Текст книги "После триумфа. В бегах (СИ)"

Автор книги: Erin_creates

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Комментарий к Глава 2. Крики

Вы просили “больше Долохова” – держите “больше Долохова” ;-)

Итак, нашим попаданцам пришлось разделиться, но они еще встретятся, правда, не все будут этому рады. А пока Гермиона и Антонин делают первые шаги навстречу друг другу, расскажите, как вам это альтернативное развитие их отношений? И заметили ли вы отсылки к Монстрам в этой главе? (подсказка: они в описании эмоций и чувств Герм и Тони).

АНОНС:

Долохова и Гермиону ждет долгая, напряженная ночь, которая будет перенасыщена необъяснимыми и пугающими событиями. И все эти ужасы помогут им лучше узнать друг друга.

========== Глава 3. Ночлег ==========

Раньше это место вызывало тревогу могильной тишиной, которая била по психике как отбойный молоток. Но теперь лес наполнился странными, а иногда просто жуткими звуками в таком количестве, что, казалось, еще чуть-чуть, и они сведут с ума.

Когда отчаянные крики егерей остались где-то далеко, пропав из зоны слышимости, деревья будто ожили, раскачиваясь и шелестя листвой. Вроде бы обычное природное явление – деревья качались от сильного ветра, – однако проблема была в том, что ветра не было… Совсем. Позже Гермиона стала слышать позади шорох упавшей листвы, словно кто-то шагал за ними. Несколько раз она даже оборачивалась, но царящий вокруг мрак не давал возможности разглядеть хоть что-нибудь, находящееся на расстоянии дальше полутора метров. Единственным, что слабо освещало им путь, была луна, свет которой время от времени пробивался через густые кроны нависающих над путниками деревьев.

Девушка периодически поглядывала на Долохова, пытаясь понять, слышит ли он те же звуки, или это просто ее разум играет с ней. И она все больше склонялась ко второму, потому что Пожиратель уверенным шагом и с непроницаемым лицом двигался вперед, не смотря по сторонам.

Наконец, Гермиона не выдержала и спросила:

– Вы знаете, куда идете?

– Подальше от того места, куда ушли те кретины, – безэмоционально проговорил Долохов.

Конечно, он не знает…

С минуту Гермиона сомневалась, а потом все же рискнула шепотом сказать:

– Я слышу странные звуки. Сзади.

– Я тоже их слышу, – произнес Пожиратель, и девушка резко повернула к нему голову.

– Тогда почему Вы так спокойны? – подрагивающим голосом спросила она.

– Потому что паника – не лучший спутник, когда скрываешься от охотника.

– Ох-хотника?

– Да. Кто-то… или что-то охотится на нас, – констатировал Долохов, и Гермиона стала нервно осматриваться.

– А почему Вы уверены, что мы не идем прямо к нему в руки? – спросила она. Мужчина промолчал, и уровень ее беспокойства подскочил до небес.

Хотя Долохов был волшебником достаточно могущественным, чтобы вызывать неподдельный ужас у многих из тех, кто оказывался помехой на его пути, в конце концов, он был просто человеком, которому наверняка не чужды сомнения. Однако, Гермиона никак не могла отмахнуться от того образа Пожирателя, который, похоже, сама себе придумала – в ее представлении Антонин Долохов был жестким, непоколебимым, бесстрашным, даже безбашенным, легко бросающимся в самое пекло, следуя приказу или намеченной цели, а вдобавок он определенно был умным. И поэтому гриффиндорка лелеяла надежду, что у него был хоть какой-то, пусть и несовершенный, но план. Потому что иначе и быть не могло. И теперь, когда она осознала, что уверенности в нем, вероятно, сейчас не так много, еще одна спасительная ниточка порвалась, окончательно отпустив ее в бурлящую реку тревоги.

Но вдруг Пожиратель заговорил:

– Кто бы это ни был, нападать в лоб, судя по всему, не в его стиле. Иначе бы он уже давно это сделал. Все это время нас пытались заманить в ловушку. Сначала криками, теперь этими шорохами, шелестами и скрипами. Они хотят, чтобы мы запаниковали, начали метаться, шарахаться туда-сюда. И, в конце концов, прибежали туда, куда им нужно. Поэтому лучшее, что мы можем сделать, это не реагировать на все эти звуки, – помедлив немного, он добавил: – Но пропускать их мимо ушей тоже не стоит.

Иногда луна скрывалась за плывущими по небосводу кучевыми облаками, и в эти моменты лес погружался в безграничную тьму, настолько плотную, что различить в ней хоть какую-то дорогу представлялось абсолютно непосильной задачей. Наверняка Долохову тоже было проблематично строить путь, потому что в итоге он произнес:

– Нам придется остановиться и дождаться рассвета. Тут и днем небезопасно, а в такой темноте мы становимся куда более легкой добычей.

***

Блеснувший в лунном свете кинжал, появившийся в руках Долохова, заставил Гермиону напрячься. Но, к счастью, оружие Пожирателю понадобилось лишь для того, чтобы срубить несколько еловых веток и пару стволов пышного высокого кустарника, которые затем были использованы для обустройства места, выбранного для ночлега.

Они остановились у каменной гряды, два метра высотой и около пяти в длину. Нависавшие над землей как козырек плоские камни, покоящиеся на крупных валунах, создавали отличное природное укрытие, которому Долохов при помощи срубленных веток и стволов кустарника добавил уюта, за пятнадцать минут соорудив что-то вроде шалаша.

– Вам часто приходилось ночевать в лесу? – спросила Гермиона, наблюдая, как мужчина с помощью кинжала и камня отточенными движениями получил первую искру.

Вопрос был скорее риторическим, но Долохов, к удивлению девушки, все равно ответил на него, и намного подробнее, чем она могла ожидать.

Мужчина поместил тлеющий трут из коры и сосновых иголок в растопку и, раздув угольки, произнес:

– В детстве дядя брал меня с собой на охоту, когда гостил у нас. Правда, мы редко возвращались домой с какой-то живностью. Главной целью этого, хм…, мероприятия было научить меня урокам выживания. Такие знания дядя считал обязательными для мужчины, – он ухмыльнулся. – Отец, правда, был иного мнения…

Долохов вскинул голову, и девушка лишь на пару мгновений, но все же смогла уловить изогнувшую его губы легкую, вероятно, ностальгическую улыбку, которая тотчас исчезла, как только они с гриффиндоркой встретились глазами. Гермиона предположила, что изначально он не собирался откровенничать перед ней, но, возможно из-за всей этой ситуации, в которой они оказались, немного утерял контроль и слишком стремительно окунулся в глубины подсознания, хранящие личные воспоминания, а когда опомнился, поспешил скрыть их вновь. Однако этой мимолетной улыбки хватило, чтобы вновь натолкнуть девушку на размышления.

Уже в которой раз за эти два дня она убеждалась, что ранее воспринимала Долохова излишне однобоко. За маской безжалостного убийцы, яро исполнявшего приказы Волдеморта, определенно есть что-то еще – что-то, что побудило его пресечь действия егерей в отношении нее, встав на защиту обычной грязнокровки, что, как известно, не было типичным поведением для Пожирателя Смерти.

Но несмотря на то, что ей было весьма любопытно, она не разрешила себе забыться и подавила роящиеся в голове вопросы относительно Долохова, быстро переведя взгляд на костер, когда мужчина смолк.

Так, наблюдая за танцующими во мраке языками пламени, они просидели молча еще какое-то время, пока висящая в воздухе промозглость не заставила Гермиону приблизиться к огню в попытке согреть дрожащие и уже почти ледяные руки.

– Что, грязнокровка, маггловские тряпки не греют? – ехидно прокомментировал Долохов, одной рукой облокотившись о согнутую в колене ногу.

– У меня е-есть т-теплая одежда, – с возмущением в голосе ответила Гермиона. Она обняла себя руками, растерев предплечья. – И ес-сли бы я знала, что мы тут з-застрянем… Я б-бы взяла с с-собой что-то по погоде.

Девушка отчаянно пыталась сдерживать дрожь, но стук зубов неумолимо сопровождал почти каждое произнесенное ею слово, лишая речь плавности. Гриффиндорка отвернулась от Пожирателя, снова посмотрев на пламя, как вдруг услышала шумный вздох.

– Ладно. Иди сюда, – бросил Долохов.

– Прошу п-прощения? – недоуменно взглянув на него, проговорила девушка.

– Тебе нужно согреться, – пояснил Антонин, откинув полы мантии и приглашая девушку сесть рядом с ним.

– Н-нет. С-спасибо.

Гермиона демонстративно поежилась, хотя тело буквально молило ее наплевать на гордость и инстинкт самосохранения и укрыться под, наверняка, теплой мантией Долохова.

– Грязнокровка… ты и правда думаешь, что если я захочу что-то сделать с тобой, меня остановит то, что ты сидишь в полутора метрах от меня?

Уставший, впрочем, с настойчивыми нотками голос заставил Гермиону вновь повернуться к Пожирателю.

– Давай, котенок. Еще пара часов в таком состоянии – и ты окоченеешь…. Ты ведь хочешь пережить эту ночь? – ее взволнованного лица коснулся внимательный взгляд с легким налетом чрезмерной самоуверенности, которая помогла гриффиндорке убедиться, что Долохов не испытывал ни капли сомнений относительно ее выбора. И она сделала этот ожидаемый им выбор. Потому что, если отбросить тот факт, что к смерти Гермиона в принципе не была готова, умереть от переохлаждения было бы еще и безумно нелепо.

Не без опаски, девушка все же решилась придвинуться к Пожирателю и, сев почти вплотную к нему, почувствовала, как тяжелая мантия опустилась на ее правое плечо, окутывая хрупкую фигурку таким желанным теплом.

Антонин не стал дожидаться, пока Гермиона наберется смелости, и рукой сильнее прижал ее к своему туловищу. К его удивлению, грязнокровка не оказала ни малейшего сопротивления.

– Поспи, девочка, – проговорил мужчина. – Тебе понадобятся силы.

– Не думаю, что здесь безопасно засыпать, – тихо откликнулась Гермиона.

– Спать будешь только ты. А я побуду на стреме.

– А разве Вам сон не нужен?

– Пятнадцать лет в Азкабане скорректировали мои биологические часы, – спокойно ответил мужчина, слабо усмехнувшись.

Гермиона воздержалась от комментариев и с неохотой вынуждена была признать, что Долохов снова оказался прав – ей нужен небольшой отдых, потому что последние несколько часов она буквально еле стояла на ногах.

Ну надо же… Послушалась.

Она последовала его совету без толики возражений, ее покладистость поражала его. Спустя несколько минут после их разговора, девочка уже мирно посапывала, безмятежно расслабившись в его руках.

А тем временем лес снова погрузился в давящую тишину.

***

Когда Гермиона проснулась, первое, что она осознала – Долохова рядом нет. Она отбросила мантию, которой была укрыта, лежа на земле, затем поднялась на ноги и огляделась. Мужчины действительно нигде не было. Зато было что-то другое. Невидимое… Но ощутимое, то ли на уровне подсознания, то ли интуитивно. Гермиона почти физически чувствовала, что она здесь не одна.

Неужели Долохов просто оставил ее тут?

В жизни Гермионы случалось много пугающего – схватки с Пожирателями, другими сторонниками Волдеморта, нападение магических существ, смертоносные проклятья. Но всякий раз до этого она знала, кто или что противостоит им. Это знание не избавляло от страха полностью, однако определенно помогало в борьбе с ним. Сейчас же положение, в котором враг был невидим и незнаком, усугублялось отсутствием магии (да и, в любом случае, палочки у нее нет), что лишало ее единственной возможности защититься. Осознание всей катастрофичности ситуации зарождало липкий ужас, который обволакивал тело как густая смола.

Почему Долохов так поступил? Ведь он прекрасно понимал, что она не выживет здесь в одиночку. И если он считал ее обузой, зачем приглашал пойти с ним? А, может, с ним что-то случилось? Вдруг их нашел тот охотник, о котором говорил Пожиратель? Но тогда почему никто не тронул ее?

Возникающие вопросы только способствовали нарастанию нервозности, провоцирующей дрожание пальцев. Глаза Гермионы метались по округе, она не знала, что ей делать дальше. Крутанувшись на месте, она остановилась, обреченно уставившись на деревья, и тут произошло то, что заставило ее кровь застыть в жилах.

Она не сразу поверила в увиденное, когда от одного из стволов, находящихся метрах в семи от нее, отделилась тень, по очертаниям похожая на мужскую фигуру. Возникшая на пару секунд надежда, что это может быть Долохов, умерла в тот миг, когда луна появилась из-за облаков и ярко осветила опушку. Во рту пересохло. Надо было бежать, но мышцы словно одеревенели, не позволяя шевельнуться.

Вроде как перед ней стоял знакомый ей егерь с растрепанными волосами, вот только тело его было как-то неестественно скрючено и наклонено вправо, а лицо искажено жуткой гримасой смеха, хотя возможно это была лишь игра теней.

Девушка выдохнула – это было единственное, что она могла сейчас сделать. Егерь шагнул ей навстречу. Затем его голова слегка склонилась на бок и раздался леденящий душу хруст, эхом разнесшийся по окрестностям. Потом он сделал еще один шаг. Гермиона вздрогнула. Следующий шаг, более уверенный и резкий, стал для нее сигналом – чувство самосохранения вдруг пробудилось от оцепенения. Развернувшись на 180 градусов, девушка побежала прочь. Отчетливый шорох листвы позади свидетельствовал о том, что егерь бросился в погоню.

Гермиона бежала неосознанно, абсолютно не разбирая дороги. Чем дальше она продвигалась, тем гуще становился лес – ей постоянно приходилось огибать возникающие на пути деревья, и это сильно замедляло ее. Ветки кустарников то и дело задевали руки и ноги. Одна из крупных веток мазанула ее по лицу, дезориентировав – девушка не заметила массивный корень, выступающий из почвы на поверхность, и споткнулась.

Она рухнула на землю лицом вниз. Паника захватила ее. Перевернувшись на спину, Гермиона увидела настигающего ее егеря. Подбежав к девушке, он неуклюже навалился на нее сверху, после чего ползком приблизился к ее лицу. Она невольно заглянула ему в глаза, но там не было ничего, кроме угольно черных омутов. Скованная всепоглощающим ужасом, Гермиона зажмурилась.

Он крепко удерживал ее в объятиях, пока девушка брыкалась, что было сил. В конце концов, не справившись с эмоциями, она отчаянно закричала. Но вдруг над ухом раздался на удивление мягкий, размеренный мужской голос.

– Лапонька…

Это не было похоже на голос кого-то из егерей. Девушка замерла, после чего с опаской открыла глаза, ожидая встретить перед собой то ужасающее лицо, но там никого не было. Зато она ощутила теплые руки, почти бережно обвивающие ее туловище со спины – так, как когда она только уснула… в объятиях Долохова. Она повернулась и вскинула голову.

Это был просто дурной сон.

Гермиона облегченно выдохнула и попыталась унять дрожь, сотрясающую все тело. Она и подумать раньше не могла, что будет так рада присутствию Пожирателя Смерти в непосредственной близости.

***

Едва забрезжил рассвет они выдвинулись в путь, избегая протоптанных дорожек, которые, судя по опыту прошлых дней, были своеобразными ловушками, наверняка созданными, чтобы запутать путников. По поводу произошедшего ночью Долохов не отпустил ни одного колкого замечания в ее адрес, и это сильно сбивало с толку. Гермиона даже предположила, что, возможно, это место как-то повлияло на него, настолько подозрительным ей виделось его поведение. Однако, и в себе по отношению к этому Пожирателю она наблюдала изменения.

Когда она встречала упоминания о нем в газете или слышала в разговорах, в ее воображении Долохов всегда был одинаковым. Волосы, взъерошенные, как у какого-то безумца, лицо, грубое и худощавое, абсолютно постное, словно ему чужды простые человеческие эмоции… И взгляд, пробирающий до костей, как арктическая стужа. Для Гермионы это все было отталкивающим и пугающим… Раньше… Безусловно страх никуда не улетучился, хотя и притупился немного, но теперь он тесно соседствовал с интересом.

Долохов… Ее личный демон. Ночной кошмар. Оставивший вечную память о себе, впечатавшись в кожу отвратительным шрамом. Гермиона не была уверена в причине, но хорошо помнила, когда страх перед этим человеком, зародившийся в ней еще после схватки в Отделе тайн, перерос в нечто иное: более объемное, основательное, пустившее корни, казалось, в каждую клеточку ее тела. Да, именно после битвы в кафе «Лучино» ее эмоции обострились, и возникшая в тот день странная энергетика сковала их будто невидимой нитью, на долгие месяцы поселив в ее голове образ этого Пожирателя с пронизывающим насквозь ледяным взглядом.

С тех пор, как они здесь, Антонин Долохов сумел ее заинтриговать своим отношением к ней. Гриффиндорка не могла точно сказать, какие конкретно эмоции она у него вызывала, но последняя ночевка дала ей возможность укрепится в мысли, что ненависти он, очевидно, не испытывает. И это дико странно. В ее картине мира было бы вполне логично, если бы он презирал ее. Как минимум, за то, что она та, кто есть – грязнокровка, – а как максимум, потому что Волдеморт побежден не без ее личного участия.

Гермиона украдкой взглянула на Долохова – как и всегда он был погружен в себя, сосредоточенно всматриваясь в дорогу.

Было бы любопытно узнать, о чем он думает.

Антонин был искренне рад, что девочка решилась пойти с ним. Потому что с тех пор, как они застряли в этом проклятом лесу, он ощущал сильную потребность быть рядом с этой маленькой грязнокровкой. Впрочем, не сказать, чтобы это странное желание возникло только сейчас.

По правде говоря, он стал испытывать сильную привязанность к девочке сразу после того, как Снейп восстановил его воспоминания, стертые заклинанием забвения в кафе «Лучино». Интерес же к грязнокровке и вовсе зародился еще в ходе битвы в Отделе тайн: в ней сочеталось все то, что всегда привлекало его в девушках – густая копна вьющихся волос, длинные ноги и воинственный взгляд. Он много размышлял последнее время и пришел к выводу, что, скорее всего, все это и стало эмоциональной ниточкой, которую ее последующий Обливейт превратил в настоящий канат, закрутившийся вокруг его сознания, не позволяя выкинуть грязнокровку из головы.

Антонин с трудом сдерживал улыбку, которая пыталась сдвинуть плотно сомкнутые губы в тот миг, когда он заметил, что девочка с любопытством изучает его лицо. Жаль, ему скорее всего не суждено познать ее. В любом из смыслов. Брать ее силой, круша свои принципы, он совершенно точно не станет, а заглянуть к ней в душу у него не хватит времени – они либо потратят те немногочисленные часы, что остались им до мучительной погибели, в попытках найти выход из этой зеленой ловушки, либо, если все же они каким-то образом отсюда выберутся, он проведет остаток своих дней, скрываясь от авроров.

Долохов поморщился из-за атаковавших его сознание удручающих картин будущего. Перспектива ему виделась беспросветной, с какой стороны ни глянь.

Он остановился.

– Что-то не так? – волнительный голосок замершей рядом с ним грязнокровки по непонятной ему причине заставил его нервничать.

Он не ответил. Молча мужчина достал кинжал и, подойдя к одному из самых крупных деревьев, растущих рядом, стал вырезать на коре крест.

– След из хлебных крошек наоборот, – догадалась Гермиона.

Долохов перевел на нее нечитаемый взгляд и кивнул, убрав кинжал в ножны.

– Надо найти воду. Неизвестно, как долго еще мы будем тут блуждать. Для поддержания сил вода жизненно необходима. При ее недостатке начинаешь видеть всякое, чего нет. В нынешних условиях нам этого допускать нельзя.

– Но теоретически без воды человек может продержаться дней десять, – отметила Гермиона. – Стоит ли рисковать, пробуя воду из источников в этом месте?

– Мы целыми днями на ногах. Ресурсы организма расходуются быстрее, – произнес мужчина. – Придется рискнуть. Нельзя дожидаться критического состояния. У нас должно быть достаточно сил, чтобы побежать, если придется.

Гермиона прикусила нижнюю губу, вспомнив свой недавний ночной кошмар.

Они снова начали движение, время от времени Долохов делал пометки на деревьях. По дороге им посчастливилось собрать немного белых грибов, которые они решили поджарить вечером. Когда начало смеркаться, они остановились на ночлег под сенью раскидистого вяза. Земля в лесу была довольно сырой, отчего ночи ощущались еще более промозглыми. Чтобы сделать ночевку хоть немного сносной, Долохов срубил несколько небольших березок для настила. Пока грибы поджаривались на костре, распространяющимся вокруг ароматом вызывая желудочные спазмы у них обоих, Гермиона раскладывала поверх бревен крупные березовые ветки с листьями. Постель получилась на слишком комфортной, но это намного лучше, чем спать на промерзшей почве.

Отдельным чудом оказался небольшой ручеек, на который они наткнулись днем. Долохов в очередной раз поразил Гермиону знанием навыков выживания в дикой природе, когда из бересты и веток сделал своеобразную емкость («лукошко», как он сам это назвал), куда они смогли набрать воды в дорогу.

Поужинав ароматными грибами, что, к слову, было ее первым приемом пищи с момента, как она оказалась здесь, и запивая их на удивление вкусной водой, сказать, что гриффиндорка была счастлива, значило не сказать ничего. И она благодарила всех богов за то, что Долохов был рядом, ведь без него она бы непременно пропала. Гермиона пообещала себе, что, если выкарабкается из этой передряги, то обязательно вдоль и поперек изучит лучшие книги с уроками выживания в экстремальных условиях.

Заметив, что мужчина протяжно зевнул, отвернувшись в сторону от нее, Гермиона произнесла:

– Вам нужно поспать.

Пожиратель усмехнулся.

– Не ты ли говорила мне, лапонька, что засыпать тут опасно?

– И в то же время я согласилась с Вами, что силы нужно восстанавливать.

Долгий, задумчивый взгляд Долохова побудил девушку для убедительности добавить:

– Прошлую ночь дежурили Вы, теперь моя очередь. Если я увижу или услышу что-то странное, то сразу разбужу Вас.

То, что Долохов происходил из чистокровной аристократической семьи, всплыло в памяти гриффиндорки, когда он, как истинный джентльмен, отдал ей свою куртку, сам оставшись одетым в мантию поверх льняной рубашки. Куртка Пожирателя из плотного сукна оказалась весьма кстати, спасая от ночной прохлады, усугубляемой висевшей в воздухе влагой. Придвинувшись ближе к огню, Гермиона повернула голову в сторону спящего рядом Долохова.

Пожиратель Смерти, ближайший соратник самого опасного темного волшебника магической Британии, жестокий и безжалостный убийца… Если не знать всех этих фактов, то в них с трудом можно поверить, наблюдая за расслабленным лицом этого погруженного в безмятежный сон человека. Он лежал на боку, подперев голову рукой, и это было так… нормально.

А как ты себе это представляла? Что во время сна в одной ладони он зажимает палочку, а в другой – холодное оружие в боевой готовности? Гермиона провела рукой по щеке, внутренне усмехнувшись абсурдности подобных картин, которые рисовало ее воображение. Впрочем, иногда суровая внешность и сильная темная энергетика Долохова, ставшие благодатной почвой для прорастания в глубине страха перед ним, способствовали возникновению у нее всякого рода странных предположений об этом Пожирателе Смерти, которые гриффиндорка тщательно скрывала даже от Гарри с Роном, опасаясь, что эта информация может ненароком выйти за пределы их «золотого трио» и сделать ее предметом сплетен и насмешек.

Вынырнув из пучины размышлений, девушка обратила внимание, что ночной лес, пребывавший какое-то время в тишине, снова ожил, наполнившись треском, шипением, хрустом и прочими звуками, источник которых без неясен. Гермиона плотнее укуталась в куртку – скорее не от холода, а от тревожного ощущения, разбросавшего мурашки по всему телу. Нервно озираясь по сторонам, гриффиндорка заметила неторопливое движение справа от себя. Она вскочила с настила и принялась всматриваться в гущу леса, пока не наткнулась на видневшийся среди деревьев невысокий, похожий на человеческий силуэт. Невольно ей вспомнился недавний сон, и цепкие лапы оторопи впились в ее плечи.

– Эй! Кто здесь? – крикнула девушка, сама поражаясь непонятно откуда взявшейся смелости. Возможно, она была ведома последними крохами надежды на возвращение в простую, привычную обыденность, в которой окликнуть незнакомца хоть и не всегда было безопасно, но все же не настолько жутко, как в этой параллельной вселенной нескончаемого кошмара.

Как и в ее сне, луна осветила неуловимые в темноте детали, и Гермиона смогла увидеть выглядывающую из-за дубового ствола девочку, на вид ей было лет восемь. Помедлив с минуту, та опасливо вышла из своего укрытия, и первое, что явственно обратило на себя внимание гриффиндорки – кожа незнакомки была почти белой, как молоко.

Девочка подошла ближе, но остановилась, когда между ними было чуть больше пары метров.

– Ты как здесь оказалась? – спросила Гермиона и сразу же мысленно одернула себя, поняв всю глупость этого вопроса.

Девочка замешкалась на несколько секунд, а потом тихо проговорила:

– Прощу прощения, мисс. Я… собирала ягоды и… заблудилась. Не будете ли Вы любезны подсказать, как можно выйти к Берфорду?

Гриффиндорка прикусила нижнюю губу. Вероятно, девочка еще не поняла, в какое проклятое место попала. Сказать ей? А что это изменит, кроме того, что расстроит или напугает ее еще больше?

– Я-я… К с-сожалению, я не знаю, как добраться до Берфорда, – ответила Гермиона.

Девочка сникла.

– Как жаль… Я прошу простить мою бестактность, но куда следуете вы со спутником? – девочка бросила короткий взгляд на Долохова.

– Мы просто… идем из леса.

– В таком случае, надеюсь, вы не посчитаете это назойливостью, но я осмелюсь просить Вас проводить меня до ближайшего города. А уже там я найду сопровождающих до дома.

– Что ты говоришь, лапонька? – сиплым спросонья голосом проговорил проснувшийся Долохов.

Гермиона повернулась к мужчине. Он встал и, когда заметил девочку, резко бросил:

– А ты еще кто такая?

– Мэрибет Уортон, сэр, – произнесла девочка, склонившись в легком реверансе. – Но все называют меня Бетти.

Лицо Долохова превратилось в непроницаемую маску, а радужки блеснули сталью. Было очевидно, что он абсолютно не рад знакомству.

– Она заблудилась и попросила взять ее с собой, – пояснила Гермиона.

Еще какое-то время Пожиратель молча сверлил девочку неотрывным взглядом, а затем, ощутимо схватил Гермиону за предплечье. Вместе с ней он развернулся спиной к девочке, и они отошли метров на пять в сторону. Когда они остановились – бок о бок друг к другу, – Долохов продолжал удерживать Гермиону рукой, не давая ей возможности повернуться даже в пол оборота, чтобы, как сообразила гриффиндорка, девочка не прочитала по губам, о чем они будут говорить.

– Почему ты не разбудила меня? – сквозь зубы спросил Долохов.

– Я не успела. Она только что подошла… – ответила гриффиндорка.

– Ладно. Надо как-то спровадить ее.

– В каком смысле? – девушка встрепенулась. – Ей нужна помощь. Мы не можем бросить ребенка на произвол судьбы в этом месте.

Долохов сильнее сдавил предплечье Гермионы, и та подавила болезненный вздох.

– Ты обалдела? Мы понятия не имеем ни кто она такая, ни каковы ее намерения.

– Очень похоже, что она такая же пленница этого леса, как и мы. А значит, мы все в одной лодке.

– Угу. И все вместе пойдем ко дну. Ты вообще видела, во что она одета?

Гермиона удивленно моргнула. Вопрос Пожирателя привел ее в искреннее замешательство. Уж от кого-кого, но от него она точно не ожидала услышать подобное.

– Ээ… В платье, – рассеянно проговорила Гермиона, все же не будучи уверенной, что правильно поняла вопрос.

– Да уж видно, что не в комбинезон. Тебе это платье странным не показалось?

– Вроде нет…. Ну, то есть оно, пожалуй, старомодное. Но, если честно, я не сильна в трендах.

– Я тоже, знаешь ли, не знаток моды. Зато знаю историю. И такие платья носили лет 400 назад, если не раньше. Понимаешь, что это значит?

Она ходит тут уже очень давно…

– Но… это только доказывает, что она такая же жертва.

– Ни черта это не доказывает. Либо ее прогонишь ты, либо я сам с ней разберусь.

– Вы совсем обезумели? – гриффиндорка чуть повысила голос. – Это маленькая девочка, которая заблудилась и напугана. Она пойдет с нам – и точка!

Долохов сдавил пальцы вокруг ее предплечья сильнее, и Гермиона пискнула. Синяк наверняка останется.

– Кем ты себя возомнила, чтобы мне условия ставить, грязнокровка? – свирепо прошипел он. – Думаешь, я с тобой цацкаться что ли буду?

– Отлично! Не цацкайтесь! Мы пойдем дальше вдвоем. Без Вас! – Гермиона попыталась освободить руку, но Долохов продолжал ее удерживать.

Дура! Легковерная идиотка! Как же она бесила его в эту минуту.

«Хотя… – Долохов задумчиво осмотрел местность, – безопаснее, наверное, будет держать девчонку в поле зрения, чем отправить восвояси, чтобы потом получить удар с неожиданной стороны».

– К черту! – буркнул он. – Пусть остается. Но я не выпущу ее из виду. И тебе не советую.

***

Гермиона ощущала себя как меж двух огней. Справа от нее шел Долохов, его пронзительный взгляд был устремлен только вперед, а скудные попытки гриффиндорки вывести его на какой-то, хотя бы нейтральный диалог одна за одной с треском проваливались. Конечно, она понимала, что, когда на кону вопрос их выживания, не время отвлекаться на непринужденный разговор, но от Пожирателя исходила такая мощная негативная энергетика, часть из которой точно была направлена на нее, что девушке было некомфортно, и она испытывала потребность хоть немного снизить градус напряжения. Однако единственное, чего она смогла добиться от него – это хмыканье и утвердительное мычание, звучащее, впрочем, совершенно невпопад.

Бетти же, следовавшая по левую руку от Гермионы, будто специально стремилась вывести мужчину из себя – она практически не замолкала всю дорогу, перечисляя разнообразные факты и события из своей жизни, о которых никто из спутников даже намеком у нее не осведомлялся. Отсутствие у них интереса к ее словам, вероятно, не напрягало девочку – было понятно, она просто выговаривалась. Это напоминало то, как измученный человек, несколько дней шедший по пустыне, нашел спасительный оазис с кристально чистой водой, в которой так нуждался все это время. Гермиона почти кожей чувствовала, как трескотня девочки заставляет Долохова медленно закипать от злости, но остановить бесконечный словесный поток оказалось невыполнимой задачей.

Спасение пришло, откуда не ждали – за зеленой, почти непроходимой стеной кустарника, растущего по правую сторону от дороги, по которой они шли, раздался ярко выраженный шорох. Все трое остановились и с опаской вгляделись в заросли, через которые определенно кто-то пробирался по направлению к ним. Долохов достал кинжал из ножен. Наконец, ветки раздвинулись, и на дорогу вышел егерь со шрамом.

Внешний вид у мужчины был крайне потрепанным, а глаза были наполнены выразительным ужасом. Похоже, не ожидая встретить кого-то знакомого на пути, егерь выхватил нож. Но едва он узнал путников, его радости не было предела, и он сделал то, за что скорее всего, будь они где-то в другом месте, получил бы как минимум кулаком в глаз – егерь бросился к Долохову, стоящему к нему ближе всего, и по-братски обнял его, едва не заплакав от переизбытка эмоций.