Текст книги "Уличная магия 2: Маскарад (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

И у меня есть руки.

Оттолкнувшись, приподнимаюсь над полом. Нет, встать нереально. Придется ползком… Ванная – мой пункт назначения уже в который раз.

Затаскиваю свое тело в душ и вялой рукой включаю ледяную воду. Хоть так. Хоть как-то. Надо прийти в себя…

Глаза закрываются.

Тишина.

– Наруто… Наруто!..

Больно. Господи, как же больно. И холодно.

– Давай же, давай… еще немного… ты слышишь меня?.. слышишь?..

К величайшему сожалению я не могу не слышать.

Больше нет слов, а я с удовольствием послушал бы его голос. Даже такой – надломанный, сиплый. Лучше наслушаться сейчас, пока я толком не могу двигаться. Да?

Интересно, это Дейдара не закрыл дверь, или у Саске ключи есть? Не удивлюсь.

Вздрагиваю и пробую сжать руку в кулак.

– Не двигайся…

Игнорирую просьбу. Руки Саске падают на предплечья, придавливая к кровати.

– Прошу тебя, не…

– Отпусти меня!

– Ты еще не пришел в себя!

– Отпусти!..

Снова осточертевшая борьба. Уступать никто не хочет, но я еще слишком слаб, чтобы эффективно ему противостоять.

– О… чем ты… вообще думаешь?! Возомнил… возомнил себя…

Горячие капли на щеке. Я чувствую их острее, чем гудение в мышцах, тяжесть или боль. У слез Саске потусторонняя власть над моим телом.

Фокусирую взгляд на силуэте, нависшем сверху. Рваные черные пряди-перья бросают на лицо густую тень, но она не достаточно плотная, чтобы спрятать глаза. Удивительно, какими они могут быть. И как через них выходят эмоции…

Ему в тысячи раз больней, чем мне. Так бывает, когда умирает часть души. Когда она горит, рассыпаясь углистыми осколками…

Киба был прав. Нельзя.

Так – нельзя.

Они капают снова и снова. От судорожно сжатых пальцев Саске передается дрожь, хотя он сам – статичный монумент, никаких движений. Только влажные ресницы иногда дергаются вниз.

Изломанный. Расколотый. Убитый. Я мог бы подобрать еще сотню слов, чтобы описать его вид случайному слушателю, только вот мне самому – плохо.

Он никогда не использовал их на полную катушку. Я думал, что у него нет слезных желез. Атрофировались, например. Может быть, бракованные или вообще сломались.

– Перестань. Саске… перестань…

Я ною следом за ним – хоть какой-то выход для переполняющих меня эмоций. Тишина с серьезным кивком отчаливает на другой берег, потому что сейчас не до нее. Она лишняя.

– Прости меня. Прости. Прости. Пожалуйста… Прости.

Всхлипнув, отворачиваюсь. Учиха утыкается лицом около моего уха и, не затыкаясь, просит прощения.

Как же я хочу его ударить. Так сильно, что зубы сводит от желания. И даже если бы я это сделал – он все равно не замолчал бы.

– Я виноват… я… никогда не смогу… ничего исправить… из-за меня… все… из-за…

– Да перестань… же ты.

Минуты. Долгие, тягучие минуты совместной истерии. Такое бывает. Я не знал… и лучше бы не знал никогда!

Его безумная хватка причиняет боль, хотя, казалось, куда уж больше? Сухие рыдания рвут мою душу даже не на клочки – расщепляют на молекулы, на атомы, на электроны и ионы…

Если после этого я не сойду с ума, то никогда не буду вспоминать. Даже перед смертью, которая сейчас кажется манной небесной. Я ошибся, мой личный ад – не Дейдара. Это Саске. Саске с изъеденным пустым сердцем, которое и бьется-то по инерции, не для него, а лишь бы.

Как же так? Почему пострадал я, а хуже все равно ему?

– Ты не умеешь любить… – шепчу. – Ты как любящая гильотина, Саске. Как не… обнимай – все равно останутся одни раны…

– Прости...

– О чем ты вообще думал?

– Думал о том, что ты будешь… мне мешать… – отвечает, слегка ослабив хватку. – Ты не дал бы мне сделать задуманное. Этого я не мог допустить.

– Поэтому лучше меня выпнуть, чем попросить помощи?

– Я… кругом… кругом просчитался.

– Вот уж правда…

Надо помолчать. Молча мы понимаем друг друга намного лучше, а словами невозможно объяснить всего...

– Я люблю тебя. Только тебя. Люблю.

Мог и не говорить вслух, идиот.

====== О вымерших существах ======

Где-то шумит аппаратура, звук приглушенный, гудящий и незнакомый. Из-за неудобной позы все затекло, левое плечо онемело. Двигаться невозможно. При вдохе в легких словно катается иголка – колет, царапает.

Где я?

Цепляясь за позвонки маленькими липкими лапками, жуткий холодок страха ползет по спине. Я не помню, что произошло после истерики Саске – память будто лазером выжгло.

Медленно открываю глаза, более-менее справившись с приступом паники. Учиха сидит у стены напротив, без сознания, держится в сидячем положении только благодаря широкому металлическому обручу, вживленному в стену, который обхватывает его левую руку горизонтально полу. Голова расслабленно висит, лицо полностью скрыто растрепанными волосами. Пробую пошевелиться и сталкиваюсь с тем, что моя левая рука закована точно так же.

Мы в ловушке…

Что произошло? Я не помню. Вообще ничего, как будто спал!

– Саске?

Ноль реакции. Повернуть руку в колодке невозможно – она очень плотно прилегает к коже. Дыхание нервно срывается, и я опять осматриваюсь, на этот раз, осознанно запоминая детали. Слава богу, имеется какой-никакой источник света, иначе сразу свихнулся бы. Полудохлая лампа одиноко примостилась над жутковатой железной дверью, на ее уровне справа мерцает циферблат часов. Нас закрыли в небольшой грязной комнате. Всюду виднеется ржавчина и грязные пыльные разводы...

Закрытую коробку у моей правой руки я замечаю последней. Осторожно касаюсь картонного угла. Правая рука свободна – и то радует.

– Что… там?

Очнулся.

Перевожу взгляд на Учиху. Это точно тот человек, который когда-то пугал меня одним своим видом? Этот несчастный вампир с полумертвыми глазами? Это отражение настоящего, сильного Саске в кривом зеркале комнаты страха?.. Уж точно не смеха.

– Помнишь, что случилось?

– Ты потерял сознание… я… собирался вытащить тебя, но меня ждали.

– Это была ловушка.

– И что теперь?! – кричит в потолок, задрав голову вверх. – Дейдара!

Какое-то время мы молчим, прислушиваясь к назойливому механическому жужжанию. Естественно, на крик никто не отзывается.

– Саске… а помнишь, когда мы встретились первый раз… – меня ужасно тянет на бестолковую болтовню. – Ты был таким серьезным… не знал, зачем живешь. Теперь я понимаю, что ты просто не видел будущего и настоящего. Только свое прошлое…

Учиха медленно кивает, заметно насторожившись.

– И?..

– Удивительно, как сильно человека меняет страх.

– При чем здесь страх?

– Теперь ты боишься. Боишься всего, – тихо смеюсь. – Себя, меня. Времени. Любви, ненависти, дружбы, слабости и силы. Всего.

– Ты точно в норме?..

Чувствую какое-то противоестественное веселье. Это из-за того вещества, которое мне вколол Дейдара, ведь так?..

Решаю оставить ненужные размышления на потом и сдвигаю крышку коробки в сторону. Срочно надо отвлечься от взволнованного Учихи, поэтому я переключаю все внимание на «подарок». Сверху лист, исписанный ровным, резким текстом.

На дне коробки черный изящный кольт.

В пилу решил поиграть, урод?..

«Когда сердце одного из вас остановится – второй будет свободен. Я великодушно предоставляю тебе выбор.

Снять с предохранителя щелчком на себя. Отвести назад затворную раму – этим действием взведешь курок. Взять всей ладонью, иначе курок будет заблокирован. Надеюсь, разберешься? Если что, у тебя есть целых два патрона.

Впрыск яда произойдет ровно в 20.00. Тогда уже вы сдохнете вместе. Оценил силу технической мысли, малыш?».

Медленно поднимаю взгляд на замызганные часы. Циферблат уныло высвечивает: девятнадцать сорок семь.

У меня всего тринадцать минут…

– Наруто?

– Знаешь, Саске…

«Когда сердце одного из вас остановится – второй будет свободен».

– Даже Дейдара понимает любовь куда лучше тебя.

– Что там написано? – старательно делает спокойный вид. Я молчу, вбирая глазами почерк убийцы, а затем черты любимого лица.

Тринадцать минут. Есть ли смысл медлить? Если я сделаю все прямо сейчас, у Саске будет хотя бы шанс спастись.

Интересно, что значит впрыск яда? Это произойдет во всей комнате или в колодке? А пульс, скорее всего, снимает именно она. На всякий случай дергаю рукой, чтобы проверить крепление. Черт возьми, сидит намертво!

– Саске, ты веришь мне?

– Да, – после небольшой паузы уверенно отвечает.

– Тогда закрой глаза.

– Что? Зачем?

– Пожалуйста.

– Объясни!

Сглотнув образовавшийся в горле ком страха, протягиваю руку и сжимаю оружие. Мертвенно-холодный черный металл. Кольт такой же тяжелый, каким я его запомнил. Гладкая поверхность, рельефная рукоять, точеные изгибы… Сейчас я все-таки его «хозяин». Когда нет выбора – приходится взять на себя эту тяжелую ношу.

Долгая секунда осознания.

– Это… нет. Что…

– Я не смогу… – на лицо против воли лезет ироничная улыбка. – Ничего объяснить.

Саске зло рассматривает меня глазами, непроницаемо черными от страха. Пока он собирается с мыслями, большим пальцем зажимаю предохранитель и тяну вниз до щелчка. Переложив пистолет в прикованную к стене руку, оттягиваю назад затвор – я видел такое только в боевиках…

– Наруто!

– Заткнись, пожалуйста. У нас всего… двенадцать минут.

– До чего?..

– Если я ничего не сделаю, умрем оба, – механически беру пистолет в правую руку.

– Ты же… да можешь ты объяснить, что происходит?! – Учиха пытается высвободиться совсем как я несколько минут назад, дергает, тянет. Бесполезно.

Дрожащей рукой поднимаю пистолет. Нацеливаюсь на дверь. Вдох-выдох. Не думать. Хидан говорил об отдаче, ее надо компенсировать, выдержать.

– Помощь уже в пути, я уверен! Просто надо подождать!..

Выстрел заставляет Саске замолчать. По руке проходит сильнейший импульс, энергия отдачи бьет в сустав и сгибает его. Звук оглушает, даже ненадолго пропадает ориентация в пространстве. Рикошета не произошло – пуля воткнулась в мягкий металл, выбив вмятину. А в фильмах это всегда так просто!..

– Нет, – мягко качаю головой. – Времени не хватит.

Злость на лице Учихи растворяется в неподдельном, отчаянном ужасе.

– Даже... не думай...

– Саске, прости. Прости.

– Наруто, не смей! Ты слышишь меня?! Черт! – Учиха со всей силы дергает рукой, снова и снова пытаясь вырваться из металлического захвата.

– Вывихнешь же…

– Плевать!

Усмехаюсь. В этом весь он. Больно ему, больно мне – плевать. Главное – цель.

– Как же мы докатились до такого? Как я, а тем более ты позволил этому случи...

– Наруто, послушай меня! Я знаю, что не заслужил и вряд ли когда-нибудь смогу заслужить… но…

Хочется закрыть уши, чтобы не слышать его криков и отчаянных ругательств. Жаль, что нет возможности хоть на минутку отключить звук, чтобы просто подумать. Обнадеживает только то, что еще немного, и я совсем ничего не буду слышать.

Рывком прикладываю дуло к шее, прямо по центру, туда, куда Мацураси приставлял Иерихон. У нас нет времени на разговор. Да и что он может сказать? Опять свое «прости»?

– Нет... – пытаюсь смотреть наверх, но умоляющие нотки в голосе Учихи заставляют опустить глаза. – Нет... не... не надо, прошу тебя... Наруто... На... ру...

– Лучше тебе этого не видеть. Просто закрой глаза.

Как легко принимать решения! Даже отказаться от своей жизни проще простого… пусть и ужасно неестественно. Мне должно быть страшно, но я чувствую только волнение, как перед выходом на сцену. А что испытает сейчас Учиха – без разницы.

– Пожалуйста! – Саске кричит в сторону двери, хрипло и громко, срывая голос. – Я сделаю все, что ты хочешь, ублюдок!!!

Напрасно, потому что кроме нас здесь никого нет. За короткое время нашего «общения» я все-таки смог частично понять Тсукури. Он бы этого не допустил – так надежнее.

Боль Дейдары никогда не затихнет, и потому ему намного хуже, чем мне или Саске. Если уж на то пошло, то мне вообще повезло больше всех. Да, повезло. Я не беру ответственность за свою жизнь. Просто спасаю. Так надо.

«Даже боли не успеешь почувствовать» – обещал Хидан.

Зубы стучат, ладонь неумолимо потеет на рукояти, зато нет тишины и извечного страха за чужую жизнь. Он выживет, выдержит, справится. Сможет. Это не конец. Саске потерял Итачи – единственного родного человека… и выжил. Учиха настоящая крыса. Ему хоть радиация, хоть ультрафиолет, хоть холод, хоть жар, хоть болезни, все по боку.

Но я любил и люблю эту мерзкую тварь. Каждую заразную частицу, каждый миллиметр и непростой отвратительный характер. Жаль, что «буду любить» по случаю не подходит.

Умереть за него – разве может быть символичнее? Ведь я еще после разговора с Хошигаке решил, что готов к чему угодно. Если на то воля случая, и надо выбрать, кто умрет, а кто останется жить, то для меня все очевидно. Более живучий, более приспособленный – спасется. А я вымру, как мамонты. Как единороги. Или динозавры.

– Наруто!!!

Я представляю себя лучшим в мире иллюзионистом, который выступает в последний раз. Мастера всегда играют ва-банк. Странная мечта… как и все мои мечты.

И, зажмурившись изо всех сил, резко нажимаю на курок.

====== О драме, почковании и варваре ======

Ничего.

Ничего не произошло.

Выскользнув из рук, пистолет с оглушающим грохотом падает на пол. Сознание накрывает волной облегчения почти разрушительной силы.

– Значит, сдохнем оба… – расслабленно прислоняюсь затылком к стене. – Чертов Хидан.

Одна пуля – его косяк или намеренный прикол. Дейдара не мог так нелепо промахнуться, а играть на нервах в такой момент, скорее всего, не стал бы. Легче поверить, что после смерти ничего не произойдет. Вот это было бы обидно. Наверное…

Дверь распахивается ровно через пять минут после моего акта отчаяния. В проходе злющая Конан с пистолетом наперевес и во внушительном наряде: все агрессивно-черное, обтягивающее, как всегда откровенное.

– Вы целы?

Ей никто не отвечает. Она и сама видит, что внешне, да, целы.

Половинки колодки расходятся вниз и вверх с мерзким механическим скрипом. Первым высвобождаюсь я.

– «Инструкция», да?.. Только не говори, что ты сделал, как тут написано? – проницательно замечает Конан, присев рядом. Она дергает мое лицо за подбородок. – Все-таки он брал шприц для тебя… давно вколол?

– Не знаю, много времени прошло…

– Что вколол? – тихо спрашивает Саске.

– Так, все, давайте потом. Не время и не место, – резко обрывает Хаюми. – Освободился, Наруто? Вставай.

Слушаюсь и повинуюсь. Тут к нам присоединяется еще одно лицо – высокий парень с лохматыми черными волосами. Черты лица очень сильно кое-кого напоминают, так что я даже немного прихожу в себя от удивления.

– Мадара сейчас подгонит машину.

– Отлично, Обито, – кивает Конан. – А вам двоим я позже все объясню. Давайте выбираться.

Она права, сейчас самое неподходящее время для выяснения отношений. Это понимает даже Саске, который высвобождается следом за мной и молча встает на ноги.

Я ныряю в полумрак коридора сразу за ним. Спина Учихи напряжена до предела, движения ломкие, скованные, как бывает, когда он целиком и полностью погружается в себя.

– Много было проблем? – прислушиваюсь к разговору наших спасителей. Похоже, они довольны проделанной работой.

– Нет, не очень. У механизма колодок примитивная схема управления! Меня беспокоит другое – комната или вход в здание могли быть под наблюдением.

Саске неожиданно останавливается. Чуть не врезаюсь носом в его затылок.

– Ты знал?

– Что?

– Ты знал, что там всего одна пуля?

Чувствую, что от моего ответа зависит наше дальнейшее отношение друг к другу. И хорошо, потому что мне совсем не хочется врать.

– Нет. Не знал.

Саске прибил бы меня насмерть с одного удара, но Обито вовремя хватает его за локоть. Этого оказывается недостаточно – тогда он скручивает Учиху в болевом захвате. Все это происходит молча, только Хаюми делано-печально вздыхает между резкими рывками фокусника.

– Какая драма.

Иногда накатывает туман. Я вижу людей силуэтами, слышу их голоса словно через мембрану. Сейчас как раз такой момент, так что срыв Саске беспокоит меня меньше всего.

Дождавшись кивка Обито, аккуратно обхожу обоих. Конан легонько хлопает по плечу в знак поддержки или пытаясь подбодрить.

Дальше – лабиринт коридоров. Свет ламп лупит по глазам так сильно, что я не могу рассмотреть, куда мы идем. Либо он невыносимо яркий, либо мои глаза стали слишком чувствительными.

– Держишься? Дальше может стать хуже.

– Насколько?

– Надеюсь, Кабуто придумает что-нибудь.

Выход из здания оказывается одновременно очень близко и очень далеко. Пути я не помню, а сколько шли – не знаю.

– Всего семь минут оставалось, вы очень вовремя.

– Мы долго искали. У Дейдары несколько заброшенных студий, купленных для подобных развлечений…

– Что ты вообще здесь делаешь?

– Я решила сменить сторону, – таинственно отвечает Хаюми, смахивая челку с глаз.

Свежий воздух врывается в легкие, заставляя замереть. Я ведь… черт возьми, все еще жив.

Конан помогает открыть заднюю дверь ожидающего нас микроавтобуса. Внутри что-то вроде небольшого передвижного дома: пара диванов друг напротив друга, стол, импровизированный бар. На мой удивленный взгляд стриптизерша лишь пожимает плечами.

– Салют! – Кабуто улыбается с пассажирского места. Пока остальные члены делегации грузятся внутрь, жму ему руку. – Выглядишь хреново. Нужна моя помощь?

– Пожалуй, – кивает Конан и полевой врач сразу же вылезает к нам. Бросаю взгляд на водителя. Еще один Учиха? Откуда они вообще взялись, почкованием размножаются что ли?

– Мадара, – кивает тот.

Усевшись на диван, наконец, обращаю внимание на Саске. Он пытается делать отстраненный вид, но даже невооруженным глазом видно – в бешенстве. И меня только сейчас начинает это волновать.

– Са…

– Потом разберетесь! – почти рычит Конан. Наша карета двигается с места. – Как самочувствие?

– Слабость накатывает… иногда.

– Что с ним? – встав передо мной на одно колено, Кабуто вытаскивает фонарик из кармана. Со знанием дела проверяет реакцию зрачков, вертит голову туда-сюда. Нахмурившись, проводит пальцами по желтовато-фиолетовому следу на шее.

– Дейдара взял у Яхико порцию SH-DMT, – на автомате отвечает Конан. – Психоделическое дерьмо. Ударная хрень с несовместимыми компонентами, действующая на психику. Там в составе есть наркотик, бензимидозол…

Пока она перечисляет названия, Кабуто касается пальцем маленькой точки на моей шее, там, где должен быть след от укола.

– Внутри небольшая шишка, значит вещество рассосалось постепенно. Какой был эффект?

– Я не мог двигаться. Был возбужден, – хмыкаю. – Все чувства, кроме боли, притупились. Даже холод ощущался едва-едва. И еще… дышать неприятно.

– Ядовитые пары? Конан, ты видела такое раньше?

– Видела, – она морщится. – Беднягу пристрелили, так что я не знаю, чего можно ожидать.

Мы молчим. Чувствую на себе прожигающий взгляд Саске и, повернувшись, пытаюсь одним видом донести, что «с тобой я успею разобраться, не переживай, сил хватит».

– Дело дрянь. Для создания нейтрализатора потребуется время, а его у нас, может быть, нет. Ненавижу иметь дело с самоделками, как будто без них херни в мире недостаточно…

– Сейчас ничего нельзя сделать?

Якуши качает головой.

– Я не представляю, как могут подействовать другие препараты. Нужен анализ.

– В штабе есть небольшая лаборатория! – как-то преувеличенно весело вклинивается Обито. – А у Саске тоже есть шишка. На за-тыл-ке. И, может быть, рука вывернута, я мог перестараться!

Его игнорируют – Кабуто сразу переключается на мрачного выродка.

– Ты в норме?

– Отлично, – зло выплевывает иллюзионист, снова отворачиваясь. – Где вы шлялись?

– Конан сообщила Элифесу, что Дейдара где-то запер вас обоих, – спокойно поясняет Мадара.

– Хвастаться вздумал, – самодовольно кивает Конан. – Дохвастался.

– Что ты сделала с ним? – тру глаза. Снова эта муть.

– Доделала когда-то начатое. Если вдруг что, у меня есть его навигатор, птички далеко не улетят.

Этого достаточно. Я мог бы почувствовать жуть, если бы хотел.

– Стоило так рисковать?

– Если бы я этого не сделала, вы были бы мертвы.

– Я спрашиваю не о нас, а о тебе.

Какое-то время мы едем в тишине. Саске нервно путается пальцами в волосах, я и Кабуто ждем ответа, Обито с чувством оттягивает нижнюю губу.

– Со мной все в порядке… я делаю это не…

– Не ради нас. Я знаю, Конан.

Мы устало улыбаемся друг другу. Сейчас она выглядит ранимой, как никогда, несмотря на прикид и кобуру на поясе.

– Откуда взялись еще Учихи? Я о вас никогда не слышал, – решаю перевести тему, пока никто не начал задавать мне вопросы.

– Быстро разобрался, наблюдательный Наруто, – чмокнув губой, Обито приподнимает брови. Мимика у него намного живее, чем у Саске, что только добавляет странности. – Мы информаторы Элифеса. Не так давно Данзо назначил за мою голову новую сумму!..

– За мою изначально было больше, – мрачно дополняет лохматый водитель.

– Не лезь, мартышка! Короче, мы враги плохишей. Лучше не высовываться лишний раз, сечешь?

– Так это вас… они искали все это время?

– Ага.

– И подстава Хидана – ваших рук?..

– Информация – опасное оружие. Заказ прислал кто-то из своих…

– Так почему Данзо до сих пор не за решеткой? – флегматично спрашивает Конан, сев рядом со мной и размашисто закинув одну ногу на другую. Видимо, она уже давно подумывала о том, чтобы оставить «Синтагму», но не могла решиться. Я появился в ее жизни как раз вовремя. Хоть что-то хорошее…

– Потому что у него тоже есть информаторы и ищейки. Мы уже давно копаем это дело, солнышко.

– Еще раз назовешь меня солнышком, останешься без глаза.

– Конан-варвар, – с серьезной миной реабилитируется Учиха-псих. – Понял, молчу.

– Я волнуюсь за Кибу…

– С ним ничего не случится. Дейдара мертв, Данзо в его дела не полезет. Ты его волнуешь в последнюю очередь. Наруто?..

Ладонями тру лицо. Время опять играет против – я не знаю, чем все это может закончиться.

– Дотерпишь?

– Угу.

На миг ловлю взгляд Саске и со вздохом откидываюсь на спинку дивана.

Штаб – небольшая хорошо обустроенная квартира в подвале. Судя по всему, раньше тут была музыкальная студия или склад какого-то магазина. Кабуто отправляет меня в душ, а затем, взяв кровь из вены, в комнатку отдыха. Она тут тоже небольшая, уютная, вся в синих тонах. Кровать занимает практически все пространство.

Саске приходит сразу после своих водных процедур. Говорить с ним не хочется, но надо, иначе мы окажемся в бесповоротном тупике.

Учиха не хлопает дверью. Мягко прикрывает. Он все-таки успокоился, отбиваться мне не придется. В другом случае Конан сразу прибежит на шум и без особого труда выбьет дух из нас обоих.

– Ты…

– Я хотел спасти тебя, Саске. Так что давай не…

Он осторожно садится на постель. Проскользнув ладонями по моим бокам, прижимает к себе и молча утыкается в затылок. Временно выданная одежда мне великовата, так что холодные руки без труда проскальзывают под ткань.

– Спасти?.. Узумаки? Ты это серьезно?..

– У меня не было выбора. Ты ведь так объясняешь подобные решения? – помедлив, поворачиваюсь к нему лицом. Злость Саске никуда не делась, просто срываться на мне сейчас не вариант.

– Почему ты ничего мне не рассказал?

– Дейдара угрожал, что если я обращусь за помощью – Кибе не жить.

– Как это случилось? Как он нашел тебя?

– Мы встретились еще до того, как ты меня выселил. Тсукури вел себя странно, но не настолько, чтобы я насторожился.

– Если бы ты мне рассказал…

– Если бы ты мне рассказал, – горько усмехаюсь, – еще два года назад, мы бы уехали отсюда. Черт, там Кьюби остался один…

– Я отправил Карин за псиной. Не переживай об этом. Как ты?

– Честно? Не очень. Саске… еще один вопрос. Ты идиот?

– Наверное.

– Долбаные камеры? Нет, правда, ты идиот?

– Я хотел знать, что ты в порядке. Как оказалось, все было бесполезно. Давай обсудим это позже, ладно?

– Ладно.

В порыве Учиха прижимает меня крепче.

– Когда ты поправишься, я тебя придушу.

С ухмылкой перехватываю его руку и соединяю наши пальцы подушечками. Теперь это выглядит как борьба двух пауков. Только мои пальцы не такие жуткие.

– Делай, что хочешь.

Услышав последнее, Саске все-таки перестает строить из себя невесть что, скидывает маску. Ему больно – больно невыносимо, разрушительно, до рези в груди. Из-за всего.

И мне тоже. Как будто до этого момента копилось, собиралось. Вырвалось наружу кошмарным импульсом.

Учиха прижимается лбом к моему лбу. До странного тихий – видимо, счастлив, что притворяться друг перед другом больше ни к чему.

– Если бы ты… погиб… я бы остался там. Я бы не сдвинулся с места.

– Как думаешь, можно ли хоть что-то вернуть? Нас? Нашу жизнь?

– Мы все еще есть. А остальное…

– Слушай, а почему ты сорвался в «Чармате»?

Света совсем немного, но достаточно, чтобы увидеть, что глаза Саске влажно блестят. У меня тоже, но у него это выглядит невозможно интимно. Придурок научился переживать эмоции?

– Тебе обязательно меня расковырять, тупица?

– Само собой. Ты столько времени морочил мне голову – а я верил, между прочим. Сомневался, что ты психически здоров, но верил.

Ухмыляется. Я не вижу его улыбку. Чувствую.

– Ты был великолепен. А я никогда тебя таким не видел, даже на сцене. Даже в сексе. Таким… – высвободив руку из пальцев, Учиха легонько смахивает с виска мои влажные волосы. – Демонически прекрасным. Кто ты такой, Узумаки? Зачем ты сделал это со мной?

– Что «это»? – улыбаюсь, вспомнив, что Конан в тот вечер задала такой же вопрос.

– Показать? – его губы на самом краю касаются моих. – Если бы тебя не травила какая-то хрень, ты бы уже знал.

В голосе прорезается беспокойство. Был бы он всегда таким настоящим и близким...

– Может быть, я все-таки умру и перестану тебе надоедать. Это не повод показать?

– Даже не думай. Я вытащу тебя из рая – обратно, в наш ад.

Любопытство подстегивает, заставляет играть на его нервах. Теперь можно сказать уверенно: я, Узумаки Наруто, владею этим навыком в совершенстве.

А у нас впереди еще целая ночь.

====== О семье, телескопе и штурвале ======

Это неожиданно. От Саске можно ожидать чего угодно шокирующего, страшного, неправильного… но… чего-то обычного? Настолько банального? Никогда.

– Нет такого слова, чтобы описать это, Наруто. Иногда мне кажется, что я люблю тебя до сумасшествия, до настоящего… безумия. Что больше никому никогда и пальцем не позволю тронуть. Иногда – что убью тебя сам, своими руками.

Касается губами ключицы – бережно настолько, насколько это вообще возможно. И продолжает говорить.

– Давай, я вырежу тебе сердце, чтобы ты, наконец, оставил мое в покое?

Медленно расстегивает пуговицы рубашки, впервые не пользуясь для этого своей нечеловеческой ловкостью.

– Сколько еще ты будешь меня терпеть? Сколько еще… будешь позволять мне все? Из нас двоих – ты больше сумасшедший.

Закрыв глаза, наслаждаюсь необыкновенно нежными касаниями. Вот, Саске ладонью отводит край рубашки в сторону, оголяя грудь. Вот, поднимается губами к шее, целует там, где темнеют синяки от ремня.

Так нежно.

– Научился, Учи… ха-а?.. – имя заканчивается стоном. Он целует, аккуратно пробует кожу языком, еще ни разу не укусив, не сделав больно. Это невозможно. Ненадолго, ведь так?

– Ты был прав, я не понимал. Понял, когда ты нажал на курок.

Поцелуи-прикосновения перетекают дальше. К середине горла. Саске носом толкается в подбородок, прося открыть шею. Я реагирую с изумлением, почти детским восторгом.

– Саске…

– Ты можешь представить, что это такое? Когда весь мир в одном тупице, а он прощается с тобой словами «тебе лучше этого не видеть»?

– Я все еще под какой-то дрянью, ты забыл?

– Да, ты подо мной.

Тихо смеюсь. Саске переходит на другую сторону, спускается в изгиб между шеей и плечом. Волосы щекочут кожу и я, наверное, впервые чувствую это настолько остро. Ломающего, сметающего напора нет – это восхитительное ощущение. Слишком приятное.

– Хочешь поговорить о том, кто виноват?

Выпрямившись, Саске невинно, по-детски, кулаками утирает выступившие слезы. Он решил довести меня до инфаркта. Между прочим, действенно. Сердце болезненно щемит, и его ладонь ложится сверху, прямо над этим многострадальным болючим местом.

– Я знаю кто, так что нет нужды это обсуждать.

– Ну вот, ты расклеился. Сейчас-то чего ноешь?

– Это все твое тупое лицо. Никогда не видел ничего более идиотского.

– Настолько, что слезы навернулись?

– Это ужасно, правда. Мне так тебя жаль.

Ну вот, улыбается. Только за эту улыбку в него можно влюбиться в сотый раз. Между прочим, у Саске есть ямочки-заманушки. Наверное, он вырос таким серьезным, потому что увидев эту улыбку, все окружающие люди дохли от умиления.

– Вот интересно, а грани твоей личности когда-нибудь закончатся? – поглаживаю его руку – от запястья, вверх, к локтю и обратно. – У меня уже голова идет кругом, а ведь мы вместе не так уж давно.

– Думаешь, ты простой как дважды два? – Учиха опять творит свою нежную магию, зацеловывая мою грудь и живот, исследуя все открытые места. Отравляющий туман появляется все реже, как будто отступая перед желанием почувствовать абсолютно все.

– Безумно интересно, расскажи.

Он замирает, прижавшись лбом там, где заканчиваются мои ребра.

– Ты совершенно точно не табуретка.

– О, просто отлично.

– Если ты хочешь сравнения, то я выбираю телескоп.

– Я – телескоп?

– Ну да.

– А почему не микроскоп?

– Потому что ты не для бактерий предназначен. А для звезд, как Хаббл. Знаешь такой?

– Слышал, но…

– Это небесная обсерватория, весом в одиннадцать тонн.

– Это намек, что я жирный?

Учиха посмеивается, щекоча кожу дыханием.

– Только ты мог сделать такой вывод. А вообще… наоборот, похудел… надо было присылать тебе обеды.

– Надо было. Так, не уходи от темы. Я, значит, как Хаббл. А ты, получается, звезда?

– Что за маразм?

– Я не знаю, как это понимать! А хотя, нет, я знаю! Ты – черная дыра! – приподнимаюсь на локтях. Саске тоже поднимает голову. – Смотри, все сходится. Непонятный, это раз. Смертельно опасный, это два. Приблизишься – засосет, это три. Изучить невозможно, это четыре. Искажаешь время…

– Ладно-ладно, я понял. Только вот черная дыра, влюбившаяся в телескоп, это какой-то сверхбредовый нонсенс.

– Я не согласен. Нонсенс – это то, что телескоп… эээ… любит черную дыру. Чушь же. А вообще, отвали, ты сбрендил окончательно… – с минуту разглядываю парня, трущегося щекой о мою кожу. – Саске?

– Я так соскучился по тебе.

Опять за свое. Разве можно быть таким?

– Столько откровений за раз… я же не выдержу. Давай, скажи еще что-нибудь такое, чтобы я свихнулся следом за тобой. Давай. Я слушаю.

– Нет, правда. Мне ужасно тебя не хватало. Твоих шумных мельтешений по утрам. Болтовни и…

– Все, сработало, заткнись.

– Я собирался мстить, думая о том, что ты регулярно забывал закрыть тюбик зубной пасты. Что за дебильная привычка…

Он возвращается к тому, с чего начал: исследует губами мое тело, пока не добирается до штанов.

– Дальше мы не пойдем.

– Почему?

– Я знаю, что сделал Дейдара. Я видел, – последнее слово отдает глубокой, тяжелой яростью.