Текст книги "Беззвёздная дорога (СИ)"

Автор книги: emilyenrose

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Ладно, Сэм, это же ты поэт, а не я!

– Да не поэт я, – сказал Сэм с упрёком. – Может, срифмовать иногда могу – и всё!

Фингон рассмеялся. Это была весёлая пара стариков. И ему стало ещё грустнее, когда он подумал об их уходе. Ему казалось, что будет очень жаль, если этот дом – такой домашний – останется пустым. Однако Фродо объяснил Сэму, о чём он говорил с Фингоном, и Сэм закивал.

– И чем дальше идёшь в эту страну, тем она богаче, – сказал Фродо. – Хотя мне бы хотелось на неё посмотреть: может быть, в горы отправиться до того, как умру! Но я подумал, что лучше мне оставаться на восточном берегу и подождать твоего прибытия, прежде чем отправиться.

– Но, мой дорогой Фродо, ты же не мог знать, что я прибуду! – сказал Сэм.

– Нет, – сказал Фродо, – но я надеялся! В любом случае, – продолжил он, обернувшись к Фингону, – да, да, оставайтесь столько, сколько захотите, мы очень рады, что вы тут; а когда пойдёте, значит, пойдёте, а потом и мы будем собираться в дорогу. И на самом деле, Сэм, я знал, что ты придёшь. Даже после всех этих лет я не верю, что ты отпустишь меня в какое бы то ни было путешествие одного!

– «Не оставляй его!» – вот и всё, что сказал Сэм, но его морщинистое лицо расплылось в улыбке. – Я много прожил, и моя Рози ушла раньше меня. Но знаешь, я бы хотел сначала посмотреть горы.

Они продолжали болтать друг с другом, планируя своё путешествие, и вскоре Фродо встал и принёс Сэму несколько карт, чтобы тот посмотрел на них. В конце концов, Фингон тихо выскользнул из комнаты, оставив хоббитов говорить о Тирионе и Валмаре, о прекрасном Лориэне и садах Яванны; о местах, которые Фингон почти что уже начал снова считать обычными, но которые для хоббитов были лишь дивными именами. В задумчивости он прошёл по коридору в комнату, которую делил с Маэдросом.

Маэдрос снова спал. В эти дни он спал так, как если бы это было величайшей роскошью в мире – лежать так, когда тебя никто не беспокоит, часами, и он хотел полностью воспользоваться этим, пока мог. В комнате было две постели, но Фингон лёг на кровать Маэдроса рядом с ним и обвил рукой его талию. Кончики волос Маэдроса щекотали ему лицо, но Фингон лишь придвинулся ближе и закрыл глаза. Маэдрос пошевелился и вопросительно позвал его по имени.

– Да ничего, – сказал Фингон.

– Совсем не ничего, – ответил Маэдрос и повернулся. На глаза ему упали седые пряди. Фингон поднял руку и отвёл их назад. Маэдрос серьёзно посмотрел на него.

– Что случилось?

Фингон замолчал на мгновение. Потом он рассказал ему про хоббитов и про то путешествие, которое они планировали. У Маэдроса тоже стал печальный вид, когда он понял. Он полюбил их добрых хозяев так же, как и сам Фингон. Фингон время от времени слышал, как он говорит с Фродо до поздней ночи.

– Но это их путь! – сказал он, наконец. – И, по крайней мере, ни один из них не пойдёт в одиночку.

Фингон кивнул. Через мгновение он сказал:

– Я бы не отпустил тебя одного.

– Я знаю, – сказал Маэдрос. – Но я ряд, что это всё-таки оказалась зелёная дорога.

– И я тоже! – признался Фингон. Маэдрос ласково рассмеялся. – Я знаю, как тебе было трудно.

– Трудно? Нет. Не трудно. На самом деле ещё нет. Когда я думаю про… – Маэдрос остановился. Через мгновение он снова начал тихим голосом: – Эльвинг, – сказал он. – Идриль и Туор. Мелиан – если она позволит мне предстать перед нею. Ольвэ и его народ; и все те эльфы из Дориата и Сириона, что уже вышли из Чертогов Мандоса. Я знаю, что многие этого так и не сделали: слишком сильно были ранены их сердца, чтобы снова выйти в этот мир. Я тут лежу рядом с тобой, а столь многие, кому я причинил зло, пребывают в вечной скорби! А потом… должен ли я перечислять всех, кому я не стал повиноваться, тех, кто тщетно предупреждал меня? Тогда я первой назову свою мать, а после неё – но не в последнюю очередь – все Власти этого мира. Я же мог противостоять своему отцу. Ты же знаешь, что с отцом я спорить не боялся. Но я любил его – я согласился с ним – я последовал за ним! В своём сердце я поднял его на такую высоту, на которой он никогда не был, даже до… даже до всего этого. – Он замолчал. Тогда голосом лишь чуть громче шёпота, он сказал: – И… О мой отец, ограбленный, оскорблённый, так и не осуществивший всего, что хотел! О мои погибшие навеки братья! О Маглор!

Фингон потянулся к нему.

– И ты! – сказал Маэдрос. – По крайней мере, это хоть легко. Фингон, прости меня!

– Ты уже прощён, – сказал Фингон тут же. – Я тебя прощаю; я уже тебя простил.

– Я никогда этого не заслуживал.

– Неужели ты никогда не забудешь об этом? Я тебя люблю. И это совсем не нужно заслуживать.

– И я тебя люблю, – сказал Маэдрос. Фингон начал улыбаться. Глаза Маэдроса расширились. – Разве я этого не сказал? Я не сказал этого тебе!

– Нет, – сказал Фингон. – Мне не очень хотелось просить. Прошло уже столько времени.

– Это тут не причём!

Фингон расхохотался от счастья – и потому, что у Маэдроса стал такой оскорблённый вид, что над ним было легко посмеяться. Маэдрос рассмеялся вместе с ним, хотя и тише. Наконец, они замолчали, всё ещё глядя друг на друга; и Фингон снова отвёл седые волосы Маэдроса с его глаз, наклонился и поцеловал его.

Маэдрос неуверенно поцеловал его в ответ. Он отстранился, чтобы сказать:

– Ты уверен?

Фингон нахмурился.

– Я бы хотел, чтобы ты перестал задавать такие идиотские вопросы, – сказал он и пока Маэдрос всё ещё смеялся, он снова поцеловал его.

И они занимались этим ещё некоторое время. Солнечный свет, который сиял через выходившие на Запад окна, превратился в вечернее золото, а потом совсем растаял в сумерках, и они услышали, как хоббиты заходят в дом из сада, где они сидели каждый день и смотрели на закат. Наконец они вдвоём просто тихо лежали в объятиях друг друга и смотрели друг на друга. Наконец, Маэдрос улыбнулся и приподнял брови.

Фингон заморгал. Неужели он снова видит искру старого света в этих туманных глазах? Может быть, это лишь отражение его собственных глаз?

Пока он задумался, настроение Маэдроса снова стало серьёзным. Теперь вид у него был мрачный.

– Будет суд, – сказал он. – Будет. И я встречу его лицом к лицу. Я буду готов, каков бы ни был приговор. – Он перекосился. – Хуже будет вряд ли.

– Не будет так плохо, как ты думаешь, – сказал Фингон.

– Ты этого не можешь знать, – сказал Маэдрос, но прижал его к себе ещё теснее. – Может, так должно быть. Есть зло, которое я даже не смогу попытаться исправить.

Фингон ничего не ответил. Он ничего сказать и не мог – или, по крайней мере, не осмелился ничего сказать.

– Будет суд, – снова сказал Маэдрос. – Но даже столько доброты ко мне – это гораздо больше, чем-то, на что я когда-нибудь мог надеяться. Солнце и звёзды; этот дом, такой домашний – и я снова увидел свою мать! И ты: всегда ты. Ты не должен был ничего этого делать.

– Я знаю, – сказал Фингон. – я знаю! Но я тебя люблю – и поэтому я это сделал.

***

***

На том месте, где покрытая грязью и илом дорога расходилась на две, на покрытом травой холмике сидел старик в помятой шляпе. В руке он держал прозрачный фиал, который источал ровное, бледное свечение. Во рту у него была трубка. Время от времени он выдувал кольцо дыма, и свет попадал в извивы дыма и заставлял их сиять, исчезая. Глядя на это, волшебник улыбался, и начал выдувать более сложные фигуры: то цветущую ветвь, то корабль, то дракона. Они вспыхивали на мгновение и исчезали.

По дороге к нему приближалась какая-то высокая фигура. Волшебник посмотрел на неё и нахмурился.

– Элрос Тар-Миньятур! – сказал он. – У тебя много времени ушло, чтобы добраться сюда!

Элрос выглядел лишь слегка смущённым.

– Да мне, в общем, понравилось, – сказал он.

– Оно и видно. И сколько же драконов ты там убил?

– По мне так недостаточно: но оставить их всех себе было бы жадностью с моей стороны. И очень хорошо, что я потратил лишнее время, сударь мой. Посмотрите-ка, кого я нашёл!

Две маленькие тени прятались у него за спиной как будто бы в страхе. Элрос положил руку на плечо каждому и вытолкнул их вперёд, и, вступая в круг света, который излучал звёздный фиал, они превратились в двух маленьких мальчиков.

– Элуред! – сказал волшебник тому, что слева. – Элурин! – тому, что справа. Близнецы обменялись изумлёнными взглядами. – Я очень рад вас видеть! – сказал волшебник.

– Вот! – сказал Элрос. – Я сказал вам, что кто-нибудь да различит вас.

– Спасибо, – сказал Элурин тихим, но ровным голосом. Брат нервно потянулся к его руке.

– Я давно уже вас ждал. У вас обоих теперь есть выбор, – сказал волшебник. – Видите, тут две дороги. Обе открыты для вас, и каждый может пойти куда захочет. Вы должны выбрать свою дорогу.

– А правильный ответ есть? – спросил Элурин.

Элуред сильно толкнул его.

– Он же просто сказал, что можно идти любой дорогой!

Волшебник улыбнулся.

– Да, любой. Неправильного ответа нет.

С минуту близнецы перешёптывались. Потом Элуред поднял глаза и сказал:

– А нам обязательно идти вместе?

– Совсем нет – если только вы сами не хотите!

Близнецы снова заспорили. Элрос и волшебник обменялись взглядами поверх их голов; оба улыбались.

Наконец, Элурин повернулся к Элросу и сказал:

– А ты как? Тебе тоже надо выбрать дорогу?

– А я уже выбрал, – сказал Элрос. – Я пойду туда. – Он кивнул на тёмную дорогу слева.

– А почему? – сказал Элуред.

– Чтобы посмотреть, что там, в конце. Зачем же ещё?

Близнецов, казалось, это поразило. Они ещё немного пошептались. Затем Элурин – тот из двоих, что был более спокойным и поэтому говорил за обоих, – обернулся к волшебнику и сказал:

– Мы бы хотели пойти с Элросом. Пожалуйста!

– Вы оба?

– Да, – сказал Элуред, хотя при этом он нервно взглянул на тёмную тропу.

– По крайней мере, у него есть меч, – сказал ему Элурин.

– О! – сказал Элрос. – Чуть не забыл.

Он снял перевязь и длинные ножны и вместе с сияющим мечом бросил на траву у края дороги. Всё ещё было можно увидеть остатки лежавшей здесь арфы. Они почти полностью поросли травой. Элрос остановился, увидев это – а потом рассмеялся про себя и отвернулся.

Близнецы казались встревоженными.

– На тёмную дорогу нельзя ничего брать с собой! – объяснил Элрос.

– А что, если там драконы? – сказал Элурин.

– Не думаю, что они там будут; но если они там есть, то нам придётся придумать другой способ с ними разобраться.

– Вы всё ещё хотите идти туда? – спросил волшебник.

– Да, – тут же ответил Элуред.

Элурин ещё немного подумал, но, наконец, и он тоже сказал «да». Выражение его лица было решительным, но рот чуть задрожал, когда он добавил:

– Хотя там так темно!

– Конечно, будет легче, если у нас будет свет, – сказал Элрос и выжидающе посмотрел на волшебника.

– Ты неисправим, – сказал волшебник. – Это нарушит все существующие правила – ты ведь так хорошо это знаешь! И, кроме того, он ведь тебе не нужен.

– Мне нет, – признался Элрос. Он слегка присел, чтобы оказаться рядом с близнецами и сказал им обоим громким шёпотом:

– Попросите его! На самом деле сердце у него очень доброе.

Элуред и Элурин снова обменялись взглядами, и оба подошли к волшебнику. Когда они приближались к сияющему звёздному фиалу, образы их начинали казаться более вещественными, хотя в глазах и оставалась чернота.

– Пожалуйста, можно нам света, сударь? – жалобно попросил Элуред.

– Пожалуйста?.. – сказал Элурин, хотя попытка его брата очаровать собеседника, казалось, вызвала у него неприязнь.

– Они ведь всего лишь дети, – вставил Элрос.

Волшебник выглядел сердитым и очень сурово нахмурился, и долго курил трубку, но, наконец, сказал:

– Ну ладно, ладно! Раз вы уж так вежливо просите! Вот!

Он передал Элуреду звёздный фиал.

– Не могу! – заговорил Элуред, и затем внезапно замолк, когда волшебник ласково сжал его пальцы вокруг подарка. Его тело не обратилось в тень. Он выглядел более вещественным, чем когда-либо. Рот у него раскрылся в удивлении, когда он смотрел на свет в своих руках, и когда, наконец, он поднял глаза, ночь ушла из них. Они стали серыми.

Он тут же передал фиал своему брату. Теперь пришла очередь Элурина выглядеть ошеломлённым, когда тень покинула его.

– О! – сказал он. – Но я же думал, что мы… я же думал… О! – он обернулся к волшебнику. – Спасибо тебе, – сказал он, – спасибо! – Какая-то мысль пришла ему в голову. Он пихнул брата локтем в бок. – Скажи «спасибо»!

– Спасибо! – пробормотал Элуред, хотя всё ещё смотрел на звёздный фиал, который держал его брат.

Элрос выглядел довольным, и в то же время вся эта сцена позабавила его.

– Ах же ты хитрый старикан, – сказал он. – Все эти разговоры о нарушениях правил! Наверно, ты с самого начала хотел его им дать!

– Ничего подобного! – сказал волшебник с невинным видом, но быстро продолжил. – Ладно, вы уже довольно времени потратили. Вы сделали свой выбор: вас ждёт ваш путь. Отправляйтесь!

Элрос задумчиво поглядел на тёмную дорогу.

– Мне кажется, она недостаточно широка, чтобы по ней могли идти сразу трое. Кто-нибудь хочет посидеть у меня на плечах?

– Я! – сказали оба близнеца в один голос, и остановились, – чтобы кое-что срочно обсудить.

Наконец, Элуред любезно сказал:

– Пусть Элурин будет первым.

– Тогда ты можешь держать меня за руку, – сказал Элрос. Он поднял Элурина к себе на плечи. – Уф! Ну ладно. А где же фиал? Передай-ка мне его! Ты его держи, и мы без труда разглядим нашу дорогу. А ты давай руку – вот так – хорошо! Прощайте, сударь. Мы отправляемся в путь!

– Прощайте! – сказал волшебник.

Вскоре Элрос и близнецы исчезли во тьме, и их очертаний уже не было видно. Но было нетрудно понять, куда они ушли, ибо бледный свет фиала Галадриэли ярко сиял в Пустоте. Сидя на холмике у развилки путей волшебник курил свою хоббичью трубку и довольно наблюдал за тем, куда он движется: одна крошечная звёздочка на беззвёздной дороге.

Mistlice ðreala gebyriað for synnum bendas oððe dyntas carcernðystra lobban.

Разные муки за грехи подобают: цепи, побои, тюремная тьма, пауки.

– Закон о покаянии

***

Примечания автора:

Меня можно найти на тамблере тут: http://emilyenrose.tumblr.com/

Большое спасибо всем, кто читал и комментировал эту историю, пока она писалась, и особенно Сат, которая вдохновила её, Касс за помощь с древнеанглийским, Эмму за помощь с толкиновскими языками и всем троим, а также Эв – за труд беты.

Комментарий к Глава 9

…”Не оставляй его!” – цитата из “Властелина колец”.

Древнеанглийское слово lobbe “паук” (как и приведённая выше цитата из древнеанглийского “Закона о покаянии”), вероятно, вдохновило Толкина на создания образа паучихи Шелоб.