Текст книги "Райские птички (СИ)"

Автор книги: Fabuleux

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Билл, что с тобой? Ты можешь объяснить, в конце концов, что происходит?!

– Что происходит? И ты еще спрашиваешь, что происходит?! Из-за тебя меня грозят чуть ли не выгнать со школы!

– Из-за меня?! – Софи скрестила руки на груди и, пылая от злости, сверлила гневным взглядом мальчика. – Я пригласила тебя на свой День Рождения из жалости, потому что ты как зомби по школе ходишь! На тебе лица нет! А ты еще меня винишь!

– Да не нужна мне твоя жалость, как и ты сама!

– Тебя никто не заставлял кричать на весь класс, как тебя все достали! Мы просто помочь хотели, потому что видели, какой ты несчастный!

– Да отвалите вы от меня! Сколько раз можно повторять?! – где-то в подсознании Билл понимал, что Софи права и что ее помыслы были самыми благими, но контролировать эмоции сил не осталось.

Задержав на его лице печальный взгляд еще на несколько секунд, девушка всхлипнула и, закрыв лицо руками, помчалась на дорогу.

– Софи, стой! – отчаянно закричал Билл, но было поздно.

Ехавший на бешеной скорости автомобиль сбил ее. И в голове Билла на всю жизнь запечатлелся визг колес и душераздирающий крик.

Где-то рядом раздавались знакомые голоса. Судя по интонации, собеседники были взволнованы. Томас попытался открыть глаза, но это оказалось не так просто – возникло ощущение, будто он парализован. Однако после недолгих усилий тело начало слушаться своего владельца, и к нему вернулись нормальный слух, зрение и способность двигаться.

Как оказалось, в комнате, кроме него самого, находились Август, король и еще один мужчина.

– О, мой любимый брат, ты проснулся! – с фальшивой любовью в голосе воскликнул Август и бросился к нему. – Я так волновался!

– Мы все очень переживали, Томас, – не так экспрессивно, но зато искренне произнес Дитрих – так звали короля. – Что случилось с тобой?

– Я… я… – начал юный принц, но горло жутко болело, затрудняя словесный поток.

– Ваше Сиятельство, вам не стоит пока говорить! – к нему приблизился третий мужчина, которого он видел впервые. – Я врач, – поспешил представиться он, увидев замешательство на лице принца.

– Но меня…

– Не утруждайте себя, Ваше Сиятельство!

– Меня ночью…

– Томас, молчи! Тебе же доктор не велел разговаривать! – подключился Август, с ложной заботой поправляя простыни.

– Меня ночью пытались задушить! – несмотря на предостережения, выдавил из себя Томас и закашлялся.

– Задушить? – трое мужчин как-то странно переглянулись и вернули свое внимание больному.

– Именно! Кто-то пробрался в мою комнату и чуть не задушил меня! – слова давались тяжело, но принц счел необходимым все рассказать сию минуту.

– Но это невозможно! – ахнул Август и повернулся к доктору. – Вы обнаружили у него следы удушья?

– Нет, Ваше Сиятельство, никаких следов нет.

– Но меня, кажется, душили подушкой или чем-то схожим, – чтобы произнести это, Томасу понадобилось приложить немало усилий.

Однако взамен он получил лишь очередную порцию недоверчивых взглядов.

– Не волнуйся, Томас. Сейчас для тебя главное покой. А мы скоро возвратимся, – король поманил за собой мужчин, и они беспрекословно вышли за ним из комнаты.

– Ничего не понимаю! – развел руками король и опустился в кресло. – Кто мог душить моего сына в его же покоях? Куда глядела стража, когда чужой пробирался в замок?

– Отец, не волнуйтесь вы так сильно. Быть может, ему померещилось?

– Померещилось? Ты хочешь сказать, что Томас выжил из ума?!

– Ваше Величество, – стыдливо потупив глаза, вмешался в спор доктор, – Но никаких следов удушья я не заметил.

– Но его душили подушкой!

– В таком случае у него бы остались раны на губах с внутренней стороны от прижатия их к зубам и…

– Довольно! – щеки короля залились краской от гнева, а руки сжались в кулаки. Поднявшись с места, он вплотную приблизился к врачу и бросил в его сторону гневный взгляд. – Отчего же он тогда говорить не может?

Доктор испуганно сглотнул и попятился к двери.

– Это могло быть вызвано нервным перенапряжением впоследствии…

– Прочь! – не дослушав, разъяренно закричал король, и мужчина поспешил покинуть комнату. – И ты тоже считаешь, что твой младший брат сошел с ума?!

Август поймал на себе настолько жалящий взгляд, что в коленях появилась мелкая дрожь, и ноги стали ватными.

– Я не считаю так, отец, что вы! Я даже мысли такой припускать не желаю! Но позвольте рассказать, какие страшные вещи творятся с моим любимым братом последние дни?

Умерив пыл, отец выслушал его, тяжело вздыхая и ахая на самых страшных моментах. Верить в то, что его сын потерял разум, сердце отказывалось, но тайные преследователи, которые догоняют, но все же почти не причиняют зла, выглядели слишком абсурдно. В голове не укладывалось, как какой-то бандит может неоднократно пробираться в замок, где полно стражи, и уходить не замеченным! Чего ради он гнался за Томасом, но когда тот упал с коня, не тронул его?

Дитрих невольно поймал себя на мысли, что начинает соглашаться со страшными догадками Августа. Это причиняло неизгладимую боль. Ведь он столько надежд вложил в младшего сына! Томас всегда был для него любимчиком. Его пылкий нрав и независимость будоражили сознание, а неординарное мышление и твердость идеально подходили для будущего правителя. Чего греха таить, король нередко подумывал нарушить устоявшиеся правила и передать власть младшему из сыновей. Он всегда был честным, упрямым, гордым. Он мог бы стать таким прекрасным королем, которого еще никогда не видала страна!

А что теперь? Его надежды рушились с немыслимой скоростью, в прах испепеляя веру. Неземная любовь к сыну затуманивала сознание, не давая трезво взглянуть на происходящее. Видать, именно это послужило причиной недоверия к словам доктора и Августа. Но сейчас так пронзительно больно осознавать, что они правы!

Колющие слезы накопились в глазах и требовали дать им волю. Не желая показывать своей слабости, Дитрих тихо попрощался и ушел в свои покои, запирая себя наедине с нечеловеческой болью.

– Это все из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя! – истерично кричал Марк, дергая Билла за воротник куртки. – Из-за тебя моя девушка в больнице! И если она умрет, ты будешь виноват!

Билл безудержно всхлипывал, не находя что ответить. Он не желал ей зла и не хотел, чтобы это произошло. Он до сих пор не мог поверить в трагедию, что развернулась перед его глазами полчаса назад.

Конечно, он мог бы просто убежать, увидев, что водитель сбившего Софи автомобиля забрал ее в машину и повез в больницу, и никто бы не узнал, что они повздорили. Но он не мог так поступить. Поэтому он сразу же помчался в школу и рассказал обо всем друзьям Софи и теперь расплачивался за это.

– Если она умрет, я убью тебя! Слышишь?! Убью!

– Убей, – сквозь слезы прошептал Билл. – Мне уже все равно.

– Ах, тебе еще и все равно?! – глаза Марка почернели, а мышцы лица напряглись. – Я тебе сейчас покажу «все равно»!

В следующую секунду он замахнулся правой рукой и зарядил Биллу прямо в нос, из которого сразу же брызнула кровь.

– Урод! Скотина! – кричал Марк и уже бил мальчика ногами в живот.

Удары были очень болезненными, но Билл даже не думал давать сдачи или хотя бы защищаться. Он осознавал свою вину, и именно от этого ему было уже все равно на собственную жизнь. Если из-за него погибнет человек, то зачем жить ему?

– Мразь! Тварь! Ублюдок! – тем временем продолжал Марк, прилагая все больше силы и злости.

– Прекратите! Прекратите, пожалуйста! – кричали девчонки, но он не собирался останавливаться.

– Что здесь происходит? – наконец в перепалку вмешались учителя и с помощью охраны оттащили разъяренного подростка от Билла.

– Я убью тебя! Убью, клянусь! – всю дорогу, пока его тащили в медпункт, истерично выкрикивал Марк.

А Билл лишь смотрел ему вслед глазами, полными слез, и был абсолютно не против, чтобы он исполнил свое обещание.

**9 месяцев спустя**

Снег хрустел под ногами, а морозный ветер обжигал лицо. Билл укутался шарфом по самый нос и ускорил темп. Впервые после произошедшего с Софи она позвонила ему и пригласила к себе. Он даже представить не мог, что ему предстоит услышать и по какому поводу ему выпала такая честь.

Однако отказывать несчастной девушке Билл не собирался. Ведь все это время он не переставал думать о случившемся и справедливо укорять себя. Чувство вины настолько крепко поселилось в его сердце, что стало сродни чувству голода или жажды, с той лишь разницей, что его нельзя удовлетворить, и с каждым днем оно становилось все острее, обретая новые формы. Теперь он считал себя виноватым во всем, что происходило с ним и окружающими его людьми.

С одной стороны, он перестал обижаться на отца и искать причины его ужасному отношению к сыну, пенять на жестокую судьбу, повернувшуюся к нему спиной, и смирился с мыслью, что жизнь не злая тетка, а лишь активная форма существования материи, и во всех своих бедах виноват только он сам. Но с другой стороны, навалившаяся ответственность была слишком невыносимой и тяжелой для семнадцатилетнего подростка с и без того расшатанной психикой.

Обвинения в школе еще больше подавляли его, а неожиданное презрение со стороны недавно набивавшихся в друзья одноклассников доводило почти до безумия. Но Билл не винил ребят. Они столько времени пытались ему помочь, а он лишь плевал им в лицо. Так что нынешнее отношение было заслуженным.

И Билл уже привык терпеть все это. Вот только мысль, что молодая девушка, которой жизнь нужна гораздо больше, чем ему, теперь по его вине сидит в инвалидной коляске, постепенно убивала его, словно яд замедленного действия. Он никогда никому не желал зла, но невольно послужил причиной того самого зла и сейчас ненавидел себя за это всем сердцем.

Добравшись до дома Софи, Билл замер у входной двери, не решаясь нажать на звонок. Но все же немного поколебавшись, он пересилил себя, и вскоре мама девочки впустила его внутрь. Как ни странно, на ее лице не было ненависти или презрения. Она вела себя так, словно не он виноват в трагедии, произошедшей с ее дочерью.

– Проходи, Билл. Софи ждет тебя в своей комнате, – женщина указала рукой на дверь в конце коридора, и Билл последовал туда.

Постучавшись, он услышал тихое «Войдите» и, нажав на ручку, отворил дверь. Перед глазами предстала светлая просторная комната с большой кроватью посередине и декоративным камином в углу. На стенах висело множество картин с изображением природы, а окна были заслонены сиреневыми шторами.

Билл сглотнул и перевел взгляд на хозяйку спальни, по его вине прикованную к инвалидному креслу. Она сидела к нему лицом, но определить, что она сейчас чувствовала, было затруднительно.

– Привет, – все еще топчась в дверях, прошептал он и опустил взгляд.

– Заходи.

Билл нерешительно вошел и, закрыв дверь, с разрешения Софи сел в кресло.

– Как ты?

– Нормально, а ты? – отвечать подобным образом вошло в привычку за долгие годы. Но сейчас такой ответ был явно не уместен. Поэтому Билл сию минуту пожалел о сказанном. – Извини, я имел в виду…

– Я нормально, Билл. Как видишь, я не жду своего часа и не пытаюсь его ускорить. Если я не могу ходить, это еще не значит, что ты не можешь спросить у меня «Как дела?». И у меня бывает хорошо.

– Да, прости, – теперь он смутился еще больше и поэтому поспешил перевести тему. – Красивые картины.

– Правда? – на лице Софи появилась лучезарная улыбка, а в глазах загорелся счастливый огонек. – Я сама их рисовала!

– Сама?! Они потрясающие! Я думал, это дело рук какого-то великого художника! – Билл не льстил. Гипнотизирующие взгляд закаты, величественные водопады, не менее завораживающие леса и океаны были похожи на живую природу, а не картины, созданные кистью и красками. – Я не знал, что ты так здорово рисуешь!

– Я тоже не знала. Прожигая жизнь с парнем и друзьями, я даже не пробовала. Талант рисовать я обнаружила в себе только после аварии.

Упоминание об автомобильной катастрофе заставило сердце Билла болезненно сжаться в маленький комочек. Чувство вины вновь накрыло его с головой, подавляя все другие чувства.

– Как видишь, Билл, я нашла себе занятие.

– Прости, Софи, прости. Если бы не я, ты бы могла сейчас ходить, жить полноценной жизнью и…

– Я буду! Я еще обязательно буду! И пойми, не ты в этом виноват!

– А кто?

С уст Софи сорвался рваный вздох, и дрогнули губы. Билл отчетливо видел слезы в ее глазах, но она не давала им волю. Подъехав на своей коляске к нему поближе, она взяла его за руку.

– Никто, Билл. Так сложилась ситуация, но в этом никто не виноват! Я знаю, что в школе тебе покоя не дают, обвиняя в том, что со мной произошло. Но они не правы! Именно для этого я и позвала тебя. Я хочу, чтобы ты понял, что в этом нет твоей вины. Поверь мне.

– Но ведь если бы не я…

– Если бы не ситуация, Билл. Даже если бы ты на меня накричал, но я бы не выбежала на дорогу, ничего не произошло бы. Или если бы не ехал в это время тот автомобиль, тоже ничего бы не случилось. Понимаешь?

Билл молчал, не находя слов. То, что он услышал, повергло его в шок. Неужели одноклассники выбрали его в качестве козла отпущения, а сама Софи, ставшая жертвой, оправдывает его? Почему ее так волнует, что он чувствует, каково ему приходится?

– Софи…

– Билл, я же вижу, что ты уже долгое время в глубокой депрессии. И началось это еще до аварии. Что происходит?

– Тебя это правда волнует?

– Если бы не волновало, не спрашивала бы.

– Но почему? – лицо Билла выражало искреннее недоумение.

Может быть, она влюблена в него? Это объяснило бы, и почему она так яро звала его на свой День Рождения, и почему так сильно расстроилась из-за него в тот день, и почему беспокоится о том, что его винят в случившемся. Однако никакого проявления подобных чувств с ее стороны Билл никогда не замечал. К тому же она уже долго встречается с Марком, который регулярно навещает ее даже после того, как она оказалась в инвалидном кресле. Так в чем же дело?

– Потому что мне жаль тебя, Билл. Просто по-человечески жаль.

– И все? – в услышанное верилось с трудом. Неужели обычное сострадание к другому человеку может быть сильнее собственного горя и обиды?

– И все, – однако взгляд Софи был искренним. Да и какой смысл ей врать?

Только сейчас, глядя в чистые голубые глаза, Билл осознал, от какой дружбы он отказался. Он обрек себя на одиночество, полагая, что никому на самом деле нет до него дела, но сильно ошибся, впритык не замечая очевидного.

– Мне очень жаль, что я тогда отказался пойти к тебе на День Рождения, – с горечью прошептал он, сжимая хрупкую ладошку в его руке.

– Мне тоже, – по щеке Софи скатилась слеза, оставляя за собой влажный след, но тут же на ее лице появилась добрая улыбка. – Придешь ко мне завтра?

6

Томас не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он остался один в покоях. В груди поселилось стойкое ощущение, что время вообще перестало существовать. Не остановилось, не замерло, а просто исчезло.

Вместе со временем исчезли и чувства. Все казалось таким неважным, приземленным. Имело ли сейчас смысл то, за что он боролся, за что готов был отдать все, что у него есть?

В голове начали всплывать воспоминания из детства: добрая улыбка матери, вечно недовольный Август, хмурый, но любящий взгляд отца, и бесконечный интерес ко всему на свете. Складывалась мозаика из отдельных эпизодов – коротких и незначительных, длинных и ярких. Одним из самых острых воспоминаний было пронзительно голубое небо над головой и душераздирающий крик до боли в горле. В этот день Тому исполнилось двенадцать, и в этот день умерла его мать. Боль от потери оставила глубокий след в его душе и ненависть к собственному дню рождения. Они с Августом ожидали еще одного братика, а отец ребенка. Но не родившийся малыш не только погиб сам, но и отобрал жизнь у матери.

– Мама… – еле слышно прошептал принц, выпуская накопившуюся в глазах влагу.

Сейчас ему, как никогда, не хватало материнской любви и заботы. Пускай все считали его уже состоявшимся мужчиной, которому самому пора заводить семью и детей, он все еще чувствовал себя подростком, не дополучившим материнской ласки.

Негромкие всхлипы разрушили тишину в комнате, вдохнув в нее жизнь, и снова запустили ход времени. Перед глазами, словно наяву, появился образ несчастного пленника, его черные спутанные волосы, подрагивающие от истощения губы и окруженные темными кругами глаза, в которых по непонятной причине все еще пылала надежда.

Этот взгляд заставил Томаса собраться с последними силами и сию секунду подняться с кровати. Оглушительно хлопнув дверью, принц выбежал из комнаты.

– Где Билл? – бесцеремонно ворвавшись в покои брата, Том напугал не только его, но и Аделину, нежившуюся в объятиях супруга.

– Томас, что случилось? – брови Августа поползли вверх.

Крепко прижимая к себе жену, он недоверчиво смотрел на брата в ожидании ответа. Грудь Томаса вздымалась от тяжелого дыхания, а лицо выражало тревогу.

– Да что с тобой, Томас?

– Я спросил четко и ясно. Где Билл?

– В темнице. А где он должен быть? – Август ядовито улыбнулся и, сощурившись, добавил, – В твоей кровати?

– Не смей так говорить!

– Не нервничай, брат, тебе это опасно, – отпустив жену, Август встал и бросил на нее стальной взгляд. – Будь так любезна, дорогая, оставь нас наедине.

Аделина покорно кивнула и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

– Что ты собираешься сделать с ним? – Том пытался успокоиться, но злоба была слишком сильной.

– Ничего. А что я должен с ним сделать?

– Прекрати издеваться надо мной! – губы предательски дрожали, а в глазах снова накопились слезы. Том был награни.

– Томас, ты меня пугаешь, – спокойный тон Августа и его насмешливый взгляд выводили из себя еще больше. – Сначала ты говоришь, что тебя кто-то преследует, потом он приходит к тебе в комнату и душит тебя, не оставляя при этом никаких следов, теперь ты врываешься ко мне в покои и гневаешься, что я что-то не то сделал с этим…

– Биллом.

– Да, Биллом. Что с тобой происходит?

– Я… я не знаю… – Том беспомощно вздохнул и опустил глаза, только сейчас осознавая, насколько нелепо себя ведет.

– Не волнуйся, братик. Присядь, – Август заботливо присадил брата в кресло и сел напротив. – Если тебя так волнует этот пленник, я могу его освободить.

– Правда? – в душе появилась пылающая надежда, и Том цеплялся за нее обеими руками.

– Конечно. Ради твоего спокойствия что угодно. Только при одном маленьком условии.

– При каком? – ради свободы Билла, ради того, чтобы снова его увидеть, Том был готов на все.

– Отец не должен о нем ничего знать.

– Такая мелочь!

– Да, тогда договорились?

Том был так счастлив, что не обратил ровно никакого внимания на подозрительно сощуренные глаза и на хитрую ухмылку брата. Быстро обняв его, принц произнес слова благодарности и вернулся в свои покои.

Легкий ветерок незначительно колыхал листья деревьев, а пение ночных птиц и сверчков поселяли в душе умиротворение. Том вдыхал прохладный вечерний воздух, сполна наслаждаясь запахом весны, и вспоминал, как Билл после длительного заточения в темнице наслаждался природой.

Перед глазами ярко предстала картина того дня. Воспоминания о пленнике разжигали костер в сердце принца, заставляя его биться с бешеной скоростью. Глупо было отрицать, что это уже гораздо больше, чем просто желание помочь.

На миг закрыв глаза, Томас осмелился представить прикосновение бархатистых губ к своим, поглаживание нежной ладони по щеке, и вздрогнул, осознав, насколько приятны ему такие фантазии.

Однако остановить их было уже невозможно. Они сумасшедшим потоком накрывали юношу с головой. Оставалось только поддаться искушению и разрешить своим мыслям будоражить сознание.

Сев на скамью возле дерева, Томас прислонился к нему и снова закрыл глаза. На этот раз он полностью предался собственным мечтам, разрешив им унести его далеко от реальности. И только сильный удар по голове заставил его вернуться, но лишь на считанные секунды. Дальше наступила уже знакомая темнота и ощущение падения в пропасть.

– Я вечером вернусь, – Билл широко улыбнулся и, быстро обняв Арне, выбежал на лестничную площадку.

Арне молча наблюдал, как он вошел в лифт и, еще раз помахав рукой на прощание, уехал. Душа ликовала за брата, которого он уже практически отвык видеть таким веселым.

Софи словно оживила его. И хотя с отцом и в школе все еще бывали серьезные конфликты, в Билле что-то явно переменилось в лучшую сторону. Он стал жизнерадостным и общительным, а главное, он снова полюбил жизнь, которая уже, казалось, угасла в нем.

Выбежав из подъезда, юноша направился к автобусной остановке. Его не волновали ни сильный мороз, ни снегопад, ни люди, что-то недовольно ворчавшие в ожидании автобуса. Он лишь думал о встрече с Софи, которая стала лучшим и единственным за всю жизнь другом. С ней он мог говорить обо всем на свете. Почти обо всем. Лишь одну тайну он тщательно скрывал от подруги, но на это у него были серьезные причины.

Погрузившись в собственные мысли, он и не заметил, как быстро добрался до ее дома.

– Привет! – несмотря на то, что он навещал девушку почти каждый день, стоя на пороге, он все равно каждый раз испытывал легкое волнение.

Ее доброе лицо и лучезарный взгляд заставляли его светиться изнутри, наполняя смыслом до того бессмысленное существование.

Но на этот раз все было по-другому. Софи молча впустила его и, вертя руками колеса своей коляски, поехала в комнату. Вид у нее был совсем невеселый.

– Что с тобой? – Билл взволнованно всмотрелся в ее лицо и заметил покраснение вокруг глаз, как от слез. – Ты плакала?

Она лишь шмыгнула носом и опустила лицо. Билл сел напротив нее в кресло и почувствовал, как сердце сжимается от жалости к бедной девушке.

– Софи, что случилось?

Но опять без ответа.

– Тебя кто-то обидел?

– Марк… – после недолгой паузы почти шепотом отозвалась Софи, и по ее щеке начали одна за другой катиться слезы.

– Что Марк? Он тебя обидел?

– Он меня бросил! – было видно, что слова давались ей крайне тяжело. Закрыв лицо руками, она начала рыдать навзрыд.

– Бросил? – у Билла в голове не укладывалось, как можно бросить ТАКУЮ девушку в ТАКОМ состоянии.

– Да!

– Но почему?

– Он сказал, что больше не может так… что он молодой и что он хочет жить полной жизнью, отрываться по полной… – Софи глубоко вздохнула и, подняв лицо, посмотрела Биллу прямо в глаза. – Он нашел себе новую девушку.

– Вот ублюдок! – Билл вскочил на ноги и в сердцах ударил рукой о дверной косяк. – Да как он мог?! Я убью его!

– Не надо, Билл, у тебя и так море неприятностей в школе!

– Да плевать мне на неприятности! Только последний ублюдок мог так поступить!

– Ты не прав.

– Что? – Билл замер от удивления и ошарашено посмотрел на подругу. – Ты что еще и выгораживать его вздумала?

– Я просто… не могу его винить.

Не веря своим ушам, Билл взглянул, нет ли нимба над головой девушки, и даже удивился, что его там не оказалось. Или он просто не виден ему, грешнику?

– Что ты такое говоришь?

– Он ведь и правда не обязан тратить свою жизнь на меня. Никто не обязан. И никто не будет, – последнюю фразу Софи произнесла с особой болью в голосе.

Билл растерянно бродил взглядом по комнате, словно ища поддержки у безмятежных картин и книжных полок. Наконец собравшись с духом, он придвинул Софи к себе и нежно поднял ее голову за подбородок.

– Будет. Я обещаю. Еще найдется тот, кто посвятит тебе жизнь и ни разу не пожалеет об этом, – конечно, это было далеко не все, что он хотел сказать, но на большее не хватило смелости.

Звук открывающихся дверей и яркий свет факела заставил Билла вскочить на ноги от испуга. В темницу вошли трое мужчин с каменными лицами.

«Наверное, сейчас меня казнят» – в ужасе подумал пленный и отчаянно оглянулся по сторонам в поисках возможного спасения. Но бежать было некуда.

Не проронив ни слова, мужчины взяли его за руки и грубо поволокли на выход.

– Ч-что вы делаете? Куда вы меня ведете? – заикаясь, спросил Билл. Голос предательски дрожал, а сердце трусливо сжималось в крохотный комочек.

Но, как и следовало ожидать, объяснять никто ничего не собирался.

Сильный, но еще контролируемый страх стремительно перерастал в животный ужас. Ведомый стражей по темным коридорам Билл паниковал так, что слышал удары собственного сердца.

Но вскоре его вывели наружу, где он окончательно потерял рассудок. Только теперь не было страшно. Свежий воздух кружил голову, а созерцание звездного неба сводило с ума. Юноше казалось, что он в раю, вот только ангела нигде не видно.

– Том… – с трудом шевеля губами, прошептал пленный. – Где же ты?…

Сильная головная боль пронзила изнутри. Томас открыл глаза, и перед его взором предстал украшенный богатыми узорами потолок, сильно схожий с потолком в его покоях. Однако отличия были весьма существенными. Долго размышлять не пришлось, чтобы понять, где он находится.

Только Том собрался позвать брата, как услышал уже знакомый голос доктора.

– Частые обмороки и головные боли не есть хороший признак.

– Что вы хотите этим сказать, Бернхард? – чересчур наигранно спросил Август.

Судя по цоканью каблуков, он как обычно расхаживал по комнате. На Томаса по-прежнему никто не обращал внимания, а значит, можно закрыть глаза и притвориться спящим, что он незамедлительно сделал.

– Ваше Сиятельство, я не хочу вас пугать. К тому же, я не могу быть полностью уверенным и надеюсь, я ошибаюсь…

– Не томите, – в стальном тоне, беспринципно оборвавшим врача, Том узнал голос короля.

– Ваше Величество, как ни прискорбно, но я должен огорчить вас.

– Так огорчайте! К чему столько слов?! – Дитрих сорвался на крик, что бывало крайне редко.

– Простите, Ваше Величество, просто я…

– Если вы сейчас же не объясните, что происходит с моим сыном, я немедленно прикажу вас казнить!

– Да, Ваше Величество, – судя по интонации, Бернхард не на шутку испугался. – Я осмелюсь предположить, что у принца Томаса серьезное психическое заболевание.

– Вы хотите сказать, он душевно больной?

– Мне очень жаль, Ваше Величество.

– Вон, – на удивление, это прозвучало весьма спокойно. Однако в следующую же секунду король закричал так, что Томас содрогнулся. – Во-о-он!

Раздались быстрые шаги и скрип дверей. В комнате воцарилась тишина.

– Отец, но что если доктор прав? – осторожно произнес Август спустя некоторое время.

– Да как ты смеешь такое думать про своего брата?!

– Я не желаю даже думать об этом, однако…

– Вон! – Дитрих перебил его так же бестактно, как и врача.

И вероятно, если бы Август не повиновался сию минуту, он был бы выпровожен таким же способом.

Дождавшись, когда все утихнет, Томас наконец открыл глаза. Пришло время поведать королю правду.

Удобно расположившись в роскошном кресле, спинка и локти которого были обшиты золотом, Август неспеша потягивал дорогое вино из хрустального бокала. Бернхард сидел напротив, в нетерпении покусывая губы.

– Ваше Сиятельство, меня очень беспокоит одна мысль, – нерешительно начал он.

– Я слушаю вас.

– Вдруг вашим планам не суждено осуществиться?

– Что вы имеете ввиду? – Август сощурился и бросил в сторону доктора гневный взгляд, от чего тот растерялся еще больше.

Но все же собравшись с духом, он продолжил:

– Что если Его Величество усомниться в правдивости наших слов и пригласит другого врача осмотреть принца Томаса? Ведь тогда выяснится, что он не болен.

– Это будет печально, – Август пожал плечами и, достав большую сигару, закурил. – Потому, что если отец узнает, что вы ему солгали, вам не сдобровать.

Бернхард нервно сглотнул от услышанного и потупил глаза.

– А как же ваша идея заполучить трон? Если обнаружится, что принц Томас не болен, он может достаться ему.

– У меня на этот случай есть еще один план. Запасной.

Внезапно в комнату постучали три раза и с разрешения ее хозяина вошли.

– Ваше Сиятельство, – Генрих выглядел крайне обеспокоенным. – У меня плохие новости.

– Присаживайтесь, – Август указал на кресло возле Бернхарда, и Генрих сию минуту сел. – Говорите.

– Принц Томас поведал Его Величеству о том, что произошло с ним, и Его Величество ему поверило! – взгляд мужчины нервно блуждал по комнате, а лицо залилось краской. – Более того, Его Величество приказало тщательно следить за каждым шагом принца и выслеживать его преследователя! Ваше Сиятельство, если мы продолжим запугивать и нападать на принца, нас поймают!

Август сердито сдвинул брови и поставил бокал с вином на столик рядом с его креслом. Он ожидал такого поворота событий и подготовился. Однако все равно крайне негодовал, что первый план не сработал. Ведь на его исполнение ушло достаточное количество времени.

– Да, это нужно прекращать. Что еще говорил отец?

– Он замолвил слово о том, что все еще не определился, кто из наследников более достоин престола, и собирается решить это на завтрашнем балу, когда принц Томас представит ему свою избранницу.

По лицу Августа было видно, что он сильно расстроен услышанным. Однако держался он стойко. Элегантно зажав между пальцами ножку бокала, он опустошил его и поднялся с места.

– Мне очень жаль, что наши старания прошли даром. Более всего я сочувствую Бернхарду. Вам, увы, придется хуже всех.

– Почему, Ваше Сиятельство? – Бернхард никогда не плакал, но сейчас слезы скопились в его глазах, просясь вырваться наружу.

– Король будет зол, что вы лгали ему. Но он благородный человек. Быть может, помилует вас. Будем уповать на это.

– Но вы ведь сами говорили мне лгать, Ваше Сиятельство! – врача захлестнуло отчаяние, с которым он не мог совладать.

– А разве об этом кто-нибудь узнает? – Август угрожающе подошел к нему и надменно посмотрел сверху вниз. – Учтите, что я менее благородный из всей семьи. Так что решайте, с кем лучше иметь проблемы. К тому же, обещанное вознаграждение вы получите в любом случае. Только если не проболтаетесь.

– Как скажете, Ваше Сиятельство, – Бернхард покорно опустил голову.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Генрих прервал ее первым:

– Что же теперь будет, Ваше Сиятельство?

– Ничего. У меня есть запасной план, – губы принца растянулись в недоброй улыбке.

– Что прикажете делать, Ваше Сиятельство?

– Пока только ждать. Я уже послал за Биллом.

Очередная ссора с отцом. Очередная пощечина. Но на этот раз Билл не собирался отстаивать свои права. Он молча развернулся и пошел в свою комнату, закрываясь изнутри. Дождавшись, когда хлопнут входные двери, он вышел наружу.

Что же происходит? Последнее время все было спокойно. Юноша даже поверил, что отец изменился, но, увы, ошибся.

Такое ощущение, что с уездом Софи все вернулось на свои места, и после недолгого полета Билл снова спустился на землю.

Открыв окно, он вдохнул полной грудью и, невзирая на холод, сел на подоконник. Снег таял, и с крыш стекала вода. Приближение весны чувствовалось во всем: в по-весеннему греющем солнце, в пении одиноких птиц, в детях, весело играющих на улице. Вот только в сердце все еще стояла зима. И казалось, она там поселилась надолго.