобы она замолчала. Она просто мстит мне, вываливая на тебя правду. Мстит за то, что я повязал ее, заставил себя полюбить – не силой, нет. Тогда еще нет. Тогда я создал ей иллюзию любви: врал, говорил, как она мне важна, мы вместе строили планы на будущее, она доверяла мне – эта рыжая роковая красотка, которую я затянул в постель после первого знакомства. Подстроенного знакомства, конечно. Уже тогда я знал, что в конце концов она окажется в ПОРОКе, ведь именно это и было моей целью. А метод… Действенный, жестокий. ПОРОК и не на такое был способен. Я и не на такое был способен.
– Он всегда такой был. Мне он назвался Томасом. Типа фамилия – Эдисон, родители поиздевались, назвали в честь такой знаменитости… Вскружил голову… Говорил, что любит… Свидания, романтика, секс…
Ты вскочил с места, закрыл уши руками, зажмурился, стал ходить кругами. Нет, нет, ты не мог это слышать. Только не про меня, ты не верил…
– … И потом сдал. Потому что другая была. Знакомо, да? Тебя уже пускали по рукам? Он подкладывал тебя под других?
– Замолчи, замолчи… Он н-не мог… Он этого никогда не сделает…
Ты проговорил сквозь стиснутые зубы, уткнувшись лбом в зеркало. Теперь я мог разглядеть, что тебя потряхивает до сих пор.
– Значит, нет еще. Все впереди, Крылатый. – Холланд легкомысленно пожала плечами и улыбнулась.
Она была счастлива, что сейчас на ее месте другой. Я знал, что сейчас она видит меня насквозь – не просто через зеркало, она научилась заглядывать в душу. И мучила сейчас ни сколько тебя, сколько меня.
– Перышки теряешь… – она подобрала с пола белое перо, повертела в руках, протянула тебе.
Ты отшатнулся от нее, как от чумной, упал бы наверняка, если бы не стена за твоей спиной, в которую ты вжался. Сердце мне подсказало, что ничего хорошего в этом не было. Что-что, а пока мы жили с тобой бок о бок, даже когда в ванной я заставил показать тебя крылья, ни одного пера ты не проронил.
– А ты вообще кто? Ты… такая же как я?
Холланд рассмеялась. Это у нее уже, скорее, нервное. Она давно уже была не в себе. Отчасти, виноват в этом был я.
– Баньши. Знаешь, я смерть чувствую. Слышу то, чего другим не дано. Когда-то у меня и имя было… Давно. Пока твой дружок не сдал меня ПОРОКу.
– Не смей упрекать меня за чужие поступки, – ты резко вздернул подбородок, наконец, пересекся с глазами Холланд. – И Дилана не смей, он не мог…
– Ты сам-то себе веришь?
Повисло молчание. Ты уже не верил.
***
С последней нашей встречи прошло около трех дней. Тебя мурыжили в одной камере с Холланд и я понимал, что ни к чему хорошему это не приведет.
Каждый день я приходил и наблюдал за тем, как ты постепенно сходишь с ума. Ты постоянно ходил, закрывая уши, будто пытался закрыться от чужих криков, шептал под нос, иногда срываясь на крик, просил прекратить.
Холланд разговаривала. Много, обо всем, о некотором – обо мне – по нескольку раз. Будто нарочно вдалбливала в твою голову факт о том, что я предатель. Что для меня это в порядке вещей – сдать человека, который полюбил меня всем сердцем, в тюрьму, загубить им жизнь, сделать больно. Я уже и сам начинал верить, что это так… Потому что это было правдой. С Холланд – правдой.
Раз в день приносили еду. Не я, Уилл – просовывал в откидное окошко на двери ровно две порции чего-то не очень вкусного на вид. Ты не ел. Каждый раз, стоило окошку на свободу приоткрыться, ты срывался: кричал что есть сил, бился, молотил ногами и руками дверь, надеялся, что Бог есть – по ту сторону двери, и рвался туда. Холланд смеялась, даже когда ты начинал бросаться едой.
Снаружи – ноль реакции.
Больше всего я болялся того, что с тобой могла сделать Холланд. Я знал, что она сошла с ума. Она всегда была немного не в себе, а теперь совсем повернулась, стоило оказаться в ПОРОКе. Я к этому руку приложил – еще одно достижение в папку сломанных жизней. Ее и солдаты немного побаивались, хоть она никогда не применяла физическую силу – она действовала всегда на какую-то внутреннюю часть человека. Душу, чтоли? Умело давила на совесть, забиралась в мысли, влияла на подсознание… С ней никто не мог находится подолгу. А ты… Тебя заперли там против воли.
Неудивительно, что после ты возненавидел меня.
***
Когда я пришел за тобой, я и не думал, что все повернется именно так.
Мы с Уиллом зашли в камеру. Тебя не сразу заметили. Холланд сидела на полу у дальней стены, увидела меня, лишь улыбнулась и показала пальцем в противоположный угол за дверью. Я понял – не хорошо это.
Я оглянулся. Там на полу сидел ты, уткнувшись лицом в колени. Мне показалось, что ты плачешь. Сердце сжалось, я даже сам не заметил, как присел рядом, вопреки тому, что зарок дал не показывать чувств, и еле слышно прошептал:
– Крылатый?
Ты поднял глаза – красные, опухшие, полные боли, но вопреки всему сухие. Губы дернулись, будто в усмешке, а в следущую секунду ты кинулся на меня, как сорвавшейся с цепи пес. Повалил на пол, с размаху врезал мне в глаз так, что искры посыпались. Я с трудом сообразил, что происходит. Второй удар прошелся уже по скуле, я чуть увернулся, поэтому и ты расквасил кулак о мою кость, зашипел от боли, но все равно продолжал разъяренно махать кулаками.
Я приготовился принять все удары – заслужил, я знал это! Знал, что не смогу загладить перед тобой свою вину, прямо сейчас готов был поплатиться за это – кулаками мягко еще… но ударов в лицо больше не последовало.
Тебя оттаскивали от меня. Уилл подошел сзади и перехватил тебя, брыкающегося, потянул назад. Ты кричал, ругался по-черному, клялся убить меня… И все это под жуткий смех Холланд. Вот кто действительно был бы рад моей смерти, вот кто тебя надоумил, внушил тебе это, вот кто был просто счастлив, наблюдая, как его враг лишается самого дорогого…
Не знаю, чем я руководствовался и что было в моей голове. Я не думал – подскочил на ноги, кинулся к тебе, получил пару раз ногами по почкам и ниже живота – не до синяков сейчас, боли не чувствую. Уилл уже не может сдерживать тебя из-за крыльев, хватка слабеет, я успеваю перехватить тебя, поймать крылья, свести их вместе за спиной, заставив тебя болезненно застонать и прогнуться.
– Сука, убью! Пусти！ Я тебя ненавижу！
– Успокойся！ – рявкнул я на тебя, но слова мои только возымели обратный эффект.
Ты отчаяно зарычал и царпнул меня ногтями по руке, разодрал до крови, пришлось выпустить твои крылья, один твой взмах ими – и меня сшибло на пол. А в следущую секунду я увидел, как Уилл достал палку – нечто наподобие солдатской биты, мы и такую используем для усмерения мутантов.
Мой крик «нет!» застыл в зародыше. Поултер с размаху ударил тебя по левой ноге. Ты спиной к нему стоял, не увидел сразу, а потом было поздно. Вскрикнул, ушибленная нога подкосилась, и ты упал на пол. Последовал еще удар – по спине. Уилл вошел в раж, разбавляя удары битой пинками. Не метил – бил по крыльям, которыми ты пытался закрыться, по рукам, ногам, в живот, по ребрам…
Я просто не мог смотреть.
– СТОЙ, ОСТАНОВИСЬ！ ПОУЛТЕР, ЭТО ПРИКАЗ！
Фраза подействовала, как код. Приказывать я мог – ранг у меня был выше. Уилл тут же прикратил избиение и перевел взгляд на меня. Я уже был рядом – выхватил трясущимися от злобы руками палку и отшвырнул подальше, под нос ему прошипев:
– Веревку принеси.
Дважды повторять не надо было. Он отошел в сторону, по рации передав мои слова, а я подошел к тебе.
Ты все еще закрывался руками, съежился, ожидая удара дальше, дрожал. Мне понадобилось время, чтобы вспомнить о том, чего мне ни в коем случае делать не следовало – не показывать. Не показывать, что сейчас я убить за тебя готов всех и каждого. Не показывать бурю внутри и не давать ход слезам. Не показывать, что я испытываю жалость, не показывать, что сердце – ежеминутно в клочки. Что ты, что все эти багровые пятна под кожей, внутренние кровопоттеки, синяки на руках, ногах, разбитое колено, костяшки пальцев, лицо, спина, бока, ребра – что все эти следы побоев на тебе причиняют боль и мне тоже.
Уилл вернулся с веревкой через минуту, на всякий случай принес еще наручники. Перестраховщик, бля！
– Пусти м-меня… – всхлипнул ты и дернулся, когда я взял тебя за запястья и завел их за спину. – Н-не понимаешь, я нен-навижу… – ты снова зло дернулся, но слишком слабо, зашипел от боли.
Крылья, кажется, тоже были сломаны. Ты больше не мог взмахнуть ими. Я видел, что и движения теперь тебе будут отдаваться болью в мышцах. Удивительно еще, что кости целы остались, видимо, крылья по своей структуре были более хрупкими, чем ты сам.
– Я н-не хочу тебя знать… Зачем все это? Почему я… Почему… Ты говорил, ч-что любишь, что рассыпешься без м-меня…
Я терпеливо приматывал твое запястье к локтю, параллельно пропуская веревку по плечам и перетягивая торс. Крепко, чтобы ты больше не брыкался и не царарался – чтобы вообще не шевелил руками, не напрашивался на новые избиения. Лучше веревки, чем сломанные кости.
А сам я молчал, из последних сил стараясь держаться. Ты так близко, а я не могу помочь тебе, обнять. Прикасаюсь к твоей коже и все равно делаю больно – уж лучше сразу пристрелите. И ведь эти слова, я правда говорил! О боже, как я хочу сейчас сказать тебе, что все это правда, что я люблю тебя, что все будет хорошо, что я вытащу тебя, Томми！ Любой ценой вытащу…
Но вместо этого я лишь тихо произношу, но и этот звук разносится громом по камере:
– Я соврал.
Комментарий к 14. Control
Ребят, ну… я пишу. Подписывайтесь на рассылку, не упускайте главы.
========== 15. Comatose ==========
Comatose…
I’ll never wake up without an overdose
Of you!
I don’t wanna live
I don’t wanna breathe
‘Less I feel you next to me
You take the pain I feel
Waking up to you never felt so real
I don’t wanna sleep
I don’t wanna dream
‘Cause my dreams don’t comfort me
The way you make me feel…
Skillet – Comatose
– Ты этого добивалась, да? Вот почему ты сказала Дженсону, что я могу его охранять! Все из-за меня, верно? Ты с самого начала видела и знала, что мне будет больно, но все равно продолжала меня выгораживать, Тереза！
Наш сеанс психотерапии начался не так, как следовало ожидать. Я даже не дал ей поздороваться. Затянул в собственный номер, чтобы поговорить тихо и без свидетелей, но… Над первым пунктом мне еще работать и работать.
– Успокойся, Митч!
– Ты не понимаешь нихера！ Его запихнули в камеру к Холланд, он теперь все знает! И меня винит, он ненавидит меня! Как я могу спасать человека, который…
Я осекся. Тереза не знает. Никто не знает о том, что я задумал.
– Это ты надоумила Дженсона. Устроили мне вдвоем психологическое испытание. Знали же, ты с самого начала насквозь меня видела и о чувствах к нему ты тоже знала с самого начала. Не смотри на меня так! Я не идиот! Я прекрасно понимаю, что раз я нужен Дженсону, чувства к Крылатому только помеха. Неправильная расстановка приоритетов, так? Но вместо того, чтобы меня убрать, вы решили сломать – зачем избавляться от такого ценного сотрудника, можно же просто воздействовать на него по другому, посадить на короткий поводок и он будет как шелковый, да?
Я психовал уже в открытую. Меня трясло. Удивительно, как я еще мебель не громил – вместо этого что есть сил с отчаяным рыком врезал боксерской груше. Еще раз, еще, пока не полегчало.
Тереза молча наблюдала. Смотрела на мою реакцию, но вопреки всему ничего не записывала в блокнот, как обычно. А потом вдруг резко сказала:
– Я знала о чувствах. И ты прав – именно поэтому я попросила Дженсона приставить тебя к Крылатому.
– На чистосердечное тянет, – констатировал я, осматривая разбитые в мясо костяшки. И перчатки не надел, лох.
– Скажи, что было бы, если бы я с самого начала запретила Дженсону вообще допускать тебя к работе? Ты бы целыми днями торчал в спортзале, вот, как сейчас изматывая себя до полусмерти и корил за то, что ничего не можешь сделать для него. А сейчас ты хотя бы рядом с ним.
Я задумался. Тереза была права. Но… стоит ли ей верить? Что если это все снова обман, снова она притворяется другом, а потом… Для нее ведь нет ничего важнее ПОРОКа. Так с какой стати ей вообще было впрягаться за меня, я ей никто вообще, мы даже в отношениях никогда не были.
– Мне больно, Тереза. От того, что его пытают на моих глазах. Ты знаешь, что было сегодня? Они надели на него железные наручники и подвесили за руки к потолку, заставили летать таким образом. А он не может летать – крылья сломаны, перья сыпятся… Ты видела когда-нибудь, чтобы птицы теряли перья в таких количествах? А они заставили его, он пытался взлететь выше, чтобы железо не врезалось в руки. И так, и так боль, понимаешь? И я за этим наблюдал. А он смотрел так, будто… будто… Уже не с ненавистью. Уже с жалостью, с разочарованием. Потому что я его подвел. Он продолжал плакать и все равно пытался подтянуться вверх, помогая крыльями, пыхтел от боли, но спасти его не просил… У него все запястья в крови остались！
– А ты думал легко все будет? Митч, если ты любишь, то боль будет. Без этого никуда. А ты любишь – значит ты и дальше останешься хладнокровным убийцей. Для всех, кроме Крылатого. Я помогу тебе его вытащить…
– С какой стати?! Тебе это зачем? Ты же идейная, ПОРОК – дом родной, зачем…
– Тебе не понять. – тихо и сквозь зубы проговорила Тереза.
Я молчал. Не нравилась мне эта идея. С одной стороны, я сам только что признался ей, что замышляю что-то, она зачем-то впряглась за меня перед начальством, у нее хорошая репутация, есть доступы в такие места, куда нет у меня, она много знает, умеет просчитывать людей наперед…
Но могу ли я действительно ей доверять? Мотив не ясен. Все свои эмоции она тщательно скрывает, я даже не уверен, что и этот разговор – не очередная уловка. Что если это просто манипуляция? Что если она думает, что стоит дать мне спасительную ниточку, я тут же за нее ухвачусь? Даже если эта ниточка на другом конце оказывается привязанной к бомбе?
– Гарантии?
– Я могла не впрягаться. Смысл мне оттягивать время. Тебе бы просто вкололи в шею яд гривера, под его воздействием внушили нужную информацию, и ты бы сам с удовольствием пытал Крылатого. Смысл мне и ПОРОКу идти более долгим и менее эффективным путем?
Веско. Только что за… Неужели тот монстр, гривер, дает яд? И ПОРОК нашел ему…
– Видишь, только что я выдала тебе еще один полезный секрет. Я на твоей стороне, Митч. Я давно уже этот выбор сделала, еще когда анализы твои подменила, чтобы алкоголь присутствовал. Ну?
Я молчал. Думал, пытался прочитать в ее глазах хоть какую-то долю правды. Но там – непробиваемая стена.
– Ясно. – Тереза отвернулась, так и не дождавшись ответа, – Сеанс окончен.
***
Вечером я вызвался сам отнести тебе еду. Обычно это делал Уилл, в то время, как по графику у меня начиналось свободное время （которое я, кстати, убивал на подготовку к нашему побегу, почти перестал спать по ночам – надо было продумать каждую мелочь). Но сегодня я решил покормить тебя сам, очень уж мне не нравилось то, что ты почти не ел ничего с тех пор, как сюда попал.
Я даже прихватил с собой яблоко из столовки – часть своего завтрака, знал же, что все, чем кормят мутантов больше на помои похоже. Надеялся незаметно подсунуть его тебе. Но стоило мне открыть дверь в камеру и зайти… Сердце перестало биться.
В камере ты был не один.
Не знаю, как факт о визите Дженсона прошел мимо меня. Может, начальник заявился сюда спонтанно, а может, намеренно скрыл от меня это. Он пришел навестить тебя. Не просто поговорить – нет, за ним обычно не водится такое, он решил… попробовать тебя.
Ты лежал на столе. Уж не знаю, кто его сюда притащил, но его прикрутили к полу так, что не сдвинуть. К ножкам его приделали цепи, которые кончались железными наручниками у тебя на руках. Тебя разложили на нем лицом вверх, в рот втиснули резиновый кляп, который поглощал твои крики и отчаянные мольбы остановится. К ошейнику прицепили никому ненужную цепь, которая теперь просто свисала с края стола, побрякивая от движений. Крылья безжизнено лежали на столе. Ты почти не сопротивлялся.
Я стоял у двери как вкопанный, вцепившись пальцами в поднос с «едой». Сердце кричало, но я приказал паникующей мышце оставаться на месте. И самому что есть сил сдерживать порыв злости, терпеть, держаться, не показывать, не показывааааать…
Тебя насиловали. Дженсон. Пристроился, сука, между твоих ног, задрал одну вверх, другую поддерживает под коленкой, стискивая свои пальцы на бледной коже до синяков, рычит от наслаждения и толкается в тебя, сотрясая стол. А ты уже больше ничего не можешь. Заметил меня у дверей, бросил отчаянный взгляд, полный страха, а потом зажмурился и застонал – громко, протяжно. От боли. Насильник кончил в тебя, больно сжав твой член.
Меня трясло. Никто, сука, никто не смеет трогать тебя! Поднос полетел в сторону. Я сорвался с места, на ходу вытаскивая пистолет и пустил пулю прямо в затылок Крысуна. Бывший начальник замер, почувствовав боль, обернулся, но глаза его были уже пусты. А потом никчемное тело, не успевшее вовремя застегнуть ширинку, упало на пол.
– А, Митч?
Я очнулся от своего короткого ведения. Крысун, наконец, закончил свое «дело» и застегивал молнию на брюках.
– Вы как раз вовремя. – он кинул взгляд на стол, где ты все еще лежал: полуживой, скованный и весь в белесых следах чужой жизнедеятельности и пота. – Что ж, этот мальчик станет потрясающей игрушкой. Что-то вы бледный, Митч. Не отравились?
