Текст книги "Уличная магия 2: Маскарад (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Хорошо.

– Итак, ты придумал, как назвать… кота?

Пьем чай, пеленгуя друг друга взглядами. Саске греет ладони о чашку, иногда нервозно возюкая пальцами по краям. Рождение имени дается мастеру-кардисту с большим трудом.

– Может быть, лучше отдадим кому-нибудь?

– А ты отдашь?

Усмехнувшись, внимательно наблюдаю за реакцией. Боже, ну я ведь вижу, что понравился…

– Нет, – с глухим ударом роняет голову на стол.

– Давай посильнее, вдруг поможет?

– У меня ужасная фантазия на имена.

– Да уж, назвать змею «Орочимару»... Помочь?

– Обойдусь.

Так-с, сейчас самое время принять порцию таблеток. Лечение еще не закончилось, нельзя пропускать ни одного этапа. Пока я вожусь с порционным контейнером, Учиха в отчаянии запускает руки в волосы.

– Выглядишь так, как будто тебе предстоит родить паровоз. Это всего лишь имя для котенка, Саске.

– Для кота. Это кот!

– Ладно, пусть будет маленький кот.

– Нормальный кот!

– Для тебя как-то несолидно комплексовать из-за размера. Размер не имеет значения.

– Еще как имеет, – лукавые черные глаза утягивают меня в иное измерение.

– Ну… тогда иди, зацени как твой Гигант уснул. Глядишь, вдохновение придет.

Он и правда уходит. Пока Саске нет, закидываюсь порцией лекарств, запиваю две пилюли и таблетку водой. Последняя ужасно горькая, так что когда Учиха возвращается назад с довольной рожей «я придумал!», мое выражение лица выражает всю скорбь и ненависть вселенной.

– Шаринган.

– Ч-чего?

– Шаринган. Имя для кота.

– Что за дебильное имя?

– Отличное имя, – довольный собой Учиха берет из вазы на столе печеньку. Видимо, в качестве награды.

Иногда хорошо быть человеком себе на уме.

Страдальчески вздохнув, киваю. Спорить, когда Саске считает себя мозговым центром всея мира – бесполезно.

Поздним вечером это недоразумение вздумало нассать на мою подушку. Саске своего… Шарингана ругать не стал, посему гаденыш был позорно изгнан из спальни. Спать пришлось под заунывное мяуканье под дверью и мерзкие звуки скребущихся когтей, а если честно, вообще не пришлось – мой сон был уничтожен чувством жалости и раздражения, а еще неудобством, поскольку нам пришлось ютиться на одной подушке.

– Да впусти его уже, – пробурчал Учиха часа в четыре ночи, окончательно потеряв терпение.

– Сам впусти.

– Ты его выгнал – ты и впускай.

– На этот раз я – плохой коп.

– Из тебя не получится строгий родитель.

– Почему это? – мое раздражение вдруг испаряется. – Я сказал плохой.

– Потому что, – загадочно хмыкнув, Учиха прижимается лбом к моему затылку. Рука нежно касается щеки, поднимается к виску и заводит прядь за ухо. Только убраться не спешит, пробуя волосы на мягкость.

– Пора подстричься, да? – шепчу, разомлев под ласковыми прикосновениями.

– Не знаю. Мне нравится и так. Хотя, нет, мне… они просто нравятся. Любые, – Саске приподнимается и щекотно обдает дыханием макушку. – Всегда нравились…

– И чем же?

– Напрашиваешься на комплименты?

– Возможно, – мерзко хихикаю. Даже кот вроде бы замолчал.

– Мягкие. Цвет классный. Ну и… запах на волосах всегда ярче.

– И чем же я пахну?

А он здорово усыпляет. Всегда бы так.

– Собой.

– Опишешь?

– Хм… это трудно.

– А ты попробуй.

– Что-то… теплое… без сладости… но… пряное… – голос Учихи переходит в низкое хрипловатое урчание – его тоже начало вырубать. – Как свежеиспеченный хлеб.

– Ну, видишь, можешь же.

– Заткнись.

– Саске?

– М?

– Давай всегда спать на одной подушке?

Под утро все равно пришлось пустить к нам эту белобрысую пакость. Недолго думая, кот свил в волосах Учихи гнездо, а я мстительно не вмешался в это коварное дело. Лохматая зараза уснула, вопреки стереотипам и канонам клубочка, вытянувшись посреди шевелюры Саске во весь рост и свесив голову ему на лоб. Уже это как бы намекает, что Шар… гхм… Шаринган обладает наглым характером под стать хозяину.

Если бы я только умел рисовать, шедевр «Спящий вулкан… и кот» наверняка прославил бы меня на весь мир.

– Ладно, чувак, – тихо вздохнув, бесшумно сажусь в кресло. – Добро пожаловать в нашу конченную семью.

Спальню мы используем не только по назначению. Это заодно библиотека на двоих чтецов. Кровать стоит ближе к окну, и единственное, что напоминает в интерьере прежнего Учиху – черное постельное белье. В свободное место напротив ложа мы впихнули книжный шкаф, два грушевидных синих кресла и светильник в виде спирали. Даже выемка для небольшого столика осталась, на который удобно поставить чашку кофе или положить читаемую книгу.

Наверное, разглядывание спящего Саске мне никогда не надоест, несмотря на статичность и неизменность картинки. Дышит он тихо и глубоко, ресницы иногда подрагивают, а в целом ничего не происходит на протяжении пяти минут. Но каким-то седьмым чувством сквозь сон Саске ощущает, что меня нет рядом. Что это и как назвать – понятия не имею, поскольку сам ни разу не испытывал…

Может быть, я просто засыпаю более глубоким сном?

– Ты знаешь, что нехорошо наблюдать за спящими? – бормочет Учиха, пока еще не осознавая, что где-то рядом притаился лишний живой элемент.

– Нехорошо фотографировать, а я просто запоминаю.

Саске смешно фыркает и тут же хмурится. Закусываю костяшку пальца, чтобы не рассмеяться раньше времени.

– У меня на голове какая-то фигня?

Все-таки подло хихикаю, и он все понимает сам.

– Узумаки, ты что, не мог меня защитить? – прищурившись от света, бьющего в окно, Саске на ощупь выскальзывает из объятий животного. Тут я уже не выдерживаю, ибо Шаринган пластом сползает по подушке, даже не подумав проснуться, а Учиха замирает в полу-сидячем положении с чем-то невообразимым на голове.

Под мой неудержимый хохот, Саске лениво собирается: натягивает темно-серую домашнюю футболку, горловина которой почему-то повадилась соскальзывать в сторону, соблазнительно приоткрывая бледное плечо, надевает спортивные штаны и, закончив пробуждение, пластом падает обратно поверх одеяла, рядом со своим новоиспеченным любимцем.

– Не хочу никуда идти.

– Мы хотели сегодня в мебельный, помнишь? Нам надо обставить второй этаж, – подперев голову рукой, снисходительно разглядываю «лежбище котиков».

– Не хочу. Я устал.

Почему-то именно сейчас приходит в голову, до чего же сильно я люблю такого Саске. Меня буквально затапливает нежность, когда он становится по-человечески простым, уютным, уязвимым. Решив, видимо, добить меня окончательно, Учиха подтягивает к себе ноги и начинает гладить кота.

– И все-таки, почему ты его спас? – на этот раз в вопросе нет ни капли издевки.

– Хочешь правды? Все просто… – даже не глядя на лицо чувствую, что он улыбается. – Всегда хотел поступить как настоящий рыцарь.

Саске что-то читает, судя по громоздкости и внушительности – очередную кулинарную муть. Стоит признать, что готовить он стал не просто круто, а божественно. Настолько, что его сожителю, то есть мне, завидовали по умолчанию.

– Учиха.

– Что, опять какая-нибудь архиважная ерунда?

– Нет, это правда важно. И касается твоего маленького кота.

– Нормальный кот. Что там? – оторвавшись от книженции, Саске с трудом сдерживает улыбку. – Пометил твои тапки и ты пришел нажаловаться?

– Да нет, вроде ведет себя прилично. Я тут хотел поинтересоваться, ты вообще ему под хвост заглянуть пытался?

– Зачем?

– Саске, это кошка. Кош-ка. Девочка.

Он спокойно захлопывает книгу, кладет ее на столик, умиротворенно вздыхает.

– Шаринган – и правда, дебильное имя для девочки.

Надеюсь, нечаянные прохожие, случайно услышав наш дикий ржач, не додумались вызывать неотложку.

====== Спэшл: о тоске и белоснежных друзьях ======

Кровь. Пятна почему-то серые... брызги и капли на фоне ярко-красного мраморного пола. И на чьих-то рукавах. Серая кровь. Почему серая?

На что похож душераздирающий человеческий крик? Когда слышишь его наяву, все вокруг меркнет под воздействием силы страха. Страдание другого человека может почувствовать только живой – и живой не телом, а душой. Лишь она способна откликнуться на чужую боль. Откликнуться, зацепиться, потянуть, вобрать боль в себя, как корабль поднимает якорь. Цепи. Цепи – мой детский страх. Все, что касается цепей, пугает до невменяемого состояния: оковы, наручники, элементы построек и даже цепи-украшения.

Серебряная цепочка на запястье… была самой ужасной.

– Наруто? Наруто, ты в порядке?

Вздрогнув и резко сев, втягиваю носом разгоряченный воздух. Саске взволнованно касается моего лица.

– Плохой сон?

– Да… мне приснился Дейдара... и Кабуто, – обреченно прикрыв глаза, делаю несколько глубоких вдохов. – Ты же помнишь, что они сделали… с ним…

– Ты это видел?! – я даже в темноте могу рассмотреть, как жутко сверкают глаза Саске. Он зло дергается, чтобы включить ночник. И снова повернувшись ко мне, серьезно вглядывается в лицо.

– Я думал, Кабуто все рассказал.

– Нет. Ничего… – Саске проводит рукой по моим волосам. Потом повторяет движение снова и снова, убирая челку с глаз. Странно. Слишком непривычно, когда он выглядит таким злым и нежничает со мной.

– Видел. Меня заставили.

– Посмотри на меня.

– Саске…

– Посмотри. Пожалуйста.

Сглотнув, перевожу взгляд. Замечаю в углу напыженную кошку, видимо, испугалась, когда я вскочил.

– Что конкретно ты видел?

– Как ему отрезали… палец. Потом я потерял сознание.

Учиха отчаянно хмурится. Я уже видел такой взгляд. Обычно Саске смотрит так, когда уверен, что я не могу его видеть.

– Я хочу спросить тебя, – Саске резко откидывает одеяло. – Пошли.

– Куда?

– На улицу.

Послушно встаю, натягиваю домашнее и толстовку. Учиха одевается легко, но накидывает свитер на плечи и завязывает рукава под шеей. Сейчас на берегу прохладно.

Судя по настрою разговор будет серьезный. Наконец-то мы созрели, чтобы кое-что разъяснить друг другу.

Ночью берег не менее волшебный, чем в любое другое время. Зря я предполагал, что мне быстро надоест жить рядом с морем. Даже его утреннее буйство не мешает, я сутками готов смотреть на воду. На шумную, на тихую, на игриво-теплую… или как сейчас, непроглядно-черную, с таинственной россыпью звезд на поверхности.

Спустившись с веранды, Учиха подходит почти к самой воде и садится. Я молча приземляюсь рядом.

– Мне кажется, пора поговорить.

– С чего начнем?

– С меня. Наруто… когда я смотрел записи с камер, то не мог понять, что происходит. Сначала ты разбил зеркало, потом пришел с новой ранкой на руке…

– Ты что, и в ванной свои следящие устройства напихал? – облокотившись на руки, поднимаю глаза к чистому звездному небу.

– Нет, я понял это, когда вы с Кибой его меняли. И по бинтам на руках.

– Вот спасибо, что оставил мне хоть какой-то клочок личной жизни!

– Ты же знаешь, почему я использовал камеры. Ради спокойствия пришлось оборудовать подвал в доме, чтобы никто ничего, а тем более ты, не узнал.

– Ладно, давай дальше. Или ты хочешь знать, где я получил каждую царапину? Вообще-то это не прибавит нам спокойствия.

– Я тоже все расскажу. Ладно?

– Ох… Хидан учил меня драться, поэтому я возвращался весь в синяках, – фыркаю. – А тогда, когда я назвал тебя гребешком… что с тобой случилось?

– Суйгецу, – Учиха хмыкает, повернувшись в мою сторону. – Смешно, но мы сцепились из-за тебя.

– Да ну?..

– Он пристал ко мне после маскарада. А я был не способен трезво оценивать ситуацию.

– Ты ужасный человек.

– Не говори.

Мы затихаем, думая каждый о своем.

– А ты где научился так драться? И… вырубать людей с одного удара?

– Итачи научил, – поджав ноги, Саске кладет руку на колени. – И драться тоже. Всему, что я умею. Даже фокусам.

– Антибоязнь крови где заработал?

– Я много раз перевязывал его раны. И даже зашивал. После того, как это случилось в первый раз, некоторые из «Синтагмы» обращались ко мне за помощью. В то время Данзо вел активную борьбу и мало кто ходил без царапин и травм.

– Ничего не казалось подозрительным?

– У меня не было выбора. Я мог только поддерживать Итачи и идти за ним. А когда мы с тобой сошлись… меньше всего хотелось, рассказывать об этой стороне моей жизни.

– Теперь ясно.

Снова наступает тишина. Странно так думать, но хорошо, что мне приснился кошмар – я ждал этого разговора уже очень давно.

– Но я хотел спросить не об этом. Самое главное… когда ты там… – Саске встряхивает рукой и показывает два пальца у горла. Произнести «хотел застрелиться» для него слишком трудно. – Ты действительно думал только о моей сохранности?

Удивленно разглядываю серьезное лицо. Вопрос с подвохом? Что даст мой ответ?

– Да… а что?

Саске смотрит мне прямо в глаза, и я вдруг понимаю, почему он все это время был так внимателен, нежен, осторожен. В любых вопросах, даже в самых мелких, бытовых. Старался лишний раз не спорить, только иногда, когда забывался. Я чувствовал, что он не может расслабиться полностью…

– Ты что, думаешь, я действительно хотел умереть? И могу…

Положив руку мне на плечо, Учиха тихо вздыхает.

– Понимаешь, Наруто, я верю твоим словам. Но твои глаза… иногда такие пустые и холодные, что описать невозможно. Ты неосознанно рассматриваешь острые предметы, любые потенциально опасные вещи, то ли боясь их, то ли… я не могу проникнуть в твою голову, чтобы понять, о чем ты думаешь. И мне страшно.

– Правда?..

Я не знал. Правда, не замечал.

– Я прячу от тебя ножи. Чувствую себя придурком, но… не могу…

– Погоди-ка, ты все-таки припер Vengemate с собой?!

– Припер, – он грустно усмехается и опять взволнованно вглядывается в мои глаза. – Я очень хочу оставить наши кошмары в прошлом, Узумаки. Расскажи мне. Что не так?

– Это тоска, Саске. Не пустота, а тоска. Не знаю как насчет острых предметов…

Вполне возможно, что это результат увиденной мною сцены, так? Сейчас я могу вспомнить допрос в подробностях. Каждый раз к горлу подступает тошнота – я еще не скоро забуду этот страх и свои впечатления.

– Что тебя тревожит?

– Честно говоря, очень скучаю по ребятам… я хотел бы увидеть их всех. И даже Джирайю.

– Думаешь, мы готовы позвать всех к нам?

– Конечно. Да, прошло не так много времени, но без них я чувствую себя оторванным от мира. Хотя с тобой так было всегда, я привык. Просто тоскую.

– Хорошо. Свяжемся с ними как только захочешь.

– Саске, – касаюсь его щеки пальцами. Бережно отодвигаю растрепанные волосы к уху. – Не надо поддакивать. Мы оба получили свои травмы, но это ни тебя, ни меня не сломило. Уверяю. Боже… ты столько времени забивал голову подобной ерундой…

– Это не ерунда, Наруто. Может быть, ты не замечаешь, но я вижу, как это повлияло на нашу жизнь. В конце концов, ты не первый раз видел кошмар…

Сейчас как никогда сильно хочется прижать его к себе, успокоить, утешить. И ему, судя по лицу, тоже хочется заграбастать меня в объятия.

– Я понял. Обещаю, если почувствую себя хреново, то первым делом скажу об этом. С тебя – то же самое. Договорились?

Кивает.

Иногда полезно просто прислушиваться друг к другу.

– Саске, я должен тебе кое-что рассказать.

– Слушаю.

– Я верю в единорогов.

Тишина повисает красноречивая, но я выдерживаю и ее, и полный офигевания взгляд Учихи.

Мы с минуту разглядываем друг друга как диковинные экспонаты в музее. Я – потому что на коленях у Саске, растянувшись во всю длину, дрыхнет кошка, и говнюк даже не пытается согнать нахалку.

Он – потому что… ну, понятно почему.

– Ты хочешь поговорить об этом? – тоном опытного психолога начинает Саске, справившись с шоком и приступом смеха.

– Ты не понимаешь. Они живут со мной.

Подперев голову рукой, Саске чуть-чуть склоняет голову вбок. Мы сидим на кухне за традиционным утренним чаепитием.

Теперь у нас остается не так уж много времени на болтовню – работа постоянная и отнимает много сил. Так что мы даже злиться друг на друга не в состоянии. Скучаем постоянно.

– И где ты их прячешь?

Он честно старается выглядеть серьезным.

Кстати говоря, изменив свое отношение к жизни, сферу деятельности и место жительства, Саске перестал по поводу и без напяливать идеальные маски. Устал от притворства, видимо.

– Понимаешь, на самом деле я – эльфийское дерево.

– А я-то думаю, почему ты иногда в постели как бревн…

– Саске! – для пущего эффекта стукаю чашкой по столу. – Я серьезно!

Он пафосно разводит руками, показывая, что вообще непричастен. Уголки моих губ предательски дрожат.

– Продолжай.

– Я считаю, что ты – демон разрушения.

– Это тебе единороги подсказали?

– Они в этом разбираются получше меня, – делаю глубокий вдох. – Короче, я хочу, чтобы ты перестал их обижать.

– И что же обижает твоих белоснежных друзей? – он сейчас сорвется. Вот-вот и начнет хохотать. Я тоже не выдержу.

– Ты их однажды обидел. Извинись перед ними.

– Наруто…

– Трудно что ли?!

Саске откашливается. Возводит глаза к потолку, а потом резко опускает голову в поклоне, едва не вписавшись лбом в свою кружку.

– Простите меня, грешного жалкого демона, о великие единороги и эльфийское дерево… какое-нибудь… Наруторэль?

Все. У меня истерика. Лучше бы послал нафиг, а так я до вечера не успокоюсь. Плечи Учихи тоже мелко дрожат, и это только располагает к продолжению рассказа.

– У меня для тебя еще новости! – выдыхаю сквозь смех. Когда Саске поднимает умоляющие глаза, я резко становлюсь серьезным. – Еще я считаю, что твои руки – это пауки, а твой настоящий облик – совиный.

– Тяжелый случай. Почему совиный? – он с силой закусывает губу, чтобы вдруг не вырвался очередной смешок.

– Потому что у тебя черные глаза и светлая кожа, из-за чего они ярко выделяются, как у совы, – округляю глаза, чтобы Учиха проникся моим видением мира.

– Что-нибудь еще интересного расскажешь?

– Когда я обзывал тебя ведьмаком, ты мне снился. С такими… побрякушками в волосах, – наглядно лохмачу волосы. – Мог управлять змеями, а еще у тебя были длинные когти.

– Просто прекрасно. У тебя богатая фантазия, знаешь?

– Думаешь?

– Еще как. Особенно на образы.

Саске отпивает чай.

– Поясни.

– Больше всего я удивился твоему… мастерству. Знаешь, если бы ты на сцене изображал злодея, то переплюнул бы меня в два счета.

– С чего ты взял? – подтянув к себе ногу, обхватываю коленку ладонью.

– Танго, – ну вот, он созрел для разговора и о том вечере? – Ты танцевал танго с Конан.

– Ты ее не узнал?

– Я на нее не смотрел, – Саске начинает почесывать Шарин за ушком, и громкое урчание оповещает о том, как это приятно. – Для меня станцуешь?

Его просьба настолько удивительна, что я чуть не выливаю чай себе на грудь.

– Ты чего?

– Злодей из тебя отличный. Запоминающийся.

– Эм… ты же видел, я не танцор. И дело ведь не в самом танце, а в…

– В том, как ты себя вел. Дал повод усомниться в твоей… белоснежной пушистости. Я почувствовал себя идиотом.

– Ты думал, что я одуванчик, даже несмотря на то, что между нами происходило?

– Нет, не то, – Саске закусывает губу и отодвигает от себя кружку. – Я… вообще, совсем, абсолютно не мог себя контролировать. Как будто умом тронулся.

– И зачем мне снова доводить тебя до такого состояния?

– А не любопытно?

Пожалуй, любопытно. Весьма…

– Хорошо. Как только я буду настроен – то устрою тебе ночь перевоплощений.

– Жду с нетерпением, – он усмехается и продолжает пить чай, как ни в чем не бывало. – Только единорогов запри где-нибудь, чтобы не подглядывали, господин эльфийское дерево.

Я псих? Не-е-е-ет.

Мы оба безнадежные психи.

====== Спэшл: о ферме, лестнице и лифте ======

Кулиса коротко дыбится, впуская в зал высокую стройную фигуру. Аплодисменты бьют оглушительным шквалом и мешаются со счастливыми криками. Несмотря на эйфорию, лицо человека чуть грустное и немного отстраненное.

– Добро пожаловать в мир магии, друзья. Сегодня вы увидите нечто необыкновенное. И если вы считаете, что глаза обманывают вас, попробуйте дать увиденному объяснение...

Нахмурившись, делаю звук громче. Да это же неприкрытая провокация! А Джирайя неплохо смотрится на сцене. Молодой, вызывающе наглый, с огоньком в глазах. Совсем как я в начале творческого пути...

– Где ты нашел это старье? – тряхнув мокрыми волосами, Саске садится рядом. Позавчера общим советом было решено приобрести ноутбук, чтобы связаться с ребятами по интернету. Я сам не заметил, как просидел за безделушкой целый день.

– В интернете запись в свободном доступе.

Усмехнувшись, откидываюсь на спинку дивана. Саске сразу пользуется возможностью и с видом мокрой сытой псины укладывается у меня на коленях.

– Зачем ворошишь прошлое?

– Просто так. Из любопытства.

– Так я и поверил.

Блик света от экрана мистически оттеняет его лицо. Учиха приятно теплый, разгоряченный водными процедурами, домашний.

– Не хочешь – не верь. Я не собираюсь объяснять.

– Иногда ты такой гад... – Саске чуть-чуть ворочается, пытаясь принять удобное положение. – Что хочется в лоб дать.

– А ты можешь? – бросаю вниз вызывающий взгляд.

– Только волосы высохнут.

Зарываюсь пальцами во влажные черные пряди, которые беспорядочно улеглись у меня на ноге и улыбаюсь. А что, неплохая идея. Наверное.

Песок шуршит под ногами. Почти не согревает ноги – под тонким сухим слоем он прохладный и чуть влажный. Таранный удар сходит с руки легко, играючи, будто только и ждал подходящего момента.

Прилетает Учихе в грудь, с безопасной стороны, подальше от сердца. Конечно, он щадящий. Но все же именно таранный.

Саске морщится и, отшатнувшись назад, агрессивно косится в мою сторону. Наконец, отдышавшись, разъярённым тигром вышагивает по кругу, а я шаг в шаг отступаю. Только это не бегство. Передышка.

– Ты стал увереннее, – шипит. От моего кулака на светлой коже останется синяк, но мне не жаль – сам виноват, напросился.

Сам загнал себя в угол… и меня заодно.

– Не только, – смахиваю ладонью челку. С минуту мы стоим, изучаем друг друга новыми взглядами: Саске – с живым интересом и огоньком вожделения, я – с легким удивлением и ответной жаждой. Похоже, мой боевой пыл распаляет в Учихе пыл животный…

– Чему еще он тебя научил, Наруто?

Усмехаюсь. Тут Саске кидается ко мне, с намерением сбить с ног. Удачно уперевшись на пятку, выставляю руки так, чтобы его плечи проскользнули по ладоням, и отскакиваю в сторону. Он и схватиться не успевает – падает на колено. Взгляд становится по-настоящему опасным.

На этот раз сбежать мне не удается. Обвив лодыжку, цепкая ладонь резко дергает назад. Сгибаюсь и больно приземляюсь на руки. Сверху прибивает тяжелое тело – удержать на весу нас обоих слишком трудно. В результате я оказываюсь плотно зажат между песком и Саске.

– Так чему же? – озлобленный шепот ударяет в ухо.

– Лишь бы найти подтекст… придурок...

– Я ненавижу его, – ярость медленно, но верно перетекает в пылающий жар. Учиха вжимается в мои бедра, плавно трется. Чтобы поддразнить его, тоже слабо двигаюсь навстречу, и мы одновременно вздрагиваем из-за этого провокационного движения. – Наруто…

Рычит. Хотя, нет, низко, угрожающе мурлычет.

Меня уносит на горячих волнах удовольствия, проносящихся по телу с каждым ударом сердца Саске. Удары равномерно ускоряются, дыхание тяжелеет, руки заменяют жесткий захват требовательно-нежным.

– Перестань думать о других. Прошу тебя, – ну все, Учихе кроет башню. Рука проскальзывает под футболку, напряженно замирает над шрамом в виде трех игральных карт. – Болит.

– Извини. Ты сам виноват.

– Нет… я хотел спросить. Болит?

– Шрам?

– Да…

– Нет, с чего бы? Он давно зажил.

Пальцы осторожно-изучающе движутся по тонким выемкам шрамированной кожи. Отчего-то это сладко. Извращенное ощущение заботы, напополам с сожалением о чем-то… несбывшемся.

– Мне страшно сталкиваться с прошлым, Наруто.

– Я тебя защищу. Не бойся.

– Ты сам себя защити для начала.

– Я сильный.

– Что правда…

Он зарывается носом в мои волосы и затихает.

Тишина уютная. Прерывается лишь возмущенными всплесками волн. Мог бы я променять это тепло на что-либо другое? Ни за что.

– Саске… знаешь… – мне хочется сказать так много. Слишком много, чтобы это можно было выразить словами. – Вообще-то ты тяжелый.

– Заткнись.

Вот так. И отчего-то я могу только улыбаться, едва не собирая зубами песок.

– Твою же мать! Твою же, нахрен, мать! Что с твоей башкой, тупорылый ты идиот?!

Киба орет, крепко стискивая меня в объятиях. Брошенный чемодан одиноко стоит у его ног, Гаара чешет затылок, счастливо улыбаясь. Солнце светит, но ни капельки не печет. Одним словом – гармония.

Через миг мы слышим панические вскрики и пыхтения Саске, ведущего отважный бой с любвеобильным Акамару. Судя по звукам нервных метаний и беготни, сражение идет не в его пользу.

– Наруто, убери его от меня! Наруто! Наруто-о-о-о-о!

– Что с моей башкой не так? – усмехнувшись, отстраняюсь. Гаара повисает на шее в излюбленной манере. И карамельным голосом, приправив физиономию слащавой улыбочкой, шепчет:

– Ты выглядишь, как гей.

– Ха...

– Отрастил патлы! Саске! Саске, какого хрена ты не следишь за своим любовником?! Акамару, фас его!

– Надеюсь, дорога была приятной? – киваю в сторону крыльца. Подхватив сумки и игнорируя ругань, мы дружно топаем к домику. Скоро на подмогу Учихе высовывается Кьюби с двумя щенками. И, к всеобщей неожиданности, из окна выскакивает агрессивно настроенная Шарин. Выпустив когти, кошка-подросток с решимостью камикадзе кидается на Акамару.

– Моя девчонка! – дьявольски смеется Учиха. Судя по воплям, бедный Акамару сам жалеет, что полез к черновласому демону.

– Что ты с ним сделал? – тихонько спрашивает Киба. – Это ведь Саске, да?

– Ну да, – нервно хихикаю. – Надеюсь.

– Такой мелкий кот, а сколько прыти… – Гаара щурится из-за ярких отсветов воды. Понимаю – я тоже поначалу не мог привыкнуть к морским бликам.

– Нормальная кошка! – вдруг встревает Саске. Услышал, надо же. – Чего встали? Будете тупить, еда остынет.

– Он что-то приготовил к нашему приезду? – снова шепчется Киба.

– Не что-то, а пряных омаров под соусом Бешамель.

– Нет, я ошибся. Это не может быть Саске.

– Я все слышу, – хмыкает он. – Думаете, мы вас просто так пригласили? Вы поможете доделывать инкубатор для моллюсков.

– Да нет, это он, – расслабленно улыбается Гаара. – Слишком довольный, правда.

– Чувствуйте себя как дома, – посмеиваясь, пропускаю ребят вперед.

– Идите вы...

– Мы только недавно обставили второй этаж, так что тут могут быть ценники. Не удивляйтесь. Гостевая спальня в вашем распоряжении, туалет отдельный…

– Мы будем… спать вместе? – Киба чуть краснеет, но улыбается. Видимо, прогресс у них пошел по нарастающей.

– Да, постель одна. Можно, конечно, расстелить на полу…

– Сойдет, – встревает Гаара. Он расслаблен до кончиков волос, словно в разговоре не затронуто ничего особенного. Судя по невозмутимой мине, рыжий прекрасно осведомлен о чувствах Кибы…

Интересно, все действительно серьезно?

– Ребята, вы ни капельки не изменились.

– Да, это только ты в конец опидорасился, – гневно ворчит Инузука. – Ты еще розовую маечку надень, брови начни выщипывать и красить Саске ногти на ногах.

– Почему именно Саске? – прыснув, спрашивает светотехник. – Пусть сам себе красит!

– Мне не сложно, – посмеиваясь, киваю на вид из окна. Парни замирают и с минуту молча любуются умиротворяющим морским пейзажем.

– Ему цвет сложно подобрать, наверное, – Киба зачем-то продолжает дурацкий разговор. – Какой у Саске любимый цвет?

– Черный. Неожиданно, не правда ли?

– А я думал золотой с голубым…

– Золотой ему не подходит, он серебряный мальчик, – качает головой Гаара.

– А голубой, значит…

– Я все слышу, зараза! Наруто, хватит обсуждать меня за моей спиной! – вопль откуда-то с лестницы.

– Ты же все слышишь!

Заткнулся.

– Тут тонкие стены, – приветливо улыбаюсь гостям, переводя взгляд с одного на другого. – Так что не трахайтесь слишком громко.

Ну, не только же им издеваться, верно?

Выпрямившись в полный рост, стираю со лба испарину. Пекло! Хоть в теньке не так жарко…

Незаметно бросаю взгляд на Саске. Наконец-то мы закончили пристройку для моллюсков. Без помощи Кибы и Гаары это затянулось бы еще на пару недель… а так заняло всего лишь три дня.

– Вода супер! – громко хохотнув, Киба заглядывает в проем. – Долго вы будете тут торчать, господа фермеры?

С его каштановых волос стекают крупные струйки воды, синие шорты облепили крепкие ноги. Саске отворачивается, а я еще с минуту, чисто из любопытства смотрю, что изменилось с того момента, как в личной жизни друга появился Гаара. На самом деле вода уже должна быть прохладной, сезон заканчивается, но Кибе это ни по чем, даже мурашек нет…

Где-то за пределами пристройки звенит веселый смех Сабакуно, играющего с Кьюби и Акамару в пляжные догонялки. Учиха зло пинает меня в коленку, ревниво поглядывая исподлобья. Не идиот ли?

– Мы скоро. Надо только кое-что проверить.

Инузука усмехается и кивает. Жест Саске не остался незамеченным, я еще определенно получу выговор из разряда «какого хрена он считает, что ты можешь воспринимать меня как сексуальный интерес», только в более… грубой форме. Не объяснять же Кибе, что Саске принимает за сексуальный интерес все подряд. Все, что обладает телом, живое и неживое, смотрящее и лежащее, движимое и двигающееся…

Фанатик.

– Почему именно моллюски?.. – неожиданно спрашивает Учиха.

– Долго придумывал вопрос? Если я скажу, ты будешь ворчать.

– Так. Только вот не…

– Все в честь тебя, Жем-чу-жин-ка.

– Наруто!

Отсмеявшись, целую насупившегося Саске в шею.

– Между прочим, выращивание жемчуга – долгий и трудоемкий процесс. Порой он занимает пять, а то и десять лет. Устрицы очень нежные существа и на качество жемчужины может повлиять даже перепад температуры в два градуса. Тебе не кажется, что это символично?

– То есть?

Загадочно улыбаюсь. Учиха с подозрением щурится.

– А ты подумай. Хорошенько подумай.

– Хватить умничать.

– Сдаешься, слабак? Дело в том, что ты абсолютный моллюск, Саске. Ты моллюск всегда и везде. Чтобы родить истину, тебе требуется несколько лет!

Учиха передразнивает меня, корчась. «Бла-бла-бла».

Помолчав и еще разок осмотрев инкубатор, Саске снова проявляет любопытство:

– Сколько времени займет рост вот этих?

– Ну… не меньше года. Если использовать крупную искусственную заготовку, а я не хочу. Хочу настоящие жемчужины.

– И что, через три-четыре года у тебя получится ожерелье?

– Нет. Они разных видов, так что это будут просто разные жемчужины, разной формы, разного цвета, разного размера... Я уже поместил туда основы – специальные круглые бисеринки. Теперь клетки надо переворачивать раз в неделю, чтобы жемчужины были круглые. Конечно, вряд ли у меня получатся ханадамы, но интерес-то и не в этом…

– Ханадамы?

– Жемчужины высшего качества. Жем-чу…

– Так. Я не хочу больше слышать шутки о моем мимолетном сценическом образе, понял?

Со знанием дела киваю.

– Конечно, моя госпожа.

Все. Достал. Саске выкручивает мне руку и, игнорируя скулеж, тащит к берегу.

– Ну, прости! Ну, прости, ну, Саске!

Посмеиваясь, он силой затягивает меня себе на спину. Сжимает руки мертвой хваткой и заставляет повиснуть всем весом. А затем прямо так, в домашней одежде забегает в воду вместе с хохочущим мной.