Текст книги "Закрой глаза (СИ)"

Автор книги: Елена Темная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Даже так? – Джек сделал пару шагов, вытянув руку, пока ладонь не уперлась в холодную стену. Под пальцами слабо звякнуло что-то тяжелое и острое. Юноше живо представилась заброшенная пыточная, погруженная во мрак. Страха он не чувствовал, но холодок недоверия змейкой скользнул по позвоночнику.

– Что это? – спросил он – и вздрогнул, когда сверху его руку накрыла чужая ладонь, показавшаяся горячей. Питч был ближе, чем Джеку хотелось бы на данный момент.

– То, что тебе лучше не разглядывать, – пробормотал Бугимен. – Вот что мы сделаем. Я буду здесь, у стены, а ты закуешь меня в кандалы. Так я не смогу разорвать тебя, даже если очень захочу.

Джек готов был поклясться, что в его голове никогда еще не было столько вопросов. Он на всякий случай сделал шаг назад и уточнил:

– Постой-ка, ты что, действительно привел меня в темницу и предлагаешь поиграть в… я даже не знаю, как это назвать! Серьезно?

Тишина была ему ответом. Подумав, что с Кромешника станется уйти и бросить его здесь, Хранитель шагнул к стене. Питч оказался ближе, чем ему казалось. Цепкие руки обхватили плечи Фроста, нанося очередной удар и так пострадавшей толстовке.

– Я сказал, что тебе это понравится, мальчишка, – прошипел Питч, – и так оно и будет. Делай свое дело, или я убью тебя.

Кандалы снова звякнули, когда Джек дотронулся до них. Они казались очень холодными, тяжелыми на ощупь и почему-то внушали смутное чувство жути.

– Я был заперт здесь… некоторое время, – хрипло засмеялся Кромешник, касаясь плеча Джека. – В этих самых кандалах. Твои замечательные друзья сделали их для меня, чтобы оградить детей от моего присутствия. На пару сотен лет это помогло.

– Ты был тут закован, а потом приходил сюда отдыхать? – Юноша не поверил своим ушам. – Знаешь, Питч, я подозревал тебя в странных наклонностях, но такое…

– Это тебя и притягивает, любопытный маленький Хранитель, – подтвердил Кромешник. – Я слышу каждый вздох, который ты издаешь, я знаю, чего ты желаешь. Здесь мое царство, мой мир – и ты теперь его часть.

Скрипнув зубами, Джек ухватил худое запястье Питча и мстительно защелкнул на нем наручник кандалов.

– Ты забыл кое о чем, – сердито бросил он. – Я тоже чувствую тебя.

Кромешник не вырывался, хотя Хранитель сомневался, что его можно удержать кандалами. Скользнет в тени, как обычно – и поминай как звали! Возможно, эти оковы были заговоренными, но Джеку больше нравилось думать, что Питч нарочно поддерживает эту игру, своеобразный спектакль на двоих.

Медленно, будто не уверившись в том, что он этого хочет, юноша стянул куртку и штаны. В темноте не было видно хозяина дворца, но он слышал его дыхание, которое легкими кристалликами пара вырывалось из груди бывшего врага.

– Я тебя не вижу, – предупредил Фрост, – так что если промахнусь и оцарапаю, то это целиком и полностью твоя вина.

Темноту разорвала быстрая вспышка – у Питча на миг загорелись желтым огнем глаза. Он тихо засмеялся.

– Если ты думаешь, что пара царапин может меня испугать, то глубоко заблуждаешься. Я привык к боли и почти ее не чувствую. Однажды Северянин перерубил мне часть шеи и грудь своей саблей… И еще был забавный случай с одним кинжалом, воткнутым в сердце… Не бойся повредить, я живучий.

– Верю, – выдохнул Джек, опустившись на колени рядом с ним. Он действительно чувствовал непривычную дрожь, сердце колотилось учащенно, как птица в клетке.

Он вслепую провел пальцами по лицу Питча. Почему-то казалось очень личным то, что его враг позволяет ему такое, словно это был акт доверия – хотя никакого доверия, конечно же, не было и в помине.

Джек коснулся закрытых глаз духа тьмы, дотронулся до впалых щек, изучил крючковатый нос. Когда он дошел до тонких губ, Питч неожиданно приоткрыл рот и легонько втянул его палец, лизнув его жарким языком.

– Вместо мороженого? – улыбнулся Джек. Он уже не ощущал напряжения. Прохлада сменилась теплом, но оно не причиняло дискомфорта, а приятно напоминало о времени, когда он был обычным живым парнем.

– Иди ближе, – разрешил Кромешник. – Сегодня в мои планы не входит приканчивать тебя.

В темноте что-то зашуршало. Заинтригованный Джек сел бок о бок с врагом, положил руки ему на грудь – и удивленно присвистнул, обнаружив, что дотрагивается до голой кожи. Мантия из самой темноты, должно быть, весьма удобна в таких случаях, тем более что снимается так легко, даже без помощи рук…

Ему пришла в голову забавная идея, и Джек устроился на коленях, медленно изучая раскрытой ладонью тело своего невольного… кого? Он так и не определился, кем становится для него Питч. То ли враг, то ли любовник – хотя думать о подобном существе как о любовнике было странно.

По поводу своих ран Питч не врал, Джек нащупал на его груди заживший тоненький шрам, который шел от шеи вниз, по плечу, едва ли не до пояса. Сочувствия это не вызывало, но от осознания, что он безнаказанно гладит того, кто еще недавно пытался его убить, что-то запульсировало внизу живота.

– Ты не безнадежен, – Питч пытался говорить насмешливо, но его выдавала легчайшая дрожь в голосе. – Уже хочешь большего?

– Не знаю, – признался Джек. – А можно тебя поцеловать?

Кромешник терпеливо вздохнул. На языке вертелась парочка язвительных ответов, но он удержался. Это в его интересах, в конце концов.

– Можно, – коротко отозвался он. Джек тут же оказался чуть выше, порывисто прижался губами к губам, целуя не очень умело, но искренне.

Темнота дрожала вокруг них, и Джек вдруг провалился в жаркую, наполненную страстью пустоту. Он чувствовал, как хочется Кромешнику освободиться от пут и сомкнуть пальцы у него на горле. Тем приятнее было сейчас, временно лишившись возможности видеть, ласкать чужое тело, ловить каждую дрожь и короткий вздох. О да, Питч отлично контролировал себя. Удовольствие, что дано лишь смертным, было ему чуждо, но он умел получать его, если выпадал такой случай.

– Ниже, – велел он. – Дотронься до меня.

Джек послушно огладил ладонями его живот, узкие бедра, затем на пробу провел рукой по крупному члену. Он уже был твердым, чуть приподнятым, и при этом касании Питч чуть дернулся, подавшись навстречу.

– Продолжай, – глаза его вновь вспыхнули, но Кромешник тут же опустил веки. – Делай так, как умеешь, я хочу проверить, на что ты способен.

Джек не умел, если уж говорить начистоту. Он ни разу в жизни не занимался сексом ни с женщиной, ни, тем более, с мужчиной. Но показать свое неумение отчаянно не хотелось, и он ласкал чужой пенис, обводя пальцем чувствительную головку и изучая узор выступающих вен.

Питч двигался навстречу его ладоням, сцепив зубы и изредка постанывая. Цепи на его руках дрожали от напряжения и отчаянно звенели при каждом шевелении. Сейчас он позволил себе на краткие мгновения этой близости оказаться во власти Хранителя веселья – почти целиком, о милосердная Тьма! – и поразился той легкости и почти наслаждению, которое испытал.

Джек быстро учился. Он почти сразу понял, что здесь, в темноте, не имеет значения, кем они будут потом, когда свет дня коснется их лиц. Здесь Питч принадлежал ему – со всеми его язвительными комментариями, сдержанными стонами и затаенной злобой. И Джек точно так же был его. Так зачем скрывать то, чего хочешь? Тьма всегда дает свободу, даже если забирает жизнь.

Он нагнулся над чужими бедрами, коснулся губами налившихся, отяжелевших яичек. Наградой ему стало непроизвольное “О да…”, донесшееся сверху. Джек улыбнулся.

От Питча пахло землей, влагой и его собственным запахом, едва уловимым. Хранитель подумал, что это, наверное, запах темноты.

Продолжая двигать ладонью по члену короля кошмаров, он опустил другую руку к себе между ног. Джек постигал эту тайну, открывал для себя новые эмоции и ощущения – и уже сейчас понимал, что ему не хватает этого, никогда не будет хватать.

– Легче, легче, – Питч зашипел, когда Джек в порыве энтузиазма сжал его член под головкой. – Перестань, Фрост, я и так еле сдерживаюсь…

– Не надо, – отозвался юноша. – Пытаясь меня убить, ты не сдерживался. Делай так, как надо. Я хочу касаться тебя.

Он ловил пряный, мускусный запах чужого тела, такого реального сейчас, дрожал и отчаянно, быстро ласкал член в своей ладони, одновременно гладя себя. Громко, прощально звякнули кандалы, бессильными змеями падая на камень пола, и Питч оказался вдруг над ним. Освобожденный, он повалил юношу на холодный камень, и тьма окутала их обоих, извиваясь чуткими щупальцами за их спинами.

Тьма пила их энергию, довольно вздрагивала от каждого стона, и Джек уже не помнил себя, толкаясь в длинные пальцы Кромешника. Он, кажется, кричал, но не слышал своих криков. Удовольствие – острое, неожиданное, – затопило его с головой. Он охнул, ощутив давление где-то за яичками, в очень чувствительном месте, и кончил, содрогаясь и вцепившись в плечи партнера.

Какое-то время после того, как дрожь унялась, Фрост лежал неподвижно, впитывая лопатками и спиной блаженный холод каменного пола. Потом лежать стало жестко, и он неловко поднялся. Вокруг было тихо, и Джека кольнула обида. Он что, ушел? Сейчас, после всего?

– Да здесь я, здесь, – тяжело вздохнула темнота. – Невозможный ты…

Питч не касался его, но был рядом, и отголоски острого удовольствия все еще заставляли вспоминать испытанное ими.

В зал они поднялись спустя полчаса, не глядя друг на друга. Джек завидовал спокойствию Кромешника, у него самого-то щеки горели от возбуждения и легкого стыда.

– Мусоргский меня побери, что это вы там делали? – изумился Санта, приподнявшись из-за стола. – Джек, на тебе лица нет!

– В этот раз он победил, – усмехнулся Питч, бросив быстрый взгляд на юношу. – Я согласен на ваши условия, Северянин. Но в следующий раз ты так легко не отделаешься, Фрост, учти.

Джек кивнул, не в силах выдавить ни слова, и поймал себя на мысли, что будет ждать следующего раза.

========== 18. Вдали от мира. ==========

Старый поезд грохотал по мокрым рельсам. За окнами проносился редкий подлесок и крохотные фермерские домики. Поезд следовал из Нью-Йорка в Питтсбург, и пассажиры устало дремали в своих креслах. Вагон второго класса был не самым комфортным в составе, однако многим не слишком состоятельным гражданам выбирать не приходилось.

По коридору, покачиваясь в такт тряске поезда, брел высокий мужчина в грязноватой куртке и стоптанных сапогах. На его брюках был вышит крохотный якорь – но даже без этого легко было догадаться, что мужчина принадлежит к славной профессии рыбаков. На это безошибочно указывал запах рыбы, исходивший от него – от обломанных ногтей до всклокоченных волос, высовывавшихся из-под низко надвинутой кепки.

Ступая вразвалочку, как будто все еще шел по неустойчивой палубе, моряк добрел до окна и привалился к нему, кутаясь в свою дешевую куртку. Судя по всему, ему было холодно: он слегка дрожал и сгорбился, будто в полудреме.

– Сэр, у вас все в порядке? – проводник дотронулся до плеча моряка. Тот утвердительно что-то буркнул, даже не повернувшись. Решив, что это все-таки не его дело, проводник последовал дальше – и, возможно, этим спас себе жизнь.

Моряк проводил его недобрым взглядом. Зрачки его налились краснотой, но с болезнью это не имело ничего общего. Ни у одного больного в мире не светятся глаза.

– Голод, – пробормотал моряк, ухватившись за раму. Крепкий металл под его пальцами крякнул от напряжения. – Хочу есть, жажду сильного тела, которое сможет вместить меня.

Состояние голода терзало Фенрира с давних времен, едва он появился на свет. Тысячи лет, проведенных вне досягаемости от мира, ничуть не улучшили нрав древнего волка. Он помнил времена, когда люди трепетали при одном его имени, когда северные народы верили в его приход – и в то, что с первыми шагами чудовищного зверя наступит конец мира.

Вернувшись в мир, который он так давно покинул, Фенрир обнаружил, что все изменилось. Древние боги прекрасно умерли и без его вмешательства – или же ушли так далеко, что дела Мидгарда* перестали их интересовать. И старый волк вдруг оказался не у дел.

Впрочем, горевать по этому поводу он не стал. Мир был почти беззащитен, в нем не осталось тех, кто помнил бы угрозу пришествия Фенрира или верил бы в это на самом деле. Бесчисленные поколения выросли, не зная старых богов и не особенно веря в новых.

Если бы не эти новоявленные Хранители, мир уже сейчас упал бы к ногам волка, а он мог бы жрать и жрать без остановки, пока бушующий внутри пожар не успокоился бы. Неприятным сюрпризом стало появление вместе с Хранителями существа почти столь же древнего, хоть и не настолько могущественного. Во времена, когда старые боги правили Севером, у этого создания не было ни имени, ни тела, он появлялся в виде огромной тени и проникал во все дома, питаясь страхом. Фенрир помнил его – вечный предатель и хитрец, который умел выживать, даже разорванный на куски.

Разве справедливо, что эта тварь выжила, когда боги куда более могущественные оказались повержены и забыты? Старый хозяин тьмы и кошмаров получил имя и стал известен, в него и впрямь верили – в отличие от Фенрира.

Волк посмотрел на руки, которые сейчас принадлежали его временному пристанищу. Чтобы выжить после того, как Луноликий и Питч нанесли свой удар, древнему богу пришлось использовать тела смертных. Увы, люди не очень-то приспособлены для того, чтобы вмещать в себя две души сразу. Они почти сразу умирали, а их тела, поддерживаемые волей Фенрира, начинали разлагаться.

На ладонях давно уже расползлись трупные пятна. Кое-где кожа шелушилась, из-под нее проглядывало черное мясо. Крови, конечно же, не было, она давно свернулась. Еще день-другой – и даже вонь рыбного района перестанет скрывать запах гнили.

Фенрир побрел дальше по коридору. Мерный стук поезда казался приглушенным, человеческое ухо не воспринимало его так остро, как волчье. Он поморщился. Пора искать себе новое пристанище, и как можно скорее.

– Эй, – он поймал за рукав проходившего мимо мужчину, спешившего в свое купе. Человек был в приличном костюме, при галстуке и чисто выбрит. – Приятель, я новичок в этих краях, не подскажешь, куда идет этот поезд?

– В Питтсбург, приятель. Купи себе карту, – нетерпеливо посоветовал мужчина и хотел уже идти дальше, но угрюмый моряк загородил ему путь.

– Я же всего лишь прошу подсказать мне маршрут, – он улыбнулся. – Впрочем, неважно, я сам все узнаю. Спасибо, приятель.

Пассажир брезгливо отодвинул его с дороги и шагнул мимо. На его спину обрушился удар чужой руки, столь сильной, что мужчина с криком упал на пол. Он почти сразу перевернулся, собираясь хорошенько проучить моряка, судя по всему, намеренного поживиться его кошельком.

Последним, что увидел в жизни пассажир поезда “Нью-Йорк – Питтсбург”, были приближающиеся к нему алые глаза, в которых плескался острый, злобный и совершенно нечеловеческий разум.

***

Лед на этом озере был таким прочным, что выдержал бы не только невеликий вес Джека, но и многотонный грузовик, если бы тот вдруг проехал тут. Впрочем, никаких грузовиков, равно как и присутствия людей, не наблюдалось.

– Зачем мы здесь? – Питч недовольно поморщился. Солнце, зависшее за их спинами, почти не грело, но все равно раздражало своим свечением. – День – не мое время.

– Скоро уже закат, – успокоил его Фрост. Он скользил по озеру, держа в руках длинную изогнутую палку – свой новый посох. Сила молодого Хранителя на деле не нуждалась в поддержке, он мог бы управлять холодом и без посоха, но так ему было легче. Самым забавным оказалось наблюдать за его выражением лица, когда новое орудие покрылось легким слоем инея и при касании земли разрисовало ее морозными колючками ничуть не хуже, чем прошлый посох.

Теперь Джек бурно радовался своему успеху, а Питч, которого он позвал прогуляться в эти края, сидел на обледеневшем камне и пытался понять, как согласился на эту глупость.

– Мне здесь нечего делать, – напомнил он, когда юный Хранитель с гиканьем пронесся мимо него, осыпав снегом с ног до головы. – Здесь слишком холодно.

– Ерунда, – Джек приземлился рядом с ним и блаженно растянулся на снегу, едва не кутаясь в него, как в одеяло. – Здесь тоже живут люди, даже есть пара маленьких городов, так что ночью тебе будет чем заняться. А пока что любуйся, забудь обо всем! Это остров Шпицберген, почти самая северная точка мира, тут можно забыть обо всех заботах и смотреть на океан!

В общем-то, он был прав. В бескрайнем просторе неба, не закрытом ни одним небоскребом, не было ни облачка. В северном полушарии царил радостный май, но этот остров оставался подо льдом, и снежные вершины гор равнодушно взирали на мир. Где-то там, за цепью гор, шумели морские волны. Несмотря на холод, тут действительно было спокойно. С того дня, когда Хранители заключили договор о мире со своим врагом, прошло несколько дней, и Джек потребовал прогуляться, так как не умел долго сидеть на одном месте. А поскольку на его горле так и остался черный ошейник, символ его принадлежности повелителю мрака, Питч отправился с ним.

– Ты показал мне свое место для отдыха, а вот это – мое, – улыбнулся Джек, присаживаясь рядом с бывшим врагом и поджимая под себя ноги. – Уже закат, скоро наступит и твое время, Питч. Здесь почти все белоснежное, разве это не красиво?

– Предпочитаю черный цвет, – отрезал Кромешник, однако не отстранился, когда юноша устроился рядом полулежа и оперся спиной о его плечо.

– Побудем здесь до ночи, – сообщил Джек. – Хочу показать тебе горы в лучах заката, это очень красиво. – Он немного помолчал, а потом поинтересовался: – Слушай, Питч, ты ведь жил куда раньше меня, так? Скажи, каким был мир в старые времена?

– Диким, – ухмыльнулся Кромешник, но поскольку таким ответом молодой Хранитель явно не удовлетворился бы, он вздохнул и продолжил: – Мне нравились древние века. В больших городах бушевали самые разные болезни, а придуманная людьми инквизиция властвовала на том, что оставалось от выживших. Я выходил тогда не только ночью, но и днем. Я ведь властвую не только над детскими кошмарами, но и над любым ужасом, который способен испытать живущий.

– Полагаю, в то время ужаса было много, – согласился Джек. Он слушал рассказ Кромешника, как дети слушают страшные сказки на ночь – с любопытством и легкой жутью. – Расскажи, какими были города?

– О, я припоминаю один забавный случай, – Кромешник покосился на Фроста, который ничтоже сумняшеся сполз пониже и примостил голову на его колене. – Как-то раз я присутствовал на публичной казни парочки людей. Не знаю, что они натворили, я никогда этим не интересовался. Но в тот момент от них исходило довольно много страха, этого было достаточно. Я стоял среди толпы, никем не замеченный, и смотрел, как они дергаются в петле. А когда казнь закончилась и народ стал расходиться, к виселице подбежали дети. Они ухватились за ноги повешенных и стали качаться на них. Интересный аттракцион, не находишь?

– У тебя ужасно извращенное чувство юмора, – сердито откликнулся Джек.

– Чушь. Я сама доброта по сравнению с бывшими Хранителями, – Питч поднял голову. Начинался закат, и по горам будто бы побежали алые ручейки крови. Снег в тех местах, где его касались солнечные лучи, сверкал так ярко, что даже смотреть было больно. Будто какой-то великан умер здесь, на горном хребте, и истек кровью, а из карманов его высыпались тысячи бриллиантов…

– Твой предшественник, Джек Фрост, требовал кровавых жертв, а если их не получал, то замораживал все селение, – голос Кромешника звучал как у сытого кота – довольно и мурлыкающе. – Все старые Хранители и боги работали на крови и жестокости. Сейчас мир утратил прежний стержень, люди играют в цивилизованность, но на самом деле внутри остаются все теми же обезьянами, кое-как слезшими со своих деревьев.

Он поднялся, спихнув Джека в сугроб, и отряхнул полы черной мантии.

– Пока в Северном полушарии весна и лето, ты будешь находиться со мной, – не терпящим возражений тоном сказал он. – Зимой я позволю тебе продолжать свою шутовскую деятельность и веселить неблагодарных людей.

Джек пристально посмотрел на него. Питч говорил о человечестве с неприязнью – то ли потому, что не знал его толком, то ли, наоборот, успел узнать чересчур хорошо. Но теперь Фрост не судил его так поспешно.

– Дай мне руку, – попросил он. – Заглянем на полюс, Санта будет рад нас видеть.

– Тебя – будет, – усмехнулся Бугимен. – Впрочем, ладно. Тебе не терпится сделать меня частью своей жизни, мальчишка? Неужели наши невинные забавы в моем подвале так на тебя повлияли?

Ответить “да” и “нет” было бы в равной степени глупо, поэтому Джек только улыбнулся и швырнул в духа тьмы снежком. К его радости, Питч поддался на провокацию, и время до темноты они провели довольно весело, пока юный Хранитель улепетывал от длинных черных щупалец и отстреливался снежками.

Сказать по правде, Джеку за все триста лет жизни не было так хорошо. Питч был совершенно прав, говоря, что холод и тьма идеально сочетаются. Санта был слишком занят, чтобы разгуливать со своим протеже по северным островам, а остальные Хранители просто не сунулись бы туда, где было так холодно, во всяком случае надолго. Питч же холода не опасался совершенно, а его серая кожа ничуть не бледнела и не краснела от мороза.

Игра в кошки-мышки закончилась победой Кромешника. Щупальца обошли Джека со спины, ухватили за ноги и повалили на снег. А в следующий миг Кромешник уже был рядом, торжествующе улыбаясь.

– Попался, – констатировал он. – Ты никогда не избавишься от моего присутствия, Джек Фрост.

– А я и не хочу, – прошептал юноша. Солнце окончательно утонуло за морской водой, над севером повисла чернильно-темная ночь. Яркие звезды вспыхивали на небосводе одна за другой, и Джек, как в детстве, зажмурился, загадывая желание. Он сам не знал толком, чего хочет – разве что, чтобы этот миг не кончался. Кромешник деловито наклонился над ним, требовательно заглянул в глаза, забирая легкую тень миновавшего испуга от преследования. Как и подозревал Фрост, темный дух был собственником по натуре и терпеть не мог уступать, но так было даже интереснее.

Щупальца темноты тянулись по земле, вырастая из тела Питча, и Джек не видел, где они заканчивались. Он был сейчас целиком во власти этой тьмы, отданный на ее милость – весьма сомнительную, надо сказать. Прикрыв глаза, он лежал на снегу, пока Кромешник пил его эмоции, прижимаясь к его груди.

– У тебя совершенно невероятный вкус, Джек, – хрипловато сказал он, облизывая тонкие губы. – Трудно не увлечься и не выпить твою силу заодно.

– Ты забыл? Я сказал, что не доверяю тебе, – Фрост продемонстрировал ему застывшие на пальцах морозные иглы. – Ты не зайдешь слишком далеко, если не хочешь нарушить договор.

За свою предусмотрительность он заслужил злой поцелуй, во время которого Питч снова прокусил его губы до крови. Кромешник не щадил ни его, ни себя, он все делал только в угоду своим желаниям.

– Знаешь, что мне в тебе нравится, Фрост? – он оперся на локоть и взглянул на любовника сверху вниз. – Ты, как и я, свободен. Если не позволишь Хранителям связать тебя рамками работы и подкупом детей, то останешься вольным.

– А мне нравится твоя искренность, – Джек приподнялся, оправил починенную синюю толстовку. – Ты никогда мне не врал, Питч. Недоговаривал часто, искажал правду в угоду себе – быть может, но не лгал. Наша взаимная ненависть куда крепче любви, согласись.

– Просто я к тебе привязался, – подмигнул ему Хранитель страха. – Если ты погибнешь, то пусть лучше от моей руки.

Снег взметнулся широким пологом, когда двое духов покинули холодный северный остров и поднялись в небеса на спине застоявшегося ночного кошмара. Джек взглянул с высоты на оставленную позади землю и загадал еще раз вернуться сюда. Было что-то до ужаса интересное в том, чтобы играть в снежки с воплощением страха, а потом смотреть на кровавый закат.

Ледяной дворец встретил их суетой и шумом. До Рождества было еще далеко, но йети и сам Санта уже трудились не покладая рук, производя новые игрушки. Николас стоял возле огромного станка, который трудолюбиво тарахтел, вытачивая деталь очередной игрушки.

– А, это вы, – хмыкнул глава Хранителей, глянув на заснеженных гостей. – Идите-ка в зал, эльфы принесут что-нибудь съедобное. Замерзли, небось?

– До самых костей, – счастливо откликнулся Джек.

Комментарий к 18. Вдали от мира.

* Название Земли, мира живых, в скандинавской мифологии

========== 19. Новая угроза. ==========

Чего у Санты было не отнять, так это умения кормить своих гостей до тех пор, пока они буквально не выкатывались из-за стола. Стараниями нескольких эльфов и хозяина дворца даже Кромешника накормили сдобным печеньем и пышным пирогом, только что вынутым из печи. Темный дух морщился, но от еды благоразумно не отказался, к радости Джека. Молодой Хранитель не любил воевать и, так сказать, предпочитал худой мир доброй ссоре.

Правда, совместная трапеза длилась недолго. Питч сослался на необходимость работать и улизнул, напоследок набив карманы печеньями.

– Голодным он точно не останется, – сделал вывод Николас. – Эй, Джек, а вы, похоже, подружились? Ты смотри, поосторожнее, парень! Кромешник – скользкий тип, он в свое время отверг наше предложение быть Хранителем и предпочел дорогу в темноту. Я к тому, что лучше с ним держать ухо востро.

– Я и держу, – отозвался Джек. Чашка с горячим какао в его руках мгновенно покрылась тоненьким слоем инея, но юношу это нисколько не смутило, он продолжал пить остывший какао с явным удовольствием. – Не волнуйся, я не стану доверять Питчу до конца, у меня не настолько короткая память.

Он сделал большой глоток и облизнул губы, над которыми остались тоненькие “усы” из какао.

– Ум-м, вкусно как… Спасибо за ужин, Северянин. Я останусь сегодня спать в той комнате, которую ты мне предоставил, ладно?

– Сколько угодно, – хозяин дворца пожал плечами. – Главное, чтобы тебе шум не мешал. Но к вечеру я жду твоей помощи в изготовлении игрушек, Джек. Лучше управиться заранее, чтобы было время подготовиться к Рождеству не спеша.

Юноша кивнул. Сказать по правде, ему было приятно, что после стольких лет одиночества он не только нашел друзей, но и стал всем нужен. В самом деле, Питч пару раз велел ему идти с ним ночами в комнаты маленьких детей. Выгода была очевидной: Джек присматривал за тем, чтобы Кромешник не нарушал договор, и заодно учился экономному расходованию силы, наблюдая за жутковатой работой темного духа. Каждый из Хранителей в какой-то мере стал его учителем, от каждого он узнавал нечто интересное. И мысль о том, что у него впереди долгие века, чтобы научиться как следует использовать свои возможности, весьма грела – как бы странно такое ни звучало по отношению к духу зимы.

Впрочем, за эту ночь он действительно устал. Полет на полюс, веселье на заснеженном острове и масса новых впечатлений доконают кого угодно. Поэтому после ужина Джек попрощался с Сантой и направился к себе.

Ледяная комната встретила его легким ветром и позваниванием длинных сосулек под потолком. По стенам танцевали блики приглушенного света. Джек устроился под одеялом и, сонно щуря глаза, любовался пляской искр на стенах. Воспоминания о детстве заполняли его в такие моменты, перед внутренним взором стоял фонарик из их детской. Стоило поставить внутрь этого светильника свечу – и темнота рассеивалась, а на стенах начинали проявляться фигуры сказочных птичек и животных. Счастливое было время, несмотря на то, что жили они бедно…

Он сам не заметил, как уснул, крепко и сладко. Песочника с его волшебными видениями рядом не было, и все равно Джек будто бы видел что-то хорошее – то ли смутные призраки полета, то ли лица родных…

Добрый сон через некоторое время испарился, и Джеку привиделось, что он снова под водой. Он рванулся, вынырнул на поверхность, хватанул ртом воздух и ощутил, как снизу, из проруби, его ноги оплетают чьи-то жесткие пальцы-щупальца, утягивая на глубину, заставляя тонуть…

Джек распахнул глаза. В комнате стало темно, добрые искры-огоньки куда-то делись. Он сел на постели и увидел, что в углах комнаты полощутся, наползают, движутся черные прядки тьмы. Улыбнувшись, юноша свесил голову с кровати и заглянул вниз, где темнота была особенно густой.

– Привет, – поздоровался он. – Обязательно было насылать на меня кошмар, чтобы я проснулся?

– А чего ты ждал, романтических поцелуев? – огрызнулся Кромешник. Он был почти невидим, только сверкали желтые глаза и заостренные зубы, как и положено духу страха.

– Вылезай, – потребовал Джек. – Ты там замерзнешь, моя комната – не самая теплая во дворце. Покрывшись инеем, ты вряд ли кого-то испугаешь. Особенно если еще и нос замерзнет.

Питч ухмыльнулся – наверное, представил, как пытается насылать кошмары, то и дело сморкаясь. Да уж, зрелище было бы не особенно впечатляющим.

Темнота из-под кровати черными щупальцами выползла наружу, проникла под одеяло и уверенно заскользила по ногам Джека. Тот зажмурился, слегка вздрогнув от прикосновений худых пальцев к бедрам. Питчу нравилось истязать его, слегка издеваясь и не давая получить все удовольствие сразу. Но это тоже была учеба, хоть и весьма своеобразная.

– Я помню, как пришел к твоей сестре в ночь после твоей смерти, – вдруг сказал Кромешник, показываясь из своего укрытия. Он лег сверху, накрывая Джека своим телом. Ниже пояса Питча была сплошная чернота, сгусток шевелящихся щупальцев из кошмарного песка – кажется, он опять что-то задумал.

– Ну ты и сволочь, – признал Джек задумчиво, позволяя первому щупальцу забраться под рубашку и коснуться живота. – Будто ей мало было страхов наяву!

– Джек… – Питч замер, опустив голову, и было видно, что ему неловко. – Это моя вина. Луноликому понадобился новый Хранитель, и я знал, что им, скорее всего, станет твоя сестра, а не ты. Она должна была умереть в тот день, провалившись под лед.

Хранитель вздрогнул и посмотрел на бывшего врага. Питч молчал, касаясь его лица ладонями, но сейчас в его взгляде не было голода, только усталость и неловкая вина.

– Я видел страшные сны в то время, – медленно вспомнил юноша. – Видел острый лед и черную воду, которая отнимает дыхание. Но решил, что это просто дурной сон. Выходит, моя сестра не видела ничего такого, потому что должна была умереть?

Молчание Кромешника было красноречивее слов. Джек опустился на подушку и стиснул зубы. Он сам не знал, чего хочет больше – остаться одному или попытаться ударить темного духа.

– Так вы с Луноликим договаривались о том, кто умрет, чтобы стать новым Хранителем? – уже зная ответ, бросил Джек. – А я, значит, не более чем ошибка в чертежах?

– Она должна была умереть, – подтвердил Бугимен. – Но умер ты. Я навещал тебя при жизни, Джек, отсюда твои кошмары. Ведь ты стал веселиться днем, чтобы не было так жутко ночью, не так ли?