Текст книги "Крылатый (СИ)"
Автор книги: Фера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Митч！ Ну пожалуйста, проснись, ты мне очень нужен… – ты не сдавался.
Я нехотя перевернулся на бок и открыл глаза. Ты выглядел каким-то перепуганным: волосы растрепаны, моя футболка висит на тебе мешком, спадая с плеча, глаза безумные, и ты закусывал губы, чтобы не дрожали.
– Ну что? Ты чего такой зашуганный?
– Митч, там… это… я… – ты замялся и опустил глаза, руками крепче сжимая мое одеяло. – Мне страшно… там…
Я сразу понял, в чем дело. Мать. Опять она тебе чудится. А ты пугаешься неизвестного. И при этом упрямо не говоришь мне, что тебя в моем доме приследует призрак мертвой женщины. Просто ссылаешься на непонятные страхи, хотя ни разу не назвал из-за этого себя идиотом или параноиком （ты обычно очень самокритичен）.
За два дня с тобой в одном доме я понял, что ты все же ее видишь, как и я. Только я уже просто привык к этому явлению, совершенно не пугаюсь матери. Ну, увижу ее в зеркале в ванной, ну и что. А за тобой я стал замечать, что ты замирал уставившись в одну точку каждый раз, когда призрак появлялся при тебе. Прямо на нее смотрел и боялся с места сдвинутся, пока я не брал тебя за плечи и не спрашивал, все ли нормально? Ты, конечно, отвечал, что все в порядке, но старался держаться ближе ко мне.
Сегодня ночью я конкретно пожалел, что разрешил тебе остаться у меня дома на подольше. Ты все два дня не спал, ночи на пролет смотрел на город, пытался занять себя чем-то, вытаскивал на улицу меня, лишь бы не сидеть в четырех стенах и не уснуть, не уснуть…
И сегодня все же усталость взяла свое: ты отключился прямо на диване, пока мы смотрели телевизор. Я заметил, что ты уснул у меня под боком, словно котенок, буквально вжавшись в меня всем телом и сопел куда-то в ключицы.
Я боялся тебя будить, долго сидел не шевелясь, а потом все же у меня получилось закутать тебя, спящего, в плед и отнести в гостевую комнату – там было теплее и всяко удобнее.
А сам решил принести тебе еще одеяло потеплее и подушки – ты любил обнимать что-то, это я заметил （судя по тому, что ты постоянно находился в окружении пяти-шести подушек, даже когда не спал. Но я отрубился буквально сразу, даже не раздеваясь, стоило только щеке соприкоснуться с подушкой.
А сейчас ты, видимо, проснулся из-за матери и прибежал ко мне, как к единственному защитнику. Я бы мог, конечно, сказать, что ты ведешь себя как ребенок, что все это глупости и никакого «третьего-лишнего» в доме нет, но врать мне не хотелось. Ты был очень напуган.
– Крылатый… – я отцепил твои пальцы от моего несчастного искомканного тобой же одеяла. – Пойдем, покажешь, что там.
– Н-нет… Можно я лучше здесь… с тобой…
Я с сочувствием посмотрел на тебя. Ну вот, напугал до полусмерти парня. Теоретически, не сам, конечно, но ведь это призрак моей матери, так? И я ее тоже видел. А еще видел, что вела она себя с тобой точно так же, как и со мной – не трогала. Дело ограничивалось только безобидными появлениями в любой момент и все.
– Хочешь поспать рядом? – я спросил это без тени иронии.
Ты кивнул, не поднимая на меня глаз.
– Там женщина. Стоит. Темная, бледная и… Глаза не поднимает, не говорит… От нее холодом веет, она то в зеркалах, то…
– Я знаю.
Ты, кажется, этому совсем не удивился. Продолжал судорожно считать уже мои пальцы, и пытался просто успокоиться.
– Объясни.
– Крылатый, я… это моя мама. Она умерла в детстве, и с тех пор просто мне кажется… Я думал, это просто галюцинация, она же ничего не делает, кроме как просто мерещется и появляется в разных местах. Посторонние ее обычно не видят, только я.
Ты закивал. Я хотел спросить у тебя, но ты предвидел мой вопрос:
– Нет, я не медиум и не экстрасенс. Просто… Ты прав, это и правда не настоящее. Она же… Черт, я не знаю как это обьяснить, но она ведь и правда только у тебя в голове. Её на самом деле нет.
Признаться, я опешил.
– А как тогда ты ее видишь? Только не говори, что не скажешь этого, моё бедное сердце этого не переживет.
Ты улыбнулся. Это была моя маленькая победа.
– И все равно, сейчас не скажу. Ты сам просил не торопить события, так что… – ты только виновато пожал плечами.
– Ты полон загадок.
– Ну, зато я знаю, что делать с твоей проблемой.
Я снова удивленно уставился на тебя. Что ты только что сказал? Знаешь, как помочь мне с глюками, которые, кстати, теперь у нас одни на двоих?
– Но, конечно же, ты этого тоже не скажешь? – настороженно спросил я.
– Хуже. Я это не только не скажу, я это еще и сделаю без обьяснений.
– Как с какао? Скажи честно, тогда я был в большей опасности?
– Давай-ка лучше я дам тебе установку. – ты ловко сменил тему. – Это очень важно, ты должен все запомнить. Твоя мама ведь когда-то была живой. Она любила тебя, а ты её. У вас были хорошие моменты при жизни, ты помнишь их?
Я напряг память. Это было очень сложно. Все, что я вспоминал о матери – был ее труп, я будто отчетливо возвращался в свои восемь лет, когда отец оставил её мертвое тело со мной и закрыл.
Я понял, что говорю это все вслух.
– Какой-то уголок моего сознания, наверное, держит еще воспоминания о ней живой, более того, я знаю, что любила по-настоящему меня только она. Но я не могу вспомнить. Психолог с работы говорит, у меня детская травма, в мозгу возник после этого какой-то блокатор, отсюда частичная потеря памяти, я почти не помню что было со мной до восьми лет. И после все как-то смазано…
– Почти? – ты упорно пытался вытянуть из меня то, что нужно.
Я чувствовал, что твои руки дрожат. Знал, затылком чувствовал, что мать снова здесь, у меня за спиной, и ты снова ее видел. Видел, но не переставал разговаривать со мной, тащил меня наверх, как утопающего, хотя сам тоже тонул.
– Может, ты помнишь первый класс, как в школу пошел? Мама была рядом? Она помогала тебе с уроками? Возможно, ты таскал ей со школы завтраки?
Я упорно пытался вспомнить. Школа… Школа… нет. Ничего. Пустота. Пробел.
Я зажмурился, пытаясь снова отпугнуть навязчивые картинки: дом, комната, кровь, безжизненные глаза, ужасная пустота в груди, мои тихие крики, почти болезненный шепот: «Мам… мамочка… мааам… вернись, пожалуйста, я не смогу без тебя… мам…»
Я почувствовал, как по щеке побежала мокрая горячая слеза, а через секунду – щеку будто уже колол лед. Я снова почувствовал себя тем запуганным мальчиком, который провел почти неделю в комнате с трупом матери, я чувстврвал, как безумие охватило меня с головой.
Уж не знаю как, но я действительно потерял связь с реальностью и окончательно вернулся в прошлое.
Я выпрыгнул в окно. Не помню как, помню, что мне было больно – будто с матерью умер и я. Хотя, возможно, тогда какая-то часть меня и правда умерла. И бежал по улице босиком, отчаяно цеплялся за воспоминания, прямо как сейчас, сидя на, кровати и держа тебя за руки.
Я бежал по мокрому асфальту, совсем не понимая, где оказался и сколько я уже здесь. Бегал по каким-то узким переулкам, топтал босыми ногами битое стекло, падал в лужи, собирал неодобрительные взгляды прохожих – а потом все. Пустота.
Я до последнего не верил, что матери нет. Даже тогда мне казалось, что она рядрм со мной, куда бы я не бежал – везде, во всех лицах видел ее. Но не ту, какой она была раньше.
А потом из темноты ко мне потянулась темплая рука и я почувствовал нежное, ласковое прикосновение на затылке. Вся боль и слезы тут же ушли, и я вынырнул из тьмы.
И я увидел тебя. Тогда я – тот мальчик по имени Дилан – еще не знал, как тебя зовут, решил, что ты мой ангел-хранитель или просто добрый прохожий, который остановился помочь.
Я услышал голос. Тихий, мамин. Она пела давно забытую мелодию. Я вернулся в прошлое – еще дальше, когда был совсем ребенком – а затем одновременно и в реальность. Песня не угасала. Мамин голос, мамины слова колыбельной из моего детства.
»… Мы сидим в тишине
И читает мама мне,
Хорошо рядом с ней
С милой мамочкой моей…»
Ее голос был со мной. Даже сейчас, когда меня мимолетно закинуло в разные уголки моей жизни, а затем так же резко вернуло назад, я запомнил все. Я вспомнил, что все еще жив. Боль помогла мне вспомнить.
И я понял, что матери действительно больше нет.
***
– Знаешь, я ведь до последнего не верил в это. Не хотел, она была единственным любящим меня человеком. И её я тоже любил больше жизни, а когда ее не стало, я просто не поверил и решил для себя, что она рядом. Решил, что она никуда не делась, что мама всегда будет со мной. И она и правда была – такая, какой я её запомнил. Ходячим трупом. Отголосок моего безумия, которое я научился игнорировать настолько, что сам поверил, что его нет. Но безумие было, а воспоминаний о живой маме – нет.
– Ты пытался глушить боль. Отказался принять реальность, хотел уйти от нее, но подсознательно все равно тащил свое прошлое за собой. Ты не смог отпустить единственного любимого тебе, Дил. – меня пробила дрож. Ты специально назвал меня настоящим именем. Я уже забыл – каково это, слушать его от кого-то. – Тебе просто нужна была это обыкновенная штука – любовь.
Мы лежали вместе в одной кровати. Ты снял с себя мою футболку, потому что она промокла насквозь от пота. Тебе тоже сегодня было страшно, еще страшнее, чем мне. Я понял, я знал, что ты что-то сделал со мной, ты видел мои воспоминания, точно так же, как я. Ты был там – в моих ведениях, я помню твое лицо. Как ты проник туда? Уж не демон ли ты часом? Или же…
Я провел рукой по твоей спине. Погладил нежную кожу, которую ты украсил татуировкой крыльев. Огромные ангельские, теперь я точно знал. Каждое перышко отрисовано до мельчайших деталей, эти крылья будто вырастали у тебя из лопаток, не было какой-то четкой грани, между тобой и началом татуировки, будто вы были одним целым. Какой мастер смог так искусно выполнить тебе такое огромное тату?
Я не осмелился спросить. Знал, что ты снова уклонишься от ответа, мы это уже проходили. В голову закрадывались сомнения. Я не знал кто ты. Абсолютно ничего. Ты понимал меня с полуслова, знал многое о моем прошлом, тебя почти не удивляло то, что я о себе рассказывал, ты видел то же, что и я, хотя сам сказал, что мама была лишь моим глюком, а эти крылья, шесть паспортов…
– Митч? – ты осторожно позвал меня.
Я все еще гладил пальцами твою спину, но ты совсем не отстранялся, даже не переставал меня обнимать. Только открыл глаза и смотрел в мои.
– Все нормально. Теперь все нормально. – Я сгреб тебя в охапку и прижал сильнее к себе.
Ты улыбнулся. Мягко, нежно, провел носом по моей коже около шеи. Ты тоже это чувствовал. Тепло из самого сердца.
С тобой было хорошо, несмотря абсолютно на все странности. Ты был каким-то другим, чистым, идеальным… Странно, учитывая твое криминальное, на мой взгляд, прошлое, необычные способности… И я влюбился в тебя, такого мелкого, закрытого и очень странного шеснадцатилетнего мальчишку.
Кто же ты, Крылатый?
Комментарий к 6. Castle
Итаааак, я продолжаю радовать вас продой. А вы меня отзывами, договорились? Мне было бы приятно знать, что пишу я не зря. И что я не зря корячусь, делая это с телефона.
группа в вк в описании, там выходят главы быстрее.
========== 7. Bad at Love ==========
I believe, I believe, I believe, I believe
That we’re meant to be
But jealousy, jealousy, jealousy, jealousy
Get the best of me
Look, I don’t mean to frustrate, but I
Always make the same mistakes, yeah I
Always make the same mistakes ‘cause
I’m bad at love (ooh-ooh)
But you can’t blame me for tryin’
You know I’d be lyin’ sayin’
You were the one (ooh-ooh)
That could finally fix me
Lookin’ at my history
I’m bad at love
Halsey – Bad at Love
– Кто такая Тиффани?
Ты оторвался от телефона и уставился на меня удивленными глазами.
– Ну та, чье имя ты по телефону называл. Спрашивал, как там она? – я чуть прищурил глаза. – Ты вроде не говорил, что у тебя есть сестра или что-то подобное.
Твои карие глаза сверкнули радостным огоньком.
– Сестры и правда нет. Даже двоюродной. – уточнил ты, снова уставившись в мобилу.
Ты явно снова решил поиграть со мной – уворачиваться от ответа до последнего, мучить меня своим маленьким секретиком, а потом невзначай проболтаться.
– Кто она? Девушка? – настойчивее спросил я, пальцем чуть сгиная вилку в руке.
– А ты ревнуешь?
И снова твоя милая ухмылочка. Конечно, ты раскусил меня. Я ревновал, да еще как.
Ты живешь у меня дома уже вторую неделю, в определенные дни, не рабочие, когда ты не в тату-салоне, постоянно по утрам сбегаешь куда-то, а потом возвращаешься как ни в чем не бывало. И никогда мне ничего не рассказываешь, а я схожу с ума от одной мысли, что у тебя может быть интрижка на стороне.
Ты встал со стула, выключая телефон и спрятал его к себе в карман. Прошел мимо меня, специально остановившись за моей спиной, буквально на секунду, чтобы в самое ухо шепнуть:
– Это не твое дело.
Ты сказал это совсем без злобы, без упрека, но я все равно понял, что ты имел ввиду. «Мы не встречаемся, ты сам просил не торопить события, поэтому я не обязан перед тобой отчитываться». Хитрец мелкий.
Твое теплое дыхание обдало меня жаром, и я не выдержал. Ты собирался уже уйти, но я поймал тебя за руку, миг, другой – и ты уже вжат в ближайшую стену.
О, как часто ты меня доводил. Доводил тем, что постоянно ходил по дому босиком и в моих футболках, из-под которых выглядывпло твое покрытое перьями плечо. Я любовался на твои ключицы, острые, так сексуально выпирающие, ну почему, почему именно их мне так хотелось укусить, облизать…
Ты часто врывался в ванную без стука. Я тысячу раз проклял свою привчку не запираться в собственной ванне, а ты либо действительно забывал о существовании меня, такого забывчивого, либо нарочно заходил почти одновременно со мной и заставал меня голым в душе. Я багровел как рак и закрывался тем, что под руку подвернется, а ты улыбался, вежливо отводил взгляд, дескать, не при чем и закусывал губы, пытаясь сдержать довольную улыбку.
Ты доводил меня и тем, что любил эксперементировать с едой на кухне, пачкая при этом все в радиусе десяти метров от поля сражения. Тем, что умудрялся угваздаться сам, а потом тащил мне на пробу свои кулинарные шедевры, весь взъерошеный и чумазый… Один раз ты приготовил шоколадный торт. Принес прямо утром мне в кровать вместе с кофе, а потом при мне облизывал пальцы, потому что не успел помыть. Я тогда еле сдержал желание слизнуть шоколад с твоего носа…
Первое время ты приходил ко мне ночью. Засыпал у себя в соседней комнате, а потом все равно на утро мы просыпались вдвоем. Мама больше не мерещилась, пугаться было нечего, но тебе почему-то очень хотелось со мной. А я не прогонял. Мне тоже хотелось с тобой.
Мне нравилось смотреть на тебя спящего. Ты беспокойно спал, ворочался в одеялах, но стоило тебе оказаться в моих обьятиях, хмурое лицо разглаживалось и ты засыпал – крепко, безмятежно, совсем как ребенок. А я вдыхал запах твоих волос, и боялся даже просить небеса о чем-то большем.
Ты был мои ангелом, неприкосновенным, чистым. Я хотел тебя. До безумия, до умопомрачения хотел. Но не мог тронуть, боялся, что сломаю. Каждый божий день я старался подавить дикое желание взять тебя прямо на кухне, когда ты с коленями забирался на столешницу и пытался достать сахар с верхней полки, когда выходил из душа, мокрый, растрепанный, когда во сне прижимался ко мне всем телом, обжигал кожу своим дыханием…
– Крылатый, что ж ты меня доводишь… – я втиснул колено между твоих ног, чтобы ты точно не смог сбежать и перехватил твои запястья. – Нарочно это делаешь, признайся.
– Н-не понимаю о чем ты…
Ты чуть заерзал, пытаясь выбраться из хватки но, конечно же, не вышло, я нарочно поднял колено еще выше, заставив тебя тихо ойкнуть и подняться на носочки.
– Ты знаешь, что я к тебе чувствую, знаешь, что я хочу тебя, а все равно дразнишь… Зачем?
– Ты плох в любви, если не замечаешь того, что чувствую я！– резко огрызнулся ты, а потом просто подался вперед, всего на пару сантиметров – но этого хватило.
Твои губы накрыли мои. Вот так просто и неожиданно.
На миг я выпал из реальности. Мне всегда казалось, что именно я сделаю первый шаг, но постоянно мне что-то мешало, что-то останавливало. Я привык вести, привык доминировать и подчинять других, привык брать все в свои руки. Но кто же знал, что ты захочешь подтолкнуть. Что у тебя получится стать моим катализатором, чтобы возникла наша химическая реакция.
Я жадно сминал твои губы в поцелуе. Мне ужасно их не хватало, мне не хватало всего тебя, ты был будто наркотиком: сладким, желанным, стоило попробовать раз – и уже не оторвешься.
Я по прежнему держал тебя практически на весу, но ты уже совсем не сопротивлялся. Закрыл глаза, чуть приоткрыл рот, отдался моему умелому языку и, кажется, тоже поймал кайф.
У твоих губ был странный вкус. Я никак не мог понять что это. Свежие, они не отдавали вкусом недавнего выпитого тобой кофе. Они были какими-то фруктовыми… нет, ягоды… нет, чай… нет. Все не то, они не были ничем и одновременно всем сразу. Я совсем не понимал этого странного, но приятного вкуса. Нежные, без единой трещинки, такие невероятные, идеальные, каких просто не могло быть ни у одного человека.
А потом ты протестующе замычал и я отстранился. Нам обоим не хватало воздуха, мы тяжело дышали. Надо же, с тобой я и вовсе забыл, что человеку для жизни нужен какой-то там кислород.
– Дил?
Ты снова назвал меня по имени. В сердце опять кольнуло, каждый раз колет. Я никогда не привыкну.
– М? – я поднял на тебя глаза.
Ты странно смотрел на меня. Напуган? В растерянности? Счастлив? Я никак не мог понять, что творится с тобой. А потом я понял, что на самом деле тебе нужно. Мой ответ. Я должен расставить все точки над «i». Сказать, что люблю.
А я и любил.
***
– Знакомься, это моя Тиффани.
Ты открыл передо мной дверь гаража, которая вела в темноту. Зашел где-то скраю, включил свет – и передо мной скинул с чего-то серое покрывало-тряпку.
Я изумленно уставился на мотоцикл. В точности такой же, какой сам разбил несколько лет назад – было время, я тогда гонял по городу чуть ли не на самом крутом байке, но потом попал в очередную передрягу, так, просто драка, но покоцали в итоге не только меня, но и мой байк. И тогда с мотоциклами я завязал, ибо не было денег на починку. А тут передо мной стояла почти точная копия «Венома» – так я прозвал свой мотоцикл – только улучшеная: заменены колеса, ручки, зеркало другой формы, да и вообще, кажется, двигатель был намного новее и мощнее, как и некоторые другие детали.
– Откуда сия прелесть? – я невольно расплылся в улыбке.
– А вот. – гордо ответствовал ты, откладывая накидку в сторону, а потом вернулся уже к Тиффани. – Собрал сам, столько времени и денег сюда ушло. Пя… – ты замялся. – Несколько лет с ней возился, починил полностью, остались мелочи.
Я ходил вокруг мотоцикла, все рассматривал. И правда, детали были от разных мотоциклов. Может и из моего поломанного «Венома» здесь что-то имеется? Я же его тогда на свалку…
– Как же ты умудрился…
– Легко. Договорился с Джеком, он хозяин автосервиса, он тоже мотоциклы любит. Первое время он помогал искать детали, в гараж свой меня пустил и место для моей красотки нашел. А я собирал, копался тут, естественно, покупал на свои средства все – 2/3 заработка каждый месяц сюда, хотя все равно мало выходило.
Никогда бы не подумал, что ты увлекаешься мотоциклами. Более того, я вообще не мог представить тебя в шлеме, верхом на этой махине, гоняющем по городу. Хотя что уж, и в стриптиз-клубе то я не ожидал тебя увидеть. Странные ты выбираешь хобби, Крылатый. В тебе полно сюрпризов.
– Можно сесть? – я обхватил ладонями ручки.
– Только не зводи, лихач. – улыбнулся ты, а потом выудил откуда-то шлем: желтый, блестящий, с толстой черной вертикальной полосой, по бокам от которой шли две тоские белые, а сзади поверх полосы – цифры 58.
– Откуда это форменное безобразие? – усмехнудся я, смотря на шлем, – Почему желтый, не слишком ли?
– Не желтый, а золотой. Ничего ты не понимаешь. – с упреком пробурчал ты, а потом нахлобучил мне это недоразумение на голову. – Насиделся? Слезай, я для тебя у Джека его байк попрошу.
Я недоуменно посмотрел на тебя.
– Мы что, поедем кататься?
– Ага. А зачем иначе бы я тебя сюда привел?
***
Мы выехали на пустую дорогу. Некий Джек, твой хороший товарищ, действительно одолжил мне свой байк, только под залог. （увы, лично я его так и не увидел, ты сказал, он на встрече какой-то важной, поэтому деньги мы просто оставили в записной книжке, куда по твоим словам, Джек записывал свои дела, нечто вроде ежедневника）. Ты надыбал у него в гараже шлем для меня – хвала богам, обычный черный, без каких-либо рисунков – а потом мы вместе поехали подальше от города. Ты знал какое-то место, где можно было в волю погонять, не опасаясь влететь в чужой автомобиль или огрести от полицейских за превышение скорости.
Трасса действительно была зачет: ровная дорога без резких поворотов, кругом – поля, совсем нет людей. И время ты выбрал замечательное, еще светло было, все видно, солнце уже не слепит, дождя нет, дороги сухие. Единственное, это было очень далеко от города, ты сразу предупредил, что домой вернемся затемно.
Ты замедлился, а потом на ходу развернул свой мотоцикл на сто восемдесят, после чего выставил «подножку». Я перемахнул пару метров, развернулся, а затем подъехал к тебе и тоже остановился рядом и поднял стекло на шлеме.
– Готов? – твои глаза радостно блестели в предвкушении гонки.
Я обвел глазами мотоцикт и проверил тормоза. Излишне осторожным я никогда не был, а тут вдруг накатило что-то. Я так же вытянул голову и глянул через твою руку, мельком осмотрев твой.
– Подумать только, какой заболтивый. С Тиффани все в норме, я сам проверял тысячу раз, прежде чем выезжать куда-то. – ты закатил глаза, а потом одним ловким движением опустил мое стекло.
А через секунду мне и оставалось только глотать пыль из-под твоих колес и смотреть на удаляющиеся «58» на твоем шлеме. Даже возразить не дал, хитрец.
Я не медлил. Сразу на газ, байк даже на колесо привстал от такого обращения, и я буквально мигом пролетел пять, десять, двадцать и так далее метров, в погоне за тобой.
Я несся со скоростью света, чувствовал скорость чужого байка, но в все равно я будто догонял вторую молнию в желтом… золотом шлеме. Вокруг только – рев двигателей, твоя спина в черной кожанке и скорость. Безграничная скорость, такая, что, казалось, еще немного – и полет. Но законы физики пока брали своё.
Ты чуть сбросил скорость. Поравнялся со мной, крикнул что-то, мотнув головой в шлеме и снова укатил вперед, совсем немного, буквально на пару метров.
А потом я увидел, как ты убираешь ноги с подставок. Обе, резко перемещаешь вес на руки и тут же перескакиваешь ногами на сидение – там, где пару секунд назад находилась твоя пятая точка.
Сердце испуганно замерло, а затем с новой силой застучало в грудной клетке. Кажется, я что-то крикнул тебе, но ты даже не оглянулся. Ты был сосредоточен на трюке.
Я перестал дышать. Смотрел на тебя, как ты потихоньку выпрямлялся в полный рост. Ты вставал на мотоцикл, а потом вовсе убрал руки и развел в стороны – для равновесия. А я молился, чтобы ты не упал. Боялся, ведь секунда – руль мог свернуть в сторону, колесо могло наехать на несуществующей камень, или ты просто мог потерять равновесие. На такой скорости была опасна любая мелочь.
Но ты действовал легко, уверенно. Будто крылья за спиной имел. И не боялся ничего, будто бессмертный. Через рев мотора слышу, ты кричишь, радостно, во всю глотку, свободно так, ловишь пальцами ветер.
Я нагнал тебя, поровнялся с Тиффани. Ты повернул на меня голову, и я увидел, что ты улыбаешься. Так, как никогда не улыбался при мне. Мне показалось, что ты светишься от счастья. А еще я убедился, что в который раз влюбляюсь в тебя заново.
Но в одно мгновение что-то пошло не так.
Впереди преграда – ветром на дорогу с дерева вынесло огромную ветку. Ты не замечал до последнего, а когда увидел – было поздно. Ты мигом схватился за байк руками, надавил по тормозам. Мотоцикл бы не успел затормозить, поэтому ты попытался направить его в сторону. Тебе удалось избежать столкновение колеса и ветки, но с управлением ты не справился – Тиффани улетела в кювет вместе с тобой.
Я резко дал по тормозам так, что на асфальте остались черные полосы, но все равно перелетел через место аварии, остановился, выставил подножку, и выбежал к краю дороги, туда, куда ты упал, на ходу скидывая шлем.
– Крылатый！
Я кричал, звал. Твой мотоцикл валялся в нише меджу дорогой и колосьями пшеницы, колеса все еще вращались, постепенно замядляясь. Тебя я не видел, но всей душой боялся, что вот, подойду чуть ближе и увижу тебя под мотоциклом с расквашенным черепом, сломанной ногой или еще хуже…
– Крылааатыыый！ – я все еще в панике пытался до тебя докричаться. – Ээй！
Когда я подбежал к Тиффани и кинул взгляд на место аварии, понял, что тебя там нет. Я огляделся кругом. Паника нарастала.
– Крылааатыыый！ Где ты, черт возьми！
– Здесь！ – раздался хриплый голос из глубин поля.
А потом я увидел в пяти метрах от меня твою ладошку, поднятую вверх над пшеничными посевами. Я облегченно выдохнул, тут же кинулся к тебе, разгребал пшеницу ладонями, бежал, бежал, а потом упал на колени рядом с тобой на измятые колосья.
– Господи… Крылатый, как ты?
Ты сидел среди пшеницы, моргал, тряс головой. Я обхватил ладонями твою голову, уже без шлема. Осматривал на предмет повреждений, боялся, что где-то ты все-таки получил травму, но голова твоя была цела – за исключением царапины на носу, стертую скулу и кровоточащую нижнюю губу.
– Нормально… Только в ушах немного звенит. – ты улыбался, как последний псих, только что покинувший обитые войлоком стены больницы.
– Неужто ты так сильно треснулся? Господи, как ты вообще жив остался, тебя так далеко выбросило… Ничего не болит? Ноги-руки целы? Шлем…
– Шлем я сам снял. – ты рассмеялся. – Я цел, все в порядке, синяки только. Байк грохнулся на бок, скатился вниз по гравию, а я перелетел просто. Сидел бы со всеми ногами – точно бы был похоронен под мотоциклом.
Ты поймал мои руки и оторвал их от себя, а потом тыльной стороной ладони утер кровь с подбородка. А сам смеешься почти, точно шизик.
– Чего смеешься? Мозги в полете вышибло? Крылатый, ты вообще понимаешь, что ты не умер чуть? А если бы…
– Не умер, Дил. Даже наоборот！– ты резко прервал меня и посмотрел в глаза. – Дил, я сейчас самый живой человек во вселенной. Я живой, понимаешь? Смотри！
Ты задрал штанину джинс и показал мне багровое пятно на лодыжке, потом скинул куртку, закатал рукава рубашки выше локтя – разодранный локоть. Я не совсем понимал, к чему ты это.
– А на лице… – ты бы продолжал, но я остановил тебя.
– К чему эта твоя демонстрация увечий?
Ты смотрел на меня. Просто смотрел глаза в глаза, улыбался радостно, будто только что не авария была, а что-то другое, что перевернуло твою жизнь.
Глаза будто подсказывали ответ на эту головоломку: «смотри же, ну, это так просто, неужели не видишь…». А потом, видимо, ты не мог больше ждать от меня внятного ответа и буквально напрыгнул на меня, обнял, крепко-крепко, утянув меня в новый поцелуй, сбивчивый и немного рваный.
Я совсем растерялся от такого выплеска эмоций. Вот ты уже оседлал мои бедра, все так же не отпуская губ, сжал на спине мою куртку, ты просто жадинка – тебе все было мало.
Я кое-как смог оторвать тебя от себя.
– Эй-эй, ты что, малыш? Гормоны в голову ударили? – чуть с усмешкой спросил я, разглядывая тебя и пытаясь понять, что происходит. – Испугался, да? Перебор адреналина в крови?
Ты рассмеялся и закивал.
– Я просто люблю тебя, Дил. Больше жизни.
И снова эти губы непонятноно вкуса.
========== 8. Castle on the Hill ==========
I’m on my way
Driving at 90 down those country lanes
Singing to “Tiny Dancer”
And I miss the way you make me feel,
And it’s real
We watched the sunset over the castle on the hill.
Ed Sheeran – Castle on the Hill
Солнце очень быстро скатилось за горизонт, погрузив землю в сумерки. Ты был прав, говоря, что мы застанем темноту. Жаль, звезд не видно, тучи только сильнее заволокли небо, предвещая дождь.
Твоя Тиффани хоть и оказалась живучей, но колесо ты все-таки проколол во время своего падения. Поэтому я уговорил оставить ее в ближайшем «населенном» пункте, которым оказался просто отдельный сарайчик в поле, абсолютно пустой.
Сломать замок на двери не составило труда. Внутри никого не было – ни домашнего скота, ни людей, только сено. Видимо, сюда свозили траву с полей и засушивали, чтобы зимой можно было прокормить живность.
Мы зашли в темноту. Я осмотрелся в поисках какого-нибудь фонаря, но найти не мог. А ты просто щелкнул включателем, и в самой середине амбара загорелась одна-единственныя желтая лампочка на проводе. Помигала сначала, а потом озарила все уютным теплым светом. Я улыбнулся.
– Не думал, что хозяева этого сарая знают о лампочках.
– А ты уже факел искал? – остроумно ответил ты и упал спиной в сено.
Я снова улыбнулся и плюхнулся сверху, навалившись на тебя, ты только и успел руками закрыться. Мы снова оказались нос к носу. Ты ухмыльнулся и щелкнул меня по носу, когда я опять залип на твои губы.
– Я сегодня так за тебя испугался. – неожиданно сказал я. Твоя улыбка немного угасла.
– Что бы ты делал, если бы меня не было? Если бы сегодня я и правда…
– К чему такие вопросы, Крылатый? – я закрыл ладонью твой рот, чтобы ты не продолжал. Нет-нет, мне совсем не хотелось думать о том, что могло быть иначе！ Что тебя могло не быть.
Ты только виновато опустил глаза и что-то невнятно промычал.
– Эй, посмотри на меня. Ты самое чудесное, что вообще случалось со мной в жизни. Пусть я тебя совсем мало знаю… Если бы ты вдруг исчез, я бы исчез тоже. Повесился бы, умер, рассыпался. Просто без тебя не смог бы.
Я почувствовал теплый мокрый язык на своей ладони и отдернул руку.
– Крылатый！
Ты улыбнулся, в глазах сверкнул дьявольский огонек, а потом ты ловко перевернул меня и оказался сверху.
– Я делал этот трюк первый раз, Дил.
– Что? – признаться, я не сразу понял, о чем ты, ты часто говорил какие-то отстраненнын вещи, которые я был не способен понять сразу. Еще одна твоя странность, будто ты думал наперед.
– Я про мотоцикл.
До меня дошло. Я резко поменял положение и сам оказался сверху.
– ЧТО? – я с нажимом повторил свой вопрос, правда, вложил в него немного другой смысл. – КРЫЛАТЫЙ, ТЫ СОВСЕМ МОЗГИ ПОТЕРЯЛ?
– А я что? Может быть, я просто хотел живым себя почувствовать. – парировал ты, упираясь руками мне в грудь. – Знаешь, зачем спортсмены-экстрималы постоянно делают что-то запредельное? Чтобы узнать границу своих способностей, чтобы постоянно быть на границе жизни и смерти, Дил. Только смертный может жить по настоящему.
