Текст книги "После триумфа. В бегах (СИ)"

Автор книги: Erin_creates

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Джон опешил. Капельки пота проступили у него на лбу.

– Что… Что вы хотите от меня? – спросил он.

– Действий, Джон. Мы хотим действий. Я прав?

Питерс повернулся к толпе, и горожане громогласно поддержали его, выкрикивая что-то о возмездии и справедливости.

С полминуты взгляд пастора Дэвиса метался от одного прихожанина к другому. Ему казалось, что каждый смотрит на него осуждающе. Однако он нашел в себе силы успокоить больно ударявшееся о грудную клетку сердце и произнес:

– Сейчас в вас говорит негодование. И это понятно, ничто не сможет восполнить потерю детей. Но помните, что гнев – один из Семи Смертных Грехов. Сатана умело манипулирует нашими чувствами. Не позволяйте ему возобладать нам вами. Будьте благоразумны. – Он смолк на пару секунд, обводя укоризненным взглядом присутствующих. – Правильным решением сейчас будет вызвать из Лондона специалиста из Святого отдела расследований еретической греховности. Он оценит ситуацию в нашем городе, изучит те символы на деревьях и камнях. И, Божьей милостью, поможет нам справиться с бедой, обрушившейся на нашу славную общину.

Поначалу Джон думал, что ему удалось успокоить паству. Он видел, что горожане вернулись к повседневным делам и больше никто не порывался начать охоту на ведьм. Со дня на день пастор ожидал служащего лондонского Святого отдела расследований, единственного, которого он уважал, – отца Эллиота. Но дождаться гостя из столицы мирянам Берфорда было не суждено.

Покончив с ароматным вечерним чаем, Джон собирался готовиться к сну, когда в дверь настойчиво постучали. У его порога было с десяток горожан. Две заплаканные женщины, остальные – мужчины, и они были вооружены – ружьями, топорами и вилами. Джон не удивился, что возглавлял толпу Майкл Питерс.

– У нас снова беда, Джон, – без всяких прелюдий произнес Питерс.

– Что случилось? – с тревогой посмотрев на мужчину, спросил пастор.

– Похищена дочка Уортонов. Дарла Гиллис видела, как ее уводили в лес. Скажи ему, Дарла.

Питерс через плечо взглянул на одну из стоящих позади женщин.

– Да-да. Малышка Бетти была у кромки леса. Какая-то женщина, я видела ее впервые, сначала разговаривала с ней, а потом взяла за руку и повела в чащу. Я сразу же побежала домой, чтобы позвать мужа, но, когда мы вернулись, их уже не было.

На последних словах вторая женщина, тетя девочки, сдавлено захныкала, и миссис Гиллис крепче обняла ее за плечи.

– Больше нельзя ждать, – твердо проговорил Питерс. – Мы найдем ведьм и совершим правосудие. И, возможно, успеем спасти малышку Мэрибет. Тебе придется решать, Джон. Прямо сейчас. Ты с нами или против нас?

***

– Не волнуйся, это совсем не больно, – произнес Роберт, наблюдая как Гермиона крутиться в разные стороны по мере возможности в поисках чего-нибудь, что поможет выбраться из трясины. – Ты просто уснешь. А когда проснешься, все будет кончено.

Гермиона пронзила юношу полным ненависти взглядом, но в медовых радужках можно было уловить и зарождающееся отчаяние.

– Хоть что-нибудь из того, что ты сказал мне, было правдой? – подрагивающим от злости голосом спросила она.

– Почти все, – спокойно ответил Роберт. – Разве что некоторые детали утаил.

– Значит, ты такой же пленник леса… Тогда зачем помогаешь им? – с надрывом проговорила гриффиндорка.

– Я просто хочу домой, – тихо и, казалось, печально ответил Роберт. – Они отпустят меня, когда Великий Даритель получит тебя.

– С чего ты взял, что они не лгут? – спросила Гермиона. – Если ты уйдешь, жертв численно останется столько же. Какой в этом смысл? Ничего не изменится.

– Ошибаешься. Моя душа, увы, не равноценна твоей.

– О чем ты? Кто вообще этот Великий Даритель и почему я так важна для него?

– Я не много знаю. Только то, что говорила мне Бетти, а она не особо любит откровенничать. Но кое-что я рассказать могу. Раз уж мы все равно ждем…

Гермиона ощутила холодок, скользнувший по спине вниз после этих слов юноши. А Роберт между тем начал свой рассказ.

– Великий Даритель… Он демон или что-то вроде того. Несколько столетий назад группа английских ведьм создала вокруг него культ. Он стал для них практически богом. А в обмен на поклонение демон давал им то, чего они так жаждали – вечную молодость. Но энергию на такое колдовство нужно было откуда-то черпать. И ведьмы исправно снабжали демона необходимым топливом. Душами. Одинокие путники, чей маршрут пролегал через лес, где ведьмы совершали свои обряды, были удобными жертвами. Их заманивали к сторожевым камням и специальное заклинание пробуждало демона, который забирал жизненную энергию людей. Но в той глуши, где промышляли оккультисты, гости были редкостью. А аппетиты Дарителя постоянно росли. Да и от взрослых толку маловато – у них впереди не так много лет, которые можно забрать.

Другое дело дети, с десятками неизрасходованных лет жизни. Больше энергии и души почище, что пришлось демону по вкусу. Я ничего не выдумывал, когда сказал, что он питается страданиями своих жертв. Плачущие от страха детки, зовущие мамочку в надежде, что она придет и заберет их домой, намного привлекательнее потасканных жизнью взрослых, в которых давно потухла вера в счастливый конец.

Дети тогда редко путешествовали, поэтому ведьмам пришлось довольствоваться теми, кто жил в соседних поселениях. И им по большей части сопутствовала удача. До тех пор, пока они не добрались до детей городка Берфорда.

Гермиона вздрогнула, вспомнив первую встречу с Бетти.

Не будете ли Вы любезны подсказать, как можно выйти к Берфорду?

– И это было огромной ошибкой, – продолжал юноша. – Потому что пропажу взрослого вполне можно просто проигнорировать – темные времена были, люди постоянно пропадали в дороге, погибали по собственной глупости или становились жертвами лесных разбойников. А вот таинственное исчезновение нескольких детей из маленькой общины – это совсем другое. Их начали искать. И нашли больше, чем ожидали. Сначала наткнулись на ритуальные камни. А потом выследили оккультистов и предсказуемо устроили самосуд.

Вот только они не знали, что попытались сжечь ведьм, которые были под защитой могучего существа. Демон, конечно, не дал своим слугам умереть. Он удержал их души на земле, навсегда приковав к себе. Но их тела… изменились до неузнаваемости. Ты их еще увидишь. Первое время в дрожь бросает от одного вида. Правда, они стали многократно сильнее.

А еще огонь от кострищ перекинулся на деревья, поспособствовав расширению территории демонического ритуала. Так, по случайности, часть леса также привязалась к Великому Дарителю. И теперь все это перемещается вместе с ним.

– Подожди… Ты говоришь о… Кочующем лесе? – Девушка замерла.

– В Штатах, откуда я родом, его называют Дрейфующим. А немаги нарекли лесом-призраком. Но у них непонятное почти всегда объясняется чем-то потусторонним.

В Штатах…

– Хочешь сказать, что тот феномен, о котором рассказывается в легендах разных народов, – это один и тот же лес?

Роберт кивнул.

– Н-но… Как это может быть? Ведь он перемещается по суше, разве нет? Моря и океаны между материками же…

– Ты что, еще не поняла? Я ведь сказал, это все – часть Великого Дарителя. Фактически, мы сейчас находимся в теле демона.

Резкий скачок давления вызвал секундную потерю пространственной ориентации – Гермиона качнулась в сторону, но вовремя удержалась за корягу, торчащую над поверхностью трясины.

– Океан для него вообще не препятствие. Он с легкостью перемещается между материками от одного лесного массива к другому. Вплетается между обычными деревьями, маскируется под местность, как немагический капкан, прикрытый опавшей листвой. А потом начинает петь.

– Петь?

– Ага. Слышала про сирен? Они своим пением гипнотизируют мореплавателей и приводят корабли на скалы. Дрейфующий лес тоже умеет петь. Пением он привлекает внимание жертвы, усыпляет ее бдительность и заставляет перейти через барьер. Это важно – чтобы человек добровольно пришел к демону. Но это работает только со взрослыми. У детей сильно развита почти неосознаваемая ими интуиция, на них пение не оказывает никакого эффекта – поэтому их заманивают такие как я.

– Я слышала, как меня звал кто-то голосом моего друга… Это был ты?

– Не-е-ет. Мы действуем по-другому. А звали тебя, вероятно, охотники, или, помнишь, я говорил тебе, мы называем их «измененные». Взрослые жертвы демона, которые клюнули на пение леса и попали в ловушку. Как те, с кем ты сюда пришла. Но поскольку своего сознания у них уже нет, им плевать, кого зазывать. Правда, даже изменившись, они по-прежнему способны имитировать людскую речь. Звучит это не слишком натурально чаще всего. Но вполне сносно. Многие покупаются. Вероятно, твой друг на той стороне звал тебя, и один из измененных скопировал этот оклик.

Гарри где-то рядом. Ищет меня… Гермиона очень хотела, чтобы Гарри нашел ее, но одновременно она понимала, что если это случится, то он попадет в ловушку, как и она. Поэтому, вопреки желанию, она молила бога, чтобы друг не нашел портал в это место.

– Нашей общей целью было привести вас к камням, чтобы призвать Великого Дарителя. А затем, ну… С твоим другом уже наверняка расправился один из хранителей. И он постепенно станет частью леса, как и прочие взрослые. Основную часть времени они существуют как деревья, иногда возвращаясь к почти что прежнему облику, чтобы выполнить свою задачу.

Значит, она была права, лес и правда живой. Гермиона непроизвольно содрогнулась, взглянув на пару растущих у берега дубков.

– Ты же будешь пищей демона, – произнес Роберт.

– Почему не деревом? Я уже не ребенок. Мне девятнадцать, – сказала Гермиона.

– Всего девятнадцать… От ребенка недалеко ушла. Ты еще юна, лет жизни у тебя можно забрать основательное количество. Но Великому Дарителю, конечно, это не особо интересно. Твои годы он отдаст слугам. Его самого привлекает твоя душа… Потому что она светлая, как бы банально это ни звучало. Сюда не так часто попадают такие люди. Я, например, похвастаться подобным не могу. Демон будет подпитываться твоими страданиями. Вот что ему от тебя нужно. Муки искренней доброй девочки.

Роберт демонстративно покривлялся, и Гермиона в отвращении чуть отвела голову в сторону. И в этот момент она уловила движение справа, а затем, когда подняла взгляд, увидела знакомый силуэт среди деревьев.

Он жив!

Гермиона понимала, что нужно продолжать отвлекать Роберта, чтобы позволить Антонину подобраться к нему незамеченным.

– А Бетти? Как она со всем этим связана? Она ведь не просто пленница леса, так?

– И да, и нет. Мэрибет Уортон стала последней жертвой культа в день того рокового ритуала. Когда пожар охватил лес, демон укрыл оккультистов в своем логове. В болоте. Он спас всех, кроме лидера культа. Разъяренные жители Берфорда подожгли ее первой. И к тому моменту, как демон откликнулся на призыв слуг, костер превратил тело главной ведьмы в обуглившийся кусок мяса. Великому Дарителю пришлось искать сосуд для ее души, и этим сосудом стала подвернувшаяся под руку малышка Бетти, жертва, которую он еще не успел затащить в болото, как делал это с другими детьми. Так что с Мэрибет Уортон ты никогда не была знакома. Не знаю, как зовут ту, что украла ее тело, но, в любом случае, она всем представляется как Бетти. А еще она единственная из хранителей, кто смог остаться человеком. Более-менее. Возможно потому, что она была в теле ребенка или из-за того, что Бетти так и не попала в болото. Зато остальным оккультистам повезло меньше – когда они погрузились в трясину, следуя за хозяином, то лишились не только прежнего облика. Еще они утратили возможность говорить, да и по большей части мыслить по-человечески, превратились в ведомых инстинктами животных. Хотя, в отличие от измененных, какой-никакой разум у них сохрани…

***

Одним резким ударом камня по виску Антонин вырубил юношу, и его тело безвольно рухнуло на землю. Пожиратель не стал церемониться с врагом – подхватив его на руки, он швырнул Роберта в топь, и та стала слабо, едва заметно затягивать бесчувственного парня.

– И почему я не удивлен, что ты опять во что-то вляпалась, грязнокровка? – наигранно проговорил Долохов, внутренне улыбнувшись двойному смыслу своих слов.

– Я…

– Не напрягайся. Когда выберемся отсюда, я с удовольствием послушаю твои оправдания о том, почему ты утаила от меня нового знакомого, – сказал мужчина, осматривая местность, которую освещал яркий лунный свет, то и дело пробивающийся через изредка плывущие мимо облака.

Найдя то, что искал – длинную, около двух метров, крепкую палку, – Пожиратель подошел к берегу и произнес:

– Когда схватишься за нее, не делай резких движений, иначе начнет затягивать быстрее и, что опаснее, сильнее. Тогда я не смогу тебя вытащить. Уяснила?

Гермиона кивнула, и мужчина протянул ей палку. Девушка ухватилась за ее край.

– Теперь, о-о-очень медленно двигайся ко мне.

Гриффиндорка начала движение, а Долохов, в свою очередь, принялся неторопливо подтягивать ее к себе. Когда она преодолела около половины расстояния и оставалось совсем чуть-чуть, девушка смогла дотянуться до протянутой ей руки Пожирателя и схватились за нее. Казалось, теперь все позади, и она спасена.

Но вдруг девушка вскрикнула, и Антонин непонимающе взглянул на нее.

– Что такое? – спросил он.

– Меня что-то держит… – пролепетала Гермиона, начиная паниковать, что не сильно способствовало освобождению из трясины.

– Просто топь затягивает, – попытался успокоить ее мужчина. – Перестань дергаться, иначе станет тянуть сильнее.

– Это не топь! Что-то схватило меня за щиколотку.

Антонин хотел уже рявкнуть на девушку, чтобы она заткнулась и не мешала ему спасать ее, но что-то настолько мощно дернуло ее из его рук, что он сразу же разуверился в том, что это просто топь.

– Не отпускай меня! Пожалуйста, не отпускай! – умоляла девушка, вцепившись в Долохова теперь уже двумя руками.

Быстрый взгляд мужчины скользнул по поверхности болота, освещенного светом луны, выбравшейся из-за очередного облака, и Долохов заметил, как ковер из мха, укрывающий большую часть трясины, шевельнулся. Было похоже, что кто-то снизу пытается пробраться на поверхность через заросли.

Осознав, что медлить больше нельзя, Пожиратель резко рванул девушку на себя. Затем отступил на шаг, и рванул снова.

Главное, не сбавлять напор. Ты сможешь. Сможешь. Должен. Мотивирующие слова звучали у него в голове, пока Антонин изо всех сил тянул гриффиндорку на сушу.

Девушка снова вскрикнула. Еще рывок. И снова крик. Адреналин шарахнул по вискам, уши заложило, теперь Антонин слышал лишь гул. Он дернул девушку из последних сил и на краткое мгновение, когда ее ноги наконец-то показались на поверхности, мужчина увидел когтистую руку, скользнувшую по ее лодыжке, а затем скрывшуюся в болоте.

Гермиона вцепилась в рубашку упавшего на землю Долохова, скомкав ее в районе груди. Гриффиндорка тяжело дышала сквозь рваные всхлипывания.

– Вставай, грязнокровка, надо валить, – спокойно, чтобы она снова не запаниковала, проговорил мужчина, увидел, что болото пришло в движение. Оно бурлило, словно вскипая, а зеленый ковер начал расступаться, пропуская того, кто был внизу.

Сначала показалась голова – настолько угольно-черная, что терялась в ночном полумраке, превращаясь в одно темное пятно, разобрать детали которого было просто невозможно, даже в свете периодически появляющейся луны. Единственное, что четко видел Антонин – это острые уши существа, торчащие сверху, как у рыси. По мере того, как монстр поднимался из топи, мужчина мог увидеть очертания его жилистого туловища. Дальше ждать он не стал. Пожиратель поднялся на ноги, за шкирку подхватил с земли Гермиону и, не давая ей времени опомниться и сообразить, что происходит позади нее, взял ее за руку и бросив «Бежим!», подорвался с места, потянув ее следом.

***

В лесу творилось настоящее безумие – деревья неистово раскачивались, будто от ураганного ветра, сыпали листья и мелкие ветки на головы бегущих прочь от болота Антонина и Гермионы. Трава обхватывала ноги, а крупные, растущие ниже остальных ветви цепляли за одежду, запутывались в волосах, болезненно царапали открытую кожу рук, лица и шеи. Давящий на уши гул, раздающийся одновременно отовсюду, мешал сосредоточиться.

Антонин не особо думал о том, куда бежит. Сейчас он просто хотел уйти подальше от болота и исчезнуть из поля зрения монстра, преследующего их. Он петлял между деревьями, ощущая гребаное дежавю – как после битвы за Хогвартс, когда он так же убегал от врагов. Но в отличие от того дня, теперь он не хотел сдаваться и умирать. Он почему-то хотел жить. Странное желание, надо сказать, учитывая, что ничего хорошего его ни ждет на здесь, ни за пределами леса.

Раздался отчаянный крик, и Долохов осознал, что его рука, которую лишь несколько секунд назад судорожно сжимала грязнокровка, сейчас свободна. Он резко остановился и развернулся.

Массивная ветвь вяза обкрутилась вокруг талии отчаянно брыкающейся девушки. Мужчина подлетел к дереву и что было сил рубанул по ветке, вогнав клинок до середины ее основания. Ветка тут же треснула, и Гермиона смогла освободиться.

Они снова побежали, сопровождаемые буйством леса, но где-то через минуту все внезапно прекратилось.

– Стой, – произнес Антонин, прервав бег.

– По-ч-чему? – запыхавшись, спросила Гермиона.

Долохов развернулся на месте и всмотрелся туда, откуда они бежали. В лесу установилась гробовая тишина.

– Думаешь, оторвались? – гриффиндорка тревожно оглядывала окрестности.

– Думаю, он просто перестал нас преследовать. Надо где-то осесть и подумать.

***

Каменная пещера, на которую им удалось наткнуться, была совсем небольшой – около четырех метров в высоту и протяженностью около шести. Внутри они не обнаружили следов пребывания хищников. Впрочем, оба понимали, что привычных плотоядных животных им стоит опасаться в последнюю очередь.

Едва в их укрытии забрезжил свет от разведенного Долоховым огня, мужчина взглянул на подрагивающую от холода девушку, тянущую ладони к костру.

– Снимай штаны, – сказал Пожиратель.

– Что, прости? – опешила Гермиона, подумав, что ослышалась.

– Трусы и обувь тоже.

– Ты выжил из ума? – Шок, негодование и крупицы волнения звучали в этом вопросе.

– Ты промокла в болоте. Ночи здесь холодные. Если останешься в мокрых тряпках, заледенеешь, – с расстановкой пояснил Долохов.

– А если разденусь, то, конечно, это спасет меня от обморожения, – возразила гриффиндорка с сарказмом. – Может мне еще и куртку со свитером снять?

– Нет. Что у тебя под свитером я уже видел, – издевательски парировал мужчина. – Но я могу помочь тебе, как в тот раз, – добавил он, поднявшись на ноги и шагнув к Гермионе. Он хотел лишь подколоть ее немного, чтобы разрядить обстановку, однако, судя по тому, как девушка сжалась и напряглась, его слова возымели совсем другой эффект.

Гермиона рефлекторно вцепилась одной рукой в куртку, а другой – в ткань джинсов в районе коленки, где они были посвободнее.

– Не… подходи, – дрогнувшим голосом проговорила она, с тревогой смотря на Пожирателя.

– Ты серьезно? – мужчина слегка смутился, но по инерции сделал пару шагов по направлению к девушке, что вызвало у нее совершенно неожиданный для него приступ паники.

Гермиона быстро отползла назад, в конце концов уперевшись спиной в каменную стену пещеры, и затравленно посмотрела на мужчину, сбивчиво дыша.

– Да что с тобой такое? Я только что спас тебе жизнь! Или ты уже забыла об этом? Как и том, что я делал до этого, – возмущение неконтролируемо нарастало в нем, и последние слова он сказал уже на повышенных тонах. Поведение девушки задело Долохова, но именно осознание этого факта заставило его остановиться и немного остыть, не позволяя разбушевавшимся так внезапно и совершенно на пустом месте эмоциям окончательно взять верх.

Что-то было не так.

Мужчина сдавил руки в кулаки – он постепенно успокаивался, дыхание выравнивалось. Он пронзил сжавшуюся девушку внимательным взглядом. Похоже, понимание неестественности сложившейся между ними ситуации теперь пришло и к гриффиндорке – она шумно выдохнула и опустила глаза на свои руки, которые судорожно сжимали одежду.

Напряжение между ними, возросшее стремительно, так же резко начало сходить на нет. Долохов хотел было что-то сказать, но Гермиона опередила его, разрывая повисшую тишину.

– Я… я не знаю, что со мной происходит, – начала она, нервно подрагивающие пальцы перебирали край куртки. – С Гарри и Роном мы сталкивались с такими пугающими вещами. Много раз. Были буквально на волосок от гибели. Каждый год в магическом мире у меня был повод бояться. Но я еще никогда… даже во время битвы за Хогвартс… не испытывала настолько сильный страх. Он практически всегда со мной с тех пор, как… Как мы оказались здесь, – она подняла голову. – И дело не в этом лесе. И не в монстрах. Кажется, я боюсь вовсе не их… Я боюсь… тебя… – медовые радужки изучали его лицо. – Что бы ты ни говорил, что бы ни делал… Я не знаю почему, но, когда ты рядом… Мне страшно. Правда, иногда страх будто пропадает ненадолго. И последние пару дней мне даже казалось, что он совсем ушел. Потому что умом я понимаю, что у меня нет повода бояться. Если бы ты хотел навредить мне, ты бы уже это сделал. У тебя было столько возможностей. Я должна испытывать другие эмоции. И я их испытываю…тоже… Но этот страх… Кажется, он снова вернулся. Не понимаю… Может, я схожу с ума?

Гермиона внимательно смотрела на Долохова, будто ожидая от него ответа. Он все также молчал, замерев на месте, и только чуть расправившаяся между бровей глубокая морщина свидетельствовала о том, что его настрой изменился. Наконец, мужчина приблизился и сел рядом, как и гриффиндорка, опершись спиной о камень.

– Ты использовал какое-то проклятье? Или кто-то другой… Во время битвы. Пожалуйста, скажи, если ты что-то сделал.

– Во всем и правда виновата магия. Но это никакое не проклятье, – ответил Долохов. – Это все ты. Этот страх, который ты не можешь понять и контролировать, имеет ту же причину, что и мое стремление быть рядом с тобой. Это твой Обливиэйт.

– Что ты имеешь в виду?

– Я размышлял об этом недавно. Когда ты накладывала заклинание, тогда, в кафе, твой страх передо мной был сильным, как и мой интерес к тебе. Ты влезла ко мне в голову и переплела наши эмоции. А магия их скрепила и усилила.

– Не может быть. Забвение так не работает. Ни в одной книге, что я изучала, об этом не упоминалось даже.

– Это магия, грязнокровка. Она может быть непредсказуемой. Особенно, магия модификации сознания. Тем более, если там замешаны эмоции.

– И что теперь? Я всегда буду тебя бояться, выходит?

– Ну, я не эксперт. Однако, думаю, это пройдет, когда твой собственный страх исчезнет.

Долохов повернул голову к девушке.

– Вопрос в другом: почему ты все еще боишься меня? Это ведь так, верно? Ты сама боишься меня. Без магии. У меня что, настолько пугающий вид?

– Я… – девушка замялась, смущенно отведя взгляд, а потом все же тихо продолжила: – Не то чтобы… То есть… Если честно, внешность у тебя не особо располагающая, – закончила она, собравшись наконец с духом.

– На-а-а-до же, – протянул мужчина, развернувшись к Гермионе всем телом. – Смелое заявление для напуганной девочки. Но ты права. Я хотел такого эффекта. Когда тебя боятся, то меньше лезут. И меня это всегда устраивало. Вот только с тобой у меня дилемма, лапонька. С одной стороны, меня веселит, что ты испытываешь страх. Однако, с другой, эта хренова магическая связь заставляет меня хотеть убедить тебя, что ты в безопасности. Как думаешь, у меня это получится или без шансов?

Он улыбнулся. Так мягко и тепло, что Гермиона мигом растерялась. Ощущая как цепи страха медленно ослабевают, она почти рефлекторно улыбнулась в ответ.

– Шанс есть у каждого, – произнесла она, сама не веря, что говорит это.

– Хорошо. Тогда, может, начнем с сушки твоих тряпок? – заметив, что девочка снова напряглась, Долохов поспешил добавить: – Я не собираюсь оставлять тебя голой. Укутаешься в мою мантию. Она теплая. Брюки и нижнее белье у костра высохнут довольно быстро, я думаю. С обувью сложнее, но все же лучше пусть хоть немного подсохнет, чем хлюпать в насквозь пропитанных болотной жижей кедах, согласна?

***

– Гермиона! – очередной крик рассек безмолвствующий лес.

Рука опустилась на плечо Гарри, и тот повернулся к другу.

– Думаешь, егеря поймали ее? – спросил Поттер.

– Все может быть. Но если это так, я более чем уверен, что они не тронут ее. Она ценнее, как заложница, – произнес Джордж. – Они, наверняка, попробуют использовать ее, чтобы выторговать свободу. И вредить ей не будут, потому что это разозлит нас и снизит их шансы нажиться на этой сделке по полной.

– Если она действительно оказалась среди этих сволочей… – Гарри всмотрелся в темные дебри. – А ведь есть вероятность, что с ними еще и Долохов. Даже представить боюсь, что этот отбитый на всю голову псих может с ней сделать…

***

– Так, пока твои трусы сохнут, давай подытожим, что мы знаем об этом лесе, – Антонин подложил несколько поленьев в костер.

При упоминании нижнего белья Гермиона зарделась. Конечно, она понимала, что Долохов специально цепляет ее, уже в какой-то степени привыкнув к этой его особенности вести диалог, но никак не могла подавить внутреннюю зажатость, которая пустила в ней корни в подростковом возрасте. Чтобы поскорее избавиться от сковывавшего ее всю смущения, девушка начала пересказывать Пожирателю то, что говорил ей Роберт.

– Вот только насколько можно верить россказням твоего парня? – когда Гермиона закончила, спросил Антонин, сознательно сделав акцент на последнем слове.

Подкол сработал вполне ожидаемо для него – глаза девушки блеснули таким знакомым ему по дуэлям с ней огоньком.

– Роберт – не мой парень! – возмутилась она.

– Правда? – деланно удивленно переспросил Долохов. – А доверилась ты ему почти как родному.

– В-все не так… Я… Это было не…

– Ладно-ладно, – удовлетворенно усмехнувшись, остановил ее мужчина. – Уверен, ты не всегда такая легковерная. Просто еще одна побочка. Страх способен возобладать над разумом, если он достаточно сильный. Тут либо рациональность, либо эмоции. В данном случае, эмоции победили, хоть и не совсем по твоей вине.

– Если ты так думаешь, зачем говорить все это? Или это твоя манера общаться с магглорожденными?

– Нет. Это моя манера общаться… со всеми, вне зависимости от статуса их крови. Вместе с моей, как ты выразилась, не особо располагающей внешностью, это тщательно создаваемый годами образ.

– Но ведь это не ты… – прошептала Гермиона.

– Откуда тебе знать? Мы с тобой общаемся всего несколько дней. И ты вроде боишься меня?

– И все же я понимаю, что, если бы ты на самом деле был таким неприятным человеком, каким хочешь казаться, я была бы уже мертва – либо тобой убита, либо брошена одна в лесу, где меня, такую легковерную, в первую же ночь наверняка схватил бы демон. Вместо этого ты защитил меня от приставаний егерей, потом оберегал, когда мы были уже вдвоем, ты обеспечивал пропитание и ночлег, отдал свою куртку, чтобы я не замерзла, ты спас меня сегодня от верной гибели. А сейчас я сижу в твоей мантии, потому что ты беспокоился, что я могу замерзнуть в мокрой одежде. Плохие люди так себя не ведут.

– А ты не думала, что магическая связь заставляет меня это делать? Мм?

Гермиона отрицательно покачала головой.

– Я видела тех, кто совершал какие-то действия под влиянием только одной лишь магии. Ты выглядишь совсем иначе. Ты делаешь все осознанно. Ты делаешь это… Потому что хочешь делать, – уверенно заключила девушка.

Долохов хмыкнул.

– Так и есть. Но только отчасти. Я действительно делал все это по желанию. Хотя, в некоторых случаях магия меня нехило стимулировала. Но не всегда. Когда-то это был я сам. Например, тогда с егерями – терпеть не могу подобные издевательства. Убить врагов, запытать их до смерти – могу. А мучать ради развлечения? Насиловать? Это не про меня. Но это не делает меня хорошим человеком. Просто у меня есть определенные принципы, которые я не могу преступить.

– У плохих людей принципов нет.

– Это у подлых нет принципов. А у плохих парней они вполне себе могут быть. Мир вообще не делится на черное и белое. Абсолютного зла нет, как и абсолютного добра. Ты поймешь это с возрастом. Конечно, если мы выберемся отсюда.

Девушка не стала спорить, посчитав, что словесные баталии сейчас определенно неуместны. Какое-то время они молчали. Гермиона наблюдала, как поднимается пламя по мере того, как Долохов подбрасывал хворост.

– Так жить легче, – вдруг сказал Антонин, не отрываясь от костра. – Чем меньше людей допущены в твой ближний круг, тем меньше плевков в душу ты получишь.

– Но зачем подпускать настолько мерзких людей так близко? – спросила Гермиона.

– А других не бывает, грязнокровка. Все люди – эгоисты. Каждый ищет способ сделать свое пребывание в этом мире комфортнее. Чем ты добрее и мягче, тем больше желающих воспользоваться этим и выехать на твоей шее в лучшую жизнь. А если кто-то этого не делает, то либо он еще не нашел способ как использовать тебя, либо ты для него попросту бесполезен.

– Ты не прав. Я бы никогда не стала использовать своих близких. И я сама, не задумываясь, пожертвую собой ради тех, кто мне дорог.

Гермиона заметила, что взгляд Долохова после этих ее слов чуть потускнел.

– Что ж, – сказал он спустя несколько секунд. – Если это так, то мне очень жаль, что я не встретил тебя до того, как окончательно разочаровался в людях.

– Никогда не поздно все изменить. Встать на правильный путь.

Антонин улыбнулся. Такая милая в своей вере в чудеса девочка.

– Для меня уже поздно.

– Это не так! Когда я расскажу всем, что ты спас меня…

– То что? Что, по-твоему, случится потом? Все сразу забудут про мои преступления? Позволят мне просто жить? Не будет этого. Ты и сама понимаешь, лапонька.

Гермиона опустила голову. Чтобы британское магическое сообщество приняло такого, как Долохов, должно произойти что-то из ряда вон. И никакие ее слова, никакие заверения, ни статус «подруги спасителя Британии» не смогут переломить сложившуюся систему.

– Возможно, если героиня войны выступит в мою защиту, Визенгамот проявит снисхождение, – добавил Долохов с улыбкой. – И вместо поцелуя дементора меня просто закроют в Азкабане. На этот раз действительно пожизненно.

Гриффиндорка понимала, что Долохов говорит вовсе не об отсутствии вероятности, что кто-то из соратников освободит его снова. Он имел в виду, что ему едва ли хватит сил дождаться возможного спасителя. Его пребывание в Азкабане, по его мнению, будет непродолжительным, потому что он просто долго не протянет.

– Ладно, грязнокровка, это все не важно, – улыбка в одно мгновение исчезла с губ Пожирателя. Гермиона поражалась тому, насколько легко Долохов мог подавить явно бурлящие в нем эмоции. – Сейчас нужно решить, как выбраться.