Текст книги "Крылатый (СИ)"
Автор книги: Фера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Твои пальцы смяли рукав рубахи, продолжая терзать мою несчастную пуговицу.
– … Боюсь, что в один момент тебя может не стать. Я тогда наговорил тебе очень плохих вещей, хотя не должен был. Я сорвался, Томми. Потому что в тайне всегда боялся, что тебя отнимут у меня или еще хуже: ты сам захочешь уйти.
Ты хотел возразить. Втянул воздух, приготовился уже вывалить на меня целую уйму слов, разубедить меня в том, что тебе вообще может прийти в голову меня бросить, но я не дал, перебивая:
– Я тогда думал, как плохо мне, от твоих поступков, обвинил, даже не разобравшись что к чему, потому что просто слишком жалел себя… Томми, я последний эгоист. И очень плохой парень. Не только из-за вчерашнего, но и из-за того, что не уберег тебя, что дал забрать тебя ПОРОКу. Я думал, что ты в безопасности, но в итоге ты нуждался во мне больше всего именно тогда. Я всегда хочу как лучше, но в итоге… только подставляю, только делаю больно – это из-за меня ведь ты страдал, из-за меня ты прошел через тот ад, а я медлил, пытался найти выход, и нашел его только тогда, когда ты потерял крылья и сам чуть не… – я осекся, когда на руку капнуло что-то обжигающе мокрое, разом выбив из головы все мысли.
Моя слеза. Я не хотел вспоминать тот миг, когда держал твое искалеченное тело на руках, пытался оживить… знал еще тогда, что бесполезно это – что теряю тебя. Что оба рассыпаемся на тысячи осколков, которые вряд ли кто-нибудь когда-нибудь соберет в слово «вечность».
И вот сейчас ты лежишь у меня на коленях. Мог ли я тогда об этом подумать? Живой, почти здоровый, полный сил, а главное мой Крылатый – слушаешь молча, теребя несчастную пуговицу. Наверное, тебе тоже больно от одних только воспоминаний. А может быть, это все мне лишь снится? Может, мы тогда умерли оба в ПОРОКе – ты не выдержал насилия, я слетел с катушек от яда гривера, и теперь все это лишь иллюзия? Но даже если это просто прекрасный сон, я не хочу просыпаться, так и не извинившись перед тобой.
– Прости.
Пуговица оторвалась. Ты молчал, продолжая пялиться в одну точку напротив.
Кажется, я сам вовсе перестал дышать, пока длилось это долгое мгновение тишины. Но вот, ангел, все это время лежащий на моих коленях вдруг ожил, подскочил на месте, отчего я невольно отпустил руль. Тебе было плевать на то, потеряю я управление или нет, ты просто запрыгнул на меня, перемахнув ногой, сел мне на бедра, тесно прижался ко мне всем телом, будто увидел меня первый раз, будто ждал всю жизнь – и дождался.
Хотя в какой-то степени это и было так.
Я сам не заметил, как был втянут в новый поцелуй. Снова теплый дождь плясал у меня на языке, заставляя буквально выворачиваться на изнанку: так хотелось приручить его, оставить с собой навсегда. И ты, мой дождь, тоже этого хотел. Остаться со мной. Совсем как тогда, в тот теплый вечер, полный пустых дорог, безудержных гонок на мотоциклах, взлетов, падений, царапин… И нас с тобой.
Комментарий к 31. Give me love
Коротенькая глава, на мой взгляд, ни о чем. Хотел сделать одну большцю главу, получится две маленькие. Надеюсь, в ближайшее время… но это уж как повезет (или не повезет) 🌚🌿
Заглядывайте ко мне в группу в вк)))
========== 32. Sharp Edges ==========
Should’ve played it safer from the start
Loved you like a house of cards
Let it fall apart
But all the things I couldn’t understand
Never could’ve planned
They made me who I am
Put your nose in paperbacks
Instead of smoking cigarettes
These are years you’re never getting back
Sharp edges have consequences, I
Guess that I had to find out for myself
Sharp edges have consequences, now
Every scar is a story I can tell
Linkin Park – Sharp Edges
– Вау… – ты тихо выдохнул, все еще не до конца веря в реальность, – Они такие… – ты замолчал на секунду, пытаясь подобрать слово, чуть нахмурил брови, – Мелкие?
Я усмехнулся, поворачивая тебя за подбородок к себе. Налюбоваться все на крылья не можешь, даже сейчас не хочешь отрывать глаз от большого зеркала за своей спиной.
– Не болят?
– Немного, – неохотно признался ты, – Но это, наверное, потому что они долго были перетянуты бинтами.
– Или оттого, что прорезались только вчера, – я перехватил твою руку, которая уже тянулась к белому слипшемуся пуху за спиной, – Не трогай лучше сам. Надо кровь смыть и обработать спину.
Ты покорно выдохнул, поудобнее устраиваясь на кафельной плитке, которой в туалете была отделана стойка с несколькими раковинами. Заерзал задницей на гладкой поверхности, пока я регулировал воду за твоей спиной, даже ноги раздвинул, умница такая, чтобы дать мне возможность подойти ближе, морально готовился к процедуре.
Я решил, что та рубашка, которая на тебе была, уже ни во что не годится, а потому разорвал ее не несколько тряпок. Из машины я забрал наш рюкзак с одеждой, поэтому переодеть тебя было во что, а вот чем кровь вытереть – нет. Мое отражение в зеркале намочило теплой водой ткань и бережно начало проводить ею по крылу, однако, стоило только ему тебя коснуться – ты болезненно замычал.
– Больно? – я тут же прекратил.
– Н-нет, – соврал ты, укладывая руки мне на плечи, – Просто… не отвлекайся.
– Я постараюсь быстрее, – тихо сказал я, чуть приобняв ладонью за затылок.
Мне почему-то вспомнилось, как ты рассказал мне про руну у меня на затылке. Дескать, когда я был мелким, ты просто коснулся меня – и проявился рисунок, а затем исчез, утонул под кожей, словно твои крылья в татуировку. Так мы с тобой и не поняли оба, что это была за штука такая: то ли это было пресловутое «установление связи», про которое ты пару раз упоминал, то ли ты исцелил меня неосознанно – только после этого вся боль ушла. Хотел бы я тоже уметь забирать твою боль, Крылатый – рунами или нет, но я никогда не привыкну видеть тебя таким, как сейчас.
Ты мужественно терпел. Лица твоего я не видел, но чувствовал как мелко дрожит все твое тело, а руки отчаянно сжимают мою футболку. Не кричишь, наверное, губы опять закусываешь что есть силы. Губы, которые должен кусать только я…
– Я почти закончил, малыш, – успокаиваю я, смывая с белого пуха остатки крови – воду делаю специально холоднее, чтобы снизить боль.
– Угу… – похоже на всхлип.
Три тряпки уже полетели в мусорное ведро, осталось не так много, но самое сложное: чуть приподнять крылья, отлепить их от самой спины и обеззаразить кожу под ними.
– Слушай, Томми, – я подключил к работе и вторую руку, – Куда бы ты хотел поехать? Где бы хотел жить, чем бы занялся? – я попробовал отвлечь тебя разговорами – странно, что такая идея не пришла мне в голову раньше.
– Я… Аай! – ты снова не смог сдержать тихого вздоха, – Тобой…
Сердце в груди как-то странно отозвалось на последнее сказанное тобой слово. Оно трепыхнулось, будто и у него, как и у тебя, выросли маленькие белые крылышки. Улететь ему не дало лишь то, что за этим словом следовали другие твои тихие:
– Мы бы… поехали в лес… далеко… где тихо и никто… не нашел бы. Мы были бы вдвоем, жили бы как… как обычные… люди… свободные.
Свободные. Господи, Томми, как бы я этого хотел и сам. Дышать полной грудью, не бояться каждого шага или шороха, не ждать подвоха от любого встречного, кто только на тебя посмотрит, жить так, как я никогда не мог себе представить – лишь с тобой, бок о бок.
– Дииил! – тихо протянул ты, когда я окончательно расправил руками твои крылья, – Не надо больше!
– Прости, – я понял, что слишком увлекся своими мыслями, – Подержи их так, напряги. Знаю, тяжело, но давай, ты же сильный у меня, – подбодрил тебя я, а сам смочил новый лоскуток ткани обеззараживающим, – Вот так, молодец.
Под напряженными крыльями спина была не в лучшем состоянии. Я очень надеялся, что вся эта кровь – результат вчерашнего кровотечения – просто скопилась, когда крылья вылезли из-под кожи и были на какое-то время туго забинтованы в одном состоянии. И только сняв тряпкой основной слой темной затверделой жидкости (просто старая кровь? или черная, сродни демонической?) я понял, что сама спина была тоже изрезана. Причем порезы такие аккуратные, симметричные, некоторые особо крупные даже зашиты нитками. Знаю уже даже чьих рук дело. Тереза.
Дверная ручка позади нас заскрипела, требуя впустить в комнату еще одного человека. Я обернулся лишь для того, чтобы удостовериться, что мы все-таки закрылись на замок, крикнул короткое «занято» и вернулся к самому главному на данный момент – к крыльям, однако настырный посетитель круглосуточного кафе, которому так не вовремя приспичило пописать, снова постучался в дверь.
– Я же сказал, занято!
– Ребята, это я! – с опозданием я понял, что голос за дверью принадлежал Тайлеру, – Тереза заказывает, вы что есть будете?
– Закажите что-нибудь калорийное, – я окинул взглядом твое отражение в зеркале, отметил сильно выпирающие ребра и позвонки: все-таки, после всех этих диких «приключений» ты стал очень худым, – И что-нибудь возьмите на вынос.
Судя по молчанию за дверью, Тайлер кивнул и пошел в общий зал. Все-таки хорошо, что мы закрылись на замок и не стали никого впускать, пока занимались зализыванием ран – помню я, как этот герой свободной езды на фургонах блевал, после того, как принял участие в полевой операции над мутантом. Удивительно еще, что он после всего этого не боялся сесть с тобой в одну машину…
– Все, Крылатый, закончили, – я сбросил последнюю тряпку в мусорку и включил воду в соседней раковине, чтобы помыть руки самому, – Сейчас нормально?
– Ага, – ты отлип от меня, оперевшись руками о край столешницы, голову опустил. Врать не хочешь, вижу же, что больно, вон, даже двигаешься опасливо, стараешься не шевелиться лишний раз, чтобы не тревожить мышцы.
– Я не буду забинтовывать. Могу только заклеить саму спину пластырями вокруг, но не сами крылья. Тереза сказала, что их сейчас лучше держать открытыми, чтобы все быстрее зажило и кости правильно формировались, – при упоминании ее имени, я понял, что хочу кое-что у нее прояснить.
– Ладно. Но мне же надо будет одеться? Нельзя на людях так с крыльями… – ты снова с сомнением покосился на свое отражение в зеркале.
– Да, не переживай. Они маленькие, спрятать будет легко, – я уже полез в рюкзак за одеждой, – Только с джинсами у нас напряженка… Твоего размера нет, только мои.
– Ну, те что сейчас на мне надеты – тоже велики. Переживу, только вот я боюсь футболку придется на спине обрез… – ты так и не договорил, потому что мельком заметил знакомый принт на той вещице, которую я вытянул из рюкзака и спрятал за спиной, надеясь сделать своего рода сюрприз… который, конечно же, сорвался, – Дил, где ты ее откопал!
Твои руки уже потянулись ко мне, и мне пришлось сдаваться.
– Приберег. Твои «Queen».
Я улыбнулся, наблюдая за тем, с каким восторгом ты забрал у меня майку, буквально выхватил из рук, развернул, закрылся ею – не специально, просто хотел целиком посмотреть на то, что так долго валялось на самом дне рюкзака. Признаться, делать приятные сюрпризы я любил в основном из-за реакции на них, а тут экая несправедливость – не видеть твоей счастливой мордочки, так не честно!
Я осторожно потянул майку вниз, желая открыть доступ к тебе, только вот ты мои планы не разделял: перевернул ее принтом ко мне и уже засунул в нее руки.
– Эй-эй, не торопись, – я придержал майку, не давая тебе опустить ее вниз. Получилось так, что ты застрял локтями в одежке, с непониманием на меня уставился из этой тряпичной пещеры, дескать, чего мешаешься, Дил? – Верю, ты рад, только заклеить раны надо. А потом я сам помогу тебе одеться, идет?
– То есть, сам я уже конкретно перешел в стадию полной инвалидности? – ты поднял бровь, обратно перебрасывая горловину майки.
Мудрые букашки в голове дружно сделали фейспалм*. Я с ними мысленно согласился, ибо идиот. И как я сразу не понял, что подобное предложение может тебя задеть?
– Расслабься, – ты ободряюще улыбнулся, заметив, как я сник, – Я знаю, ты беспокоишься и хочешь как лучше. Но, Дил, дай мне делать хотя бы то, что я сам могу, – ты на секунду замер, с полной серьезностью и твердостью в голосе добавил, – Мне это важно.
***
Конечно, тогда мне даже не захотелось тебе возразить. И об этом даже почти не жалел – разве что чуть-чуть, когда ты снова попробовал самостоятельно встать на ноги, простоял пару секунд на шатающихся нижних конечностях, но потом все равно, мужественно, но грохнулся. Но уломать тебя снова прокатиться у меня на руках тоже не получилось – ты у меня еще тот упрямец. В итоге до нашего столика в кафе ты доковылял тихими шагами, опираясь на мое плечо. Не скажу, что это плохо – я рад был тебе его предоставить.
Тайлер сидел, уткнувшись в телефон и что-то там быстро печатал, изредка откусывая от бургера во второй руке. Ки Хонг сидел рядом, насупившись и поджав плечи, будто его поместили в холодильник, хотя в помещении было довольно тепло, да и солнышко, так кстати показавшееся из-за крыш небольших домов, робко лезло в окошко и грело диванчики через стекло. Тереза спокойно пила свой кофе, а как только увидела нас, тут же подвинулась с диванчика, уступая нам место ближе к краю, и похлопала по сиденью.
Я подметил, что ты с облегчением плюхнулся рядом с ней, блаженно закрыв глаза. Значит, ходить тебе тяжелее, чем я предположил в самом начале нашей долгой дороги из соседней комнаты. Но озвучивать свои мысли я не стал, только сел рядом с тобой на освободившееся место и оглядел стол, на котором пока еще стояли несколько нетронутых блюд – для нас заказанные, наверное. На мой немой вопрос, адресованный Терезе одним взглядом, она кивнула и подвинула тебе порцию блинов, а мне указала на мясной стейк с пюре.
– Это все мне? – ты ошарашено глазел на придвинутую тебе тарелку с тремя свернутыми треугольничками, щедро политыми шоколадом, – Я не съем! Это много…
– Поменяемся? – я покосился на тебя, заранее зная, что ты откажешься, увидя мою достаточно сытную порцию мяса.
Ты что-то пробубнил себе под нос, беря вилку и оглядывая свою еду. Сейчас ты был очень похож на Ки Хонга, который точно так же сидел и без аппетита ковырялся в своей полупустой тарелке с гречкой и морковью, с той лишь разницей, что ему такое настроение было простительно – отходняк это дело паршивое.
А вот ты, похоже, просто привередничал.
Я уже наклонился к твоему уху, чтобы шепнуть пару слов, однако ты решительно отодвинул мое лицо ладонью.
– Не говори ничего, – ты с нажимом отпилил вилкой кусочек блина, обмакнул в шоколад и отправил в рот.
Я тут же понял, что все, что я хотел тебе сказать ты прекрасно знал и без меня, а потому слова тут были действительно не нужны. Почему-то я с трудом мог принять тот факт, что от того беспомощного мальчишки, которого я вытащил из ПОРОКа, уже давным-давно не осталось ничего. Или практически ничего – только пока не очень здоровые ноги и сильная худоба. В остальном ты с бешеной скоростью становился таким, в кого меня угораздило влюбиться – в Крылатого, того самого, с которым когда-то встретился глазами в тату-салоне. Только сейчас, вспоминая нашу первую встречу, я понял, что-то белое трепыхнувшееся за твоей спиной – это крылья твои были.
О них я, походу, вспомнил вовремя, потому как с твоего плеча стала спадать моя куртка. Я быстро вернул ее на место, пока она не оголила то, что единственной кассирше-официантке видеть не следовало. Да, на рассвете в этом кафе посетителей кроме нас, да и та девушка за кассой клюет носом, но все же перестраховаться не мешает. Ты спохватился и, дожевывая блин, стал застегивать куртку на замок.
Тереза чуть хихикнула в кружку, потому что ты с набитыми щеками выглядел довольно смешно. Я тоже не смог сдержать улыбки, за что получил от тебя сердитый взгляд. Я виновато пожал плечами и притянул тебя к себе, готовясь уже поцеловать меж этих хмурых бровей, однако ты вдруг вскрикнул:
– Почему ты не сказал мне?!
Тайлер чуть не выронил телефон из рук. Теперь пришел мой черед с непониманием на тебя смотреть и хмуритьсся. Даже Минхо отвлекся от своего блюда и перевел на нас настороженный взгляд.
– О чем?
– О ней! – ты обернулся через плечо, замер на несколько секунд, всматриваясь в Терезу, которая боялась шевельнуться под твоим пристальным взглядом и, готов поклясться, тоже была ошарашена не меньше, чем я.
– О ней? – тупо переспросил я, прокручивая в голове все свои косяки, за которые ты мог меня взревновать, – Если ты про то, что мы обнимались… Томми, я же говорил, что это просто по-дружески…
Ты замахал руками.
– Не то! Дил, вы же… – ты снова оглянулся на Терезу, а потом обратно на меня. Вид у тебя почему-то был чересчур возбужденный, – Ты же… – твои губы чуть приоткрылись, глаза заметались по моему лицу с тревогой, а потом ты на одном выдохе выдал, – Так ты не знаешь…
– Ха… о чем я не знаю? – я натянуто улыбнулся, поняв, что по-прежнему не могу въехать в ситуацию, – Тереза, ты понимаешь о чем речь?
Черт, лучше бы я не спрашивал. Вид у девушки сейчас был такой, будто ее приговорили к расстрелу: лицо побледнело, губы превратились в тонкую линию, а глаза были опущены в почти пустую чашку, которую напряженно сжимали пальцы. Хуже этого только было то, что она не ответила.
Перед глазами тут же промелькнули различные варианты развития событий. Первый: Тереза предала нас, и теперь к этому придорожному кафе летят все вертолеты ПОРОКа. Второе, менее безобидное: она тайно влюблена в меня, и мы переспали по пьяни, а на утро я все забыл. Третье: она тоже мутант, и теперь всем пиздец. Кстати, все три варианта объясняют, почему она порезала тебе спину.
– Не то! – ты пощелкал пальцами у меня перед глазами, привлекая мое внимание. Я даже не успел удивиться тому, что ты, похоже, прочитал мои мысли, а Тереза не успела шепнуть молящее «не надо!», – Вы одной крови!
Вот теперь телефон Тайлера не выдержал сего откровения и улетел под стол.
– «Мы с тобой одной крови, ты и я»… – задумчиво и на автомате выдал я цитату из мультика про Маугли, но все равно не смог понять, к чему это ты про кровь начал.
Если бы ситуация не была столь серьезной, судя по выражению всех лиц, которые уставились на меня, я бы точно получил от тебя подзатыльник. Возможно, не только от тебя. До меня, почему-то, очень поздно доходит смысл сказанного – спишем это на бессонницу. Но он все же дошел – до того, как ты приготовился орать на все кафе «она твоя сестра, дурик!»
– Что?
Я проморгался, потер глаза, удостоверившись, что не смотрю очередной дурацкий сон из жанра фантастики, попросту уснув за завтраком, однако картинка не изменилась. Только Поузи сейчас под столом шарился в поисках своего гаджета.
– Ебаная Санта-Барбара… – сипло выдавил из себя Ки Хонг, – Я покурю… Там, – он тихо встал с места и немного нервной походкой направился к выходу.
– Я счас… тоже слиняю, тока телефон… – раздалось из-под стола, а потом Тайлер неловко ударился от него спиной, отчего мебель подпрыгнула, – Пардоньте…
– Дил! – ты снова окликнул меня, – Я думал раньше, что она в тебя влюбилась, а сейчас понял, что вы улыбаетесь одинаково… Я раньше не понял, не знаю почему, просто сейчас вижу, что кровь от крови, пусть вы внешне почти не похожи, я…
Тереза не выдержала первая, прерывая этот несвязный поток мыслей и слов:
– Я не хотела тебе говорить! Это было все ради твоей безопасности и… и ради моей, потому что… Господи, это так сложно объяснить, но так нужно было, ты не должен был знать…
Мозг сыграл со мной злую шутку. Зрение расфокусировалось, а все слова доходили будто из-под воды. Если бы я еще слушал, возможно, смог бы уловить суть, однако я просто будто отключился от реального мира. Мне почему-то отчаянно хотелось вспомнить ее – мою сестру. Не ту, которая сейчас пыталась объясниться, сидя со мной за одним столом в кафе, а ту, которую я должен был знать в детстве. Но в итоге вместо воспоминаний приходили лишь только кошмары о матери…
– Дил… – твой голос и теплая ладонь на плече помогли мне вынырнуть из темного омута, – Нам надо уезжать…
– О чем ты? – я вяло перебирал языком, стараясь всеми силами вернуться в настоящий момент времени и заставить свой организм сносно функционировать.
– Гляди, – ты повернул мою голову вбок.
За кассой у самой стены над столешницами висел телевизор. Девушка, скучавшая без работы, задремала сидя прямо перед ним – вовремя, учитывая то, что там по телевизору показывали. Если бы не это – на нас бы давно вызвали полицию.
Звук был тихий, однако я и без этого прекрасно знал о чем речь. В эфире новостей, подозреваю, что в прямом, показывали репортаж с места убийства – с того самого станища тревеллеров, в котором мы останавливались на одну ночь. Вот знакомые лица – ссыкун (так я про себя окрестил того чувака, который был вместе с той группой пьяных амбалов, что напали на меня и Ки), который с похмелья пытается объяснить властям, как выглядели подозрительные опасные незнакомцы, которые останавливались в этом фургоне. Не думаю, что ему поверят, к счастью, мы не особо свои лица на публику светили. И все же по спине пробегает неприятный холодок, когда в эфир проходят те несколько секунд, когда журналисты в наглую пытаются пролезть к самому месту преступления и заснять труп.
– Крылатый, Дилан, уходим, – шепчет на ухо Тереза – единственный человек, который сохраняет адекватность в данной ситуации, а не завороженно пялится в телек, как ты.
– Томми, пошли… – я тихо тормошу тебя за плечо, стягиваю с диванчика на руки – ты даже не возражаешь.
Тайлер бубнит что-то под нос, забирая с собой остатки еды – запасливый, хоть до кого-то дошло, что в поездке важна будет каждая крошка. Хотя, платил-то за завтрак, насколько я знаю, он, так что, похоже Поузи просто не хочет, чтобы его деньги улетели на ветер.
– Они говорят, полиция не может снять отпечатки пальцев… – шепчешь в ответ, пока я, последний из всей компании, выхожу из кафе и несу тебя к машине, – Это я его заколол так, Дил…
___________
*Facepalm – популярное онлайн-выражение в виде физического жеста. Более широко известная трактовка выражения: «лицо, закрытое одной рукой», которое является проявлением разочарования, стыда, уныния, раздражения или смущения. Этот жест иногда называют «рукалицо».
========== 33. Bleeding Out ==========
Комментарий к 33. Bleeding Out
Советую под рукой держать вот эту подсказочку https://vk.com/dylff?w=wall-175870348_1880 (для тех, кто запутался во временной линии между Дилом и Терезой)
‘Cause I’m bleeding out,
So if the last thing that I do
Is to bring you down
I’ll bleed out for you.
So I bare my skin
And I count my sins,
And I close my eyes,
And I take it in,
And I’m bleeding out,
I’m bleeding out for you, for you.
Imagine Dragons – Bleeding Out
Прошло чуть больше суток с того момента, как мы проехали последний населенный пункт. С того времени наш джип почти не делал остановок, во всяком случае, дольше чем на пятнадцать минут – сменить водителя и чуть размять ноги. Не сговариваясь, все решили, что будет лучше как можно скорее унести ноги из штата, так как нас уже могли разыскивать не только ПОРОК, но и полиция. Хотя, даже если нас вдруг накроют менты, все равно в конце концов ПОРОК добьется передачи виновных в их руки.
За все то время, пока мы в пути, никто почти не разговаривал, кроме Терезы. Первые часа четыре так вообще прошли у нас с ней практически в перебранках, а ребята – Тайлер, Ки Хонг и ты – просто старались не попадаться под горячую руку. Как там говорится: ссора – дело семейное?
С горем пополам мне удалось вытянуть из девушки правду. Тереза рассказала, почему не могла мне рассказать об общих родителях – точнее почти об общих, у нас с ней один отец, но разные матери. Признаться, этот факт теперь был не в ее пользу, поскольку с ранних лет я ненавидел своего второго родителя. Теперь эта злость на него медленно передавалась на человека, в чьих жилах течет его кровь. Его, но ни капли маминой.
Тереза старше меня на шесть лет. Она рассказывала, что мы с ней в детстве не часто виделись, к тому же когда она видела меня последний раз – мне было чуть больше трех, это вполне естественно, что я не запомнил ее. Мой отец не жил никогда на две семьи, однако никогда не считал, что должен быть привязан к одной единственной женщине, а потому измена для него не была чем-то за гранью: он переспал с проституткой и заделал ей ребенка – Терезу. Не специально, конечно, просто… как по мне, «не успел вовремя высунуть». Мать от девочки не избавилась, наоборот, решила, что с появлением ребенка должна измениться сама и попробовала начать новую жизнь. Странно, что при всем при этом моя мама даже не подозревала, что у папашки на стороне есть женщина, а уж тем более – дочка от нее. По словам Терезы, отец приводил меня к ним «в гости», когда я сильно надоедал ему или мешал бухать.
Тереза говорила, что один раз папа просто привел мальчика, сказал, что он ее братик и велел смотреть за ним – за мной. Помнит, как ругались родители, как ее мама пыталась вразумить отца, выбить из него хотя-бы копейку на содержание его же собственной дочери. Вот только не получалось ни черта, отец пригрозился ее убить, если та еще хоть раз скажет, что Тереза – от него. И в конце концов, когда Терезе было восемь, ее мать нашли у порога больницы мертвой. Врачам причина смерти была ясна: наркоманы часто так делают, подбрасывают «своих» с передозом, а потом сбегают, чтобы не спалиться самим. И все подумали, что это как раз тот случай, когда бедная женщина просто увлеклась запрещенными средствами и не рассчитала дозу.
Сейчас мы оба с Терезой понимаем, что смерть была подстроена папашкой. Ясно как день – вспоминая то, что пережил я сам, я знал, что способен он был и не на такое. Да, Тереза говорила, что ее мать была женщиной с характером, иногда пила, позволяла себе ударить ребенка – но она никогда не была наркоманкой, и старалась стать хорошей матерью. Старалась завязать с прошлым, ушла с прежней работы, поменяла круг общения. Жаль, это ее не спасло – нужно было сразу переезжать, менять город, а еще лучше – страну. И возможно все так бы не повернулось…
Терезу отдали в дет-дом. Пару лет ей пришлось не сладко, она ведь знала, что где-то есть ее папа, который почему-то ее не забирает, что есть братик. Мне с трудом верится сейчас, что когда-то эта девушка была наивной и думала, что в тот момент и правда была нужна нашему отцу. А ему был не нужен никто. Даже моя мама, которая просто стала жертвой собственной влюбленности. В отличие от моей сестры, моя мама была наивной.
За те два года – несколько побегов и одно похищение. Одно гребанное похищение двухлетнего ребенка! Услышав от Терезы про это, я даже немного рассмеялся. Она пыталась меня забрать с собой, когда решила убежать из города от ненавистного ей детдома. Это странно, но она рассказывала, что за те несколько встреч еще при ее живой маме она ко мне очень привязалась – насколько можно привязаться к незнакомому ребенку, которого такой же малознакомый дядька привел к тебе в дом и сказал, дескать, вы одна семья. Но ребенок ведь не виноват, он же не понимает ничего, маленький, чистый – наверное, поэтому Тереза так легко всем поверила про меня. И потому всегда чувствовала свою ответственность за младшего.
Конечно, похищение сорвалось. Тереза говорила, что я дико орал и просился к маме, чем и привлек народ. Проводница, сволочь эдакая, не пустила детей на поезд без присмотра родителей. А кому хотелось ехать в вагоне с плачущим и визжащим чадом? Если мать рядом, она успокоит. Но мамы не было, а потому мы с Терезой профукали поезд. На пустой станции нас нашла полиция. Уже из участка меня забирала моя настоящая мама, а Терезу – воспитатели из детского дома – до того, как мама успела узнать о существовании моей сестры. Наверное, приди она чуть раньше, застав бы нас обоих вместе – она бы забрала Терезу к нам. Но тогда, видимо, судьба была настроена против нас всех.
В одиннадцать лет Терезу удочерили. Как она сама говорит – это лучшее, что могло с ней случиться на тот момент. Одинокая семейная пара, мать – бразильянка, отец англичанин, хорошая, в общем, семья, которая смогла дать девушке то, чего она не смогла получить: любовь от обоих родителей и счастливое взросление. Далее переезд в другую страну на несколько лет сразу же после усыновления и… потеря меня. Не потому что новая семья отказалась принять в семью второго ребенка, просто с прежних мест пропали мы с мамой, в попытке сбежать от отца. Нас развели по двум разным концам мира.
Конечно, Тереза не хотела оставлять меня на произвол судьбы и пыталась хотя бы найти меня через соц-сети, благо, имя, фамилия и возраст она мои знала. Копила денег, чтобы когда-нибудь приехать за мной и увести к лучшей жизни, хотя даже не знала, жив ли я был. В конце концов, уговорила родителей обратно на переезд в наш город. До окончания школы, буквально в последний год ее обучения, на нее вышел представитель ПОРОКа, предложил работу. Она была выдающейся ученицей, явно показывала уровень знаний гораздо выше, чем у остальных, наверное, поэтому ее заметили.
Вот только если я с самого начала понимал, на что подписываюсь, то Тереза до последнего не знала, чем занимается эта организация на самом деле. Мне сразу сказали правду, сразу рассказали, что я буду делать, кого убивать и что мне за это полагается – стоило только подробнее рассказать о всех плюсах этой работы, и я уцепился за нее всеми конечностями, как за последнюю надежду вернуть мне смысл моей никчемной жизни. Мне было нечего терять, а вот Терезе было что. А потому об обратной стороне медали в ПОРОКе умолчали. Она узнала обо всем, только когда прибыла в главный штаб для подписания контракта.
Тереза не могла отказаться – они пригрозили убить ее родных. Тех людей, которые ее усыновили, и ее биологического отца тоже, пусть тот и остался в другом городе и не имел к девочке никакого отношения. Из этого всего плюсом было только одно: в ПОРОКе упустили факт существовании меня – ее брата, поскольку по документам тогда я уже был детдомовским: матери уже не было, а отец, хоть и был жив, вышвырнул меня на улицу. Хреново ребята работают, да?
В любом случае, Тереза в скором времени просекла, что о ее брате никто не знает. Родители были спасены – она согласилась на работу, а после нескольких лет чудом сымитировала их смерть, сумела передать им крупную сумму денег на новую жизнь в другой стране. Сама же она решила найти меня – с возможностью ПОРОКа сделать это будет просто. Однако, через какое-то время поняла, что безопаснее будет, если я не узнаю о ней: за семь лет работы в этой тайной тюрьме она убедилась, что так просто здесь людей не отпускают. Она решила прекратить поиски, хотя была в шаге от того, чтобы меня найти. Отказалась от цели своей жизни и полностью посвятила себя единственному, что ей оставалось – работе.
