Текст книги "Соцветие Лилии (СИ)"

Автор книги: Escriba Simplement

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

========== Пролог ==========

Мы живем, рискуя не умереть

Свободными и молодыми;

Под маской уличной пыли

Скрывая свое лицо.

Погода в октябре портилась быстро. Казалось бы, только сейчас светило солнце, а вот люди уже раскрывали свои разноцветные зонты, чтобы поскорей добраться до дома и скрыться от разбушевавшейся непогоды. Пёстрые листья деревьев блекли, становились какими-то серыми и склизкими, их остатки сметались порывами ветра и прибивались к бордюрам, а асфальт уже был окрашен каплями в насыщенный тёмно-серый. В воздухе пахло озоном.

Я сидела перед большим окном, выходящим на один из многочисленных бульваров моего города, и держала в руках чашку с обжигающе горячим чаем. В нём порой отражался свет лампы и моя брошь; в комнате темнело всё быстрее, ведь свинцовые тучи уже заполнили собой небо.

– Я закончила, Лилия Аркадьевна.

Глубокий женский голос, позвавший меня, заставил крепче сжать чашку в руках и посмотреть через плечо.

– Спасибо, Анна. Можешь идти… Не забудь запереть дверь и прийти завтра в девять утра.

Высокая, тонкая фигура девушки вздрогнула. Голова с русыми волосами осторожно склонилась в кивке, и девушка исчезла из проёма двери в мою спальню, аккуратно прикрывая её за собой. Я ещё какое-то время сидела в тишине, вслушиваясь в её лёгкие шаги и неясное бормотание. Наконец, входная дверь захлопнулась, и я услышала, как в замочной скважине несколько раз повернулся ключ. Вот и всё.

Чашка была тут же отставлена на прикроватную тумбу, а я, крутя колёса, осторожно подъехала к зеркалу. Из зеркальных глубин на меня смотрела достаточно симпатичная, но ужасно измученная недугами женщина. Тёмно-рыжие волосы, когда-то напоминавшие благородную бронзу, теперь выцвели, лицо осунулось, щёки впали, а здоровый румянец исчез, кажется, навсегда. Осторожно прикасаясь худыми длинными пальцами к расчёске, я старалась справиться с внутренней дрожью. Сегодня.

Когда я подъехала к собственной постели, то нервная дрожь уже почти улеглась. Привычным движением я перебралась с инвалидной коляски на кровать и осторожно подтянула собственные ноги, теперь уже бесполезные. Вроде бы улеглась. Ну и слава всем богам.

Приподнявшись на подушках, я дотянулась до баночки со снотворным. Скрупулёзно отсчитала пятнадцать таблеток, так же скрупулёзно закрыла баночку и запила препарат чаем. Всё.

Конечно, жить хотелось. Просто до безумия. Но это была не жизнь.

Я умерла ещё четыре года назад, когда мой муж не справился с управлением, и мы вылетели в кювет. Если бы на мне была хотя бы любимая цепочка, то всё закончилось бы сразу. Но мне, что называется, «повезло». Позвоночник едва не переломился, а трещины оказалось достаточно для поражения спинного мозга и, как выяснилось позднее, некоторого количества нервных узлов. Это повлекло за собой сначала временную слепоту, а потом и неспособность ходить.

Поначалу, естественно, пыталась как-то перебороть себя. Постоянные курсы массажа, врачи, таблетки, гимнастики. Куча различных программ, благо денег и желания было хоть отбавляй. Я старалась не думать о том, что никогда больше не увижу любимого мужа, не услышу его шагов, не возьмусь за его руку.

Через три года бесконечных мучений я просто сдалась. Мне было больно смотреть на слёзы детей, на их попытки делать вид, что всё в порядке. Я уехала из собственного загородного дома и поселилась в квартире родного города мужа. Тут наняла себе сиделку и домоправительницу, какое-то время пыталась жить, но всё чаще и чаще задумывалась о смерти.

Им ведь будет намного проще похоронить меня, чем жить с мыслью, что я постоянно, каждую секунду своей жизни ужасно мучаюсь. Правильно? Возможно, отчасти. Но я всё решила.

Это не было проявлением слабости или мягкотелости, скорее внутренней силы и упорства. Я делала это не для себя, а для других. Не думаю, что слабый человек смог бы вот так же спокойно рассуждать о смерти, а тем более как можно быстрее придвигать к себе момент ухода из этого мира. Но для меня смерть была освобождением.

Дико захотелось спать. Я прикрыла глаза и счастливо улыбнулась. Надеюсь, что не ошиблась с дозировкой и что меня не успеют откачать. Аня придёт в девять утра, к этому времени я буду уже стопроцентно мертва. Хорошая девочка, я завещала ей эту квартиру и кое-какие деньги. Надеюсь, им с сестрёнкой на какое-то время хватит. Не захочет здесь жить – продаст и купит другую, в чём проблема?

Спать хотелось всё больше, так что я просто откинулась на подушки, сложила руки на груди и ещё раз безмятежно улыбнулась. Ну наконец-то.

Скоро я увижу Игоря, родителей, своих братьев, лучшую подругу. Мне всего сорок три, но я уже похоронила многих. И себя в том числе. Было бы интересно побывать на собственных похоронах. Или прожить ещё одну жизнь, но за кого-нибудь другого.

В последнее время, когда я не могла ходить и часто хандрила, Анна пошла на отчаянный с её стороны шаг. Она предложила мне почитать любимые книги её сестры – якобы, когда девочка мучалась от болей из-за рецидивов болезни, Даша постоянно их перечитывала, а потом перешла и на так называемые «фанфики». Я попробовала. И мир Джоан Роулинг захватил меня.

Безумно злили некоторые моменты, так что зачастую я раздражалась лишь ещё больше, но читать не переставала. Примерно так же я когда-то читала «Прикосновения» Колин Маккаллоу. Злилась на героев, плевалась, но читала, чтобы узнать концовку.

Больше всего меня выводили из себя в этом рассказе взрослые. Ну ладно дети, они были ещё слишком маленькими для того, чтобы понять, что их, простите, пользуют. Но взрослые?.. Снейп? Сириус? Джеймс и Лили Поттеры? Вальбурга? Нарцисса? Слизнорт? МакГонагалл? Они что, реально не понимали, к чему клонит старый маразматик? Серьёзно?

А когда я добралась до фанфиков, то они стали просто моим бальзамом на душу. И полюбился мне один из самых распространённых жанров: «попаданцы». Вот тут моя душа пела. Суровые реалии не пугали логичных и параноидальных людей, они скрупулёзно вгрызались в сюжет, разгадывали так называемые «канонные дыры», пытались устроиться в этой жизни как можно лучше, да к тому же ещё и меняли судьбы любимых героев! Ну не сказка ли?

Я с удовольствием и сама написала бы что-нибудь подобное, вот только проблема была в том, что я никогда не умела излагать свои мысли так, как эти талантливые интернет-писатели. Мою писанину не хотелось читать даже мне, так что о каких читателях можно было вообще говорить?

Но факт оставался фактом. Эти короткие или длинные произведения спасали меня, так что я не чувствовала ни боли, ни раздражения, мне было сносно, иногда даже хорошо. И сейчас, умирая, я судорожно думала о том, что, быть может, и есть в нашем мире какая-то высшая сила, играющая нашими судьбами так и этак. И, быть может, на этот раз повезёт и мне?

Хотелось бы верить.

Последнее, что я запомнила, это темнота и чувство невероятного умиротворения, смешанного с трепетным ожиданием чего-то желанного и волшебного.

***

Я была лёгким шариком, я парила в невесомости, освещая собой лишь маленькое пространство вокруг меня. Цвет был странный: голубовато-серый, холодный и тёплый одновременно.

Мне было хорошо и даже весело: боли не было, страха тоже. Какое-то время я носилась по пустоте туда-сюда, пока не заметила долгожданный свет. Меня буквально тянуло в его сторону, а где-то внутри меня всё ещё плескалась эйфория и счастье.

Когда я буквально врезалась в светящийся занавес, то он просто беззвучно поглотил меня, пропуская в квадратную комнату с большим количеством мебели. Я осторожно огляделась, понимая, что теперь я – не шарик, а снова я.

Мебель была расставлена как-то очень хаотично, вся комната подсвечивалась изнутри, словно и стены, и пол, и даже потолок состояли из какой-то полупрозрачной и светящейся материи, колыхающейся при любом движении. Эйфория медленно покидала меня, а на её место медленно, но верно, приходил страх.

В центре комнаты стоял стол. Большой, белый, он почему-то напомнил мне о чём-то важном, земном… кажется, именно так люди и представляли себе встречу с богом.

Осторожно пройдя к нему, я нахмурилась. Стул был всего один, с моей стороны, а по другую сторону стола никого не наблюдалось. Я осторожно села за него и вздрогнула: передо мной появилась стопка пергаментов. Именно пергаментов, старых и желтоватых, но абсолютно пустых. Я опасливо поёжилась, но всё-таки взяла в руки первый из них. В конце концов, я уже умерла, так чего мне бояться?

На листе выступали слова, аккуратно выведенные золотистыми чернилами.

Здравствуй, счастливый путник.

К сожалению или к счастью, твоё земное существование подошло к концу. Этот самый конец мог наступить по любой из существующих причин, он не играет ровным счётом никакой роли. А теперь к сути твоего пребывания здесь.

Ты стоишь, как и каждый человек, перед тяжёлым выбором: ты можешь упокоиться с миром, уйдя в вечное забвение, или же прожить ещё одну жизнь либо за случайного человека, либо с попаданием в уже существующую личность, интересную тебе при жизни. Прошу учитывать то, что при попадании в рандомного человека твои воспоминания и опыт не сохранятся. Так же, при попадании в выбранную тобой же личность ты можешь выбрать себе несколько качеств или умений, которые могут облегчить тебе – по твоему собственному разумению – жизнь в неизвестном тебе ранее мире. Количество выбранных пунктов может варьироваться от трёх до пяти. Память человека, в которого ты попадёшь, будет частично сохранена. Так же, при попадании в заранее выбранного человека, твоя память полностью сохранится.

С любовью и лучшими пожеланиями,

Создатель.

Дальше прилагались списки возможных людей и совершенно пустой пергамент – видимо, для описания так называемых «плюшек». С надеждой я пробегала фамилии одну за другой. Холмс, Браун, Рочестер, Чарская, Бронте, Эванс… Эванс?!

С немного глуповатой улыбкой я вчиталась в текст под фамилией. Лили Эванс, десяти лет отроду. Умерла из-за ангины с осложнениями пятнадцатого ноября тысяча девятьсот семидесятого года. Именно этот момент и будет моментом попадания. Боже, неужели?..

Пальцы немного подрагивали, когда я взяла в руки обычную шариковую ручку, отделанную под белое перо.

Итак, что может мне помочь? Ну, в первую очередь, пусть это будет знание английского и русского. Без языка никуда. Во-вторых, пускай это будет большая магическая сила… Всё-таки без подобного будет трудно осуществить всё, что я задумала. Дальше… я хочу, чтобы я была связана со славянскими магами. Пускай это будет матриархальный вымирающий род, последняя представительница которого найдёт меня через несколько дней после моего попадания, якобы я появилась на гобелене. Да, прекрасно понимаю, что слишком жирно. Да, понимаю, что это сильно изменит канон. Но если я не буду грязнокровкой, то Северус никогда не станет винить себя за неосторожно высказанные слова… В-четвёртых… пусть меня отпустят воспоминания о дорогих мне людях. Нет, я хочу помнить, но так, чтобы они не причиняли мне боли. Я хочу жить так, как в первый раз, так, как в последний раз. Я просто хочу жить.

Когда я закончила свою витиеватую роспись, свет снова померк. Но, знаете что? Страха не было.

Комментарий к Пролог

ПАМПАМПАААММ.

интересны ваши мысли о начале. действительно интересны. новая глава сегодня, но сначала гляну, как пошёл пролог с:

ссылка на группу: https://vk.com/theacademyofmiracles

обложка уже там))

========== Глава 1 ==========

На сколько ударов рассчитано сердце?

На сколько взмахов мое крыло?

Где света конец? Где начало смерти?

Где тот, кто всегда побеждает зло?

Я очнулась от дикой боли в горле. Просто дичайшей. Раскрывать глаза не хотелось, веки были ужасно тяжёлыми, голова – чугунной, а голоса вокруг раздражали своей громкостью и глупостью вопросов.

– Доктор, она поправится? – всхлипывал усталый женский голос.

– Переломный этап болезни прошёл, сейчас девочка должна пойти на поправку… у вас очень сильная дочка, мэм.

Сердце болезненно сжалось и забилось быстрее; приборы запищали, неизвестную женщину вывели из палаты, вокруг засуетились люди, а мне в вену вкололи какой-то препарат. Но я уже успокоилась, приготовившись как следует поспать. Получилось. Я снова жива.

***

На поправку я шла быстро. Родителей ко мне не подпускали целые сутки, чему я была просто несказанно рада. Нужно было сначала собраться с мыслями, расставить все точки над «i», да и отдохнуть мне не мешало. Я безумно боялась, что меня накроет апатия, но, хвала всем богам, подобного удалось избежать.

Вставать мне пока не разрешали, но кого я слушала? В какой-то момент медсестра застала меня стоящей рядом со своей постелью и рыдающей от счастья. Я могла ходить. Да, пока получалось плоховато, ведь отвыкла я от возможности передвигаться на своих двоих, но я могла… Со временем могла снова учиться танцевать, снова бегать, прыгать, плавать. Медсестра моего счастья естественно не разделила, так что побыстрее снова уложила в постель и заставила выпить какую-то микстуру.

Пока я лежала и не могла ходить, от нечего делать копалась в своей памяти и размышляла, что мне делать дальше. Если всё пошло так, как надо, то скоро меня должна разыскать объявившаяся родственница, с магическим резервом тоже должно быть неплохо, да и знания канона у меня тоже остались… Кстати, о каноне. Я прекрасно помнила, что у Лили и Петуньи были достаточно напряжённые отношения, что всегда меня расстраивало. Правда, я всё никак не могла понять, почему всё было так, как было, и кто в этом виноват. То ли родители, которые слишком явно отличали младшую от старшей, то ли сама Лили, то ли даже более взрослая и сознательная Петунья. В любом случае, я собиралась как можно быстрее это исправить. Правда пока не знала, как, но ведь это не главное, не так ли?

Было трудно привыкнуть к новому телу. Вестибулярный аппарат перестраиваться не желал, так что меня дико мутило и качало из стороны в сторону, с психикой пока вроде всё было ничего, никакого желания уйти из этого бренного мира пока не наблюдалось. Безумно хотелось проверить наличие волшебных сил, но возможности просто не было. Это в книжке всё легко и просто: ручкой взмахнул и – р-раз! – к тебе уже летит нужная книжка, а ты прыгаешь и радуешься, что волшебник. Но в жизни ведь всё иначе. Я даже боялась пытаться как-то спровоцировать всплеск энергии, опасаясь либо всё тут разнести, либо повредить магические каналы и остаться сквибом. Было страшно.

Через какое-то время сердобольных родственников ко мне всё-таки пустили. Я дико боялась, что не испытаю при их виде никаких эмоций. А быть частью тёплой и дружной семьи, какой, несомненно, были Эвансы, мне всё-таки хотелось. Но обошлось. Когда Петунья разревелась и кинулась меня обнимать, я поняла, что готова всю жизнь звать её сестрой, какой она раньше, до этого не была. Мистер и Миссис Эванс тормошили меня, расспрашивали о самочувствии, напоследок пообещали через три дня забрать домой. Петунья – или, как её называли домашние, Пэтти – наотрез отказалась уходить, а когда родители всё-таки вынудили её собираться, пообещала заходить каждый день и читать мне вслух.

Я была счастлива. На следующий день мне принесли карандаши, «мой» блокнот и ручки, кучу сладостей и даже несколько книжек. Семья просидела у моей постели несколько часов, потом Томас уехал на работу, а мама решила сходить в кафетерий, чтобы принести нам чаю.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Петунья, осторожно пересаживаясь на мою кровать.

Я прислушалась к собственным ощущениям и кивнула.

– Вроде бы неплохо…, а ты как?

Девочка расплакалась и снова кинулась меня обнимать.

– Мне так жаль, я так переживала за тебя… Прости меня, пожалуйста, прости…

Из её нечленораздельных рыданий я поняла, что они катались на коньках по ещё неокрепшему льду, и Лили провалилась. Было не особенно глубоко, так что девочку, больше напуганную, чем пострадавшую, достали, отогрели и отправили в больницу, где стало понятно, что у ребёнка переохлаждение, которое позже переросло из обычной простуды в ангину, а дальше… ну понятно, что было. Петунья винила во всём себя, не находила себе места, боялась, что сестра умрёт. Ну, в принципе, не зря боялась… ладно, не будем об этом.

Мне стало даже немного стыдно. О себе-то я подумала, а о ней? Ну коне-ечно, зачем великой мне сестра… Это ж как Сталину открытый второй фронт – вроде хорошо, а вроде уже и не нужно, ага. Было стыдно. Пообещала себе, что постараюсь устроить будущее сестры как можно лучше.

Появилось беспокойство и насчёт мыслей. А если кто-то узнает, что я – попаданка? Дамблдору это точно не особенно понравится… Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. А сейчас мне нужно выздороветь и вернуться домой. Живой и, желательно, целой.

В больнице было скучновато, поэтому, когда Петунья и родители всё-таки ушли, я засела за блокнот. Писала на русском, опасаясь, что мои записи может кто-то поглядеть. Думала ещё насчёт стенографии, но откинула этот вариант ввиду сложности и маленьких объёмов.

Итак, сейчас идут семидесятые. Что я помню об Англии и мире в этот промежуток времени? Как оказалось, не так уж и много.

Знаю, что в США прекращён обмен валюты на золото, что в 1973–1974 где-то начнёт строиться БАМ, в 1976 угонят советский самолёт, в 1972 году будет теракт на мюнхенской Олимпиаде, в 1970 получен патент на компьютерную мышку, а ещё в 1970 был пущен первый Луноход. Мда, негусто… Знания были разрозненными и, мягко говоря, бесполезными. Ладно, это значит только одно: нужно как можно быстрее начинать читать местные газеты и просматривать сводки новостей, возможно стоит посетить Лондон, поглядеть подшивки газет в библиотеке…, но это может и подождать.

Что я знаю о каноне? Точнее, именно об этом времени? Недалеко от меня, через реку, живёт мой друг, Северус Снейп, возможно уже преданный и влюблённый, что хорошо и плохо одновременно. Замуж я в этой жизни не особенно хотела, но безумно радовалась тому, что не испытываю ничего ни к прошлому мужу, ни к детям. Словно чужие люди, ну, возможно, хорошие знакомые. Но никак не родные и близкие. А значит, я могу начать новую жизнь без старых привязанностей… чёрт, опять начала думать о ментальном блоке. Ну да ладно, выкарабкаемся.

Ещё у меня день рождения зимой будет, в январе, кажется, а значит в следующем году я еду в Хогвартс. Отлично, семьдесят первый мне уже начинает нравиться, осталось до него дотянуть. Также помнится, со мной в купе теоретически должны познакомиться будущие Мародёры. Насчёт них я пока уверена не была, но пара мыслишек в голове всё-таки вспыхнула. Я не знала, получится ли убедить молодого Блэка поступить на Слизерин, но хотела попробовать. Возможно, они с Севом даже подружатся, что будет неплохо для них обоих. Эх, мечтать не вредно… А вот от Петтигрю следует избавляться сразу, нечего ему рядом с мальчишками делать. Попробуем сплавить на Хаффлпафф, определённо. Может помягче станет. Насчёт Ремуса ничего против не имею, по канону был милым и хорошим мальчиком, буквально голосом разума в их шебутной компании… Почему-то проскочила мысль насчёт вливания в ряды Мародёров вместо Петтигрю. Нет, ну, а что? Всем же известно: если положить на видное место, то никто ничего не увидит. Да, и репутацию отличницы-тихони создавать перед учителями всё-таки стоит, будет служить прикрытием как мне, так и парням, если всё-таки сдружимся. Не стоит забывать и о том, что они – живые люди, со своими тараканами в голове, страхами и привязанностями, а не герои романа или фильма.

Первоначальная картина дальнейших действий меня радовала. Ещё бы защиты на дом какой-нибудь навесить, родителям амулетики купить, книжки там… Но это позже, сейчас, как я раньше и говорила, главное – это восстанавливаться и не отсвечивать. С остальным разберёмся потом.

***

– Ну, вот ты и дома, – улыбнулась мне миссис Эванс, обнимая меня за плечи. – Отдохни немного, через полчаса ужин.

Она была невысокой, с приятного цвета лицом, румянцем, серыми глазами в обрамлении пушистых тёмных ресниц, тёмными бровями, пухлыми щёчками и тёмно-рыжими волосами. Её постоянно хотелось обнимать, с ней хотелось говорить. Мэри Эванс была как раз тем человеком, которого хотелось назвать матерью. По крайней мере, мне. Ещё будучи в больнице, я привыкла называть её матерью, Томаса Эванса – отцом, а Петунью – сестрой, так что сейчас я чувствовала себя действительно дома.

Она вышла из комнаты, а я наконец-то смогла оглядеться. Комната была достаточно большой, прямоугольной формы, с большим окном и широким подоконником, заваленным подушками, книгами и пледами. В комнате была кровать с цветастым лоскутным одеялом, большой шкаф для одежды, туалетный столик, книжный шкаф и рабочий стол с удобным стулом. На столе была симпатичная настольная лампа без абажура, на книжных полках стояли фотографии и книги, на кровати и подоконнике сидели мягкие игрушки. В тумбочке, стоящей рядом со столом, я нашла учебники средней школы, находящейся неподалёку от дома Эвансов. Откуда я это знала? Будучи ещё в больнице, я не поленилась осторожно расспросить Петунью. А из рассказов ребёнка можно много чего почерпнуть. Так я узнала, что Пэтти биологически старше меня на два года, что день рождения у неё в июле, пятнадцатого числа, и что ей сейчас двенадцать. Так же я узнала, что учимся мы в одной школе.

Примерно тогда же ко мне постепенно начали возвращаться воспоминания хозяйки тела, постепенно и безболезненно переплетаясь с моими. Но воспоминаний было мало, они всё ещё оставались обрывочными и неполными, так что я старалась на них особенно не полагаться.

Я подошла к окну и осторожно распахнула его, впуская в комнату порывы ветра. Хотелось привести в порядок мысли хотя бы ненадолго.

У меня была куча идей и задумок, которые я хотела бы поскорее воплотить в жизнь, но вот реалии меня угнетали. Возможностей у меня как раз-таки не было. Денег нет. Палочки нет. Знаний нет. Я в теле десятилетнего ребёнка. А значит, про магию пока что можно забыть и посвятить всю себя налаживанию отношений с родителями, сестрой и единственным нужным мне другом. Друзей у Лили, как я поняла, покопавшись в её памяти, было куча, но вот мне они были не особенно интересны. А вот Северус казался кандидатурой довольно привлекательной и незаурядной.

Ладно, пока стоит переодеться и пойти помочь маме. Думаю, она оценит.

Осмотр вещей Лили в восторг меня не привёл, но оставил удовлетворённой. Бантики-цветочки она не очень любила, так что большинство предметов гардероба были достаточно адекватными даже на мой взгляд. Выбрав полосатый вязанный свитер и какие-то брюки, недостаточно тонкие для того, чтобы замёрзнуть, но и недостаточно толстые, чтобы умереть от жары, я с удовольствием залезла ногами в пушистые тапочки с кроликами и, тихо мурлыкая вспомнившуюся песенку, вышла в коридор.

На втором этаже располагалась гостевая комната, спальня родителей и наши с Петуньей комнаты. Ещё было целых три ванны, одну из которых делили мы с Пэтти. Неплохо. Жили Эвансы достаточно богато, но вызывающей роскоши не было, что радовало.

Я спустилась вниз, в небольшую переднюю, и прошла на кухню, откуда доносился шум радио, шум воды и аппетитный запах какого-то пирога.

За плитой стояла мама: она что-то перемешивала на сковороде, изредка двигаясь в такт доносящейся из приёмника музыки. Джаз мне нравился, но это была лишь пародия: хорошая, но пародия. К сожалению. Вот чёрт, только матери этого говорить не надо. Не поймёт она ребёнка, который будет рассуждать с ней о тонкостях исполнения инструментальной музыки. Кстати, об инструментах. Надо бы записаться на курсы фортепиано, что ли… Всегда любила играть, а лишняя корочка не помешает. Да и хочется сравнить отечественную методику преподавания со здешней.

Я обняла маму со спины, утыкаясь носом в тёплую водолазку. Женщина рассмеялась и развернулась, погладив меня по голове.

– Что-то хотела, солнышко?

– Тебе помочь? – вопросом на вопрос ответила я, размыкая объятия.

Если она и удивилась, то виду не подала. Поэтому махнула рукой в сторону шкафчика с посудой и снова улыбнулась.

– Можешь на стол накрыть… проверь кстати, чтобы скатерть была чистой. А то, если она запачкалась, нужно бы запустить стирку.

Я кивнула и направилась к шкафу из светлого дерева, забирать тарелки.

Столовая была светлой квадратной комнатой, прилегающей к кухне. Что примечательно, здесь были стеклянные двери, выходившие на задний двор. Летом, наверное, было красиво, особенно вечером. Сервировка не заняла много времени, я просто немного покопалась в памяти Лили, воскрешая в сознании расположение членов семьи за столом и стандартный набор для ужина. Как я и говорила, жила семья не бедно, её даже можно было назвать зажиточной. Эх, поскорей бы ассимилироваться в магическом мире. Закончила бы школу, обязательно на отлично, это наверняка даёт какие-то преимущества. Вот только бы моя легенда о «чистокровности» не подвела бы.

За размышлениями даже не заметила, как закончила. Полюбоваться плодами своих трудов мне особенно не дали, в столовую зашла мать; она несла в руках блюдо с домашними сосисками.

– Принеси, пожалуйста, ещё стаканы. Миссис Грей угостила нас домашним морсом, нехорошо было отказываться.

Стелла Грей была нашей соседкой, её дочь дружила с Петуньей. Что ж, логичненько. Морс выглядел вполне съедобно, я мельком увидела графин, прежде чем его унесла мать, а бокалы естественно захватила.

Когда семья всё-таки собралась за столом, я даже успела немного устать. Сосиски действительно были хорошими, миссис Эванс неплохо готовила. Спагетти, салат из свежих овощей, кусок пирога с черничным джемом и стакан морса… мда, нужно будет нагружать себя ещё и физическим трудом, иначе я так довольно быстро разжирею, а фигуру с детства портить не хотелось.

Петунья вызвалась помогать с посудой, меня же отправили наверх – отсыпаться. Так я узнала, что сижу дома аж до окончания рождественских каникул – которые, на минуточку, ещё даже не начались – из-за болезни. К моему счастью, одна.

– Но, если тебе что-то завтра понадобится, – предупредила мама, – то сразу звони мне… номер я оставила у телефона, на случай, если ты всё-таки его не запомнила…, а теперь иди спать, солнышко.

Возражать я не стала, так что через несколько минут уже стояла перед зеркалом в ванной комнате и чистила зубы. Засыпая первый раз в своём новом доме, я думала, что успела сделать не так уж и мало.

В конце концов, даже разговоры с родителями и сестрой отнимали достаточно моральных сил. С одной стороны, я уже любила их, с другой – постоянно боялась спалиться. Короче говоря, всё это было довольно энергозатратно. А ведь скоро мне придётся ходить в школу, контактировать с людьми, которые знали и любили настоящую Лили… чёрт.

А ещё был Северус. Я не знала, любил ли он Лили Эванс, но точно знала, что он уже считал её своим единственным другом. И я не хотела терять эту связь, но хотела остаться с мальчиком только друзьями. Не умею я делать вид, что люблю кого-то, по мне сразу видно, если человек мне не нравится. И я надеялась, что Снейп поймёт как можно раньше – я вообще не хочу никого любить. Это больно.

Про Джеймса Поттера, канонного мужа Эванс, я думать вообще не хотела. Вполне возможно, он достаточно неплохой парень. Вполне возможно, что мы будем даже дружить. Но будет ли между нами что-то большее? Не знаю. Думать о таком пока не хотелось.

В ту ночь спала я крепко, не тревожимая никакими кошмарами.

Комментарий к Глава 1

А вот и прода)

Простите, немного задержала))

Вот чёрт, пошла я писать вторую главу, пока настрой не пропал. А то потом трудно будет наскрести желание писать такими темпами :D

Всё ещё жду отзывов. Персонажи достаточно живые? Язык повествования не кажется сухим, а героиня – картонной? По-моему, всё достаточно неплохо. В общем, жду))

Напоминаю, что есть группа в ВК: https://vk.com/theacademyofmiracles

Всё-таки советую на неё подписаться ;3

========== Глава 2 ==========

И всё, что я чувствую очень важно,

И всё, что ты чувствуешь сейчас,

Нам жизнь наша не повторяет дважды,

Всё в первый и тут же в последний раз.

Проснулась я поздно. Какое-то время лежала совсем не двигаясь, дышала полной грудью и прислушивалась к звукам дома. Полная тишина иногда нарушалась поскрипыванием оконной рамы, наверное, от мороза. Раскрыв всё-таки глаза, я ещё несколько секунд смотрела на потолок и размышляла, чем бы себя занять. Занятие нашлось довольно быстро: я определённо хотела есть, так что пришлось подниматься из тёплой кровати и идти умываться.

Прохладная вода всё-таки прогнала остатки сна, так что я даже переоделась и убрала волосы в удобный пучок. Прислушалась к своим ощущениям. Всё-таки тело ещё не было на сто процентов здорово, так что следовало быть аккуратнее. Пока что чувствовалась только общая слабость, что не страшно. От этого, кажется, ещё никто не умирал. Почему-то посетила мысль, что вполне могу стать первой.

Тихо посмеиваясь, я спустилась по лестнице, всё ещё получая безумное удовольствие от передвижения пешком, своими собственными ногами. Это было непередаваемо. Наверное, именно так чувствует себя прозревший слепой… чувство какого-то волшебства, эйфории, радости. Ощущаю себя именно живой.

На кухне было пусто, а часы показывали десять утра. Ясно, значит родители уже на работе, а сестра – в школе. Ну вот и хорошо, никто не будет мешать мне кушать и заниматься исключительно собой. Прекрасно.

В холодильнике нашлась тарелка с блинчиками и записка для меня. Клочок бумажки гласил, что я должна хорошо покушать, заварить себе чая и не напрягаться, а главное – не выходить из дома. Я бы с удовольствием послушала родителей, но у меня было одно важное дело.

Я знала, что Северус в школу для магглов не ходил. Ну, если быть точной – это знала Лили, что, собственно, не особенно важно. Главное то, что Снейп сейчас был, скорее всего, у себя дома, в небезызвестном Паучьем тупике. Что ж, самое время навестить моего будущего лучшего друга…, но сначала надо покушать.

Я с удовольствием перекусила блинами, слушая по радио сводку новостей. Ничего интересного: объявили курс валют, рассказали о недавно прошедшем концерте, о сельскохозяйственной выставке в Лондоне, дали короткий прогноз погоды. Удивительно, в Коукворте лёгкий морозец ударил уже в ноябре. Пускай это были и не наши русские минус тридцать, но снег на рождество был обещан. Это хорошо, может даже удастся пригласить к нам Снейпа. Ребёнка надо отогревать и откармливать. Эх, придумать бы ещё что-нибудь со Снейпом-старшим… Ну да ладно, будем, как я и говорила раньше, решать проблемы по мере их поступления.