Текст книги "Эликсир (СИ)"

Автор книги: Элейн Чаротти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 41

Он ещё прекраснее, чем тогда, когда я впервые его приготовила. Нежно голубой, почти небесный с россыпью серебра. Он искрится, будто сама Луна одолжила звёзды с неба. Настолько соблазнителен и сладок, что самой хочется вкусить его.

Он был создан только для ведьм—никто не должен был знать о нем. Для нас он всего лишь эликсир, что спасает жизнь и то с позволения богини. Когда ведьмы решили отделиться, отказавшись от чёрной магии и создать новое абсолютно не похожее ни на что другое движение, многие из магического мира были против. Тогда на защиту своим дочерям встала триединая Богиня. Роща стала пристанищем тем смелых, кто решил менять мир к лучшему. Но чтобы полностью защитить своих дочерей и вернуться на небо к любимому, она поведала, как сбор простых и сложных трав может вместе сотворить чудо. Ведь она знала, что после ее ухода ведьмам придётся столкнуться с трудностями прежде, чем они смогут поселить любовь и уважение в сердцах женщин. Понадобится ещё больше времени чтобы завоевать своё место в магическом мире. Поэтому на случай отравления или убийства, у молодых викканок был эликсир, тот самый секрет, что позволил им выжить. Но годы шли и вскоре надобности в нем почти не стало. В какой то момент он наоборот стал опасностью, так как в двух мирах заговорили о бессмертии. Когда голод и болезни уходят на второй план, хочется власти. А для неё нужно то чего никогда не будет в достатке – времени. И Если для ведьм, он живительный отвар, то всем остальным он дарует бессмертие.

Однажды, каким то образом информация разлетелась по всему магическому миру. Началась охота. И ведьмам пришлось принять меры.

Именно поэтому у книги появилась хранительница.

Именно поэтому состав не должен знать никто, кроме неё.

Именно поэтому она платит жизнью, если предаёт Книгу Теней. Такова цена и она прописана в книге.

Ведь бессмертия быть на земле не должно. Только не в этом мире, только не сейчас, когда алчность поглотила все святое.

Настанет конец. Будет возрождение и тогда у этой планеты будет ещё один шанс. А пока, мы должны проследить чтобы знания хранились в тайне.

Но одному все таки удалось заполучить и рецепт и бессмертие. За столетия книга, что пишет себя сама никак эту ситуацию не прокомментировала.

Кто прав? Кто виноват? Никто не знает.

Плата была совершена жизнью, как и полагалось. И та, что предала не переродилась вновь. Ее душа вечно будет томиться в небытие.

Однако, та ситуация которая происходит сейчас, абсурднее предыдущей. И вот история повторяется, тот кто погубил одну жизнь, требует сварить отвар жизни чтобы спасти его от проклятия.

У этого мира, явно нет будущего.

Я грустно окидываю взглядом Рощу. Я вижу ее в последний раз. Я тоже войду в книгу, только как жалкая трусливая хранительница, которой не хватило ума и проворности не допустить происходящего.

«Теперь ты вольна делать все, что тебе угодно. Ведь это конец».

– Да, я к тебе обращаюсь, твоё время пришло,– шепчу себе сбрасывая одежду. Я медленно снимаю одежду. Мне нечего стыдиться, я дочь богини, такой прекрасной создала меня природа. Я облачаюсь в легкое ритуальное платье, что струится прикрывая носки. Белая ткань, как символ нового начала, чистого листа. Каким красивым мог бы быть праздник!

Я глубоко вдыхаю пряный аромат костра и сдаюсь ведьме внутри себя. Она давно распушила рыжую гриву и наконец берет бразды правления в свои руки. В каждой из нас есть та темная сторона о существовании которой мы знаем, но усиленно делаем вид, что она отношения к нам не имеет. Однако, чем больше сопротивляемся тем больше даём ей сил, отдалялась мы приближаемся. Настало время дать и ей волю. Может быть темная сторона вовсе не темная? А смесь целой палитры?

– Я полностью в твоей власти,– шепчу ей.

И чувствую, как по телу разливается тепло. По голове, будто ходят миллион колючих мурашек и я уже все знаю, мне даже не стоит заглядывать в книгу, одного прочтения в школе Вудбриджа хватило чтобы отпечататься в каждом уголочке памяти. Эмблема светится разрезая пространство голубыми лучами.

– Для совершения обряда мне нужна одна из ведьм, как проводник. И будущая хранительница должна быть невредима, – спокойным, но весьма убедительным тоном обращаюсь к тому, кого боялась всю жизнь. Сейчас он мне кажется маленьким и немощным. Если я захочу, раздавлю его как букашку, – Избавьтесь от дурмана, он высасывает из меня последние силы.

Мирт вопросительно смотрит на своего господина. Понятное дело, он без его приказа не шелохнётся.

– Делай, что говорит,– командует тот.

Бен старательно пытается проявить уважение к происходящему и не мешать. Пряча взгляд от полупрозрачного платья.

Конечно, самое время смущаться! Мужчины!

– Давайте уже покончим с этим быстрее, – берет на руки немощного бегемотика и даже ему прикрывает глаза. При виде Адри в таком состоянии у меня кишки скручиваются, а на глаза наворачиваются слёзы. Они тяжёлыми каплями застывают в глазах, как желе на тарелке.

Я во всем виновата и я заслуживаю смерти!

– Но мой господин, если мы уберём… – как завороженный не сводит с меня влажных глаз Мирт,– Она вся светится, почти прозрачная,– с нескрываемым восхищением вздыхает он.

– У неё уже нет пути назад,– маг отрешённо наблюдает за мной, словно со стороны. Складывается ощущение, что ему совсем не доставляет удовольствие факт, что все идёт так, как он задумал.

Немного помешкав, Мирт на свою беду притащил самую строптивую из ведьм. Оливию. Он толкнул ее к моим ногам. Она, как после алкогольного опьянения медленно приходила в себя, слабо пошатываясь из стороны в сторону.

– Делай, что ведьма прикажет, – процедил сквозь желтые зубы Мирт,– а ты, мелкая, без глупостей,– подтаскивает к огню будущую хранительницу,– одно неверное движение и я перережу ей глотку, слышишь, рыжая? Роще Титанов пойдёт багровый цвет, а то от зелёного уже тошнит,– он смачно харкает на землю.

– Ты не посмеешь, нет-нет, я не буду в этом участвовать,– не веря в происходящее отползает от меня Оливия. Вероятно, она окончательно пришла в себя и очень быстро сообразила, что творится то, чего никто и в страшном сне увидеть не мог.

– Тебя не накажут, ты всего лишь проводник, пожалуйста не усложняй,– уверяю ее я.

Она с недоверием переводит взгляд с меня на мага и так несколько раз, после чего приходит к очень неутешительному заключению.

– Ты такая же жалкая, как и Оркид! – вопит она,– ты любишь этого смертного и пытаешься спасти свою шкуру, так ведь? Тоже убежишь, как она? Все знают, что она не умерла, ее нет в небытие! Она тоже бессмертна, как и он!

Лицо мага угрожающе темнеет. Мирт, что кожей ощущает настроение своего хозяина, по обыкновению, боязливо отступает назад чтобы не попасться под горячую руку. Не успеваю я вымолвить и слова, как маг не отводя глаз от зеленоглазой ведьмы сжимаю руку в кулак.

Простое движение, но какую силу имеет!

Оливия начинает истошно кашлять. Она со стоном хватается за меня всем видом моля о помощи, ее рука судорожно тянется к эликсиру, что ещё дымится на огне, потом за мешочкам с травами, что все ведьмы хранят при себе. Но време и сила сегодня не на нашей стороне.

Она так и испускает дух неестественно лёжа на земле в задранным до колен платье и со спутанными косами, в немом желании спастись. Тело ее моментально засасывает трясина, пуская на месте смерти зелёный росток оливкового дерева.

Вот и все! Ее будто и не было.

Я тяжело сглатываю, лес буквально вибрирует от насильственного флера. Маг все так же стоит доведённый от гнева до безумия, кажется, что смерть Оливии не принесла ему никого удовлетворения. Ее слова, как черви глубоко залезли под кожу.

Он яростно смотрит в одну точку и тяжело дышит.

Он ее любит… он все ещё ее любит.

Глава 42

– Как входишь ты в круг? – слышу голос Айоланты у себя в голове.

Я оборачиваюсь, она так и лежит застывшей фигурой. Кажется, что жрица просто погружена в глубокий сон. В такой часто любят уходить маленькие дети. Но она не спала…и всем к сожалению, это было доподлинно известно. Кто же тогда говорит со мной?

– Как входишь ты в круг, дочь лунной богини, хранительница книги таинств… истинная викканка ?– настаивает она.

Каждое слово больно бьет в живот, заставляя вспомнить, кем на самом деле я являюсь. И ещё напоминает, что то, что я делаю невозможно простить.

Я отвечаю в слух:

– С абсолютным вербой и любовью!

По небу снова пролетают раскаты грома. Я медленно двигаюсь по кругу против часовой стрелки, будто хочу повернуть время вспять. Слова на фифанском сами срываются с обветренных губ и гулом отдаются в ушах, словно не одна я их читаю, словно все ведьмы мира взявшись за руки колдуют со мной :

– Ночь Самайна наступила

Тьма пред нами дверь открыла

Мы простимся с тем что было

К прошлому возраста нет!

Я заканчиваю круг и возвращаюсь к кипящему отвару. Он дымится и булькает, как самое настоящее ведьменское варево. И сказать откровенно, пока неприятно пахнет болотным газом. В Роще стоит такая звенящая тишина, что переодически создаётся впечатление, что я совсем одна, я, когда то и мечтала; слиться с природой, стать частью чего то большого волшебного, быть может даже божественного.

Только треск костра и шелест листвы. И разве, что люди, что застыли поодаль. Они жадно наблюдают за моими действиями, нарушая наше единение с духом леса.

Я делаю глубокий вдох. Одно резкое движение и ритуальный клинок из вулканического стекла рассекает нежную кожу ладони.

– Кровавая дань– последний недостающий элемент! – с некой долей зловещей гордости произношу я.

Судя каким испепеляющим взглядом одарил Варун Мирта, маг этого не знал. Конечно, не знал, иначе бы давно воспользовался!

Густые багровые капли стекают в Эликсир жизни. В нос сразу же бьет тошнотворный запах железа. Меня начинает мутить.

– Этого количества мало,– наблюдая издали констатирует маг.

Презрительная усмешка пробегает по моему лицу. От чего же не расщедрится?

– Больше крови!– зловеще хохоча, я сжимаю руку в кулак и по локтю красными змейками стекает ещё одна порция недостающего элемента. Соприкасаясь с эликсиром, она вызывает химическую реакцию, как если соединить соду и уксус. Вот теперь действительно достаточно. Варево шипит и преображается, перламутровыми разводами рисуя паутинки.

А мне резко становится плохо. Слабость наваливается тяжёлой волной. И я содрогаюсь от этого неприятного чувства. В какой то момент понимая, что не ощущаю тепла собственного тела. Мне пусто. Будто я отдала всю себя. И ведьма внутри это единственное, что осталось. Я грустно смотрю на голубую жидкость, что быстро выпаривается. Ее должно остаться совсем чуть чуть.

Нужно успеть! Маятник запущен, обратного пути нет. Пока меня не разорвало изнутри, я продолжаю. Развязной, совершенно не свойственной мне манерой я скандирую:

– Дева мать, теперь старуха

В мире все уснуло глухо

Мы взываем к силе духа

Пламя в небо вознесись

С неба молнией вернись!

Стоит последнему слову сорваться с губ, как в землю бьет серебристый шар, он светящимся ковром ложится на землю захватывая каждый, даже мелкий сорняк. После чего медленно хрустя откуда то прорастают невероятное количество светящихся одуванчиков. Они качают своими головами в такт ветру, отбрасывая неоновый свет. Вся Роща искрится, словно ёлочная игрушка, ее видно, даже с космоса.

Как красиво! Пахнет свежестью, как после дождя. Сладко. Терпко. Глубоко. Это запах бессмертия. Аромат земли.

Вот и все!

Я падаю без сил на прохладную траву. Она игриво щекочет ступни, проскальзывает между пальцами. Огненные локоны одеялом окутывают мое тело скрывая от глаз собравшихся. Я будто большой комок шерсти, что собрали с рыжей кошки. Выгляжу я так же помято и жалко.

Так оно и есть.

Первый раз в жизни Элери Ливс сдалась. Больше некуда бежать, не с кем сражаться, не к чему стремиться. Горы Шишалдина так и останутся не покорёнными, детки Адри не увиденными…

Я прикрываю дрожащие, как у совы веки, чтобы погрузиться в вечный сон. Но чуть погодя, когда размеренный стук сердца даёт телу сигнал, что я ещё жива, чьи то заботливые руки подхватываюсь меня. Это Бен. У него такие красивые глаза, как васильки в тумане. Боже как бы было прекрасно просыпаться каждое утро и видеть их. И эту ямочку на подбородке. Он несёт меня все дальше от ритуального круга и скользких глаз Мирта. Мягко опускает около Адри, чей мокрый нос тут же утыкается мне в шею. Он жалобно скулит, но тащит за собой задние лапки, а мне на глаза наворачиваться непрошеные слёзы. Он слизывает их и мордой поддевает мою пораненную руку в надежде, что я по обыкновению буду дразнить его. Но тело словно старая тряпка лежит не поддаваясь приказам мозга. Бен обеспокоено проводит ладонью по моему лицу, заводя рыжую прядь, что упала на лоб за ухо. Его холодные руки дрожат, а уверенный взгляд совсем потух:

– Все будет хорошо, поверь все будет хорошо!

– Прочь,– грубо отталкивает его маг,– нет времени на ваши милования.

У него в руке уже виднеется склянка с голубоватой жидкостью. Он подносит ее прямо к моему носу.

– И все из-за него. Платить жизнью за ведьменское варево. Разве это справедливо? Ты застрянешь в небытие, а я буду жить ещё дооооолго!

«Было ли в моей жизни что то иное, кроме одиночества?»

Стоило мне только обрести пародии на жизнь, как эта жалка капля теплоты и надежды растворилась, как мёд в горячем молоке.

– Последнее желание!– командует маг врываясь в мое сознание,– Говори! – требует он хватает меня за шею и притягивая к себе,– Моли же меня о пощаде!

– А ты познал настоящую любовь?– осиплым голосом шепчу. Язык предательски прилипает к небу, а горло будто сорок ворон лапами исцарапали. Но я делаю ещё попытку заговорить, потому что он встряхивает меня, словно тряпичную куклу чтобы я взглянула ему в глаза. И я нагло встречаюсь с ним взглядом, где к удивлению вижу как боль, обида и унижение танцуют бесноватые пляски,– Ты любил ее?– слеза медленно стекает по моей щеке. Мы оба знаем о ком я говорю.

Мага, как током бьет. Он отшатывается от меня, как от проклятой.

– Любишь? – спрашивает кто-то внутри меня, чей голос он моментально узнаёт.

Капилляры в его глазах лопаются от злости. После чего наполняются слезами,

– Ты….ты даже сейчас не каешься за предательство….. за то, что предпочла свои принципы. Разве сложно предать весь мир ради того кого любишь?

Ответа не последовало. Однако, ее обида жгла меня изнутри.

– Долгие годы я думал, что возможно совершил ошибку… возможно нужно было тебе дать шанс объясниться. Но даже столетие спустя ты предана ей,– маг показывает на книгу, что так и лежит около ритуального костра.

Он дышит урывками, словно маленький ребёнок он тонет в собственной обиде. Но так как детской наивности он давно лишился, лимиты его терпения явно на исходе. Он растеряно осматривается вокруг, будто пытаясь вспомнить где он. Такой поворот событий даже Варуна выбил из колеи. Он усилием воли пытается взять себя в руки, после чего присаживается на землю. Маг завороженно кладёт мою голову себе на колени и гладит по волосам. Взгляд его устремлён далеко вдаль, словно перед глазами пролетает сама жизнь.

– Я любил.. и хотел вечность разделить с тобой. Я любил. И люблю. Жаль только лишь я умею это делать по настоящему.

– Столетия спустя ты так и не понял, что натворил,– отвечает все тот же голос.

Такое чувство, что эти двоя используют меня для переговоров.

– Только ты и я против целого мира. Ты и я,– тараторит маг,– Я настолько любил, что не дал тебе застрять в небытие. Я собственными руками убил любовь всей своей жизни и заключил в маленькое тельце красного кардинала. И вместо благодарности ты все эти годы так и презирала меня? При первой возможности бросила меня! – губа мага предательски задрожала, однако не стоит обманываться грустью, за ней всегда следует испепеляющий все на своём пути гнев.

– Тебе и в этом теле не жить! – рычит он.

Страдалец тут же сменяется на привычного всем нам убийцу, и буквально сдерживая себя из последних сил на краю безумия, спрашивает:

– Если ты хорошо попросишь, я сделаю тебе одолжение, снова помогу переродиться! Слышишь меня, Оркид?

Но ее уже во мне нет. Словно никогда и не было.

Я перевожу взгляд на Бена, весь мой вид кричит о том, что я была права и что уже не будет «все хорошо». Что даже при самом лучшем раскладе меня ждёт смерть.

Он нервничает, ритмично сжимая и разжимая ладони. Его Челюсть сцепилась в замок до такой степени, что желваки заходили на шее.

Маг проследил за моим взглядом:

– Не переживай, рыжеволосая, я своё слово держу. Со мной приятно иметь дело,– с этими словами он кидает склянку с эликсиром Бену,– Спасай мать пока не поздно.

Я слышу его судорожный выдох, как же он был напряжен все это время:

– Значит вы выполните все,– он делает акцент на последнем слове,– свои обещания,– явно имея меня ввиду.

– О непременно! Когда я обманывал? – с этими словами он вытаскивает из кармана ритуальный кленок и заносит его высоко надо мной.

Зрачки расширяются, я вздрагиваю. Все происходит так быстро. Хруст. Боль.

Нескончаемая нарастающая агония утягивает куда то вниз. Перед глазами все плывет, а фигуры словно в замедленной съемке воровато перемещаются.

Вот Бен даёт знак будущей хранительнице, та хватает книгу. Ее ещё не успел убить Мирт, так как клинок был занят моей грудью. Да, и он верно забыл о девушке, стоит с придыханием взирает, как я плююсь кровью.

– Мой самый любимый момент, когда земля сжирает змей, что породила!– маг самодовольно делится впечатлениями с потирающими от удовольствиями руками слугой. После чего грубо проворачивает вулканическое стекло внутри меня и резким движением вытаскивает из груди, вызывая болезненный шок, что свинцовой плитой окончательно наваливается на меня.

Права была та старушка с фиолетовыми волосами, Зои, лес для кого то место силы, а кого то засасывает, как трясина.

Глава 43

Я томлюсь на медленном огне отчаяния, мысленно моля лишь об одном– обрести вечный покой. Изощренная пытка в стиле инквизиции, которую выбрал маг вызвала бы у охотников за ведьмами нескрываемое восхищение.

В конечном счёте от огромной потери крови, что фонтаном брызжет со всех щелей тьма начинает утягивать меня в свои холодные объятия. Но триединая Богиня, словно за поводья одергивает саму смерть, задерживая ее на пару секунд, милосердно давая возможность увидеть, что жертва моя не напрасна.

Внезапно, сам того не ожидания, словно призрак постепенно растворяется в воздухе маг. Сбитый с толку стремительными изменениями он ошалелыми глазами глядит на свои трясущиеся руки. Через них насквозь проникает лунный свет. Он отшвыривает ритуальный клинок, тот обиженно отскакивая от земли впаивается остриём в дерево. Варун кричит в отчаянии:

– Нет, нет! Этого не может быть! Как ты посмел, щенок?– зло смотрит на Бена, который торжествующе улыбается будущей хранительнице. Этот глубокий старик, уже слабо напоминает человека– высокий скелет обтянутый тонкой, словно папирус кожей. Он сотрясается от отчаяния, гнева и внезапной пронзающей все тело боли. Слабыми пальцами он пытается поднести склянку с Эликсиром к дрожащим губам, но все тщетно. Жидкость льётся мимо, шипящими струйками проникая глубоко в почву. Он падает, а на его теле горячими петлями вырисовывается последний иероглиф проклятия. Он складывается посланием, о котором ещё долго будут слагать легенды.

«Бессмертие не спасёт от расплаты».

Звериный крик пролетает по всей Роще. Безумно хватаясь за жизнь он не готов сдаваться так легко. Он вновь оборачивается к Бену, просто не понимая, как у него хватило смелости и умения провернуть все это под его носом. Лицо застывает в немой догадке, прежде чем его дух покидает тело, буквально разрывая оболочку в которой так долго был заперт, а земля по обыкновению с благодарность принимает горстку костей, что остались от некогда великого и ужасного Варуна Кинсли.

Мирт, будучи частью своего хозяина мгновенно перестает существовать , превращаясь в горстку серого пепла. Его сразу же разносит ветром. Мирта, словно никого и не было.

Чёрная бездна, наконец наваливается на меня тяжёлым похоронным одеялом. И только красная птица взмахивая крыльями, словно маятником отматывает время вспять. Картинки с бешеной скоростью мелькают. Дни, сезоны, годы сменяют друг друга. А потом набирают скорость и просто летят на крыльях этой огненной птицы.

– Я думала он изменился,– слышу грустный голос все той же девушки, что вселилась в меня. Птица оборачивается ко мне и у неё из глаз текут кровавые слёзы, они заливают все вокруг громко удаляясь о мое сознание,– Я надеялась, что услышав мой голос, он в конце концов откажется от своей мести. Не смотря на все, что он натворил, я хотела спасти его душу. Ведь закон троектарного воздаяния не пустой звук. Все доброе и злое, что ты делаешь другим, воздастся тебе втройне. К сожалению, его сердце не научилось любить.

Чуть погодя, она добавила:

– Я не смогу исправить все то, что было сделано. Но позволь подарить тебе жизнь, которую я так никогда и не познаю, Элери? Позволь искупить свою вину перед сёстрами….

Взмахи крыльев все усиливаются, впереди ничего кроме костра. Клубы серого дыма, что исходят от него, раскрашивают все вокруг, высасывая из листьев их сочный цвет. Запах гари щипцами хватает за ноздри.

– Я все исправлю, моя рыжеволосая девочка. Только не сдавайся.

Она летит вперёд. Быстрее. Стремительней. Туда, где лес раскинулся по обе стороны, а сочные зелёные листья отражают закатное солнце. Какое прекрасное место! Неужели Такой была Роща столетия назад? Жаль я так далеко в пустоте. Птица Стремится все дальше, а костёр разгорается все шире и больше. Она читает старое заклинание времени, которое с древности считалось лишь мифом. Ведь всхлопнуть самовольно пространство нельзя.

Но она упорно идёт навстречу уничтожающему все вокруг пламени и вскоре ее маленькая фигура исчезает, а пламя не раздумывая поглощает ее. Громкий крик полный горя и отчаяния сливается с таким же только мужским.

– И все таки я любила…– слышу долгим отдаляющимся эхом.

– Я тебя тоже…тоже!

*******

Я чувствую нестерпимую боль, внутри будто миллион муравьиных лапок зашивают меня послойно. Они щекотят, обжигают, что-то припаивают. Тем временем, настойчивый баритон врывается в мое измученное сознание, точно пытается пробиться сквозь глубину и столетия.

– Э-л-е-р-и,– как то глухо доносится. Такое чувство, что я глубоко под водой. На самом дне.

– П-ей! Нууууу же! Ещё… прошу только не умирай.

По телу тягуче растекается блестящая жидкость мгновенно проникая в каждую клеточку. Внутренним взором я осматриваю своё тело и вижу, как свечусь. Этот свет прорывается наружу через кожу. Я, словно фонарь на скутере, что разрывает беспросветную мглу ночной дороги. Чувствительность по нарастанию возвращается, завладевая сначала пальцами ног, щиколотками, икрами и так пока я не начинаю ощущать холодные губы Бена у нежной кожи виска. Стоит мне сделать пару скупых вдохов, резко, урывками, как на лицо звездами сыпятся море мелких поцелуев.

Распахнув глаза я вижу его.

Взволнованного. Растрепанного. И невероятно растерянного.

«Он спас тебя. Пожертвовал жизнь матери, чтобы спасти тебя»,—проносится у меня в голове. Эта мысль хватается за сердце и отдаётся гулкими ударами в подушечках пальцев.

Бен прижимает меня к себе старательно, растирая широкими ладонями мою замёрзшую спину. Баюкает, зарываясь лицом в мои волосы .

– Ты правда жива? Я думал, я тебя потерял, – отстраняется чтобы в очередной раз заглянуть в глаза, – это элексир так работает?

Я лишь вяло киваю в ответ, делая несмелую попытку дотронуться до его лица. Аккуратно провожу кончиком пальца по ямочке на подбородке, касаюсь губ, а потом нас магнитом притягивает к другу другу. Два отрицательных заряда каким то образом становятся одним положительным. Нас сносит водоворотом чувств. Кажется, что даже если обрушится вселенная этот глубокий и страстный танец губ не остановить ничем. Я люблю. Люблю. Люблю.

Я задыхаюсь от чувств, которые казалось никогда не испытаю.

– Это все, Бен? Неужели это все?