Текст книги "Хранители крови (СИ)"
Автор книги: Элиссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– … же велел не дергаться! – надрывался чей‑то голос.
Он говорил еще что‑то, но Гарри не слышал. Комната вращалась, выплеснувшаяся в ладонь и на живот жидкость быстро остывала, огонь вожделения разгорался снова, а вместе с ним и боль. Боль желания, которое невозможно удовлетворить.
Гарри не знал, сколько это продолжалось. Оно походило на температурный бред: пытка болезненным, нарастающим удовольствием, загнанной пульсацией не справляющегося со своей работой сердца – если так пойдет дальше, оно просто разорвется! – приказом лежать тихо и делать все медленно. Или на Круциатус, только еще изощреннее, еще унизительнее.
Малфой вытер со лба испарину и перехватил фолиант поудобнее. Ему не хватало воздуха, чтобы произнести заклинание правильно, на выдохе. Чужая волшебная палочка искажала магические символы, которые он так старательно выводил в пространстве над Поттером, да тот еще корчился в своих оргазмах так, словно его пытали, и беспрестанно стонал. А когда не стонал, давился стонами, и у Драко самого к горлу подступала дурнота. Чертов чувствительный Поттер. Драко совершенно изнемог, пропотел насквозь и сам нанюхался ядовитых благовоний до розовых крапинок перед глазами, но едва–едва завершил первую часть ритуала.
– Земля к земле и прах к праху, – выдавил он наконец, чувствуя, как коленки становятся ватными и подгибаются.
Тени под потолком сгустились, хотя свечи все так же горели по окружности комнаты. Заколдованные свечи, если понадобится, прогорят и сутки. Драко отложил книгу на край мраморной плиты, развернул левую руку Поттера ладонью вверх и, скривившись от отвращения и страха, полоснул по запястью стальным перышком. Тем самым, которое долгие столетия хранилось в семье Малфой. Тем самым, которым его в детстве раз и навсегда отучили от непослушания. Тем самым, которым прокололи вену заходящегося в крике младенца, чтобы впустить туда капельку яда.
Поттер вздрогнул, распахнул мутные глаза в потолок. На его коже набухли кровавые капли и поползли в подставленную чашу. Десять штук, двадцать.
Малфоя шатало, голова шла кругом, к горлу подступили истерические рыдания. Он должен, он должен, должен… Отец будет им гордиться! Мама скоро будет дома! Проклятый Поттер сдохнет вместе со своей грязнокровной братией! А он… он загремит в Святого Мунго, потому что сейчас сойдет с ума.
Обмакнув кончик пера в рубиновую жидкость, он вывел первый штрих на потной, судорожно вздымающейся груди Поттера. Тот дернулся, на коже отчетливо проступил порез и новые капли крови. Драко уставился на перо безумными глазами: он ведь совсем легонько! Обмакнул еще раз, сверился с развернутым пергаментом, лежащим по правую сторону от чаши (по левую лежала книга Обрядов), и нацарапал завитушку.
Поттер заорал так, словно в него воткнули нож.
И нервы у Драко сдали. Выронив перо, он зажал ладонями уши, затопал ногами и, зажмурившись, завизжал:
– Заткни–и–и–и–ись!!!
За собственным криком он пропустил тот момент, когда перегораживающая вход в комнату плита с глубинным скрежетом отползла в сторону и на пороге возникла коренастая фигура в затасканном плаще, волокущая за собой нечто… скажем, агрегат неизвестного назначения.
– Силентио! – спокойно изрек Аластор Моуди, тыкая в невменяемого Малфоя волшебной палочкой, и комната погрузилась в гробовую тишину. – От–так. Уже лучше.
Он повернулся, закрыл дверь и принялся обозревать помещение заинтересованным взглядом. Искусственный глаз бешено вертелся в глазнице. Настоящий очень скоро остановился на распростертом на плите теле Гарри Поттера: одна ладонь в ширинке, с другой в чашу стекает кровавый ручеек, голова перекатывается из стороны в сторону, на груди свежие порезы. М–да, зрелище.
– Экспеллиармус, – будничным тоном произнес Моуди, и палочка из пальцев остолбеневшего Малфоя вылетела и покатилась по полу. – Фините Инкантатем! – это уже в сторону Гарри. Впрочем, с ним перемен не произошло.
– Кажется, успел, – удовлетворенно сказал Моуди.
– Как вы вошли? – выдохнул Драко, отчетливо ощущая шевеление волос на затылке: все пропало, все рухнуло, он уже мертв…
– Все? Проорался? Фините Инкантатем! А теперь повтори вопрос, – велел Моуди.
– Как вы вошли? – пискнул Малфой.
– Через вход, – Моуди ткнул большим пальцем себе через плечо. – Еще вопросы?
– Не убивайте меня, я не хотел, меня вынудили…
– Еще одно слово – и я тебя заткну, – пообещал Моуди. – Значит, Поттер… Мерлинова борода, ты мог подобрать кого‑нибудь попроще, гаденыш? Почему Поттер? Ни иммунитета, ни выдержки. Он должен был за тобой следить, а не корчиться тут на алтаре. Если он сегодня умрет, не только я, но и вся магическая общественность с тебя живого шкуру сдерет полосками, ты это понимаешь, сучонок? А после отдаст дементорам. И люди будут покупать билеты, чтобы посмотреть, как из тебя высасывают душу. И кидать тухлыми яйцами с трибун.
– А? – заскулил Малфой. – Что?
– Я тебе пять человек прислал, а ты выбрал Поттера! Как он тебя еще не порвал? Хотя, – Моуди принюхался, – афродизиак, конечно. Ничего умнее не мог придумать.
– Это обряд! – выпалил Малфой. – Я здесь ни причем.
– Да ты всегда ни причем. Ладно, хватит. Поттер так Поттер, какая, к Мерлину, разница, кого спасать. Заканчивай свой ритуал.
– Ы–ы–ы? – У Малфоя отвисла челюсть.
– И не строй из себя имбецила, я прекрасно знаю, что ты не просто хитрая, но еще и умная тварь, Малфой. Поэтому бери свое перышко и заканчивай. Только перевяжи ему руку, пока не истек кровью. Или это тоже по обряду положено?
– Н–нет, – выдавил Драко.
– Ну и чудненько.
Малфой не опустился – почти рухнул перед алтарем на колени. Моуди сунул ему в руки неизвестно откуда взявшийся кусок ткани и пронаблюдал, как он затягивает узел чуть выше порезанного поттерова запястья.
Старый черт Моуди был на его стороне! Он все знал про обряд! Он подстроил так, чтобы у Драко под рукой оказались кандидаты на роль жертвы. И теперь, проникнув в поместье сквозь самую навороченную магическую защиту, он разрешает ему завершить начатое!
Драко торопливо поднял стальное перышко.
* * *
Что‑то ткнулось в висок и заурчало. Прыгнуло на спину и завозилось, покусывая за плечо, дергая за волосы, настойчиво оттягивая ткань блузки.
– Гарри, – прошептала Луна непослушными губами. Боль пронзила челюсть, подсохшая на губе корка треснула, и из‑под нее потекла свежая кровь.
– Гарри?
Луна с трудом приподняла голову – та будто превратилась в пульсирующий болью чугунный шар.
Ответа не последовало. Предметы перед глазами двоились и расплывались, головокружение было нестерпимым, и Луна снова уронила голову на покрывало, показавшееся ей каменным.
– Р–р–р, – послышалось рядом, и Луна разлепила веки, сфокусировала взгляд на чем‑то смутно знакомом. Поочередно моргая всеми четырьмя глазками, на нее смотрела "Чудовищная книга о чудовищах". Отростки–лапки, обрамляющие переплет, нетерпеливо подрагивали, застежка с выбитыми зубами шамкала, точно силясь что‑то сказать.
– Чудик? – пробормотала Луна. – Что случилось? Где Гарри?
Каждое слово отдавалось в голове болью. Луна вытащила из‑под себя затекшую, практически потерявшую чувствительность руку, пошевелила пальцами и кое‑как расстегнула ремешок на переплете. Книга раскрылась, зашуршала страницами и наконец замерла.
Луна напрягла зрение. Буквы и картинки расплывались перед глазами, в голову полезли воспоминания: Малфой с палочкой наизготовку, растерянный взгляд Гарри, в чью грудь угодило заклятие Империус, ослепительная вспышка боли и черный туман забвения. Пришлось подняться на локте, чтобы разглядеть, что написано в книге, и Луна отметила, что головокружение постепенно проходит, а отбойный молот уже не ударяет в виски, а лишь раскачивается.
– Лярвы, – прочитала Луна название главы, написанное жирным черным шрифтом. Сощурилась от нехватки света. В окно вливался мутный дождливый рассвет, угли в камине все еще тлели, заговоренные заклинанием. – От латинского larva – привидение, маска, личина. Чудовище, обитатель ада, порождение духа, не получившего должного погребения. Лярва бродит по ночам и насылает на людей безумие.
Дальше шли подзаголовки и краткие описания.
«Классификация лярв. К представителям низших (физических) форм лярв относятся румынские и венгерские вампиры, вампиры–колпаки из Амазонских джунглей и некоторые африканские летучие вампиры, в том числе чупакабра. Также к низшей форме лярв можно отнести дементоров, как существ видимых, осязаемых и, следовательно, имеющих плотную физическую оболочку. Однако дементоры, безусловно, стоят на ступень выше обыкновенных вампиров, и главное их отличие заключается в магическом происхождении и особенностях питания.
К высшим лярвам принято относить существа, невидимые человеческому глазу, но вступающие с человеком в непосредственный контакт, такие как инкубусы и суккубы (элементали астрального плана), вьюнолярвы, керы и некоторые виды демонов, в том числе астарта.
Все без исключения лярвы являются паразитами. Вампиры питаются человеческой или животной кровью, дементоры высасывают из человека душу (подробнее см. справочник по магическим существам Э. Уиллингтон, издание 1936 г., Магия–пресс, том 1, стр. 779); вьюнолярва пожирает сновидения; керы летают над полями сражений и присасываются к душам раненых и умирающих воинов, чтобы насладиться болевой и предсмертной агонией; элементали вызывают в человеке различные негативные эмоции (страх, ненависть, злость и т. д.) или порождают в ослабленном, подверженном страстям сознании мощные эротические фантазии (инкубусы и суккубы); и так далее».
Луна в недоумении водила взглядом по строчкам, насильно заставляя себя вникать в текст. Чудик не стал бы тревожить ее сейчас, когда Гарри грозила опасность, если бы это не было действительно важно. Значит, она должна была постараться понять, что пыталась сказать ей книга, даже если на это не было никаких сил: буквы разбредались по страницам, из распухшей, разбитой губы по подбородку стекала кровь, а голова была тяжелая–тяжелая, и очень хотелось спать. Наверное, Малфой наслал на нее какую‑нибудь порчу в довесок к удару.
Стерев с подбородка кровь тыльной стороной ладони, Луна попыталась сосредоточиться вновь.
«Несколько моментов призыва и установления контакта с высшей лярвой…»
Ее взгляд медленно пополз по странице вниз.
«Важным моментом вызова любой высшей лярвы является подготовка помещения. Известно, что лярва охотнее появляется и быстрее входит в подчинение, если предварительно окурить помещение возбуждающими благовониями (афродизиаки)…»
Каждое слово, казалось, выжигалось в мозгу каленым железом.
«…особенно хорошо этот способ действует на элементалей (инкубус/суккуб), кер и некоторые виды демонов (подробнее рассматриваются в Демонологии за 7–й курс). Однако существует опасность попасть под воздействие такой лярвы в момент ритуала, поэтому проводящему его…»
Последние слова в строчке неумолимо раздвоились. Луна потерла глаза кулаком и перескочила на следующую страницу.
«Как распознать и уничтожить лярву…»
Недоумение возрастало. Чудик, верно, сошел с ума… А она, кстати, не помнила, чтобы в этом учебнике упоминалось о лярвах. На третьем курсе они проходили гиппогрифов. Разве лярвы относились не к Защите от Темных Сил?
«…серебро известно своими исцеляющими свойствами… также шарики из заговоренного свинца…»
Луна вздрогнула. Медленно села на кровати, перекладывая учебник с покрывала на колени.
«Примечательно, что сам по себе свинец не представляет для лярв никакой угрозы, однако, учитывая его алхимические свойства, пробуждая некоторые скрытые процессы, многократно усиливая их с помощью заклинаний, можно добиться превращения свинцовый шариков или пластинок в мощное средство отпугивания и даже убийства таких высших лярв, как, например, керы».
Луна не верила своим глазам.
Неужели Малфои призвали на стражу своей династии древнее, жуткое, неуправляемое порождение ночи – керу?! Неужели именно это существо, пугающее до оцепенения, питающееся страхом, болью, агонией, сейчас было растворено во мраке коридоров и подземелий этого дома? Неужели именно его должен был отпустить на свободу Драко Малфой? Иначе яд убьет его, и кера все равно получит свою порцию человеческой агонии… и окрепнет… и вырвется на свободу…
Глаза Луны продолжали машинально следить за текстом.
«Того же нельзя сказать о серебре, которое не нуждается в дополнительных заговорах. Известно, например, о проводящих свойствах осины: это дерево связывает наш мир с астральным планом, что и дает ему возможность убить вампира (иными словами помочь ему отправиться назад в мир ночи и теней). Так же обстоит дело и с серебром, с той лишь разницей, что серебро действует не только на низших, но и на высших лярв…»
Луна приложила ладонь к груди, нащупывая под блузкой длинный серебряный гвоздь. И обмерла. Шнурка на шее не было.
Но как? Кто?!
Забыв о боли, бросилась к кровати Гарри и начала перерывать сбившееся одеяло и простынь. Умом понимала, что не могла вот так запросто потерять, обронить. Шнурок был на ней даже тогда, когда они с Гарри занимались любовью, и после, когда она натягивала на плечи высушенную заклинанием блузку. Перетряхивать постель было бессмысленно.
Так ничего и не обнаружив, Луна подняла свои штаны, выпрямилась, растеряно повернулась к книге.
– Спасибо, Чудик. Я обязательно поглажу тебя, когда вернусь, ладно? Сейчас мне нужно торопиться.
Книга зашелестела страницами, захлопнулась и довольно заурчала.
Она не знала, где искать Гарри, но вариантов было не много. Единственное место, куда мог утащить его Малфой, – это подземелье. А как ему помочь… Главное – найти, а там будет видно. В конце концов, у нее осталась волшебная палочка.
* * *
Он умирал.
Умирал от невыносимого, давно переступившего болевой порог удовольствия.
Мучительно хотелось пить. Легкие выжигал едкий дым. Из ободранного кашлем горла сочилась кровь, и ему не оставалось ничего другого, кроме как глотать.
Он снова был в Выручай–комнате, во мраке, среди россыпей догорающего чужого барахла. На пепелище. Здесь ничто не шевелилось, не двигалось, кроме него самого, разве что дым, поднимающийся от обугленных куч.
Он лежал посреди выгоревшей дотла комнаты, чувствуя, как по щекам текут горячие, смешанные с сажей и копотью слезы, лишая почти обезвоженное тело последних капель влаги. Где‑то за стенами все еще шел бой: приспешники Волан‑де–Морта атаковали школу, гибли его друзья, давшие ему последний шанс. А он лежал здесь, прокопченный насквозь, задыхающийся, давился кровью и смотрел, как на него беззвучно оседают хлопья серого пепла. Чьи‑то неоправданные надежды, чьи‑то загубленные жизни, чьи‑то иллюзии. Все выгорело. И ничего не осталось.
Шаги в тишине.
Мантия, сотканная, кажется, из самой тьмы, из колыханий черного дыма. Бледное лицо с красными губами – яркими и сочными, словно вымазанными в краске, крови или мякоти какого‑нибудь экзотического волшебного фрукта. Глаза в пол лица с прозрачными радужками и тонкими крапинками зрачков. Голубая сетка кровеносных сосудов.
Страх – первобытный, животный, – впрыснулся в вены ледяными струями, и он почувствовал нарастающее биение сердца. Кровь прилила к запястьям, к сонной артерии, болезненно пульсируя, словно стремясь вырваться наружу. Кровь наполнила рот, смешалась со слюной, потекла из уголков губ на каменный пол, вытягиваясь в вязкие нити.
Больше всего на свете он боялся страха.
И теперь страх смотрел ему в глаза.
Глава 10
– …Во имя сохранения равновесия и высшего закона чистой крови я отпускаю тебя. И сила твоя, и разум твой, и помыслы твои да будут подвластны древнему роду Малфой, – закончил Драко едва ворочающимся языком.
Страх парализовал его, и он не мог шевельнуться. Больше не мог. Он и не подозревал, что существует такое черное, высасывающее душу отчаяние, такая тоска, от которой не возрождаешься, не приходишь в себя. Чернота, в которую погрузилась комната, вливалась в уши, в рот, забивала глотку, выкалывала глаза. Чернота двигалась, и ее движения были смертельно опасны. Чернота дышала, и он знал, что ее дыхание отравлено. Она была похожа на гигантскую пиявку: растягивалась, сжималась в комок, ощупывала голодным ртом розовый мрамор стен. Упругая и плотная, словно резина… Однажды в детстве он поймал одну такую, и она присосалась к его руке. Отец потом давил ее каблуком, а она лишь корчилась и растягивалась, до тех пор, пока ее кожа наконец не лопнула.
Драко понял, что еще несколько мгновений – и его вырвет этим липким, ледяным мраком.
Чего она ждала? Она ведь должна была забрать жертву и уйти. Она была свободна… свободна…
– Нет! – голос в тишине прогремел оглушительным взрывом, и Драко подскочил. По ногам потекло что‑то теплое, вокруг ботинок разлилась лужа.
– Нет, – снова прохрипел голос. – Нет… нет…
И тут же загремел другой:
– Инсендио!
Огонь вспыхнул прямо в воздухе над алтарем, по глазам резанул слепящий свет. Драко зажмурился от боли, заскулил, прижимая к лицу растопыренные пальцы. Услышал, как что‑то щелкнуло, грохнуло – это отвалилась железная крышка агрегата, который приволок с собой Моуди, – и в следующий миг воздух разорвало истошным нечеловеческим визгом. Драко заорал, зажал ладонями уши, повалился на колени.
Тварь – тощая, мерзкая – нависла над конвульсивно вздрагивающим телом Поттера, разведя в стороны длинные шестипалые руки. Вокруг нее, слово тончайшая шифоновая мантия, клубился черный дым, волосы колыхались, точно водоросли на речном дне, а за спиной разворачивались гигантские крылья.
– Caprio! – взревел Моуди.
Оторвавшись от жертвы, тварь взмыла под потолок. Драко показалось, от ее визга вот–вот лопнут барабанные перепонки. Поттер встал на мостик, касаясь черной плиты пальцами ног и затылком, беспомощно раскинув руки, словно изломанная кукла, – еще чуть–чуть, и позвоночник хрустнет, переломится пополам. Его тащило за тварью, они были связаны как‑то… чем‑то.
– Abruptio! – загремел Моуди.
Мощный удар заклятия перерубил ставшую на миг видимой черную нить, и Поттер рухнул вниз. Чаша опрокинулась и покатилась по полу, кровь выплеснулась из нее и вдруг полыхнула огнем. Поттер перекатился через край алтаря и грохнулся на пол прямо в горящую кровавую лужу.
– Помоги ему выбраться! – рявкнул Моуди, ни на миг не опуская палочку. Тварь заметалась под потолком, но что‑то держало ее, не давало спикировать вниз или просочиться сквозь стену. – Вытащи его!
Это значило, добраться до алтаря, а огонь разгорался все сильнее, поднимался все выше! Дым заволок комнату, защипал глаза и прошелся по горлу металлической щеткой. Драко закашлялся, и его наконец вывернуло наизнанку одной горькой желчью.
– Быстрее! – Моуди каким‑то образом оказался рядом, поднял ногу и отвесил Драко такого смачного пинка, что ток кубарем выкатился на середину комнаты. Копчик от встречи с рифленой подошвой аврора чуть не треснул, слезы брызнули из глаз, а из легких на миг вышибло весь воздух. Придя в себя, Драко обнаружил, что утыкается макушкой Поттеру точно в мокрый, потный бок, да с того еще брюки наполовину съехали, открывая живописную картину, и даже сквозь едкую гарь в ноздри ударил острый запах крови и спермы.
Драко вывернуло повторно.
И он еще должен был вытаскивать эту мерзкую, полуголую тушу из огня?! Поджарый, компактный Поттер – а попробуй‑ка, сдвинь с места!
– Давай же, ну! – Драко вцепился ему в локоть, надрываясь, перевернул, отодвинул от горящей крови, слыша сквозь визг громогласные заклятия Моуди. – Чего разлегся, чучело, встать, я сказал!
И отвесил гриффиндорцу такую смачную пощечину, что у того голова мотнулась и стукнулась об пол.
– Лаквеус! – гаркнул Моуди.
У Драко окончательно заложило уши. Визг, треск огня и рвущихся с аврорской палочки заклятий слились в сплошной невообразимый грохот. Драко размахнулся и влепил Поттеру еще одну оплеуху. Безнаказанно молотить врага детства – что могло быть приятнее? Особенно, когда ум заезжает за разум и ты уже не вполне уверен, что ты – это действительно ты.
От третьего удара Поттер закрылся.
– Ожил?! – взвыл Драко. – Так и знал, что симулируешь!
Гарри все еще близоруко щурился, не понимая, где он, что с ним, когда Малфой уже вскочил на ноги и кинулся к проему в стене.
– Палочка, Поттер, где она? Ты ее видишь? Без нее я не смогу открыть дверь.
За визгом и треском Гарри не слышал его. Ему показалось, он провалился в один из своих ночных кошмаров, где полыхает пламя и огненные чудовища взмывают к потолку, разевая пасти, и стремительно бросаются вниз.
Дым застилал глаза. Очки куда‑то исчезли – свалились с него, когда падал с алтаря. Вверху кружилось нечто – не геенна огненная, конечно, но тоже ничего себе мерзость. И сил на то, чтобы подняться, не было. Выжатый до последней капли, Гарри беспомощно шарил рукой по полу, натыкаясь то на книгу, то на пергамент, а то вдруг больно уколовшись чем‑то острым. Огонь подобрался к нему вплотную, и он пополз, цепляясь пальцами за неровности на каменном полу. Ноги запутались в спущенных брюках, но он должен был выбраться отсюда, чтобы спасти…
Кому должен?
Кого спасти?
Где он вообще находился?
Во сне или наяву?
И сколько уже можно кого‑то спасать?
Гарри откинулся на спину.
Измотанный, обессиленный, выпотрошенный и сломленный.
Все.
Хватит.
Его битва закончена.
Дальше пусть кто‑нибудь другой.
Глаза закрылись, и его поглотила милосердная тьма.
* * *
– Гарри…
Кто‑то гладил его по лбу, по вискам, дотрагиваясь совсем легонько, словно боясь причинить боль. Смутно знакомый голос пробивался сквозь разбухшую мокрую вату в голове и сочился такой удивительной, искренней нежностью, что хотелось укутаться в него, как в пуховое одеяло, свернуться комочком и уснуть.
– Очнулся, Поттер, – проскрипел другой голос. – Поттер? Гм… Влей в него еще порцию, девочка. Хуже не станет.
Что‑то застучало по полу, а заодно и по воспаленным мозгам. Его вновь потянуло куда‑то в дальние дали к молочным рекам с кисельными берегами.
– Главное – подлатали, – громыхнул все тот же скрипучий бас. – Восстанавливающее зелье всегда дает интересный эффект, м–да. Скажи спасибо, хоть песни не поет и матерные стихи не читает. Доводилось мне бывать в Мунго, ага, ну, по мне видно, верно? – говоривший хохотнул. – И таких, бывало, перлов наслушаешься… А некоторые воют, например. Натурально по–волчьи. Или лают.
– По–собачьи, – вставил мечтательный голос.
– Гм… В общем, я зайду минут через тридцать. Сниму защиту и вернусь. Если к тому времени не очухается, применим экстренную терапию.
Металлический стук удалился и стих за хлопнувшей дверью.
Ему показалось, вата в голове превратилась в студень и завибрировала.
– Какую еще терапию? – прохрипел он.
Чужая ладошка вдруг отдернулась от его щеки.
– Гарри? – встревожено.
– Святой Поттер, – донесся до него третий голос. Едкий, полный презрения. – Опять выкарабкался. Знаешь, что все время всплывает, как ни топи? А, Лавгуд?
– Малфой, – с усилием ворочая сухим языком, проговорил Гарри.
– Бычок задрочен, но жить будет, – Малфой мерзко захихикал.
– Я тебя… убью… гадина… вот только…
– Ты сейчас даже скучечервя не убьешь, Поттер. Я бы на твоем месте лежал тихо и берег силенки.
– Не обращай внимания, Гарри, – тихо сказала Луна. – Вот, выпей, это восстанавливающий отвар. Моуди принес его специально для тебя.
– Моуди?
– Он подоспел вовремя. Спас тебя и всех нас.
Гарри наконец разлепил налитые свинцом веки. Потолок, узоры на стенах…
– Кого всех?
– Тебя, меня и Драко.
– Меня никто не спасал, – фыркнул Малфой.
– Но… как?
– Выпей, потом объясним.
Гарри поморщился, подтягиваясь на локтях, приподнимаясь. Луна наклонилась, поднимая подушку, чтобы он мог опереться, кончики ее растрепанных волос задели его по лицу. Так мягко, почти ласкающе.
– Я хочу знать, – выдавил Гарри, задыхаясь от приложенных усилий. Протянул руку к кружке с дымящимся травяным отваром, которую предлагала Луна, и тут же сообразил, что не удержит ничего тяжелее гусиного пера.
– Давай лучше я помогу, – девушка присела на край его кровати.
– Семейная идиллия: Поттер и полоумная, – изгалялся Малфой. – Можно олдографию на память?
– Пей, не горячо.
Гарри сомкнул губы на краешке кружки и сделал глоток. Скривился: отвар оказался горьким, хотя и поприятнее костероста. И выцедил все до капли.
– Теперь рассказывай, – откинулся обратно на подушку и чуть прикрыл глаза от резкого дневного света, бьющего в окно. – Во–первых, откуда взялся Моуди?
– У него был ключ. Он знал заклинание на вход, и оно же снимает магическую защиту. Помнишь, авроры говорили, что ключи для запирания защиты придумал сам Моуди? Так вот ключей, оказывается, не так много, всего около тридцати штук, как раз на такой экстренный случай. И Моуди единственный знает их все и для каждого конкретного случая дает одному из авроров инструкции.
– И Брустер об этом не подозревал? – с сомнением произнес Гарри. – Не верю.
– Может, и подозревал, поэтому не слишком волновался.
– А нам сказать не мог, – Гарри почувствовал себя уязвленным. Он всю голову сломал, как выбраться из проклятого поместья, а человек, которому все было известно заранее, просто не соизволил его просветить!
Луна пожала плечами, ставя пустую кружку на столик под лампу. Взяла на колени "Чудовищную книгу о чудовищах", которая тут же встрепенулась, зашевелила лапками и зажмурилась от удовольствия под мягкими прикосновениями хозяйки.
– Нашли его, кстати?
– Моуди взломал щиты его комнаты. Сказал, что ты молодец, – Луна тепло улыбнулась, – что сумел убрать первую ступень.
– Сейчас сблюю, – сообщил Малфой из своего угла. Он сидел у окна, демонстративно поигрывая пустой чашкой.
– А про тебя сказал, что ты импотент, – невозмутимо ответила Луна. – Потому что на такую лошадиную дозу афродизиака даже он сам среагировал, хотя принял противоядие.
– У меня иммунитет! – взвился Малфой. – С детства вырабатывали, чтобы какая‑нибудь выдра вроде тебя, Лавгуд, не опоила, не родила и не тыкала мне потом в лицо своим ублюдком.
– Дай мне палочку, – попросил Гарри спокойно. На сильные эмоции его сейчас не хватало. – И я откручу ему голову.
– Тебе пока нельзя колдовать, – возразила Луна. – Не обращай внимания. Ты не видел, в каком виде его вытащили из подземелья. Что, Драко, рассказать?
– Только попробуй, – зашипел Малфой.
– Потом расскажешь, – усмехнулся Гарри. Рассмотреть Малфоя без очков было невозможно, но бледное пятно его физиономии теперь приняло стойкий свекольный оттенок, это‑то он видел прекрасно.
– Так что с Брустером?
– То же, что с Блейзом. Моуди сказал, я сама не видела.
Гарри нахмурился. До последнего надеялся, что аврор жив, и вот…
– Эта была кера, Гарри. Одно из легендарных древних чудовищ. Мне Чудик показал. Смотри.
Луна расстегнула ремешок на книге и стала сосредоточенно листать.
– Вот здесь, наверное, в оглавлении, – пробормотала она.
Гарри удивленно наблюдал за ее действиями.
– Здесь есть глава о лярвах: описания, способы распознания, средства вызова и защиты. Очень интересно, обязательно покажу отцу, когда вернусь домой. Упоминается даже о вьюнолярве, помнишь, я говорила?
Малфой покрутил пальцем у виска. Ему повезло: Гарри близоруко сощурился, но не увидел его жеста.
– Мы с папой долго искали эту информацию, когда собирались в Румынию, а нужно было всего лишь заглянуть в школьный учебник! – Луна радостно улыбнулась и склонилась над страницей с содержанием.
– Я думал, лярвы – это из Защиты от Темных Искусств, – осторожно заметил Гарри.
– Я тоже, – кивнула Луна. – Но когда Драко ударил меня по голове, я очнулась… он, наверное, еще и сглаз наслал, – Луна кинула на Малфоя рассеянный взгляд.
– Ничего я не насылал, – возмутился тот.
– Чудик растолкал меня и показал вот это… – Луна перевернула страницу. Нахмурилась. – Странно. В оглавлении ничего нет.
– Ну, что я говорил? Чокнутая, – изрек Малфой.
– Чудик, в чем дело? – Луна закрыла книгу и строго посмотрела на шевелящийся переплет. – Куда ты дел главу о лярвах?
Книга невинно захлопала глазками: мол, какие еще лярвы?
– Еще и с учебниками разговаривает, – Малфой сделал страшные глаза.
– Это не обычный учебник, Драко!
– Конечно, не обычный. Разорванный и такой же двинутый, как ты. Попроси, он тебе и лекцию по трансфигурации нарисует.
– Хватит, – перебил Гарри. – Так Моуди знал, что это… кера? Ну, вообще, догадывался о хранителе?
– С самого начала. Уже давно, больше года.
– Да ну. И ни словом не обмолвился.
– Если хочешь знать, Поттер…
– Не хочу! – грубо.
– А я все равно скажу, – Малфой скрестил на груди руки и вытянул ноги. – Это Моуди позволил мне завершить ритуал. Скажи ему спасибо: ты чуть не отдал концы по его милости.
Гарри в замешательстве уставился на размытое пятно у окна.
– Это… правда? – обратился к Луне.
Та лишь беспомощно пожала плечами.
– Я ничего не видела. Я пробралась в подземелье и…
– Правда, правда. – Малфой наслаждался произведенным эффектом. – Я только начал, когда он появился. Разорался на меня, что посмел выбрать героя всех времен и народов, – Малфой презрительно скривился. – Он, дескать, мне пятерых послал на заклание, а я выбрал самого жирного барашка!
– Лжешь! – выкрикнул Гарри.
– А вот фиг! Сам у него спроси, когда появится. Ваш хваленый Моуди поймал хранителя на живца, Поттер. Сначала купил вас всех слушанием в Министерстве, которое по его же просьбе было перенесено на начало вашей стажировки. Добился, чтобы в приговор воткнули пунктик об обязательной конфискации имущества. Навешал вам лапши на уши, завалил бланками описи, пристегнул еще парочку авроров для верности, чтобы никто из вас уж точно не сбежал. И все это время следил за вами с помощью вот этой штуки.
Малфой ткнул пальцем в ауроскоп, стоящий на столике между кроватями.
– Чушь собачья! – выпалил Гарри. – Ты не знаешь, что это такое!
– Так объясни?
– Это не прибор для слежки, это ауроскоп, дубина. С его помощью я мог узнавать о твоих эмоциях и даже мыслях!
– Наивный малыш Поттер, – Драко брезгливо поморщился. – Как всегда последним узнает новости.
– Какие новости, Малфой?
– А такие. Ауроскопы, как ты их называешь, в Министерстве применяются уже лет сто.
– Неправда! Моуди сам его сконструировал, он сказал, это единственный экземпляр…
– И просил беречь, как зеницу ока, да? Никому не показывать, наверное? Это же секрет, тс–с–с, – Малфой приложил палец к губам. – Я же говорю, тупица.
Гарри не мог поверить. Невозможность увидеть лицо оппонента буквально выводило его из себя. Он, щурясь, огляделся.
– Ты это ищешь? – Луна протянула руку, взяла с противоположного конца столика и подала ему очки.
– Спасибо.
Фигура Малфоя сразу обрела ясность и четкость. Слизеринец ухмылялся, наклонив голову набок. Теперь Гарри показалось, он читает в его лице все: от издевательской снисходительности и до напоминания о пережитом в подземелье унижении.
