Текст книги "Хочу начать сначала (СИ)"

Автор книги: Evelyn_Lovebridge

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

От мыслей Малфоя отвлек стук в окно. На подоконнике сидела великолепная белая сова. Драко сразу понял, кому она принадлежит. Поттер так и не смирился с потерей своей любимицы Хедвиг. Новую сову (а точнее, филина) Золотого Мальчика звали, кажется, Добби.

«Да уж, – думал Драко, – только у Поттера хватило бы ума в одном существе соединить воспоминания о двух своих потерях».

Малфой лениво поднялся, открыв окно, отвязал письмо от лапки и вернулся на стул. Филин недовольно ухнул.

– Мышей не держу, пошел вон, – беззлобно бросил Драко.

Птица еще раз недовольно глянула на него и, поцарапав в отместку подоконник, удалилась.

Слизеринский Принц развернул письмо.

«Драко!

Ваши с Гермионой занятия приносят хорошие результаты, и я рад, что ваши отношения складываются так…» Дальше несколько слов было перечеркано, а потом письмо, наконец, продолжилось: «замечательно. Я считаю, что Гермионе необходимо освоить заклинание Патронус. Также я понимаю, что тебе это заклинание дается с трудом и…»

Драко опустил письмо. За пять лет работы в министерстве Поттер освоил канцелярский язык и мог теперь долго распинаться вежливыми словами, добираясь до сути. Малфой побежал глазами по строчкам в попытке найти хоть какую-то полезную информацию для себя. Он остановился на последнем предложении и нахмурил лоб. Вода в душе перестала шуметь. Через три минуты на кухню вошла Гермиона с мокрыми волосами.

– Кажется… – Драко поднял на девушку свои сосредоточенные глаза. – Кажется, мы едем в Хогвартс.

========== Глава 7, в которой Драко хочет быть хорошим ==========

«Я еще думаю о том,

Как мягче тебе сказать,

Что без меня тебе все равно будет лучше…»

(Silbermond – Letzte Bahn «Последний поезд»)

Помните свой первый день в школе? Новый портфельчик, который раза в два больше вас, возбужденные лица ваших новых одноклассников, новые учителя, новые книги, новое перо и чистый пергамент… Ой, простите, последнее не из нашей оперы!

Гермионе всего этого не хватало. Точнее, не хватало воспоминаний об этом.

Ее чуть не стошнило, когда они аппарировали в Хогсмид.

– Не. На мои. Ботинки, – прошипел Драко, бледный как полотно, и Гермиона сглотнула комок. – Хорошая девочка.

– Гермиона! – низкий утробный голос заставил обоих вздрогнуть.

К «Кабаньей голове», где назначили встречу, с широкой улыбкой на лице бежал высокий грузный мужчина, почти старик. Если бы Драко не знал, что прийти к ним должен был Хагрид, подумал бы, что это слишком лохматый медведь. Малфой не мог не отметить, как тот постарел. Двенадцать (с ума сойти!), двенадцать лет назад этот человек встретил их на станции в Хогсмиде и отвел в место, которое Драко (если быть честным с самим собой) с большей уверенностью назвал бы домом, нежели Малфой-Мэнор. В Хогвартсе он ЖИЛ и чувствовал, что жизнь не проходит стороной. И Хагрид, хотел этого слизеринец или нет, был частью этой жизни.

Теперь в его запутанных кустистых лохмах все чаще просвечивали грязно-седые пряди. Драко никогда не ладил с полувеликаном и сейчас делать этого в общем-то не собирался. Да он бы все отдал, чтобы их встретил кто-нибудь другой! Но Хагрид и слышать ничего не хотел и, как только узнал, что его «маленькая Гермиона» снова возвращается в Хогвартс, самым наглым образом уговорил Минерву МакГонагалл, нынешнего директора школы, послать его.

Сама «маленькая Гермиона» не знала об этом ровным счетом ничего, поэтому она изрядно перепугалась, когда огромный, устрашающего вида мужчина приблизился к ним и потянул к ней свои руки-лопаты.

– Гермиона! – снова прохрипел он.

Девушка вскрикнула, спряталась за спину Драко и сжала его мантию, которую он надел исключительно как дань традициям Хогвартса. Хагрид опешил и смотрел на слизеринца ошалевшими глазами. Он не мог бы сказать, что ненавидит Драко (Хагрид в принципе был не способен на такое чувство, как ненависть), он недолюбливал его папашу и считал самого Малфоя-младшего высокомерным гаденышем. Но сейчас, когда его Гермиона, которую он считал если не дочерью, то, как минимум, любимой племянницей, жалась к человеку, который унижал ее и издевался над ней на протяжении семи лет, в Хагриде начала подниматься волна праведного гнева.

– Расслабься, он твой друг, – недовольно пробормотал Драко, пытаясь отцепить от себя Грейнджер.

Гермиона неуверенно выглянула из-за его плеча. «Твой», а не «наш». Как женщина, она всегда замечала детали. Поэтому гриффиндорка знала, что они с Драко различаются. Критически. Оба волшебники, оба незаурядно умные, оба не способны произвести Патронуса… И все-таки, ее не покидало чувство того, что они вроде как… не сочетаются.

Девушка поборола страх и, выйдя из-за спины Драко, улыбнулась Хагриду. Полувеликан сразу перестал хмуриться.

– Гермиона! – воскликнул он в третий раз и подхватил ее на руки.

Она только собиралась закричать, но встретила предупреждающее покачивание головы Драко.

Пока компания шла к Хогвартсу, говорил только Хагрид, рассказывая Гермионе о ее детстве, задавая ей вопросы и пропуская ответы. Она слушала его, но только вполуха, пытаясь по ходу понять, во что так глубоко погружен Драко. Он не смотрел под ноги, а в серых глазах было огромными буквами написано «Занят! Не беспокоить!». Наконец, изящным движением Малфой извлек из кармана мантии пачку сигарет, вытряхнул оттуда одну курительную палочку и затянулся. Гермиона заворожено наблюдала за ним. Гарри говорил, что Драко из старинной аристократической семьи, и сейчас она чувствовала себя неуклюжей свинаркой рядом с ним.

– Нельзя курить на территории школы! – Хагрид нарушил хрупкую гармонию, вырвав сигарету изо рта слизеринца грубыми пальцами.

Драко стрельнул в полувеликана таким взглядом, что Гермионе показалось, влага в воздухе сейчас превратится в лед.

– Директор МакГонагалл ждет вас у себя, – немного грубо пробурчал Хагрид, пряча глаза. Он вовсе не боялся слизеринца, но была в том какая-то сила, которой полувеликан никогда не мог сопротивляться.

– Лимонные дольки? – спокойно поинтересовался Драко, когда Хагрид уже повернулся к ним спиной. Последний удрученно кивнул, а слизеринец победно улыбнулся. – Идем, Гермиона, – намеренно громко произнес он и почти взял ее ладонь в руку. «Совсем рехнулся?!» – возмутился внутренний голос, и пальцы сжались вокруг запястья.

***

– Лимонные дольки? – переспросила Гермиона, пока Драко тащил ее к кабинету директора. Иначе это назвать было нельзя, потому что она чувствовала себя как на поводке. Сначала девушке показалось, что он возьмет ее ладонь, но потом его будто что-то остановило.

Горгулья встретила их, как всегда, каменным взглядом. Драко толкнул Гермиону на лестницу.

– Лимонные дольки, – и горгулья поползла вверх.

– А почему… – попыталась заговорить девушка.

– Да заткнешься ты наконец?! У меня от болтовни этого огромного остолопа чуть голова не разорвалась! А тут ты еще…

Малфой сорвался. У него правда была дикая головная боль, и он сделал себе пометку: никогда не выпивать три бутылки огневиски за раз. Всю ночь Драко не спал, утром его рвало, а завтрак, состоявший из одной сигареты, так бесцеремонно прервало это волосатое чудовище…

В то злосчастное утро, когда Слизеринский Принц получил от Поттера сову, он быстро собрался, не обратив даже внимания, что надел, оставил в распоряжении Грейнджер свою кухню и отправился в Министерство выяснять отношения с Золотым Мальчиком. Драко пришлось полчаса выслушивать его нытье о том, что он сам не может учить Гермиону (по понятными причинам), да и слизеринцу «не мешало бы научиться Патронусу…» (тут он припомнил, что, кажется, зарычал). Ничего нет хуже, когда твой «враг-друг-коллега» пытается быть еще и боссом и указывает тебе, что делать. Драко чувствовал себя именно так. Ему нужно было как-то отстоять свою позицию.

– Ты мне не указ! – заявил он, так ничего и не придумав.

– Делай, как хочешь! – не выдержал Гарри.

Ему казалось, что прошлой ночью ему удалось достучаться до Малфоя. Почему он вообще заговорил с ним? У Гарри были проблемы, и, как никогда, ему хотелось от этих проблем сбежать. Здорово бы рассказать о том, что происходило, Джинни или Рону… А Гермионе так вообще идеально! Она всегда знала, что делать… Но вселенская печаль Гарри Поттера как раз и заключалась в том, что это было невозможно. С Драко… они вроде как стали товарищами по несчастью. Гарри мог обсуждать чьи угодно неприятности в жизни, лишь бы не говорить о своих. Логический круг был прост: счастливый Драко сможет нормально учить Гермиону, которая будет счастлива от этого, что в свою очередь сделает счастливым Гарри.

План отличный. Вот только изначально обреченный на громкий провал, потому что Поттер кое-чего не знал…

– Пошлешь МакГонагалл сову. Мы приедем завтра, – Драко оставил последнее слово за собой и гордо покинул офис Золотого Мальчика.

Сидя в кабинете директора Хогвартса, мистер Малфой думал о том, что теперь все по-другому. Очередная ошибка суждения…

– Мы с мистером Филчем (у Драко чуть не вырвалось: «Этот старый хрыч еще жив?») долго думали, где вас разместить, – МакГонагалл поправила свои круглые очки, – а потом решили, что у вас есть право выбрать. Мистер Малфой?

– Конечно, слизеринские подземелья, – выдал Драко после секундной заминки. Просто голос в его голове запротестовал против холодных каменных стен под Озером, но гордость и упрямство не позволили ему попроситься в гостиную Когтеврана или, о, Великий Мерлин, может даже, Гриффиндора (Пуффендуй не рассматривался вовсе).

– Полагаю, Вы, мисс Грейнджер, присоединитесь к гриффиндорцам? – кошачьи глаза директора посмотрели на девушку.

Гермионе отчаянно хотелось сказать «Нет» и спросить, не найдется ли в Слизерине лишней женской спальни, но Драко смотрел в окно таким безразличным взглядом, что ничего другого как «Да, директор» она выдавить не смогла.

Следующие несколько часов прошли за обустройством в новом жилище. Точнее, так они прошли у Гермионы. В Хогвартс доставили все ее вещи из съемной квартиры: фотографии, по которым она пыталась хоть что-то вспомнить, одежду (большая часть из которой, кстати, была новой, потому что, прочитав всевозможные журналы, Гермиона убедила себя, что мужчины «любят глазами», и для соблазнения «профессора Малфоя» ей потребовалась не одна мини-юбка), личные мелочи, которые сейчас ничего не значили, книги и еще, и еще…

Драко же ограничился небольшим маггловским чемоданом с одеждой, который оказался, гиппогриф его задери, до обалдения удобным, не то, что тяжелые сундуки. Еще была новая сумка из последней коллекции известного магического дизайнера Джекси Джонс. Туда Драко всунул несколько блоков сигарет, конечно, не без помощи заклятия незримого расширения.

Вот и сейчас он сидел на подоконнике и медленно покуривал. Астрономическая Башня ничуть не изменилась, а предплечье опять неприятно заныло. Драко задрал рукав и долго смотрел на бледную руку, на которой позорным клеймом отпечаталась уродливая змея. Он сделал еще одну затяжку и уже собирался спуститься с подоконника.

Драко повернул голову и вздрогнул от неожиданности: перед ним стояла Гермиона.

– Мерлин! Грейнджер, какого соплохвоста ты тут забыла? – он вытянул из сигареты последние капли никотина и отправил окурок за окно.

– Просто… хотела забраться наверх… – Гермиона жалась и переступала с ноги на ногу, не зная, как вести себя с Драко. Она никак не ожидала увидеть его тут, наоборот, была уверена, что уж здесь-то, на самой высокой башне, сможет спокойно подумать в одиночестве. Кажется, он был того же мнения…

– Забралась? Теперь можешь со спокойной душой валить отсюда, – Драко достал еще одну сигарету.

Гермиона развернулась и уже собиралась уйти. Ей было так обидно! По-детски, по-женски, да просто по-человечески! Драко нравился ей. Не просто как-то там невнятно нравился, она чувствовала физическое притяжение, в которое не верила, наверное, никогда, по крайней мере, когда она очнулась после заклинания, могла бы поклясться, что его не существует. Но эта двойственность слизеринца… вот уж у кого семь пятниц на неделе! То он максимально мил с ней, помогает во всем, то шлет куда подальше и не хочет разговаривать.

– Почему ты меня так ненавидишь? – резко развернулась Гермиона, до боли сжав кулаки, чтобы слезы не брызнули из глаз.

Драко несколько секунд неподвижно смотрел на нее, так и не донеся сигарету до рта.

– Я тебя не ненавижу, – наконец, прикурил он от палочки.

– Тогда почему мы не были друзьями? – Гермиона смотрела на него в упор, а он усиленно прятал глаза.

– Мы не могли ими быть, – подумав, но все же резко ответил Драко.

– Ты остроумный, много знаешь, любишь книги. Я уверена, мне было бы интересно с тобой. И я… вроде как тоже не дура. Мы бы подкалывали друг друга… ну, так безобидно, знаешь… Так, почему?

Драко болезненно усмехнулся. Безобидно, ага, конечно! Она задавала вопросы, на которые он сам себе запретил отвечать. Да и Поттер был не против, чтобы она никогда не слышала от Драко едкое «Маленькая мерзкая грязнокровка!». Его любимое определение для нее. А кровь-то у всех одинаковая! И у отца она текла такая же красно-бордовая, пахнущая железом, ничуть не лучше ее крови, стекающей из свежей раны «Грязнокровка», так заботливо выведенной тетей Беллой…

Слизеринский Принц затянулся снова, так что его оголенное левое предплечье представилось на обозрение девушки. Луна серебрила бледную кожу, только уродливый узор оставался чернильно-темным. Гермиона одним прыжком подлетела к Драко и схватила его за запястье.

– Из-за этого? – на выдохе спросила она, потому что кислород покинул легкие, когда девушка заглянула в его глаза.

Драко долго смотрел на нее. Мерлин, как тяжело было не давать сердцу выпрыгнуть через горло! Наконец он отвел глаза и взял ее левую руку.

– Нет, из-за этого, – тихим хриплым голосом сказал Малфой, показывая Гермионе ее же предплечье, потом легко освободился из ослабившейся хватки девушки и покинул астрономическую башню.

Она еще долго смотрела на шрам на руке. Грязнокровка.

***

«Дебил! Ты – ДЕБИЛ!!» – орал на Драко его внутренний голос.

– Заткнись! – вслух ответил слизеринец. – Она рано или поздно поймет, что я сволочь!

«Ты мог бы попытаться…»

– Это все равно кончится, когда она вспомнит. А тогда… тогда уже будет не так просто от этого отказаться.

«Жизнь тоже когда-нибудь закончится».

Драко стоял посреди своей комнаты. Да, внутренний голос был чертовски прав: жизнь когда-нибудь закончится, но это не заставляло его прыгать с ближайшего обрыва или той же Астрономической Башни.

Сегодня за ужином МакГонагалл должна была объявить об их приезде в Хогвартс. Гермиону точно будут чествовать, а вот его… К драклам их всех! Никуда он не пойдет! Драко завалился на кровать и попытался ни о чем не думать.

***

Гермиона мужественно сдержала слезы. Ага, как же! Она заревела, как только Малфой коснулся нижней ступени лестницы, ведущей в Башню.

Выплакавшись, через полчаса она вытерла лицо и направилась в Большой Зал. Там шел ужин. Сегодня особенно торжественный, и директор застучала вилкой по бокалу, чтобы привлечь внимание учеников, когда Гермиона вошла. МакГонагалл позвала девушку к преподавательскому столу. Та в полной тишине простучала каблучками по каменному полу и опустилась на один из двух свободных стульев.

– Сегодня у нас исключительная гостья! – громко объявила директор. – Знаменитая мисс Гермиона Грейнджер, – девушка немного приподнялась и кивнула головой. – Давайте все поприветствуем ее!

Дети и преподаватели встали со своих мест и захлопали в ладоши (громче всех, конечно, Хагрид, который чуть не перевернул преподавательский стол). Гермиона смущенно улыбалась и кивала всем в ответ. Когда ее взгляд столкнулся с удивительно голубыми глазами молодого мужчины за учительским столом, Гермиону отвлекла МакГонагалл, тихонько спросив:

– Мистер Малфой не появится?

– Не думаю, – одно только упоминание слизеринца заставило девушку скривиться.

На протяжении всего ужина Гермиона посматривала на пустое место рядом с собой и ежилась. А ежилась она от небесно-голубых глаз, неотрывно смотрящих на нее. После еды Гермиона быстро ретировалась в свою комнату.

Ночь была долгой и холодной.

***

Мелко дрожа, Драко проснулся на зеленых шелковых простынях. Он понятия не имел, который час, потому что солнце не гостило в подземельях. Часы на руке подсказали, что сейчас раннее утро.

Приняв душ и сменив одежду на свежую, Драко почувствовал, что для полного счастья ему не хватает только завтрака.

Когда он вошел в Большой Зал, сначала никто не обратил внимания. Но пока слизеринец пересекал его, направляясь к преподавательскому столу, постепенно все глаза уставились на него. Драко было, ну, не совсем, чтобы наплевать, просто за пять лет он привык игнорировать эти полные страха и презрения взгляды. Сев на свободный стул, он с аппетитом принялся за еду, дневная голодовка не пошла ему на пользу.

Гермиона с удивлением смотрела на Драко. Как будто ничего вчера и не произошло!

Он повернул голову в ее сторону. У вас было когда-нибудь так, что смотришь человеку в глаза и не можешь оторваться? Знаешь, что нужно, но тебя будто заморозили в одной позе, и уже никак. Но Гермиона смогла. Она соскочила с места и понеслась прочь из зала.

– Простите! – нагнал ее голос уже у самого выхода.

Гермиона обернулась. Опять эти ярко-голубые глаза.

– Мисс Грейнджер? – мужчина поправил аккуратные прямоугольные очки.

– Можно просто Гермиона, – нехотя ответила девушка, но так уж требовали приличия.

– Вы вчера так быстро убежали, я не успел представиться. Меня зовут Алекс Бруннер, – он протянул руку, – я из Института Салемских Ведьм, США. Новый профессор Трансфигурации.

– А что, никого моложе они не нашли? – ленивый голос заставил их обоих обратить на себя внимание. Драко разрывался между тем, чтобы сострить на тему того, что Бруннер девчонка (раз уж Институт Салемских Ведьм принял его) и тем, что он слишком юн, чтобы быть компетентным. В результате долгих споров со своим внутренним голосом было выбрано второе.

– Насколько мне известно, профессор Снейп был не многим старше меня, когда начинал работать в Хогвартсе, – жестко ответил Бруннер.

Драко усмехнулся.

– Ты сейчас себя сравнил с Мастером Зелий? – он сложил руки на груди и посмотрел на нового преподавателя в своей любимой высокомерной манере.

– Знаете, мистер… Простите, мне неизвестно Ваше имя.

– Драко Люциус Малфой, – слизеринец пожал руку Бруннера, пытаясь попутно сломать ему все пястные кости.

– Ах, мистер Малфой! Наслышан о Вас. «Предатель крови» и враг всех магглорожденных. Я, кстати, тоже один из них. Как Вам спится по ночам, а?

Не будь Слизеринский Принц собой, он бы покраснел и не знал что ответить.

– Прекрасно, я варю фантастическое зелье сна без сновидений, – ухмыльнулся он и удалился идеальной неспешной походкой.

– Драко, – попыталась остановить его Гермиона, тронув за плечо. – Прости, Алекс, мне нужно идти, – она фальшиво-приветливо улыбнулась и побежала за Малфоем.

На улице Гермиона задрожала от холода. Конец октября, все-таки. Куда он мог пойти? Но этот вопрос беспокоил ее меньше, чем другой. Почему ОНА пошла за ним? Вчера Драко прямо сказал ей, что единственная причина, по которой они не общались то, что она – магглорожденная. И все равно в ней теплилась надежда, что, может быть, так было тогда, может быть…

Гермиона уже, кажется, обежала весь замок вокруг и хотела возвращаться, как заметила светловолосую голову. Драко сидел на земле под деревом. Она подошла ближе. У корней водрузился тяжелый надгробный камень. Слизеринец курил, опустив глаза, как будто ему было стыдно.

– Представляю, какого ты обо мне мнения, – пробормотал Драко, сделав еще одну затяжку. – Ты ведь любил магглорожденную и постоянно называл ее грязнокровкой. Тогда почему она к тебе нормально относилась? Не понимаю я баб… Крестный…

К счастью, у Гермионы хватило ума уйти. Вчера директор МакГонагалл сказала, что у профессора по Защите от Темных Искусств уроки до обеда, а потом он будет в их полном распоряжении. До того времени можно было спрятаться в библиотеке.

Демонстративный кашель отвлек ее от книги. Перед ней стоял бледный Драко с посиневшими губами.

– Уже полдень, Грейнджер, нам пора, – пробормотал он и развернулся.

Гермиона тихо кивнула и, быстро расставив книги по полкам, направилась за Драко.

К кабинету они шли молча.

– Ты ненавидишь грязнокровок? – неожиданно спросила Гермиона, потому что этот вопрос и именно в такой формулировке не давал ей покоя со вчерашнего вечера.

Драко замер. Грязнокровок? Ему показалось, или Грейнджер действительно назвала ТО САМОЕ слово? Он отчаянно ждал, пока его внутренний голос скажет что-нибудь. Но тот молчал, словно предоставляя Драко шанс самостоятельно ломать свою жизнь.

– Ненавидел, – признался он. – Но единственное, что отличает мою кровь от твоей, – Гермиона напряглась, – у меня кровеносные сосуды не так близко расположены, – девушка тут же залилась краской, подтверждая его теорию.

– Так… ты по-прежнему мой учитель? – сердце в нетерпении счастливо запрыгало в груди.

– Если мне будет, чему учить тебя, – улыбнулся Драко, открывая перед Гермионой дверь. Мантикору ему в помощники, его улыбка была не издевательская, не ухмылка, она была… искренней! Девушка так и застыла в удивлении.

– Ну, может, вы уже все-таки войдете? – окликнул их недовольный голос. Аберфорт Дамблдор сложил руки на груди и посмотрел на них, сведя брови.

========== Глава 8, в которой Гермиона делает первый шаг ==========

«Храбрым человек бывает тогда, когда оставаться трусом значительно опаснее».

(Емельян Ярмагаев, «Приключения Питера Джойса»)

Когда делаешь то, что у тебя получается хорошо, а у других нет, удовольствие так и накрывает с головой. А если тебе это еще и нравится…

Уже второй час Гермиона и Драко безуспешно пытались создать Патронуса. На самом деле, пытался в основном он, потому что она, тщетно порывшись в голове и так и не найдя ничего подходящего (даже самые счастливые сны не сработали), сидела и наблюдала за его напрасными попытками.

Драко перебрал уже все свои воспоминания: от первой купленной метлы до группового секса, который принес ему массу незабываемых ощущений. Его бесило то, что ничего не получалось: тонкая серебристая струйка таяла, едва оторвавшись от палочки. Еще более постыдно было то, что Грейнджер видела это все. Ну, может, хоть теперь она поймет, что он не такой «крутышка», каким хочет казаться, и отстанет от него… Эй, секундочку! Он, вообще-то не этого хотел! Да, чтобы она от него отстала, но не чтобы считала его никчемным!

Нынешний хозяин кабинета Защиты от Темных Искусств, Аберфорт Дамблдор, тоже смотрел, как слизеринец стрелял холостыми, выкрикивая «Экспекто Патронум!» так, что уже голос осип. Профессор качал головой и хмурил брови, в очередной раз интересуясь, что за воспоминание выбрал Драко. Тот старался не распространяться о своей жизни и только рявкал «Это личное!».

Аберфорт вообще никаких чувств по поводу Малфоя-Младшего не испытывал по той простой причине, что никогда не имел с ним дела. Отец его был Пожирателем, да и мальчишке, вроде, нанесли Метку, но кто хорошо соображает, что творит в шестнадцать лет? Вот они с Альбусом тоже были родственниками, но это не означает их схожесть! Может, и этот юнец отличался от папаши, к тому же Поттер в последние годы хорошо о нем отзывался.

– Тебе и нужно что-то личное! – ответил после еще одной неудачной попытки Дамблдор. – Что-то, заставившее тебя чувствовать себя не так, как обычно.

– Не как обычно… – зло пробурчал Драко под нос.

Признаться честно, девяносто процентов времени своих раздумий он тратил на то, что ненавидел этот мир и то, что тот с ним сделал. Остальные десять перебирал имена своих любовниц, думая о том, хочет ли он написать кому-нибудь из них, чтобы перепихнуться еще разок.

Взгляд невольно упал на Гермиону. Уж с ней-то он хотел бы сделать это еще раз. Такая страстно извивающаяся под ним тогда и такая тихая и невинная сейчас… Он почувствовал нахлынувшую волну возбуждения и отвернулся от своих зрителей.

– Драко? – беспокойным шепотом окликнула его Гермиона.

И снова… Его имя на ее губах…

– Экспекто Патронум! – выкрикнул он.

Теплый светлый луч спрыгнул с конца палочки и, изменяя форму, поплыл по комнате. Драко просиял от восхищения. Получилось! Хоть что-то в этой гребаной жизни у него наконец-то получилось! Детский восторг затопил голову. Увы, длился он недолго, потому что вскоре Патронус начал угасать и растворился в небытие.

– Ты смог! – восторженно закричала Гермиона, соскочила с табуретки, на которой сидела, и повисла у Малфоя на шее.

Близость ее тела была до опьянения прекрасной.

«Только один раз», – зашептал внутренний голос, и Драко обвил руки вокруг ее талии и уткнулся носом в копну кучерявых волос.

Они замерли. И время вместе с ними. Кровь, отдаваясь глухим стуком в ушах, клокотала в височной вене.

– Кхе-кхе, – демонстративно закашлял профессор. – Наконец-то, хоть кто-то из вас смог что-то сделать. Какое воспоминание ты выбрал?

Драко инстинктивно отодвинулся от Гермионы. Голова не желала соображать.

«Скажи про первую метлу! Нет, это глупо, не говори! Первый перепих? Ээээ, не! С Паркинсон, это вообще за счастливое воспоминание не считается!» – запаниковал внутренний голос.

– Когда отец умер, – тихо ответил Драко каменным голосом. Бисеринка пота скатилась по виску.

Гермиона отпрянула и в ужасе закрыла рот руками. Она не проводила Драко взглядом, когда тот молча вышел из кабинета. Она не видела, с каким отвращением смотрели на него старшекурсники всех факультетов, кроме Слизерина. Она не сказала ему ни слова за ужином, только иногда поглядывала, как он с аппетитом пережевывал стейк. И все это время одна мысль рефреном прокручивалась в голове: неужели, это правда? Неужели, Драко так ненавидел отца, что самым счастливым было воспоминание о его смерти?

Гермиона не помнила своих родителей, их решили не информировать о том, что дочь стала «слегка» забывчива. В конце концов, в последнее время она не так часто их видела. По словам Гарри. Вообще, всю свою жизнь она постигала «по словам Гарри». Ей это немало надоело, возникало такое чувство, что она спрашивает о каком-то совершенно чужом ей человеке, потому что та Гермиона Грейнджер не имела ничего общего с ней по мироощущениям. Той Гермионе Грейнджер почти наверняка было наплевать на высокомерного желчного Слизеринского Принца…

Последний уже двигался прочь из Большого Зала, еще выбирая направление: спускаться в подземелья до жути не хотелось.

– Драко! – его окликнул смелый голос Гермионы.

Он знал, что мысль о нем вертится в ее маленькой прекрасной головке.

– Да, – жестко утвердительно ответил он.

– Я… ничего еще не спросила, – растерялась девушка.

– Да, прямые волосы шли тебе больше, – быстро проговорил он и изящными торопливыми шагами направился в таки подземелья, потому что только там Драко мог от нее укрыться.

Вечер прошел на удивление быстро. Все-таки, славный потомок Малфоев был счастлив, что студенты выпросили рояль в гостиную Слизерина. Мешали только восторженные шестнадцати-семнадцатилетние девицы, собравшиеся вокруг музыкального инструмента. Бледные пальцы на белых клавишах, полное игнорирование посторонних звуков и мыслей, потому что Шопеновская Фантазия требовала полной концентрации внимания. Драко не думал, какая клавиша следующая, пальцы сами вели в нужную сторону, но он слушал, каждую ноту, каждое сочетание звуков.

Гермиона сидела у входа в Слизериновские подземелья уже с два часа и все слушала, как кто-то перебирал клавиши. Логика подсказывала, что это мог быть только Драко. Во-первых, уже за полночь и остальные ученики, наверняка, разошлись по комнатам, потому что завтра, все-таки, не выходной. Во-вторых, у него были идеальные пальцы для игры на рояле: длинные и гибкие. Ей казалось, что она, может быть, тоже умеет играть. Гермиона посмотрела на свои руки: ногти характерно чуть-чуть выгнуты вверх, как у всех пианистов. Но, наверное, все же не очень хорошо, пальцы коротковаты.

От убаюкивающих звуков девушка начала медленно проваливаться в сон. Музыка стихла, и крышка рояля с негромким стуком закрылась. Гермиона встрепенулась только, когда у входа послышались шаги. Кажется, Драко отправился на свою запланированную ночную прогулку. И что он скажет, если обнаружит ее у входа? То же самое, что в прошлый раз? Только тогда у них отношения были лучше.

Она соскочила с пола и бросилась бежать по запутанным коридорам, что было мочи, хотя расслабленное тело сильно сопротивлялось. Задыхаясь, Гермиона добежала, наконец, до выхода из замка и остановилась перевести дух за статуей. Через минуту там появился Драко. Он сошел по ступеням и, вдохнув свежий воздух, направился к дереву у самого озера. Девушка опять поймала себя на мысли о том, что не может оторвать взгляд от его движений, от того, как он легко опустился у корней и уперся спиной в ствол, как вытряхнул сигарету и прикурил от палочки.

Гермиона чувствовала, как пальцы начинают коченеть. Драко, вероятно, надел что-нибудь потеплее, а вот на ней была только простая футболка с длинными рукавами и короткая юбка. Не самый удачный прикид для ночной прогулки, но она на нее и не собиралась. Тянуть дальше не имело смысла: или Гермиона, поджав хвост, уйдет, так и не узнав правды, или осмелится подойти к нему и выяснит для себя все раз и навсегда.

– Курить на территории Школы запрещено, – дрожащим голосом сказала она, пряча руки в рукава.

– Десять очков со Слизерина, – безжизненно ответил Драко, продолжая затягиваться.

Гермиона не оценила шутку, в основном потому, что не поняла ее.

– Можно мне присесть? – спросила она, уже собираясь опуститься на колени.

– Ты ведь сделаешь это независимо от моего ответа? – Малфой повернул к ней голову, и луна осветила его мрачное лицо.

«Ух ты! Вот это глаза!» – невольно подумала девушка. Серебро, холодное и безжизненное, пугающее и восхитительное.

Гермиона села на траву.

– Драко…

– Почему ты называешь меня по имени? – не выдержал он и даже перестал на несколько секунд курить.

– Ну… не знаю, привычка, что ли… – растерялась Гермиона. – Почему ты здесь ночью?

– В подземельях холодно и душно. Здесь хотя бы воздух свежий, – не задумываясь, выдохнул он.

– Ммм… понятно… Драко… Я хотела кое-что спросить… Скажи мне… это правда?

– Да, прямые волосы действительно шли тебе больше, – Слизеринский Принц докурил сигарету и потянулся за следующей.

– Да я тебя об этом даже никогда не спрашивала! – взорвалась девушка. Вот всегда он так: готов как угодно отшучиваться, лишь бы не говорить о чем-то, что его затрагивает.