Текст книги "Хранители крови (СИ)"
Автор книги: Элиссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Нет.
– Ты использовал связи в Министерстве, чтобы передавать отцу секретные ингредиенты для зелий?
– Нет!
– Ты выкрал строительный план Азкабана с целью использовать его для побега…
– Нет!!
– Ты убивал магглов и магглорожденных по указке отца.
– Протестую!!! Министр!
– Обвинения базируются на домыслах, протест принят, – сказал Министр. – Сядьте, обвинитель, иначе вас придется удалить из зала.
Моуди плюхнулся на сиденье.
– Имеются ли у сторон свидетели, могущие быть допрошены в рамках дела?
– Имеются, Министр.
– Имеются, Министр.
– Защита, начинайте.
* * *
К концу третьего часа с Гарри градом катился пот. Он напряженно слушал, мучаясь странным, неприятным предчувствием. Изредка до него долетали нелепые комментарии Луны о происках злобных сил, да еще Стивен с Джоэни умудрились поспорить на выпивку, отмажется Малфой или нет. Самое странное – оба были уверены, что не отмажется, разногласия начались с попыток напророчить наказание пострашнее.
– Гарри, – вполголоса позвал Стивен. – Он же, кажется, с тобой учился?
– С нами, – ответил за Гарри Рон.
– Как думаешь, виновен?
– Думаю, это еще не полный список его заслуг, – снова Рон.
– Да я не тебя спрашиваю.
– Я… – Гарри не слушал.
– Ну? Тут на кону ящик огневиски, Поттер, – не шутка!
Пришлось отвлечься.
– Я… думаю… – он бросил взгляд на Малфоя. Тот смотрел куда‑то в сторону. – Виновен.
– Все, Джоэни, ты проиграл! Если Гарри сказал "виновен", то это Азкабан – сто процентов.
– Сомневаюсь я что‑то… чтобы такая крыса и не сбежала с тонущего корабля?
– Какая такая? – удивился Рон. – По–твоему, у него есть шанс? Это у хорька‑то?
Гарри опять переключился на процесс. Свидетели выходили один за другим. Никого знакомого. Никого действительно важного. И к концу процесса у Гарри сложилось стойкое впечатление, что на Малфоя ничего ценного, дельного, неоспоримого просто нет! Трудно сказать, испытывал ли он облегчение или разочарование. Больше всего на свете ему хотелось очутиться где‑нибудь за тридевять земель отсюда.
– Суд удаляется для постановления решения.
Это означало перерыв.
Гарри вскочил с места. Выйти. Отдышаться. Хотя бы глоток воздуха!
– Гарри, постой!
Рон догнал его уже в коридоре.
– Уф, ну и дела творятся, – выдохнул он, прижимаясь спиной к холодной стене. – Просто не верится. А Моуди тоже хорош! "Гарри Джеймс Поттер"! Ха! Почему он просто не вызвал тебя свидетелем? Ведь ты один мог бы прописать хорька в Азкабан, а все остальные – так, шушера.
– Я бы не согласился, – пробормотал Гарри.
– Да ты что? – Рон округлил глаза. – Он же преступник! По нему давно дементоры плачут!
– Ты‑то откуда знаешь?
– Гарри… это Малфой, – как‑то растерянно произнес Рон.
– А я Поттер. Герой волшебного мира. – Гарри неприятно усмехнулся.
– Ну–у–у…
– Вот именно что ну! Предвзятое отношение – это… гадко, Рон.
– Ты другое дело, – запротестовал Рон, но как‑то вяло.
– Ну, да, другое. Хоть одну‑то роль я сыграл безупречно, верно? Роль знамени над ватагами авроров, роль жертвы, отдающей жизнь за других. Великий Гарри Поттер! – он с отвращением отвернулся и пошел в сторону лифта. – Все, с меня довольно, не могу больше выносить этот балаган.
– Поттер!
Гарри с трудом сдержал раздраженный стон. По коридору к нему бойко ковылял Моуди. Главное – не наброситься с обвинениями! Держи себя в руках, держи себя…
– Профессор? – он повернулся, старательно изображая покорность.
– Куда это ты намылился, Поттер? Слушание еще не закончено.
– Я плохо себя чувствую, профессор.
– Мутит? Голова раскалывается? – Моуди хмыкнул. – В моей группе не место сирым и убогим, Поттер! К тому же, я на тебя кое–какие виды имею.
– Виды? – тупо переспросил Гарри.
– Сейчас ты вернешься в зал и выслушаешь приговор, а потом жду тебя на втором уровне в моем кабинете. Тебя, мисс Лавгуд и, пожалуй, Блейза. Вы, ребята, для меня как манна небесная.
– Так вы думаете, Малфоя не упрячут в Азкабан?
– Азкабан? – Моуди несколько секунд обдумывал, а потом внезапно загоготал на весь коридор.
Гарри поежился от новой порции раздражения. Сколько можно из него недоумка делать?!
– Нет, Поттер, Азкабан ему не светит, не велика птица. Ты сам слышал – ведь слышал? – у нас ни единого прямого доказательства, одни жалкие намеки, одна чушь собачья. Суд на такое не купится. Лишение прав – максимум, на что можно рассчитывать
– Но вы‑то думаете, Малфой виновен?
– Я думаю, у него в шкафу и не такие скелеты найдутся, Поттер. И с теми картами, что у меня на руках сейчас, я останусь в дураках. Но! – Он наклонился вперед, так что его свистящий шепот разобрал только Гарри. – Если мне удастся добавить в приговор кое–какой пунктик, у нас с тобой появится шанс, и шанс немаленький!
– У нас? – не понял Гарри.
– Все, Гарри. Довольно болтовни. После слушания ко мне.
И он поковылял обратно в зал.
– Чего он тебе наговорил? – спросил Рон, который по–прежнему стоял у стены, засунув руки в карманы.
– Бред какой‑то, – отозвался Гарри. Дурное предчувствие надежно обосновалось где‑то внутри него. Черт бы побрал Моуди с его интригами!
* * *
Гарри откинулся на подушки и прикрыл глаза.
Сквозь зашторенные окна проглядывали синие летние сумерки. Деревья за окнами шелестели листвой, отчего световые пятна играли с тенями на потолке и на стенах. Юноша провел растопыренными пальцами по влажным после душа волосам – рука так и осталась лежать на подушке.
Мда, не так он представлял себе стажировку в конце первого курса. Про нее всякое рассказывали. И про Полигон, и про тесты на выживание, и про поездки в Румынию по родовым вампирским замкам и в драконарий. Но Моуди уж что‑то расстарался. Наверное, Гарри должен быть польщенным и ценить доверие – как‑никак настоящее аврорское задание, а не какие‑то там фальшивые схватки с бутафорскими врагами в лесу. Должен быть счастлив и горд. Должен стремиться проявить в себе все то лучшее, чему еще когда‑то давно, в Хогвартсе, пел дифирамбы профессор Дамблдор.
Не получалось.
И Гарри все никак не мог понять, откуда эта неприязнь в его душе.
Он терпеть не мог Малфоя. Раз.
Он не любил интриг. Два.
Он ненавидел, когда его использовали. Три.
И он твердо знал, что существует некое "четыре", вот только слишком туманное, слишком эфирное, слишком трудно определимое.
– Объявляется решение Визенгамота!
– Тщательно рассмотрев все материалы дела, суд постановил, – Кингсли сделал паузу. – Драко Люциуса Малфоя, проживающего по адресу графство Уилтшир, город Траубридж, поместье Малфой–Мэнор, признать виновным по статье тридцать семь "Об ограничении магических контактов и использовании черной магии", пункты эф, эйч, эн и пи, и приговорить к лишению магических прав сроком до десяти лет без права на амнистию, а также полной конфискации родового имущества и частичному аннулированию счетов в банке Гринготтс. Данное решение суда является окончательным и обжалованию не подлежит. Заседание объявляется закрытым.
Даже отсюда, с последнего ряда, Гарри видел, как у Малфоя задрожали губы. Где‑то совсем рядом Рон издал разочарованный стон, Стивен и Джоэни начали бурное обсуждение заключенного пари, а Луна звала его по имени. Гарри не слушал и не слышал.
Драко Малфой поднялся со своего железного трона…
Каково это – десять лет без магии? Каково это для чистокровного волшебника?
…медленно обвел глазами зал…
Каково это – потерять огромное состояние? Родовое поместье и сумасшедшие счета в банке?
Его взгляд наткнулся на неподвижный взгляд Гарри – в расширенных зрачках изумление, недоверие, страх… нет, он еще не до конца осознал весь ужас своего положения. В отличие от Гарри, Драко еще не понял, что значит лишение магических прав. Он еще не успел примерить на себя шкуру таких ненавистных его сердцу магглов, а значит, испытывает лишь облегчение. Все могло оказаться гораздо хуже, верно, Поттер? Ты тоже так считаешь? ПОТТЕР?
Гарри не мог оторвать взгляда. Он слишком хорошо понимал… и, наверное, это жуткое понимание отразилось в его глазах, потому что Малфой дернулся, моргнул, разрывая зрительный контакт.
А потом вдруг улыбнулся. Не одними губами – по–настоящему. Почти весело, почти искренне. Гарри отшатнулся, словно чья‑то ладонь ожгла щеку звонкой пощечиной, и кожа на ней сразу запылала. А Малфой все улыбался…
… и даже сейчас, поздним вечером, перед глазами стояла эта непонятная улыбка. Поверженный враг не должен улыбаться. Он должен проклинать и захлебываться ненавистью, он должен искать пути для отмщения… но не улыбаться…
– Для начала необходимо составить опись имущества, – говорил Моуди часом позже, когда они вчетвером – он, Гарри, Луна и Блейз – сидели в его кабинете и пили отвратительный горький чай с шоколадом.
– Работы где‑то на месяц, но втроем вы справитесь быстрее. Я надеюсь. С формами и бланками ознакомитесь дома в качестве домашнего задания. Ваша задача сосчитать все до последней вешалки, занести в каталог и отправить потом оценщикам. Приступите, как только я оформлю все бумаги. Все ясно?
Обреченные кивки.
Да уж, не Полигон…
– Тогда до завтра.
Моуди поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. Луна и Блейз потянулись к выходу.
– Гарри, задержись на секунду.
Так и знал, что это еще не все сюрпризы!
– Гарри, – Моуди закрыл за ушедшими дверь. – Ты ведь догадался, что я загрузил вас нудной работой не просто так?
Да уж, не нужно быть семи пядей во лбу.
– Вам нужны доказательства его вины? И вы рассчитываете, что в Поместье нам подвернется что‑то стоящее.
– Быстро схватываешь, Поттер.
– Забудьте, – Гарри устало откинулся на спинку стула. – Даже если в Поместье что‑то и есть, Малфой успеет перепрятать. Он же не дурнее вас.
– А теперь давай подумаем.
Моуди извлек из навесного шкафчика непонятную вещицу: плоский стеклянный круг величиной с ладонь, помещенный в металлический обруч и ничем к нему не прикрепленный. Поверхность круга была молочно–мутной и гладкой, если не считать одного единственного символа в середине – стилизованного глаза с крошечным, абсолютно прозрачным камешком в зрачке.
Немного подержав приборчик в руке так, чтобы Гарри как следует его разглядел, Моуди поставил его на стол – аккурат между двумя чашками с недопитым чаем.
– Мисс Лавгуд, – вкрадчиво сказал он.
Стекляшка в обруче слегка качнулась, внутрь словно впрыснули голубоватый раствор.
– О, любопытная особа, – хмыкнул Моуди. – Что ты о ней думаешь, Поттер?
– Она… э–э–э… немного сумасшедшая.
– Голубой цвет – это искренность, Поттер, способность постигать суть вещей без малейших усилий. И непосредственность. Блейз?
Круг покрылся корочкой льда стойкого, лимонно–желтого оттенка.
– Как он сказал? Пыльца Боумриция? Яд готов, так что сегодняшним вечером наш слизеринский фармацевт испытает его в действии.
– Профессор… что это? – выдавил Гарри.
– Поттер? – приподнимая брови, осведомился Моуди, и Гарри с недоумением увидел, как круг заволакивает красным туманом, в котором то тут, то там расцветают изумрудные кляксы.
– Банальная злость, Гарри. Раздражение, досада, отвращение и, в конечном итоге, злость. Тебя не впечатлили мои методы? Ничего, привыкнешь. А вот зелень – это уже любопытно, хотя и не совсем уместно. У тебя сегодня свидание?
– Нет, – насупился Поттер. Джинни на стажировке в Румынии.
– Тогда завтра?
– Нет!
– Тогда…
– И даже не на следующей неделе! – держи себя в руках, держи себя в руках…
– Гм. Ничего. Бывает.
– Что все это значит, профессор?
– Это ауроскоп. Сканирует ауру вещей и человека, которому они принадлежат. Полезная вещица, ты скоро сам в этом убедишься. Главное – научиться видеть правильно, и тогда для тебя не составит труда по тончайшим оттенкам цвета распознавать эмоции, мысли, чувства и даже чужие намерения.
– Удобно, – только и смог вымолвить Гарри.
– Забирай, дома попрактикуешься. И только попробуй сломать или потерять – голову оторву!
Гарри перевел взгляд с потолка на прикроватную тумбочку. Ауроскоп мирно стоял на краешке рядом с фотографией в простой деревянной рамке. Неразлучная гриффиндорская троица радостно смеялась и махала руками в знак приветствия. Гарри невольно улыбнулся.
– Гермиона, – бездумно произнес он.
И моргнул.
Ауроскоп завращался, приобретая нежный салатовый оттенок.
Ну, да, рамка подарена Гермионой, успокоился Гарри. А цвет молодой листвы, должно быть, означает привязанность, дружбу. Гарри пригляделся внимательнее – нет, его зеленые кляксы выглядели на несколько тонов темнее, ярче, насыщеннее. Ну, да бог с ними. Придет время – выясним.
Глава 2
На оформление бумаг ушло ровно десять дней. Гарри извелся, подпирая министерские стены, протирая штаны в кабинете Моуди и хлебая отвратительное пойло, которое тот называл чаем. Бланки описи имущества юноша выучил наизусть уже на вторые сутки, и бездействие не просто давило – оно выматывало, вытягивало все силы, выжимало их до капли. Воистину, кого Бог хочет уничтожить, он сначала заставляет скучать. Смысл сей поговорки Гарри прочувствовал в полной мере на собственной шкуре.
Каждое утро он приходил в Министерство – в здание, которое и без того терпел с трудом: слишком многое здесь напоминало ему о событиях трехлетней давности, когда погиб Сириус. Приходил в надежде, что сегодня, наконец, что‑то решится: Моуди разберется со своими бумагами, соберет все подписи, получит все разрешения. Но время шло. Гарри не верил в ад, но в унылые часы бессильного ожидания ему начинало казаться, что если он существует, то именно такой. Что ад – это одна гигантская бюрократическая контора, и грешники маются, обивая чиновничьи пороги, простаивая в бесконечных очередях и убивая столетия на ожидание, когда у кого‑нибудь закончится обед… или отпуск… или просто дурное настроение.
Иногда удавалось перекинуться парой слов с Роном, которого Моуди упрятал в Архив. Два–три раза в день тот с мученическим видом, сгибаясь под тяжестью архивной документации, с красными и слезящимися от пыли глазами приходил в кабинет Моуди. О чем конкретно говорилось в документах, Рон не знал, да Гарри это и не интересовало. Подборки делал Хранитель Архива, а Уизли просто досталась незавидная роль перевозочного средства.
Впрочем, однажды неуклюжего Рона угораздило споткнуться на ровном месте, и вся тяжеленная кипа бумаг рассыпалась по коридору, блокировав движение от стены до стены. Выскочивший на шум Гарри бросился помогать собирать ветхие пергаменты и пухлые, растрепанные подшивки. Его взгляд наткнулся на странные символы… руны? Гермиона бы разобралась, что к чему. А Гарри успел лишь выхватить два слова: "демонология" и "керы", – когда какой‑то недовольный образовавшейся пробкой волшебник нервно выхватил палочку и одним коротким взмахом сложил документы в аккуратную стопку.
– Молодежь, – раздраженно проворчал он, торопливо семеня прочь, а Гарри с Роном так и остались тупо хлопать глазами.
Луна коротала время за чтением «Придиры» и время от времени предлагала пройти какой‑нибудь дурацкий тест, вроде «Насколько крепка ваша ментальная глазовыколупывательница» или «Подготовлены ли вы к встрече с австрийским бубуй–бублом». От этих тестов Гарри тянуло наложить на себя руки, тем более что результаты оказывались неутешительными: с глазовыколупывательницей дела обстояли совсем худо, а бубуй–бубол грозил отвернуть Гарри голову на второй минуте знакомства. Луна пыталась подбодрить гриффиндорца, но тот был безутешен.
Что до Блейза, то его выдержке можно было лишь позавидовать. Слизеринец ни на минуту не расставался со своей пилочкой для ногтей и под конец дня умудрялся стачивать ногти до такой остроты, что хоть сейчас по деревьям лазай. Гарри подозревал, что ночами он наращивает их назад с помощью одного из своих гениальных ядовитых изобретений, чтобы утром снова было чем заняться.
Утро одиннадцатого дня ничем не отличалось от десяти предыдущих. Те же опостылевшие коридоры, тот же потусторонний голосок Луны, тот же тесный кабинет с неизменным запахом горького чая и шоколада, от которого Поттера уже начинало тошнить. Та же постная физиономия Рона, волокущего очередную полуистлевшую подшивку. И только Моуди выглядел иначе.
Вот когда Гарри понял, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Моуди ворвался в кабинет, сжимая в кулаке рулончик пергамента и с каким‑то садистским остервенением грохая об пол железной ногой. Рон от неожиданности бухнул подшивку мимо стола, Луна вскочила со стула, торопливо захлопывая журнал, Гарри забыл дожевать шоколадку, а Блейз оторвал глаза от своего безупречного маникюра.
– Уизли, свободен! – рыкнул Моуди на Рона, который бросился было подбирать разлетевшиеся пергаменты. – Дверь прикрой с той стороны.
Кинув на Гарри страдальческий взгляд, Рон молча удалился.
– Ну что же, ребятки, документы я подготовил, – победным голосом известил аврор. Гарри с трудом удержался, чтобы не присовокупить комментарий вроде "не прошло и полвека".
– А теперь, собственно, о деле. В Поместье вы отправляетесь завтра утром в восемь ноль–ноль. Отсюда, из Министерства. Я подготовлю порталы. Бланки берете с собой, все строгой отчетности, поэтому не зевать. Заполнять только нестираемыми чернилами, получите завтра же. Никакой самодеятельности, ясно? Вопросы есть?
– Вы хотите сказать, что нам придется там жить? – не понял Гарри.
– Именно, Поттер, жить. Поместье уже год как опечатано Министерством, и за этот год в нем все сохранилось в том виде, в котором его оставили.
– А… – Гарри запнулся, вспомнив некоторые детали своего последнего пребывания в Малфой–Мэноре и не решаясь продолжить. – А как насчет трупов, профессор? Если в Поместье никто не проникал…
– А чем, по–вашему, я занимался эти десять дней, Поттер? В бирюльки играл? – рявкнул Моуди. – На Поместье наложена такая мощная защита, что без знания специальных заклинаний к нему и на десять миль не подойти. Моя работа, Поттер, работа годовалой давности. И чтобы получить разрешение на частичное устранение защитных слоев, мне пришлось попотеть.
– Так трупы все еще…
– Там, там, гуда же они денутся, не уйдут же, верно? – Моуди неприятно хохотнул. – Но трупы не ваша забота, ребятки. О них позаботятся и без вас.
– Кто? – с любопытством встряла Луна.
– Сопровождающие вас авроры, мисс Лавгуд, – почти спокойно ответил Моуди. – Их будет двое, на большее Министр не дал разрешения. Они проверят Поместье на предмет черной магии и, конечно, попытаются устранить защитные чары самих Малфоев.
– Интересно, каким образом, – скептическая реплика сорвалась с губ помимо воли, и Гарри прикусил язык. Впрочем, его скепсис понять было не трудно: всем было известно, что родовые поместья охранялись особой древней магией, секрет которой передавался из поколения в поколение только членам семьи.
– Самым простым и незатейливым, – улыбнулся Моуди. – Они… то есть, вы, раз уж вы отправитесь в Поместье одновременно, возьмете с собой младшего Малфоя. Здесь гаденыш совершенно бесполезен, а там его присутствие…
– Чего??? – ошалел Гарри. – Только не говорите, что поселите его с нами.
– В чем дело, Поттер? – Моуди нахмурился. – Вы забыли наш уговор?
– Нет, но… – Гарри потер наморщенный лоб. – На черта нам эта бледная спирохета? Кто будет за ним следить? Он же вроде находится под стражей? Или вы отпустите его на свободу?
– Ну, выбор у нас не велик, – сказал Моуди, усаживаясь за стол и сцепляя руки на животе. – Ты слышал решение Визенгамота, Поттер. Лишение права на ношение палочки и совершение колдовства не отнимает свободы, конфискация имущества и аннулирование счетов тем более, а это значит, что с момента оглашения приговора Малфой свободен.
– И с чего вы взяли, что он кинется вам помогать? – насмешливо осведомился Гарри, качая головой.
– А куда он денется? – также иронично откликнулся аврор. – Без денег, без жилья и без магии. А?
Гарри попытался представить.
– Ну–у…
– Ну–у, – передразнил Моуди с ухмылкой. – Щенку некуда идти, вот в чем весь фокус, Поттер. В принципе, с тем набором доказательств, что были у меня на руках на момент слушания, самое большое, на что я мог рассчитывать, – это лишение магических прав.
– Не так уж мало, – впервые за все время подал голос Блейз.
– Согласен, для чистокровного волшебника ужасный позор, – Моуди сощурился и довольно потер ладони друг о дружку. – Но этого недостаточно. Останься Малфой при своих деньгах – и мы бы не увидели ни Поместья, ни… гм, ни его вероятных секретов… а секретов там… Одним словом, теперь у нас есть ключ к Поместью. У Малфоя не останется выбора, кроме как помочь нам уничтожить родовые магические ловушки. Неужели вы думаете, что в своем теперешнем положении он не воспользуется шансом еще немного пожить в родных стенах? Вы хоть знаете, что такое для чистокровной знати родовое поместье? Какая магия там сконцентрирована? Традиции, воспитание – все это впитывается с молоком матери и ценится куда больше, чем все, что мы, плебеи, можем им противопоставить.
– Я знаю, – равнодушно уронил Блейз.
– Это первое. А второе… – Моуди шумно вздохнул. – Крысенышу позарез нужно вернуться в Поместье. Я так думаю. У него в Поместье… незаконченное дело.
Гарри нахмурил лоб, соображая. Вспоминая туманные намеки, мысленно собирая разрозненные обрывки разговоров за последний десяток дней воедино.
– Вы все еще думаете, что Малфой планирует устроить Люциусу побег из Азкабана? – ляпнул Гарри то, к чему, наконец, свелись его умственные усилия. И тут же почувствовал себя полным идиотом. Заявление действительно звучало до того нелепо и смехотворно, что в горле зародились спазмы истерического смеха.
– Я не думаю, – серьезно сказал Моуди. – Я уверен.
Гарри так и замер с неконтролируемым выражением на лице.
– Он мог спрятать план побега в Поместье, – начала Луна.
– У вас есть доказательства? – резко перебил Гарри.
– Если бы у меня были доказательства, Малфой бы сейчас уже гремел кандалами о решетку своей камеры в Азкабане, Поттер, – произнес Моуди. – Или целовался с дементорами.
Гарри передернуло.
– Доказательство – это как раз то, что я жду получить от вас, ребятки.
Повисло напряженное молчание. Гарри в который раз пытался думать, но у него не получалось. Не выходило осмыслить… да что там, даже просто отнестись к словам Моуди серьезно не выходило! Драко Малфой – это холеная, избалованная, злобная болонка, которая лаять – лает, а укусить – кишка тонка и зубки туповаты. Подгадить по мелочам, чтобы потом трусливо спрятаться за папочкину спину и мерзко похихикать, наслаждаясь безнаказанностью, – это да, это в его стиле. Но папочки больше нет, папочка гниет в Азкабане и будет гнить еще ближайшую сотню лет. Спрятаться не за кого. И помощи просить не у кого. И Гарри ну никак не мог представить, чтобы это убогое существо решилось на такой шаг, как планирование побега… А даже если бы и решилось – бог с ним, пусть небо на землю падает, а море из берегов выходит! – разве одного намерения достаточно, чтобы спровадить в Азкабан? Что, у Малфоя там схемы расположения тюремных камер припрятаны? И где? В Поместье? Так ведь если верить тому же Моуди, Поместье уже год как опечатано! Когда его опечатывали, Люциус еще разгуливал на свободе и ни о каких планах побега не было и речи…
Что‑то этот стреляный воробей Моуди явно мудрил.
Либо чего‑то не договаривал.
А Гарри терпеть не мог, когда ему чего‑то не договаривали!
– Где он сейчас? – спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
– Здесь, в камере, – Моуди неопределенно махнул рукой. – А куда ему деться?
– Но ведь вы не имели права его удерживать?
– Я не имею права его отпускать, Поттер. Все равно идти ему некуда, да и незачем. Пока здесь, сидит, думает.
– Лошадиная доза настойки пустырника и Кровяной одуванчик, – меланхолично сообщил Блейз под монотонное шварканье пилочки по ногтям. – Подавляет агрессию, успокаивает нервы до состояния полной безвольности. Очень удобно и никаких побочных эффектов. Выводится из организма за три часа.
– Браво, Забини! Еще раз убеждаюсь, что не прогадал с вами, ребята. А сейчас двигайте по домам, пакуйте вещи. Только предупреждаю: не берите с собой купальники и плавки, отдохнуть, скорее всего, не удастся. Завтра в восемь в Атриуме, не опаздывать. Все свободны.
Гарри поднялся на ноги, держась за спинку стула. Во рту все еще горчил шоколад, и юноша поторопился сглотнуть, чтобы не чувствовать, как к горлу подкатывает тошнота. Кровяной одуванчик – какое‑то знакомое название…
В коридоре оказалось непривычно пусто, лифт пришел на удивление быстро, уличный воздух впервые не показался свежим. Поместье Малфоев неумолимо приближалось, одновременно отбрасывая Гарри назад, в то время, когда звучало пыточное заклятие… в один из его ночных кошмаров… в который теперь придется вернуться наяву.
* * *
Несмотря на конец июня, утро выдалось сырым и холодным. Дождь зарядил еще с ночи. Вода ленивыми струйками журчала вдоль тротуаров, исчезая в канализационных решетках, на штукатурке домов проступили бесформенные мокрые пятна, с карнизов и водосточных труб непрерывно капало.
Вдыхая тяжелый сырой воздух, Гарри раскрыл черный маггловский зонт и сгорбился под ним, ожидая, когда появятся остальные члены его… теперь уже команды. Он не любил пользоваться волшебным щитом от дождя – встречным магглам могла показаться странной его развевающаяся на ветру одежда и сухие волосы.
Он чуть прищурился, несколько раз моргнул, когда особенно сильный порыв ветра обдал его очки дождевой пылью и обзор слегка затуманился.
В красной телефонной кабинке что‑то заскрипело и задвигалось. Проходящий мимо маггл в сером плаще покосился на нее, но словно ничего не заметил. Гарри с сомнением смотрел на его удаляющуюся фигуру, сжимая неудобную ручку зонта и теребя в руке жесткую тесьму перекинутого через плечо рюкзака.
– Привет, Гарри.
Из остановившейся кабинки вынырнула Луна, одетая в короткую голубую мантию с вышитой на спине вульгарной львиной мордой. Из‑под мантии выглядывали закатанные до колен штаны, съехавшие гармошкой синие гольфы поверх колготок и ботинки с огромными шнурками. Гарри чувствовал себя донельзя глупо в черной мантии посреди маггловского района. Луна, похоже, его неуверенности не разделяла, а вышедший следом за ней Блейз Забини вообще спокойно развернул над головой магический щит, да так и стоял, поигрывая волшебной палочкой, пока кабинка снова не заскрипела и не уехала вниз.
– Дурацкие порядки, – заметил Гарри, провожая ее взглядом. – Почему нельзя было отправиться прямо из Министерства?
– Конспирация, – Луна пожала плечами. – Но мне тоже иногда кажется, что Моуди переигрывает.
– Не все в Министерстве разделяют его энтузиазм по поводу Драко, – отозвался Блейз спокойно. – Многим была не по душе идея с опечатыванием Поместья…
– Все равно, что покойников год не закапывать, – с отвращением буркнул Гарри. К горлу подступила знакомая тошнота, возникавшая каждый раз при воспоминании о событиях прошлого лета.
– … а теперь не все одобряют планы по его обыску. Но Моуди влиятельная фигура, Министр к нему прислушивается.
Гарри кивнул и не стал уточнять, что доверие к Моуди у Министра, скорее всего, связано с тем, что оба в свое время состояли в Ордене Феникса и преследовали общие цели. А значит, их цели и сейчас не слишком различались.
Глухой аппарационный хлопок известил молодых волшебников о появлении Аластора Моуди. Тот эффектно материализовался на углу дома и бодро заковылял к обернувшимся на шум ребятам, опираясь на посох. Дождь забарабанил по его видавшему виды плащу и растрепанным волосам.
Гарри мгновенно напрягся, рука сама потянулась к палочке, потому что свободной рукой Моуди вцепился в локоть возникшего вместе с ним Драко Малфоя и поволок за собой. Слизеринец по инерции сделал несколько шагов, посекундно спотыкаясь, и только тогда заметил Поттера.
Бледное, худое лицо вытянулось, перекосилось, и Малфой–младший зашипел, дернулся, вырывая руку из цепкой хватки аврора. Синяя мантия распахнулась от резкого движения, и Гарри с удивлением увидел под ней поношенные серые брюки спортивного покроя и рубашку, на которой недоставало нескольких пуговиц. Острые косточки ключиц под серой от грязи кожей, выглядели… так жалко… И только теперь вблизи можно было увидеть кровоподтеки и порезы на лице и шее. И мантия, показавшаяся в зале суда шикарной, при свете дня потеряла всю свою мнимую привлекательность. Пыльная ткань с разводами грязи, лопнувшие серебряные нитки искусной вышивки, обтрепанные и засаленные отвороты рукавов…
Мгновенно подобравшись, Малфой судорожно задернул разлетевшиеся края мантии, стискивая их в кулаках с ободранными костяшками.
– Что, Поттер, намылил чью‑то дырку за возможность нагадить в моем доме? – бросил Малфой, с брезгливым видом останавливаясь и не собираясь подходить ближе.
Гарри выхватил палочку – ей–богу, само вышло! – и ткнул ею в бывшего врага… В того, кто до сих пор оставался для него не просто врагом, а воплощением всех самых гадких, самых мерзких целей и средств. Малфой отступил на шаг, рука инстинктивно дернулась к карману мантии и застыла на полдороги.
– Что, Малфой, пусто в кармашке? Вот и придержи свой поганый язык, пока я его не укоротил, – прошипел Гарри. Ненависть разгорелась в груди, точно сухие листья, брошенные в костер. Вспыхнула неожиданно, легко и быстро, будто все последние месяцы только и ждала, чтобы нашелся козел отпущения, готовый принять на себя наболевшее, перегоревшее, накопленное за целый год… или даже дольше.
– Хватит, – Моуди стукнул посохом об асфальт, привлекая внимание мальчишек. Те застыли, глядя друг другу в глаза, как два мартовских кота, в ожидании сигнала к драке.
– Поттер, убрать палочку, – скомандовал Моуди. – Живо.
Гарри с неохотой повиновался, подавляя кипящую внутри злость. Сунул палочку в карман мантии и отвернулся, натыкаясь взглядом на озадаченное лицо Луны и равнодушное Блейза.
Моуди извлек из плаща крупные серебряные часы с цепочкой, щелкнул крышкой, уставился на циферблат.
– До отправления три с половиной минуты, – констатировал он. – Доставайте порталы. Ты! Для тебя портала нет, так что держись за… – он хотел было произнести первое попавшееся имя – Поттер, разумеется, – но взглянул на гаррино выражение лица и благоразумно передумал. – За Блейза. И держись крепче, если не хочешь потерять в путешествии пару конечностей или что‑нибудь поважнее!
Моуди хрипло расхохотался. Луна сконфуженно отвела взгляд. Гарри снова затошнило.
– Вас встретят, – сказал Моуди, отсмеявшись. – Специалисты по чарам Тони Брустер и Грег Нотс. Оба мои ученики. Я снял первый уровень защиты, самый сложный. С остальными парни справятся и без моей помощи. – Моуди ненадолго замолчал, обводя своих подопечных критическим взглядом. – Первый отчет жду сегодня в три по полудню. Поттер, ты за старшего, тебе и горбатиться, понял?
