Текст книги "Причина причин (СИ)"
Автор книги: Eryn from Dreamworld
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Злу, сокрытому здесь, повелеваю проявиться! – гремел голос Олорина, гулко разносясь по залам и колебля пелену тлена, скрывающую истинную обстановку.
«Настырный! Всё тебе неймётся!» – сверкал глазами Майрон, испытывая тошноту от заклинаний гостя. Тот был уже почти у лестницы, ведущей к смотровой площадке, когда терпение владыки Дол Гулдура иссякло.
– Меня воротит от твоих стенаний! – раздался грозный голос сверху.
Олорин устремил тревожный взгляд на лестницу, откуда величаво спускался Майрон. Он был одет, как для военного похода, кудри собраны в струящийся каскадом хвост.
– Ты… – потрясённо прошептал волшебник.
– Ты всё же удивлён! Чему? Ведь ты меня разыскивал, чему же удивляешься, найдя?
Олорин, всё ещё не веря собственным глазам, пробормотал:
– Я почти не сомневался в том, что это ты отстроил эти мрачные чертоги. Я ожидал тебя увидеть, но… не в таком обличье…
– А! Ты не ожидал, что я вернулся прежним? Рассчитывал на немощность мою? На что ты рассчитывал, сюда явившись?! – Майрон гневно выплюнул последние слова и вдруг стал выше и темнее. Сделав едва заметное движение, он отшвырнул волшебника к стене. Тот выставил свой посох, защищаясь, но Майрон только усмехнулся, и посох попросту истлел от полыхающего взгляда.
В глазах Олорина мелькнул страх. Майрон по-прежнему стоял наверху лестницы, но его горящий взгляд нещадно опалял волшебника, терзая душу и вдавливая тело в камень стен. Он прошептал:
– Майрон, так я был прав! Ты вновь готов к осуществлению давних планов…
– Готов? Я уже начал! Ведь ты уже прекрасно знаешь про новую породу орков! Ты знаешь и про Морию! И Траина ты навестил! Да… ты слышал и об Эреборе!
– Так дракон…
– Сокровищница Трора стала столом, накрытым угощеньем. Но приглашение отправил Я.
Потрясённый услышанным, Олорин задал главный вопрос:
– Ты дерзок, Майрон. Видимо, Кольцо…
– Да! Вот мой ответ. Я больше не скрываюсь. Так что, можешь даже Манвэ уведомить… И передать привет.
Олорин удивлённо воскликнул:
– Неужто не убьешь меня? Такая чудная возможность!
– И даже отпущу… Убить тебя сейчас – так скучно, – голос Майрона стал презрительно-холодным. Крепкая хватка огненного взгляда ослабла, и обессиленный волшебник рухнул на пол.
– Даю тебе возможность убраться отсюда. Поспеши. А то я передумаю, – прошипел тёмный властелин, вновь принимая прежние размеры.
Олорина не пришлось просить. Он беспрепятственно покинул Дол Гулдур, намереваясь отправиться в Лотлориэн, но передумал, повернув на север, решив поставить в известность Трандуила.
Впервые Трандуил беседовал с волшебником наедине в своих покоях. Они сидели в креслах: король – расслабленно среди подушек, Митрандир – напряжённо наклонившись к королю.
Трандуил уже почти привык к всегда обеспокоенному виду волшебника и не придал значения его тревоге, пока тот не заговорил:
– Всё очень плохо, Трандуил. Твоё соседство оказалось куда опаснее, чем ты считал…
– Ты о драконе, Митрандир? – король вопросительно приподнял брови.
– Нет. О том, кто заманил дракона в Эребор. О Сауроне!
Трандуил вздрогнул и, недоверчиво глядя на волшебника, спросил:
– При чём здесь Саурон?
– При том! – воскликнул Митрандир. – Именно он прислал дракона в чертоги Трора.
– Да кто сказал тебе подобную нелепицу?
– Он сам! – Митрандир ещё больше подался вперёд, пронзая Трандуила взглядом. – Я говорил с ним. В замке на холме.
Король как будто замер. Волшебник продолжал:
– Он удивил меня своим обличьем. Я был уверен, что никогда ему не стать таким, как я его запомнил. Ан – нет! Всё тот же юный и прекрасный, сладкоголосый… Хотя он так шипел от злости… совсем не сладко… я скажу…
Трандуил слышал голос Митрандира сквозь оглушительный стук собственного сердца. Тот продолжал:
– Он хорошо устроился. Всё, как он любит: уединение, роскошно-утончённое убранство (даже сквозь завесу чар я видел)… Ты даже не представляешь, кого я встретил в подземелье замка! Траина – потомка Трора! Майрон схватил его из-за кольца – последнего из гномьих – и держал там, пока бедняга не испустил свой дух. При мне. И тут явился сам хозяин. Дерзкий! Ты знаешь, он не прячется! Бахвалится своими «достижениями»: захватом Эребора и Мории, и мощью его армии! Я лишь предположил, что он почуял зов Кольца, как он признался! Давно уж неспокойно в Средиземье, но то ли еще будет! Война Последнего Союза померкнет перед тем, что он готовит… Уж я-то знаю!
Трандуил молчал, уставившись безумным взором в пустоту. Волшебник, этого не замечая, продолжал:
– Я уж подумал, что настал мой смертный час… Но Майрон отпустил меня. Зачем – не знаю… Предвижу, он задумал что-то. Я собирался в Лориен, но передумал в последний миг и поспешил сюда… Но… Трандуил! Ты изменился в лице!.. Хотя… чему дивиться? Узнать, что твоим соседом стал Властелин Колец, Владыка назгулов и орков… Тут кто угодно побледнеет.
Митрандир бормотал ещё что-то, но Трандуил его уже не слышал. Он думал лишь о том, что скажет Майрону при встрече.
Наугламир* – (синд.) «ожерелье гномов», созданное гномами для владыки эльфов и позже ставшее причиной убийства короля Дориата гномами
Семь домов* – семь кланов гномов
Наугрим* – гномы
Уруки* (Урук-хай) – порода орков, выведенная Сауроном
Комментарий к 13. ПРЕДВЕСТНИК БУРИ Дорогие читатели, эта глава, возможно, не содержит особо ценной информации, но она необходима для сюжета. Надеюсь, скучно не было )
====== 14. БУРЯ ======
В сумерках Леголас вернулся из дозора и не застал отца. Тот уехал с рассветом, как сообщили принцу. Куда король уехал и зачем, Леголасу было доподлинно известно. Сжав губы от досады, принц направился в свои покои, мрачно представляя подробности любовной схватки в тиши заброшенных чертогов. И не было известно Леголасу, что был он прав лишь в части своих предположений. Но как он был далёк от истины в другом…
Майрон безрадостно взирал на Трандуила, а тот, сверкая гневным взглядом, молчал. На этот раз король приехал первым и ждал приезда Майрона. Тот с порога понял, что худшее уже случилось: эльф был, как статуя, холодным, он даже плащ не снял, и волосы мерцали светлым водопадом на тёмной ткани, а этот взгляд… колючий, ледяной… Сердце Майрона билось глухо, больно, предчувствуя тяжёлый разговор.
Они стояли в золотистом свете эльфийского светильника в опочивальне, лица у обоих были белее мрамора от боли, что разрывала изнутри. Две тёмные фигуры в плащах длиной до пола, два молчаливых изваяния.
Майрон не выдержал молчания любимого. Внезапно севшим голосом он молвил:
– Мой король… Напрасно я отпустил «собрата» из Дол Гулдура… Я прочитал в его намерениях поход в Лотлориэн, что было мне только на руку, и не предполагал, что он в последний миг отправится к тебе… Итак… предвижу… теперь ты знаешь обо всём… или о многом…
Трандуил молчал. Он мучился от мыслей, как это прекрасное создание, такое совершенное в своей красе и нежное в любви, может быть двуличным и жестоким. Какой же он на самом деле? Этот вопрос эльф задал вслух:
– Какой же ты на самом деле?
– Безумно любящий тебя… – грустно ответил Майрон.
Эльф процедил, дрожа от гнева:
– Да, видимо, воистину – безумно! Настолько любишь, что готов разжечь пожар войны, подвергнуть истреблению народы? Готов послать драконов повсюду, где косо на меня взглянут? Готов отправить полчища жестоких тварей, что будут резать без разбора? Вот так ты любишь?!
Майрон молчал. А король продолжал говорить:
– Господства хочешь? Над кем? Ужель ты думаешь, что эльфы подчинятся? Или, быть может, поклонятся люди? Тебе придётся всех их уничтожить! И трон твой будет не стоять, но плавать! Покачиваться на волнах кровавых! И свои крепости воздвигнешь на костях, среди которых будут и мои!!!
Трандуил замолк, переводя дыхание. Майрон по-прежнему молчал, глядя на эльфа бездонными глазами. Он ждал, покуда ярость Трандуила иссякнет, выплеснется со словами. Он понимал, что эльфу больно. Ничуть не меньше, чем ему…
Тот вновь заговорил, теперь устало:
– Ужель ты думаешь, что я не встану против всех тёмных тварей, что ты лелеял для войны? Ты, правда, верил, что я приму твои деяния? Спокойно буду наблюдать, как гибнут те, кто защищает святое право на свободу? Ты думал, что за твоё тепло в моей постели я брошу свой народ на гибель?
Майрон дёрнулся от этих слов, глаза его заполыхали. Трандуил заметил это и едко продолжал:
– Давай! Яви себя такого, какой ты есть! Не стоит больше притворяться и сдерживать свою природу! Покровы сброшены! ГОРТХАУР!
Майрон задрожал всем телом. Он знал, что эльф намеренно так говорит, чтоб разозлить его, но это имя полоснуло ножом по сердцу. Не столько имя, сколько голос, что снова зазвучал, вонзаясь в раны:
– Гортхаур. Ты ничему не учишься… Гортхаур! Тебя уже повергли… дважды!.. Повергнут тебя вновь… Гортхаур!!!
Майрон метнулся к эльфу, толкнул его к стене и, сжав в объятьях, впился в губы. Тот укусил его. Почувствовав вкус крови, Майрон отпрянул, но рук не расцепил. Король вложил всю ненависть в свой взгляд и процедил кровавыми губами:
– Гортхаур…
Майрон взревел подобно зверю и вновь приник к устам, что ядовито ранили. Эльф снова укусил, но Майрон был готов терпеть его укусы, лишь бы не слышать имя, слетающее с его губ.
Король рванулся из цепких рук, но тщетно. Рыча и извиваясь, он беспрестанно повторял «Гортхаур». Майрон скрипел зубами, стараясь удержать, не причиняя боли. Но Трандуил хотел, чтобы любимый сделал больно, а лучше – попросту убил, чтоб боль исчезла. Он обессиленно затих, закрыв глаза. Не разжимая рук, Майрон зашептал, уткнувшись в шею эльфа:
– Ты прав во всём. Ты негодуешь. И дразнишься, намеренно произнося то имя, что мне ненавистно. Я знаю, знаю, мой бесценный, какая боль тебя терзает…
Дыхание Майрона прерывалось от волнения, но он продолжал шептать:
– Ты знаешь много, но не всё. Не всё… поверь мне! – последние слова прозвучали, как рыдание, и Трандуил открыл глаза. Взглянув на Майрона, он пожалел об этом: тот был само страдание. Боль с новой силой захлестнула, заставив вырываться вновь.
Майрон вдруг ослабил хватку и рухнул на колени, закрыв лицо руками. Король не ожидал такого и потрясённо смотрел на сникшую фигуру того, кто был почти всесилен. Боль сделала жестоким Трандуила, и он, как плетью, стал хлёстко бить словами:
– Того, что знаю я, довольно для того, чтоб сделать вывод: передо мной коварный обольститель, лживый приспешник Моргота. Тот, кто обманом втирается в доверие и предает его. Мне до скончания света не отмыться от позора твоей любви!
Майрон вскочил, взметнувшись тёмным вихрем. Он был страшен. Гнев разбудил в нём исполина, и Саурон предстал пред эльфом. Огромный, тёмный, с горящим взором, он навис над Трандуилом. Лицо чужое, грозное склонилось к королю, а голос, ужасающий своим спокойствием, проговорил:
– Отмыться, говоришь? Испачкался ты? Моя любовь позорна?
Звенящий гневом голос майа вызвал у эльфа дрожь, только безумец не устрашился бы. Владыка эльфов безумцем не был. Страх ледяной рукой сдавил израненное сердце, сминая боль.
И Трандуил, закрыв глаза, вздохнув, проговорил:
– Убей меня, Гортхаур, здесь и сейчас. Прошу.
Ответом стала тишина. Король открыл глаза и замер: пред ним был Майрон, прежний, он печально улыбался и ласково смотрел.
– Мой король, как бы ты ни дразнил меня, как бы ни оскорблял, я никогда не причиню тебе вреда. И выслушать меня тебе придётся.
Трандуил проговорил устало:
– Я слушаю.
Майрон прошелся по комнате, обдумывая, как начать. Остановившись перед Трандуилом, он начал говорить:
– С начала сотворения мира я много ощутил и понял. Но никогда не понимал любви. Я презирал любовь, считал её уделом слабых и неразумных… Но, лишь познав её, я понял, что такое счастье… Лишь обретя тебя, я понял счастье, Трандуил. И для меня нет ничего ценнее твоей любви. Ты слушаешь меня с серьёзным видом. Ты знаешь, это – правда…
Майрон снова прошёлся по комнате и продолжил:
– Но цепь событий мне не разорвать. Когда-то я создал ловушку, в которую попал теперь. И я отдал бы многое… О! Ты не представляешь, как много я отдал бы, чтоб повернуть вспять всё, что привело меня в ловушку… Но… если посмотреть иначе… если б не она, я б никогда тебя не встретил и не обрёл свою любовь…
– Ты б полюбил кого-нибудь другого… – спокойно молвил Трандуил.
– Ты сам-то веришь в это, мой бесценный? – голос Майрона был снова ласков. Король прекрасно знал, что майа прав.
– Что за ловушка?
Взгляд Майрона стал жёстким, а голос – тихим, как будто было больно говорить. Он начал:
– Настал момент в далёком прошлом, когда я слишком далеко зашёл, чтоб поворачивать обратно… Служением Мелькору я снискал себе дурную славу и стал гоним. Познав вкус власти, я начал к ней стремиться, ведь жизнь в изгнании – не мой удел…
Майрон вздохнул и, устремив печальный взгляд на эльфа, продолжил:
– Будь я любим тобой тогда, я бы смирился с участью изгнанника… Но я тебя не знал… Хотя, мы встретиться могли бы… ведь ты тоже был тогда в Эрегионе… прежде, чем я… создал свою погибель… Теперь я знаю точно: когда бы мы ни встретились, исход был бы один – ты получил бы моё сердце. Подумать только! Ведь всё могло бы быть иначе… Но что теперь поделать?.. Ведь я создал Его…
Взгляд Майрона стал отрешённым, а голос тихо продолжал:
– В Кольцо я заключил всю жажду власти, что меня снедала, всю ненависть к царившему тогда порядку, презрение к народам Средиземья… Оно зовёт меня теперь, лишая воли… И я бессилен перед Ним…
– Но разве ты – не господин Кольцу?! – воскликнул Трандуил, и, видя горькую усмешку Майрона, осёкся.
Тот улыбнулся, но улыбка была подобна гримасе боли. Он ответил:
– Не господин. Скорее – пленник. Кольцо повелевает мной. Да, никто не смог бы обрести могущество, надев Его. Других оно губило, стремясь ко мне. Но и меня погубит… если только…
– Только что? – король надеялся, что выход есть.
– Если только я не одержу победу.
Эльф прошептал:
– Нет. Нет! Неужто нет иного выхода?
– Нет, – грустно молвил Майрон. – Нет выхода. Я не могу противиться Кольцу. Я продержался так недолго! Но даже то короткое сопротивление мне показалось вечностью. Даже когда я ждал тебя, я так не мучился…
– Майрон! Ведь его возможно уничтожить! – король ещё надеялся.
Майрон смотрел так ласково и так печально, что эльфу стало дурно от догадки.
– Я и Оно – одно. Оно и есть я. И мы оберегаем жизнь друг друга. Я навредить себе не в силах – Оно не позволяет. И точно так же я не наврежу Ему. Мой замысел был очень хитроумный. Настолько, что я перехитрил себя!
Трандуилу казалось, что он тонет в тёмной бездне отчаяния и боли.
– О, Майрон! Что же делать? – простонал король.
– Биться, – прошептал тёмный властелин.
– Ты утопишь народы в их собственной крови! Потери будут неисчислимы! – голос Трандуила сорвался на крик.
Майрон взглянул на короля и произнёс с надеждой в голосе:
– Если б мы объединились, Трандуил… Возможно, эльфы посмотрели бы иначе и приняли бы неизбежное…
Эльф резко оборвал его:
– Я этого не слышал, Майрон! Ты с самого начала знал, что этого не будет.
– Я попытался… – раздался шёпот.
Майрон вновь рухнул на колени и крепко обнял Трандуила, как в первую их встречу, и зашептал:
– Я не в силах предотвратить то, что неизбежно. Прошу тебя лишь об одном! Молю! Не выступай против меня открыто. Я не смогу оберегать тебя от гибели. А… если ты погибнешь… я даже сгинуть не смогу… Оно мне не позволит. Пока я здесь, мои войска тебе не угрожают. Но я пробуду здесь недолго, вернусь на юг. Мой Барад-Дур уже отстраивают снова. Оттуда я не смогу тебя оберегать… Пообещай мне! Умоляю! Дай слово, что сбережёшь себя!
Трандуил молчал. Майрон поднял свой взгляд – эльф плакал.
– Трандуил… – шёпот был еле слышен.
Король проговорил чуть слышно:
– Майрон, я не могу. Я ничего не буду обещать. Прошу тебя… уйди. Мне слишком больно быть с тобою рядом. Оставь меня, прошу. Иди! И уноси с собою моё сердце.
Майрон поднялся и приник израненными губами к челу любимого, тот, тяжело дыша, зажмурился. Эльф слышал, как Майрон вышел, не сказав ни слова. Он еще долго не открывал глаза, из-под ресниц струились слёзы.
Стряхнув оцепенение, король едва дошёл до ложа и, обессиленно рухнув на постель, забылся сном, граничащим с беспамятством. С рассветом он отправился домой, стремясь увидеть сына, обнять его, врачуя раны сердца.
Леголас ждал возвращения Трандуила. На сердце принца было тяжело. Он мерил беспокойными шагами галерею. По оживлению дозорных стало ясно: король вернулся. Отец шёл быстро, как обычно. Но Леголас заметил болезненную бледность на лице и взгляд затравленного зверя. Король страдал неимоверно – сын это видел. Принц замер, глядя на владыку, идущего ему навстречу.
Приблизившись, король остановился и неожиданно для принца сжал его в объятиях так сильно, словно спасая свою жизнь. Отцовские объятия для Леголаса были редкостью, король был скуп на ласки… по крайней мере, с сыном. Сердце принца переполнилось сыновней нежностью, он обнял короля, погладил волосы, о чём давно мечтал, но не решался сделать. И так они стояли долго.
Наконец, Трандуил разжал объятия и, глубоко вздохнув, взглянул на сына, поправил его волосы, погладил по плечу и мягко произнёс:
– Ты так похож на мать, мой сын… Она тебя любила больше жизни…
Леголасу стало не по себе от этих слов. Отец не говорил о матери. Никогда. Словно её и не было. И вдруг сейчас… Что с ним случилось? Принц пристально разглядывал отца, пытливым взором изучая его фигуру и одежду… Как вдруг… в застёжке тёмного плаща блеснуло что-то. Но рассмотреть не удалось – король направился в свои покои. Леголас остался в галерее наедине с мелькнувшей мыслью.
Трандуил вошёл в опочивальню, расстёгивая плащ одной рукой, другой снимая пояс с оружием, не раздеваясь, повалился на постель и тотчас же уснул. Он спал так крепко, что не слышал, как тихо отворилась дверь, впуская Леголаса. Тот постоял, прислушавшись к дыханию спящего, и подошёл к плащу, что, соскользнув с плеч короля, остался лежать на камне пола. Принц наклонился и нашёл застёжку, чтоб рассмотреть, что в ней блеснуло, и побледнел, увидев: средь мелких завитков эльфийского узора поблёскивал запутавшийся волос – длинный, кудрявый, цвета меди…
Комментарий к 14. БУРЯ Надеюсь, строчки разборчивы ) Их кое-где размыло слезами Автора...
====== 15. КРУШЕНИЕ ПЛАНОВ ======
Леголас, тяжело дыша, взирал на волос, лежащий на его ладони. Он осторожно снял его с застёжки отцовского плаща, чтобы рассмотреть в своих покоях. «Как, должно быть, прекрасны эти кудри! Сияющие, длинные…» – думал принц, а в памяти раздался голос старца, говорящий: «…кудри были знатные…сверкающая медь…»
Леголаса передёрнуло от первого сравнения, пришедшего на ум. «Нет! Нет! Ну что за глупость?!» – он поспешил прогнать тревожащую мысль. «Как будто рыжих эльфов не бывает! Среди моих собратьев рыжих много!.. Таких кудрей полно! Да вот, хотя бы… что-то не припоминаю таких кудрей… Их не заметить трудно. Хотя… есть несколько похожих, но то всё девы, – принц усмехнулся. – Голос, что я слышал, был явно не девичий!»
Волшебный голос, слышанный однажды, вновь зазвучал в воспоминаниях. «Мой драгоценный… жизнь моя!» – сказал тогда мужчина. «Так говорить мог лишь влюблённый, – принц прикусил губу. – Король красив, в него легко влюбиться… наверное, – принц улыбнулся. – Но кем быть должен его любовник? Отец слегка высокомерен, а, может, даже не слегка… Представить его в объятиях простого эльфа… сложно. Даже невозможно… Да и откуда этот эльф? Из Мирквуда? Уже давно бы об этом говорили… украдкой, шёпотом, но я бы уже знал. Ведь шило в мешке не утаишь. Быть может, эльф из Лориэна? Когда и где они могли увидеться, чтоб полюбить друг друга?! Отец живёт затворником с тех самых пор, как мать… – принц тяжело вздохнул. – И гости у нас так редки, что можно сосчитать на пальцах. Наш самый частый гость – волшебник, – Леголас улыбнулся, вспомнив седые космы Митрандира. – Кто он? Загадка… Быть может, то не эльф?.. Но… человек… нет! Невероятно! Отец и человек?!» «Хотя… раньше мне было так же трудно представить своего отца с мужчиной».
У Леголаса от воспоминаний зарделись щеки, он подумал: «Да и зачем встречаться так далеко, в опасном месте? Ведь, если бы то был кто-нибудь из Дейла, Эсгарота или окрестностей, бессмысленно так углубляться в лес. Предполагаю, место для свиданий найти поближе было бы не трудно. Да мало ли возможностей?!»
Он наклонил ладонь, и волос, соскользнув, упал на мягкую подушку, лежащую под боком. Волос падал быстро. «Тяжёлый… – подумал принц, – и кудри, видимо, густые и тяжёлые…» «…Словно гривы меарас…» – «подсказал» в мыслях голос старца. «Заладил Митрандир! Как мне его слова запали в память! Так впечатлил меня его рассказ о Сауроне… Саурон… – принц мелко задрожал от этой мысли. – Отец и… Он! Невероятно! Быть этого не может!»
Волос поблёскивал, дразнясь. Принц глубоко вздохнул: «Представим, я безумен и допущу на миг, что это Он. Что ж, если Он таков, каким его описывал волшебник, то не приходится дивиться тому, что мой отец поддался чарам… Уж сколько дев о короле вздыхают, а он не видит ни одной. Ещё бы! Если он познал любовь… Его… Куда уж девам с Ним тягаться…» Леголас закрыл глаза: «Нет! Что за мысли?! Волос – не причина так думать! Ведь Саурон… красавцем был когда-то, не сейчас. С чего я взял, что это Он?..» «А голос… этот голос был пленительный даже для слуха эльфа, люди такими голосами не обладают. Нет, то был не человек! В том я уверен! Голос волшебный… обольстительный… ну вот, опять я думаю о Сауроне! Голос и волос… что ещё?»
«Паук! – сверкнула молнией догадка. – Паук отца не тронул! Он пятился, подобострастно извиняясь. Я тогда подумал, что это магия отца. А это мог быть… приказ Хозяина…» «Подумаешь, паук! – принц словно уговаривал себя не верить собственным догадкам. – Вдруг, то была случайность? Какие есть еще причины думать?..» «Они встречаются в заброшенных чертогах… так близко от холма! Отец мой храбр, но не безумен, чтоб в одиночку приближаться к месту, откуда тёмный замок распространяет тень на лес… Зачем ему так рисковать? Он даже назгула не устрашился! А ведь Митрандир уверял тогда, что на холме Кхамул обосновался… по воле Саурона…» Вдруг в памяти возникло то, как в беседе с Митрандиром король настаивал на том, что Враг повержен. «Он защищал любовника! – во рту у Леголаса пересохло. – Подумать только!.. Защищал! Его!!!» Последняя догадка пронзила сердце острой болью: «Он любит… оттого и защищает… Отец не просто делит ложе с любовником и говорит в порыве страсти о любви, он любит! На самом деле любит!» Леголас простонал при этой мысли. «Но отчего отец вернулся сам не свой? Что там случилось? Неужто Он его обидел? Нет… невозможно… я же слышал Его… как ласково Он говорил с отцом! Как страстно шептал бесстыдные слова… Он тоже любит… Он… Он?! Любит?!»
Леголас стремительно поднялся со скамьи, от мыслей его терзала жажда. Налив в стакан воды и залпом выпив, он снова посмотрел на волос.
«Представить своего отца в объятьях Саурона может лишь безумец! Да и откуда им знать друг друга?! Я, верно, потерял рассудок…» Он взял сверкающую нить с подушки, любуясь, пропустил её меж пальцев, и, подумав, спрятал в шкатулку, где хранил оставшиеся с детства безделушки.
Летели годы.
С той ночи влюблённые не виделись. Король терзался от разлуки и понимания того, что Майрон – заложник собственных ошибок, и ничего уже нельзя исправить. Он знал, что тот, кого он любит, напрасно с надеждой смотрит в палантир. Но Трандуил запретил себе касаться камня. Он знал, что увидев Майрона, не сможет устоять перед соблазном вновь броситься в его объятия. И тяжелее станет во сто крат. Король решил, что время и разлука помогут заморозить сердце.
Майрон стал мрачен, всё это время он действительно надеялся увидеть Трандуила и мучился не меньше, чем в те годы, когда король его еще не знал. Хозяин Дол Гулдура стал выглядеть иначе: длинные бархатные одеяния Майрон больше совсем не надевал, сменив наряд на более короткий и удобный. Медные волосы больше не покрывали свободно плечи и не струились сверкающим каскадом вдоль спины. Всё чаще кудри были стянуты в пучок, что высоко вздымался на затылке, подобно конскому хвосту, а пряди, те, что покороче, завитками покрывали шею. Весь облик тёмного владыки стал более суровым. Привычные к улыбке губы теперь были плотно сжаты, а в некогда лучистом взгляде уже пылал пожар войны.
Ничто не радовало его больше, ничто не доставляло удовольствия. Он снова мрачно ненавидел вольнолюбивые народы, Кольцо, себя и свой удел. Убранство замка изменилось под стать хозяину: со стен исчезли зеркала и гобелены, а в зале, где Майрон обычно проводил всё время, появился огромный стол, на нём лежали карты, свитки и… палантир. Его хозяин Дол Гулдура теперь использовал в военных целях, продумывая стратегию грядущих битв.
Кольцо нашлось и снова потерялось, шли поиски того, кто мог его носить с собой. Столица Мордора уже была готова принять владыку, но Майрон медлил, сидя в Дол Гулдуре. Он всё еще надеялся увидеть короля. Единственной отрадой тёмного владыки стала мысль о том, что, обретя Кольцо и власть, он сможет, наконец, вздохнуть свободно. Изгнанник станет властелином и сможет, наконец, любить открыто, не таясь.
Трандуил… Майрон прекрасно знал: эльф – воин, не внемлет он его мольбам не ввязываться в битвы. Как уберечь его от пламени пожара, что непременно расползётся по Средиземью? И в мыслях Майрона родился план: отрезать Трандуила от союзников со всех сторон и не позволить выйти из владений. Король не станет рисковать своим народом. Зная Трандуила, Майрон предполагал, что тот, скорее всего, запрётся в своих чертогах и будет ждать. Паучьи полчища и орки Дол Гулдура отрежут путь на юг и запад, северо-запад надёжно укреплён войсками Гундабада, осталось лишь замкнуть кольцо с юго-востока, для этого необходимо изгнать людей из Эсгарота и завладеть горой, где спит дракон, с драконом Майрону договориться куда проще, чем с гномами. Но в этом хитроумном плане отсутствовал один немаловажный пункт – деяния Олорина. Если бы Майрон знал, ЧТО маг задумал, то пожалел бы вновь, что не убил его.
Во взоре Леголаса блестела радость – он наконец-то видел короля другим: не замкнутым, холодным, отрешённым, каким он был с той самой ночи, когда вернулся сам не свой. Сейчас лицо владыки светилось любопытством… Принц еле подавил улыбку, что так некстати кривила рот, не соответствуя серьёзности момента.
Владыка Мирквуда вальяжно восседал на троне. Длинная мантия, переливающаяся оттенками багрянца, придавала золотистое свечение бледному лицу. На голове была корона (её король не надевал давно). «Жаль, этого не видят люди! Уже бы новых песен наслагали о красоте лесного короля!» – при этой мысли Леголас, всё же, не сдержал улыбку.
Внизу, у трона толпились гномы. Вид их был жалок после стычки с пауками. Потрёпанные, злые из-за того, что их против воли притащили к Трандуилу. О том, что эльфы, в общем-то, спасли им жизнь, отбив у пауков, гномы не думали. Из-за их маленького роста им пришлось задрать вверх головы, чтобы видеть короля. А тот едва скрывал усмешку.
Прошло так много лет с тех пор, как гномы заходили в Мирквуд. Для этого должна быть очень веская причина, и Трандуил о ней уже догадывался. Двенадцать Наугрим смотрели мрачным взором на короля.
Один из гномов возмутился:
– Мы что, преступники какие-то? Владыка, не очень-то гостеприимно ты нас встречаешь! Коль уж нас затащили к тебе в гости, ты мог бы проявить учтивость и спуститься чуть пониже, чтоб наши шеи не ломило!
Трандуил звонко рассмеялся:
– Урок учтивости от гномов?! – тон короля вдруг изменился и стал язвительным. – Да вам учтивость неведома. Ни вам, ни вашим королям! Ах, да, у вас ведь нет ни короля, ни королевства! Моё гостеприимство не по нраву? Гостеприимство пауков, я полагаю, вам милее? Поистине – о гномьей наглости пора слагать легенды.
Повисло тяжёлое молчание.
Один из гномов, седовласый, заговорил:
– Владыка, мы благодарны за спасение. Но говорить о короле в его присутствии так, будто его нет, и заставлять его стоять, униженно взирая снизу вверх…хм…
Трандуил удивлённо вскинул брови:
– Ты говоришь о короле?
Гном выступил вперёд и, гордо вздёрнув подбородок, заявил:
– Я говорю о нашем короле, наследнике и внуке Трора. Вот – Торин Дубощит.
Леголас видел, как лицо отца вновь осветилось любопытством. Он с интересом рассматривал того, кого представил говорящий: довольно молодой, темноволосый, взгляд дерзкий, гордая осанка, по гномьим меркам, видимо, красавец.
– Король… без королевства… – задумчиво промолвил Трандуил. – Скажи мне, Торин… Дубощит, ты намерен зайти в Эребор и разбудить дракона?
Гном промолчал, мрачно глядя на эльфийского владыку. Вместо него ответил тот, что упрекал в отсутствии учтивости:
– С чего нам отвечать тебе? Какое тебе дело до нашего похода? Таркун*… – увидев предостерегающий взгляд, брошенный украдкой Торином, гном замолчал.
Трандуил ответил:
– Мне есть дело до всего, что касается моих владений.
Гномы загудели об эльфийском любопытстве, заносчивости, наглости и прочем. Молчал лишь Торин. Трандуил плавно повёл рукой, произнося:
– Беседу продолжу с королём, а остальные пусть отведают гостеприимства эльфов.
Стража увела всех гномов кроме Торина.
Наконец, гном заговорил:
– Ты не можешь нас держать здесь, Трандуил, – голос у него был звучный.
Владыка ответил невозмутимо:
– Могу. Ты это знаешь. Мне нужны ответы.
Трандуил встал с трона и медленно спустился к гному.
Леголас прекрасно понял этот отцовский ход. Встав перед Торином, Трандуил по-прежнему возвышался над ним, и даже более, чем сидя, что было гному так же неудобно, но теперь король стоял, и это подавляло еще больше.
– А ты неразговорчив, король без королевства.
Гном продолжал молчать.
– Что ж, я предположу. Раз Митрандир имеет отношение к походу, значит, в нём сокрыт великий замысел. Волшебник ничего не делает просто так. Он не отправил бы вас в Эребор на верную погибель. Значит, есть секрет, как незаметно вам туда войти. Но для чего?
Леголас видел, как напряглось лицо гнома. Отец продолжал бесстрастно:
– Единственная ценность, из-за чего наследник Трора отправится к дракону, рискуя жизнью – тот камень, что лишил рассудка его деда – Аркенстон.
Подобие испуга мелькнуло на лице Торина, и Трандуил заметил это.
– Да, так и есть. Так вот, что Митрандир задумал! Объединить семь кланов гномов, как когда-то. Изгнать дракона из горы! Теперь ты понимаешь, Торин, я не могу вас отпустить. Всё, чего ты добьёшься своим походом в Эребор – дракон проснётся. Последствия коснутся всех.
