Текст книги "Lady de Montmorency (СИ)"
Автор книги: EliVibez
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Паутина лжи
Тишина, окутывающая королевские покои, нарушалась лишь тихим потрескиванием дров в массивном камине. Король Аурелиан, расположившись за резным дубовым столом, внимательно изучал очередной свиток с докладом о состоянии королевства. Его строгий взгляд скользил по строкам, пока внезапный стук в дверь не прервал погружённого в размышления монарха.
– Входите, – сухо произнес он, не отрывая взгляда от пергамента.
В комнату вошла Элеонора. Её лёгкая поступь едва нарушала общий покой, но внутренняя напряжённость была заметна в каждом движении. Остановившись в нескольких шагах от короля, она сделала почтительный реверанс и заговорила, стараясь, чтобы голос её звучал уверенно:
– Ваше Величество, простите за столь позднее беспокойство, но я обязана донести до Вас крайне важную информацию.
Аурелиан поднял глаза от бумаг. Выражение его лица оставалось непроницательным, но пристальный взгляд выдал пробужденное любопытство:
– Продолжай, – коротко произнес он, складывая руки в замок перед собой.
Элеонора сделала едва заметный вдох, словно собираясь с мыслями, прежде чем понизить голос и подойти чуть ближе:
– Я стала свидетелем того, что может угрожать не только Вам, но и всему королевству, – начала придворная дама, опустив глаза в пол. – Ее Величество Мари и принц Фридрих… Они встречаются тайно. И эти встречи явно выходят за пределы дозволенного.
Её слова повисли в воздухе, словно острый клинок, и король, казалось, на мгновение замер. Его лицо оставалось бесстрастным, но напряжение пробежало по его рукам, пальцы которых были крепко сжаты. Пламя камина танцевало в его глазах, отражая тревожные мысли.
– Обвинения столь серьезного характера требуют неоспоримых доказательств, – его голос прозвучал низко, почти угрожающе. Не то, чтобы он не догадывался… Скорее, гордость говорила в нем.
– Ваше Величество, – Элеонора подняла глаза с пола, встретившись взглядом с королем, – я видела их в часовне.
Король молчал, погружённый в глубокие размышления. Он чувствовал, как в его душе борются сомнение и гнев, но внешне сохранял самообладание. Спустя долгое молчание он наконец кивнул, словно приняв важное решение:
– Никто больше не должен об этом знать, – грубо приказал он, вставая со своего места. – Я разберусь лично. Теперь уходи.
Элеонора покинула покои с чувством выполненного долга, а Аурелиан остался наедине со своими мыслями. Его лицо затвердело, как мрамор, и он вызвал своего верного советника, отвечающего за разведку и охрану.
– Ты должен незаметно следить за королевой, – король подошел к камину, не сводя глаз с алого пламени. – Мне нужны подробные отчеты о том, что она делает. Но никто, даже она, не должен об этом узнать.
Советник кивнул и тут же удалился, оставляя короля размышлять над сложившейся ситуацией. Он подошёл к окну, глядя на ночное небо, но не замечая звёзд. Глубоко внутри него зрели гнев и подозрения, которые грозили перерасти в бурю.
Тем временем королева Мари, ничего не подозревая, продолжала свои дела. Она взяла на себя руководство важными реформами, направленными на улучшение жизни простых граждан. В последние недели её усилия были сосредоточены на облегчении налогового бремени для крестьян и ремесленников. Уменьшение налогов для них сопровождалось увеличением сборов с крупных земельных владений знати, что вызвало волну недовольства среди дворян, но Мари была непреклонна. Её цель была ясна – укрепить экономику королевства и завоевать поддержку народа.
Одновременно с этим, она распорядилась поднять зарплаты для работников королевских мануфактур, чтобы стимулировать рост производства. Королева также ввела новые торговые соглашения с соседними землями, что позволило увеличить доходы казны. Её политика начала приносить ощутимые плоды: рынки оживали, ремесленники получали больше заказов, а доходы в казну постепенно росли. Простые люди всё чаще говорили о мудрости своей королевы, выражая ей благодарность за улучшение их жизни.
Однако, даже занимаясь делами королевства, Мари не могла избавиться от чувства тревоги. Её тайные встречи с Фридрихом стали редкими и краткими, поскольку она опасалась любопытных глаз. Но каждую ночь, уединившись в своих покоях, она думала о нём, пытаясь найти оправдание своему сердцу. Её долг перед королевством и её чувства к принцу постоянно боролись друг с другом.
Ещё одним источником беспокойства для Мари стали взгляды, которые она замечала у Элеоноры. Казалось, дама слишком пристально следит за каждым её шагом. Мари старалась не придавать этому значения, но предчувствие тревожной беды не покидало её.
Советник короля, получивший поручение следить за королевой, подошёл к делу с максимальной осторожностью. Его незримое присутствие ощущалось повсюду: в коридорах, на заседаниях совета, в церемониальных процессиях. Он следил за каждым шагом королевы, изучал её привычки и встречи.
Наблюдения становились всё более тревожными. Королева действительно вела себя сдержанно, но её редкие встречи с принцем Фридрихом не могли остаться незамеченными. В её голосе иногда звучали нотки напряжения, и даже в самых непринуждённых моментах её лицо выдавали тень беспокойства.
Король, получая отчёты, чувствовал, как его гнев и подозрения усиливаются. Но он знал, что правда должна быть раскрыта полностью, прежде чем он предпримет решительные действия. Он ждал, чувствуя, как тень измены нависает над дворцом. Ему предстояло принять решение, которое могло разрушить всё, что он так долго строил. И в то же время он знал: корона и честь превыше всего.
– Что же ты делаешь, Мари?.. – тихо проговорил он, сжигая полученные бумажные отчеты в камине.
Ловушка
Солнечные лучи едва касались каменных стен дворца, когда тень сомнений начала проникать в каждый его уголок. Король Аурелиан, известный своей безжалостной мудростью, методично разрабатывал план, в центре которого оказались его жена и наследный принц Англии. Эта игра требовала точности и терпения, ведь каждая ошибка могла стоить ему трона и уважения.
Торжественная месса была объявлена с помпой, чтобы отвлечь внимание придворных и создать иллюзию обычного дня. Король велел расставить слуг и шпионов по всему дворцу, тщательно продумывая их роли. Даже стены часовни, казалось, были готовы выдать любую тайну, заключённую в их древних камнях.
Мари, королева Элдерии, с самого утра ощущала, что нечто неуловимое витает в воздухе, меняя привычный ход её дня. Он начался, как обычно, с рутинных обязанностей, но каждое её движение было словно под пристальным взглядом множества невидимых глаз. У неё не было доказательств, лишь предчувствие – острое и непреклонное, как лезвие ножа. Она молча завершала утренние аудиенции, избегая лишних слов, даже с Изабеллой, своей единственной надёжной спутницей.
Элеонора, напротив, была полна решимости. Её излишне любезное поведение стало ещё более очевидным, словно она пыталась компенсировать свою настойчивость. Во время утреннего чаепития она подошла к королеве, держа в руках тонкий альбом для рисования, будто стараясь раскрыть перед ней какие-то секреты.
– Ваше Величество, я подумала, что Вам будет приятно отвлечься. Может, мы могли бы порисовать в саду? Погода сегодня чудесная.
– Благодарю за заботу, Элеонора, но я предпочитаю провести это утро в уединении, – произнесла королева, возвращаясь к своим бумагам.
Элеонора слегка наклонила голову, выражая видимость понимания, и отошла, но в её взгляде промелькнула скрытая тревога. Она осознавала, что теряет драгоценное время, и её терпение всё быстрее подходило к концу. Вскоре она оказалась лицом к лицу с Аурелианом-младшим – главным шпионом, назначенным самим королём. Он ждал её в тени колонны галереи. Его лицо, обычно холодное и бесстрастное, теперь отображало такую же напряжённость, что и её собственные чувства.
– Королева держится осторожно. Я ничего не могу выяснить, – прошептала Элеонора, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
– Тогда придется усилить давление, – ответил стражник. Его голос был резким, словно клинок, рассекший воздух. – Король ожидает результатов.
Тем временем Мари старалась сохранить видимость спокойствия, несмотря на внутреннюю бурю. Она прекрасно осознавала, что каждое её движение находится под неумолимым взглядом, и любое неверное действие может стать фатальным. Единственным человеком, которому она могла довериться, оставалась Изабелла, чья преданность никогда не вызывала сомнений. Изабелла, ощущая растущее напряжение, держалась рядом, не задавая лишних вопросов, но её собственная тревога за королеву с каждым часом становилась сильнее.
Вечером Мари направилась в часовню – место, которое оставалось её единственным утешением в этом мире, полном врагов и опасностей. Свечи горели мягким светом, отбрасывая тени на древние фрески, создавая атмосферу уединения и покоя. Она опустилась на колени перед алтарём, сложив руки в молитве. Её губы беззвучно произносили слова, но мысли были далеко. Она молилась не только о защите, но и о силе – силе выстоять перед тем, что ждало её в будущем.
Аурелиан, скрываясь в тени соседней галереи, наблюдал за ней. Его план начал приносить плоды: королева, казалось, проявляла признаки беспокойства, которые он считал подтверждением своей догадки о её вине. Но он не спешил делать выводы. Ему нужно было больше, чем догадки – ему были нужны неопровержимые доказательства, и он был готов ждать, сколько бы времени это ни потребовало.
Когда ночь опустилась на дворец, тени стали длиннее, а воздух – тяжёлым, как предвестие бури. Шпионы короля скрытно заняли свои позиции, словно тени, сливающиеся с темнотой. Их взгляды следили за каждым движением королевы и принца, скрываясь за колоннами и дверями, незаметные, но ощутимые, как надвигающаяся гроза. Они были его глазами и ушами, вестниками беды, готовыми докладывать о любом неверном шаге.
Фридрих, осознавая опасность, не смел покинуть своих покоев. Он оставался в темноте, как затворник, избегая любого контакта, который мог бы выдать его присутствие. Его одиночество было невыносимо, как ледяной остриё, пронзающее душу. Но он знал, что каждый его поступок, каждый взгляд может стать фатальным. Его сердце, хотя и страдало от изоляции, было поглощено одной мыслью: выжить, несмотря ни на что.
Мари, в свою очередь, ощущала, как внутренний конфликт разрывает её изнутри. Она осознавала, что любовь к Фридриху – это не просто опасность, а катастрофа, которая способна уничтожить всё, что она когда-либо знала и любила. Но её сердце, измученное годами несчастного брака, сопротивлялось голосу разума. Оно тосковало по свободе, по чувству живости, которое Фридрих приносил в её жизнь. Она стояла у окна своих покоев, её взгляд устремлён был к звёздам, но в её душе бушевал шторм. Каждое мгновение, когда она смотрела на безбрежное ночное небо, становилось символом её безысходной борьбы – борьбы между долгом и страстью, между страхом и желанием.
Изабелла, единственная, кто оставался рядом с королевой, внимательно следила за каждым шагом тех, кто осмеливался приблизиться к Мари. Она ощущала, как вокруг неё плетутся невидимые сети, которые ткала Элеонора, и её сердце сжималось от тревоги. Она знала, что её долг – защищать королеву любой ценой, даже если это значит поставить свою жизнь на кон. В её глазах не было места сомнениям, лишь безмерная преданность, которой она будет следовать до конца.
Ночь, длинная и беспокойная, не приносила ни покоя, ни ответов. Для всех, кто был втянут в эту зловещую игру, она тянулась бесконечно. Аурелиан, скрываясь в тенях дворца, ощущал, как ловушка, которую он тщательно расставлял, вот-вот захлопнется. Он ещё не знал, кто станет её жертвой, но его подозрения уже разгорались с такой яростью, что ничего не могло их затмить. Его разум, полный тёмных мыслей и сомнений, искал ответ, как безумец, гонимый страхом. Он был готов уничтожить любого, кто осмелится встать на его пути, уверенный, что его власть – единственная истина в этом мире лжи.
Однако истина, которую он так стремился найти, была не менее разрушительной, чем ложь, которую он так долго скрывал. С каждым шагом, с каждым новым открытием он приближался не к решению, а к катастрофе, которая могла разрушить всё, что он считал своим миром. В этом мире, где доверие стало роскошью, а ложь – необходимостью, правда могла быть лишь последним оружием, которое он готов был пустить в ход, не осознавая, что её последствия могут быть смертельными для всех.
Ночь опускалась всё глубже, и с каждым часом всё становилось яснее: ловушка была расставлена, и теперь её участники могли лишь ждать, когда её смертоносные зубы захлопнутся. В этом дворце, полном предательства и тайн, каждое решение, каждое движение могло стать последним. Но даже если кто-то и вырвется из этой сети, цена свободы окажется слишком высокой. Слишком высокой, чтобы её можно было заплатить.
Испытание верности
Тронный зал дворца сверкал золотом и пурпуром, напоминая всем о величии и силе короля. Аурелиан сидел на высоком троне, его взгляд холодно скользил по лицам придворных. Каждый жест, каждое слово подданных он отмечал с особым вниманием. Сегодня он задумал провести испытание, которое должно было либо подтвердить, либо развеять его сомнения.
Рядом с ним стояла королева Мари. Её лицо казалось спокойным, как гладь озера в безветренный день. Но внутри она ощущала бурю. Страх, тревога и напряжённое ожидание переплетались в ней, не давая возможности расслабиться. Она знала, что этот день станет очередным испытанием её стойкости. Каждое движение короля, каждый взгляд напоминали ей, что от её реакции зависит не только её судьба, но и судьба многих вокруг.
– Мы чествуем всех, кто служит нашему королевству с честью и преданностью, – начал Аурелиан громким и властным голосом. – Но преданность – редкая ценность и ее нужно проверять.
Он обвел зал своим напряженным взглядом, остановившись на фигуре Фридриха. Король почувствовал легкий импульс внутри. Импульс гнева и ярости, превосходства и величия, который добавлял мужчине решимости.
– Ваше Высочество, – продолжил король, – как наш гость Вы должны понимать: в нашем королевстве каждый отвечает за свои поступки. И даже королева.
Зал застыл, поражённый дерзостью этих слов. Эхо их, словно удар хлыста, отозвалось в сердце Мари. Она почувствовала, как глухой комок страха и обиды подступает к горлу, но её лицо оставалось бесстрастным, безупречным, словно высеченное из камня. Она знала: показать слабость – значит проиграть.
Каждая секунда растягивалась в бесконечность, становясь для нее настоящим полем битвы. Но самая жестокая и беспощадная война разгорелась внутри неё. Как выбрать между двумя безднами? Любить, зная, что неизбежно потеряешь, или отказаться от любви навсегда, обрекая себя на вечную пустоту? Каждый удар её сердца задавал все тот же мучительный вопрос: что значит быть по-настоящему живой? Но ответа, как обычно, не было.
Элеонора, стоявшая у трона, едва сдерживала самодовольную улыбку. В её глазах сверкала победа, а в движениях скользила уверенность охотницы, загнавшей добычу в угол. В руках она держала тонкую папку, которая казалась оружием, способным нанести самый точный удар.
– Ваше Величество, – ее голос был мягок, но в нем таилась сладкая отрава, – позвольте представить Вам работы придворных художников. Кажется, они нашли вдохновение в недавних событиях.
Мари молча приняла папку, развернула её и застыла, будто её пронзили ледяным кинжалом. Взгляду предстали картины, беспощадно выставлявшие девушку без лица в двусмысленных позах рядом с мужчиной, который был намеренно похож на Фридриха. Слишком похож, чтобы ошибиться в намерениях авторов. Шёпот, как ядовитый шёлк, заскользил по залу. Придворные, забыв осторожность, перешёптывались и сдерживали насмешливые улыбки, наблюдая за её реакцией.
Мари почувствовала, как воздух сдавливает грудь, как к горлу подкатывает горечь унижения. Её пальцы сжались на краю папки, но лицо осталось безмятежным, словно маска из фарфора. Она знала, что малейший намёк на слабость будет стоить ей слишком дорого.
Элеонора, склонив голову, добавила:
– Как видите, талант этих художников поражает.
Мари подняла глаза, встретив холодный взгляд Аурелиана. Он ждал её реакции, надеясь увидеть хоть проблеск слабости. Но королева, как всегда, осталась непоколебимой.
– Верно, искусство действительно поражает, – сухо ответила девушка, подняв подбородок. Поражает – да, но вызывает ли оно тягу к прекрасному? – Но, как говорится, красота в глазах смотрящего.
Мари передала портреты стражнику и окинула зал взглядом. На самом деле, ее глаза не выискали определенной фигуры. Они искали тот самый светлый, потаенный угол, который не запятнан следами этого безобразия.
Она всегда верила, что страдание очищает душу, будто боль способна смыть с неё тяжкий груз ошибок. Но где предел этому очищению? Сколько ещё боли ей придётся вынести, чтобы избавиться от ненависти к самой себе? Ненависти, глубокой, как бездна, за те решения, которые не вернуть, не изменить, как бы она ни молила о прощении.
Каждая вспышка воспоминаний разрывала её сердце на части. Её ошибки казались не просто шагами в прошлом, а ожогами, оставляющими шрамы на душе. Быть может, она искала искупления, но кто способен простить то, что она сама не могла себе простить? Её внутренний голос был беспощаден, нашёптывая: «Ты могла бы поступить иначе. Ты должна была поступить иначе.» Но так ли это на самом деле?
Изабелла, которая стояла неподалеку, была готова вмешаться в любой момент. Ее руки немного дрожали от злости, но взгляд был пристальным, будто прожигающий Элеонору заживо. Действия этой дамы она считала не просто наглыми, но и опасными.
– Вы держитесь слишком близко, Элеонора, – прошептала фрейлина, подойдя ближе к придворной женщине. – Не забывайте, что я… наблюдаю.
Но та никак не отреагировала. Лишь легкая ухмылка тронула уголки тонких губ, а в глазах загорелся огонь презрения.
Аурелиан, заметив, что Мари не поддалась первому удару, решил действовать жёстче. Он медленно поднялся с трона, его фигура возвышалась над залом, словно воплощение суда и неотвратимости. Голос, холодный и уверенный, прозвучал, как удар молота:
– Эти письма, обнаруженные в покоях королевы, вызывают вопросы. Неужели наша мудрая королева столь беспечна, что оставляет такую переписку на виду? Или она полагается на то, что её тайны никто не осмелится тронуть?
Слуга с трепетом шагнул вперёд, держа в руках стопку писем. Мари взглянула на них, и сердце её на мгновение сжалось. Она узнала эти записки – письма Изабеллы, обсуждавшие личные дела, не имеющие никакого отношения к интригам. Но в руках Аурелиана они выглядели, как весомые доказательства чего-то запретного, что могло поставить под удар не только её честь, но и саму её жизнь.
– Если королева не может объяснить происхождение этих писем, придётся считать их подозрительными.
Шёпот пронёсся по залу, подобно нарастающему грому. Придворные, затаив дыхание, ждали её ответа. Мари оставалась спокойной, но внутри всё клокотало от возмущения и страха. Она понимала, что любая неосторожная фраза станет ловушкой. Её враги выжидали, как хищники, готовые к последнему рывку.
Мари медленно подняла голову, её взгляд был твёрдым, словно ледяной клинок. Она шагнула вперёд, смело пересекая невидимую границу, за которой кончался страх и начиналось достоинство:
– Ваше Величество, позвольте напомнить: я не рабыня, чтобы вызывать меня на допрос перед всем двором. Я – королева, избранная вами в жёны и партнёры в управлении этим королевством. И я требую к себе соответствующего уважения.
Она выдержала паузу, позволив своим словам осесть, подобно грозовым облакам. Затем её взгляд обратился к письмам в руках слуги.
– Что же касается этих писем, – продолжила она спокойно, но с очевидным вызовом в голосе, – они представляют собой обсуждения хозяйственных дел и договорённостей с одной из моих доверенных лиц. Ни слова в них не касается политики, интриг или чего-либо, что могло бы причинить вред вашему величеству или королевству. Если кто-то считает иначе, пусть предъявит доказательства, вместо того чтобы распространять обвинения, основанные на предположениях.
Она ненадолго замолчала, а напряженные голубые глаза, подобные штормовому небу, вдруг остановились на Фридрихе. После короткого зрительного контакта, она перевела мысли в нужное русло, продолжая свою речь:
– Ваше Величество, – снова обратилась она к королю, – уважение к вашему трону начинается с уважения к тем, кто сидит рядом с вами. Если есть подозрения, они должны быть обоснованы. Иначе это лишь пустые слова, призванные унизить королеву перед её же подданными.
С этими словами она сделала шаг назад, не опуская головы и не позволяя ни единой эмоции выдать её внутреннее напряжение. Развернувшись, она покинула тронный зал, оставив гостей в напряженном молчании. Да, эта битва была выиграна. Но настоящая война еще впереди.
