Текст книги "Холодный май (СИ)"

Автор книги: Escriba Simplement

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Из камина послышался треск и уже через несколько секунд передо мной появилась Белла. Я кинулась обнимать и тормошить сестру, усадила её в кресло и развела бурную деятельность. Динки я послала за матерью, ещё одного домовика отправила с багажом, приказав отнести его в комнату девочки, а маленькую домовушку, заведующую кухней, попросила принести в мой будуар чай. О да, я наконец узнала, как называлась та комната, куда попадаешь перед тем, как оказаться в спальне.

– А где Меда? – наконец спросила я.

– Она задержится в Хогвартсе ещё на день из-за проекта по зельям. Неужели ты так соскучилась по мне, сестрёнка? – смеясь, спросила девочка и снова обняла меня. В этот момент зашла мама, а я лишь кивнула.

После приветствий я потащила сестру переодеваться в домашнее платье и пить чай. Девочка познакомилась с леди Кассиопеей, которая ей слегка чопорно кивнула. Она хвасталась нарисованной женщине одной подвеской с черепом ворона, леди милостиво улыбалась. На вопрос, что это, мне загадочно улыбнулись и сказали, что для того, чтобы это узнать, мне нужно сначала поступить на Слизерин. Вздохнув, я оставила бесполезные попытки что-либо узнать. Белла принесла интересную книгу по боевой магии, я выхватила её на подходе и умчалась читать под смешки леди Кассиопеи и Беллы.

Весь день мы провели на свежем воздухе. Я качала сестру на качелях, мы играли в догонялки и катались под присмотром эльфов на пони. Девочка учила меня правильно держаться в седле, я с удовольствием утыкалась в пушистую гриву цвета тёмного шоколада. Были и посиделки перед камином с вышивкой, и долгие разговоры, и практика заклинаний.

Вечер прошёл замечательно. Я читала по очереди вместе с Беллой сказки Барда Бидля, обсуждала с ней Хогвартс, аккуратно интересовалась Волан-де-Мортом. Девочка, к моей радости, выразила едва заметное разочарование в его действиях. На большее я и не могла рассчитывать. Спать сестра улеглась со мной. Я уже и забыла, каково это, спать с другим человеком. Так, обнявшись, мы и уснули.

Следующий день был наполнен кутерьмой. Мы встали около шести утра, что оказалось довольно неприятным сюрпризом для Беллы. Как она мне объяснила, девочка надеялась хотя бы выспаться. Друэлла жёстко прервала брюнетку и более мягко добавила, что у нас много дел.

После довольно неприятного разговора мы аппарировали на Косую аллею, где пошли в ателье. Не очень интересное место, честно говоря. Хозяйка – миссис Огаст – вышла к нам сама. Высокая, худосочная и какая-то гадкая, но прекрасно одетая дама провела нас в свой кабинет и дотошно выспросила у Друэллы всё, что хоть каким-то образом касалось наряда. Друэлла заказывала себе зелёное тяжёлое платье. Фасон мне не понравился. Объясняю: подобные вещи очень старят, а женщина была уже в летах. Не думаю, что буду так одеваться в тридцать. В шестьдесят – пожалуйста, но не в тридцать.

– Нарси, детка, а что наденешь ты?

Ясно, начать экзекуцию решили с меня. После нескольких часов выбора материала, фасона и цвета кружев, мы остановились на одном из вариантов. Это было длинное, до пола, платье. Основной цвет назвать было очень трудно: розовый перетекал в сиреневый, сиреневый – в светло-фиолетовый и белый, белый – в лавандовый. Вся эта прелесть спадала до пола каскадом тюля, а лиф был покрыт кружевами. Белла восхищённо выдохнула и заметила, что с моими золотистыми волосами это платье – шедевр. А ведь это пока что была лишь трёхмерная модель. Я активно кивала и соглашалась, в волосы я собиралась вплести цветы лаванды и похожий букетик подарить Люцику. Пусть радуется, непутёвый.

Платье Беллы выбирали чуть ли не с большей тщательностью. Нет, не потому, что Друэлла этого хотела. По её лицу было видно, что заниматься старшей дочерью ей нравится куда меньше. Этого хотелось Белле. Она не желала одевать что-то милое и розовое.

– Я хочу чёрное или кроваво-алое, а не это, – морщилась девочка, а я тихо посмеивалась.

Остановились на тёмно-бордовом платье, почти что чёрном. Оно было пышным, но без всяких излишеств. Всё должна была окупать ткань: мягкая, отливающая цветом застывшей крови. Я бледнела, смотря на неё, бледнела, представляя в нём сестру и мне хотелось выйти на свежий воздух. Я видела слишком много крови, слишком…

– Нарси, всё в порядке? – Друэлла осторожно сжала моё плечо и обеспокоенно посмотрела на часы. – Нам ещё нужно зайти в лавку цветочника, но если ты…

– Всё хорошо, – я ободряюще улыбнулась и кивнула в сторону выхода.

А в лавке цветочника Белла выбрала розы. Кроваво-красные.

***

Дома я оказалась лишь вечером, совершенно разбитая, но оттого не менее решительная. Если я хочу чего-то добиться и здесь, пора действовать. Отговорившись головной болью, я рано ушла к себе. В комнате я уселась за стол и положила перед собой стопку пергаментов; взяла один и разделила лист чернилами на две графы. В каждом столбце написала всего одно слово: «Преимущества» и «Недостатки».

Итак, преимущества. Что мы имеем? Огромную магическую силу. Знания и опыт из прошлой жизни. Представление об этой эпохе и о последующих событиях. Чистокровное происхождение, впоследствии, нужные связи. Хорошие учителя. Доступ к книгам. Большое количество денег. Знатная фамилия. Коварство, расчетливость, этого не отнять. Уважение сестёр. Палочка в девять лет. Симпатия Люциуса, а значит, и Малфоев в целом. Любовь Друэллы и сестёр, довольство отца. Парселтанг. Ментальный блок, один из сильнейших. Знание русского, английского, французского и языка жестов в совершенстве.

Теперь минусы. Я до сих пор нахожусь в детском слабеньком теле. Я понятия не имею, как управлять своими способностями. У меня нет связей. Назревает война и против меня два мужика, плетущих интриги. Скоро я поеду в Хогвартс, где будет один из них. Я не знаю, кому доверять. Друзей нет. Знакомых нет. Я принадлежу к старому и тёмному роду, пока не ясно, может меня магия рода вообще отвергнет, как чужака. Меня могут выдать замуж непонятно за кого сразу после совершеннолетия. У меня две сестры, одна из которых предаст Род и будет выжжена с Родового гобелена, а вторая станет сумасшедшей убийцей, полностью преданной Тёмному лорду, и я понятия не имею, как этого избежать. Ах, да, ещё где-то через десяток лет род Блэков вообще должен исчезнуть, и я опять-таки понятия не имею, как это предотвратить… Так, мелочи…

Мысленно я содрогнулась от открывающихся перспектив. Ладно, это пока по минимуму, об остальном думать как-то не хочется.

Я искупалась в тёплой ванной, немного почитала и, пожелав спокойной ночи леди Кассиопее, легла спать. Эта была первая ночь, в которую меня терзали кошмары.

Утром я почти ничего не ела, лишь заперлась в комнате и училась. Леди Кассиопея качала головой и пыталась как-то отвлечь меня, но я, скрипя зубами, заканчивала первый курс Трансфигурации.

Около двух часов я вышла погулять в сад, где встретила обеспокоенную Беллу. Она выспрашивала у меня, почему я так быстро ушла, почему не появлялась в общих комнатах и почему я такая бледная. Я качала головой, улыбалась и заученно повторяла, что у меня всё хорошо. Так сказать, не прокатило. Девочка утащила меня на качели, а потом, по-тихому, за калитку. Остановились мы в поле, где она посмотрела на меня своими огромными чёрными глазами и кивнула:

– Ни отец, ни мать не узнают, о чём мы будем говорить, Нарцисса. Я слушаю.

Передо мной встал выбор. Я, естественно, понимала, что говорить всего нельзя. Но и причину назвать какую-нибудь нужно. Потупив глаза, я тихо начала:

– Понимаешь, Белла, пока я была не в себе, я… ну… видела что-то типа образов, картинок. Кажется, я видела будущее. Видела тебя в Азкабане, себя – замужем за Люциусом, магические войны, мир в руинах… И мне стало страшно, я не должна допустить подобного. Поэтому теперь, когда выяснилось, что мои магические способности намного превосходят средние…

– …ты хочешь научиться всему, чему только можно и как можно быстрее, – растерянно закончила за меня Белла и ошарашено покачала головой. Девочка отпустила мою руку и нервно рассмеялась. – А я-то, глупая, уже приготовилась слушать про несчастную любовь или сломанную игрушку… прости, сестрёнка, я ошибалась, всё куда серьёзнее. Ты говоришь, я была в Азкабане. За что?

– За связь с Тёмным Лордом. Ты была его самой преданной последовательницей.

– Ну уж нет, – девочка тряхнула тёмными прядями волос и зло нахмурилась. – Не в этой жизни. Ты ещё что-нибудь помнишь?

– Всё очень размыто, – туманно ответила я.

Девочка пристально взглянула на меня, отчего я несколько поёжилась. А ведь на этом вопросе она наверняка не остановится. С этим надо что-то делать, причём срочно.

– Белла, дело не в том, что я не хочу чего-то рассказывать или что-то скрываю. Просто, когда я начинаю что-то вспоминать, даже не так, когда я начинаю хотя бы пытаться приподнять эту завесу, мне становится так плохо. Почему-то мне кажется, что там что-то очень плохое, но я никак не могу вспомнить, из-за этого у меня начинает болеть голова и… – похоже, на мои глаза навернулись слёзы. М-да, кажется, тело ребёнка всё-таки даёт о себе знать. ну да ладно, может быть будет смотреться чуть более убедительно.

Брюнетка тяжело вздохнула и сгребла меня в объятия.

– Значит, потом расскажешь мне всё. Что бы там ни было, я на твоей стороне, сестрёнка, – буркнула она мне в волосы.

Это радовало.

***

Дома Белла никак не давала понять, что между нами что-то произошло, однако перемена была разительная. Девочка теперь занималась вместе со мной, оставив в покое игрушки и книги, мать не могла нарадоваться на её поведение; брюнетка скрипела зубами и молчала.

Интересным случаем я посчитала то, как легко мы вышли за территорию основной усадьбы. Спрашивать, естественно, не решилась, ведь настоящая Нарцисса вполне могла это знать. Но у меня ведь была библиотека.

Честно говоря, пришлось несколько попотеть. Но результат радовал.

Итак, Блэки. Как уже понятно, род довольно специфический. При этом все его представители отличались, в первую очередь, великолепным инстинктом самосохранения и здоровой такой паранойей. Так что вся территория, принадлежащая представителю какого-то либо рода, была надёжно так укрыта. Зачастую с соседями заключались довольно специфические соглашения, согласно которым эта самая защита и устанавливалась, а соседей об этом предупреждали, так сказать, «во избежание».

Интересен был род защиты. Например, дом на площади Гриммо был вообще сокрыт. И открывался он не только из-за пресловутого адреса. Пока хозяин сам не захочет, даже на подсознательном уровне, увидеть гостя, дом не откроется.

У нас было несколько проще, но не менее действенно. Не убивало, но, так сказать, вырубало. По периметру поместья были расположены камни с выгравированными на них связками защитных рун. Прилегающие к дому территории (несколько полей, часть дороги и даже небольшой лесок) был тоже накрыт своеобразным куполом, тоже обеспечивающийся рунами, но уже выгравированными на Родовом камне, находящемся точно по центру самого дома. Если у пришедшего появлялись какие-то дурные намерения относительно хозяев дома (а это отражалось на колебаниях ауры), то защита просто приостанавливала биологические процессы организма потенциального врага, вводя его в подобие комы. Ну, или же летаргического сна, тут это определение будет как никогда уместно.

Через несколько дней приехала Меда. Она была всё так же собранна, спокойна и серьёзна, как и всегда. Девочку совершенно не интересовали хлопоты, связанные с балом, так что она просто согласилась с первым попавшимся вариантом платья и унеслась в библиотеку.

Нам наняли учителя по танцам, который гонял и меня, и Беллу, и даже Меду почти что одинаково. В прошлой жизни танцевать я умела довольно плохо, так что с удовольствием ухватилась за возможность научиться чему-то новому. Месье Алэр, молодой бедный маг-француз, из рода Де ла Фалент, учил нас правильно двигаться, улыбаться, пытался разучить с нами котильон. Улыбчивый мальчик, ему только-только исполнилось семнадцать, кружил меня по комнате, кажется, получая искреннее удовольствие от танца. Красивый высокий юноша, худой, с огромными голубыми глазами и пушистыми белыми ресницами, он так отличался от холодного по виду Малфоя. Признаюсь, было бы мне десять, я бы без промедления влюбилась.

Андромеда, кажется, при появлении в нашем доме хорошенького француза оживилась. Теперь она исправно посещала завтраки, обеды и ужины, на которых присутствовал учитель, никогда не опаздывала на занятия; двенадцатилетняя девочка с каштановыми волосами, завитыми в лёгкие локоны, она приковывала взгляд своей необычной красотой. Андромеда походила на эфемерное воздушное создание, маленькую птичку; она даже руки держала похоже, плечи всегда были расправлены, будто она сейчас же взлетит.

– Кажется, наша Меда влюбилась, – запоздало спохватилась Белла, наблюдая за игрой на фортепиано этой пары. Я лишь пожала плечами.

– Пусть влюбляется. Де ла Фалент – старинный обедневший род французских магов. Родовые дары – Зелья и Живопись, также присутствует склонность к музыке. Семнадцать поколений чистокровных, есть усадьба в окрестностях Парижа, на данный момент живы только двое: Алэр де ла Фалент и Зибилле де ла Фалент, впавшая в магическую кому десять лет назад и успешно из неё вышедшая четыре года спустя. Они брат и сестра, родные, кажется, близнецы, но в этом я не уверена, потому что все из их семьи безумно похожи друг на друга. Когда-то они породнились с вейлами и, вопреки теории магов о несовместимости крови, род продолжился, состоя теперь исключительно из золотоволосых и голубоглазых отпрысков.

– Даже знать не хочу, откуда ты всё это знаешь, – покачала головой брюнетка.

– От портретов. У нас есть родственники во Франции, у них – портреты, так что узнать подобное не составляет никакого труда.

***

На бал собирались со всей безобразной шумихой и кутерьмой, Анди была грустной и понурой, Белла – воодушевлённой, я – никакой. Хотя нет, мне было очень интересно. Сегодня меня должны были официально представить высшему свету. На приёме так же должны были присутствовать Блэки из дома на площади Гриммо. Мне было до колик в животе интересно познакомиться с Вальбургой, так что я пребывала в нетерпении.

Платье сидело идеально, сёстры восхищённо ахали, пока домовушка вплетала в мои локоны веточки лаванды. Букетик этих прелестных цветов уже ждал меня в милой вазочке, перевязанный чёрной лентой. В дань фамилии, так сказать.

В назначенное время мы переместились портключом к поместью Малфоев. Встречал нас лакей, словно состоящий из камня, на лице у которого не мелькало ровным счётом никаких эмоций. Уж не под империо ли он? Хотя нет, больше похоже на Маску. Но Маска слишком энергозатратна… Ладно, при случае узнаю.

Малфой-мэнор поражал великолепием. Построенный из светло-серого камня, кое-где укрытый плющом, с идеально ровными лужайками, мраморными лестницами, огнями в каждой комнате, тяжёлыми зелёными бархатными шторами и огромной бальной залой. Меня подвели к Вальбурге, с которой я коротко поговорила, поздоровалась с маленьким Сири и улыбнулась лорду Ориону Блэку. Занимательный персонаж, в книгах и фильмах о нём почти ничего не говорится, так что он представлен блёклым и безвольным. А вот и зря, все Блэки отличаются горячей кровью, резкими чертами лица, тёмными глазами и бешеным нравом. Кажется, в магическом мире даже была такая пословица: «Горяч, как Блэк». И употреблялась она отнюдь не в хорошем смысле этого слова.

Поздоровавшись со всеми родственниками, я благополучно добралась до хозяина поместья. Абраксас выглядел великолепно. Даже я, почти что сорокалетняя женщина, восхитилась. Смотря на него, я получала в некотором роде эстетическое удовольствие. Люциус был подле него, такой же холодный и отчуждённый, но при виде меня в его глазах на секунду мелькнула улыбка. Получив от отца едва заметный кивок, он подошёл ко мне и легко мазнул губами протянутую ладошку. Я мягко улыбнулась и присела в обычном реверансе, натренированном учителем до тошноты.

– Здравствуй, Люциус, – я протянула ему букетик лаванды, прекрасно осознавая, что такого раньше никто не делал и получая от мальчика слегка удивлённый взгляд. – Люблю лаванду, а у вас я её не заметила. Мне почему-то подумалось, что тебе она обязательно понравится.

Малфой едва заметно выдохнул и принял условия светской игры.

– Спасибо, Нарцисса, я крайне польщён. Но почему всё-таки лаванда? Ваша сестра, как я успел заметить, пришла с другими цветами… с розами, кажется?

– С ярко-алыми, – подтвердила я и с удовольствием облокотилась на подставленную руку. Мальчик повёл меня к своеобразному детскому уголку, так что я немного расслабилась. – Мне не особенно нравится цвет. Чем-то напоминает запёкшуюся кровь…

Он согласился, и мы продолжили путь в молчании. Мне казалось, что каждый мой нерв напряжён. Мне постоянно нужно было держать лицо, улыбаться, принимать чужие условия игры, подстраиваться под диалоги. Если я хочу чего-то добиться в этом обществе, мне придётся соответствовать всем нормам поведения благоразумной и воспитанной девочки. Сегодня мой первый выход в свет, я должна вести себя тихо и постараться произвести как можно более благоприятное впечатление, не более. Цисси слишком мала, чтобы воспринимать её всерьёз.

Когда мы оказались на месте, я с удовольствием переговорила с Фелиссией Нотт и её братом, Натаном. Оба они учились в Хогвартсе, оба на втором курсе, оба красивы и приятны в общении. Фелиссия, яркая шатенка с вполне уже сформировавшейся фигурой, была жизнерадостной хохотушкой. Натан же был внешне полной копией Лиссы, только более худенькой и менее жизнерадостной. Он с удовольствием поговорил со мной об архитектуре, живописи, мы успели даже коснуться темы магического права. За всем следила Белла, изредка отрываясь от разговора с Рабастаном Лейстрейнджем. Раби был обаятельным, высоким, темноглазым и темноволосым, этакий образец тёмного мага. Его брат, Рудольфус, едва заметной тенью следовал за моей сестрой.

После праздничного ужина, на котором я почти ничего не ела, начались танцы. Нет, не сразу, гостям дали часок-другой на передышку и увлекательные разговоры; откуда-то долетали звуки фортепиано, чей-то нежный голос выводил французскую арию.

– Это Анди, – тихо сказала Белла и потащила меня слушать пение сестры. Ну, не потащила, а степенно повела, но это роли не играет.

Андромеда пела восхитительно, ей вторил темноволосый юноша, играющий на фортепиано. Со спины он безумно мне кого-то напоминал, но я всё никак не могла вспомнить кого.

– Он прекрасно играет, – слова неожиданно сорвались с моих губ, заставляя стоящую подле меня Беллу хмуриться. Она тут же растворилась в толпе, впрочем, скоро появившись вновь, но уже вместе с Руди. Парень пригласил меня на танец и осторожно повёл. Я немного злилась на сестру, что уж тут скрывать. Она ведь специально увела меня оттуда, наверняка заметила мой интерес к персоне пианиста.

Постепенно танец увлёк меня, я избавилась от остатков неприятных мыслей. Дети котильон не танцевали, их репертуар ограничивался мазуркой и вальсом. Рудольфус, поцеловав мне руку, стремительно ушёл в сторону Беллы, заставляя меня едва заметно усмехаться. Я уверена, и в этой реальности свадьбе быть.

– О чём задумалась?

Люциус. Милый мальчик, но к нему я ровным счётом ничего, кроме тёплых дружеских чувств, пока не испытываю. И не думаю, что что-то кардинально изменится в ближайшее время. Фигура пианиста никак не выходила у меня из головы, почему-то от столь знакомого поворота головы щемило сердце. Но я никак не могла вспомнить, где же я его видела. Может на каком-то гобелене? Фамилию у недовольного Малфоя спрашивать я побоялась.

– Потанцуем? – тихо спросил он, а я, всё так же не отрываясь от своих мыслей, кивнула.

Он прекрасно вёл, с ним я чувствовала себя уверенно. Почему-то подумалось, что и в обычной жизни с ним было бы так же. Но меня слишком отталкивала эта маска, ничего с собой поделать я не могла. Стараясь ни о чём не думать, я просто отсчитывала шаги губами и вполуха слушала блондина.

Остаток вечера прошёл незаметно.

Домой мы вернулись около полуночи, разбитые, уставшие, но довольные. Я тут же унеслась к себе в комнату и долго лежала в ванной, пока домовушка выбирала мне из волос уже увядшие цветы. Мальчик, игравший на фортепиано, не давал мне покоя. Жаль, я не слышала его голоса, на них у меня память намного лучше. Кратко описав леди Кассиопее прошедший вечер, выпив чашку тёплого молока с мёдом и немного почитав, я легла спать.

========== Глава 4 ==========

– Ты слишком много читаешь.

Не вопрос, констатация факта. Миссис Блэк стоит теперь в дверях моей комнаты и хмурится. К чёрту конспирацию. После бала, неоднозначно на меня повлиявшего, я начала вести себя совершенно по-другому, не скрываясь. Теперь я изучала предметы с усиленным рвением, ела, когда придётся, и спала по несколько жалких часов в день. Лучше провести этот год в бешеном ритме, чтобы в Хогвартсе можно было начать собирать информацию на директора.

Я провела несколько бессонных ночей в попытках найти хоть какое-то средство от всемогущего, как считали и считают многие, колдуна. Отравить его не получится, в открытое противостояние вступать нельзя, ни один киллер за подобное дело тоже не возьмётся. Оставалось только собирать компромат и обращаться с официальными обвинениями. Но тут уже должны быть неопровержимые доказательства, иначе дело попросту не выгорит.

Однако, сместить его со своего места – даже просто сместить, а не убить – будет невыносимо тяжело и практически невозможно. Естественно, я это понимала.

Потом возникал следующий вопрос: кого посадить на директорское кресло после смерти Дамблдора? Самой садиться не вариант – это свяжет меня по рукам и ногам всевозможными клятвами и обетами. Посадить человека безвольного, значит подорвать авторитет Британии на почве магического образования. Посадить сильного – жди подвоха и беды, сама же пострадать могу. Значит, нужно, чтобы этот пост занимал человек, на все сто десять преданный мне. На ум приходили сёстры. Белла откажется, да и не сможет она руководить подобным. Точность и хладнокровие никогда не входили в число её добродетелей. Оставалась Андромеда. Вот её кандидатура меня вполне устраивала. Замуж девочка не собирается, но это можно исправить. Таким образом, поколения три на кресле директора будут сидеть свои люди. Всё-таки маги живут намного больше обычных людей, а маги из сильных и древних родов – тем более.

За это время я потихоньку урежу права человека, занимающего этот пост, увеличу обязанности, так что светлое будущее потомкам будет обеспечено. На самом деле, это будет не так уж и трудно, как показалось со стороны. Всего лишь пара сплетен, пара нужных знакомств, небольшое давление – и нужные тебе законопроекты хоть и не приняты, но уже отданы на рассмотрение. Как говорится, бюрократия в руках человека, который умеет ей пользоваться – страшная вещь.

Но вот как мне, взрослой женщине, добиться этого будучи в теле маленькой милой девочки? Правильно, учиться, учиться и ещё раз учиться.

– Тебе нельзя столько трудиться, моя дорогая. Скоро ты поедешь в школу, где будешь постигать подобные науки вместе с другими, так что…

– Мама, – мягко начала я, отстраняя от себя книгу по древним рунам. – Неужели ты не понимаешь? Я – Блэк, я – представительница одной из самых тёмных фамилий магической Британии. Так неужели я должна ехать в школу, место, где собрались не только умные и благородные, но и самовлюблённые и недалёкие люди, совершенно неподготовленной? Это, по меньшей мере, не благоразумно.

Друэлла покачала головой и безвольно опустила руки. Было видно, что подобное ей не нравилось. И я её в какой-то мере понимала.

Нарцисса была маленькой милой крошкой, маминой радостью. Она, как казалось, уродилась не в жестоких Блэков, а в Розье. Те же большие серые глаза, те же золотистые и немного вьющиеся волосы, тот же кроткий нрав. И тут пришла я, жёсткая и собранная, так похожая на Кассиопею в частности и Блэков в целом. И маленькая девятилетняя девочка превратилась в почти что бесчувственную машину. Я лишь читала, училась и потребляла пищу, отвечала на письма и шила. Никаких игр, никаких вздохов, никакого протеста, лишь железная решительность. Я не обижалась, не плакала, молча сносила заслуженные наказания, общалась с родителями только на публике и за столом, соответствуя старой английской пословице: «Детей лучше видеть, а не слышать».

И Друэлла наверняка недоумевала и печалилась. Куда делась её милая дочка, почему вместо солнечного, ласкового и на всё согласного ребёнка она получила вот это? Зато Сигнус был доволен. Вообще, мужчина мало внимания обращал на детей и жену. К Друэлле он обращался исключительно по имени или используя непременно подходящее прилагательное «дорогая», всегда уважительно, но с некой холодностью. Детям не доставалось никакой ровным счётом ласки. Максимум – прохладная похвала, но не более. Я, в принципе, привыкла, а вот Белле и Анди было труднее.

– Мне написала Вальбурга, – тихо сказала Друэлла. – Она приглашает тебя к себе, погостить неделю-другую. До твоего дня рождения ты вернёшься, не переживай.

Я лишь кивнула. Посмотреть на дом на площади Гриммо очень хотелось, никто не спорит. Просто было немного странно от такого обилия родственников, но, впрочем, ко всему можно привыкнуть.

На самом деле, меня дико раздражало очень многое. Например, манера моих родителей выражаться. Бесит, до дрожи в коленях. Но, что поделать, пока я никто, так что и перечить не могу. В общем и целом, я скрипела зубами, училась и забивала на окружающих. Да, это можно было назвать именно так.

Сейчас, когда женщина ушла, шурша шёлком, я принялась собирать вещи. Достав чемодан с незримым расширением, я зашла в гардеробную и огляделась. Нарциссе шли почти все цвета, но мне было всё равно, что надевать. Однако здесь к выбору одежды нужно было подойти с особой тщательностью. Можно, например, разыгрывать перед Вальбургой дурочку и одеваться во всё белое и объёмное, а можно показать ей своё лицо, выбирая простые и строгие платья. Нет, последнее на девочке будет смотреться неуместно, потому я достала несколько зелёных и чёрных платьев. Положила несколько шляп, нижнее бельё, чулки и обувь. Когда всё было готово, я снова села читать.

Вечером я отправилась к Вальбурге. Женщина встретила меня сначала прохладно, но, по мере знакомства, относилась ко мне всё теплее и теплее. Её я теперь звала тётушка Ви, а она меня ласково: Нарси.

Регулус с удовольствием сидел у меня на коленях и уплетал сладости, Орион тихо посмеивался и делал для маленького шестилетнего Сири бумажный кораблик, тётя Ви вязала свитер и сидела у камина. Я никак не могла взять в толк, как же из такой домашней семьи вышел такой разгильдяй, как Бродяга? Сейчас в моём сознании существовало два человека: шестилетний Сири, который мечтал стать моряком, и Сириус Блэк, мятежник, позорящий фамилию. И я никак не могла соединить два определения воедино.

Сириус Блэк. Сын Ориона и Вальбурги. Один из мародёров. Член ордена Феникса… Такая фигура, несгибаемая и твёрдая, и такая смерть. Жестоко. Очень.

Родители, как говорилось в каноне, были помешаны на чистоте крови. Вальбурга и Орион Блэки приветствовали решение Беллатрисы и Нарциссы соединиться с чистокровными семействами Лестрейнджей и Малфоев, тогда как имя Андромеды за брак с маглорождённым было удалено с гобелена родового дома Блэков. Та же участь постигла дядю Альфарда за пособничество взрослому Сириусу деньгами и домом. Регулусом же родители были очень довольны: он проявлял все качества «истинных Блэков» и даже стал в весьма юном возрасте Пожирателем смерти. То есть принял сторону Волан-де-Морта, чью борьбу за предоставление всей полноты власти исключительно чистокровным волшебникам старшее поколение этой семьи считало правым делом

– Нарси, вот скажи, – начала Вальбурга, оторвавшись от вязания. – Куда бы ты хотела поступить: в Хогвартс, Дурмстранг или Шармбатон?

– Дурмстранг, – не задумываясь, ответила я.

Это была моя тихая и нежно лелеемая мечта. Поехать в Дурмстранг! Обучаться тёмным искусствам, постигать давно забытые знания… Я блаженно зажмурилась и едва ли не заурчала. Но тут меня словно окатило холодной водой. А как же компромат на директора? А как же скорая магическая война? Моя резкая перемена настроения была воспринята по-своему.

Дурмстранг – это история, в первую очередь. Уже потом это школа магии и волшебства. Месторасположение школы в книгах не указано, оно тщательно скрывается дурмстрангцами, так как они ревностно оберегают вверенные им очаги знаний и очень гордятся, что никто кроме них не знает их секретов.

По упоминанию того же самого Виктора Крама, школа находится высоко в горах, где мягкой погодой природа не балует. Короткие дни, длинная ночь, снега… Да уж.

Сама школа, если верить имеющейся у меня литературе и памяти о каноне, представляла собой довольно величественное зрелище. Не вызывающе красивое, а именно величественное. Большинство авторов сходилось на том, что Дурмстранг был замком, ничем не уступающем Хогвартсу. Студенты, как уже выпустившиеся, так и до сих пор учащиеся там, отзываются о школе только в положительном ключе, что говорит достаточно о многом. Территории вокруг замка также отличаются какой-то суровой красотой.

Магия для поддержания в здании порядка используется повсеместно. Например, озеро на территории школы никогда не замерзает, а температура в классах, спальнях и коридорах всегда поддерживается на уровне, комфортном для учащихся.

Форма студентов заслуживала особого внимания. На самом деле, она была не особенно броской, не особенно красивой, но, в первую очередь, практичной и тёплой, что немаловажно в таких условиях. Ткани неброских цветов, таких как чёрный и серый, шли для пошива рубашек, курток, брюк и тому подобных предметов гардероба. На ногах студенты чаще всего, независимо от пола и возраста, носили прочные ботинки на каблуке. Обязательны к ношению были мантии кроваво-красного цвета, поверх которых надевались шубы и полушубки. Из-за такого обилия одежды, непривычного глазу, скажем, Британского мага, фигуры студентов казались широкими и довольно-таки угрожающими.

В мире волшебников у Дурмстранга репутация довольно однозначная. Среди обывателей распространены мифы, вроде тех, что каждый второй там готов последовать за любым «тёмным лордом», а каждый третий готов убить любого прямо сейчас. Естественно, мифы всегда оставались лишь ими, если не были подкреплены какими-то фактами. Да, изучаются более глубоко Тёмные искусства, да, учился Геллерт где-то в девятнадцатом веке, после чего стал Тёмным Лордом, но в семье не без урода, так ведь? В первую очередь, стоит рассматривать эту школу, как заведение с наивысшим уровнем образования. Стоит ли напоминать, что те же тёмные искусства можно было применять во благо? Защита, лечение, различные ритуалы и тому подобные практики среди волшебников были далеко не редкостью.