Текст книги "Хранители крови (СИ)"
Автор книги: Элиссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Без роду, без племени, без денег и без магии. Ты теперь хуже маггла, Малфой. Ха. Ты теперь сквиб!
– Заткнись, – Драко резко развернулся.
– Что? – Гарри почувствовал, как ехидная улыбка становится почти натуральной. Глумливо приподнял бровь. – Я ударил слишком близко к цели, а? Ты уже подыскиваешь комнатушку в маггловском районе? Я могу помочь, если хочешь. Поговорю с тетей и дядей. А уж в какой восторг придет кузен Дадли, когда увидит твои… – Гарри окинул слизеринца издевательским взглядом, – обноски. Где ты их взял? На благотворительном собрании в Министерстве?
– Заткнись, – прошипел Малфой, сжимая кулаки. На его лице заиграли желваки, глаза превратились в два острых осколка льда.
Гарри неторопливо извлек из кармана мантии палочку.
– И не подумаю.
Малфой проследил за ней. На лице отразился испуг, потом сомнение – внутри явно шла борьба между трусостью и гордостью.
– Ты что делаешь?
– Жду объяснений, Малфой.
Драко растерянно огляделся: они отошли слишком далеко от дома, кусочек каменной стены едва виднелся в просвете между разросшимися кривыми яблонями.
– Можешь кричать, – предложил Гарри, – никто не услышит.
– Каких объяснений? – проворчал Малфой.
– Зачем ты приказал убить Нотса.
– Поттер, ты человеческий язык понимаешь? – простонал Драко. – Я никому ничего не…
Резкий выпад – острый кончик палочки ткнулся Малфою в шею, и тот вздрогнул, задохнулся на полуслове, да так и остался стоять с открытым ртом.
– Не ври, – коротко.
Гарри отступил на шаг, склонив голову на бок и медленно отводя палочку в сторону.
– Добром прошу.
Дождь набирал силу. Крупная капля стекла с прядки черных волос и разбилась о кончик носа, лицо и стекла очков давно намокли. Гарри стоял, не сводя со слизеринца глаз.
– Ты блефуешь, – в голосе Малфоя прорезались истерические нотки. Он попятился, словно расстояние в несколько футов могло защитить его от заклинания, нервным движением отбросил с мокрого лба волосы, принявшие от воды грязный оттенок. – Ты ничего не можешь мне сделать. И обвинить не можешь, у тебя нет доказательств: твое слово против моего!
– Интересно, чье весомее?
– Я никого не убивал и… – Малфой вдруг шмыгнул носом, – и никому… никаким… тварям не давал приказов. Если у вас с Лавгуд галлюцинации…
– Это не галлюцинации, – оборвал Гарри. Терпение никогда не входило в список его добродетелей, он сам не знал, каким чудом еще держится, каким чудом до сих пор не приложил гаденыша Оглушающим.
– Я не в ответе за ваши бредни! – закричал Малфой в… э–э–э, отчаянии? Гарри подумал, что на публику он играет бесподобно.
– И не бредни! – Гарри снова поднял палочку. – Либо ты отвечаешь на мои вопросы, либо я испробую на тебе что‑нибудь из аврорского арсенала: что‑нибудь этакое… Здесь тебе не школа, Малфой: Снейп не примчится, чтобы заштопать твои дырки и срастить суставы, без магии и медицинской помощи они будут заживать месяцами. Подумай об этом. И не пытайся воззвать к совести, я с шестого курса мечтаю раскроить твою физиономию.
– Ты блефуешь, – повторил Малфой, продолжая пятиться.
Ну, вообще‑то он был прав. Кровожадность и жестокость были вовсе не в духе Гарри Поттера. Но ведь Малфою этого знать не обязательно? С него достаточно и наглой лжи.
– Считаю до трех. Раз. – Гарри сделал шаг, надвигаясь.
– Я никого не убивал!
– Два, – еще один шаг.
– Поттер, ты тупица! Неужели ты действительно думаешь, будто, едва вырвавшись из министерских застенков, я кинусь кого‑то убивать? Да еще под носом у авроров? Ты чертов психопат, хоть бы раз подумал своей пустой башкой вместо того, чтобы строить из себя пуп земли и размахивать палочкой!
Кажется, Малфоя понесло. Он все говорил и говорил – страх выталкивал из него слова. Гарри подозревал, что прижатый к стенке Драко может выложить весьма интересные факты, даже с авансом, так сказать, на будущее, чтобы его оставили в покое. Но то, что он услышал, повергло его в замешательство.
– Я провел в подземелье год, Поттер. Чертов год в аду. Допрос за допросом, – Малфой запнулся, словно у него перехватило дыхание. С шумом втянул носом воздух. Продолжил, и голос у него задрожал, начал срываться, только Гарри не успел понять, от испуга или от нахлынувших воспоминаний. – Комната без окна, дырка в полу, клопы и вонь. Недели одиночества. Они не говорили, что с отцом, не пускали меня к матери. Давали что‑то пить, и я не помню, где я был, что делал, о чем рассказывал. У них… они не пытают, как Темный Лорд, нет, но их методы… гуманные методы… я помню урывками, какими‑то кусками, и я знаю, что мне это не привиделось, хотя они хотели, чтобы я так думал. Будто бы мне снились кошмары… бред… боль… то длинная, бесконечная и монотонная, выворачивающая наизнанку, вытягивающая жилы, а то резкая и раскаленная, как… как удары хлыста… все это было здесь, – Малфой вскинул трясущиеся руки, сдавливая пальцами голову так, что на висках натянулась кожа и глаза смешно удлинились и окосели. – Они ведь добрые, справедливые, они не применяли силу… разве что иногда, когда лихорадка проходила и сознание растворялось в какой‑то… – Малфой истерично захихикал, и Гарри вздрогнул: его бывший враг выглядел почти безумным, – серой каше… в мокрой вате… тогда они били. Осторожно, чтобы не оставлять следов. Два или три сломанных ребра, пальцы – все смешалось, я не помню, что было на самом деле, а что в навеянных ими кошмарах. Но когда они отпустили, – Малфой перевел дыхание, – когда сказали, что я могу идти… Я не хочу обратно в ад, Поттер. И если ты думаешь, будто, пройдя через него, мне захочется вернуться туда снова, а еще лучше – в Азкабан… Твои мозги сгнили, Поттер. Или Темный Лорд все‑таки убил тебя в тот раз, одна протухшая оболочка осталась.
Малфоя трясло. Дождь хлестал его по щекам, мантия вымокла до нитки, волосы залепили глаза. Малфой дернул головой, откидывая со лба прилипшие пряди, – они шлепнули его по губам, и он сердито сплюнул, вытер рот ладонью. Гарри по–прежнему смотрел на него, прислушиваясь к тому, как холодные капли стекают по щекам, по носу, замирая на самом кончике, чтобы через мгновение сорваться вниз. Смотрел и понимал, что ненависть, злость, желание отыграться, отомстить – все это куда‑то делось. Растаяло. Испарилось. Просыпалось песком сквозь пальцы. Наверное, потому что причины как таковой и не было. Или была, но не в Малфое. Это ведь совсем не в духе Гарри Поттера – бить того, кто слабее, унижать того, кто беззащитен. А Малфой был и слаб, и беззащитен, и жалок. Да–да, жалок. Гарри читал это в его глазах: затравленность и затаенную тоску, покорность и усталость. Что бы там ни происходило раньше, сейчас Малфой не лгал. Гарри впервые слышал его голос, лишенный тягучих ноток превосходства и высокомерия, настоящий голос, который, оказывается, так отличался от голоса Люциуса. Гарри впервые видел его лицо без гримасы – такое, каким оно наверняка бывало во время сна. И Гарри впервые не знал, что ему делать с таким… человечным Малфоем.
– Не пытайся меня разжалобить, – сказал он хрипло и кашлянул, прочищая горло.
– Да подавись ты своей жалостью, – Малфой отступил еще на шаг. Потом повернулся и медленно побрел дальше по дороге. – Хватит на меня бросаться, Поттер, и засунь свою палочку, сам знаешь куда. Я никого не убивал.
Гарри последовал за ним.
С минуту они шли молча. Уже вывернули на площадку перед высокой башней из серого камня с десятком окошек, расположенных в два яруса по окружности, когда Гарри заговорил снова:
– Но ты не станешь отпираться, что ночью заходил в библиотеку?
– Очередная галлюцинация? – буркнул Малфой.
Гарри слишком плохо видел сквозь залитые водой стекла очков, чтобы оценить малфоевскую реакцию.
– Раз пол и книги усыпаны волшебной пылью, значит, в библиотеке хранится нечто ценное, а? Что скажешь?
– Пять баллов Гриффиндору. Сам догадался?
– Луна… – ляпнул Гарри и ощутил сильнейшее желание стукнуть себя по башке, да посильнее.
– Гляди‑ка, дура, а соображает.
– Еще раз назовешь ее дурой… – зарычал Гарри.
– Мерлин ты мой, что за болезненная реакция, Поттер? – Малфой подозрительно сощурился. – Неужто в самом деле втрескался в это лупоглазое чудовище?
К своему ужасу Гарри сообразил, что к лицу прилила горячая кровь, словно в вены впрыснули кипятку. Нет, это же дурь полная. Врезать бы змеенышу, чтобы неповадно было трепать своим поганым языком.
– Поттер, – изумленно протянул Малфой, совсем не по–малфоевски вытаращив глаза. – Ты покраснел?
Схватился за бока, согнулся пополам и разразился таким хохотом, что с ближайшего дерева с испуганным карканьем снялись две вороны.
Желание кого‑нибудь убить вернулось к Гарри, причем многократно приумноженное. Цвет лица уже напоминал вареную свеклу, разум вскипел, а из ушей, казалось, вот–вот повалит пар. «Ложь, клевета, идиотизм!» – хотелось заорать, а Малфой все хохотал, как одержимый, до колик в животе, и заорать не получалось. А хуже всего было то, что даже если он заорет и поведает Малфою все, что думает о его домыслах и о нем самом, этим он только окончательно все испоганит.
Гарри отвернулся, скрипя зубами от стыда и досады. Когда он в последний раз краснел? Когда их с Джинни первый раз полетел коту под хвост? Он… черт, он просто не знал, что, куда, как… то есть, теоретически знал, конечно, и неплохо, но практика – это ведь не теория, да? Кто поймет, как у них там все устроено, у этих девчонок, и почему он должен был все делать сам? Что получилось, то получилось: чудовищный стыд, полыхающие огнем уши и Джинни, утешающая его, гладящая по волосам, шепчущая какую‑то чушь про "все в порядке, все хорошо". Больше не было никак: ни хорошо, ни плохо. И каждый раз, встречаясь с Роном, Джорджем или миссис Уизли, Гарри не мог отделаться от мысли, что они в курсе его позора. Напрягался от непристойных шуток, цепенел от неуместных расспросов, впивался глазами в их лица, надеясь угадать, о чем они думают.
Теперь он краснеет повторно. И перед кем? Перед Малфоем?! Уж лучше бы сразу в Тартар провалился.
Стараясь не слушать, как затихают малфоевские всхлипы за спиной, Гарри вошел в совятню.
Сов не было. Ни одной. Стояла тишина, нарушаемая лишь монотонным шумом дождя на улице. Гарри недоверчиво обвел взглядом пол, окна и насесты, заляпанные пометом, оглянулся и уставился на вошедшего следом Малфоя, вопросительно подняв брови.
– Ну… – протянул тот, пытаясь вытереть лицо мокрым рукавом мантии. – Увы, Поттер, увы.
* * *
– Гарри Поттер звал Кричера, – домовик с приглушенным хлопком материализовался перед Гарри и склонился в унизительном поклоне: ушки прижаты, длинный, крючковатый нос почти коснулся пола.
– Твоя магия отличается от нашей, Кричер, – сказал Гарри с замиранием сердца, присаживаясь перед эльфом на корточки. – Ты можешь доставить письмо аврору Моуди в Министерство. Правда?
Это был последний шанс. Гарри пытался не слишком волноваться, однако…
– Кричер хотел бы оказаться полезным Гарри Поттеру, – пробубнил домовик, не разгибаясь, – но он всего лишь домовой эльф и ничем не может помочь. Кричер уже пробовал аппарировать сквозь барьер, и его отбросило назад. Кричеру очень жаль.
Гарри почувствовал, как внутри что‑то обрывается. Медленно поднялся с колен.
– Хорошо, Кричер. Можешь идти.
– Спать ляжем на втором этаже, – заявил Брустер, входя в каминный зал и затыкая волшебную палочку за пояс. – Малфоя поселим с Забини, а мисс Лавгуд придется делить комнату с вами, Поттер.
Решивший было возмутиться Малфой закрыл рот и с интересом воззрился на озадаченного Мальчика–Который–Кажется–Смутился.
– Вы уверены, что там безопасно? – осведомился Гарри, старательно игнорируя этот провокационный взгляд.
– Сейчас нигде не безопасно, Поттер. Но здесь… – Брустер повернул голову к двери. Замороженное заклятием тело Грега Нотса по–прежнему лежало на полу в холле. – Здесь слишком холодно. Кое‑кто уже двигает носом.
Малфой сконфуженно уткнулся в раскрытую книгу. Последние полтора часа он усиленно делал вид, что читает, хотя Гарри не заметил, чтобы он перевернул хотя бы пару страниц. Нос у Драко покраснел от постоянного шмыганья и трения и распух, глаза мокро поблескивали, а на скулах выступил лихорадочный румянец.
– В комнатах есть камины, их можно разжечь и согреться, – продолжил Брустер.
– Я приготовлю перечное зелье, – призрачным голосом предложила Луна. Она сидела на своей кушетке, перебирая бледными пальчиками страницы "Чудовищной книги о чудовищах". – Хорошо помогает от простуды. И горчичные подушечки, если в кухне найдется горчица.
– Обойдусь, – буркнул Малфой и, явно сдерживаясь, хлюпнул носом.
– Значит, так, – аврор поглядел на часы на каминной полке. – Здесь оставляем свет и поднимаемся на второй этаж. Забини, сворачивайте свою лабораторию. Выбираем три комнаты, запираемся на ключ и накладываем защитные чары. И до утра чтобы носа никто не высовывал, ясно?
– А что будет утром? – спросил Гарри. – Вы вспомните пароль, и все отправятся по домам?
Брустер уперся в него мрачным взглядом.
– Мне надо подумать, – сказал он спустя минуту.
– Раньше надо было думать, – проворчал Гарри.
– Сбавьте тон, Поттер, – Брустер повысил голос. – Не нужно превращаться в истеричную бабу. С голоду вы здесь не умрете, а с остальным разберемся.
– Интересно, каким образом? – неожиданно поддержал Блейз, и все взгляды обратились к нему. – У меня почти настоялся яд стручкового червя для медленнодействующей эссенции. Осталось две недели, затем следует добавить паучьи глазки. Я заказал их по почте, но если совы не летают, два месяца работы пойдут насмарку?
Говорил он холодно и напряженно, явно подавляя раздражение.
– Никто не виноват в том, что вы не позаботились о своих зельях вовремя, Забини, – фыркнул Брустер. – Я что, должен отвечать за ваши яды? Что вы вообще здесь делаете? Какое отношение зелья имеют к заданию Моуди?
– Моя смерть тоже не будет иметь к нему никакого отношения, – возразил Блейз.
– Вы собрались умирать?
– Нет, но придется, если я вовремя не добавлю нужный ингредиент.
– То есть как? – У Брустера вытянулось лицо.
– А вот так, – огрызнулся Блейз. – Яд стручкового червя нейтрализуется только паучьими глазками. Если их не добавить вовремя, начнет выделяться смертельно ядовитый газ. Вот здесь на всех хватит, – он поднял руку с зажатой между большим и указательным пальцами пробиркой.
Ошарашенный Гарри перевел взгляд на резко побледневшего Брустера. Потом на Луну, чьи глаза превратились в две голубые плошки и чуть не вылезли из орбит. А затем уставился на Малфоя. Тот уже успел встать с кресла и в полной тишине поплыл к Забини, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами.
– Без паники, – Брустер выхватил палочку, молча взмахнул ею, и Малфой уперся в незримый барьер. Впрочем, он этого даже не заметил – так и продолжил перебирать ногами.
– И что, других способов избавиться от опасности не существует? – с сомнением спросила Луна.
– По крайней мере, мне о них неизвестно, – Забини пожал плечами, с безразличным видом разглядывая оскаленную физиономию Малфоя.
– Но ведь ты не можешь знать всего? Тут, на втором этаже, огромная библиотека, ты мог бы поискать там.
– И в чем смысл, если что‑нибудь снова придется заказывать по почте?
Луна смущенно замолчала, опустив глаза на довольно урчащую под ее руками книгу.
– Мы что‑нибудь придумаем, – наконец родил Гарри оптимистичную и чертовски оригинальную мысль. – Две недели – это долго. Может, этот яд закопать или растворить в воде или…
Блейз с каким‑то садистским удовольствием открыл рот, чтобы ответить…
– Довольно! – прервал Брустер. – Хватит болтать. Все наверх. Через полтора часа отбой.
Все зашевелились, собирая вещи. Мрачные, напуганные. Гарри чувствовал, как сердце пульсирует в груди: сильные, частые толчки, отдающиеся в горле и желудке. Из вещей у него была лишь промокшая насквозь мантия, которую он не стал сушить заклинанием (ткань портится), забытые на столе перья и пергамент для отчетов, да неразобранный рюкзак на полу у дивана. Луна собрала со столика заполненные бланки описи имущества и засунула их в свою сумку–мешок. Затянула завязки.
И вдруг ойкнула.
Гарри оглянулся, держа в руках мантию. Блейз вытянул шею. Малфой прекратил попытки пробиться сквозь барьер. А Брустер угрюмо скосил глаза на обтянутую штанами с круглыми кармашками девичью попку, торчащую из‑под стола. Растрепанные светлые волосы Луны рассыпались по полу целым ворохом завитушек. Наконец она изогнулась, вынырнула из‑под стола и поднялась на ноги. Сдула с глаз легкую, словно пух, прядку волос. В руке у нее была зажата волшебная палочка.
– Ну, что я говорил?! – победно вскричал Малфой, тыча в девушку пальцем. – Она ее просто потеряла!
Луна выглядела растерянной. Недоуменно хлопая светлыми ресницами, смотрела на палочку в своих пальцах, будто та могла объяснить, как оказалась под столом.
Гарри зыркнул на Малфоя, но ничего не сказал.
* * *
От тепла, исходящего из растопленного камина, Гарри разморило. Сняв рубашку и одернув задравшуюся футболку, он плюхнулся на кровать. Нога об ногу скинул ботинки, краем глаза наблюдая за Луной. Он был не в восторге от этого соседства. Попытался возразить Брустеру, что раз палочка Луны нашлась, то девушка могла бы занять отдельную комнату. Брустер остался непреклонен.
В принципе, Гарри и сам понимал, что так безопаснее. За себя он не волновался, но вот Луна с ее тараканами… Что‑то внутри него протестовало, когда он пытался представить, как она останется одна в комнате, как задует свечи, ложась спать. Она не смогла позвать на помощь там, в каминном зале, находясь среди людей. А в пустой комнате? Одна? Напуганная до полусмерти? Гарри боялся даже подумать о том, что утром они войдут в ее комнату, а там – разбитое окно. И маленькая фигурка с мокрыми от дождя волосами, разметавшимися по грязной земле.
Доставшаяся им комната была вытянутой и довольно узкой. В торце напротив двери – высокое окно с решеткой. Тяжелые оливковые портьеры, перетянутые по обе стороны от окна витыми шнурами с шелковыми кистями. Две массивные односпальные кровати, разделенные лакированным столиком из темного дерева: высокие изголовья и стена над ними были украшены драпировками с орнаментом. На столике – магическая лампа под огромным конусообразным абажуром. Напротив – высокий камин, облицованный черной керамической плиткой. Пожалуй, для отопления одной маленькой комнатки такого камина было лишку, в чем Гарри очень быстро убедился. Завершали убранство темные обои с вычурными узорами и овальное зеркало у двери.
Кровать у окна Гарри уступил Луне. Почему‑то казалось, что в уголке она будет в большей безопасности.
Они вместе с остальными потратили полчаса, выбирая смежные комнаты. Малфой устроил из этого настоящее представление: то перина жесткая, то обои слишком светлые, то неприятные воспоминания о гостях, то спальня Люциуса и Нарциссы – у–у–у, святая святых! Его апартаменты – три объединенных комнаты с отдельной ванной – находились в левом крыле, сразу за поворотом коридора, но пускать его туда Брустер наотрез отказался.
Еще минут двадцать ушло на изучение обстановки, разведение огня в камине и наведение защитных чар. Луна с любопытством разглядывала узоры на стенах, прыгала на перине и гладила шелковые кисти на портьерах. Гарри вызвал Кричера и попросил принести теплого молока и печенье. И вот теперь, наполнив желудок, щурясь от яркого огня и блаженно потягиваясь, он чувствовал себя… почти как дома. Здесь было спокойно. Тепло. Уютно. Луна молчала, но молчание не тяготило, не раздражало. Казалось, так и должно было быть: расслабленность, покой, робкий скрип пружин и шелест портьер.
Перемену обстановки Гарри не увидел – почувствовал. Повернул голову. И напрягся. Глядя куда‑то в потолок, Луна с отсутствующим видом развязывала тесемки на кофточке. Гарри усомнился в том, что она понимала, что делает, – видимо, напрочь забыла о его присутствии, витая в облаках. Он заерзал на кровати, шумно вздохнул и даже кашлянул. Не помогло. Кофточка полетела на кровать, проворные пальчики принялись за пуговички на серой блузке.
Почему у него не получалось сделать вид, будто ничего не происходит? Стыд обжег щеки, и Гарри с ужасом осознал, что на лице вот–вот расцветут красные пятна. Джинни никогда не переодевалась при нем, даже в тот ужасный несостоявшийся первый раз заставила его погасить свет и натянула одеяло по шею. А ведь Джинни была его девушкой!
– Э–э–э, – проблеял Гарри, сминая покрывало вспотевшими ладонями.
Луна – слава богу! – обратила на него взор своих ясных голубых глаз и подняла брови, отчего ее глаза показались выпученными и чуточку… нечеловеческими. Карикатурными.
– Наколдовать тебе ширму? – предложил Гарри высоким голосом. С усилием откашлялся.
До Луны наконец дошла причина его нервозности.
– О, не стоит, – она покачала головой – огромная копна волос всколыхнулась, – не переживай, я вполне одета. Но можешь отвернуться, если тебе неприятно.
– Да нет, почему неприятно. – Интересно, когда он успел превратиться в косноязычного дебила? – Я подумал, это была идея Брустера… а ты девушка… то есть…
– Я рада, что ты заметил, – Луна ласково улыбнулась, снимая блузку. Гарри с облегчением выдохнул, увидев под ней застиранную синюю футболку с нарисованным огромным ежом. Луна выдернула низ футболки из штанов, и Гарри удивленно моргнул: эта штука доходила ей почти до коленей! Спрашивается, как она там помещалась?
– Ты очень хороший, Гарри, – неожиданно произнесла Луна и опустилась на край постели. Гарри смотрел на нее удивленно, ожидая продолжения, но его не последовало. Луна повернулась к столику и погладила "Чудовищную" книгу по корешку.
– Думаешь… – Гарри помедлил, наблюдая, как книга щурит глазки под нежными прикосновениями и причмокивает ртом с обломками зубов. – Думаешь, мы ошиблись, и это был не Малфой?
– Ты о моей палочке?
– И о ней тоже.
– Я думаю, не ошиблись. Ты мог бы определить, для какого заклинания она использовалась в последний раз, но, боюсь, я не помню свое последнее волшебство.
– Ты пыталась заставить картины в холле левитировать! – оживился Гарри.
– А еще сращивала страницы книге, разжигала огонь, подогревала чай и вешала амулеты, – грустно улыбнулась Луна.
– Точно, – Гарри сник.
– Я думаю, кто‑то взял мою палочку, потому что она была ему нужна. А потом вернул. Я не могла потерять ее. Ты мне веришь?
– Я… не знаю, – Гарри отвел взгляд. – Что‑то странное происходит. Один из нас убит, мы заперты в поместье и не можем связаться с другими волшебниками, а они не могут нас найти. В темноте прячется что‑то черное и зловещее. И эта история с ядом…
– Тебе страшно? – серьезно спросила Луна.
Гарри посмотрел на нее, затаив дыхание. Он мог рассказать ей о своих страхах? Девочке со съехавшей крышей и мечтательными глазами? О том, чего не говорил никому: ни Рону, ни Гермионе, ни Дамблдору? О том, что рассказал бы разве что Сириусу?
Или нет?
Гарри моргнул, и секундный порыв – это чувство невероятной близости, это желание обнажить душу – исчез, оставив после себя какое‑то пристыженное, болезненное отчаяние.
– Страшно, – честно признался Гарри.
В конце концов, она не просила его выворачиваться наизнанку.
– Мне тоже, – Луна сосредоточенно кивнула. – Мы с папой собирались в Румынию на моих каникулах. Посмотреть летучих вампиров и вьюнолярву. Папа хотел посвятить им раздел в "Придире", хотя, скорее всего, найти их будет непросто.
– Это, наверное, опасно, – предположил Гарри.
– Вовсе нет! Летучие вампиры пьют магию, но если наблюдать за ними издалека, то ничего страшного не случится. Говорят, – Луна почему‑то понизила голос до заговорщического шепота, – это они делают из волшебников сквибов. Высасывают магию до капли.
Гарри не знал, что на это ответить.
– А вьюнолярвы питаются сновидениями, – продолжила Луна так же тихо. – Присасываются к душе и каждую ночь тянут из человека его сны. Поэтому многим снятся ужасные вещи. Папа говорит, их очень много в Румынии, так же как и обычных вампиров. Но, – Луна вздохнула, – если мы не выберемся из поместья, я так никогда и не увижу ни одной вьюнолярвы.
– Мы выберемся, – пообещал Гарри, обрадовавшись возвращению разговора в привычное русло.
– Давай спать, – Луна встала и отвернулась, сдернув с кровати покрывало. Подняла одеяло, взбила подушку.
– Давай, – согласился Гарри.
Позже, когда они залезли в постель и погасили свет, оставив угли в камине слабо тлеть, Гарри лежал, уставившись в потолок и мысленно перебирая события дня. На душе почему‑то было спокойно. Не волновали ни мертвое тело в холле, ни истерика Малфоя, ни яды, ни притаившееся во тьме чудовище. Гарри чувствовал себя защищенным. Расслабленным, умиротворенным. Обо всех невзгодах он подумает завтра, а пока… Балансируя на грани сна и яви, он вдруг вспомнил кое‑что.
– Луни, – прошептал в темноту, с усилием шевеля губами. – Если я вдруг снова буду кричать во сне, ты извини.
Легкий шорох.
– Ничего. Я понимаю.
И провалился в сон.
