Текст книги "Соцветие Лилии (СИ)"

Автор книги: Escriba Simplement

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Прости, – буркнул гордый мальчишка, насупившись и тут же уткнувшись в какую-то книгу, которую он быстро достал из кармана и увеличил заклинанием.

Все занялись своими делами. Поттер читал, я таки выглянула из пледа и, оставшись в положении полусидя-полулёжа, удобно используя для своих коварных матримониальных целей наследника Блэков, всё-таки продолжила следить за судьбой так любимой мной Джейн, Алиса и Марлин продолжили болтать, а сам наследник Блэков, совсем не печалясь оттого, что его так нагло используют, продолжал разбирать что-то с Ремусом.

Поезд мерно покачивался, на улице начал накрапывать мелкий дождик, который обещал в скором времени превратиться в настоящий ливень, болтовня девчонок слилась в единый гул, а плечо друга было слишком удобным и, что самое главное, тёплым, так что я сама не заметила, как задремала.

***

Распределение прошло даже как-то обыденно. Единственным нововведением стало то, что староста раздала нам расписание не за завтраком следующего дня, а прямо сейчас, за праздничным ужином. Девушка просто выложила на скамью увесистую стопку листов, а парень, применив к ним какое-то заклинание, заставил подписанные бланки разлететься к каждому ученику. Начинали с первого курса, так что свой листок я получила достаточно быстро, тут же впившись в него глазами.

В принципе, ничего не изменилось, разве что уроков теперь стало немного больше, да и перемены между ними слегка укоротились, так что пары стояли более плотно друг к другу. В своём расписании я увидела заветные четыре предмета, на которые решила ходить вместе с Алисой и Марлин. Как не странно, из мальчишек сопровождать нас вызвался только Сириус. Джеймс решился отдать больше своего времени Нумерологии и Рунам, а Ремус последовал вслед за другом, с которым они теперь стали бы проводить чуть больше времени. Кажется, это устраивало всех.

Впрочем, в последнее время общество Поттера меня несколько напрягало. Почему-то у меня начиналось складываться впечатление, что он и в этой реальности относится ко мне совсем не так, как к другу.

Поначалу это показалось забавным. Мальчик мило краснел, улыбался мне как-то по особенному, всегда был рядом – весь такой тёплый и понятный – и даже как-то легче на душе становилось. Я грешным делом даже начала подумывать, а не взаимна ли его симпатия. Но у любой медали, как известно, есть две стороны.

Поттер был до крайности ревнив, вспыльчив и многословен. Причём последнее бесило меня больше всего: в минуты гнева или какого-то раздражения я могла узнать о себе так много нового, что порой хотелось просто убить его на месте. В назидание другим, так скажем.

Но отпустить я мальчишку уже не могла. Просто не получалось – слишком привязалась к своим «Мародёрам», как нас всё-таки начали называть уже на третьем курсе, только уже с лёгкой руки МакГонагалл, которая в сердцах назвала так нашу шебутную компанию, не подобрав эпитета поточнее. Прозвище достаточно быстро обрело популярность, да так и привязалось к каждому из нас намертво.

Впрочем, я много времени проводила теперь в одиночестве. Тренировалась, чётко решив для себя всё-таки взять три мастерства до совершеннолетия. Дальше можно будет сбавить темп, учиться в удовольствие и размеренно. К тому же, я надеялась, что уговорю заняться моим обучением самого Эммануэля – даже из достаточно абстрактных разговоров приходило понимание того, что он сведущ во многих областях, которые были мне интересны – ну или сам подберёт для меня учителей. Нану и Игоря я просить о таком опасалась.

На самом деле, надежда на то, что у них всё-таки появится совместный ребёнок, не покидала меня на протяжении уже как минимум года. Нет, я любила своих родителей. Причём сильно. Но их забота была порой слишком навязчивой, а контроль – слишком тотальным. Короче говоря, появление ещё одного чада избавило бы меня от львиной доли проблем и прибавило бы такую прорву времени… Эх, короче говоря, рождение младшего наследника развязало бы мне руки. К тому же, я могла бы войти в Род будущего мужа…

Щёки почему-то полыхнули жаром, когда в голове появился неожиданный и совершенно иррациональный вопрос.

А согласился бы Эммануэль войти в мой Род?

***

Уроки Истории магии мне никогда не нравились. Подача материала была действительно ужасной. Профессор Бинс – если его вообще ещё можно было называть профессором – бормотал что-то себе под нос, совершенно не акцентируя внимание на хоть сколько-нибудь важных вещах. Даже самые что ни на есть зубрилы и отличники – вроде той же канонной Грейнджер, ну или меня – на этой лекции чаще всего просто писали эссе к другим предметам или же занимались своими делами.

Именно поэтому мои друзья, без всякого зазрения совести, между прочим, маялись непонятно чем. Сириус дописывал какое-то эссе, Джеймс активно пытался не уснуть, Ремуса же на уроке не наблюдалось вообще – полнолуние было сутки назад, так что мальчишка до сих пор отходил в Больничном крыле – а Алиса и Марлин на этот раз отсели куда-то ближе к Слизеринцам, решившись всё-таки на общение с несколькими девушками. Алису приняли неплохо, а Марлин… впрочем, то, что её вообще терпели в их компании, было уже чудом. К тому же, упоминания о том, что девочка происходила из достаточно богатой и знатной в маггловском мире семьи, несколько смягчили аристократов этого мира.

Делать ничего не хотелось совершенно. Разве что… неуверенно стрельнув глазами в сторону Джеймса, который сидел вместе с Блэком прямо впереди меня, я придвинула ближе к себе талмуд по Истории Магии, раскрытый ровно посередине, и осторожно принялась копаться в сумке.

Чёрный блокнот нашёлся быстро, даже как-то подозрительно быстро. Вздохнув и ещё раз оглядевшись, словно я делала что-то действительно постыдное и даже незаконное, я осторожно морально готовилась написать первой человеку, который мне не безразличен. Абсолютно не безразличен.

Врать себе глупо. А в моём случае ещё и опасно. Так есть ли смысл отрицать очевидное?

– Не любовь и даже не влюблённость, – пробормотала я, водя пальчиком по обложке.

Решиться было сложно.

Ещё раз стрельнула глазами в сторону Джеймса. Если он заметит – будет скандал. Прямо посреди урока. Вот чёрт…

…поймала себя на мысли, что лучше бы заметил.

Тяжело вздохнув, я уткнулась лбом в дневник. Тяжко.

Наверное, я так и не решилась бы вообще хоть на какие-то действия, если обложка не стала вдруг тёплой. Судорожно вздохнув, я раскрыла блокнот на первой странице, видя строчку, написанную каким-то неровным, округлым почерком.

Доброе утро…

Смешок сдержать не удалось, хвала всем богам, что никто его не заметил. Взяв перо и бросив на чернила простенькое заклинание, меняющее их цвет на изумрудно-зелёный, я вывела просто каллиграфические от волнения буквы:

Уже день, чудо.

Так началась наша переписка, не прекращающаяся на протяжении всего года. Это были беседы, наполненные для меня таким сакральным смыслом, такой теплотой и таким пониманием вперемешку с доверием, что порой я не верила, что это происходит на самом деле. Это были беседы, которые примиряли меня с необходимостью торчать в школе, посещать неинтересные лекции и общаться с людьми, которых я не хотела даже видеть.

Это были беседы, о которых Джеймс Поттер так никогда и не узнал.

Комментарий к Глава 29

глава-мостик.

скорее всего, скоро выложу ещё одну. но пока что нет просто сил.

группа в ВК: https://vk.com/TheAcademyOfMiracles

там уже пикча дневника лежит :з

на яндекс-кошелёк: https://money.yandex.ru/to/410016757263075

ну а вдруг кто-то решит подкормить музу.)

а ещё у автора появился тематический инстаграм. пощу фотографии и коротенькие рассказики с ними, ну а ещё не против поговорить за жизнь в директе.

просто прошу поддержать начинание.

ссылка: https://www.instagram.com/sanaa_mulkvisti/

ник: sanaa_mulkvisti

========== Глава 30 ==========

её глаза пьяные в твоих расплывались,

тени плавно всплывали с февральского смога.

я просто вспомнил как мы смеялись…

любили, страдали, ты помнишь?

вместе были счастливы.,

а любит она совсем другого.

Это было самое обычное утро и ничто, как говорится, не предвещало.

Как и всегда, я отослала свои вещи вместе с домовиком домой. Как и всегда, я отправилась домой с красным Хогвартс-экспрессом, стараясь попрощаться на долгое-долгое лето с друзьями. Как и всегда, мои мысли зачастую занимали вовсе не их разговоры или забавы, хотя я изо всех сил старалась казаться вежливой и заинтересованной. Ничего необычного не происходило.

– Как каникулы проведёшь, Лилс? – поинтересовалась скорее для проформы Алиса.

– Как обычно, наверное, – пожала плечами я, не сумев сдержать улыбку.

Странное это было ощущение: меня ждали. Ждали не родители, не друзья, но человек, который стал чем-то большим в этом мире. Чем-то большим, чем всем.

– Какая-то ты слишком мечтательная, – проворчал Сириус шутя. – Влюбилась?

Джеймс как-то болезненно вздрогнул и поднял на меня свои огромные орехового цвета глаза. Воздух из лёгких выбило нараз.

Что я могу ответить на это? Признаться всем – да и самой себе – что это правда? А зачем? Неужто за все те года, что я прожила и в том, и в этом мире, моё больное самолюбие ещё не утихомирилось? Лишняя, показушная бравада была мне абсолютно ни к чему. Но отговорки и ложь мой маленький оленёнок почувствует за километр. Тяжело вздохнув, я постаралась улыбнуться.

– И как ты догадался, Сири?

Блэк проказливо улыбнулся, игнорируя напряжение друга, и пожал плечами:

– Моя леди, у меня на такое настоящее чутьё… но приоткрой всё-таки завесу тайны, – усмехнулся мальчишка. – В кого же?

– Я люблю жизнь, Блэк, – спокойно сказала я, откидываясь на спинку сиденья и щурясь от солнца. – Я влюблена в неё так глубоко и сильно, как никто другой. И что-то мне подсказывает, что эти чувства взаимны.

Я не шутила. Это действительно была правда: немного искорёженная, немного странная и тяжёлая для понимания детей. Но это была правда.

Я любила ветер, который играл моими волосами, когда я свешивалась из окна в башне Гриффиндора, я любила запах прелых листьев и холодный осенний дождь, что неустанно хлестал по моим плечам, когда я выбиралась погулять в дурную погоду без плаща, я любила вкус рождественского имбирного печенья, обмакнутого в какао, любила интересные книги и смех друзей, любила… себя?

Наверное, только сейчас ко мне пришла эта странная гармония с внутренним я. Мой внешний вид, мои занятия, моё окружение – ничего из этого не вызывало во мне отторжения, во всём мне было комфортно, словно я жила в каком-то маленьком и уютном мирке, где мне не грозили ни горести, ни печали.

Годы, проведённые в этом мире, не прошли для меня бесследно. Я стала более мягкой, начала реже ожидать подвоха хотя бы от самых близких людей, училась заново доверять, училась не тянуть всю тяжесть неподъёмной порой ноши на собственных плечах. Ведь теперь в моей жизни появились те, кто не только был готов мне с этим помочь, но и хотел это сделать. Теперь в моей жизни появилась семья и, что самое странное, родной дом, в который хотелось возвращаться после длительных или коротких отлучек, неизменно встречаемая родными людьми и уже знакомыми до боли стенами.

И я надеялась, что со временем эти дети смогут понять эти слова, смогут понять меня. Но пока что подобное признание вызвало лишь растерянные улыбки и пожатие плечами. К моим странностям уже давно здесь привыкли.

Время в поезде пролетело как-то слишком незаметно, а на перроне меня уже встречали. К моему большому удивлению, только Игорь – Нана отсутствовала.

– Твоя мать немного приболела, – улыбнулся Каркаров, впрочем, не выглядя особенно расстроенным или встревоженным. – Так что послала встречать только меня.

Я лишь пожала плечами, чмокнула отца в щёку и позволила сжать свою руку, чтобы уже через секунду быть перенесённой на само крыльцо дома. Крыльцо, где стояла моя мать, счастливая, слегка пополневшая и со значительно округлившимся животом. Понимание пришло сразу же. К моему стыду, первым ощущением была не радость, а какое-то больное облегчение. Впрочем, это не помешало мне радостно взвизгнуть и тут же оказаться в её объятиях. От матери пахло её духами из вербены и чем-то тёплым, родным.

– Мы хотели тебе сказать раньше, но решили повременить. всё-таки это было бы небезопасно.

Я лишь кивнула.

– Кто?

– Близнецы, мальчик и девочка, – улыбнулась женщина и её взгляд обратился куда-то вовнутрь себя, как часто бывает у будущих матерей. – Имена мы ещё не выбирали, ждали тебя…

Отец, подошедший как-то слишком неожиданно, рассмеялся.

– Расскажи ей вторую новость, дорогая, – по-доброму усмехнулся он. – Думаю, у тебя получится лучше.

Где-то глубоко внутри кольнуло предчувствие чего-то пугающего. Паранойя взметнулась, душа горло появившимся словно из ниоткуда страхом.

– Мы едем в Россию.

Мир словно поблек.

***

Вечер опустился на поместье. За окном пели птицы, постепенно смолкая, словно они тоже, как и сама природа, через силу боролись со сном. Отец и мать были, кажется, в гостиной, что-то обсуждая за чашкой чая, все домовики были заняты сборами. По всегда тихому дому теперь постоянно кто-то сновал, слышался гомон голосов. Предметы передвигались, какая-то мебель упаковывалась с собой, то тут, то там раздавались хлопки аппарации эльфов.

Я сидела перед собственным чемоданом и бесновалась, отчего вещи в моей комнате порой взмывали в воздух, а стёкла ощутимо подрагивали.

Как они могли так со мной поступить? Зная, что у меня есть чёткие планы как на жизнь, так и на лето, предполагая, что я воспротивлюсь, они всё равно сделали по-своему… Как и все обыкновенные родители совершенно обыкновенных детей. Горло снова сжалось, отчего я нахмурилась, давя в себе порыв зарыдать. В конце концов, слезами горю не поможешь.

Впрочем, были в этом путешествии и плюсы. Я могла посетить Россию, свою прошлую родину, по которой, впрочем, в последнее время не особо и ностальгировала. Привлекательной мне казалась и идея остановиться в магическом Царьграде – который, между прочим, не имел ничего общего со Стамбулом и являлся абсолютно магическим поселением – и возможность впервые за долгое время увидеться с сестрой. Впрочем, сестрой она являлась мне в данный момент лишь на словах, как бы грустно это ни звучало. Однако, увидеть повзрослевшую и изменившуюся Петунью было любопытно.

Не стоит считать меня неблагодарной заразой. Памятуя о том, кому я обязана своим благополучием в первые месяцы собственной жизни в этом мире, я неизменно курировала информацию о маггловском мире, скрывая за этим интересом моё более пристальное внимание к Эвансам. Впрочем, это и не было особенно нужно. Мои прошлые родители переехали в Лондон, остановившись хоть и не в новом, но в достаточно симпатичном и можно даже сказать престижном районе города. Купили старый особнячок, который вскоре уже можно будет назвать старинным. Миссис Эванс, насколько мне было известно, так и не устроилась на работу, решив посвятить себя собственному делу, так что очень скоро в городе была открыта семейная пекарня, носящая одноимённое название «Evans’ Bakery». Дела у неё шли неплохо, впрочем, она вскоре подобрала работников, так что теперь лишь изредка стояла у прилавка или пекла свои фирменные булочки. Мне их всё же купили ни о чём не подозревающие родители, когда мы были на небольшой экскурсии в маггловском Лондоне. Если быть точными, они лишь проспонсировали мою покупку.

Миссис Эванс в тот момент за прилавком не было – выдался на редкость дождливый день, и приболевшая женщина посчитала нужным остаться дома – а меня встретила достаточно разговорчивая и бойкая продавщица. Ей было около шестнадцати и, судя по всему, она подрабатывала в пекарне после школы.

– Осторожней, мисс, они горячие, – предупредила меня тогда девушка, задорно улыбаясь, и её зелёные глаза в этот момент искрились весельем и толикой заботы.

Она откинула тугую косу из тёмно-рыжих волос назад, и моё настроение в этот миг оказалось недалеко от пометки «ноль». Кто знает, по какому принципу миссис Эванс подбирает себе помощников, это в любом случае не должно было меня касаться… но общая схожесть, которая прослеживалась так чётко, заставила меня рефлексировать ещё не один день.

От воспоминаний меня отвлёк недовольный Мефистофель. Котяра поглядывал на меня своими полуприкрытыми янтарными глазами из-под горы вещей.

– Ну чего тебе, чего? – раздражённо буркнула я, насупясь.

Воспоминания абсолютно не способствовали хорошему настроению.

Кот, клянусь небесами, страдальчески закатил глаза и перевернулся на другой бок, отворачиваясь от меня и являя моему взору дневник в чёрной кожаной обложке. Почему-то захотелось обругать себя последними словами.

– Солнышко, я тебя люблю, – прошептала я, трепля кота за ухом; тот лишь недовольно фыркнул, намекая на мою незадачливость, и замурчал, подставляясь под ласки.

Погладив кота, я выцепила из-под него книжку и, оглядываясь на дверь, словно вор, раскрыла блокнот.

– Лилс, ты готова? – голос, раздавшийся у самой двери, заставил подскочить.

– Да, почти, – отозвалась я. – Через пять минут буду.

– Мы ждём тебя через две минуты внизу, – немного недовольно крикнула Нана, и я услышала её удаляющиеся шаги.

Коря себя за невнимательность, стоящей мне клубка нервов, я поспешно раскрыла блокнот и, взяв первое попавшееся перо, выскребла:

Родители увозят в Россию. Царьград. Подробностей не знаю. Страшно.

– Ну где ты там? – послышался недовольный голос отца, судя по всему, усиленный заклинанием.

– Иду, – тихо буркнула я, засовывая блокнот в чемодан.

Оставалось только захлопнуть крышку чемодана с чарами незримого расширения и набросить чары, которые позволили ему беспрепятственно начать своё путешествие на нижний этаж. Переноска для кота нашлась быстро, а поспешно вызванная домовушка уже тащила вниз клетку с филином. Брежнева я оставлять отказалась, ссылаясь на то, что он является моим фамилиаром. В конце концов, животное без меня и правда может загнуться.

Тяжело вздохнув, я встала, одёргивая подол. В зеркале на минуту отобразилась испуганная, растерянная девочка; её волосы были забраны в две косы, а на бледной коже не была и намёка на веснушки. Они попросту исчезли после одного из ежегодных ритуалов на Самайн, да так до сих пор и не появились. Тёмно-зелёное свободное платье, чёрная дорогая мантия с защитной рунической вышивкой, чёрные тонкие гольфы и чёрные же туфли, всё казалось искусно подобранным и гармоничным, волей-неволей переключая на себя внимание с моего бледного лица.

Хмыкнув, я ещё раз расправила складки на подоле и вышла за дверь. Внутри поселилось ожидание чего-то грядущего.

Комментарий к Глава 30

автор снова заболел автор снова заболел автор снова заболел

ничего необычного, короче, хпхззхзх.

давайте проверим активность фанфика? поскольку прода выйдет теперь, скорее всего, только под новый год (обещаю, большая и интересная))), давайте напишем в комментариях о любимых/нелюбимых персонажах этого фика и о вашем к ним отношении. так хотя бы гляну, кто действительно интересуется работой и есть ли смысл выкладывать промежуточную главу.

ну а теперь ссылочки.

ссылочка на группу: https://vk.com/TheAcademyOfMiracles

пикч на этот раз нет, но подписаться всё же советую. там очень часто публикуются новости, иногда даже спойлеры, и есть возможность беспрепятственно пообщаться с автором)

на яндекс-кошелёк: https://money.yandex.ru/to/410016757263075

это заранее, чтобы не задавали вопрос “куда на лечение кинуть”. СЮДА.)

а ещё у автора появился тематический инстаграм. пощу фотографии и коротенькие рассказики с ними, ну а ещё не против поговорить за жизнь в директе.

прошу, так сказать, поддержать начинание.

ссылка: https://www.instagram.com/sanaa_mulkvisti/

ник: sanaa_mulkvisti

========== БОНУС 1 ==========

Вся картина мира, тех кто

Вашей давно противятся, как секта.

Ведь у всего – не единый архитектор.

Все переплетено,

мне суждено тут помереть

еретиком.

Шёл один из самых скучных и спокойных годов в этом мире. Здание Гильдии практически всегда пустовало, большинство магов разбрелось по собственным замкам и домам или же оставалось в лабораториях, старательно, щепетильно выполняя заказы собственного Дома. Подобное оставалось только контролировать, изредко появляясь то тут, то там, неизменно удерживая свою ауру и не позволяя страху захлестнуть работающих с головой.

Это было даже забавно. В первое время. Через пару десятков лет даже подобное существование может наскучить.

Когда-то давно, около полутора сотен лет назад, дед сказал ему то же самое.

– Ты велик, с этим бесполезно даже спорить, – усмехнулся тогда Израэль Мэрсенарри, качая головой с идеально-белыми, длинными волосами. – И когда-нибудь ты займёшь моё место. Но скука убьёт тебя, мой мальчик, как убивала каждого из нас.

И в первые десятилетия своего правления он не мог понять, в чём дело: слова деда, который никогда не ошибался, всё никак не находили подтверждения. Его работа была интересной, чарующей, дающей величие, деньги и власть. Его имя боялись произносить вслух, словно он принадлежал к какому-то тайному Ордену. И Эммануэлю это даже нравилось, виделось в этом какое-то подтверждение силы.

Через пятьдесят лет его запал затух. Вечно молодой, вечно занятой и вечно привязанный к своему Гильдийному Дому. Он не имел права любить, не имел права жениться или же выходить замуж, пока не были соблюдены определённые условия в подборе невесты. А они казались настолько иррациональными и даже несколько сюрреалистичными, что парень понимал: скорее всего, он останется одинок ещё лет на пятьсот.

Осенними вечерами часто вспоминалось детство, которого почти что и не было. В мыслях он мог удержать лишь смазанный облик матери, которая умерла сразу же после его родов, да лицо отца, скончавшегося через пару лет после жены. Тогда его на воспитание принял дед, решивший, что это самое детство ему не столько уж и важно. Ближайшие двадцать лет он только и делал, что учился и тренировался, числясь на заочном обучении в одной из школ Магического Мира. После двадцати двух Израэль, проведший что-то вроде собственной «аттестации», разрешил ему идти в Мастерство, и тогда пошла погоня за лучшими учителями Магического Мира.

Годы шли, кольца на его руках трансформировались, знания постигались, а скука так и не приходила. И до самой смерти своего родственника, которого всю свою жизнь он воспринимал только лишь как наставника, это разрушающее ощущение обходило его стороной.

Как только прошли похороны деда, Эммануэль оказался накрепко привязан всевозможными клятвами и обетами к собственному Гильдийному Дому. Стал новым Императором. Начались безграничные скачки между двумя мирами, улаживание конфликтов, многочисленные ритуалы по поддержанию потока Магии в обычный мир, где сейчас находилось большинство магов, бесконечные утечки времени на личностный рост, тренировки, показательные бои и подготовку новичков, а так же науку, различные исследования и, конечно же, книги.

Магический Мир требовал множество времени и сил. Находясь в междумирье и имея несколько проходов в обычный, земной мир, он представлял собой что-то вроде домена. Домена, проходы в который могут в любой момент закрыться, обрекая всех магов на тотальное вымирание. И задачей Императора была их непосредственная охрана.

В конечном счёте, он даже не мог сказать, к какому миру принадлежит больше. И тут, и там его уважали, его боялись. Отличие состояло лишь в том, что в привычных для всех магов странах его опасались, да и приходилось постоянно держаться в тени. Именно поэтому многие не понимали истинной сути Гильдии, ссылаясь на какие-то слухи или собственные домыслы.

Они никогда не были убийцами, для этого существовала гильдия тех же ассасинов, услугами которых они неизменно пользовались. Всё дело было в языковой группе. «Mercenary», это название прилипло к ним, словно клеймо, приравнивая к обычным наёмникам. Тогда как люди знающие вздрагивали от этого слова, понимая всё отличие между теми же солдатами фортуны и ими. Знакомые с истинным Миром Магии понимали, что именно так ещё несколько тысячелетий назад называли нефилимов – наполовину людей, наполовину ангелов.

Традиция давать «ангельские» имена осталась до сих пор, отчего местная церковь начала причислять их к лику святых, никогда не видя ни настоящих ангелов, ни Бога.

Прошли первые и вторые мировые войны, в которые Эммануэль стоически не вмешивался. В конце концов, это была не его война. Да, гибли люди. Да, у магов бушевал какой-то там Грин-де-Вальд, возомнивший вдруг себя великим волшебником. Он даже встречался с ним, не скрываясь, не сдерживая собственной ауры и спокойно рассказывая о том, кто он. Мужчину пробрало, пообещал магические источники не трогать, да и проходы в Магический Мир обходить по широкой дуге. Во избежание.

Их Гильдийный Дом располагался в Нарбонне, месте абсолютно магическом, прямо на источнике Силы. В подвале, как водится, в одном из залов был проход в Магический Мир, который охранялся с особой тщательностью. Так что каждый год Эммануэль появлялся в этом городе, решая кое-какие дела с миром здешним, чтобы после на долгие девять месяцев уйти в мир-домен, продолжая постигать выборочно некоторые искусства, исследуя научные труды предков и сидя за собственными мемуарами. Изредка он выбирался к давним друзьям, как своим, так и семьи, развлекался с девушками или парнями, но ни до чего серьёзного ни разу ещё не доходило.

В какой-то момент, в самой Нарбонне, ему полюбилось ходить на пляж, от которого так и разило некроэнергией. Душа там отдыхала, впитывая сырую силу. Впрочем, место привлекало не только его: русалки всех видов так же тянулись к нему, так что порой приходилось «отпускать» ауру, чтобы слегка припугнуть уже порядком доставших его существ.

А потом он увидел её. Человеческий ребёнок, от которого исходила просто чудовищная сила, вновь притягивающая на это место саму Магию, что была заинтересована подобными колебаниями.

Он наблюдал за ней ещё около недели, неизменно угадывая её появление на этом месте. Девчонку словно тянуло сюда с непреодолимой силой. С такой же, как и его.

Она была очень худой, с бледной кожей без намёка на веснушки или родинки, с тёмно-рыжими, почти что красными волосами, которые всегда были в идеальном порядке несмотря на то, что та никогда их не заплетала, и невозможными глазами, порой полыхавшими сырой некромагией, светло-зелёной и яркой.

Эммануэль даже не удивился, когда эта невозможность начала якшаться с русалкой, сумев как-то повлиять на неё и заставив идти на контакт.

Тогда он узнал её имя. Лилия.

А потом они встретились лицом к лицу. Девчонка почувствовала касание его магии, когда он пытался как-то прощупать её эмоциональный фон, и вместо того, чтобы сбежать, встала в боевую стойку, окружая себя невидимой, но прочной стеной из той же сырой некроэнергии, так отдающей рёвом в его ушах, что на какой-то момент у двухсотлетнего мага помутнело в голове. И ведь различила, чертовка, его голос, хотя по всем правилам и канонам услышать ничего была не должна.

Маг смотрел на её лицо, смотрел в её глаза, и пытался считать реакцию хотя бы по каким-то невербальным признакам, если уж сознание было ему закрыто.

Тишина.

Только вместо страха на этом почти что фарфоровом, кукольном личике вдруг скользнула какая-то растерянность, вперемешку с… узнаванием. А после сменилась решительностью и какой-то больной весёлостью, совсем уж неприкрытой бравадой. Подобное бесило, но и пленяло одновременно.

– Это когда я уже успела допечь инквизицию? – спросила эта невозможность, заставляя на секунду растеряться и потерять дар речи.

Он просто не сдержался и расхохотался, стараясь перебороть внутреннее напряжение. А после лишь покачал головой.

– Удивительная, – парень перехватил её взгляд, зацепившийся за крест, и вновь хмыкнул. – То есть тебя хочет русалка, в паре метров от тебя появляется неизвестный тебе человек, ты находишься на проклятом пляже, а тебя интересует только крест?

На личике девочки выступила внутренняя борьба. Она кинула едва заметный взгляд на собственную ручку, на одном из пальцев которой покоилось неприметное кольцо наследницы Рода. Наверняка, с портключом.

И в этот момент скука отступила. Ему впервые за долгое – слишком долгое – время стало интересно. Он просто понял, что не может её упустить. Только не сейчас.

– Я Эммануэль.

Брови девочки взлетели вверх, выражая скорее лёгкое удивление и флёр заинтересованности, чем недоверие.

– Ангел?

– Как ангел, – поправил её парень, улыбаясь.

Девочка лишь пожала плечами, вздохнув.

– Лилия.

– Как цветок? – не остался в долгу Эммануэль.

– Как демонесса, – оскалилась в полуулыбке-полуухмылке она.

Честно признаться, почву из-под ног это на секунду выбило. В голове даже прошёл быстрый расчёт вариантов, при которых этот ребёнок мог быть одержимым… нет, мог быть земным вместилищем этого адового огня. Подобным объяснялась бы и некроэнергия, и манера речи, и даже эти слишком взрослые глаза на детском личике, смотрящие так насмешливо.

– Так она же Лилит, – нахмурился он, стараясь унять разошедшийся пульс.

Палочку он вытащить не успеет, посох или жезл призвать – тоже. А через такую толщу некроэнергии руками или сырой магией прорваться не сможет – всё попросту поглотиться… что же делать?

– Я скрываюсь, – мило улыбнулась девочка, а от облегчения затряслись руки.

Эта невозможность шутила и действительно находила подобное забавным.

Стена некроэнергии упала, но не растеклась по поверхности пляжа, а просто медленно впиталась в тело девочки, на щеках которой появился довольный румянец, отчего в голове пролетела мысль о вампиризме.

Знает ли она, какой чудовищной силой обладает?

Попытка проникнуть в её сознание не увенчалась успехом.

– Ментальные щиты? – осознание такого уровня в защите сознания – или, как здесь это называли, окклюменции – раздражало.

Осознание нашло неожиданно. Дело было не в щитах, парень не чувствовал преграды, когда пытался коснуться её разума. Напротив, Эммануэль словно проходил насквозь, не задевая энергетическую оболочку девочки. Она попросту не издавала никаких помех в мироздании, словно…

– Нет, – покачала головой она. – Я просто немного мертва.

– Совсем немного, – губы почему-то расползлись в улыбке.

– Чуть-чуть, – качнула головой она.

Атмосфера неуловимо разрядилась. Эммануэль с удивлением смотрел на то, как остатки некроэнергии, до этого обволакивающие девочку, служа ей будто второй кожей, окончательно впитались в её кожу, а несколько щитов, висевших в паре метров от неё, с едва слышным хлопком исчезли, рассыпаясь на тысячи мельчайших осколков.