Текст книги "Lady de Montmorency (СИ)"

Автор книги: EliVibez

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Нежданный подарок

После утомительной трапезы, дворец погрузился в вечернюю тишину. Все разошлись по покоям, измотанные событиями дня. Лишь едва слышный шелест листьев на деревьях нарушал спокойствие.

Мари стояла на своем балкона, укрытая в теплую накидку, чтобы не дать прохладному осеннему воздуху послужить причиной лихорадки. Ее взгляд был устремлен вдаль, где лес, недавно оглушенный звуками охотами, теперь отдыхал в полумраке.

Услышав еле заметный звук шагов, сердце девушки забилось немного быстрее. Кто-то осторожно приблизился к балкону с другой стороны, стараясь быть незамеченным. Через мгновение она заметила движение. Мужская рука, тонкая, но уверенная, появилась из-за колонны, оставляя на белоснежных мраморных перилах маленький букетик из лесных цветов, перевязанный тонкой лентой, и крохотную записку. Сердце Мари сжалось. Она узнала эту руку.

Девушка застыла, боясь пошевелиться. Мужчина также бесшумно скрылся в темноте, оставив ее в одиночестве и раздумьях. Еще несколько минут она смотрела на оставленный подарок, прежде чем поднять его дрожащими пальцами. Записка была короткой:

«Цветы увядают, но воспоминание о Вас в моем сердце навечно. Этот скромный дар – лишь тень Вашей губительной красоты.»

Ее губы дрогнули, но она не позволила себе улыбнуться. В этом послании была опасность, настоящая опасность. Она знала, что любой неверный шаг может разрушить ее жизнь, но, несмотря на все разумные доводы, ее сердце, упрямое и влюбленное, пылало желанием. Тонкие пальцы нежно коснулись лепестков прекрасных цветов, прежде чем она поспешила спрятать этот подарок в шкатулку, рядом с ожерельем.

В этот момент высокие двери из темного дуба скрипнули, заставив Мари обернуться. На пороге стояла Изабелла, ее верная фрейлина и подруга. Обеспокоенные глаза девушки задержались на королеве, прежде чем опуститься ниже, к ее рукам, беспокойно держащим цветы и записку.

– Ваше Величество, – Изабелла подошла ближе, закрыв дверь. – Мне нужно знать, кто это оставил.

– Никто, милая, – она убрала записку в шкатулку и спрятала ее на балконе. – Просто небольшая память о сегодняшней… прогулки.

– Прошу Вас, будьте осторожнее. – Фрейлина сняла роскошную накидку с девушки, подготавливая ее к ночным процедурам. – Слуги могут быть не так молчаливы, как я…

Добрые глаза служанки встретились с глубоким взглядом голубых, словно кусочки небес, глаз, обрамленных черными густыми ресницами. Фрейлина всё поняла и без объяснений леди Тюдор.

– Всё в порядке, правда, – ее пухлые губы, чувственные и яркие, слегка изогнулись в легкой улыбке, способной очаровать. – Спасибо за твою преданность.

– Я всегда с Вами, моя королева, – ответила девушка, делая легкий реверанс. – Но прошу, ради себя и ради тех, кто Вас любит, будьте осторожны.

После недолгого диалога, Мари сидела у большого белого купеля, наполненного теплой водой и лепестками роз. Изабелла осторожно расчесывала длинные темные волосы королевы, распадавшиеся мягкими волнами до талии. Их шелковистый блеск мерцал в тусклом свете свечей, усиливая и без того роскошный вид.

– Вы взволнованны, – заметила фрейлина, добавляя несколько капель душистого масла лаванды и жасмина в воду.

Мари едва заметно вздохнула, выпрямляя свои хрупкие плечи. Ее фигура, словно воплощение утонченной грации, казалась созданной из самого нежного фарфора. Светлая кожа с мягким золотистым оттенком напоминала первые лучи рассвета, которые придают особое тепло. Линии ее тела излучали аристократическую тонкость, но в каждом ее движении ощущалась сдержанность, будто она осознавала всю хрупкость своей открытости и уязвимости в этот момент.

– Сегодняшний день был долог, – тихо произнесла королева, медленно погружаясь в подготовленную воду. Тепло окутало ее, словно мягкий шелк, снимая усталость с изможденного тела. Изабелла аккуратно придерживала темные локоны Мари, чтобы они не коснулись воды. Ее движения были точны и бережны.

Леди Тюдор прикрыла глаза, позволив напряжению раствориться в неге тишины. Но даже в этом уединении ее мысли оставались неспокойны, словно упрямые волны в штормовом море, которые не знают покоя. Фрейлина, будто уловив настроение госпожи, сохраняла молчание, окружая королеву ненавязчивой дружеской заботой.

– Вам нужно больше отдыхать, – едва слышно произнесла Изабелла, нарушая безмолвие. – Ваше благополучие и здоровье – самое ценное, что у нас есть.

– Я знаю, – ответила Мари, приоткрыв глаза и одарив подругу легкой, почти незаметной улыбкой. На короткий миг лицо королевы приобрело ту самую юную мягкость и беззаботность, что некогда сопровождала ее в далеком, невинном прошлом.

Когда процедуры были закончены и Изабелла удалилась, леди Тюдор осталась одна. Ее взгляд снова упал на небольшой букет, который все еще хранил тепло ее ладоней. Этот простой подарок, казалось, обладал магической силой, возвращая ее в те дни, когда она могла позволить себе мечтать и любить без оглядки на долг и обязанности.

«Забудь, Мария», – настойчивый голос пронесся в ее голове, будто ураган. Она погасила свечи и легка в большую мягкую кровать, прислушиваясь к шуму ветра за приоткрытой дверцей балкона. Ее сердце билось слишком быстро, а строки той самой записки без остановки звучали в ее голове, словно тайная песня. В ту ночь в ее душе вновь зажглось теплое, пусть и опасное, пламя надежды.

Капкан Аурелиана

Аурелиан вошел в покои Мари с шагом, от которого дрожали стены; его лицо, будто вырезанное изо льда, отражало полное отсутствие теплоты. Взгляд, пронизанный презрением, скользнул по фигуре девушки, которая уже встала с кровати. В комнате царила напряженная тишина; лишь тусклый свет свечей колебался в этом мраке, бросая мягкие отблески на полированную поверхность стола из темного дуба.

– Молчишь, словно ничего не произошло, – его голос был тих, но в нем таилась напряженная сила, сжимающая сердце.

Мари молчала, боясь, что голос выдаст ее внутренний мир, раскроет не только боль, но и тот неоспоримый страх, что с каждым днем проникал в ее тело все глубже и глубже. В глазах короля сверкнул яростный огонь, который пылал все интенсивнее от отсутствия реакции жены, от ее неуважения. Он подошел ближе и, замахнувшись, ударил девушку по щеке. Его голос, полный ненависти и насмешки, прорезал тишину, напоминая ей о ее статусе жены, его собственности, и о том, что любое пятно на его достоинстве должно быть отмыто.

– Ты надеешься, что можешь играть в эту игру? – его глаза вспыхнули гневом, а взгляд проникал в самую душу.

– Я… – ее голос сорвался, но она нашла остатки силы, чтобы отстоять свою честь. – Милорд, я ни на что не надеюсь. Я верна Вам, мое сердце бьется только в унисон с Вашим, воздух проникает в легкие только для того, чтобы видеть Ваш прекрасный лик, а не жить в этом мире.

– Никогда не забывай, что теперь ты моя. Я дал тебе всё: титул, власть, эту роскошь. И я не потерплю предательства, особенно от той, кто даже не родил мне наследника, – громкими шагами он вышел из ее покоев, а стражники послушно закрыли двери.

Мари еще долго сидела на краю кровати, её грудь тяжело поднималась и опускалась, а в сердце, поглощённом болью, всё ярче вспыхивала мысль о Фридрихе: её тайной звезде, светящей сквозь мрак, несмотря на все страдание, которое она приносила ей.

Утром, когда слухи о том, что королева не явилась на завтрак, разнеслись по дворцу; царил переполох. Мария, чувствуя, что эмоции вот-вот вырвутся наружу, оставалась в своих покоях, погруженная в раздумья, наполненные слезами, которые она сдерживала только для своей единственной верной подруги.

– Моя госпожа, вы совсем не спали сегодня, – прошептала Изабелла, входя в комнату с чашкой травяного чая и подносом с завтраком. – Вам нужно отдохнуть.

– Я не могу, Изабелла… – ее голос дрожал, когда она протянула руку и взяла чашку с горячим напитком. – Завтра день рождения Антуана. Празднование, двор, смех… и он будет там, на торжестве. Фридрих.

Имя слетело из ее губ как мелодия, едва уловимая, но пронзающая. Он был ее тайной, страданием и надеждой. Сердце, плененное человеком, всегда тяжело. Особенно, когда этот человек – угроза ее жизни.

– Мари, будьте осторожны, – фрейлина села рядом, успокаивающе поглаживая подругу по плечу. Ее глаза, обеспокоенные и напряженные, смотрели вдаль. – У короля глаза, как у ястреба. Он видит, когда Вы смотрите на этого мужчину, когда думаете о нем.

Ее слова, словно ледяной дождь, снова обрушились на бедную девушку, которая итак не спала ночь. «Я все знаю», – сказала она себе. Но почему же глупое сердце все еще бьется так, будто она снова на церемонии коронации?

– Завтра, – тихо произнесла она, – будет торжество. Я должна быть там…

Изабелла кивнула. Они обе понимали, что завтрашний вечер принесет не только праздник, но и новую угрозу.

Весь день Мари провела в своих покоях, так и не появлявшись в свет. В ночной тишине она сжала в руках маленькую записку, оставленную Фридрихом.

Эта бумага была её единственным утешением, светом в мире, где она чувствовала себя марионеткой, ведомой чужими руками. Но, несмотря на страх, королева знала одно: она не могла отказаться от этих чувств. И, возможно, это знание было её самым опасным выбором.

Часть II: Запретная искра. Танец судьбы

Торжественный зал был усыпан лепестками роз, а воздух был насыщен легким аромат фиалок. Свет свечей, отражающийся в хрустальных люстрах, разливался по стенам, придавая пространству теплый золотистый отблеск. Праздник в честь дня рождения брата короля был редким моментом, когда дворец, обычно погружённый в полутень политических и зловещих интриг, наполнялся элегантной атмосферой. Музыка, сверкающие наряды и улыбки, полные невидимой фальши, создавали иллюзию ликования, совершенно чуждую обыденной реальности их серых дней.

Мари стояла у балюстрады, погруженная в раздумья о невозможном будущем, где она не будет узницей обстоятельств. В этот момент ее взгляд пересекся с глазами Фридриха, сердце, как обычно, забилось быстрее. Невидимая нить тянула ее к принцу, и она не могла противостоять этой силе. Он был окружен придворными, но его взгляд застыл на ней: короткое мгновение, но даже этого было достаточно, чтобы оставить ее без дыхания. Она отвернулась, понимая, что опять совершает глупую ошибку.

– Моя королева, – прозвучал до боли знакомый голос, заставив ее обернуться, натянув вежливую улыбку.

– Добрый вечер, Фридрих.

Принц кивнул, жестом указывая на танцевальную площадку. Его лицо, привыкшее в выражению беспристрастия, изменилось, а уголки губ тронула легкая полуулыбка.

– Я приглашаю Вас на танец, ибо не привык танцевать в одиночестве, – Фридрих протянул руку в белоснежной перчатке, но Мари была напугана последствиями. Особенно, когда короля уже терзают сомнения.

– Сеньор… – она сделала шаг назад, но принц нежно взял ее за руку, ведя в центр зала.

Она не могла устоять перед этим вызовом и, приняв его руку, последовала за ним. Их движения были согласованны, как будто они учились танцевать вместе ещё до рождения. Легкость их шагов сливалась с напряжённой тишиной, словно весь зал замер в ожидании.

– Вы могли бы обрести свободу, если бы пожелали, – он не сводил взгляда с Мари, все еще двигаясь в танце.

Девушка подавила горький смех, зная, что даже будучи королевой ее настоящие желания никогда не исполнятся.

– Вы полагаете, что мне этого не хочется? – ее голос звучал напряженно, но в нем была искренность и принятие.

– Я полагаю, что не каждый способен взять судьбу в свои руки, даже если сердце жаждет свободы, – ответил он, а притяжение в его взгляде становилось все сильнее.

Музыка плавно перешла в более медленный, интимный ритм, и король Аурелиан II, стоящий в дальнем углу зала, внимательно наблюдал за ними. Его глаза отражали беспокойство и гнев. Он заметил в их движениях неуловимую искру, способную разгореться в пожар.

Танец завершился, и Фридрих, не отрывая взгляда, передал королеве маленькую записку.

– Прочитайте это перед сном, – не дожидаясь ответа, мужчина покинул зал.

Мари, словно в бреду, растворилась в толпе, не слыша и не видя окружающих, оставив за собой шепот гостей.

Ночью, вернувшись в свои покои, девушка села возле камина и развернула бумагу, отданную ее любимым кошмаром.

«Трудно найти слова, которые смогли бы выразить то, что происходит в моей душе с каждым днём, проведённым в вашем присутствии. Я долго избегал этих чувств, отгораживался от них холодом рассудка и железной решимостью, но теперь я понимаю, что больше не в силах сопротивляться. Они пробились сквозь стены, которые я так тщательно строил, и теперь я не могу скрыть их даже перед собой.

С каждым взглядом, каждым словом, каждым молчаливым пониманием между нами, я чувствую, как ваше присутствие становится для меня чем-то необходимым, как воздух, которым я дышу. Я уже не могу просто быть наблюдателем, стоящим в тени, как будто бы всё это не касается меня. Я больше не могу быть равнодушным к вам, к тому, что происходит с вами, к тому, что вас волнует и мучает.

Вы могли бы меня понять, королева, если бы знали, как тяжело мне это признание. Моя жизнь была всегда рассчитана и спланирована, как шахматная партия, где каждый ход был заранее определён. Но теперь, когда я смотрю в ваши глаза, я вижу отражение своих собственных страданий и желаний, своих сокровенных надежд. Я вижу в вас силу, в которой я начинаю находить утешение, и храбрость, которая заставляет меня мечтать о том, чего я боялся желать.

Я не могу больше бороться с этим чувством, которое растет во мне, как огонь, разгорающийся в ночи. И пусть оно опасно, пусть оно может привести нас к катастрофе, я не в силах отступить. Я прошу вас, королева, не отвергайте эту мою слабость, не считайте её предательством. Это больше, чем простая симпатия. Это любовь, о которой я молчал, о которой я не смеялся мечтать. Но теперь, в момент, когда я осознаю её природу, я понимаю, что не могу её скрыть больше.

Я надеюсь, что однажды вы поймёте, что моё сердце было обречено на вас с самого начала. Я буду ждать того дня, когда мы сможем говорить об этом открыто, когда смело и честно скажем друг другу то, что теперь лежит у нас на сердце.

С преданностью и трепетом,

Фридрих»

Мария сидела у камина, держа записку в руках, и чувствовала, как дрожь проходит по её телу. Её глаза замерли на словах, пока смысл не начал проникать в её сознание. Сердце билось с такой силой, что ей казалось, будто оно вот-вот вырвется из груди. Слова Фридриха, полные нежности и смелости, были для неё одновременно утешением и страшной правдой. Она не ожидала этого признания, не могла даже предположить, что его чувства могут быть столь глубокими и искренними.

Трепет и удивление сменялись страхом: страхом за свою судьбу, за последствия, которые могут последовать за этим признанием. Но с каждым прочитанным словом её сердце начинало биться с новой силой, и она ощущала, как невидимая цепь, сковывающая её, начинает слабеть. Взгляд Марии упал на ночное небо, и, хоть в его мрак не проникало ни единого луча света, она вдруг почувствовала в нём обещание: обещание перемен, свободы и, возможно, любви, о которой она мечтала, но никогда не осмеливалась надеяться.

Словно впервые в жизни она ощутила, что может выбрать свой путь, даже если он будет полон опасностей и боли. Слёзы, которые появились у неё на глазах, были не только от страха, но и от глубокого чувства, от облегчения, которое принесло это откровение.

С руками, ещё дрожащими от волнения, она сложила записку и прижала её к груди, словно пытаясь перенести частичку тепла, которую она ощутила в этих словах, в своё сердце. В этот момент она поняла: её судьба не определена, и, возможно, в её руках есть сила, способная изменить ход жизни.

Пламя надежды

С раннего утра Мари была погружена в дела государственной важности. Отъезд короля в соседнее государство для заключения торгового договора предоставил ей уникальную возможность утвердить себя как управляющую дворцом и инициатора реформ. Однако эта автономия привлекла внимание придворных, многие из которых видели в ней угрозу собственным интересам.

Во время одного из совещаний, посвященного реформе налоговой системы, Элеонора де Вильнев, придворная дама с острым умом и не менее острым желанием подорвать авторитет королевы, решила вмешаться:

– Ваше Величество, вы уверены, что столь радикальные изменения приведут к стабильности? – ее голос, проникнутый «медовой» вежливостью, звучал обманчиво любезно. – Возможно, стоит привлечь более опытных советников для оценки предложения?

Наступила напряженная тишина. Советники, обычно поддерживающие Мари, решили промолчать, не желая становится инициаторами грандиозного спора.

– Благодарю за вашу работу, леди Элеонора, – королева отложила документы в сторону, подняв свои голубые глаза на эту паршивую женщину. – Однако решения по этим вопросам лежат в рамках моей ответственности. Уверена, что вы это понимаете.

Ответ прозвучал твёрдо, лишённый намёка на колебания. Улыбка Элеоноры дрогнула, она коротко кивнула. Позже, когда Мари инспектировала дворцовые склады в рамках реформ продовольственного снабжения, Элеонора вновь предприняла попытку очернить её репутацию.

На складе, где королева с советниками обсуждала меры по улучшению инвентаризации, один из слуг, явно действующий под указаниями Элеоноры, «случайно» уронил большой кувшин с вином. Красная жидкость разлилась по полу, окатив подол королевского платья. Наступила мгновенная тишина, наполненная затаённым любопытством придворных. Элеонора тут же подала голос, напоминая дрессированную собаку:

– О, какое недоразумение! – Элеонора тут же оказалась рядом, поднимая кувшин с пола. – Ваше Величество, понимаю, что в силу Вашего юного возраста Вы закрываете глаза на абсурдное поведение Ваших верных слуг… Но, возможно, стоит пересмотреть подбор персонала на столь ответственные позиции?

– Все имеет границы, леди де Вильнев, – уверенно сказала Мари, воздержавшись от резкой реакции. – Даже моя доброта.

– Прошу прощение, Ваше Величество, – твердым голосом произнес принц Фридрих III и вышел вперед, – позвольте мне сопроводить Вас до покоев, чтобы Вы могли привести себя в порядок. А этот инцидент я возьму лично под свой контроль.

Фридрих предложил руку Мари, и она, кивнув, приняла его помощь. Молодые люди вышли, оставляя позади гул приглушённых обсуждений и скрытые взгляды. Элеонора, чьи планы вновь потерпели неудачу, спрятала раздражение за маской доброжелательной улыбки.

В дворцовом коридоре, где они остались одни, королева тихо произнесла:

– Благодарю Вас, сеньор… – она коротко кивнула, стараясь не смотреть в его глаза. Строчки волшебного письма Фридриха все еще крутились в голове, как мантра. – Иногда кажется, что каждый мой шаг превращается в испытание.

– Вы сильнее, чем Вам пытаются внушить, Ваше Величество, – он посмотрел на ее сдержанно, но в его взгляде читалась поддержка. – Но даже самым сильным лидерам необходимы союзники.

Не удержавшись, девушка подняла глаза и столкнулась с пронзительным взглядом его серо-голубых глаз. Она сглотнула, едва заметно кивнула и уже собиралась уйти, но он мягко, почти невесомо, удержал её за руку. Фридрих сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:

– У меня есть просьба, – начал он, немного улыбнувшись. – Завтра вечером, если у Вас найдется время, прошу Вас прийти в королевский сад. Я бы хотел обсудить с Вами кое-что важное, – сказал Фридрих и покинул ее, не дав ей времени подумать. Если быть точнее, он просто не хотел слышать отказ.

Мари растерянно смотрела вслед отдаляющемуся принцу. Она чувствовала, что это встреча может стать больше, чем просто диалог. И все же, именно это и манило девушку.

Шепот под луной

Луна висела в небе, освещая пустой дворцовый сад. Ветви старых, но ухоженных деревьев, что десятилетиями стояли в этой тени, колыхались в ночном ветерке, словно шептали друг другу какие-то тайны. Мари стояла у небольшого пруда, ее глаза судорожно искали мужчину, ради которого она пошла на такой шаг. Ее плечи были напряжены, а пальцы сжимали ткань пышного королевского платья.

Из тени вышел Фридрих. Его строгий силуэт стал явственнее, когда он шагнул к ней. Слабый свет луны подсвечивал слегка загорелую кожу и его глубокие, как океан, глаза, полные тоски.

– Я рад Вас видеть, Мари, – он подошел ближе, слегка поклонившись, – хотя и не хотел бы нарушать Ваши ночные видения.

– Могу ли я спокойно спать, когда на свете есть Вы? – скромно спросила королева, присаживаясь на кварцевую скамейку у пруда.

Фридрих вздохнул и присел рядом, опустив голову. Тьма ночи будто поглощала его. Так много несказанных слов повисли в напряженном воздухе, грозя удушить его.

– Вы не понимаете, Мари, как тяжело играть в этот маскарад, – он поднял глаза, повернув голову в ее сторону. – В Англии, где я вырос, мне внушали, что хладнокровие – это моя броня, что я должен быть неприступным и властным. Но за этими стенами, в тени моего наследия я остаюсь лишь человеком. Мое сердце жаждет тепла и горит от любви к… Вам.

Она закрыла глаза, чувствуя, как поток слез грозится вырваться наружу. Этот мужчина станет ее концом, ее гибелью. И ее самым сладких грехом.

Фридрих достал небольшую шкатулку, протянув ее Мари:

– Я сделал это сам, чтобы Вы знали, что я думаю о Вас каждый раз, когда не могу быть рядом.

Королева открыла коробочку и увидела брошь, сияющую в лунном свете. Она была сделана из серебра, с камнями, вырезанными в форме звезды. В центре звезды сверкал маленький сапфир, такой глубокий, что в нём можно было утонуть.

– Это… великолепно, – она сжала брошь тонкими пальцами, чувствуя холод серебра.

– Мари, я не могу обещать Вам светлое будущее, но могу обещать, что мое сердце будет принадлежать только Вам, – он на мгновение остановился, думая над тем, уместно ли продолжать. Но границы уже были расширены, отступать было поздно, – даже, если вы не свободны.

– Тогда я буду носить его, как знак того, что даже в самых темных уголках мы можем найти свет, – она подняла голову, посмотрев в его глаза. В этой тени, под светом луны, они были единственными, кто мог понять друг друга, – если он приходит от того, кого мы любим.

Фридрих положил свою руку на её. Прикосновение было крепким, но мягким, а сердце билось так же, как её собственное. И в эту ночь, среди шепота листьев и мерцания лунного света, два сердца нашли друг друга, несмотря на цепи, что их сковывали.

Королева вернулась в свои покои, пряча брошь под подушку. Спать ей не хотелось; в сердце ещё звенели слова Фридриха, его прикосновение, оставившее тёплый след. Она сидела за письменным столом, прижав к груди перо и лист бумаги, и, не зная, с чего начать, вдруг почувствовала, как слёзы омывают её глаза.

Мари начинала писать, каждое слово, как воспоминание, всплывающее в голове, уносило её обратно в сад, где она вновь ощущала его взгляд, слышала его голос. Вспоминала, как его тень слилась с ночным светом, как они молчали, не требуя слов, и как в этот миг всё вокруг исчезло, кроме них двоих.

В саду осеннем, где кружил листок,

Воспеть мне жизнь, увы, не стало силы.

Я в тишине встречаюсь с холодком —

И вижу вас, как дар среди могилы.

О, принц, как тесен мне дворцовый плен,

Как холодны те залы, что блистают!

Венец мне дан, но сердце мне взамен

Жизнь в темницу золотую заточает.

Ах, если б знали, как я жду рассвет,

Когда исчезнут маски лжи и долга.

Но, Боже, я ваш взгляд поймала в след,

И вновь душа горит – хоть ей так сильно больно.

Скажи мне, принц, зачем ты здесь возник,

Как лунный свет сквозь ветви непокорных?

Ты – мой покой и мой последний крик,

Ты – рана, что судьбой мне велена.

Слова дрожат, но он молчит в ответ,

И сад молчанием вновь нас окружает.

Лишь ветер шепчет: счастья больше нет,

Где тайная любовь себя сжигает.