Текст книги "Уличная магия 2: Маскарад (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Ты сейчас думаешь, с чего это я задал такой вопрос? Я ведь не люблю ворошить прошлое и все такое…

Чешу затылок.

– Ну, знаешь ли, я не привык к такому вниманию с твоей стороны.

Забрав у меня из рук лед, Саске шаманит над стаканами. Его ловкие движения как всегда завораживают.

– Хочешь сказать, я невнимателен?

– Иногда мне кажется, что я – мебель, – криво усмехнувшись, с ногами залезаю на диван. Учиха почему-то даже не бросается переодеваться в домашнее, как всегда это делает. Сидит в футболке и серых джинсах.

Виски оказывается в моих руках. Без вопросов. Пьем – и точка.

– Ты – моя любимая табуретка.

– Я надеялся хотя бы на кресло, ну да ладно, чего уж там, – погремев льдом в стакане, ставлю его на коленку и серьезно рассматриваю брюнета.

Он изменился. И в то же время остался самим собой.

Гениальный кардист Учиха Саске, известный как Заклинатель змей, иллюзионист-тень. Мой враг, соперник, друг и любовник в одном лице. Когда же я привыкну к тому, что он рядом?

Ответ прост. Никогда. Привыкают только к тому, что остается неизменным или хотя бы относительно стабильным.

– Мне было семнадцать. Веришь или нет, я был очень трудным подростком, считающим себя самостоятельной и независимой личностью. Жил в общежитии при институте. Папа занимал руководящую должность в банке... а мама была домохозяйкой, подрабатывала художницей.

Саске кладет руку на мою лодыжку и ободряюще поглаживает. Воспользовавшись паузой, делаю небольшой глоток огненно-янтарного напитка.

– Я был идиотом.

Темная бровь чуть приподнимается, и я невольно улыбаюсь.

– Еще большим идиотом, чем сейчас. Мне не было дела до их проблем. Отец заболел, но я даже не приехал, чтобы его проведать. Подумаешь, обычный грипп. В наше время и не такие болезни лечат…

Саске неожиданно хмурится, внимательно разглядывая мое лицо. Тоже делает глоток. Нетрудно понять, о чем сейчас думает. О первом шаге к нашему примирению – спасении его тушки после сорванной репетиции…

– Ты поэтому тогда… помог мне?

– Не только. Я хотел быть ближе, но не понимал, что именно в тебе притягивает. Да я и сейчас не понимаю, если честно…

– Ладно. Продолжай.

– То, что тогда случилось, было похоже на страшный сон. Позавчера я разговаривал с мамой по телефону. Пытался придумать отмазку, чтобы не приезжать на выходные. А сегодня приезжать уже не к кому. Раз – и все. Их нет. Даже ее не смогли спасти.

Мне требуется небольшая пауза, чтобы собраться с мыслями. Саске допивает, чуть морщится, ставит стакан на стол.

– Ты не виноват.

– Я знаю. Болезни – это то, что невозможно контролировать. Может быть, будь я заботливым сыном, который всегда поступает правильно, сейчас ты пил бы в одиночестве.

– Эй… – Саске тянет меня к себе, заставляя сменить позу. Чуть наклонившись вперед, тоже допиваю виски и ставлю стакан на столик.

– М?

– Не говори о смерти так легко.

– К ней надо относиться именно так, Саске. Легко. Знаешь, когда я был под завалами, то так отчаянно хотел жить, что… всего несколько часов надежды на лучший исход ужасно меня вымотали.

– О чем ты думал?

– Честно?

– Честно.

– О том, что вся моя жизнь – сон. Но… представить тебя иллюзией не получалось. Мой мозг просто не смог бы придумать Учиху Саске. Это слишком сложно.

– Я сложный?

Фыркнув, разливаю виски и устраиваю голову у фокусника на коленях.

– По сравнению с тобой, я прост как… табуретка.

– Наруто, а что было дальше? После.

– Не хочу об этом говорить... Но я много дрался. Веришь?

– Верю. Я это почувствовал, когда мы сцепились на парковке.

– Отличное было время… мы терпеть друг друга не могли.

– А что, сейчас что-то изменилось? Я все так же тебя ненавижу.

– Взаимно.

– Ублюдок, – Саске зарывается в мои волосы, пропуская пряди сквозь пальцы.

– Точно.

Мы замолкаем, наслаждаясь уютной атмосферой. Для кого-то такой разговор может показаться странным, но для нас все это стало частью бытовухи. Все, кроме задушевных разговоров с бутылкой алкоголя наперевес.

Мы не можем сказать, что знаем друг друга. Мы живем вместе, трахаемся, работаем, но не пытаемся проникнуть в самые глубины разума. Может быть, это плохо. Время покажет.

– Знаешь, я хочу подробнее обсудить вопрос о мебели. Ты действительно получаешь мало внимания, что ли?

– Саске, это была шутка.

– Черт тебя разберет.

– Иногда бываешь таким дотошным, что я тебя не узнаю. Например, как сейчас.

– Определись уже! – Учиха легонько сжимает мой подбородок. Ладонь расслабляется и движется вниз, по шее, к ключицам.

– Не хочу. Мне нравится вводить тебя в замешательство. Ты такой милый, когда психуешь.

Саске тихо выдыхает и молчит, что заставляет меня в очередной раз задуматься о том, что творится у него в голове. Сердце заходится в тревожном биении.

Пусть проблема разрешится как можно скорее…

А если нет, надеюсь, он сможет рассказать мне о том, что его беспокоит.

Позже.

====== О балансе, киборгах и королях ======

Обычно пьяные люди становятся неуклюжими. Но Саске, естественно, как всегда от всех отличается.

Раздеться догола и шокировать меня похотливым видом – у него в порядке вещей. Успешно избежать атаки скрученным полотенцем и, сияя голой задницей, убежать в закат с ловкостью смывающегося от опасности ужа – пожалуйста. А потом, напоследок, слегка приоткрыв дверь ванной комнаты, можно оповестить всех о том, что Узумаки – несчастный трус, который боится столкнуться с врагом лицом к лицу.

Выглядит все это странно, смешно и глупо, но результат всегда оказывается именно таким, на какой рассчитывает Учиха. Сурово насупившись для пущего драматизма, топаю учинять разборки и как всегда оказываюсь в хитрой ловушке теплого взгляда.

Все, что мне остается в такие моменты – позорно сдаться во власть моего выродка, явно вознамерившегося снять скопившееся за день напряжение парочкой безумств. Я быстро подхватываю это сложное настроение с примесью горечи и обнимаю его, изо всех сил прижимая к себе.

Саске реже бывает снизу, так что мне приходится подходить к процессу со всей ответственностью, как в первый раз. Несмотря на словестные препирательства, я никогда не заставляю его уступать главенствующую роль, потому что такому человеку, как Учиха, для пассивного секса нужно особенное настроение.

Принятие может быть в подавляющем числе случаев попыткой загладить вину, а чувство вины, фактически, второе имя Саске. Он не забывает ни один свой проступок, а когда уже не может терпеть напряжение – сдается. Но даже в таком случае Саске не ведет себя как жертва, готовая на все ради прощения. Он остается собой: наглым и в какой-то мере жестоким партнером, устанавливающим правила. И мне не хочется забирать поводок, потому что это все равно, что пытаться выдрать душу с корнем. Невозможно и бессмысленно. Да и под руководством Учихи не так уж и плохо.

Иногда я досадливо сравниваю себя с Акамару. Тот тоже готов делать для этого засранца абсолютно все. Ну, кроме «фас» в сторону Кибы, конечно.

Все это кардинально отличается от моего подхода к нашим ролям. Зачастую я отдаюсь ему в лучшем расположении духа, в приподнятом настроении, не обременяя себя тяготами и заботами. Таким образом соблюдается хрупкий баланс... и пока что нас это полностью устраивает.

– Тебя потянуло на водные процедуры? – снимая с себя одежду и доставая со стеклянной полки секс-атрибуты, жадно рассматриваю Саске, прибалдевшего под душем в кабинке. Рельефное тело притягивает взгляд, заставляет на минутку застыть в немом восхищении. Дело даже не в том, что Учиха кошмарно привлекателен. Скорее в том, как он наслаждается процедурой.

Есть что-то особенное в процессе дыхания. Что-то уязвимое и завораживающее, как и в стуке чужого сердца. Неопровержимое доказательство того, что любимый человек жив, цел и невредим.

В то же время мыслями овладевает иррациональный страх однажды не почувствовать его пульс. Может быть, виноват алкоголь, может быть, наши разговоры о смерти, но я оказываюсь рядом в ту же секунду и утыкаюсь лицом в шею Саске, чтобы губами почувствовать вену, бьющуюся под кожей.

– Хватит вопросов на сегодня…

– Как скажешь, – самозабвенно спускаюсь поцелуями по отрывисто вздымающейся груди. Хочет искупаться в нежности – это добро я предоставлю в любом объеме. Поглаживаю, целую, оставляю на коже едва различимые метки. Учиха облокачивается на душевую перегородку, полностью расслабляется, зарывается рукой в мои влажные волосы, но не дает опуститься на колени.

Ему надо все, сразу и прямо сейчас.

На языке вертятся вопросы, но Саске сейчас явно не расположен к болтовне. Каждому моему действию он дает фантомный пинок, заставляет поторопиться. Не дает даже подготовить себя как следует.

– Саске, я не хочу причинить тебе… – затыкает поцелуем.

Я его не узнаю. Тот Саске, которого я знаю, ни о чем не сожалеет. Он император, черт, повелитель вселенной, а не раненный загнанный зверь!

– Господи, Наруто, прошу тебя, хватит.

– Что с тобой?

– Хватит, – Учиха переходит на шепот. Печать тяжести стирается с его лица, а ее место занимает коварная сосредоточенность. Он толкает меня к противоположной перегородке и давит на плечо, заставляя сесть. Короткая последовательность действий вводит в еще больший ступор: поцелуй, выключение воды, ловкая манипуляция с презервативом, движение пальцев со смазкой и вот он почти сидит на моих бедрах.

– Стой… да… стой! – шумно выдохнув через нос, подхватываю Саске за ягодицы. – Я все понимаю, но вредить себе не…

– Почему ты позволяешь мне делать с тобой что угодно, а себе устанавливаешь границы? – шелестящий шепот обжигает ухо. – Я хочу, чтобы было больно.

– Саске...

Учиха ощутимо сдавливает мою шею, перехватывая взгляд. Он пьян и плохо контролирует себя, что только усугубляет ситуацию.

– Пожалуйста, – совсем не то, что я ожидаю услышать. Расслабляю руки, снова позволяя ему действовать, и усердно уделяю внимание чуть изогнутой спине, покрытой мелкими каплями влаги.

Это неправильно. Судорожный вздох, болезненно-обжигающий жар тела, чуть дрожащие ладони и медленное тягучее движение вниз. Все неправильно.

Он заражает меня своим безумием, словно прикасается к оголенным нервам. Я могу лишь отдаться и сгладить боль отчаянными ласками. Приятные ощущения смешиваются с тревогой в терпко-горьком коктейле. Мне даже не удается удержать его за бедра, чтобы дать привыкнуть.

Сейчас мы механизм без важной, существенной детали. Шестеренки, не вживленные на место, проворачивающиеся в воздухе, в пустоте. Желание понять, в чем же все-таки дело, стремительно гаснет. Мне страшно.

Саске мягко приподнимается, провожая движение приглушенным стоном. Снова ласково пройдясь руками по его спине, собираю в ладони мокрые черные пряди и чуть-чуть отодвигаю голову, чтобы увидеть лицо. Выражение чересчур хмурое. Даже для него.

– Ты меня пугаешь…

Плавно смещаю ладони на щеки Учихи, не давая отвернуться. Обреченно сомкнув веки, Саске делает глубокий вдох. Его влажные от воды ресницы мелко подрагивают, и мне хочется хоть на секунду задержаться на них губами.

– Я сам… себя пугаю, – Саске снова пронзительно смотрит в глаза, вводя нас обоих в глубокое мрачное замешательство. А потом он как-то неестественно резко расслабляется всем телом – даже руки, до боли стискивающие мои плечи, соскальзывают вниз.

Осознав, что остановить это падение в пропасть мне не удается, нежно целую плотно сжатые губы. Мозг отказывается складывать картинку в единое целое. Вот его бедра сверху… Вот подтянутый живот, рвано вздрагивающий от каждого движения. Грубые наглые губы. Глаза, в которых можно увидеть настоящую бурю, а можно не увидеть вообще ничего кроме резких черных пятен. Это он – мой Учиха, и в то же время... Словно его двойник в зеркале. Чужой, неправильный. Потерянный.

Секс превращается в очень странное действо, больше похожее на самоистязание. Причем, совместное. За что мы наказываем себя и друг друга – понятия не имею. Мой палач, наверное, тоже.

Мы пьяны. Наверное, в этом все дело. В алкоголе, заставляющем нас смотреть на ситуацию со стороны и видеть нечто новое. Если у всех нормальных людей отношения похожи на строящийся дом, то у нас это эскиз неуверенного в себе художника. Одна линия цепляется за другую. В любую секунду все может измениться, предугадать ход событий невозможно. И каждый день появляются новые детали.

– Что ты со мной делаешь?.. – выдыхаю, подхватывая рваный затяжной ритм, заданный Саске. Глубже, сильнее, так, как ему надо. Я подстроюсь. Всегда подстраиваюсь.

– Использую, пожалуй, – хрипло отвечает Учиха. – Для своих нужд. Каждый день…

– Это подло.

– Знаю, – болезненно усмехается и прогибается, оттолкнувшись от моей груди руками. Резко подкидываю бедра. Саске вскрикивает. Я чутко вслушиваюсь в каждый звук его голоса, готовый в любой момент остановиться, но слышу только удовольствие.

– Ты когда-нибудь… мх… определишься, садист ты… или мазохист?

– А ты когда-нибудь перестанешь болтать?..

Чтобы довести Учиху до оргазма я трачу немало сил. Мышцы сводит от напряжения, воздуха не хватает. То ли неудобная поза, то ли виски, то ли скрытый мрачный подтекст, но обоим приходится выложиться на полную катушку. Не то чтобы такой секс нам непривычен. Но не второй раз за день…

После тяжелого изнуряющего оргазма Учиха практически падает на меня сверху. Еще пара движений, и я тоже готов растечься безвольной расслабленной лужей.

Мы минут десять восстанавливаем напрочь сорванное дыхание. Не обнимаясь, просто лежа друг на друге. Саске так усердно прячет лицо на моей шее, словно у него там политическое убежище, в котором можно заныкаться от всех неприятностей и надуманных кошмаров.

– Надо дойти до спальни… – страдальчески вздыхаю, пытаясь обнаружить в своем теле что-то похожее на второе дыхание. – Если уснешь здесь – я тебя не прощу.

– Ага…

Саске почти не двигается, лишь чуть-чуть меняет положение головы. Сквозь пелену усталости понимаю, что он слушает мое сдуревшее сердцебиение.

– Саске?

– Оно бьется.

– А ты думал, что я киборг?

– Мешаешь. Заткнись.

– О’кей, молчу...

Кожей чувствую вымученную усмешку Учихи. Он кладет ладонь мне на грудь и едва ощутимо поглаживает.

– Я пьян. Это ты виноват…

– Ну… ладно, сегодня, так и быть, возьму вину на себя, – осторожно подталкиваю его, заставляя приподняться. – Даже рискну вызвать твой гнев, упомянув, что нам надо добраться до спальни.

– О черт… ты это серьезно?

– Да.

Наши неуклюжие попытки собрать себя в кучу выглядят в крайней степени нелепо. Кое-как стянув и бросив презерватив в урну, лениво включаю воду. Саске даже не пытается возмущаться, когда я жестко прохожусь мочалкой по его коже.

Остальные манипуляции безжалостно вытягивают из моего тела последние остатки сил. В опочивальню добираемся почти что ползком. Прежде чем вырубиться, Учиха устало трет глаза и шепчет:

– Прости, если я причиняю только боль.

Эта фраза заставляет меня прийти в себя. Но ненадолго. Смотреть на посапывающего Саске, желая сна больше всего на свете, просто невозможно. Поэтому я пристраиваю голову на его подушке, сдвинув в сторону мокрые черные пряди, и засыпаю с мыслью о том, что люблю этого тупицу больше жизни.

Короткие прикосновения теплого собачьего языка к щеке ненавязчиво вытягивают меня из состояния дремы. Потом рука Саске пролетает над головой, и я распахиваю глаза под громкий взвизг Кьюби.

– Ты ударил мою собаку?

– Не ударил, а отпихнул. Он просто испугался.

– Ты отпихнул мою собаку, – бросаю взгляд в ту сторону, куда отскочил рыжий. Пес невозмутимо сидит у кровати и весело машет хвостом. Ублюдочная подлиза – кормильцу все готов простить! Придется мне защищать его честь. – А если я ударю Орочимару?

– Вряд ли – ты к нему и подойти боишься, – Саске озадаченно сопит.

– Ты, скотина, поднял руку на мою собаку! – резко разворачиваюсь под одеялом и толкаю Учиху в спину. Тот в долгу не остается – кое-как вывернувшись, отвешивает мне своей подушкой по голове.

Я уже говорил, что почти каждое утро начинается с постельных баталий?

Минут пять мы барахтаемся, путаясь в одеяле. Кьюби, видимо, для поддержания атмосферы и антуража, носится кругами и оглушительно громко лает.

Спихнув Саске к самому краю, победно смеюсь, но ублюдок перед падением хватает меня за руку. В результате я утягиваю за собой одеяло и простынь, а сверху на нашу эпичную кучу падают подушки. И даже падение не останавливает Учиху – он продолжает лупить меня, яростно размахивая руками. В ответ мудохаю говнюка всем, что попадается под руку: подушкой, краем одеяла и зеленым резиновым членом, выпавшим из открывшейся от удара BDSM-тумбочки.

– Ты, мудила! Я никому не позволю обижать мою собаку!

– Пошел на хрен! – с неимоверным усилием спихнув меня с себя, Саске снова со всего размаху бьет отвоеванной подушкой. Да так, что я несколько секунд ловлю звездочки перед глазами.

– Все, сволочь, ты попал! – проворно скомкав одеяло, запрыгиваю на Учиху сверху. Жертва нападения бесполезно ворочается под слоями ткани и всем весом моего тела. – Кто король?!

– Урою!

– Я спрашиваю: кто король?! – чтобы повысить эффективность хитроумной ловушки, подталкиваю края одеяла под Саске. И ведь удается, несмотря на то, что он усердно перекатывается из стороны в сторону.

– Отвали! – вконец умудохавшись, Учиха замирает и тяжело дышит под одеялом. Я сотрясаюсь от беззвучного смеха, даже не думая выпускать его из плена.

– Король – Узумаки Наруто! Ты понял?! Ну-ка повтори!

– Иди в задницу!

– Отличное предложение, но сначала ты признаешь меня победителем!

– Размечтался!

– Тогда посидишь в темнице!

– Узумаки, я тебя прибью.

– Ты выберись для начала, умник, – уперевшись локтями в мешок с вредной начинкой, безмятежно улыбаюсь. Кьюби старательно обнюхивает подушку, улетевшую в дальний угол комнаты.

Саске сурово молчит, укачивая меня своим тяжелым дыханием. Вот неспроста это затишье…

Неожиданно Учиха резко скидывает меня вместе с одеялом в сторону и, уперевшись руками по бокам, придавливает. Плагиатчик. Ладно, хоть голову позволил снаружи оставить.

Потом, раскрасневшийся, довольный и нахохлившийся, склоняется вперед. Глаза воинственно сверкают. Волосы так забавно наэлектризовались, что я теряю весь боевой пыл и начинаю судорожно ржать.

– Король – Учиха Саске. Понял?

– Куда мне против твоего громадного боевого опыта, старикашка! – сиплю сквозь смех.

– Ну-ка. Кто король? Я слушаю.

– Позволь разделить с тобой трон, м?

– Нет уж.

– Ну, пожа-а-а-алуйста.

Саске открыто улыбается. Перестав дышать, буквально вбираю в себя его улыбку – такое редкое явление.

– Ладно. Я подумаю об этом, – хрустнув шеей, он небрежно встает и, снова ослепляя меня видом сверкающей задницы, ретируется в неизвестном направлении.

– Придурок!

– Сам такой!

Кьюби, видимо, поняв, что я снова в проигравших, садится рядом и понимающе смотрит в глаза. Глажу его по голове, пытаясь вспомнить все детали вчерашнего вечера. Несмотря на все мои старания, что-то все равно ускользает. Что-то, что я чувствовал на эмоциональном уровне. Нечто важное.

Хотя, если это так, возможно, со временем я почувствую это снова. Остается лишь надеяться, что времени... достаточно.

====== О гуталине, ключах и пропасти ======

От автора: ну что, расслабились? :D Теперь пристегните ремни, начинается суровая часть фанфика. Для расслабона и увеселения нынешняя глава не подойдет. Вообще все, что будет дальше – не подойдет. Крепитесь, мужайтесь и, пожалуйста, поддерживайте меня отзывами. Без вас я с ума сойду.

Музыкальный спонсор – Rise against – Done with the compass.

Ну-с… поехали.

– Ребята, я так рад вас видеть!!! – Киба виснет у меня на шее, не боясь прогневать Учиху, ибо моему мрачному господину с расстановкой объяснено, что ревновать к прокуренному натуралу Инузуке нет никакого смысла. Правда, стоит на горизонте замаячить Саю, настроение Саске меняется мгновенно.

С «ну, ничего так» на «кто подойдет – урою нахрен».

– Наруто-кун, – тоном коварного манипулятора говорит небезызвестный брюнет, чем только усугубляет свое положение. – И Саске.

Два года прошло, а этот неугомонный не может забыть, что Сай проделал с моим телом. Позже я попытался на пальцах объяснить, что только благодаря татуировщику мы поддались чувствам, но это Учиху как-то не растрогало. Скорее наоборот.

Нервно посмеиваюсь, поправляя свою ярко-оранжевую олимпийку. Саске, в отличие от меня, даже немного приоделся – принял максимально траурный вид при помощи черной рубашки и брюк такого же радужного оттенка. Единственная деталь, которая выбивается из общей черноты его вида… это светлая кожа. Замазать гуталином – потеряется в темной комнате.

Скоро я вижу крупную компанию, состоящую в основном из персонала «Каллапсо»: Сакуру, Хинату, Ино, Неджи, Шикамару, Темари, Ли, ТенТен и Гаару. Даже Какаши тут! Я даже не рассчитывал, что соберутся все сразу! Они приветливо машут руками, заманивая нас за большой круглый столик.

А разоделись-то, ну! Теперь я чувствую себя так, словно пришел на студенческую вечеринку, которая внезапно оказалась чьей-то свадьбой. Мы шумно здороваемся со всеми по очереди.

Глядя на Сакуру, я вспоминаю наши первые совместные репетиции. Она похорошела за два года – отрастила волосы, облагородилась. Хината стала раскованнее. Шика в кои-то веки не дрыхнет с открытыми глазами…

Гаара отвлекает меня от созерцания друзей наглым тычком в бок.

– Что будешь пить? – с ним я виделся всего две недели назад, так что светотехник не вешается мне на шею в порыве чувств.

– Сегодня пиво, – примирительно поднимаю руки. – Час назад похмелье отпустило.

– А я знаю, что у Саске вчера был день рождения! – Инузука мило улыбается, не представляя, как он подставил нас обоих. Учиха переводит на меня чрезвычайно дружелюбный взгляд, горящий демоническим огоньком. И аккуратно так указательным пальцем показывает любимое «перерезанное горло».

– Вау! Как здорово! С прошедшим!

Еще десять минут народ поздравляет его, желая счастья-добра-денег-любви. Никто, кроме Кибы, слава богу, не знает подробностей нашей личной жизни, так что я делаю вид, что понятия не имел и поздравляю Саске вместе со всеми.

Хочется занять себя чем-нибудь, так что я незаметно собираю урожай из трубочек, зонтиков и прочих коктейльных украшений, чтобы похвастаться новыми фокусами. Понемногу переманиваю на себя все внимание. Саске, естественно, это не нравится, так что он с ухмылочкой вытаскивает фирменную колоду из кармана брюк.

Ну все, началось.

– Мистер дворцовый маг сегодня в ударе? – Учиха одной рукой мешает карты. Худые пальцы двигаются, ни на секунду не замедляясь – за прошедшее время он добился немалых результатов. Каждое движение точное, совершенное, отработанное, восхитительное. В ответ на это я как всегда паясничаю: делаю броски, пассы, странные движения руками, чтобы отвлечь внимание присутствующих от манипуляций с лесками.

– Пора бы вас, князь, сжечь на костре, – фыркаю, ловко прокручивая зонтик в воздухе, одновременно водя руками сверху и снизу. Сай тут же лезет проверить.

– Блин, ну как вы это делаете?! – недовольно вскрикивает Киба. – Так не честно! Наруто, объясни мне!

– Фокусники никому не раскрывают своих секретов, – Неджи деловито, со знанием дела, кивает. – Они за это и убить могут.

Громко смеюсь, краем сознания обдумывая сказанное. Что-то в этом есть. Саске точно убьет – он даже своему парню их не доверяет.

Перед моим носом раскрывается идеальный веер. Учиха обмахивается им, хлопая ресницами в стиле невинной кокетки, что в сочетании с его убойной мерзопакостно-мрачной внешностью выглядит просто жуть как глупо.

Наш стол взрывается от смеха. Саске вздрагивает, осознав, что он сейчас вместо того, чтобы напугать и заставить трепетать, всех развеселил. Пока я пытаюсь отойти от шока, кардист сводит брови и начинает обдумывать свой поступок.

Опускаю несчастный парящий зонтик. Весь мир замирает. Даже весело гарцующие вокруг меня единороги прифигевают и останавливаются.

Учиха терпеть не может, когда над ним смеются. Тогда он… получается… увлекся? Все из-за моего влияния? Это плохо или хорошо? Понятия не имею…

Саске приходит в себя быстрее, чем я. Сделав вид, что ничего особенного не произошло, он выбирает несколько жертв для простенького фокуса. Откладывает пять карт. Потом из выбранных вытаскивает одну – ей оказывается пиковый туз.

– Эта карта – моя. Кто готов поспорить? – Учиха нарочито медленно кладет туз к остальным пяти картам, небрежно мешает их и кладет на стол рубашками вверх.

Гаара двигает лежащие карты по столу, не переворачивая. Далее это делает Киба. Следом – Шикамару и Сакура. Каждому достается по одной картонке.

– Кто хочет обменяться? – Саске невозмутимо поглаживает пальцем глянцевую рубашку с силуэтом змеи. Они долго перемещают карты туда-сюда, пытаются прочитать что-то по лицам.

Я с трудом сдерживаю смех. После долгих и таинственных манипуляций, Учиха приподнимает бровь.

– Готовы?

Участвующие серьезно так кивают.

Говнюк с ухмылкой переворачивает свою карту и ей оказывается пиковый туз.

– Блин! – Киба, насупившись, стукает стаканом с пивом по столу. – Ну как так?!

Прикрываю рот кулаком, чтобы не засмеяться. Они ведь серьезно думают, что все это время туз был среди пятерки, хотя он лежал у Саске в ладони.

Учиха собирает колоду – тут раздается мелодия его навороченного сотового. Бросив быстрый взгляд на экран, он выходит из-за столика. И мгновенно теряется в толпе, сволочь.

– Наруто, покажи чего-нибудь?! – теперь в общую котовасию вклинивается Сакура. Демонстрирую Невероятное Исчезновение Вишенки, позволяя покопаться у меня в рукавах и карманах. Когда она окончательно сдается – показываю ягоду в зубах.

– Ах ты! – Харуно наигранно злится, – ловкач фигов!

Отсмеявшись, пытаюсь выловить взглядом фигуру Саске. Народ пьет, так что приходится ненадолго отвлечься, чтобы вместе со всеми заорать «Кампай!».

Все-таки я высматриваю его в дальней части клуба. Он стоит спиной, разговаривает по мобильному. А когда поворачивается… на лице нет и следа эмоций. Ледяная пустота.

– Наруто? – Гаара привлекает к себе внимание. Саске возвращается назад, но больше не красуется. Молча пьет какой-то безалкогольный коктейль, лениво поддерживая разговор.

После посиделок мы долго прощаемся со всеми – уходим немного раньше запланированного. Сев в машину, Саске с непроницаемо равнодушной миной что-то бросает мне. На автомате ловлю холодный предмет.

– Что это?..

– Ключи от квартиры, – минуту погодя он вытаскивает из бардачка бумажку с адресом. – На первое время тебе подойдет.

– Зачем?.. – сжимаю ни в чем не повинные железки до боли в руке.

– Ты съезжаешь.

– Что?..

– Мы расходимся. Я давно должен был это сделать. Ну, лучше поздно, чем…

– Саске! – хватаю его за плечо, прерывая поток слов, которые режут похлеще любого ножа. Учиха злобно стряхивает мою руку. Даже два года назад он не прикасался ко мне так – с отвращением и неприязнью. – Что за бред ты несешь?

– Вот только не начинай, ладно? Мне все это надоело.

– Ты что, свихнулся? Еще утром все было отлично! Да, черт возьми, пять минут назад! Ты сам вчера… ты… – делаю пару глубоких вдохов.

– Я уже все решил. Так что давай не будем выяснять отношения и просто по-хорошему разойдемся?

Ошарашенно замолкаю, глядя на точеный профиль Учихи. Между нами в мгновение образуется огромная, дышащая холодом пропасть.

– И давно?

– Вчера я принял окончательное решение, – небрежно укладывает руки на руле. В каждом движении легкость, непринужденность, словно он расслаблен и доволен жизнью.

– Почему?

– Сказал же.

– Нет уж… – нервно посмеиваюсь. – Я готов принять твои условия, если объяснишь, что тут происходит. Я два года... провел с тобой. Имею право.

– Так и знал, что ты сделаешь из этого трагедию, – наконец, Саске поворачивается. Когда наши взгляды сталкиваются, что-то внутри меня резко ухает вниз. Потом, на самом дне сознания – трескается. Ломается. И рассыпается по всему необъятному периметру.

Он. Это. Серьезно.

Должна быть причина, верно? Причина всегда есть.

– Скажи правду. Скажи, и я отстану. Почему?

– Химия прошла, Наруто. Она всегда проходит, хочешь ты того или нет. Не скажу, что мне легко. Я привык к тебе, это правда. Нам было прикольно, но пора заканчивать.

– Ты говорил…

– Наруто, – он прихватывает меня за ворот одной рукой и, пристально глядя в глаза, по слогам произносит:

– Ты для меня ничего не значишь.

Медленно сглатываю.

– А что делать с тем, что ты мне дороже жизни? – мой голос дрожит. Но я не даю эмоциям взять верх.

Его брови мимолетно дергаются. О, мне знакомо это выражение лица. С таким лицом Саске прибежал ко мне посреди ночи, чтобы признаться в любви.

Только теперь тьма в родных глазах совсем иного рода. Ее мне, наверное, никогда не разложить на составляющие.

– Позже ты сам поймешь, что расстались мы как раз вовремя. Еще не успели надоесть друг другу, но и насытились вдоволь. Здорово же? – на губах растягивается кривая усмешка, а меня буквально скручивает от напряжения. В области сердца болезненно колет.

Кто этот человек? Саске был настоящим. Мой Саске. А этот – должен быть фальшивым. Только вот голос-то его. Лицо и мимика тоже…

Словно во сне тянусь к дверной ручке. Щелчок. Толкаю дверь. Выхожу.

– Завтра вечером привезу твои вещи и пса. И еще. Чтобы ты не чувствовал себя обделенным, я перевел на твой счет некоторую сумму.

– Деньги?.. – выдыхаю, делаю два шага от машины и едва не падаю. Спасает меня только близость бетонной стены. – Ты издеваешься? Деньги?

– Короче, возьмешь такси.

Сквозь мое самообладание прорезается ядовитая истерика. Но я справляюсь с ней, обхватив себя руками. Даже не замечаю, как ключи выскальзывают из пальцев. Громкий звон от столкновения с асфальтом, эхом разносящийся по улице, кажется тихим стуком.

Саске захлопывает дверцу. Я вздрагиваю от хлопка, но не поворачиваюсь.

Знакомый рев машины. Коцаный звук скольжения шин по дороге. Все это долетает до меня словно сквозь толщу каменных стен.

Все кончено.

Это правда.

Резко разворачиваюсь, припадая спиной к спасительной вертикальной поверхности. Но ноги не держат. Соскальзываю вниз.

На моем лице неожиданно проступает колючая улыбка. Сумасшедший смех, пробивающийся к органам слуха, кажется смутно знакомым. Он мой?

Прихоть. Игрушка. Тело.

Вот, значит, кем я был? Правда? А как же слова? Как же… как же мы?

– Этого... просто... не может быть…

====== О манекенах, адском пекле и ранах ======

От автора: накалякала вот арт небольшой :3 http://s017.radikal.ru/i402/1304/60/25bf28d69d10.jpg

Извечно помнили семь слов:

Друг, Враг, Ложь, Правда, Совесть, Бог…

Любовь.

Запомнили, кто слышать мог…

их семь бессмертных голосов.

(с) Septem voices

Таксист долго везет какими-то окольными путями. Улица за стеклом смазывается, плывет, стирается. Мне плохо, но я решил, что не дам себе расклеиться пока до конца не разберусь в этой бредовой ситуации.