Текст книги "Соцветие Лилии (СИ)"

Автор книги: Escriba Simplement

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Делать было определённо нечего, а энергия просто била через край. Тофик раздражённо фыркнул, когда я снова вылезла из тёплой постели, случайно задев его локтем. Нет, ну не котик, а душка. Уже люблю его.

Аккуратно, стараясь никого не разбудить, прошла в ванную. Всё-таки чистоту я люблю больше, чем тепло и милого кота. Умылась, натянула на себя тёплое платье в зелёную клетку, приготовленное заранее мамой, даже заплела себе две косы колоском. Если Нана поймёт иронию, связанную с косами и накрахмаленным платьем, я буду рада. Если нет – ну тоже, в принципе, шалость, так сказать, удалась.

Я заправила кровать, тем самым согнав с насиженного места котёнка, убралась на своём столе, снова открыла, а потом и закрыла окно, когда в голову взбрела неожиданно показавшаяся хорошей идеей. Достав комплект учебников за первый курс, чернильницу и перья, которыми я училась писать уже около месяца, я раскрыла книгу по Чарам и осторожно, стараясь не запачкать страницу, вывела:

Собственность Лилии К.

Комментарий к Глава 7

Я хочу поговорить. Поговорить об уважении. К авторам, к другим читателям. Ко всем, в общем.

**Не стоит оскорблять других читателей за их взгляды на жизнь.** Что за бред? Зачем это делать? Мягко указать на неправильность суждений – пожалуйста, но оскорбления?.. Не надо так.

**Не стоит так яро выказывать своё ко мне отношение.** Я люблю своих фолловеров (и те, кто знакомы с моим творчеством довольно давно, знают, что я ненавижу слово подписчики). А они любят меня. И я рада, что меня критикуют, ведь это помогает делать текст лучше… НО ЗДРАААСЬТЕ, я терпеть не могу оскорбления или грубость. Кхм, простите. Смысл в том, что мои взгляды могут отличаться от ваших. Открою секрет: человек, которого я люблю, является нигилистом. ну вот так получилось. и даже он уже не пытается переубеждать меня в чём-то. да, иногда спорим, но ни разу никто никому и никогда не навязывал свою точку зрения. А чем вы лучше него?

**Пейринг будет указан в процессе работы.** Вы должны понимать, что ГГ в теле ребёнка. Какая романтика? Пусть хотя бы 14 стукнет, что ли… И, да, на пейринг в моих работах влияют читатели.

**Дайте персонажам возможность раскрыться.** Это к описанию и к пункту выше. Они НЕ ШАБЛОННЫЕ.

А это всё. Спасибо тем, кто читает и поддерживает. Люблю вас))

Ссылка на группу: https://vk.com/theacademyofmiracles

С любовью,

Escriba S.

========== Глава 8 ==========

курсивом будет выделена русская речь

вот таким вот

спасибо за понимание <3

_________________________________________

Слушай, а научи меня целоваться?

Нет, я не пьяный, я просто влюблён.

Слушай, а научи меня так смеяться?

Я запишу этот смех на диктофон.

Слушай, а научи меня так орать?

Ты не смущайся, тебе так идёт.

Слушай, а научи меня танцевать?

Не, я идиот…

Когда последняя книга была подписана, я счастливо улыбнулась и откинулась на спинку стула. Дверь, находящаяся позади меня, скрипнула, так что я сразу же повернулась на звук, а в пространство между стеной и дверью просунулась голова Петуньи.

– С днём рождения! – завопила она, кидаясь тормошить меня и обнимать.

Я, смеясь, с удовольствием ответила на объятия.

Девочка с удовольствием улыбнулась и протянула мне свёрток.

– Будет обо мне напоминать, – немного нервничая, сказала она.

Я развернула плотную бумагу и улыбнулась. В моих руках был просто огромный шарф тёмно-красного цвета. Оттенок безумно радовал глаз, а на ощупь это чудо было просто восхитительно мягким.

– Спасибо, – тихо сказала я, снова обнимая сестру.

– Пойдём, – она схватила меня за руку и потянула за собой. – Родители уже внизу.

Мы вышли в коридор и остановились на лестнице, прислушиваясь к приглушённым голосам внизу.

– Мама, как всегда, готовит свой торт? – стараясь не смеяться, спросила я.

Мы переглянулись и прыснули; так и спустились вниз, красные от смеха и цепляющиеся друг за друга в попытках остановить рвущийся наружу хохот.

Отец с таинственным видом прятал за спину руки, а мама тихо ругалась на кухне. Как я поняла, подарки детям в этой семье на все праздники дарили с утра – ну, естественно, кроме кануна Рождества, там приходилось ждать следующего дня. И обязательно на каждый праздник обязанности разделялись: мама выгоняла папу дарить подарки, а сама занималась праздничным завтраком, в то время как уже по-настоящему праздничным ужином они всегда занимались вдвоём. Лили это почему-то всегда умиляло, да и мне казалось по-настоящему домашним и даже романтичным. Почему-то подумалось, что и в этой жизни хочется найти того человека, с которым можно будет вот так вот просто стоять на общей кухне и жарить оладьи. Что ж, возможно, я поторопилась с выводами и в этой жизни таки пойду под венец, если мне встретится человек, которого я смогу полюбить. Впрочем, думать о таком действительно рано.

– С днём рождения, солнышко! – громогласно заявил отец, принявшись обнимать меня.

Петунья смеялась и звала маму, Мефистофель крутился под ногами, и всё это создавало такую милую домашнюю сумятицу, что почему-то захотелось плакать.

Как бы не было грустно, но в моей прошлой жизни у нас никогда такого не было. Быть может оттого, что я была слишком занята вечными делами и порой забывала про домашних, думая, что это они должны прогибаться под мой график, а не я под их. А может и потому, что тогда – в той жизни – я не чувствовала в себе потребности в таком общении.

– Открывай скорей, – нетерпеливо сказала Петунья, а я улыбнулась и осторожно взяла в руки увесистую коробку.

Зашуршала яркая обёрточная бумага. Подняв крышку, я не смогла сдержать слёз.

Родители понимали, что мне будет одиноко в школе. И понимали, что Каркаровы так прочно наседают на меня, что почти всё время я буду проводить у них – учиться, постигать что-то новое, да и просто проводить время со своей второй семьёй. И, наконец, они понимали, как я буду скучать.

Внутри была рамка с семейной фотографией, любимая книга Лили и Петуньи, которую девочкам читали чуть ли не каждый вечер после ужина лет до шести, семейный сборник «Рассказов о Шерлоке Холмсе» и тёплый клетчатый плед.

– Спасибо, – тихо шепнула я, обнимая родителей; где-то сбоку меня обняла и сестра. – Спасибо…

Как бы я не старалась оставаться взрослым, серьёзным и рациональным человеком, но такие моменты выбивали меня из колеи и заставляли чувствовать себя маленькой девочкой. И, возможно, именно в такие моменты я и ощущала себя счастливой и… живой.

***

Вообще-то, если быть честной, праздник прошёл несколько сумбурно. Пришли Принцы, приехали Каркаровы. Все вместе мы поехали в Лондон – Игорь милостиво перенёс нас портключом – и сходили на спектакль «Снежной королевы» местного театра. После театра нас доставили домой, мне подарили подарки и отбыли восвояси. Родители этому, честно говоря, обрадовались, ведь у семьи была негласная традиция отмечать подобные праздники лишь узким семейным кругом.

Вечер получился действительно волшебным. И я никак не могла понять, в чём заключалось это самое волшебство: то ли в домашней атмосфере, то ли в улыбающейся Петунье и смеющихся родителях, то ли в ощущении, что всё это скоро закончится, нет, скорее в ощущении ценности момента, в понятии простой истины – момент нужно ценить.

Я знала, что увижу сестру теперь только на следующих летних каникулах – она уезжала уже завтра, чтобы как можно лучше освоиться в новой стране, так что домой возвращалась через год с небольшим. Родители, как и я, впрочем, безумно переживали. Да и немудрено: девочка ведь отправлялась практически к чужим людям. Миссис Эванс долго недоумевала: почему Пэтти нельзя определить в нашу, Британскую, школу. А я довольно щурилась и пожимала плечами.

На самом деле, меня радовал тот факт, что сестра будет учиться как можно дальше от Англии. И нет, дело было не в желании убрать от себя подальше девочку, нет. Я хотела удалить её от Дамблдора на максимально дальнее расстояние. Я-то уже не была той доверчивой магглорождённой Лили, место которой так удачно заняла в этом мире, а вот Пэтти… Получив достаточно любви, тепла и ласки она стала практически прообразом той Лили, которую я знала из канона, разве что выглядела по-другому. И она вполне могла поступить на Гриффиндор лишь потому, что туда собралась я – ведь сестрёнку, а тем более младшую, нельзя вот так вот оставлять в незнакомой обстановке, не так ли? – и попасть под влияние доброго дедушки с длинной бородой. Как бы горько ни было это признавать, но Петунья не была мной: она всего лишь ребёнок. И это ребёнок из маггловской семьи, который верит в добрых колдунов и прекрасное волшебство. Короче говоря, я сильно переживала, а когда Нана сказала, что девочка поедет в Колдовстворец – безумно обрадовалась. Только, естественно, показывать этого не собиралась: иначе растолкуют неправильно, а потом сиди и оправдывайся.

После ужина мы с Петуньей были отправлены в комнату – я шла распаковывать подарки, а она вроде как за компанию. И, когда дверь за нами закрылась, девочка едва ли не плакала.

– Так уезжать не хочется, – пробормотала она, когда я обняла сестру.

– Понимаю, – сказала я, стараясь улыбнуться; пусть я и знала этих людей не так долго, но они уже стали для меня семьёй. – Но ведь будут летние каникулы и…

– Только следующие, – горько сказала Пэтти и, вздохнув, освободилась от моих рук.

Девочка прошла к кровати и осторожно села на неё, притянув колени к груди и обняв их руками.

– Я ведь тоже дома почти не смогу бывать, – задумчиво протянула я, огляделась и тяжело вздохнула.

В комнате всё дышало теплом и уютом. Именно такая атмосфера царит дома. Нет, не под крышей какого-то здания, а именно дома.

– Почему? – удивлённо спросила Петунья, на мгновение даже подняв голову.

Я едва заметно улыбнулась и села рядом, кладя голову на её плечо. Рост сестры, естественно, обгонял мой, так что, даже согнувшись, она всё равно была чуть выше меня.

– А ты сама подумай. Каркаровы так просто от меня не отстанут: им нужна преемница, которую из меня будут активно растить. За всё нужно платить, Пэтти, за всё нужно платить… Впрочем, – продолжала рассуждать я, стараясь не смотреть на всё больше хмурящуюся Петунью, – они действительно хорошие люди, так что ничего плохого я о них говорить не могу.

– Обещай писать мне почаще, – попросила сестрёнка, а у меня в голове точно выключатель щёлкнул.

– Точно! Сейчас, секунду…

Я вскочила с постели и принялась рыться в собственных вещах. Ну конечно, я ведь читала где-то, что совы за океан не летают. Якобы волны поглощают магию или что-то вроде этого, в этом вопросе разбираться было немного не досуг. Интересно, конечно, но не особенно важно в данный момент. Хотя это могло сыграть бы мне на руку… Так, ладно, потом… Да где же это?!

– Нашла! – завопила я, резко выпрямляясь, ударяясь головой о стол и шипя.

Петунья рассмеялась впервые за весь наш разговор, так что боль медленно отошла на второй план.

– С наступающим, сестрёнка, – буркнула я, кидая на кровать толстый блокнот в чёрной кожаной обложке.

Девочка с интересом оглядела предмет и осторожно взяла его в руки. Маленькая серебряная змейка причудливо изогнулась, словно живая, и цапнула Петунью за палец.

– Ей нужна была твоя кровь, чтобы привязать вещь к тебе, – поспешила объяснить я, опасаясь визга и криков.

Сестра фыркнула, но крики всё-таки сдержала и просто кивнула. Она с интересом принялась рассматривать обложку, когда я молча показала ей второй такой же блокнот.

– Это дневник с протеевыми чарами. То есть всё то, что ты будешь писать в нём, будет отображаться в моём. По-моему, прекрасная замена совам.

– Спасибо, – растроганно пробормотала девочка, обнимая меня.

Эти дневники мне купила Нана в наш последний поход по Косому переулку. Она просто крепче взяла меня за руку, огляделась по сторонам и свернула в Лютный, что несколько меня испугало. Всё-таки тут я ещё не была, да и как-то к теневой торговле никогда тяги не имела… Короче говоря, её поступок обрёл для меня смысл только тогда, когда мы остановились перед достаточно большим магазином артефактов.

– Артефакты по защите разума тебе не нужны, – мило улыбнулась Нана, – а фамильное кольцо защитит тебя от ядов лучше, чем что бы то ни было, но кое-что я всё-таки хочу тебе здесь найти.

Именно так я и стала обладательницей двух идентичных дневников.

– Отдай один сестре, – посоветовала Каркарова и слегка нахмурилась. – Девочке в первое время, наверное, будет одиноко.

Я лишь кивнула и крепко обняла свою родственницу. Слов просто не хватило бы для того, чтобы передать, насколько я была за это благодарна.

***

Петунья уехала из дома утром первого февраля. Её забрала прямо из нашего дома Нана. Родители попрощались с ней сразу же, понимая, что девочке будет намного тяжелее уехать, если они будут провожать её аж до посольства в Лондоне. Короче говоря, они попрощались с Петуньей и со мной – я должна была сегодня отправиться к Каркаровым – и ушли на работу. Не представляю, как тяжело им давались подобные решения, но они, кажется, понимали, что так всем будет лучше. По крайней мере, я надеялась, что понимали.

Магическое посольство СССР в Лондоне встретило нас запахом чая и улыбчивыми людьми. Меня и Петунью тут же усадили пить чай, угостив московскими пряниками, пока Нана решала какие-то вопросы и болтала с знакомыми.

Я же в это время наслаждалась звуками родной речи, готовая просто остаться здесь жить, если понадобится.

– А ты говоришь по-русски? – неожиданно спросила меня девушка, всё это время болтающая с нами на английском.

Я с удовольствием кивнула и снова улыбнулась.

– Не только говорю, но и пишу, и читаю. Замечательный язык.

Петунья улыбнулась и покачала головой – ей пока ещё было сложно говорить на незнакомом языке, даже несмотря на курс зелий, но вот понимала она замечательно.

Девушка улыбнулась и пожала плечами.

– Иногда мне кажется, что английский – самый сухой язык на свете. У нас столько синонимов, столько иносказаний и метафор, а тут…

– В каждом языке есть свои прелести, не стоит забывать и об этом, – помолчав, высказалась я. – Английский больше подходит для официальных встреч, зато русский очень душевный, на нём приятно просто поболтать.

– У вас песни красивые, – подала голос Петунья.

Акцент, конечно, всё ещё был, но уже не такой сильный, как я рассчитывала услышать. И то хорошо. Надеюсь, что у неё всё будет хорошо на моей первой родине.

Почему-то вдруг пришло осознание, что, скорее всего, она не вернётся. Останется после школы там, сначала на ученичество, а потом и на постоянное место жительства – наверняка такая идеалистка загорится идеями партии, да и, быть может, изменить что-то успеет. В общем, пусть всё идёт так, как идёт… я мешать не буду.

Девушка, представившаяся ранее Мариной, рассмеялась и кивнула на ресепшен, у которого всё ещё стояла Нана. Она говорила с высоким мужчиной славянской внешности. Казалось, он только что сошёл со страниц русских народных сказок: широкоплечий, с бородой и длинноватыми волосами, большими руками и добрыми глазами.

– Это Анатолий Иванович, один из наших агентов. Он работает с английскими аврорами, согласовывает совместные действия и так далее… кстати говоря, он командует одним из отрядов – туда входит мой брат. Но какие он поёт песни, заслушаешься…

– Может быть, когда-нибудь и услышим, – философски заметила я, наблюдая за смущённо улыбающимся мужчиной и саркастично-дружелюбной Наной. – Всякое бывает…

Через несколько минут на специальной площадке, созданной для межконтинентальных портключей, появилась миловидная полная девушка. Она была одета в белую блузку и тёмно-синюю юбку по щиколотку; на плечах у неё была накинута шуба из тёмно-серого меха какого-то неизвестного мне животного. Увидев Нану, она счастливо вскрикнула и бросилась обнимать, видимо, хорошую подругу.

Когда первые приветствия остались позади, Нана подошла вместе с ней к креслам, которые занимали мы с Петуньей. Девочка ощутимо напряглась и сжала пальцами подол своей юбки, стараясь успокоиться.

– Петунья, это Елена Анатольевна, учительница Чар в Колдовстворце и моя хорошая подруга, – женщина улыбнулась и кивнула на нас. – А это Лили Каркарова, моя воспитанница, и её сестра, Петунья Эванс.

– Здравствуй, дорогая, как поживаешь? – улыбаясь, спросила блондинка у сестры, окончательно успокаивая этим девочку.

Мы с сестрой попрощались; девочка, видимо, окончательно успокоилась, так что всё прошло намного лучше, чем я думала. Мы ещё раз обнялись, пока Елена заполняла какие-то бумаги.

– Пиши почаще, – ещё раз попросила девочка и улыбнулась.

Когда они обе исчезли на площадке, я, честно сказать, вздохнула с облегчением. Всё-таки я безумно переживала за сестру, за возможные развития истории, за неожиданные повороты… признаться, я всё время ждала доброго дедушку-волшебника с письмом для моей сестры, которое якобы «немного запоздало». И было страшно, что это может оказаться правдой, что маленький ребёнок будет ввязан в эти опасные игры. Мне самой-то было страшно идти на факультет Львов, хотя прекрасно понимала, что надо, что хочу, а вот солнечная Петунья, какой бы умненькой для своего возраста она не была, никогда не заметила бы подставы.

– Переживала? – тихо спросила Нана, когда мы вышли из посольства и направились к общеизвестному пабу, чтобы пройти в Косой переулок.

– Ужасно, – призналась я и вздохнула.

– Всё будет в порядке, – постаралась успокоить меня женщина. – Я доверила бы им даже тебя.

Это почему-то действительно вселяло уверенность. Кто знает, быть может Дамблдор не всесилен? Быть может, он не сможет добраться до Петуньи хотя бы в СССР?

Народа почти что не было, хотя все магазины работали исправно. В голову пришла мысль, что ещё слишком рано для большого наплыва покупателей.

– Пойдём, купим тебе волшебную палочку, – предложила Нана. – И переноску для Мефистофеля посмотрим.

– Кстати, а зачем ты подарила мне ещё и кота? – неожиданно спросила я, когда мы заворачивали в уже знакомый зоомагазин.

– Потому что твой филин – всего лишь птица, пусть и фамилиар, – спокойно ответила Нана. – Да, у вас будет определённая связь, его невозможно будет подкупить, но на этом всё. Он так же, как и остальные совы, будет жить в школьной Совятне, разве что являться будет по первому твоему зову, в отличие от обыкновенных птиц. А кот сможет быть с тобой постоянно.

Догадка пришла совершенно неожиданно.

Она просто боялась, что мне будет одиноко.

Комментарий к Глава 8

ПРОСТИИИИТЕ.

Господи, мне так стыдно, но реал – такой реал :с

У меня во всю идут репетиции выпускного + меня подключили к подготовке губернского флэшмоба, приуроченного к балу медалистов. Короче говоря, как это выглядит (подготовка к нему): примерно сотня человек скачет в +28 перед местной филармонией под музыку, на нас орут, мы репетируем приход и уход (а на солнце все +32 будут, пространство открытое, тенька там нет). И так 4 часа подряд. Сегодня я репетицию всё-таки пропустила, ибо хотела поскорее дописать и выложить главу))

Спасибо всем, кто ждал)

Люблю вас <3

группа в ВК: https://vk.com/theacademyofmiracles

яндекс-кошелёк: https://money.yandex.ru/to/410016757263075

не, ну а вдруг вы решите поощрить автора, я буду только рада :D

========== Глава 9 ==========

Но не смотри, не смотри ты по сторонам,

Оставайся такой, как есть,

Оставайся сама собой.

– Ну вот мы и дома, – удовлетворённо сказала Нана, сбрасывая с плеч тёплую мантию, которая тут же была левитирована на вешалку, стоящую у двери.

Я осторожно расстегнула тёмно-синюю мантию-плащ и сняла её, оставаясь в синем платье из плотного материала.

Поместье Каркаровых было достаточно уютным и приятным местом, чтобы с уверенностью можно было назвать его домом. Большой особняк, обнесённый чёрной кованной оградой и множеством старых деревьев, которые непременно действовали умиротворяюще вкупе с ведущими к крыльцу белыми, кое-где поросшими мхом дорожками.

Внутри дом создавал впечатление достаточно неоднозначное. Он был в одно и то же время и величественным, и уютным, и милым, и красивым, и даже немного чужим и родным одновременно. Слишком большая гамма эмоций была намешана во мне сейчас, так что сил осмысливать что-то просто не оставалось.

Мы недавно вернулись с Косой аллеи, где приобрели мне кобуру для палочки и ещё пару книг «для лёгкого чтения». Так я получила сборник сказок, одну автобиографию и одну книгу из трудов Гампа.

А вот главный атрибут волшебника – палочку – мы так и не смогли купить. Весь ассортимент Олливандера, фигурально выражаясь, плевался от моего вида, так что через несколько часов бесплодных попыток подобрать что-либо, Нана психанула, и мы отправились домой – подбирать инструмент из Родовых.

Подошла мне только одна. Когда я всё-таки смогла определиться с палочкой, и Нана, и Игорь выдохнули с облегчением. А потом женщина довольно долго смеялась над выбором.

Палочка была действительно любопытной. Она была сделана из орешника, длина её составляла 10¼ дюйма, а сердцевина была сделана из кости нунду. Она была светлой, дерево из-за времени кое-где даже побелело, но не разложилось.

– Её использовала моя прапрабабка, – принялась рассказывать Нана, когда мы, устав после долгих скитаний, устроились в гостиной за чашкой чая. – Женщиной она была достаточно эксцентричной, впрочем магический дар к этому и обязывал… видишь ли, детка, она прекрасно понимала животных, буквально чувствовала их. На Руси такое было не редкостью, но Аглая постоянно развивала это мастерство, да и свою дочку – мою прабабку – учила. И больше всего её привлекали зарубежные звери – вот уж не знаю, почему. Ведьмой она была сильной, так что через какое-то время – ей было тогда лет тридцать – оставив дочерей и сына на попечение Рода, она ушла путешествовать, а через год вернулась с котёнком. Назвала Светозаром, носилась с ним, как с тухлым яйцом, привык он к семье – а в особенности к Аглае – настолько, что даже мурчал, пока его гладили. Хотя, как рассказывала прабабка, им было и невдомёк, что это не обычный кот, пока он не подрос. Но время шло, моя прабабка – Ефросинья – вышла замуж за английского мага-зельевара, он вошёл в наш Род, приехал жить в поместье… и отказался входить. У вас, говорит, нунду по двору ходит. Ефросинья рассказывала, что долго не могли понять, кого он боится – оказалось, котёнка. Тогда уже постаревшая Аглая созналась, что никакой это не котёнок, а довольно опасная магическая зверушка.

– Он и был сердцевиной? – ошарашенно спросила я, вертя в руках волшебную палочку.

– Ага, – хмуро кивнула Нана. – Парень так и не вошёл в дом, зверька убивала сама Аглая. Плакала, говорят, сильно. А Светозар как будто и понимал всё – сам лёг головой ей на колени и глаза закрыл. У нас в семье эту историю обсуждать не принято – Аглая психанула тогда сильно, отказалась пускать их в дом после смерти своего любимца; говорят, он властей грозился притащить, а у нашего Рода тогда были кое-какие проблемы с иностранцами… В общем, она собственноручно выточила палочку, а сердцевиной взяла кость своего любимца. А Елизавета стала Элизабет и уехала вместе с мужем сюда, построили этот дом и жили тут, пока не родили сына – дальше завели свои порядки, теперь в их ветви наследовал мужчина, они даже смогли убедить всех, что они – главная и единственная ветвь.

– Выходит, Элизабет так мужа и не простила за нунду, – пробормотал Игорь, а на наш удивлённый взгляд пояснил. – Да тут же их портреты висят. Только вот все знают, что первая хозяйка этого дома отравила собственного мужа, а в завещании приказала повесить их портреты друг напротив друга. Мол, до последнего хочет смотреть на человека, который лишил её семьи. Мой дед долго ломал голову, что же его отец такого сделал, а тут вон оно что…

– А как палочка оказалась тут? – поинтересовалась я.

Нана рассмеялась и приобняла меня за плечи.

– Почему-то я, когда уезжала из дома, подумала, что моя новая родственница вполне может что-нибудь этакое выкинуть, так что прихватила несколько родовых вещиц. Но кольцо, которое подарил тебе Игорь, является семейной реликвией боковой ветви, его Аглая дарила Элизабет перед отъездом.

– У меня такое ощущение, что я медленно собираю вещи давно умершей родственницы, – хмуро заметила я, чем вызвала приступ хохота у брата и сестры.

Стоп. Брата и сестры. Выходит, двоюродные-троюродные? Я нахмурилась, силясь припомнить то, что рассказывала про свою семью Нана. Ну да, выходит, что так. Больше объяснений я не находила.

– Наверное, ты устала, – миролюбиво заключила Нана и поднялась на ноги, оставив от себя чашку с чаем на маленький приземистый столик. – Пожалуй, я пойду покажу тебе твою комнату, и мы все пойдём отдохнём. Ужин будет в шесть, за тобой зайдёт домовушка, так что не пропустишь.

– А я пойду разберусь с кое-какими делами, – вставил Игорь и улыбнулся Нане. – Том просил передать, что, может быть, зайдёт на ужин.

Внутри меня всё сжалось. Почему-то я знала, какой Том собирается посетить нас. Женщина улыбнулась и едва заметно кивнула.

– Пусть заходит… пожалуй, можно будет приготовить его любимый пирог.

Игорь хохотнул и кивнул, прощаясь, чтобы скрыться в дверном проёме, а я всё ещё не могла пошевелиться. В голове билась только одна мысль: «что делать?».

С одной стороны, я прекрасно понимала, что сторона в этой войне для меня уже выбрана, и рыпаться уже никуда нельзя – да и не хочется, честно говоря. Нет, на самом деле, можно было бы настоять на переезде в Россию, вполне возможно, что я даже была бы там счастлива – родные места, родная речь… но я не могла.

Просто вот не могла. Не имела права бросить здесь Эвансов, не имела права оставить Северуса и Эйлин, да и Мародёров тоже – пусть я их пока даже не знала, плевать, я уже заранее считала их своими друзьями. Я ведь так хотела попасть именно в Лили, чтобы успеть изменить хоть что-то. И что теперь? Убегать, поджав хвост? Ну глупо же…

Но что делать сейчас? Я не имела даже понятия.

Нужно сказать Нане. Обязательно, нужно сказать ей. По виду женщины было понятно, что она прекрасно знакома с человеком, именуемым Тёмным Лордом. Да и её улыбка и фраза о «любимом пироге» говорит кое о чём. Скорее всего, у них сложились достаточно тёплые приятельские отношения, так что она вполне могла бы повлиять на него, если бы знала, что ждёт этого мужчину в будущем.

– Нан, – тихо позвала я, когда калейдоскоп мыслей в моей голове немного поутих. – Нам нужно поговорить.

Женщина с беспокойством уставилась на меня, вглядываясь в лицо и пытаясь заранее определить причину моего поведения.

Часы, стоящие рядом с камином, пробили четыре. Их мерный бой прорезал сгустившуюся тишину, заставив вздрогнуть. Женщина ещё раз глянула на меня и немного нервно кивнула; видно было, что она не понимает причину такой резкой смены настроения, как и вообще причину будущего разговора.

– Помнишь, ты говорила, что при посещении Грани может пробудиться память прошлых жизней? – осторожно спросила я, когда мы оказались снова в креслах, а Нана терпеливо ждала, пока я начну.

– Ну? – напряжённо кивнула она.

– Я вспомнила.

***

Мы сидели в напряжённом молчании. Часы всё так же мерно тикали, но на этот раз их звук не успокаивал, а нервировал. Стараясь успокоиться, я рассматривала убранство комнаты.

Гостиная дома Каркаровых была очень уютным местом. Шторы из светлого лёгкого полотна струились воздушным каскадом, за которым виднелся тончайший тюль с цветочным узором. Салфетки с похожим узором лежали на вычищенном до блеска столике, а также на маленьких тумбочках, на которых стояли позолоченные лампы с прелестными абажурами, расписанными цветами. Большой диван, пушистый ковёр перед ним, два кресла по бокам и ваза с распустившимися пионами посередине создавали какую-то неопределимую мною атмосферу – всё это дышало одновременно и чистотой, и какой-то ненавязчивой роскошью, и уютом. Достаточно внушительный, но не громоздкий камин, полка над которым была заставлена старыми колдофото и ракушками – кажется, один из Каркаровых был капитаном.

Игорь сжимал руки в замок и хмурился, Нана теребила подол шёлкового платья и тяжело вздыхала, я сидела, выпрямившись, и разглядывала то гостиную, то гостя.

Том Марволо Реддл был красивым мужчиной. Ему минул сорок четвёртый год, а он ещё не утратил ясности взгляда и живости движений. Всё в нём дышало внутренней силой и харизмой. Я с удовольствием разглядывала гостя, приписывая ему даже некоторые черты аристократизма. Казалось, маггловская кровь дала этот самый толчок в развитии, очистила его от семейных проклятий Гонтов, так что в нём сочетались все лучшие черты фамилии: ещё не выродившаяся красота, гибкость ума и многочисленные таланты.

– Значит, мисс, – начал он, откашлявшись и смотря мне в глаза, – вам сейчас сорок один год?

– Именно так, – с удовольствием согласилась я. – Вот только не знаю, то ли моя душа заняла место Лили Эванс, то ли я и есть Лили, которая всего лишь вспомнила прошлую жизнь.

Реддл действительно старался не улыбаться, но уголки его губ всё же дёрнулись.

– Занятно.

– Лилс, расскажи нам о прошлой жизни? – тихо попросила Нана. – Ты говорила, что мы должны узнать что-то важное.

Я вмиг посерьёзнела и кивнула.

– Меня зовут Лилия Аркадьевна Золотарёва, на момент моей смерти мне было ровно сорок. Родилась и выросла в Москве, в возрасте двадцати одного года вышла замуж, потеряла мужа в тридцать шесть – авария, из-за которой меня парализовало. После его смерти переехала в родной город мужа, где купила квартиру, наняла кое-какую прислугу и спокойно жила всё оставшееся время. Скажем так, первое время я боролась, а потом просто решила прекратить страдания, как свои, так и своих детей, которые вечно тряслись за меня… проще говоря, я покончила с собой.

Игорь вздрогнул и растерянно посмотрел на меня. Да уж, представляю, как это выглядит со стороны… ну да ладно, следует рассказать обо всём.

– Во время своей болезни я была крайне раздражительна, – продолжила я, хмурясь и подбирая слова, – так что моя домоправительница посоветовала мне обратиться к книгам одной писательницы – Джоан Роулинг. Она писала о некоем Гарри Поттере, мальчике, который выжил после авады некоего Тёмного Лорда.

– Что за бред, – раздражённо бросил Реддл, – я бы никогда не стал кидать непростительное в ребёнка.

– Только если бы он не мешал вашим планам, мистер Реддл, – перебила его я и продолжила. – Дело в том, что скоро Сивилла Трелони произнесёт пророчество, которое, скорее всего, было подстроено. Семнадцатилетний Северус Снейп услышал, что будет рождён ребёнок, который сможет победить самого Тёмного Лорда и «не сможет жить ни один из них, пока жив другой», как-то так вроде. Сопоставив все факты и даты, он поймёт, что под описание как раз-таки подходит сын Лили и Джеймса Поттеров, так что он донесёт о пророчестве Тёмному Лорду, которому будет служить, и попросит не убивать девушку, которую он любит больше жизни, пусть она и является грязнокровкой, – Нана поморщилась на последнем слове, но всё же ничего не сказала. – Тогда Лорд вроде бы пообещает ему это, но убьёт – случайно или намеренно – Лили и Джеймса Поттеров, а ребёнок «отразит» аваду. Умрёте вы, мистер Реддл, 31 октября 1981 года, воскреснете в 1991, а перейдёте в форму лича где-то в 1995. Умрёте при битве за Хогвартс 2 мая 1998 года.