Текст книги "Причина причин (СИ)"
Автор книги: Eryn from Dreamworld
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Ты до сих пор не знаешь моё имя…
Эльф заговорил не сразу, но с первых же слов Майрон насторожился.
– Помню, как мы с отцом покинули Дориат, откуда я родом, – после некоторого молчания заговорил Трандуил. – Я был совсем юным тогда: горячим, впечатлительным. Продвигаясь на восток, мы искали новую обитель, пытаясь жить вместе с остатками своего народа. Но отец нигде не задерживался подолгу. В Эрегионе мы задержались дольше, чем где-либо…
Взгляд Майрона стал тяжёлым, но Трандуил не смотрел на него, и, по-прежнему глядя в пустоту, продолжал:
– В те времена Эрегион был полон легенд о прекрасном существе, посланном Валар для обучения эльфов искусствам и магии. Те, кому посчастливилось встретиться с ним, восхищённо рассказывали, что не встречали никого прекраснее, мудрее и искуснее. Его описывали очень подробно, и я, в силу своей юности, впитывал эти рассказы, представляя себе манящий образ. Не было ничего такого, что не сумел бы посланник Валар, он знал толк во всем, и не было в Средиземье никого, кто сравнился бы с его очарованием…
Он стал моим кумиром, властителем моих дум, и не было желания сильнее, чем увидеть его хоть на миг. Я был готов искать с ним встречи по всему Эрегиону, но мой отец решил иначе, жажда независимости гнала его вперёд. С горсткой эльфов мы двинулись дальше на восток, пока не достигли Рованиона, где и нашли свой новый дом и народ, принявший нас как правителей. Пленительный образ навсегда остался в моей памяти. И даже узнав, кем он был на самом деле, я трепетно хранил его…
Майрон покусывал губу, напряжённо слушая рассказ Трандуила. Тот глубоко вздохнул и продолжил:
– Я видел его лишь однажды. Облачённый с головы до ног в доспехи он стоял на вершине крепостной стены… Любил ли я его в тот миг? Нет. Ненавидел. Передо мной лежал отец, погибший в войне, развязанной моим кумиром… С остатком войска я вернулся в Эрин Гален, где меня ждала любимая…
Майрон затаил дыхание, пальцы сжали простыню.
Король закрыл глаза и, вздохнув, заговорил снова:
– Я был счастлив. Но не безмятежно… Долгие годы я ощущал чьё-то присутствие: кто-то незримый наблюдал за мной. Иногда мне казалось, что так сказываются последствия битвы и тени Чёрной страны, которую мне довелось увидеть… Я думал так… До исчезновения моей… до её исчезновения.
Помолчав некоторое время, эльф севшим голосом продолжал:
– Было очевидно, что нападение не было случайной прихотью орков. Ими управляла чья-то рука. Будь иначе, живых бы не осталось. Но мой ребёнок был не только жив, но и невредим. Я не переставал задавать себе вопрос: зачем орки похитили женщину? Отчего не убили? И был лишь один очевидный ответ: они исполняли чью-то волю.
Кому-то очень хотелось устранить её из моей жизни. Кто-то, наблюдавший за мной издалека, мстил мне таким образом. За что? Я этого не знал… Но понял позже, здесь… В этом месте мой незримый наблюдатель впервые обнаружил себя, но сбежал до того, как я успел сообразить что-либо. Позже появились цветы…
«Значит, он нашёл второй цветок… Он снова приходил…» – пронеслось в мыслях Майрона.
– …Я понял, что это было извинение, сожаление… Кто мог это быть? Я строил предположения, но все они были слишком далеки от истины… Когда до меня дошли слухи о некроманте… я почувствовал, что встреча с ним может дать мне ответы на некоторые вопросы. Я не мог знать, кто скрывался под личиной «некроманта», а вид неживой руки породил больше вопросов, чем ответов. Конечно, верилось с трудом в то, что мне так запросто вручают ценность, из-за которой короли готовы развязать войну. Я понимал, что палантир попал ко мне с определённой целью. И терпеливо ждал, когда мне эта цель откроется… Я не поверил собственным глазам, увидев незнакомца в камне… Это был тот, чьего лица я никогда не видел, но представлял отчетливо не раз. Это, без сомнения, был тот, о ком я грезил в далёкой юности. Он был повержен, он больше не существовал, и… он мне улыбался, сияя юностью и красотой. «Не может быть», – говорил себе я столько раз. Не могло быть того, что я видел в глубине палантира: незнакомец не мог быть тем, о ком я думал, он не мог улыбаться мне, не мог… признаваться мне в любви… Но что-то мне подсказывало, что невозможное и было той самой истиной, что я искал. Это был он, столетиями наблюдавший за мной, оживший кумир моей юности… моя вернувшаяся любовь, как и обещал «некромант».
Последние слова Трандуил произнёс уже с улыбкой.
– Поправь меня, если я в чем-то ошибся, Аннатар, – сказал Трандуил, переводя взгляд на Майрона.
Золотистые глаза искрились весельем, купая Трандуила в лучах нежности. Мелодичный голос мягко произнёс:
– Ты ошибся лишь в одном, Трандуил. Мое истинное имя – Майрон.
– Это мне известно. Я лишь хотел, чтоб ты, наконец, представился, – сказал Трандуил, и оба тихо засмеялись.
Ородруин* – Роковая Гора (на всякий случай))
====== 10. “БЛАГОЕ” НАМЕРЕНИЕ ======
Тишину опочивальни нарушало лишь лёгкое дыхание спящего эльфа, чья голова покоилась на груди Майрона. Белоснежная рука легко поглаживала шелковистые пряди светлых волос, пьянящих своим ароматом. Майрон перебирал в своей памяти тысячелетия прошлого, и его неуёмное желание завоевать мир вдруг показалось лишённым смысла. Сейчас весь мир безмятежно спал в его объятиях.
Мог ли представить тёмный властелин, что давно любим своим бесценным королём? Нет, даже в самых смелых фантазиях он не представлял себе такого поворота. Мог ли он допустить, что Трандуил давно догадался о том, кто он такой? Нет, не мог, равно, как и не мог представить, что эльф понял: «некромантом» также был сам Майрон. «Я недооценил тебя, мой король», – с невероятной нежностью подумал тёмный властелин, невесомо целуя возлюбленного в златовласую макушку.
Близился рассвет. Трандуил открыл глаза, словно и не засыпал, приподнялся на локте и заглянул в наблюдающие за ним томным взором глаза.
– Пора, – тихо проговорил эльф и, легко коснувшись губ Майрона, попытался встать с постели.
Сильные руки обхватили его, заставляя вернуться в объятия.
– К чему спешить? – промурлыкал Майрон где-то над ухом, тёплой волной дыхания подогревая кровь короля и меняя направление его мыслей.
Подарив долгий поцелуй, Трандуил серьёзно посмотрел в затуманенные желанием глаза и мягко произнёс:
– Как бы сильно не хотелось мне остаться, я не могу. Путь неблизкий.
Майрон вздёрнул бровь:
– Ты – король. Можешь всё, что пожелаешь.
– Именно потому, что я – король, я не могу многого. Не могу своим отсутствием вызывать сомнения и лишние вопросы.
Майрон хмыкнул:
– В твоей власти запретить само возникновение вопросов. И сомнений. В самом деле: что за блажь?
Эльф молча высвободился из объятий и встал с ложа. Майрон, сидя на постели, напряжённым взглядом молча наблюдал за тем, как не спеша одевается Трандуил. Закончив с одеждой, король, наконец, спокойно посмотрел в золотистые глаза и ответил:
– Мы по-разному понимаем власть, Майрон.
Тот снова вздёрнул бровь и пропел в свойственной ему манере:
– Да? Власть есть власть. Сила, господство, контроль.
– Ответственность и мудрость – вот что власть для меня, – веско проговорил Трандуил.
Майрон фыркнул, откидываясь спиной на постель, и пробормотал:
– Ответственность! Власть на то и власть, чтобы не принимать во внимание чьё-либо мнение.
Взгляд Трандуила стал печальным, а голос совсем тихим:
– И к чему это привело тебя?
Майрон молча окинул возлюбленного тяжёлым взглядом, и резко сел, по всей видимости, собираясь бросить в ответ что-то колкое, но передумал. Вернув взгляду ласку, а голосу – мягкость, он произнёс, вставая с ложа:
– Возвращаемся, мой король, – солнце не ждёт.
Быстро приведя в порядок себя и постель, Майрон заключил эльфа в объятия и, уткнувшись в мягкие волосы, прошептал:
– Люблю тебя.
В ответ Трандуил крепче стиснул руки. Майрон, осыпав его лицо поцелуями, со стоном приник к устам любимого. Наконец, с усилием разорвав объятия, и, молча облачившись в поднятый с пола плащ, он, не оглядываясь, вышел из опочивальни.
Трандуил с лёгкой улыбкой смотрел на закрывшуюся дверь. Затем надел пояс с оружием и снял со спинки стула свой плащ, обнажив лежащий под ним палантир. Спрятав камень под плащом, король окинул взглядом комнату, где он провел одну из счастливейших ночей в своей жизни, и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Отец, наконец-то! – возгласом облегчения встретил короля встревоженный сын. – Ты уехал вчера на рассвете, ничего не сказав. Я узнал о твоём отъезде только к вечеру. Сегодня весь день я не находил себе места. Где ты был? Что случилось?
– Ничего не случилось, – стараясь сохранять спокойствие, бросил Трандуил, проходя мимо сына, едва касаясь его руки в приветственном жесте.
– Ты же знаешь, как небезопасно теперь в лесу, особенно одному. Я уже собирался отправиться на твои поиски, – Леголас не отставал от Трандуила, стремительно шагающего по направлению к своим покоям. Принц засыпа́л отца вопросами: – Где ты был? Что погнало тебя в лес?
«Любовь», – мысленно ответил на вопрос король, а вслух коротко заметил, не замедляя шагов:
– Я здесь, как видишь. Невредим. Об остальном не беспокойся.
– Но где ты был? Ты должен мне сказать! – в голосе принца зазвенели металлические нотки. Он чуть не столкнулся с отцом, когда тот внезапно остановился и, резко развернувшись, обдал сына ледяным взглядом. Вскинув подбородок, Трандуил очень тихо проговорил тоном, что был ничуть не теплее взгляда:
– Я должен? Неужели?
Теперь не отец стоял пред Леголасом, но король, такой, каким он был для всех: суровый и неумолимый. Принц потупил взор и, пробормотав: «Я забылся. Прости меня, отец», поспешил удалиться.
Оставшись наедине с собой, Трандуил устало стянул с себя плащ и, не раздеваясь, лег на постель. Он был зол на себя: сын был абсолютно прав, говоря, что лес небезопасен с тех пор, как там стали множиться пауки. Он беспокоился, и это было похвально. Но эти бесконечные расспросы… В то время как тело всё ещё пылало после страстной ночи, а под плащом скрывался палантир. Камень вновь лежал на прежнем месте, накрытый непроницаемым покровом. Король знал, что Майрона не порадует слепота камня, но сейчас он так нуждался в уединении.
Глядя невидящим взором куда-то в свод потолка, Трандуил приводил в порядок мысли. Отправляясь на встречу с прекрасным незнакомцем, король в глубине души лелеял надежду, что им окажется не тот, о ком он думал, равно, как и надеялся, что им окажется именно он…
«Как это возможно: любить и ненавидеть?» – думал король. Ему вспомнилась битва у стен Мораннона. Столько смертей! А до того – война в Эриадоре и гибель Нуменора… «Но то был Саурон! А прошлой ночью меня любил другой», – говорил с собой Трандуил, отказываясь увязать воедино два разных образа: один был любящий и нежный, и грозным и опасным был другой. «Когда он полюбил меня?» – уже не впервые возникал вопрос, и в памяти короля неизменно всплывала картина: чёрная фигура далеко вверху, устремившая свой взор на Трандуила, а позже – разметающий шеренги исполин. По спине пробежала дрожь при воспоминании о гигантской булаве в руке тёмного властелина. И тотчас возникло другое видение – белоснежная рука, легко скользящая и дарящая ласку. Одна рука. Одна и та же сила… «Но он не воспротивился, когда я истязал его…» – недоумевал Трандуил, хотя ответ был очевиден: Майрон влюблён и готов идти на уступки. Но готов ли Саурон? Такая надежда была.
Калад тайком наблюдал за своим господином: довольная улыбка не покидала его уст. Улыбался он и теперь, пока слуга расчёсывал сверкающие кудри. Что-то неуловимо изменилось в повелителе после его последнего отсутствия. Было что-то знакомое в этой загадочной улыбке. И Калад, наконец, осознал, что именно: так улыбался его брат после совместно проведённой ночи…
Слуга не смел лишний раз думать о своем господине, зная его способность читать лица. Но иногда, уверенный в том, что его не видят, Калад позволял себе мечтать. И никак не мог он представить, что чьи-то руки могут прикасаться к этой роскоши, ещё сильнее засиявшей от прикосновения гребня. Незнакомое чувство ревности змеем шевельнулось в груди. Юноша взглянул в висящее неподалеку зеркало и обомлел, встретившись в нем взглядом с хозяином. На устах того по-прежнему играла лёгкая улыбка, но в золоте глаз появилось нечто, от чего слугу пробрала дрожь.
Шло время, и день ото дня тёмный властелин всё больше мрачнел. Он не находил себе места. С возрастающей тревогой Калад наблюдал, как мечется по замку господин, как много времени проводит на вершине башни. Он видел, что хозяин то и дело смотрит в свой магический шар, всё больше раздражаясь всякий раз.
Однажды вечером хозяин замка на холме вглядывался в палантир, держа его в руках. Но – ничего. С воплем отчаяния он швырнул камень в висящее на стене зеркало. Посыпались осколки. Разъяренный повелитель промчался мимо затаившегося в темноте галереи слуги и устремился к лестнице, ведущей на вершину башни.
Взгляд Калада упал на лежащую в осколках сферу. «Так вот причина горя господина! Этот шар так огорчает его! Отчего просто не избавиться от него?» – мелькнуло в мыслях Калада «благое намерение». Рука сама потянулась к палантиру, оказавшемуся неожиданно тяжёлым. Тайком пробравшись в самый нижний ярус замка, юноша приблизился к расщелине, откуда доносился шум – то были воды подземной реки. Испытывая нечто вроде гордости, Калад торжественно поднял камень над расщелиной и разжал руки.
Прислонившись к стене башни, сквозь узкий проём Майрон всматривался в темноту ночи, пока не забрезжил рассвет. Морозный воздух охладил разгорячённую кровь, и ярость понемногу стихла, уступив место тоске. «Быть может…» – промелькнула надежда и поманила вновь заглянуть в камень.
В зале царил порядок: осколки были убраны, зеркало заменено, не было только палантира. В темноте галереи сияли глаза слуги. Майрон вмиг всё понял: болван что-то сделал с камнем.
– Калад? – голос был настолько мягким, что юноша затрепетал от радости и неслышно выступил из тени, а Майрон продолжил: – Подойди, зачем же прятаться?
Сияющий слуга поспешил к хозяину, тот слегка улыбался, а глаза горели. Но приблизившись, Калад обмер: то, что он принял за огонек радости, оказалось жертвенным пламенем, в котором – он понял – ему предстоит сгореть.
Майрон нестерпимо желал разорвать на мелкие куски этого глупца, белоснежная рука сжала беззащитное горло и легко подняла юношу высоко над полом. Золото глаз полыхало, обжигая душу слуги, а в мыслях, причиняя муку, звучал вопрос: «Где он?!» Обливаясь слезами, Калад признался, подумав о шаре, исчезающем в бездне. Пальцы разжались, и юноша рухнул на плиты пола. Боль от падения была ничем в сравнении с пыткой золотистых глаз. Голос мягко произнёс:
– Зачем ты сделал это?
– Я больше не мог видеть, как этот шар огорчает Вас, мой господин, – прошептал Калад, прикасаясь к повреждённому горлу. – Я так люблю Вас! Беконечно! – всхлипывал несчастный.
– Настолько сильно, чтобы умереть? – вкрадчиво проворковал Майрон. Слуга умоляюще взглянул на господина. А тот продолжил мягко: – Ну, полно, полно! Ты прощён. Ступай вниз, и передай начальнику гарнизона, что у меня есть поручение для него. Счастливый Калад помчался к оркам, не подозревая, что эта фраза означает приказ убить того, кто с ней придёт.
Майрон лихорадочно думал, где можно раздобыть другой палантир. И выбор пал на Минас Итиль. Тёмный властелин давно положил глаз на эту твердыню. А в пределах Мордора накопилось достаточно сил для захвата крепости. Майрон закрыл глаза и воззвал к назгулам, приказывая захватить город, уничтожить всех, палантир доставить спешно в Дол Гулдур.
Майрон сознавал, что нападением на твердыню Гондора он может обнаружить себя раньше времени. Но медлить он не мог. «Если бы не Кольцо, я дал бы волю своей армии и показал тебе истинную силу власти, мой король! Мы правили бы вместе, не прячась и не опасаясь», – мечтал тёмный властелин, с нетерпением ожидая прибытия другого камня.
Трандуил уже несколько дней ждал встречи с Майроном, но камень был слеп. «Случилось что-то, или он мне мстит за то, что я скрывался?» – король терялся в догадках. О своенравии Майрона нетрудно было догадаться, но Трандуил знал: тот ждёт новой встречи едва ли не более, чем он сам. Уж почти месяц минул с той ночи. Король скучал.
Не выдержав неведения, лишь только небо начало светлеть, Трандуил покинул чертог, направляясь к месту встречи. Далеко за полдень король намеренно остановился на большой поляне, где ощутил взгляд Майрона несколько месяцев назад. До заброшенного дворца оставалась пара часов пути. Сидя в седле, Трандуил всматривался в далёкую вершину Амон Ланк.
По своему обыкновению стоящий на вершине башни Майрон всем телом подался вперед, сердце затрепетало, и счастливая улыбка осветила лицо: далеко внизу острый взор узнал во всаднике лесного короля.
Трандуил тоже улыбнулся, почувствовав знакомый взгляд. Взор его был острым, но, все же, уступал майа. Король просто знал, что Майрон там и смотрит на него. Он медленно кивнул и тронул поводья, пуская лошадь вскачь.
Очертания дворца уже потерялись в густых сумерках, когда Трандуил достиг цели своего путешествия. Недалеко от входа он заметил привязанную лошадь – Майрон его опередил.
Лишь только король вошёл в пустынный зал, его подхватили сильные руки. Майрон, сжав в объятиях возлюбленного, закружился с ним, счастливо смеясь. Руки эльфа зарылись в кудри, а губы встретились с жадными устами, самыми сладкими и самыми нежными в целом мире.
«Никогда больше… слышишь? Прошу, никогда больше не делай так. Не исчезай… Не заставляй меня… совершать глупости… Прошу…» – бормотал Майрон, покрывая поцелуями лицо и шею эльфа. «Прости», – коротко ответил король, ласково гладя любимое лицо.
Держась за руки, они вошли в опочивальню и плотно притворили дверь.
Плащи полетели на пол. За ними – остальная одежда. Майрон вновь подхватил эльфа и увлек его на постель.
Трандуил задыхался в объятиях Майрона: искусные руки были повсюду, поглаживая, сжимая, проникая. Король не переставал удивляться, насколько чувственным и страстным любовником был его возлюбленный. Изнемогая от бесстыдной ласки, Трандуил сквозь стоны прошептал:
– Остановись! Прошу!
Кудрявая голова приподнялась меж стройных ног эльфа, и на Трандуила вопросительно уставились затуманенные страстью глаза. Несколько локонов упали на лоб. Губы влажно блестели. «Как ты прекрасен!» – выдохнул король, и Майрон улыбнулся так ласково, как мог лишь он один.
– Зачем ты мне велел остановиться? – игриво спросил Майрон и, не отводя взгляда, провел кончиком языка по внутренней поверхности бедра короля, чем вызвал судорожный вздох.
– Иди ко мне, – с улыбкой позвал Трандуил.
Майрон тотчас принял приглашение, блаженно растянувшись рядом с эльфом. Теперь настал его черёд замирать от удовольствия. Его король был не менее изобретателен и нежен, он знал толк в любви. Тень тревоги мелькнула в золотистых глазах, когда Трандуил, упёрся в тело там, где только что влажно порхал кончик языка. Лицо эльфа озарила улыбка, а голос мягко произнёс: «Теперь всё будет иначе…» Майрон улыбнулся в ответ, и подался навстречу любимому.
Покачиваясь в крепких объятиях, он открывал для себя новые ощущения. «Действительно… совсем иначе», – едва успела мелькнуть мысль, тут же утонув в безднах неописуемого восторга, и до слуха Майрона донёсся собственный протяжный стон, сменившийся нежным шепотом Трандуила, склонившегося к самому уху.
Той ночью их тела ещё не раз сплетались в жарком танце наслаждения. В предрассветный час пальцы Майрона перебирали мерцающие волосы любимого, когда король спросил:
– Почему я? Майрон?.. Почему твой выбор пал на меня?
Рука на мгновение замерла, но тут же вновь продолжила свои ласки, а мягкий голос произнёс:
– Я не выбирал. Это не было в моей власти… Я долго думал, что ненавижу, пока не понял… что люблю.
– Ненавидел?
Майрон помолчал, прежде чем ответить:
– У Мораннона… ты поразил меня. Меня уже не волновала битва… Я лишь искал тебя в толпе… Я отвернулся лишь на миг…
Майрон умолк, но продолжать не было необходимости – Трандуил помнил то мгновение, когда тёмный властелин обернулся в его сторону. Он думал, что ему показалось, что Саурон тогда смотрел на него. Но так и было. Так вот, в чём тот его винил!
– Я ждал тебя так долго, мой драгоценный, мой король… – с чувством прошептал Майрон, бережно сжимая Трандуила в объятиях.
На рассвете они расстались, обменявшись жаркими признаниями и обещаниями скорой встречи.
По возвращении единственным желанием эльфийского владыки был только сон. Он стремительно шёл к своим покоям, но замедлил шаг, почувствовав внимательный взгляд сына: Леголас стоял в соседней галерее и пристально рассматривал отца. На этот раз принц ни о чём не спрашивал, лишь послал отцу приветствие.
Трандуил легко взмахнул рукой в ответном жесте и продолжил путь.
====== 11. ТРОН СРЕДИЗЕМЬЯ ======
– Владыка Трандуил, дурные вести с юга! Захвачен назгулами Минас Итиль! Зло снова поднимает голову.
Военачальник Мирквуда напряжённо ждал, что скажет владыка. Тот молчал. Казалось, он вообще не слышал сказанного. Наконец, по-прежнему глядя в пустоту, Трандуил произнёс так тихо, что лишь эльфийский слух способен был расслышать:
– Когда?
– Уж более недели. Так мало уцелевших! Они…
– Довольно! – резко прервал докладчика король и жестом отпустил его.
Военачальник почтительно склонил голову и, коротко взглянув на стоящего в стороне принца, чеканным шагом удалился прочь. Леголас молча смотрел на отца. Тот напоминал каменное изваяние: спина была прямая, как струна, руки сжимали подлокотники трона так, что костяшки пальцев побелели, лицо напоминало маску. Лишь глаза сверкали гневом.
Леголас был удивлён: давным-давно на весть о разорённых назгулом Аннуминасе и Форносте отец едва ли не махнул рукой. Так почему его так взволновал далёкий Минас Итиль? Принцу было невдомёк, что общим у этих крепостей было одно – палантиры. «Должно быть, Майрон утратил прежний камень и потому отнял у Гондора другой, – размышлял король. – Если так, то вскоре мой палантир вновь станет видеть. Время покажет, верно ли моё предположение…»
Спустя ещё неделю предположение Трандуила подтвердилось: камень засветился, и короля обдало ласковой волной – Майрон лучезарно улыбался.
«Отчего ты холоден, мой драгоценный?» – прозвучал в мыслях Трандуила мелодичный голос.
Майрон всматривался в суровое любимое лицо и недоумевал, отчего возлюбленный не отвечает, а лишь печально смотрит на него.
«Ну что? Ответь! Прошу!» – настаивал сладкий голос, а золотистые глаза тревожно изучали. Король приготовил гневную тираду, но, видя вопрошающий ласковый взгляд, лишь глубоко вздохнул и мысленно ответил: «Соскучился…» Лицо Майрона, будто солнцем, озарилось радостью, а голос в мыслях произнёс: «Когда тебя увижу?» ***
Принцу не давали покоя внезапные отъезды Трандуила. Каждый раз, видя отца, вернувшимся с закатом, Леголас внимательно изучал его, пытаясь уловить на непроницаемом лице хотя бы тень печали или радости, но – ничего. Принц знал о том, как Трандуил умеет скрывать чувства. И каждое его отсутствие он тяжело переживал. Решив, что ничего нет хуже слепой тревоги, Леголас вставал задолго до рассвета и ждал, пока появится отец. Однажды, скрывшись за колонной в галерее, принц увидал отца в дорожном облачении, тот, видимо, спешил. Чуть подождав, чтобы не вызвать подозрений, он последовал за королем.
«Это – не слежка! Нет, не слежка! Я лишь хочу убедиться, что он не подвергается опасности. Я буду рядом… если вдруг…» – убеждал себя Леголас, держась на почтительном расстоянии от всадника, ускакавшего далеко вперед. «Что тянет его в недружелюбную часть леса?» – удивлялся принц, видя, куда направляется отец. Лес становился всё мрачнее. Внезапно сердце замерло: конь короля встал на дыбы, и всадник обнажил свой меч. Леголас молниеносно схватил свой лук и прицелился в гигантского паука, стремительно приближающегося к отцу. Пальцы уже готовы были отпустить натянутую до предела тетиву, как вдруг паук остановился в нескольких шагах от короля, подобно провинившемуся псу, низко склонил голову и начал пятиться. Леголас не верил собственным глазам, уж он достаточно повидал этих тварей во время патрулирования леса. Такое поведение – большая неожиданность. В движениях паука было какое-то… почтение… Он пятился, пока не развернулся и не исчез в лесной глуши. Меч короля вернулся в ножны. Леголас, всё ещё не веря увиденному, опустил лук… «Похоже, отцу действительно опасность не грозит. Но как он усмирил это чудовище? Отец, в тебе так много неразгаданных секретов!» – размышлял принц, продолжая следовать за Трандуилом. Чуть позже он уже понимал, куда направляется король, и сердце его наполнила нежность и грусть. Леголас натянул поводья, останавливая коня. «Так вот куда ты ездишь. Тоскуешь по счастливым временам!» – печально улыбнулся принц, и, развернув коня, поспешил обратно. ***
Утолив первый любовный голод, влюблённые лежали лицом друг к другу. Рука Майрона играла со светлой прядью. Трандуил всматривался в устремлённые на него золотистые глаза. В них было что-то помимо обычной нежности. Как будто тень от проплывающих по небу облаков омрачала сверкание золота. Взгляд Майрона словно впитывал в себя любимый образ. Он глубоко вздохнул и мягко произнёс:
– Мне придётся покинуть тебя, мой король… – сердце эльфа замерло от этих слов. – Ненадолго, – добавил Майрон. Чуть помолчав, он продолжил жёстче:
– Проклятый Олорин, посланник Манвэ! Учуял след! Он явится сюда проверить собственные опасения. Я должен скрыться ненадолго.
Взгляд Трандуила стал вопросительным, а голос произнёс:
– Олорин? Кто это?
Майрон усмехнулся:
– Тебе известен он, как Митрандир.
– Волшебник? Странствующий старец? – уточнил король.
– Он – майа, так же, как и я. Он проницательный, настырный… И не отвяжется… Теперь…
– …После того, как назгулы заняли Минас Итиль… – холодно закончил за него фразу Трандуил.
– Да, – просто ответил Майрон.
После недолгого молчания, эльф вновь заговорил:
– Что сталось с прежним палантиром?
Взгляд Майрона повеселел: возлюбленный уже не впервые удивлял его своей прозорливостью.
– Он канул в бездну. По моей ошибке, – вздохнул Майрон, под ошибкой подразумевая собственные чары, направленные на слугу.
– Твои зверушки заполонят мой лес в твое отсутствие! Меня они не трогают, но это – слишком мало! – король был явно обеспокоен.
Майрон довольно улыбнулся и промурлыкал:
– Тебя не трогают? Мой драгоценный. Так, значит, ты столкнулся с одним из них? Как он посмел приблизиться к тебе? Но ты не беспокойся, в моё отсутствие Кхамул присмотрит.
– Ты назгула сюда пришлёшь?! – от возмущения эльф подскочил на постели.
Майрон хохотнул:
– Мой драгоценный, что такое назгул? В сравнении со мной?
Король задумался на миг и тоже улыбнулся: действительно, забавно опасаться слугу больше, чем его хозяина. Улыбка тут же погасла: мысль о назгулах была отвратительна. Тёмные слуги Саурона! Эльф поёжился при этой мысли, но вдруг ласковая мягкая рука погладила его плечо, согревая своим теплом, а лицо напротив осветилось нежностью. Лицо любимого. Мысль о Сауроне растаяла как дым.
На сей раз прощание вышло долгим, страстным, горько-сладким. Они любили друг друга жадно, неистово, словно пытаясь заполнить грядущую пустоту разлуки. Солнце уже взошло, а в опочивальне всё не смолкали стоны и шумное дыхание. Между поцелуями Майрон прошептал:
– Будь осторожен с Митрандиром. Он может нанести тебе визит. Вернусь, как только пропадёт угроза.
– Но где ты будешь это время?
– Я буду в твоём сердце, мыслях, камне, – с улыбкой прошептал Майрон и слился с эльфом в прощальном поцелуе.
***
– Приветствую тебя, владыка Трандуил!
Леголас раньше уже встречал Митрандира, и этот старец очень нравился ему. Но принцу было не понятно, отчего отец так холоден с волшебником. Он принимал гостя, сидя на троне. Одет он был в одно из своих облачений, подчёркивающих его величие. Нет, он был вежлив, но не было тепла ни в голосе, ни во взоре. Леголас внимательно слушал беседу.
– Я вижу, как сильно изменился некогда гостеприимный лес, – сказал Митрандир, кряхтя присаживаясь на предложенный стул. – И стали множиться чудовищные твари… Хм… Хм… Да… А замок на холме… он обитаем?
– С тех пор, как тень изгнала мой народ оттуда, мы не бываем в тех пределах… В том замке не бывал никто из эльфов. По крайней мере, мне об этом неизвестно, – невозмутимо ответил король.
При словах отца о том, что давно никто не бывал в прежних пределах, Леголас нахмурился: отец утаил от волшебника свои поездки к прежнему дворцу, оттуда до холма недалеко.
– Но тень исходит именно от замка? – продолжал старец.
– Да, – подтвердил король.
– Как полагаешь, Трандуил, кто обитает в тёмном замке? – Митрандир, прищурив глаза, смотрел на эльфа.
– Есть подозрение, что это назгул. Но проверять я не намерен, – холодно сказал владыка.
– Хм… хм… Назгул… Что ж… Я проверю…
– Разыскиваешь назгулов, Митрандир? Ты без труда найдешь их, если отправишься в Минас Итиль.
Леголас недоумённо смотрел на отца: он что, дразнит волшебника? Или насмехается?
Митрандир, казалось, не заметил выпада короля, и невозмутимо ответил:
– Я опасаюсь Саурона. Рыжеволосый демон хитёр и осторожен.
– Но Саурон повержен при Дагорладе, Митрандир! Я видел, как он пал! И Мораннон, и Барад-Дур разрушены до основания! – Трандуил слегка повысил голос и подался вперёд, пронзая взглядом собеседника.
Старец молчал, спокойно глядя на короля. Наконец, он заговорил:
– Владыка Трандуил, я знаю Саурона, как никто другой. Я знал его до сотворения мира. О! Он – кудесник во всём, за что бы он ни взялся: хоть обольстить, хоть спрятаться, хоть биться. Меня тревожит нападение на Минас Итиль. С чего бы назгулам атаковать твердыню Гондора? Зачем?
– Ты задаешь вопрос о назгулах мне? С чего мне знать их мысли, Митрандир? – голос владыки был по-зимнему холоден.
– Я чую руку Саурона, – тихо проговорил старик, обращаясь больше к самому себе, чем к кому-либо.
Волшебнику оказали гостеприимство, и он остался на ночлег. Леголаса снедало любопытство, и он ждал подходящего момента для беседы с Митрандиром.
Догнав волшебника в одной из галерей, принц задал свой вопрос:
– Скажи мне, Митрандир, почему назвал ты Саурона рыжеволосым демоном? Разве он имел обличье? Разве он – не ужас во плоти? Не поддающийся описанию ужас…
Волшебник остановился и, удивлённо уставившись на эльфа, рассмеялся:
– Ужас? По сути, да. Имел ли он обличье? Мой юный принц! Ты слишком молод, и до тебя легенды не дошли…
