Текст книги "Беззвёздная дорога (СИ)"
Автор книги: emilyenrose
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
И вскоре он стал замечать что-то странное.
Среди ила начала прорастать зелень.
Сначала это были просто отдельные острые травинки – то тут, то там. Фингон не поверил своим глазам, когда увидел первую, и ничего не сказал. Но потом появилась другая, потом – сразу две; потом и Маэдрос вскрикнул, заметив одну из них, так что Фингону уже не нужно было их показывать ему. Вскоре у дороги появились маленькие пятнышки травы, а потом уже и что-то похожее на полосу травы на обочине. Сердце Фингона возрадовалось ещё больше. Это уже переставало быть похожим на Пустоту. Если бы здесь только были звёзды! Но всё-таки у них был их свет. И теперь они, конечно, уже были на дороге – и это не была полоса из серой паутины: настоящая дорога, которая, видимо, куда-то вела. Фингон решил, что согласен с Маэдросом. Конечно же, близнецы пошли сюда!
Они продолжали идти дальше. Фингону показалось, что на одной полоске травы у дороги он видит крошечный белый цветочек, похожий на звезду.
– Что там такое? – сказал Маэдрос, глядя вперёд.
Фингон тоже посмотрел туда.
– Мне кажется, там дорога расходится, – сказал он.
Он был прав. Они пришли к развилке на дороге. Вокруг неё трава была густой и зелёной – но справа она была гуще и зеленее.
Как раз там, где дорога расходилась надвое, на холмике сидел старик в помятой шляпе. Он задумчиво курил трубку – совсем по-хоббитски, и время от времени выпускал кольца дыма. Он посмотрел на Фингона и Маэдроса, когда те подошли ближе. Фингон изумлённо посмотрел на него.
– Гэндальф? – сказал он.
– Ты и вправду провёл много времени с хоббитами, раз стал звать меня так! – сказал старик.
– Олорин – Митрандир! – сказал Фингон.
Волшебник склонил голову.
– Зови меня, как угодно!
– А ты видел?.. – быстро спросил Маэдрос.
Волшебник бросил на него яростный взгляд.
– Близнецов?
Маэдрос замолк.
– Ты их никогда не найдёшь! Из-за тебя они оказались во тьме, которой не заслужили, и твой дух должен нести бремя этого преступления – покуда у тебя есть дух. Сделанное не переделаешь, Маэдрос! Ни ты этого сделать не можешь, ни никто другой.
– Но они же не заслужили этого, – сказал Маэдрос.
– Ты и это должен вынести, – сурово сказал волшебник. – И не проси меня больше. Элуреду и Элурину ты не поможешь. А теперь вы подошли к концу своего пути. Я здесь, чтобы проследить за тем, чтобы вы нашли свою дорогу.
Маэдрос стоял молча, поражённый горем. Фингон болезненно сглотнул и потянулся к его руке. Маэдрос не отозвался, когда их пальцы сплелись. Фингон и не думал, что он отзовётся. Он посмотрел на волшебника. Если они не могут спасти близнецов, они могут хотя бы завершить своё путешествие.
– А какая дорога наша? – сказал он.
– Эта, – сказал волшебник, показывая на дорогу справа, где трава была зеленее.
– А куда она ведёт?
– Куда? Домой, конечно, куда же ещё? – Волшебник улыбнулся, увидев выражение лица Фингона. – Нет, я не говорю загадками, хотя я этим и славлюсь. Я сказал – Дом и я имел в виду – Дом: это дорога к вратам Арды, а там ты можешь пойти, куда захочешь. Домой, к очагу, в залу, к камину, к деревьям и лугам, и рекам, которые ты знал: и к твоим родным, которые будут очень рады увидеть тебя – ибо ты снова заставил их беспокоиться. Иди сейчас же! Тут совсем недалеко.
Фингон с радостью и облегчением повернул к зелёной тропе. Но когда он пошёл вперёд, пальцы Маэдроса выскользнули из его пальцев. Фингон повернулся и увидел, что он всё ещё стоит у развилки дорог. Волшебник выпустил ещё одно кольцо дыма. Маэдрос смотрел на другую тропу. Там было темно. Она опять вела в ночь, где не было звёзд.
– Маэдрос?.. – сказал Фингон.
– Это не твоя дорога, – сказал волшебник. Раньше он был суров, но теперь его голос стал добрым. – Но ты можешь пойти туда, если захочешь. После всей той суеты, что ты устроил, вряд ли было бы хорошо не пускать тебя туда.
– А куда она ведёт? – спросил Маэдрос.
– За пределы Мира, как ты уже догадался. А там, дальше – кто может сказать? Даже повелитель Чертогов Мандоса тебе не скажет. Да, ты можешь пойти туда, и я могу понять, почему эта дорога может тебе нравиться. Я не говорю, что этот путь легче; мне кажется, что ни один из них не легче, но там определённо уже нет никаких клятв! Только берегись. Как только ты вступишь на этот путь, вернуться назад ты уже действительно не сможешь, ибо, как ты видишь, этот путь слишком узок, это не проезжая дорога, и всё совсем бы запуталось, если бы все ходили по ней всё время то туда, то сюда.
– Я понимаю, – сказал Маэдрос.
– И ты не должен ничего с собой брать, – сказал волшебник. – И дорога эта темна, и известно, что кое-кто там потерялся. Но всё-таки для тебя, может быть, эта дорога и окажется более лёгкой.
– Конечно, это единственный путь, – сказал Маэдрос. – Ничто злое нельзя выносить из Пустоты.
– Совершенно верно, – сказал волшебник, – так что хорошо, что ты это выбросил!
Маэдрос быстро посмотрел на него.
– Я не хочу сказать, что оно исчезло навеки. Вещи, которые ты теряешь здесь, могут и вернуться. Может быть, окажется, что тебе придётся выбрасывать это снова и снова, и я не обещаю, что это для тебя будет легче. Но всё-таки, как я уже сказал тебе, перед тобой открыты оба пути. Это ты должен выбрать.
Маэдрос кивнул. Он посмотрел на Фингона.
– Спасибо тебе, – сказал он и слегка улыбнулся.
Фингон смотрел на него. Сердце его стремилось к зелёной дороге, там, где крошечные белые цветочки росли в траве. Левая дорога казалась ему очень страшной. Узкой и жестокой она была, и быстро исчезала во тьме.
– Ты должен?.. – сказал он.
– Думаю, да, – сказал Маэдрос. – Прости меня. Иди домой, Фингон! Иди домой, и передай им, что я их люблю.
Фингон с тоской посмотрел на зелёную дорогу. Потом – на волшебника.
– А он не может взять с собой друга? – спросил он.
– Взять? Нет, не взять. Брать ничего нельзя. – Волшебник посмотрел на Фингона из-под бровей. Его глаза ярко сверкали. – Но всё-таки друг может пойти с ним, если он выберет эту тропу. Но правила те же. Ты тоже не вернёшься, Фингон, и дорога для тебя будет очень трудной.
– Я не боюсь, – сказал Фингон. Всё равно у него мало что осталось, чтобы взять с собой. С некоторым сожалением он отложил свою арфу в траву у дороги. Потом он посмотрел на звёздный фиал, который всё ещё держал в руке. – Наверное, нельзя оставлять это здесь лежать в грязи, – сказал он. – В нём свет Эарендила, и уже дважды он стал благородным даром. Если я дам его тебе, ты проследишь за тем, чтобы его снова дали тому, кому он понадобится?
– Прослежу, – торжественно ответил волшебник, и принял фиал из его руки.
– Фингон! – сказал Маэдрос.
Фингон улыбнулся ему. Теперь, когда он отложил всё, тёмная дорога уже не казалась ему такой страшной, хотя о зелёной дороге он всё ещё жалел.
– Пойдём? – сказал он.
– Нет, – сказал Маэдрос. – Тебе нужно домой.
– И оставить тебя идти во тьме одному? Ни за что на свете!
Маэдрос выглядел совсем несчастным.
– Фингон, я не хочу тащить тебя с собой туда.
– Ты никуда меня не тащишь, – сказал Фингон. – Я совершенно не должен был идти искать тебя. Это был мой выбор. Было бы очень трусливо с моей стороны оставить тебя сейчас!
– Ты должен пойти домой.
– Я пойду – если ты пойдёшь со мной.
– Для меня там нет места, – сказал Маэдрос.
Фингон нахмурился.
– Ерунда!
– Я очень сомневаюсь, что тебе удастся его переубедить, Маэдрос, – сказал волшебник. – К этому моменту он уже видел в тебе самое худшее, знаешь ли. Если бы он хотел тебя бросить, он бы уже это сделал.
– Скажи ему, что он не должен так поступать! – сказал Маэдрос.
– Я? – ответил волшебник. – Нет. Я никому ничего не говорю, как правило. Если говорить людям должен и надо против желания их сердца, это только обидит их, и одними приказами зло никогда нельзя было обратить в добро. А в этом случае, как мне кажется, ничего плохого нет. Мало что лучше лучшего друга, и на друзей жаловаться не надо. Мне кажется, что-либо он пойдёт с тобой, либо ты должен будешь пойти с ним. Да, и на самом деле, мне кажется, я согласен с ним: куда бы вы в конце концов не пошли, гораздо лучше вам быть вместе!
– Но куда же?.. – сказал Маэдрос.
– Этого я тебе тоже не буду говорить.
– Так ты не можешь дать нам совет? – сказал Фингон.
Волшебник приподнял брови.
– Советов-то я могу дать много, но выбрать за вас я не смогу. Давайте-ка я скажу вам вот что. Тёмная дорога будет легче для Маэдроса, и тяжелее для тебя; с зелёной – всё наоборот. Но ни одна не будет совсем лёгкой, и ни одна – совсем тяжёлой. И хотя выбор за вами, и вы можете свободно сделать свой выбор, зелёная дорога – та, для которой вы предназначены – если это конечно, что-то значит для вас!
Фингон и Маэдрос посмотрели друг на друга.
– Пусть будет тёмная дорога, – сказал Фингон. – Ты уже и так достаточно много вынес.
– Это с моей стороны было бы просто каким-то невероятным эгоизмом, – сказал Маэдрос. – Ты же больше ходил ради меня по тёмным тропам, чем кто-либо когда-либо должен был, и тебе не нужно было бы ступать ни на одну из них, если бы я столько раз не делал такой ужасный выбор.
Фингон закатил глаза.
– Да при чём тут всё это? Я сказал – пусть будет тёмная дорога. Ради тебя.
– Нет, – сказал Маэдрос. – Тебе там очень не понравится. Мне кажется, лучше пусть на этот раз я окажусь отважней тебя. – Он взглянул на волшебника. – Это правильно?
– А ты сам что думаешь? – сказал волшебник.
– Это мне мало чем поможет.
– Если быть точным, то я не помогаю, и я никогда не отвечаю на вопросы, на которые мой собеседник может ответить сам. Это правильно? Ты должен знать – а если ты ничего не знаешь, то попробуй хоть что-нибудь узнать!
– Это правильно, – сказал Маэдрос. – По крайней мере, я так думаю. – Он подошёл и взял Фингона за руку, и они встали на краю зелёной дороги. Фингон посмотрел на свою арфу, и увидел, как трава уже прорастает через неё, разрывая инструмент на куски. Он подумал, что уже не сможет взять её обратно. Он и не подумал попробовать попросить волшебника вернуть ему звёздный фиал. Он отдал его: пусть он опять станет даром. Пусть он попадёт к кому-то, кому он нужен.
Волшебник опять уселся на свой холмик со своей хоббичьей трубкой. Кажется, он собрался ещё здесь посидеть. Фингон и Маэдрос посмотрели на зелёную дорогу.
– Мне страшно, – сказал Маэдрос.
– Всё будет не так плохо, – сказал Фингон. – Они будут рады тебя видеть.
– Да неужели.
– Ну кое-кто, – признал Фингон, но при этом он сжал руку Маэдроса. – Пойдём домой.
Маэдрос глубоко вздохнул.
– Пойдём домой.
***
Не больше чем в сотне ярдов от зелёной дороги их прекрасная тропа вышла на низкую лужайку. Фингон удивлённо посмотрел вперёд. Перед ними было двое врат: одни – врата Лориэна из отполированной слоновой кости.
– А я думал, они затонули! – сказал Фингон.
И рядом с вратами из слоновой кости стояли другие, гораздо более тёмные. Может быть, они тоже были сделаны из слоновой кости – но эта кость была старой и выцветшей. Может быть, это был рог – а может быть, и просто кость. На врата Лориэна было приятно смотреть: они были изящно сработаны и покрыты изящной витой резьбой. Но те врата, что хранил его брат, были простыми – и очень мрачными. Фингон растерянно переводил взгляд с одних на другие.
– Куда же мы пойдём? – сказал Маэдрос. Голос его был твёрд, но Фингон чувствовал, что внутренне он весь дрожит.
Фингон покачал головой. Он и сам не знал. Врата из слоновой кости, подумал он. Врата Лориэна? Лориэн отправил его в этот путь: он предупредил его не сходить с этого пути и, кроме того, одарил его прекрасными дарами. Хотя арфа принадлежала самому Фингону, он оставил и кинжал, и лук там, в Средиземье, и владел он ими только в своей памяти. А верёвку он вообще никогда раньше не видел. Он за многое должен был поблагодарить Повелителя Снов. И Ирмо был добр: он был печален, а не суров – супруг нежной Эстэ.
Но, наверное, суда Мандоса избежать было нельзя.
Фингон глубоко задумался.
Потом он сказал:
– О!
– Что? – сказал Маэдрос.
Фингон улыбнулся ему.
– Ты был прав, – сказал он. – Пути назад нет. Каждый раз, когда я пытался идти назад, что-то шло не так. Это должны быть тёмные врата.
– Ты уверен? – спросил Маэдрос.
– Уверен! – Он потянул Маэдроса за собой. Портал выглядел пугающе, но страх наводило его величие, а не какое-либо зло. – Ты готов? – сказал Фингон.
– Нет! – сказал Маэдрос.
Фингон засмеялся и потащил его вперёд. Когда они подошли ближе к вратам, он услышал какой-то звук – как будто где-то лилась вода. И в самый последний момент, переступая тёмный порог, не выпуская руки Маэдроса из своей, он захотел обернуться и посмотреть – кого же ждёт там волшебник с звёздным фиалом в руке. Но вообще-то, подумал он, лучше не смотреть.
Комментарий к Глава 8
Ещё раз большое спасибо ilman lintu: последняя глава (9), скорее всего, будет в выходные :)
========== Глава 9 ==========
Фингон очнулся – и тут же плотно зажмурил глаза, потому что в них светило что-то слишком яркое. Он чувствовал, будто весь закоченел, а на ногах у него лежало что-то тяжёлое. Дурной сон и ужасное пробуждение – подумал он: и какой же странный сон ему приснился!
Затем он вспомнил о тёмных вратах.
Он тут же распахнул глаза. Он лежал на покрове из трав под сенью рощи на Лореллине – острове Эстэ. То невероятно яркое нечто, что светило ему в глаза, оказалось Солнцем, и на самом деле его свет туманно просачивался через зелёные листья у него над головой; лишь то тут, то там яркий лучик озарял плавающую в воздухе пыльцу – но для Фингона, глаза которого уже привыкли к тьме за пределами Мира, всё это казалось самым ярким из того, что он когда-либо видел. Как же это необыкновенно, когда есть Солнце!
Голова Маэдроса покоилась у Фингона на коленях. Выглядел он так же, как когда в последний раз Фингон смотрел на него по другую сторону врат: тощий, потрёпанный, босой, с седыми прядями в запутанных волосах; старые шрамы были хорошо видны под тряпками, в которые превратилась его одежда. Он свернулся клубочком, став таким маленьким, как только мог, спрятав лицо в сложенных руках. Фингон положил руку ему на плечо, и почувствовал, как тот дрожит. Маэдрос уже проснулся. Но он не двигался. Фингон подумал – нет, только не это!
– Маэдрос! – сказал он, и сказал бы больше, но внезапно им овладел какой-то почтительный страх. Он почувствовал, что находится в присутствии одного из Валар, и замолк.
Из воздуха и пятен солнечного света соткался мягко сияющий облик. Над ними стояла Эстэ, Целительница, вся облачённая в серое: её редко видели гуляющей днём.
– Ты проснулся! – радостно сказала она. Но она внезапно замолкла, увидев, что он не один. Тогда Фингон увидел нечто, что видели лишь очень немногие: одна из Королев Валар глядела на них, вытаращив глаза и в ужасе прикрыв рот рукою.
Но Маэдрос всё дрожал и не двигался. Фингон мог чувствовать, как же ему страшно. Он безмолвно взглянул на Эстэ и ещё крепче сжал плечо Маэдроса, пытаясь успокоить его. Суд будет – он это знал; он должен быть. Но теперь?.. Здесь?
– О смельчак! – наконец, сказала Эстэ и улыбнулась. – Нечасто совершаются такие деяния. И ты готов защищать его даже от меня? В этом нет нужды. Никто из страдающих не должен меня бояться – хотя меня боятся многие. – Она преклонила колена в траве. – Маэдрос, – сказала она, – подними глаза! Это не так больно, как ты думаешь. Смотри, сын Феанора. Уже утро!
Фингон подумал о том, что ему Солнце показалось слишком ярким. Каким же невыносимым должно оно быть для Маэдроса, который пробыл в темноте настолько дольше? Но хотя Эстэ снова нежно обратилась к нему по имени, Маэдрос всё-таки продолжал прятать лицо. Эстэ посмотрела на Фингона.
– Скажи же ему! – сказала она.
Эстэ принадлежала к тем Валар, в ком доброты было больше, и в её приказах не было страшного величия тех, что давали Власти более великие и суровые, чем она. Но всё-таки это был приказ. Когда она заговорила, Фингон почувствовал, как будто и воздух, и солнечный свет, и зелёная роща – всё заговорило её нежным голосом, и все вместе они сказали, что мир – добр, и может стать ещё лучше, если помочь ему и дать время.
– Маэдрос, – ласково сказал он, – она права. Посмотри! Помнишь звёздный фиал – ведь и он оказался не таким страшным, как ты думал. – Он потряс Маэдроса за худое плечо. – Ну давай же! Ты что, собираешься лежать тут вечно?! Если будешь ждать, легче не станет, и, кроме того, мне вообще-то мои ноги ещё могут понадобиться. Ну посмотри же!
Маэдрос задрожал. Но Фингон потянулся к его руке, которая была прижата к лицу, и мягко отвёл её, и удержал в своей. Тогда, наконец, Маэдрос поднял голову.
Он сделал то же самое, что уже сделал Фингон – тут же зажмурился. Потом он сказал – «О!» – и снова открыл глаза. Он долго и отчаянно моргал и тёр глаза искалеченной правой рукой, а затем стал оглядываться по сторонам.
– Как светло! – сказал он. Он смотрел на деревья, пятнистые зелёные тени, лучи света, пронизывавшие лиственный покров. – Не больно, – сказал он и шумно сглотнул. – Тут красиво.
– Спасибо тебе, – сказала Эстэ. – Мы стараемся!
Взглянув на неё, Маэдрос побледнел. Фингон сжал его руку.
– Тебе спасибо, – выговорил тихонько Маэдрос, и Фингон подумал, что он имеет в виду не только эту рощу.
Эстэ торжественно склонила голову. Затем она положила свою сияющую руку на лоб Маэдроса. Казалось, её совсем не волновало, какой он потрёпанный и грязный, что он – единственный предмет на её зелёном острове, на который не так уж приятно смотреть. Она ничего не сказала, и на её лице застыло серьёзное выражение. Маэдрос закрыл глаза. Фингон задался вопросом – что же он слышит? Он подумал, что, наверное, никогда не узнает.
– Вот! – сказала, наконец, Эстэ, и снова поднялась, и отряхнула свою запачканную травой юбку таким обычным жестом, как будто бы она была обычной эльфийской девушкой. – Вот так уже гораздо лучше – хотя это займёт много времени, и работы будет много. И ты должен будешь поработать гораздо больше, чем я!
– Спасибо тебе, – снова сказал Маэдрос. Фингон тихо повторил за ним. Потом он и Маэдрос посмотрели друг на друга, и Фингон увидел нечто, что заставило его душу переполниться радостью. В глазах Маэдроса не осталось ни следа тени – не было и старого алого пламени. Теперь он смотрел на мир глазами одного из синдар или лесных эльфов Средиземья. Может быть, они не были такими яркими, как должны были бы быть у одного из Высших эльфов, рождённого при свете Деревьев – но это было бесконечно лучше, чем могло бы быть. Прошла минута, в течение которой они только смотрели друг на друга; потом Маэдрос изогнул бровь и слегка улыбнулся ему. Фингон улыбнулся в ответ.
Потом он посмотрел на Эсте. Она незаметно, заговорщицки кивнула ему.
– Я думаю, на Лореллине дольше вам оставаться уже не нужно, – сказала она. – Ни одному из вас!
– Понимаю, – сказал Фингон. – Он поднялся и дал Маэдросу руку, чтобы помочь встать на ноги.
Встав, Маэдрос слегка покачнулся и не отпустил Фингона, но всё-таки не упал (Фингон этого немного боялся).
– А куда мы идём? – сказал он.
– Наверное, на Эрессеа, – сказал Фингон. Затем он остановился и вспомнил, насколько же далеко от Лориэна до берега – того самого берега, где им нужно будет попросить у кого-то из тэлери лодку, чтобы отправиться на Одинокий остров – и одна мысль о таком неловком разговоре уже была достаточно пугающей! И как будто это само по себе уже не было достаточно плохо, по дороге им, наверное, встретится множество любопытных зевак. Хотя в садах Лориэна и тихо, они редко бывают пусты, а за их пределами лежали другие, гораздо более населённые области. Неужели Маэдросу придётся вот так и идти всю дорогу – босиком, в обтрёпанной одежде под взглядами всех этих пытливых глаз? Покаянный путь самого Фингона из Мандоса туда, где он должен был преклонить колена перед троном Ольвэ не был и вполовину так труден!
– Я не могу! – слабо сказал Маэдрос.
Но он посмотрел на Фингона, и в выражении его лица появилось что-то от старого упрямства. Плечи его расправились, челюсть напряглась.
– Я должен, – сказал он.
– Мы же можем немного подождать, – сказал Фингон. Он умоляюще взглянул на Эстэ. – Ведь можем?
Эстэ лишь подняла брови и ничего не ответила. Если они станут ждать, подумал Фингон, легче не станет. Может быть, будет и тяжелее.
– Я же сказал, я буду отважным, – сказал Маэдрос. Он перекосился. – Только я не понял, что начать надо будет сразу же. Но легче не станет, Фингон. Ты хотя бы будешь со мной?
– Конечно, я буду с тобой! – сказал Фингон.
– Тогда нам лучше пойти.
Они оба поклонились Эстэ, которая подняла руку в торжественном прощании. Рука об руку они пошли к просвету в деревьях, который вёл их прочь от рощи. Но когда Фингон увидел мельком вдали изгиб белоснежного моста – туда вёл их путь, – Эстэ воскликнула у них за спиной:
– Погодите!
Фингон и Маэдрос остановились и обернулись. Целительница стояла под деревьями, улыбаясь. Когда они посмотрели на неё, её улыбка перетекла в нежный смех, напоминавший звон текущей воды.
– Ну хорошо же! – сказала она. – А почему бы и нет? Но осторожно с моими деревьями!
Маэдрос недоуменно посмотрел на Фингона. Фингон покачал головой – он был точно так же ошарашен.
И внезапно они услышали дикий, яростный зов у себя над головами. Это был тот же гордый, свирепый зов Орла, который когда-то, давным-давно, дал Фингону повод надеяться – когда ему уже казалось, что надежды нет совсем. Затем послышался звук хлопающих огромных крыльев, и мгновение спустя могучий Орёл прорвался через свод листьев в потоке сверкающих перьев и в вихре зелёных листьев.
– Я же говорила – осторожно с моими деревьями! – сказала Эстэ.
Орёл сложил крылья. Вид у него был застенчивый – насколько это было вообще возможно для него, такого исполинского повелителя высоких ветров. Затем он склонил голову и один из его блестящих золотых глаз остановился сначала на Фингоне, потом – на Маэдросе. Он ничего не сказал, но было совершенно очевидно, что они должны были сделать.
Оба они взобрались на широкую спину Орла. Он был не таким великаном, как Торондор, но всё-таки был во много-много раз больше любой обычной птицы. Точно так же как тогда, давным-давно, Фингон убедился, что Маэдрос сидит перед ним, чтобы он, Фингон, мог за него держаться.
– Сейчас уже гораздо меньше вероятности, что я упаду! – сказал Маэдрос через плечо.
– Просто порадуй меня, – сказал Фингон.
Орёл испустил крик и сделал, казалось бы, невозможный прыжок в воздух. Его крылья широко раскинулись, но на сей раз он не разбросал кругом листья. Он плавно, кругами поднимался над Лориэном, а затем повернул на восток; холодный ветер от быстрого полёта сдувал волосы Фингона с лица.
Фингон почувствовал, что на самом деле это огромная радость – быть под Солнцем, лететь на этих широких крыльях, обнимая Маэдроса за талию. А если он закрывал глаза и прижимался лицом к плечу Маэдроса… ну, Маэдрос, уже знал, что он чувствует, а Орёл вряд ли бы рассказал кому-нибудь об этом.
******
Орёл перенёс их через землю и море и опустил на вершине низкого холма на восточном берегу Тол Эрессеа. Фингон был очень благодарен ему. В глубине души он ожидал, что их отвезут к самому трону Манвэ и ему прикажут немедленно объясниться, и по выражению лица Маэдроса было очевидно, что тот думал так же. Однако Орёл просто оставил их тут, не говоря ни слова, и опять взлетел. Очень скоро даже для эльфийских глаз он превратился лишь в тёмную точку в светлом небе.
Фингон оглянулся в лёгком недоумении. Никого не было видно. Прошло несколько мгновений, прежде, чем он осознал, где находится. Но вот – ряд мощных елей, которые эльфы посадили для защиты от ветра; теперь они уже выросли высокими и мощными; и здесь была белая каменная тропка, которая вилась вниз, к прибрежной дороге; а вот и ворота сада. А вот и сад под зелёным холмом, прекрасно распланированный, сад, за которым заботливо ухаживали. Здесь цвели гиацинты, и золотые нарциссы уже начинали открывать свои венчики. Вокруг них была прекрасная зелёная поросль, обещавшая дивное цветение в течение всего года, и то тут, то там вырастали мощные юные стебли; а в дальнем конце сада была скамья, которая загибалась уголком – чтобы с неё по вечерам можно было уловить последние лучи идущего на Запад солнца. Ближе, у подножия холма лежал огородик. Здесь и только здесь всё было рассажено прямыми рядами и росло согласно садоводческим традициям, принятым у хоббитов – они ведь всегда мыслили практично. Хоббиты полагают, что лучше, если ваш картофель, и ваша морковь, и ваша фасоль, и горох, и салат будут там, где вы сможете быстро их собрать, когда они вам понадобятся: посему они предпочитают растить свои овощи и травы аккуратными рядочками – лучше всего рядом с дверью на кухню.
Это был садик Сэма – ну, на самом деле Сэма и Фродо, но, как подозревал Фингон, в основном Сэма. Фингон и Маэдрос стояли на вершине низкого холма с видом на Восток и Запад, а хоббичья нора была прямо у них под ногами. Сюда Фингон уж никак не ожидал попасть, но увидев всё это, он улыбнулся. Это было такое домашнее место!
– Пойдём, – сказал он Маэдросу. – Ты должен познакомиться с полуросликами. Без их советов я бы никогда тебя не нашёл.
– Очень хорошо, – сказал Маэдрос, – хотя мне совсем не кажется, что я похож на гостя, которого хоть кто-нибудь захочет видеть у себя в доме.
– Они не будут против, – сказал Фингон. – Пойдём же.
Они пошли вниз по холму вместе и нашли круглую входную дверь открытой. Фингон постучал и позвал хозяев, но никто ему не ответил.
– А чем это пахнет? – сказал Маэдрос.
Фингон глубоко втянул воздух.
– Ветчиной!
Он опять постучал, теперь уже не ожидая немедленного ответа. Во время еды хоббитов было не так уж легко отвлечь.
– Лучше нам подождать, – сказал Маэдрос.
– Дверь же открыта! – сказал Фингон. – Обещаю, что они на нас не обидятся.
– Могут и обидеться!
– Ты же их не знаешь. Они дружелюбный народ. – Помимо всего прочего, Фингон слышал, как у Маэдроса заурчало в желудке при упоминании о ветчине, а от запаха и ему самому захотелось есть. Ему пришлось склонить голову, чтобы пройти в дверь, но Фингон и Тургон спланировали дом с достаточно высокими потолками, чтобы гости-эльфы могли тут поместиться. Маэдрос неправильно оценил высоту дверного проёма и воскликнул: «Ой!», но как только оказался внутри, то сразу смог выпрямиться. В конце концов, Тургон же был выше его.
– Сюда, – сказал Фингон, и заговорил чуть громче. – Фродо? – позвал он. – Сэм?
Но всё-таки так никто и не ответил. Фингон повёл Маэдроса дальше по холлу и заглянул в дверь – в тёплую и весёлую кухню.
Там перед ним предстало радостное зрелище: стол, ломившийся от прекрасной еды, приготовленной на ширский манер, один седой и розовощёкий старый хоббит, сидевший за завтраком – и другой, с серебристыми волосами и прямой спиной, занятый приготовлением чая. Кипевший чайник так стучал, что ни Фродо, ни Сэм не услышали, как они зашли. Фингон вежливо постучал по двери.
– Привет! – сказал он на вестроне, стараясь перекричать шум чайника. – Нам очень жаль, что мы прервали ваш завтрак: но мы можем зайти?
Сэм и Фродо оба подняли глаза; Сэм испустил удивлённый возглас, а Фродо чуть не уронил чайник с кипящей водой: это, конечно, могло бы очень плохо кончиться, но он как раз вовремя пришёл в себя и осторожно повесил его снова на крюк над огнём. Затем он обернулся к Фингону с радостным восклицанием.
– Я так рад вас видеть! – сказал он. – Мы уж думали… думали, что… ох, да надо же!
Он только что увидел Маэдроса, который нервно маялся за спиной у Фингона. Глаза у него расширились. Но он немедленно переключился на квенья; конечно, ведь Маэдрос не провёл последние несколько веков, развлекаясь изучением странных языков (как это временами делали большинство эльфов), и ни слова на вестроне он не знал.
– Добро пожаловать! – сказал Фродо: тщательный выговор выдавал его образованность. – Добро пожаловать, добро пожаловать; конечно же, вы должны к нам зайти! У нас второй завтрак, и ещё много всего осталось. Я сделаю чай.
Сэм теперь тоже встал на ноги, хотя он поднялся чуть медленнее.
– Что ж, вы его нашли! – сказал он на вестроне, и от широкой улыбки вокруг его глаз побежали морщинки.
– Вы нас познакомите? – сказал Фродо.
Фингон зашёл дальше в комнату, ведя за собой Маэдроса.
– Это Фродо Кольценосец и Сэмуайз Смелый, два хоббита из Шира, – сказал он, – великие герои Третьей Эпохи! А это мой кузен и очень дорогой друг Маэдрос.
Он собирался уже повторить то же самое на вестроне ради Сэма, но Сэм ответил на хорошем (пусть и с грубоватым акцентом) квенья:
– К вашим услугам! – и склонился в полупоклоне. Ясно было, что его старые кости не позволяют хоббиту поклониться как следует.
– К вашим услугам! – сказал и Фродо.
– К вашим услугам и к услугам вашего семейства! – сказал Маэдрос (видимо, он что-то запомнил о манерах хоббитов по рассказу Фингона о Тургоне и хоббичьей норе). Он с превеликим удивлением смотрел на двух полуросликов. Фингону пришло сейчас в голову, что хотя он и затронул историю о Войне Кольца, рассказывая там, на краю пропасти, о том, что случилось дома, он ведь так и не упомянул при Маэдросе, какого всё-таки именно роста хоббиты. Когда Фродо вернулся к своему чаю, а Сэм пошёл и достал ещё две чашки, Маэдрос наклонился к нему и прошептал:
– Фингон, они такие маленькие!
– Я знаю! Но у этого племени великие сердца, – прошептал Фингон в ответ. Сэм пригласил их за низкий столик, где им пришлось скрючиться, чтобы присесть. Фродо поставил перед ними дымящиеся кружки с чаем. Фингон сомкнул ладони вокруг чашки и был от всего сердца благодарен за это тепло.
Фродо улыбался, и в его мудрых старых глазах было что-то насмешливое и любопытное; Фингон подумал, что он, верно, услышал, о чём они шепчутся.
– Я думаю, давно вы уже в последний раз ели, – сказал он. – Лучше бы это была не ветчина. Боюсь я за вас, не надо слишком быстро перегружать желудок. Помнишь, Сэм, как с нами было?
– Вся эта чудесная еда, которую Странник поставил на стол ради праздника, а я едва-едва кусочек смог проглотить! – горестно сказал Сэм. – Вот, попробуйте… – он сделал жест рукой.
– Кашу, – сказал Фродо, подсказывая ему слово.
– Кашу! – повторил Сэм.
– Вы многое изучили из нашего языка! – сказал Фингон. Маэдрос тихо сидел рядом с ним, сжимая в руке чашку с чаем. Он сидел к Фингону достаточно близко, чтобы он всем боком чувствовал тепло его тела.
Сэм казался смущённым.
– Ну да, неплохо у меня получается, – сказал он. – У меня было время, чтобы выучиться. Немножко я уже знал: слова, чтобы читать, понимаете ли. Но есть и множество слов, которые я не знаю, и которые не попадают в истории: про Берена и Лютиэн никогда не пишут, ели ли они кашу, хотя я всё-таки подозреваю, что иногда они её ели. И я знаю, что все звуки у меня неправильные. Фродо тут всё старается меня выучить, и даже лорд Финрод тоже пробовал; но я-то всего лишь старый хоббит, и, признаюсь, чаще всего я даже для спасения жизни не могу услышать между звуками разницы.
